Глава 13
Пирушка

Пиршественная зала князя краковского выглядела роскошно. Тут и гобелены, и звериные головы изрядных размеров, и чаши всякие недешёвые, и оружие… Оружие, кстати, пирующие у стены не складывали, как то было принято у нурманов и русов. Зато за спиной Болеслава – аж четверо охранников.

Кушали гости сытно, много и неопрятно. Пили ещё больше и всякое: вина, пиво, мёд… Князь краковский от гостей своих не отставал. Более того, подавал пример. Сметал с блюда всё, что ему накладывали. Кубок тоже не забывал опрокидывать.

Сергею Ивановичу с сыном подали на серебре. Уважение оказали. Посадили, кстати, по левую руку от Болеслава. По правую – Эмнильда, юная и прекрасная дочь князя лужицкого Добромира. Третья по счёту жена у Болеслава, похоже, она ему люба. Как глянет, так улыбнётся.

Батя и Болеслав беседовали. Илья не прислушивался. Во-первых, проголодался, во-вторых, присмотрел себе подружку на той стороне стола. Хорошенькую и бойкую. Вернее сказать, она его присмотрела. И глазки строила, и ножкой Илью в колено пихала – в общем, всячески показывала, что не прочь.

Илья же не спешил. Пока не поел, из-за стола не поднялся. А поднявшись, к девчонке не подошёл, а двинул к выходу: оправиться и подождать там, у входа. Если девка на него запала, сама прибежит.

Не ошибся. Прибежала. И сразу потащила наверх.

Илья не противился. Но дорогу выбрал сам – прямо в отведённую ему комнату. Девка упиралась и кричала, что там будет нехорошо, но Илья заявил, что как раз хорошо им и будет.

Сгрёб в охапку и понёс наверх.

Из богатырского хвата не выскользнуть, да она и не пыталась. Изогнулась так, чтоб глаза в глаза. А глаза синие-синие, ресницы длинные, чернёные, губы влажные, пухлые, манкие…

Илья захлопнул ногой дверь, взял девушку за затылок, за толстую, змеёй уложенную косу под синим шёлком, притянул да и поцеловал. Сладко! Как сбитень горячий с мороза! Пей – не напьёшься. Девушка охнула, обмякла, осев Илье на левую руку, когда правая соскользнула с напрягшегося стана на тугую ягодицу, накрыла, стиснула.

– Пусти. Больно… – выдохнула синеглазая.

Но голосок такой, что Илья не послушался, наоборот, прижал сильнее. Хороши девки лехитские, а эта и вовсе ундина, только что без хвоста и не холодна.

Тут не к месту вспомнилась та, великанова подружка из-за Кромки…

И будто дух чужой потусторонний коснулся и шепнул: «Берегись».

Дохнул – и всё желание из Ильи выдул.

Девка льнёт, пышет жаром так, что сквозь одежду обжигает. А Илья стоит и не знает, что дальше: на постель девку бросить или за дверь выставить?

Тревожно Илье. Поставил девку на ноги.

Светло в спаленке. Челядь позаботилась: изложница затеплена, кувшин с вином на столе.

Илья взял кувшин, приложился как следует: вино кисловато и, кажется, разбавлено. Ну да ладно.

– Зовут как?

– Илона.

Вот оно как. Илья и Илона. Совпадение или знак свыше?

После вина полегчало. Кровь побежала быстрее, девка снова показалась желанной.

Стоит руки уронив. Больше не улыбается. Испугалась?

Илья поставил кувшин, взял её под мышки, поднял на уровень лица, втянул запах разгорячённого женского тела, смесь страсти и страха, привычный запах пойманной самки. Почти все они, такая вот случайная и желанная добыча, пахли именно так: похотью и ужасом, предвкушением богатырской любви.

Илона повисла на руках пойманной лисичкой, зажмурила глазки. Илья ещё раз втянул воздух расширившимися ноздрями, чувствуя, как вновь нарастает желание. Потом поцеловал в губы. Неторопливо, без жадности, смакуя и предвкушая. Чувствовал уже: эта будет хороша. Может, потому, что страха в ней куда больше, чем страсти, и по опыту ведая: именно из страха и рождается самая жадная женская страсть.

Поцеловал, поставил на пол, отстегнул от пояса ножны и положил в изголовье. Снова заглянул в глаза, положил руки на плечи: ох и страшно ей! Аж колотит.

Но характер есть. Переборола страх, попыталась обнять. Не получилось. Длины рук не хватило.

– Ох и велик ты, Илья!

Илья улыбнулся её попытке, взялся за шнур, стягивающий высокую грудь девушки, разорвал без усилия. Затем положил руки на девичьи плечи и одним движением стянул платье вниз.

Вскрикнула. Большие белые груди, подхваченные снизу шёлковой лентой, будто сами прыгнули Илье в руки.

– Крепче, Илюшенька… – прошептала, зажмуриваясь.

Покрепче. Илья хмыкнул. Его пальцы, сжатые «покрепче», могли вырвать кусок мяса из тела сильного мужа. Так что он стиснул её груди ровно настолько, чтоб девушка ощутила его силу. Ну и пышные груди у девки! Даже в огромные лапы богатыря не умещаются!

Подержал и отпустил. Снял то, что на девке оставалось. Оглядел по-хозяйски. Лежит, зажмурилась. Коленки сжала, лоно ладошкой прикрыла…

– Смотри на меня! – велел Илья и принялся снимать одежду. Не торопясь. Как там брат Богуслав сказал когда-то: «Настоящий муж не торопится. Ни в битве, ни с женщиной…» Правду сказал: Илья своё получит. Везде и всегда.

Присел на краешек, втиснул ладонь, царапая мозолями нежную кожу ляжек… Так и есть, мокрёхонька.

Наклонился, шепнул на ушко:

– Я слово держу, пчёлка медовая. Сейчас тебе будет хорошо…

И не обманул, понятное дело. Ни её, ни себя.