Хэдли постучал по столу, подзывая официанта.

– Двойной виски, пожалуйста. – Он повернулся к сэру Уильяму. – Прошу вас, присядьте и успокойтесь. Люди и так уже думают, что тут не ресторан, а сумасшедший дом… Позвольте познакомить вас с моими друзьями.

– Мое почтение, – недовольно проворчал Биттон, кивая присутствующим. Сев за столик, он возобновил свою тираду: – Это возмутительно. Недопустимо. Я навещаю этих людей в оговоренное время раз в месяц и никогда не опаздываю. А теперь… Я и сюда-то пришел только потому, что мне необходимо было встретиться с вами. Да я пришел бы сюда, даже если бы у меня не было сапог. Ха! Другой шляпы в доме не нашлось. Вы только подумайте! Дочь уговорила меня отдать все остальные дворецкому. Я их теперь и в свинарник не надел бы. Только купил две новые шляпы на прошлой неделе – цилиндр и хомбург. Во имя всевышнего! Я этого не потерплю! Говорю вам… – Он резко обернулся, заметив подошедшего официанта. – Что? А, виски. Немного разбавьте содовой, пожалуйста. Да, вот так. Дочка мне сказала: «Почему ты не погнался за ним?» Я? Гоняться за похитителем шляп? Ха. Шейла у меня – безмозглое создание. И всегда такой была.

Завершив эту не особенно связную речь, сэр Уильям откинулся на спинку кресла и отпил виски. Рэмпол задумчиво смотрел на него. Все знали о вспыльчивом нраве Биттона. Провластные газеты часто писали о его карьере: как он в восемнадцать лет начал работать в магазине тканей, а в сорок два уже был партийным организатором в парламенте, оказывал значительное влияние на правительство в вопросе вооружений и до конца своей политической деятельности боролся за увеличение флота – уже в мирное время, после окончания войны. Он был настоящим героем патриотов, в своих речах превозносил Дрейка, упоминал длинный лук и прославлял старую Англию. Сэр Уильям до сих пор писал открытые письма, в которых поносил теперешнего премьер-министра. Но славные дела остались в прошлом, еще до войны, и Биттон отошел от политики в возрасте сорока пяти лет. Теперь же перед Рэмполом сидел седой старик, которому недавно исполнилось семьдесят, жилистый, энергичный, с длинной шеей, торчавшей из-под воротника-стойки, и пронзительными голубыми глазами. Костлявое лицо, высокий морщинистый лоб, седые кустистые брови, тонкий подвижный рот – рот оратора.

Сэр Уильям нервно барабанил кончиками пальцев по столу. Внезапно он отставил свой бокал и, прищурившись, уставился на доктора Фелла.

– Простите, – в своей сбивчивой и в то же время чудесно выверенной манере продолжил старик. – Я не расслышал ваше имя. Доктор Фелл? Доктор Гидеон Фелл? А, я так и думал. Я с нетерпением ждал встречи с вами. У меня есть ваша книга о мистических элементах сюжета в английских романах. Но вся эта проклятая история со шляпами…

– Я думаю, что сегодня мы услышали уже достаточно историй о шляпах, – остановил его Хэдли. – Как вы понимаете, судя по тому, что вы мне рассказали, Ярд не может официально взяться за расследование. Поэтому я позвал доктора Фелла. Сейчас нет времени говорить об этом подробно, но он… и раньше помогал полиции. Я не из тех глупцов, которые недооценивают аматоров. И ваше дело – как раз по его части. Тем не менее… – Старший инспектор вздохнул, сейчас его серые глаза казались черными. Похоже, он погрузился в раздумья. – Джентльмены, я, опять же, не из тех глупцов, которые считают себя людьми сугубо практичными. Я сказал вам, что сегодня мы услышали достаточно историй о шляпах. И до встречи с сэром Уильямом я был уверен в этом. Но вторая кража его шляпы… Мне пришло в голову, что, возможно, – не стану вводить вас в заблуждение, я и сам не знаю, как именно, – но, возможно, эта история как-то связана с исчезновением рукописи.

Казалось, Биттон готов был возразить, но потом, улыбнувшись, промолчал.

– Конечно же, я и сам думал о том, что кража шляп – это не просто детские шалости, – пророкотал доктор Фелл, подзывая официанта и показывая тому пустую кружку. – Вполне вероятно, что какой-то обезумевший бедняга коллекционирует эти головные уборы: полицейский шлем, адвокатский парик, роскошный цилиндр – любые головные уборы, которыми он мог бы похвастаться перед друзьями. Работая преподавателем в Америке, я заметил за моими студентами такую слабость – они украшали подобными трофеями стены своих комнат, раздобывая вывески и дорожные знаки. Не так ли, мальчик мой?

Рэмпол кивнул.

– Да. Иногда дело приобретало и вовсе фантастический оборот. Я знал одного парня, поспорившего, что он сумеет украсть дорожный знак с угла Бродвея и Сорок четвертой – притом средь бела дня. И это ему удалось! Он надел рабочий комбинезон, взял в руку ведерко с краской и принес с собой небольшую лестницу. Приставил лестницу к столбу, забрался наверх, снял дорожный знак и ушел. Мимо него проходили тысячи людей, и никто даже не взглянул на этого воришку.

– Да, тот знак отправился в его коллекцию, – согласился доктор. – Но тут речь идет о другом, понимаете. Этот парень – не какой-то спятивший коллекционер. Он ворует головные уборы, а потом выставляет их на всеобщее обозрение. Должно быть другое объяснение…

Сэр Уильям мрачно улыбнулся, переводя взгляд с Рэмпола на задумчивое лицо доктора.

– Странные вы, право же, детективы, – рассудительно сказал он. – Вы всерьез предполагаете, что какой-то воришка собирает головные уборы по всему Лондону только для того, чтобы украсть у меня рукопись? Вы полагаете, что я подвержен дурной привычке носить ценные манускрипты у себя в шляпе? Кроме того, если уж пытаться развить эту безумную мысль, то я вынужден отметить, что рукопись украли за несколько дней до первой шляпы.

Доктор Фелл задумчиво запустил пятерню в свою огромную копну волос.

– Постоянное повторение слова «шляпа», – заметил он, – несколько сбивает с толку. Я опасаюсь даже, что теперь с моего языка невзначай сорвется слово «шляпа», когда я буду иметь в виду нечто совсем иное… Пожалуй, вам нужно для начала рассказать нам об этой рукописи – что это за текст, как он попал к вам, когда его украли? Это ведь не «Кубла-хан» Кольриджа, не так ли?

Сэр Уильям покачал головой. Допив виски, он откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на доктора Фелла, прищурившись, точно даже веки его отяжелели. Затем на его лице проступило выражение сдержанной гордости.

– Я расскажу вам, что это за рукопись, потому что Хэдли поручился за вас, – прошептал старик. – Всего один коллекционер в мире… Нет, пожалуй, два… знают, что я ее нашел. Первому мне пришлось открыться – нужно было показать ему рукопись, чтобы удостовериться в ее подлинности. О втором я сейчас расскажу. Но рукопись… я ее нашел. – Он заметно оживился.

Рэмпол, никогда не понимавший странного пристрастия обладать оригиналами рукописей или экземплярами первых изданий, с любопытством наблюдал за сэром Уильямом.

– Я нашел ее, – с наслаждением повторил Биттон. – Это рукопись рассказа Эдгара Аллана По, рассказа, о котором раньше никто не знал, кроме По, конечно… В это сложно поверить, да? – Он издал нутряной смешок. – Послушайте, что я вам скажу. Такое происходило с произведениями По и раньше. Наверное, вы слышали о том, как невероятно ценный первый вариант рассказа «Убийство на улице Морг» выбросили в мусорное ведро? Но случай с этой рукописью еще интереснее. Намного интереснее. Я нашел ее! Случайно – да. Но это подлинник! Так сказал Робертсон. Ха! Вы только послушайте!

Он провел ладонью по отполированной столешнице, точно разглаживая смятую бумагу. Сейчас сэр Уильям походил не столько на увлеченного своим делом коллекционера, сколько на дельца, рассказывающего о невероятно удачной сделке.

– Я никогда не коллекционировал рукописи По. В основном они принадлежат различным американским обществам. Но у меня есть первое издание «Аль-Араафа», опубликованное во время его учебы в Вест-Пойнте, и несколько выпусков журнала «Южный литературный вестник», в котором По работал редактором. Как бы то ни было, в сентябре прошлго года я искал новые книги для моей коллекции в Соединенных Штатах и однажды зашел в гости к доктору Мастерсу, коллекционеру из Филадельфии. Он посоветовал мне осмотреть дом, в котором когда-то жил По, на углу Седьмой и Спринг-Гарден-стрит. Я так и поступил. Пошел туда один. И правильно сделал. Район оказался не из лучших: унылые кирпичные фасады, захолустные дворики, завешанные бельем. Дом стоял на перекрестке, и я слышал, как неподалеку кто-то, чертыхаясь, пытается завести мотор в гараже. Сам дом со времен По почти не изменился, только теперь его соединили с соседним, превратив два дома в один. Там никто не жил – в здании как раз проводили ремонт. Свернув с улицы, я прошел через калитку в высоком заборе и очутился в мощеном дворике. Из-под брусчатки пробивалось кривоватое дерево. В небольшой кирпичной кухоньке сидел мрачный рабочий, делая какие-то пометки, из гостиной доносился стук молотка. Я принес извинения, сказав, что раньше в этом доме жил писатель, о котором я оказался наслышан, и потому мне хотелось бы тут осмотреться. Рабочий буркнул, что, мол, не возражает, и продолжил свои вычисления. И я пошел в другую комнату. Вы, должно быть, знаете такие дома: крохотные комнатенки с низким потолком, шкафы у стен обклеены обоями, с двух сторон комнаты – по небольшому черному камину с изогнутыми решетками. Но в этой комнате По при свечах писал свои рассказы, Виргиния играла на арфе, а миссис Клемм чистила картошку.

Сэр Уильям Биттон, очевидно, заметил, что ему удалось произвести впечатление на своих слушателей, и, судя по нарочитым паузам в его речи, он наслаждался этим рассказом. Ученый, делец, авантюрист – калейдоскоп ролей сменялся в нем, точно в театральном представлении.

– Они ремонтировали шкафы. Шкафы, заметьте! – Старик подался вперед. – И вновь мне повезло, рабочие решили разобрать шкафы полностью, вместо того чтобы сделать новую обивку и наклеить обои. В комнате клубились пыль и известка. Двое рабочих только что разобрали одну из полок шкафа, и тут я увидел… Джентльмены, в этот миг меня бросило в дрожь. Я похолодел. Она лежала в углу полки, между двух досок. Тонкие листы бумаги, пожелтевшие от сырости, сложенные вдвое в длину. Словно откровение! Еще когда я открыл калитку, ведущую во двор, и увидел рабочих, ремонтирующих дом, я подумал: «А вдруг я найду там…» Что ж, сознаюсь вам, я сломя голову бросился к шкафу. «Что за черт?!» – ругнулся один из рабочих, чуть не уронив полку. Одного взгляда на те листы бумаги было достаточно, я узнал почерк По. Вам, полагаю, известно, что По подчеркивал названия своих рассказов характерной изогнутой линией, к тому же его подпись ни с чем не спутаешь. Но мне нужно было действовать очень осторожно. Я не знал, кому принадлежит этот дом. Вдруг владельцу известна истинная ценность этой рукописи? Нельзя было предложить рабочим слишком крупную сумму за то, чтобы они позволили мне оставить себе эти записи, ведь так я мог бы вызвать у них подозрения или они догадались бы, что стоит просить больше… – Сэр Уильям натянуто улыбнулся. – Я объяснил им, что эти записи представляют сентиментальную ценность для человека, который жил здесь раньше. И я сказал: «Послушайте, я дам вам десять долларов за эти бумаги». Но даже это не вызвало у них доверия. Полагаю, они решили, что я нашел какое-то сокровище, или хотя бы карту сокровищ, или что-то в этом роде. Призраку По это понравилось бы. – И вновь он хихикнул. – Но они просмотрели бумаги и подумали, что это всего лишь «какие-то писульки, глупости, да и только, еще и слова какие-то мудреные». – Старик победоносно вскинул руку. – Я дрожал от страха, представляя себе, что они порвут листы. Те были свернуты весьма неаккуратно и могли бы развалиться, пролежав столько лет в сырости. Наконец мы с рабочими сошлись на двадцати долларах, и я забрал рукопись. Как вам, возможно, известно, ведущие специалисты по произведениям Эдгара По – это профессор Герви Аллен из Нью-Йорка и доктор Робертсон из Балтимора. Я был знаком с Робертсоном лично и потому отнес свою находку ему. Вначале я взял с него слово, что он ни при каких обстоятельствах никому не расскажет о том, что я ему покажу.

Рэмпол перевел взгляд на старшего инспектора. Слушая эту преисполненную пафоса тираду, Хэдли не то чтобы заскучал, но в нем нарастало раздражение. Между его бровей пролегла глубокая морщина.

– Но зачем хранить это в тайне? – вмешался он. – Если бы возникли какие-то проблемы с вашими правами на эту рукопись, вы были первым, кто ею заинтересовался, а значит, могли бы просто купить ее. И, по вашим же словам, вы совершили невероятное открытие. Почему же не объявить об этом и не снискать причитающиеся вам почести?

Сэр Уильям удивленно взглянул на него, качая головой.

– Вы не понимаете, – протянул он, – а я не могу вам объяснить. Я не хотел хлопот. Я хотел заполучить это потрясающее произведение. Оно стало бы нашей с По тайной. Моей тайной! Тайной, которую я открою только тому, кому захочу. Моей, понимаете? Словно По сам рассказал ее мне.

Сухопарое лицо старика побледнело, этот велеречивый оратор не мог подобрать слов, чтобы объяснить столь непостижимый и в то же время могучий порыв.

– Как бы то ни было, – он неопределенно повел рукой, – Робертсон – человек чести. Он дал мне слово и сдержит свое обещание, хотя тоже уговаривал меня заявить о моем открытии. Как и вы, Хэдли. Но, естественно, я отказался. Джентльмены, эта рукопись действительно принадлежала перу По. Но и это еще не все.

– Так что же это за произведение? – отрывисто спросил доктор Фелл.

Сэр Уильям уже открыл рот, но поколебался.

– Простите, джентльмены, – напряженно произнес он. – Я… Поймите, не то чтобы я вам не доверял. Конечно же нет. Ха! Но я и так уже рассказал посторонним слишком много. Извините. Я хотел бы сберечь мою тайну. Полагаю, вначале мне следует рассказать вам, как рукопись украли. Когда вы решите, что сможете помочь мне, я скажу, что это была за рукопись. Кроме того, мы и так уже потратили на разговоры об этом слишком много времени.

– Вы потратили, – невозмутимо поправил его старший инспектор. – Что думаете, доктор?

На лице Гидеона Фелла проступило странное выражение – не презрение, не насмешка, не скука, но понемногу и того, и другого, и третьего. Поудобнее устроившись в кресле, он поправил очки и задумчиво посмотрел на старика.

– Давайте вы расскажете нам о краже и тех, кого вы в ней подозреваете, – предложил он. – Вы ведь кого-то подозреваете, не так ли?

Слово «да» чуть было не сорвалось с губ сэра Уильяма, но он вовремя остановился.

– Рукопись украли из моего дома на Беркли-сквер… Когда же это произошло? Дайте-ка поразмыслить… Сегодня понедельник. Рукопись забрали в промежуток времени с полудня субботы до утра воскресенья. Видите ли, к моей спальне на втором этаже примыкает небольшая комната, которую я использую как кабинет. Конечно же, бо́льшая часть моей коллекции находится внизу, в библиотеке, в которой у меня тоже оборудован кабинет. Но эту рукопись я изучал в кабинете на втором этаже. Это было в субботу днем.

– Вы спрятали ее? – уточнил Хэдли. Теперь и он, похоже, заинтересовался.

– Нет. Никто – по крайней мере, так я полагал – не знал об этих бумагах, и я не видел смысла в особых предосторожностях. Рукопись лежала в ящике стола. Я завернул ее в плотную бумагу, чтобы уберечь от пыли и сырости.

– А другие жильцы дома? Они знали о ней?

Сэр Уильям медленно кивнул.

– Я рад, что вы спросили об этом, Хэдли. Я не сочту такое предположение оскорбительным, но сам я не подумал об этом. По крайней мере вначале. Конечно же, я их не подозреваю, ха!

– Конечно же, – любезно согласился старший инспектор. – Итак?

– Сейчас со мной живут: моя дочь Шейла…

Хэдли озадаченно нахмурился, опустив глаза.

– Вообще-то, – сказал он, – я имел в виду слуг. Но прошу вас, продолжайте. – Он поднял голову и посмотрел на старика.

– Моя дочь Шейла, – продолжил Биттон, – мой брат Лестер и его жена. У моего племянника, собственно племянника моей жены, своя квартира, но он, как правило, обедает у нас в воскресенье. Вот и все. Кроме того, сейчас у меня гостит мистер Джулиус Арбор, американский коллекционер. – Старик уставился на свои ногти и помолчал. – А касательно того, кто знал о рукописи… – Он махнул рукой. – Моя семья знала, что я привез что-то ценное, конечно. Но никто из них не интересуется такими вопросами, и слов «еще одна рукопись» было для них вполне достаточно. Должен сказать, я, конечно, не удержался от намеков, как и любой человек на моем месте, уверенный, что его никто не поймет. Однако же…

– А мистер Арбор?

– Я намеревался показать ему рукопись. У него великолепная коллекция первых изданий По. Но я даже не упоминал о рукописи при нем.

– Прошу, продолжайте, – бесстрастно произнес Хэдли.

– Как я уже и говорил, я работал с рукописью в субботу днем. В первой половине дня. Потом я отправился в Тауэр.

– В Тауэр?

– Мой давний друг, генерал Мейсон, – заместитель коменданта. Он вместе со своим секретарем провел весьма интересное исследование тауэрского архива и хотел, чтобы я осмотрел недавно обнаруженные записи, касающиеся Роберта Девере, графа Эссекса, который…

– Понятно, – прервал его Хэдли. – А потом?

– Я вернулся домой, пообедал в одиночестве, а затем пошел в театр. В кабинет я не заходил, а из театра вернулся довольно поздно и сразу лег спать. Я обнаружил пропажу утром в воскресенье. Следов проникновения со взломом в доме не было, все окна были закрыты, и ничего больше в доме не пропало. Вот только рукописи в ящике стола не было.

Хэдли потеребил мочку уха, глядя на доктора Фелла, но тот молчал, опустив голову.

– Ящик стола был заперт? – уточнил Хэдли.

– Нет.

– А ваша комната?

– Нет.

– Ясно. Что же вы предприняли?

– Позвал моего дворецкого. – Сэр Уильям побарабанил пальцами по столу и вытянул шею, словно собираясь что-то сказать, но все не решаясь. Потом он продолжил: – И я вынужден признать, Хэдли, что вначале заподозрил именно его. Он был новым человеком в моем доме, поступил на работу всего несколько месяцев назад. У него был доступ к моим комнатам, и он мог бывать там в любое время, не привлекая ничье внимание. Но… он казался слишком серьезным, преданным, а главное, нерасторопным в делах, которые не касались его непосредственных обязанностей, а я горжусь своей способностью разбираться в людях.

– Все полагают, что хорошо разбираются в людях, – устало кивнул Хэдли. – Вот почему у полиции столько хлопот. И что же дальше?

– Как выяснилось, я не ошибся в своей оценке, – отрезал Биттон. – Дворецкого наняла моя дочь, Шейла. До этого он пятнадцать лет проработал в доме ныне покойного маркиза Сандиваля. Я сам вчера говорил с леди Сандиваль, и она подняла на смех мое предположение, будто Маркс может оказаться вором. Итак, как я уже сказал, вначале я подозревал дворецкого. Он явно был расстроен и чего-то не договаривал, но я счел это проявлением его природного тупоумия.

– Что же он рассказал вам?

– Ему нечего было рассказывать, – раздраженно ответил сэр Уильям. – Маркс не заметил ничего подозрительного. Вообще ничего не заметил. Признаюсь, нелегко было вбить ему в голову мысль о том, насколько важна для меня эта рукопись. Я едва сумел объяснить ему, что же я ищу. То же самое с остальными слугами. Они ничего не заметили. Да я их и не подозревал, поскольку они уже давно живут с моей семьей и я прекрасно знаю каждого из них.

– А что члены вашей семьи говорят?

– Моей дочери до вечера субботы не было дома, потом она вернулась ненадолго и вновь ушла. Шейла отправилась поужинать со своим женихом… Он, кстати, секретарь генерала Мейсона. Но, – зачем-то поспешно прибавил старик, – у этого юноши, Далри, отличные связи… Так о чем это я? Ах да. Мой брат Лестер и его жена отправились в гости к своим друзьям на запад Англии, они вернулись лишь в воскресенье вечером. Филипп – Филипп Дрисколл, мой племянник – приходит только по воскресеньям. Соответственно, никто не заметил ничего подозрительного в то время, когда рукопись украли.

– А этот… мистер Арбор?

Сэр Уильям задумался, потирая руки.

– Весьма почтенный… эм… представитель еврейского народа, – сдержанно ответил он, словно зачитывая описание товара в каталоге. – Спокойный, образованный, иногда несколько саркастичный. Еще не в летах, должен сказать, ему едва за сорок… Эм, о чем вы спрашивали? Ах да, мистер Арбор. К сожалению, он никак не мог заметить чего-нибудь. Один его друг, американец, пригласил его за город на выходные. Он уехал в субботу и вернулся только сегодня утром… И, кстати, именно так все и было, – добавил старик уже обычным голосом, обводя взглядом присутствующих. – Я позвонил тому американцу и все проверил.

«Ничего себе! – подумал Рэмпол. – Впрочем, у этого человека украли его драгоценное сокровище, у него есть право подозревать всех заинтересованных лиц, даже если это такие же почтенные коллекционеры книг, как и он сам». При мысли о том, как эти напыщенные джентльмены воруют рукописи, точно дети малые отбирают друг у друга игрушки, Рэмпол улыбнулся, но, заметив холодный взгляд сэра Уильяма, взял себя в руки.

– И я определенно не хочу скандала, – заключил старик. – Поэтому я и пришел к вам, Хэдли. Вот, собственно, и все. Просто и ясно, и ни одной чертовой зацепки.

Старший инспектор кивнул. Похоже, он что-то обдумывал.

– Я привел к вам эксперта по таким вопросам, – протянул он, кивнув в сторону доктора. – Доктор Фелл оказал мне услугу, приехав сюда издалека. Поэтому я, пожалуй, умываю руки. Если, конечно, вы не обнаружите вора и не захотите выдвинуть ему обвинения. Но, полагаю, у вас не возникнет такого желания. Тем не менее мне хотелось бы попросить вас об ответной услуге.

– Услуге? – Сэр Уильям округлил глаза. – О господи! Да, конечно! Все что угодно… в разумных пределах, конечно.

– Вы упомянули вашего племянника, мистера Дрисколла…

– Филиппа? Да. А что?

– Он пописывает статьи в газеты…

– А. Да. По крайней мере пытается. Я приложил значительные усилия, чтобы его взяли на постоянную работу в газете. Пф! Между нами, редакторы утверждают, что он может написать отличную статью, но у него совершенно нет чутья на новости. Харботтл говорит, что он увяз бы по колено в рисовых зернышках, разбросанных перед церковью Святой Маргариты, и не догадался бы, что там свадьба. Поэтому он у нас вольный стрелок. Не слушает меня. Знаете, если бы я писал статьи…

Хэдли с бесстрастным видом развернул газету, лежавшую на столе. Он как раз собирался развить свою мысль, когда к столику поспешно подошел официант и что-то сбивчиво зашептал ему на ухо.

– Что? – переспросил старший инспектор. – Говорите погромче! Да, так меня зовут… Понятно. Спасибо. – Осушив кружку, он пристально посмотрел на своих собеседников. – Любопытно, черт побери. Я приказал им не связываться со мной, если только… Простите, мне нужно ненадолго отлучиться, джентльмены.

– Что произошло? – осведомился доктор Фелл, взглянув на Хэдли поверх очков. Казалось, он только сейчас очнулся от глубоких раздумий.

– Мне звонят. Сейчас вернусь.

Все помолчали, глядя ему вслед. Рэмпола удивила мелькнувшая во взгляде Хэдли тревога. Американец перевел взгляд на сэра Уильяма. Тот, похоже, с нетерпением ждал развития событий.

Старший инспектор вернулся через две минуты. Рэмпол почувствовал, как у него в горле сжимается ком. Хэдли не суетился, все его движения были размеренными и неторопливыми, как и всегда, но шаги на кафельном полу звучали громче, а в ярком свете зала лицо казалось бледным.

Остановившись у барной стойки, он что-то сказал официанту, а затем вернулся к столу.

– Я заказал нам еще выпить, – спокойно сообщил старший инспектор. – Виски. Через три минуты ресторан закрывается, и нам придется уйти. Я буду рад, если вы отправитесь со мной.

– Отправимся? – повторил сэр Уильям. – Куда?

Хэдли промолчал. Вскоре официант принес им бокалы и удалился.

– Ну, с Богом! – произнес старший инспектор, отпивая виски. Он осторожно поставил бокал на стол.

И вновь Рэмпол ощутил смутное беспокойство…

– Сэр Уильям, – продолжил Хэдли, спокойно взирая на старика, – к моему глубокому сожалению, я должен сообщить вам прискорбную новость.

– Да? – Биттон едва притронулся к своему бокалу.

– Мы только что говорили о вашем племяннике, Филиппе…

– Да… Ну же, бога ради, говорите! Что с ним?

– Боюсь, что вынужден сообщить вам о его смерти. Его тело только что было обнаружено в Тауэре. Есть причины полагать, что его убили.

Бокал сэра Уильяма со стуком коснулся полированной столешницы. Старик не двигался, уставившись на Хэдли застывшим взглядом. Казалось, он даже прекратил дышать. В воцарившейся тишине было слышно, как на улице сигналят проезжающие машины.

На запястье сэра Уильяма задергалась жилка, ему пришлось убрать руку от бокала, чтобы не расплескать виски.

– Я… – с трудом произнес он. – У меня тут машина…

– Также есть причины полагать, что невинная шутка, как мы считали, теперь обернулась убийством… Сэр Уильям, ваш племянник был найден в костюме для гольфа. А на голову ему кто-то надел украденный у вас цилиндр.