Когда мощные фары сначала разогнали непроглядную тьму от блокпоста ДПС, а затем, минут через десять, выхватили перечеркнутый указатель «Зеленоминск», я даже выдохнул облегченно. Вообще, до последнего момента не верил, что вырвусь из этого городишки. И даже сейчас ожидал какой-нибудь заковыристой жизненной загогулины или подлянки, когда вновь окажусь у здания ФСБ. Но километр летел за километром, а двигались мы пусть и не так быстро, как хотелось, но сорок — шестьдесят в час делали. Выехали уже в сумерках, а теперь и вовсе стемнело. Но темнота была далеко не полной, примерно как в самую яркую лунную ночь на Земле. Хоть какой-то плюс.

— Скажи, Третьяк, а ночью ездить не опасно? — спросил у попутчика, в этот раз он был без напарника и заметно расслабился, по крайней мере, не напрягался каждый раз, когда я шевелился.

— Конечно, опасно, но ничего не поделаешь, до нужной нам точки еще километров под шестьдесят — восемьдесят, там и остановимся на ночь, а затем с утра, часиков в десять, выдвинемся. Да и ждут нас. Так что, горячего порубаем от души! Ребята должны встречу подготовить. Меньше суток без нормальной жрачки, а достала сухомятка вот как, — чиркнул он рукой под подбородком.

— Завтра до Острога доберемся?

— Нет, еще хлопот полон рот, в пару тройку мест надо заскочить, там забрать кое-что. Затем, мы же не напрямую попилим, тут хитрый маршрут получается, сам увидишь. Так что завтра к вечеру только к границе Второй линии должны подобраться, если все нормально. Переночуем в Северо-восточном форпосте, ну и к часам десяти — одиннадцати уже в Остроге будем. Конечно, тут много «если», но в целом план такой.

— Вторая линия это что?

— Первая линия — это стены нашего Острога, Вторая линия — контролируемая княжеством территория вокруг стаба. Ну, не совсем вокруг, но под контролем.

— Раз так, то не проще сразу на место махнуть?

— Нет, не проще, если дружественную ракету словить не хочешь или другой какой подарок. На Вторую линию после двадцати двух нуль — нуль лучше не соваться. Там даже днем передвигаться нужно только по главным дорогам, строго по указателям. Иначе долбанут в сердцах — мало не покажется. Для этого и форпосты по главным направлениям. Там часто останавливаются разные рейдеры, которые или не хотят соваться в Острог, или некогда им. Меняют шило на мыло, пополняют БК, ночуют в крепком месте, трахаются и все в таком духе. Территория условно-безопасная, Штрафники там часто отираются, барыги из частников и их охрана, проститутки из оторв. Бункера в форпостах такие, никакой элите не выколупать. Связь и обычная, и проводная, если что подскочит кавалерия и всем плохим напихает по самое не балуйся.

— Штрафники это кто? — нет, из самого названия вроде бы все ясно, вот только я уже понял, что в Улье далеко не все названия и аббревиатуры соответствуют земным.

— Те, кто проштрафился. По мелочи законы нарушил. Тюрем у нас нет, только, если предварительного содержания, до суда, да в СБ имеется. Но те занимаются своими делами. А так, система правосудия простая. Сильно накосячил — смертная казнь, не очень — Штрафной отряд, номерок которого зависит от тяжести проступка. Системы исправления нет как таковой, да и не нужна она нам. Я, допустим, не согласен содержать всяких баранов в тепличных условиях в надежде, что они после отсидки вольются в общество, как полноценные члены, ну или членши, — помолчал немного, а потом продолжил, — А залететь в Штрафники можно по-разному. Но в основном свежаки там практику проходят в Первой, да дикари. Дикари — это мы называем тех, кто к нам из мелких стабов наезжает. У них там простые правила и понятия, чуть не по нему за нож или за оружие, и с ходу в дело. Баб там у них почти нет, из развлечений одно бухло и наркота, и понятия простые. У нас же так нельзя. Свежаки тоже этим грешат, особенно наши дорогие россияне, вот у них в первое время башню сносит просто от того, что пистолет на боку и он может его в ход пустить. Только оружие здесь — это не фетиш, а инструмент. Важный, жизненно необходимый, но инструмент, как та же лопата или молоток. А они нажрутся с радостей, что до Острога добрались, пальбу откроют в воздух от благолепия в душе. Ну и по месяцу — два после обучаются правильному поведению. Хотя таких, как я уже говорил, в Первый отряд направляют, по идее самая безопасная и легкая работа — ближние к Острогу кластера чистят, заодно и обучают их премудростям разным, плюсом идет снаряга и барахло, что соберут. После месяца они уже и экипированы, кое-как вооружены, немного средств в кармане имеется. И в целом кто проходит Первую Штрафную, считай уже рекомендацию получает, особенно, если командиры отметят. А от репутации у нас многое зависит. А, вообще, возьми на заметку, что чревато это оружием в Остроге размахивать, любой гражданин возьмет и пристрелит, как собаку, и ему за это ничего не будет. При этом скажу так, какого-нибудь студентика или хипстерню попытаются просто остановить, тебя же будут валить сразу, уж больно морда лица у тебя зверская, даже тот же Гранит под сомнение мои слова поставил. А это, скажу я тебе, аргумент еще тот.

— То есть, если гражданин, то можешь валить всех неграждан? — решил пропустить я эдакую импровизированную филиппику в свой адрес. Надо же, красавцы, мать их, рукопожатные.

— Нет, конечно. Но достав без повода оружие, ты из простых обывателей превращаешься в опасного типа. Обоснованный повод извлечения оружия — это либо проникновение тварей Улья за периметр, чего еще пока не случалось в новой истории, или кто-то решил тебя лишить имущества, жизни, или же ты защищаешь чью-то жизнь и имущество… А так просто вынул пистоль, тут элементарная осторожность начинает просыпаться. Пуля, как известно дура, и кто знает, что у тебя в голове? Да, даже без умысла… Я только пару случаев знаю, когда вот по такой беспечности, пусть и не в Остроге, но погибшие были. В том же Далласе, это небольшой стаб, почти из диких, где я кантовался одно время. Так вот, сидели, бухали, один шары залил и давай палить из АКМа в потолок, тоже с радостей — элиту они с товарищем дохлую нашли, нехило взяли, праздновали. А на втором этаже что-то типа гостиницы было, ну и мужика вместе с проституткой — обоих наглухо. Там, пол-потолок — даже не сороковка сосновая, скорее тридцатка была. Покувыркались, короче, мальчики и девочки. И ведь ровно как залепил — обоим в голову. Очередь, на полмагазина — больше ни одного ранения, два чистых покойника. Вот как бывает.

— И что с ним сделали?

— Да, ничего! Стаб дикий почти. Жемчужину красную бросил владельцу этого заведения, и шлюху списали, и залетного рейдера. Так-то! Тот еще одиночка был, в компании, если бы может по-другому вышло. А так умер Максим, и хрен бы с ним. Я же не имею никакого желания получить маслину даже не в голову, а в ногу из-за какого-то идиота. По мне, пусть его лучше на месте пристрелят! Подумай сам, тебе изначально предоставляют право защищать свою жизнь, свое имущество в любой момент! Оказывают доверие! Хотя тот же Князь может влегкую закон принять, мол, все неграждане, вообще, не имеют право на ношение оружия внутри стен Острога! И никто не пикнет! Понимаешь, никто! Поэтому надо думать всегда головой и знать правила тех мест, где живешь или остановился. Но в целом, у нас спокойно. На тридцать тысяч человек — это граждане и претендующие на данное почетное звание, жандармов около пятидесяти, наверное. Может меньше. Точно не знаю. И ничего, справляются ребята.

— Что-то не верится…

— А зря. Вот смотри. Гражданство Острога получить сложно. Это во-первых. Желающих хоть отбавляй. Это во-вторых. А лишиться его можно в два счета. Это в-третьих. Например, привык ты, что все кругом тебя не касается. Моя типа хатка с краю, ничего не знаю. И на твоих глазах совершается преступление. Любое. Как классифицировать? Гражданин должен знать Закон, это обязательное условие получения гражданства. Да там немного, почти те же десять заповедей, за пределы разумного не выходит, короче. Ты не среагировал, не оказал помощь. И, если кто-то это увидел, то дальше может быть самое различное развитие событий. По мелочи — месяц лишения права ношения оружия в стенах Острога. Оно тебе дается, чтобы ты мог защитить себя и кого-то, а не на боку таскать типа крутой. Это типа предупреждения, но с занесением в личное дело. Можешь угодить и в штрафной отряд, чтобы в голове прочистилось, а можешь и лишение гражданства, и даже усечение башки схлопотать. От тяжести проступка зависит.

— То есть, вы сами друг за другом следите и доносите в случае чего?

— Пять лет назад, я был с тобой солидарен в определениях. Два года спустя я бы тебе уже начистил рожу, не посмотрел, что свежий. За глупые вопросы. Сейчас же скажу так, Острог — наш дом, за порядком следить — это не только наша обязанность, но простая элементарная чистоплотность. С точки зрения таракана, поселившегося у тебя на кухне, ты редкостная скотина. Мало того, что обладая огромными богатствами, выкидывая по полбулки хлеба в мусоропровод, ты зажал для него сраную крошку, которая тебе вообще не нужна… Так вот, ладно, может у тебя жаба таких размеров, что давит и душит всегда. Но кроме этого, ты еще пытаешься лишить его самого ценного — жизни! А за что? За крошку! А, если сам не справляешься, то доносишь в какую-нибудь контору, которая специализируется на борьбе с насекомыми.

— Нелегка жизнь таракана.

— И не говори, — усмехнулся Третьяк, — Я к чему? Гражданство — это не просто звездочка в Ай-Ди и куча прав, это еще и до черта обязанностей. Так что, не все так однозначно, как кажется. Но в любом случае, стволом трясти — последнее дело и не только в Остроге. В рейде, даже случайно направив на людей, можно с ходу получить граммов дцать свинца.

— То есть, я сегодня мог спокойно завалить Зондера?

— При других раскладах — да. И никто бы слова не сказал. Сегодня бы не успел. Тебя бы Гранит там же и положил. Так как, под подозрением у него ты был. Не смотри, что валовый с виду, когда надо очень быстрый. Сейчас уже, если начнет Зондер дурковать — смело вали, если на его место в «Тигр» сядешь, если есть возможность просто рыло начисти. Но тогда вероятность есть, получить из-за угла в спину пулю. Мстительная скотина, как всякая мнительная и трусливая мразь.

— С этим ясно. А вот скажи, зачем еще вам куда-то соваться, когда вроде вы добычи взяли неплохо?

— С одной стороны все так, с другой специально заказ от королевской рати выполнять накладно, а по пути — лишняя копейка не помешает. И еще один момент есть. Как говорил мой крестный — Ятаган, серьезный мужик — до сих пор жив, брать нужно от рейда по максимуму. И верил, что Улей не любит, когда налегке мимо его даров проходишь, в итоге накажет. Не знаю, суеверие это или нет, но я действую, да и мы действуем, по такому принципу. Собрались в рейд, должны под завязку всего набрать. И ни разу тьфу-тьфу-тьфу, пока осечек не было.

— Странно, а отчего тогда по пути «Охотничий» не вынесли?

— Потому что там одна только вывеска от него, пусто. Уже совались, и даже не раз. Толи продает его владелец, толи продал, но там кроме трех мешков слежавшегося цемента, да разобранных витрин нет ничего. По снаряге же, по пути будет одно место, вот там есть все, что нужно начиная от бронников и заканчивая всевозможной оптикой, а не только детский выбор из шмотья, где половина катайчи. Что-нибудь еще хотел спросить? Спрашивай, пока время есть, а то потом вдруг не получится языками почесать.

Я задумался. В принципе, был вопрос, который меня интересовал больше всего, взвесив «за» и «против», решился, что вряд ли выдам себя подобным. Это должно многих интересовать.

— Вообще, как происходит процедура выдачи документов в стабе? Ведь, как я понял, тут у всех клички. А по той же Земле, я «Мух» только штук пять знал? И как получить гражданство Острога или другого стаба? Оно, вообще, какую роль играет здесь в Улье?

— Гхе, — кашлянул Третьяк, когда до него долетел клуб дыма от водителя, который закурил какую-то очень вонючую дрянь. «Примой» что ли давится? — Во-первых, у нас не клички, клички у собак, а у нас новые имена, позывные и так далее. Во-вторых, каждый новичок проходит ментата. Ментат, его кое-где еще называют мозговик, бывает и мозголом, ну и еще много разных прозвищ, языки у многих без костей, — это человек обладающий Даром чувствовать говорит человек правду или ложь, его настроение, но самое главное он может составлять ментальную карту человека, то есть уникальный, свойственный только одному ему, рисунок ментального поля. Это как отпечатки пальцев. Поэтому главный идентификатор — это твоя ментальная карта, ментат-метка, просто метка, ментатка. В общем, названий множество, но можно сказать только одно — подделать ее никто не может, именно она и является твоим, так сказать паспортом. При этом, для тебя это будет темный лес, вряд ли ты что-то поймешь, но эти данные легко считает другой ментат. Стабы, цивилизованные по крайней мере, обмениваются между собой этими данными. Передают на носителях с торговцами и прочими каналами. В итоге, совершив в где-то преступление, рано или поздно информация об этом распространится. То есть, придет, например, твоя ментат-карта с пометкой за что и почему тебя разыскивают, а там уже и меры примут. Все зависит от тяжести проступка. И нарушает ли он Закон Острога. Если нет, то вопросов к тебе не будет. Но на заметку все равно попадешь. Что же до документов. У нас выдается удостоверение личности единого образца. Раньше называли просто — «паспорт», сейчас на американский манер — «Ай-Ди». В нем фиксируется твоя фоторожа, имя, когда ты оказался в Улье и ментат-метка. Все. Выглядит он вот так, — Третьяк, покопавшись в подсумке, достал пластиковую карту, напоминающую обычные права на автомобиль, — Налюбовался? Звездочку в левом угла рассмотрел? Она обозначает гражданство Острога. Дальше. Первый раз Ай-Ди выдается абсолютно бесплатно всем новичкам или старичкам, которые до этого не бывали в цивилизованных местах. Удостоверение у нас требуется и в банке, и в гостинице, да много где. Потеряешь — можно восстановить, так как твои данные вносятся в базу, сколько стоит эта процедура — не знаю. Ни разу не терял. У Шпуни можно поинтересоваться.

— Шпуня? Он же, по твоим словам, вроде меня во всех грехах подозревает?

— Не обращай внимания, он всех во всем подозревает. И меня в том числе, и Гранита, и Каштана. Насколько быстро впадает в это состояние, настолько и окружающие ему становятся лучшими друзьями. Все зависит от наличия бухла или его отсутствия. Рейдер отличный, и умения у него нам нужные, но как на пробку наступит — считай все, месяц, а то и два в диком загуле, потом неделю еще его с похмелья таращит, так как пьет он литрами, если не ведрами. И колбасит его, несмотря на то, что регенерация у нас завышенная, а он в Улье тоже не новичок, четвертый год уже пошел.

— Слушай, одного не понимаю, вот придет, например, к вам в Острог мур, раньше он нигде по базам не проходил. И вы ему Ай-Ди вручите? — вновь решил осторожно вызнать про будущую процедуру легализации.

— Ага, еще цинк патронов, пригоршню гороха и бабу с большими сиськами! Не забывай, я же тебе говорил про ментатов. Прежде, чем документ получить и войти за Первую линию тебе зададут не один и не два вопроса, а ментат будет твое состояние отслеживать. И надо сказать, там стоят минимум со средним Даром. Первый вопрос, а как давно ты в Улье? Ты — мур? Внешник? Кто крестный? Если уже окрестили. Это для отчетности, в зачет свежаки крестным идут, если доставят их живыми, премия за них — горошина. Мелочь, но приятно многим — и дело хорошее, и вроде как даже прибыльное. Дофига всяких вопросов, некоторые с подковыркой. Для тебя, например, на этом процедура и закончится. Ну, максимум, если делать им будет нечего, узнают об обстоятельствах смерти Цемента. И то сомневаюсь. А вот, если ты не первую неделю, там начнется тягомотина, минут на десять, если есть подозрения, то дальше будут спрашивать. Не понравятся ответы, есть средства развязать язык, все все выкладывают. Так что, мурам и внешникам к нам дорога заказана.

— Внешники, они же вы говорили только в масках?

— Не только. Где-то заключенные за тяжкие преступления на эксперименты соглашаются, если спрашивают их, в чем сомневаюсь, где-то отмороженные патриоты, готовые на все, а где-то и люди, попавшие в непростые жизненные ситуации. Вот их и тащат скопом в Улей. Без масок. Большинство перерождается, после того, как вдохнет воздух Стикса. Процент иммунных примерно такой же, как и у нас, но есть и те, кто выживает. Вот их и используют, где для внедрения и разведки, где еще для каких-то специфических задач. Процедура уже отлажена. Лояльность и верность тоже под контролем или яд — антидот, или близкие в заложниках. Но один черт, дорога для них домой закрыта.

— Почему?

— Потому что, они уже зараженные, как только хоть один из них попадет в свой мир, имею ввиду, не в научное заведение, а, например, в город, — считай все планете хана. Вся переродится. И спасения уже не будет. Впрочем, как в Улье поставок жратвы и необходимых вещей тоже не предвидится. Вот и будет один мертвый стаб. Ну, а с ядом — антидотом, наши кановцы уже разобрались в девяносто процентов случаев. Скажу больше, у нас в Остроге пара десятков внешников точно имеется. Двое даже из ресов, техники отменные, граждане.

— То есть, их не прибили?

— А за что? Людей они не резали, на запчасти не разбирали. И спасли их наши, считай от незавидной участи, ввели антидот, теперь полноценные члены общества. Они же не по своей инициативе в Острог пробирались… Но, тут тоже так скажу, идейных конечно к стенке, и тех у кого родственники в заложниках, последних могут пинком под задницу за Вторую линию, если накосячить не успели, а нормальных — пусть живут, нам же лучше.

Сказанное Третьяком меня обрадовало, но виду я не подал, задумался, что и должен был сделать по идее, информации на меня попутчик вывалил много. Хотя еще один вопрос тоже надо прояснить.

— А деньги у вас есть?

— Ага, есть, вот, — сказал отрывисто тот и достал опять же из подсумка пластиковую карточку, величиной примерно с кредитку, — Это один княжеский рубль или просто рубль. Деньги по размерам все одинаковые, только копейки другие, тоже, как и на Земле круглые, но из такого же материала. Номинал — один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто рублей. По мелочи также, только копейки, ну и ста копеек понятно нет. Обеспечены рубли самой надежной ценностью Улья — споранами, горохом, жемчугом, именно на них ты можешь в любой момент, поменять в банке деньги, возникни у тебя такая блажь. Курс всегда один к одному. То есть, один споран — один рубль. По гороху и жемчугу — надо договариваться. С жемчугом все сложно. А у гороха курс плавает, но в пределах от восьми до двенадцати за штуку. Ниже вроде не было, выше тоже. И только не спрашивай, зачем было нам этот огород с деньгами городить.

— А зачем? — роль и суть денег мне понятна, но одно дело Земля, хотя не думалось мне, что тут какие-то кардинальные отличия.

— Вот всегда так, что ни свежак, сразу начинает теории, мол, сам по себе споран валюта! Зачем и почему? Не спорю, так и есть. Споран — валюта. Но! Есть большое такое «но», которое недопустимо для цивилизованного мира и больших и малых оборотов денежных средств. Зашел ты в кафешку кофе с булкой выпить. Цена около пяти копеек, в нормальном заведении. Будь у тебя только споран или лесом пойдешь, или придется тебе жрать двадцать булок и пить двадцать кружек кофе.

— Ну, можно что-то другое взять. Или булок с собой набрать, дома съесть.

— А вот нифига! Тебе дала задание, например, пусть будет жена, купить еще капусты, картохи, молока, и все это продается в разных местах, стоит копейки, а у тебя только один споран. Ну, как удобно? Или ты здесь возьмешь булки, пойдешь их менять на капусту? А может там тебя пошлют вместе с ними по известному адресу?

— Это аргумент, — в принципе, не зря деньги часто относят к величайшим изобретениям человечества. И глупо было бы думать, что здесь не воспользуются передовым опытом, а вернутся только к бартеру. Не спорю, в этой мутной водице можно поймать огромные прибыли, но в повседневности абсолютно неудобно. Однако это все же Улей… Есть вопросики, есть.

— Еще бы не аргумент! А представь, если речь идет о сделках, где фигурирует десять, двадцать, а бывает и сто тысяч рублей, миллион! То есть, споранов. Прикинь, с каким тебе баулом надо таскаться? А считать? Есть, конечно, вариант с жемчугом, но там еще больше разбег по переплате — недоплате бывает. Договориться порой очень сложно. Рубли же это деньги, и всеми необходимыми свойствами они обладают. Сейчас Княжеский банк уже в восемнадцати цивилизованных стабах есть. Это только мне известно, а может быть еще где имеются, открыли. Просто до этого рейда я считай полтора месяца по делам далеко мотался, вернулся, сутки дома не провел, на следующий уже вот сюда подались. В общем, там, где есть наш банк, рубль ходит наравне с другими средствами, которые представляют собой именно спораны и горох. Пятый год пошел с момента ввода денег, но уже развиваемся. И даже в диких стабах встречается и ценится так же, как и споран. Но дичь она и есть дичь, а цивилизация это цивилизация. Хотя в том же Владимире и даже в Норильске пытались деньги ввести, тот же Солнышко и хотел, да только не получилось.

— А не подделывают? Тот же ксер, как ты говорил, глазками щелк, вот тебе и рубль.

— Вот поэтому и не получилось. Уверен, как только ксеры научатся жемчуг клепать, так сразу и наши рубли начнут. Не получается ни у ксеров, ни у муров, ни даже у других цивилизованных стабов. Изготовление рублей тайна такая — лучше не только про нее молчать, но и даже не предполагать, как их делают, не дай Бог угадаешь, — невесело усмехнулся Третьяк, — Ну и кроме этого, даже просто визиуально подделать пока не могут. Степеней защиты тьма, но есть одна, которая сразу позволяет определить, настоящий у тебя в руках рубль или копейка или поддельные. Внимательно вот сюда приглядись, — он протянул мне карточку и ткнул пальцем куда смотреть.

Обычный тонкий зеленый пластик, штрих код, надпись «один рубль», ниже «княжеский», оливковые ветви, на обратной стороне суровый бородатый мужик, смотрящий исподлобья. В верхнем левом углу двузубец, что-то знакомое из геральдики. Присмотрелся и чуть рефлекторно не отбросил прочь эту импровизированную купюру — прямо в лицо устремился черный орел, пусть и совсем маленький, не больше пяти сантиметров. Но он летел, поднимаясь выше и выше! Резкие взмахи крыльев, сжатый хищный клюв, мощные когтистые лапы. Казалось, можно было рассмотреть каждое перышко. И как это получается? Моргнул и только двузубец. Никаких орлов. Присмотрелся, опять взмывает ввысь. Дела…

— Пробрало? — усмехнулся довольно Третьяк, — Меня тоже первый раз, так торкнуло, а я еще в то время стронгом был, так чуть палить не начал, в руки себя взял, а у меня уже Стечкин готовый. Не зря наши рубли еще — ореликами называют. Вот как научатся подобное что-то делать, тогда фальшивок много будет, а пока любой рейдер подделку от настоящего сможет отличить. И ксеры не могут штамповать — и это одно из главных условий ввода денег в оборот.

Дааа… Тут ведь речь не только об удобстве шла для населения, получалось Острог монополист на ввод в обращение денег. Даже знать не хочу, как они делаются!

— А как это, вообще, возможно? Голограмма, я имею ввиду? Ведь как настоящий? Это какие-то технологии? — все же не смог не задать вопрос. Орел из ниоткуда поражал воображение.

— Хрен знает, но скажу так, даже если бы знал — молчал бы в тряпочку. И даже на исповеди не сказал бы.

— Тоже верно, — согласился я со справедливыми опасениями, — А стронги это кто?

— Стронги — это рейдеры, которые охотятся на внешников. Почти приехали, приготовься, а то мало ли. Всякое бывает, пока не опознались, — сказал Третьяк и снял с предохранителя свой АС.

Фары выхватили ржавые покосившиеся ворота, возле которых приветственно размахивал рукой бородатый мужик в каске, в другой за цевье держал автомат.

— Нормально все, пока не расслабляйся. Тихо вокруг, но подозрительно это, — после того, как прижал палец к уху с гарнитурой, сказал Третьяк, — Какая-то ерунда, они должны были связаться заранее, а не ручками махать.

Въехали мы в ангар. Судя по монументальности и износу металла — детище строителей канувшего в лету Советского союза. Выглядел он как разрезанная на две половины бочка, одну часть которой положили срезом на землю.

Выбравшись из машины, я осмотрелся. Кроме прибывших с нами автомобилей и боевой техники, здесь находился еще и пятиместный тайотовский пикап черного цвета, явно новый. После того, как въехавший последним БТР заглушил двигатель, стало очень тихо. Послышались какие-то скрипы, шум и пересвист ветра. И тихий-тихий и знакомый звук, будто где-то далеко работал дизель-генератор. Сзади заскрипели явно закрывающиеся ворота, а затем минут через пять в свет фар «Карателя», где сначала остановился, осматриваясь вокруг Гранит, а затем и стали толпиться другие рейдеры, подбежала тройка встречающих. Все как один бородатые и мордастые, будто братья. Отсутствие нормального освещения только усиливало их общее сходство. Я вслед за Третьяком подошел ближе.

— Гыча, я не понял, почему не опознались и не отвечали? Где остальные, где бардак?

— Нет, остальных и не будет. Трое нас осталось. Ресы накрыли.

— Как? — Гранит резко обернулся и уставился на бородача.

— А вот так! Идиоты херовы потому что!

— Докладывай! — Гранит заложил руки за спину.

— После того, как вас высадили, двигались строго по плану. Добрались до Семерки, там пожрать встали. Как раз Сорок первый на перезагрузку пошел. Кисляк уже собрался. Десять было. Остановились возле Краснознаменки, где и всегда. Делал как обычно, машины в овраг под козырек, пленку на них накинули. Сами тоже замаскировались. Пупс сразу барагозить начал. Мол, возня лишняя, сейчас типа через полчаса — час кисляк разойдется, и пойдем, поэтому маскировать ничего не надо. Вонял, короче. Я тогда должен был еще меры принять. Но тут понеслась пи… в общем, началось в деревне утро. Моб в бинокль ресовскую вертушку спалил. Издалека. Шла низко, здоровенная, гораздо больше коровы. Они загорелись — надо сбить! Я про приказ, они за стволы и нам в морды тыкать, Лева не поверил, что стрелять будут — в ногу маслину поймал. Пообещали нам в головы следующие. Связали, связь забрали. Подались к НП на холме. Лева через пару минут смог развязаться. Те наше оружие рядом оставили, но всего по магазину, остальное забрали, пикап вон еще, типа развяжемся — на них греха нет. «Мы — не муры!», — передразнил он кого-то гнусаво, — Возвращаться они потом не планировали, сразу собрались валить на Восток. Как ковбои на шишиге подорвались. Возле пригорка бросили сами туда. Знаешь же там в метрах двухстах, как слева от ручья косогор идет, там НП непонятно кто оборудовал. Ростовой окоп, сверху навес. Они с РПГ в него забрались, минут через пятнадцать вертушка показалась. Медленно шла. Курс менять не стала, но уверен этих ублюдков спалила. Те на радостях долбанули по ней.

— Что не попали?

— Да, вот именно, что попали. Только там какая-то ерунда вышла, может видел порой, когда в некоторых элиток с КПВТ долбишь, отсвет такой проявляется. Свет не свет, но мерцание что ли.

— Ну и?

— Тут точно так же. Та даже хода не замедлила, сбросила что-то, типа пары ракет и не с пилонов, а из пуза вывалились. Падала эта дрянь почти до земли, а в метрах пяти от нее включилась и строго на этих придурков навелась. Те же, идиоты, там пляски с бубном устроили, чисто как бородатые, попали же… А как вкурили, что дело пахнет гуталином, врассыпную. Но поздняк метаться, рвануло хорошо. У холма верх чисто как ножницами обстригло. Шишиге тоже хана. Вторая ракета думал нам, прямо над нами прошла, но куда-то дальше, потом рванула в километрах трех-пяти.

— Вот дерьмо! На пять минут нельзя оставить!

— Чем хоть пупсики долбили? — спросил Каштан.

— А сам не в курсе? Кроме тандемных у нас ничего и не было! — лицо у бородача Гычи, было искаженно злобой, отчего он в свете фар делался донельзя страшным. Эдакий Перун-громовержец, только молота не хватает. А нет, есть, вон на боку висит, как и у меня — с одной стороны клевец, с другой молоток.

— Да херь какая-то! Попали и не пробили?! Тандемным? Вертушку?! На фантастику похоже. Ты хоть знаешь чем их, вообще, сбивают? Что из себя тот же ПЗРК представляет?

— Неа, не пробили. Вот эта самая фантастика на моих глазах, и на глазах ребят разыгралась, — Гыча сплюнул сквозь зубы, — Говорю же, она как летела, так и продолжала лететь. Ни курс не поменяла, ни скорость ни сбросила, ни прибавила. Типа так и должно быть. А залепили ей пупсики красиво. Чисто отсвет был и весь эффект, как от фейерверка.

— Вот ведь херь! — Каштан выругался, — В винты надо было долбить!

— По мне, дак без разницы куда. Раз ничего не опасались ресы, значит, защищены по высшему разряду.

— Принесло же их на твою голову, за Пупса Дукка рассказывал, что так вроде нормальный, но как внешников со своими дебилами видит, все считай больше мозгов нет. Предупреждал, — хмуро сказал Москвич, потом выругался, — Эта Русь вместе с Солнышко… Уже хочется туда рвануть и его завалить!

— А я говорил, надо Каштана оставить! — сказал молчавший до этого и запомнившийся мне Тальк — мужик лет тридцати пяти с обильной проседью, которая сейчас просто отливала серебром. Вообще, выглядел он как мажор в стане нищих, по крайней мере, у меня такая ассоциация возникла, глядя на его жесты и осанку, а так же горделивое лицо. Да, и вообще вид ухоженный. Еще до этого обратил внимание на пальцы, когда тот снимал перчатку. Холеные, как и ногти, не обкусанные, не обломанные, явно знали толк в педикюре.

— А еще Третьяка, и мамку с сиськой, — Гыча еще раз сплюнул.

— Лучше папку, то бишь Гранита, у него сиська одна, так что в очередь, сукины дети, в очередь! — хохотнул Дохлер, — Ты, Тальк, как иногда чего загнешь…

— Это лирика, — недовольно поморщился Гранит, — Дальше, Гыча.

— Лежали мы еще часа полтора. И вертуха медленно уходила, и потом еще дроны-двухсотки пошли косяками, у каждого какая невнятная шлямба подвешена. Сосчитали четыре, по три. Двенадцать штук. Потом в Сорок первый хотели сунуться, ну, с западной стороны с водонапорки осмотрелись. А там уже пати в полный рост началось. Нарисовалась банда пропанов штук шесть, кроме них лотерейщики почти два десятка и потом еще один прискакал, но он отдельно крутился. Тоже жрач, но матерый. В общем, на пикапе, да еще и втроем без тяжелого, да на каждый автомат всего по магазину… Соваться туда не стали.

— Это ты правильно решил, — одобрил действия Гранит.

— А я, мужики, думаю ништяк все, теперь точно загоним «Тотем» княжеству по нормальной цене, еще и поторгуемся, хорошо так поторгуемся! Дело ли с граника снять не смогли, хоть и попали. Хорошо, что вы все видели, теперь при ментате показания дадим, а потом только «Тотем» будем скидывать, — заявил вполне весело Дохлер, — И скажу так, пупсам туда и дорога. И нам меньше возни, искать и давить эту мразь не пришлось. И сдохли не зря, инфа ценная нам досталась. Считай за нее тоже можно что-нибудь выхватить.

— Люлей, — усмехнулся Каштан.

— Нет, я реально говорю. Премию княжество выдаст, да еще и почетную грамоту какую-нибудь, а если серьезно, то может даже по проценту с налогового бремени скинет. Смотрите, у кого-нибудь сомнения есть, что эта та самая вертушка, которая чисто без страха над застройкой парила, свежих собирала? Нет? Вот и у меня нет. Кстати, Гыча, двухсотки с живчиком были, свежакам в Семь-Семь закидывали вот такая вот «шлямба» у них была. А, если ресы сейчас беспилотников понаделают с такой вот защитой? Чем сбивать? Тем более, считай Пятый и Восьмой зеленый высокие и к Первой линии почти примыкают. И тянутся чисто сопли на сорок км.

— Ну не сорок. Загнул.

— Сорок не сорок, но далеко и дохрена. Так?

— Так-то, оно так… Только, я думаю СБ уже в курсе подобного, чего это объяву почти кинули, что «Тотемы» закупаем дорого.

— Я думаю, надо завтра в Острог сразу, не сворачивая, двигать. Считай тут речь уже не о бирюльках идет, а о безопасности и нашей с вами тоже.

— И зачем? Вертушки нет давно, сгорела. Толку-то? — опять вмешался Тальк, — Итак, у нас рейд зашибись! Бэтэры из под носа увели, бардак не взяли, и что выйдет? Какой выхлоп? Копейки…

— Толк есть, в СБ инфу сольем, пока туда-сюда операцию они организуют, день-два пройдет. А сегодня уже четвертый закончился для Семь-Семь, грузится он раз в полторы недели. Строго по часам. Вот считай, сколько времени осталось, чтобы обломки вертушки изучить на месте падения, доставить в Острог. И явно это важно. Поэтому нам надо спешить. Мне лично башка еще дорога.

— Резон в твоих словах есть. Подумаю. Решение вечером объявлю, — сказал Гранит.

— Гыча, а насчет жрачки-то че?! — лицо Дохлера сделалось предвкушающим.

— Хреначка тебе, а не жрачка! Типа ты глухой или где? Повторяю! Для особо одаренных! Не заходили мы в Сорок первый! Была у нас одна банка тушняка, у молодого в мародерке случайно оказалась, — заточили, остатки харчей в шишиге были.

— Вот так всегда… Дерьмо, если оно начнется с самого начала, то так и продолжается, а нас считай со свежаком сейчас уже шестнадцать рыл! — выругался Дохлер.

— Да, ладно тебе, стройнее будешь, завтра пожрем от души.

— Я в меру упитанный! Что мне завтра, есть хочется здесь и сейчас! Говорил, давайте тормознем возле «Пятерочки» по пути… Нет-нет…

— Пошли, поможешь, — обратился я к Дохлеру.

Тот даже с лица сбледнул, глаза вытаращил, видимо опешив от наглости новичка, но за мной пошел, поднялся в «Тайфун».

— Цепляй, — показал я ему одну ручку сумки с провизией.

— Это что? — как-то недоверчиво спросил тот.

— Еда, — односложно ответил я.

— Ништяк! Ну, ты свежак и даешь стране угля! — разулыбался тот, а затем продолжил, пыхтя, как паровоз, — Думал сдохну! Дома сидишь, жратвы валом, ничего не охота, откроешь холодильник, закроешь. А в рейде всегда жор нападает, все точишь и радуешься жизни.

Когда мы выбрались наружу, командир отдавал новые указания.

— …машины закрываем, фары гасим и все вниз, отдыхать. Гыча на тебе сигналка.

— Эй, вы, давайте-ка светите нам, а то жрать не получите! Мы сегодня на раздаче, свежак за главного, я на подхвате! — весело скомандовал Дохлер.

Освещать и указывать дорогу бросилось сразу же несколько человека. Оказалось метрах в двадцати, у самой стены вход в небольшое подвальное помещение, в котором находился еще один спуск дальше вниз. Я насчитал шесть пролетов, выходило, спустились мы на глубину примерно третьего этажа. Здесь в бетонном помещении десять на десять, находилась огромная массивная стальная круглая дверь со штурвалом, как в подводной лодке. Сейчас она была приоткрыта и вела в еще одну небольшую комнату, оказавшуюся тамбуром. Тускло горели за пыльными плафонами лампочки. Остатки каких-то сейчас уже нечитаемых надписей, пыль, тенета, ржавчина.

Обычные, но стальные открытые нараспашку двери, судя по перекошенному виду, теперь вряд ли закрывались. Они привели в еще один зал. Большой, квадратов эдак под триста, с печками буржуйками по углам, судя по отсветам огня, одна сейчас активно топилась, а на ней стоял огромный закопченный чайник. У правой стены рядом с низким столиком кожаный диван, имелись и вполне нормальные обеденные, составленные в один ряд, вокруг разнокалиберные стулья, табуреты. Из мебели еще имелся один шкаф и штук пятнадцать — двадцать обычных панцирных кроватей со скатанными матрасами. Воздух был довольно свежим, затхлостью и сыростью не пах. Урчал где-то неподалеку дизель-генератор. Из украшательств прямо напротив входа — огромный, в человеческий рост, плакат голой девки, скалящийся в тридцать три зуба. При этом какой-то умник закрасил их в шахматном порядке, пририсовал бланш под глазом, отчего бывшая раньше сексуальной и томной улыбкой, стала донельзя отвратной и вызывала эффект обратный тому, на который рассчитывал фотограф, наверняка не подозревая, что может сделать креативный подход с его шедевром.

— Все пришли, — сказал улыбаясь Дохлер, — Давай показывай скорее, что у тебя там? С самого утра не жрал.

Свою минуту славы я заслужил. Хотя, мне было наплевать, жрать хотелось так, что кишка кишкой в футбол играла. Точить же в одиночку, как-то не привык. В итоге, примерно через полчаса, выяснилось, что не так много всего я и набрал. Если с утра перекусить — и все. Не факт, что кофе с чаем останется, впрочем, если останется — здесь оставлю.

— Может по пять капель? — спросил у Гранита жевавшего с мрачной сосредоточенностью гречневую кашу с тушенкой Дохлер.

— Давайте, помянем всех, и плохих, и хороших, — одобрил решение тот, — Пусть всем земля будет пухом, — сказал тост тот, и замахнул половину пластикового стаканчика в один заход. Я тоже не отстал. От желудка сразу стала распространяться теплая волна, и на душе, особенно после обеда, возникла некая легкость. Пристроившись у весело потрескивающей буржуйки, я закурил. Больше всего, сейчас хотелось спать, но было еще одно самое важное дело.

На столе у стены красовался подвешенный светильник, который я включил, надо же, работал, столешница же была в характерных старых пятнах оружейной смазки. Пока никто меня не опередил, я подтащил стул, развернул заранее приготовленный тент и убранный в подсумок еще в «Спецоборонсервисе», достал принадлежности для чистки, доставшиеся мне в наследство от Цемента или кого-то из бойцов спецназа ФСБ. Разрядил автомат, и принялся за чистку, слушая внимательно разговоры рейдеров.

— Слышал я, цена на арту просела… - неопределенно сказал Шпуня.

— Гонево! — покачал головой Дохлер, — Совсем ты со своим бухлом от жизни отстал. Если только вверх пошла.

— И отчего это? — тот огладил топорщащиеся усы.

— А оттого, Русь месяц со щитовиками гасятся, с переменным успехом. То те почти Владимир берут, то эти их главную базу раскатывают. Сейчас у них перемирие недели полторы назад объявили, вот стягивают все что могут. У нас в Остроге наемников считай не осталось, Дукка в этот раз мясо на подтанцовку набрал, Грыч вообще не у дел остался, хотел в сорок восьмой двинуть, вот только никого из нормальных не осталось. С молодняком туда соваться, это можно и в Остроге, без лишних хлопот, пулю в башку самому себе пустить. Типа Пупса все остались. Тоже бухает, — сказал Каштан.

— Как бы дукковские сотни не сложили с такими деятелями. Мне он две сотни орликов торчит. А так брадак в Остроге с этой Русью! Солнышко бы сам убил! Видит Улей — увидел бы сейчас и с ходу бы его завалил! Все дерьмо последнее время из-за этого Владимира идет! Да даже мы, вон вынуждены были набрать пехоту, — процедил сквозь зубы Москвич, «пехота» в его интонациях прозвучало крайне презрительно, — Тормоз со своими туда подался, платят, говорит нехило, трофеи-морфеи, извините, мужики, но мы туда.

— Не от большого ума! Вон, Босс, тоже сунулся…

— Это который Барбос что ли или Хугобосс?

— Барбос, из всей команды только Кляйн и выжил, и то, поговаривают, месяца два будет в себя приходить.

— Вот ведь нихера себе, они же все как один стелсеры и клокстоперы.

— Их и взяли, как диверсионный отряд. Пообещали, если они портал щитовикам закатают, то каждый по белке схватит. А там все сплошь семейные. Вдов наделали, короче.

— Ну, белая жемчужина это мечта каждого семейника. Знал, Солнышко, чем купить.

— Так раскатали или нет?

— Не знаю, не думаю, но что-то там они замутили мощное иначе с чего бы перемирие тогда? Считай щитовики до Владимира дошли, из арты его раскатывали, от беспилотников небо черное, пара штурмовиков… Остались бы от логова Солнышка рожки да ножки. И слышал я, он лично в больничке Кляйну белую жемчужину вручил — подал кто-то голос, всех мне еще не удалось запомнить.

— Да тот за споран удавится! Мы им «Стрелы» впаривали, я там горя хапнул, крутит-вертит… - высказался Москвич.

— Он сам дурак! И гонево это. Вручил он Кляйну красную жемчужину, белую зажал, но и они не выполнили того, что должны были. Щитовики ведь тоже клювом не щелкали, все постарались предусмотреть, — безапелляционно заявил Дохлер, — И виноват во всем Солнышко, везде залезть хотел, в любом бизнесе долю, жадный до талого! С чего они с щитовиками закусились? А с того, что на оборону нормальную ему бабла было жалко. Мол, все же хорошо! Те же, восточники, только узнали, что у нас модернизация дружины идет, приехали, пять тыщ верст не крюк! И все что могли выкупили… А этот почти под боком… Да, зачем мне «Стрелы», еще за такое дикое бабло! — явно передразнил этого Солнышка или Солнышко Дохлер, — У меня вон шилка есть, и зушки. И где та шилка и зушки? Раскатали в блин! Так вот, бабло пожалел, а его стаб получается чуть в стороне от главного маршрута щитовиков, пятьдесят кэмэ нету. А у них там кормушки самые главные. Постоянно катаются.

— Ну, это понятно. Но причем тут, Дохлер, желание Солнышка в каждом деле долю хапнуть? Вроде все этого хотят.

— А притом! Он стронгов привлек кучу, по всей округе клич бросил, с них трофеями долю брал, типа я к вам, ребята, со всей душой и тут расположение у стаба лучше не придумаешь. За это вы двадцать процентов скидывайте. А уж я вас защитю у себя-то дома. Ну те и давай караван за караваном хлопать. И стронги все как один из отмороженных самых, тем особо до трофеев дела не было, их мстя интересовала. Но в любом случае, если бы сила реальная за Солнышко была, то на этих междуусобчиках дело и закончилось. Перестреляли бы внешники самых отморозков, меры безопасности усилили, остальные бы сами кто-куда. А тут… Сам с голой жопой, еще и в игры больших дядей залез. Теперь всю казну на войну угробил, плюс, долгов набрал… Рейдеров полегло куча, сейчас у нас беженцев вагон будет, они пока в Диком Поле, но это же считай дикий стаб, как и название. Если бы не удобное для торговых караванов расположение Владимира, плюнули бы давно все, пусть со своей жадностью Солнышко сам разбирается, а тут пришлось помогать. И перемирие не потому, что Босс со своими там Портал повредил, а потому что Князь ультиматум им поставил. Обоим сторонам. И продемонстрировал аргумент. Торговля страдает. Никому это не нравится. А с нами что те, что эти ссат связываться.

— Если Князь такой крутой, отчего у нас ресы шарятся и всякие десяточники и прочее… - вылез Зондер.

— Ну, расскажи нам, где у нас в стабе ресы шаряться? Ты давай, не стесняйся, а мы послушаем, новое для себя откроем, Винтик и Шпунтик не в счет! — тон у Дохлера, в котором до этого нет-нет и проскакивали шутливые нотки, стал донельзя серьезным и даже злым.

— Да за второй линей уже можно нарваться! С ходу! На тех же хантеров! Муры шарятся там же!

— А вторая линия у нас где, не напомнишь?

— Типа ты не знаешь где у нас вторая линия?

— А вот представь, забыл!

— Да хватит дурковать-то!

— Хорошо, а я тебе скажу. Вторая линия пролегает в ста двадцати километрах от Острога — это самое широкое место, возле Черной речки сужается до сорока трех. И везде это уже нифига не наш стаб! Но территория второй линии чистится, кругом опорные пункты, дроны висят сутками, патрули-шматрули, штрафики, рейдеры, ни Внешников, ни муров. Залетные бывают, это да, но чтобы как на прогулке за Второй линией…

— И, дальше то что, это я сам знаю.

— Я тебя Зондер не понимаю, Острог должен весь Улей вычистить что ли? Или может быть Князю надо с дружиной рейд на Пекло устроить, тварей всех покрошить, выпотрошить, а потом чего мелочится тебе принести и вручить. Типа, Зондер, на вот, на то я и Князь, что бы тебе жемчуг таскать, а ты, друг, сиди, отдыхай?

— Этого я не говорил!

— А что ты говорил? Оказывается за Второй линией опасно! Я тебе так скажу даже, несмотря на все меры и на Второй опасно! Так, деточка, ты в Улье, а не в детском садике. Те же ресы, к нам не лезут, и не от того, что у них человеколюбие взыграло, а от того, что по зубам могут так получить, что все напрочь вылетят.

— А чего тогда мы их не раскатаем?

— Ты пойдешь воевать? Кто? Вы обосранцы первые ноги в руки и бегом на Восток! У тебя даже гражданства нет! За два года не смог получить! Воевать им… воевалка не выросла! Воены! У нас вон свежак, хоть спокойный чисто танк, без выкрутасов, ты и здесь едва в штаны не накидал, его увидел… А туда же — воевать! Заткнись, короче, баевик.

— И все же, Дохлер, а почему действительно не раскатаем их? Чисто теоретически? — подал голос Каштан.

— Ну, я же в политику не очень вникаю, да и не лезу с такими вопросами к Шайтану, так что, буду говорить про свои мысли по этому поводу. Если интересно, кончено.

— Давай, уже не тяни кота за причинное место, — усмехнулся Третьяк, тоже занимавшийся чисткой оружия.

— Тогда слушайте. Война должна окупаться, просто так она никому нафиг не нужна, а для ее возникновения должны быть веские экономические, социальные и прочие причины, так?

— Ну, ты загнул.

— А что тут загибать? Ни одной войны в истории человечества не было просто так, что друг другу не понравились, за ресурсы любые сколько угодно. Просто так — ни одной!

— А Крестовые походы, а Гитлер?

— И те и эти чистая экономика! Так то! Плюс решение собственных социальных проблем! А всякие там лозунги — это для дураков. Как сказал Карл фон Клаузевиц — «Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств», а «политика — это квинтэссенция экономики» — дедушка Маркс. Вся суть войны в этих двух фразах. Ни добавить, ни прибавить, все в точку. Потому что это были мыслители, мать его так! И что мы имеем? Никаких особых выгод война и уничтожение ресов для нас не несут. Территория их нам вообще не нужна, они от нас в четырехстах километрах…

— Да там одних трофеев куча! — подал голос Шпуня.

— Столько, сколько надо ресурсов для войны с ними, эти трофеи не окупят затраты. Да, для тебя, как для простого рейдера, там просто закрома родины, а для Острога — слезы. Пойдем дальше. Внешники тоже между собой связываются, сейчас они где-то воюют, где-то торгуют. Но снеси к чертям хоть одну базу, чисто из интереса, они все выступят единым фронтом, потому что само существование их в Улье будет под угрозой. И мы будем для них не условно-враждебной сильной стороной, которая предсказуема и понятна, которую приходится учитывать в своих раскладах, но воевать с ней накладно, а бандой конкретно отмороженных до талого дебилов. Да, бандой отморозков! Именно так! Будем мы для них непредсказуемыми идиотами, которым плевать на экономические и прочие выгоды, которые прут напрлом, потому что у них есть ружье, и неизвестно где завтра ждать привета. И здесь уже пойдет вопрос о выживании и защите вложенных в проекты средств. Заметьте, сейчас баланс, стронги не лезут к основным базам Внешников, да просто и не смогут, здесь нужна наша Дружина, и четко спланированная армейская, повторю армейская, а ни партизанская операция. Да, оперативные базы порой хлопают, колонны, патрули, садят, порой, беспилотники. Но к базам никто не лезет. Только с разведкой. Внешники тоже так же, могут хлопнуть дикий стаб, если там оборона из рук вон плохо поставлена, могут рейдеров накрыть, опять же хантеры далеко забираются… Но к Острогу опять же, и к другим сильным стабам они кроме как с разведкой тоже не лезут. Баланс, мать его так! И к тому же, не считая свежаков, за Второй линией у нас только матерые промышляют, те, кто знает на что идет и ради чего…

— Так на Второй уже ловить нечего, все что есть поделено и разделено на сто раз.

— По мелочам, да легко. Те же, штрафники, неплохо тащат, за ними сборщики…

— Да, что они тащат-то? Что по домам заныкано, редко горошники даже встречаются. И то, условия для них нужны. Та, же Первая порой за год ни одного рубера в глаза не видит, — вот что неймется Зондеру.

— Так, чего ты в Первую, ты вон в Седьмую запишись, там и на элиту можно не только глазком глянуть, но и помацать немного. Зато два месяца и гражданином будешь. Пусть и не почетным, но звезда в ай-ди дорогого стоит…

— В общем так, воены и стратеги. Отставить базы ресов хлопать. Слушаем вводную. Первое. Завтра выдвигаемся в семь ноль-ноль отсюда. Сначала в Сорок первый, забираем бардак. Затем в Тридцать шестой за заказом для армии, потом двигаемся к Северо-восточному форпосту. Подъедем, если все пройдет гладко часам к восьми, если нет, то ночью. Связываемся с Острогом, и, если информация действительно важная, Дохлер Шайтану все обрисует, то нам или безопасный коридор обеспечат, или, его и Гычу заберут, — подошел к столу командир, он до этого с Москвичом и Каштаном долго что-то тихо спорили над разложенной картой, — Пять — шесть часов особой роли здесь не сыграют, и мы не СБ, мотаться по их задачам, не с войной же на Острог идут. Мы — рейдеры, никто нам просто так лишний споран не даст, заказ мы взяли. Сделать надо. Вопросы?

— А зачем нам еще бардак? Не лучше ли… - Зондеру просто не сиделось.

— Закрой рот, и еще раз пасть не по делу откроешь, зубы будешь собирать по полу, сломанными руками, — медленно и с интонациями проговорил Гранит, — Дело твое маленькое — верти баранку куда сказали. Все ясно?

Тот сглотнул и закивал мелко-мелко.

— Раз по этому вопросу прояснили. Следующее. Ты, за свои театральные представления торчишь Вальтеру сотню семерки, из твоей доли вычтем и сами отдадим. Остальные не при делах. Я разобрался. Тихоня в машине ковырялся, вылез уже в конце эпической битвы. А вот он у нас, — ткнул пальцем в подошедшего молодого парнишку с Ксюхой, который ехал со мной в БТР, — Со стальными яйцами, похоже, или без башки! К автомату ни одного патрона! К ПМ целых три! В долги залезать не хотел, поэтому про наличие боезапаса отвечал утвердительно, он так говорит…

Многие после слова «ну» почти хором упомянули полярного лиса, при этом сознательно заменив букву «с» на «зд».

— Весь этот рейд через жопу! Детский сад Зорька! — выразил общее мнение Дохлер, — Теперь оказывается еще и наличие патронов надо проверять в группе, как бы с такими заходами по одному пересчитывать не пришлось.

Каштан только языком поцокал.

— Москвич, выдашь БК пареньку, он все понял и осознал, сам подошел, Третьяк рядом был, так что не врет, — сказал мрачно Гранит и продолжил, — На этом все. Дежурства свои все знают. Отдыхайте, короче. Завтра, денек будет еще тот. А ты, Шпуня, если увижу, что пил — в Остроге сломаю челюсть, и вместо отдыха заслуженного и гульбы, будешь лежать в больничке, микстурки через трубочку посасывать. Ясно?!

Тот утвердительно кивнул, а командир развернулся, занял одну из кроватей подальше от сборища и закрыл глаза. Больше пока никто не собирался ложиться спать, стали подшучивать над краснеющим пареньком, я как-то упустил нить беседы, так как взялся за чистку пистолета. И увлекся. Прислушался к разговорам только тогда, когда услышал знакомое имя.

— Да, сейчас у всех будет один вопрос по поводу Цемента, куда он богатства свои заныкал. Разговоров будет на неделю, если не на год, — Тальк сделал большой глоток чая из закопченной кружки, которую осторожно поставил на стол.

— Да какое такое богатство?! — заржал Дохлер, — У него всю жизнь, как у латыша…

— Ага, латыш, каждые полторы недели считай бэтэр на продажу. Мы всего лишь раз в месяц! Вот Элиния рассказывала…

— Твоя Элиния соврет не дорого возьмет! Элиния говорила… мне она тоже много чего говорила! Как вам, два раза отсосала, больше ничего с ней не было, зато через две недели приходит и заявляет — я беременна?! А ты Элиния… - возмутился оппонент.

— Слушай, Дохлер, помолчи, а? — попросил кто-то балагура, — Попутала девка, бывает, хотела с тебя капусты стригануть, оказался бы лохом, еще бы и усыновил. А тут послушать хочется, ну, Тальк, что там Элиния говорила?

Я тоже навострил уши.

— А говорила она одно, это мне моя рассказывала! Элиния в парикмахерской трепала языком, на весь зал, но она тихо и не умеет разговаривать! Рассказывала о своей жизни нелегкой Самюели… Тьфу ты, язык сломаешь с этими бабами! И почему нормальное имя не взять? Какое-нибудь типа «Эй, ты…», — выругался Тальк, — Короче заявила, что Цемент забухал и приперся к ней с цветами и металлическим кейсом. Таким квадратным. Это так бабы говорят! — недовольно посмотрел он на Дохлера, который что-то пытался сказать.

Но на перебивающего уже шикнули, заставили замолчать.

— Так вот, все же знают, что у Цемента было два бзика по синьке. Бзик первый, когда он еще не до конца нажрался — спасти дочь. Ну, а потом, когда уже тяпку нарубит до талого — ему нужны бабы, и нет такой проститутки в Остроге, с которой он был и замуж ей не предлагал.

— Это да, было такое! — кто-то одобрительно проворчал.

— Так вот, явился он к Элинии с кейсом, открыл…, - тут рассказчик сделал эффектную паузу, отчего некоторые слушатели подались вперед, только рты не пораскрывали, — Жемчуга полный! И пачки сотенных орликов! — все выдохнули, кто-то ругнулся, а Тальк продолжил, — Заявляет этой марухе, смотри, мол, какой я богатый! Айда, замуж, уж я-то тебя обеспечу! Купим домик в старом городе, и прочая муйня. Она до сих пор не может в себя прийти, какие богатства увидела, и мимо носа пролетели. В общем, даже со щедрот краснуху ей скормил.

— Да ей-то нахрена?! — не выдержал и возмутился Каштан, — Она же в стабе постоянно, дальше ворот только от трясучки…

— Вот, — назидательно поднял палец Тальк, — И она девкам ныла, что зачем, типа. Могла бы жить красиво на эту жемчужину, а Цемент заставил ее съесть. Та проглотила, наивная девочка…

— Да она всегда глотает, — опять кто-то высказался.

— Вы слушать будете или как? — разозлился рассказчик, — Если хотите про заглоты — вперед, а я помолчу!

— Ну, чего ты, Тальк, он пошутил!

— Слушаем мы… - доносилось со всех сторон.

— Дальше, давай!

— Ладно, но еще раз перебьете, вон Зондер пусть рассказывает, он у нас спец по заглотам, — заявил Тальк, показывая пальцем на виновника, кто-то заржал, кто-то осклабился, а Зондер сердито засопел, — Ну, Элиния, не будь дурой, проглотила жемчужину. С радостей стакан водяры Цементу, того срубило, он захрапел. Девка в сортир сунулась — выблевать хотела. В итоге, тужилась девочка, тужилась, но не вышел каменный цветок, — тут уже все заржали.

— Так это же всем известно! Теплота пошла, все тю-тю, хоть заблюйся! — вмешался неугомонный Дохлер.

— Ну, тебе известно, мне известно, а бабам-то, тем более таким, зачем такое знать? Вот ты знаешь, какой в этом году в моде лифчик? Или там трусы? — зажмурился довольно Тальк, нравилось ему быть в центре внимания.

— А мне-то нахрена?! — усмехнулся толстяк, — Мне лучше без трусов и без лифчика!

Кто-то гоготнул, кто-то хлопнул одобрительно Дохлера по плечу.

— Ну, вот и ей до жемчуга, как до лампочки! Точнее, как его принимать и что он дает — это ей не интересно, но зато она знает, что на нее можно купить. ТТХа нового лифчика она тебе расскажет так — закачаешься. У меня у Милки как соберутся все эти курицы — ее подружки, и начинается такой базар, тут даже наш Каштан про снарягу и оружие не котируется. Знает маловато… Да, что я тебе говорю, в прошлый раз помнишь, пиво пили?

Толстяк кивнул, задумался.

— Вот ведь бабы дуры, лифчики им, понимаешь, подавай…

— Тальк, задолбали вы своими кружевами! Говори уже сколько там, в кейсе-то было?

— Сосчитать она не успела, но не меньше двухсот-трехсот, еще и красного больше, чем черного! И пачек пятнадцать — двадцать рублей! По сотне!

— Да ну, байки это все! Про бабло еще можно поверить, сколько там десятка в пачке… Но чемодан жемчуга! Я у Цемента кроме гороха ничего не видел.

— Поэтому, скорее всего, и не видел! — резонно возразил, вмешавшийся Каштан, — Вот смотрите, парни, я тоже все время удивлялся, считай к гэбэшникам он первый приходил. Так? Так! А у них постоянно резня с элитой и руберами, возле здания ФСБ, с переменным успехом, но пару туш элитных матерых тварей они всегда валили. Сегодня их было три, не считая пропанов. А три ходки назад вообще пять уработали. И никогда, повторяю, никогда я не видел у него жемчуга! Но все зараженные почищены были! А, значит, что? Копил! Вот, похоже, в этот сундук и складывал! Считай БТР восемьдесят второй двадцатка, за один… Он еще патроны нагружал…

— Двадцатка, это если в Княжескую приемку сдавать, а если сразу с восточными купцами, то и до тридцатки можно догнать. С пушкой и БК.

— С восточниками не люблю связываться, — вмешался Москвич, — Гнилые они, чисто будто из Москвы всем скопом, та еще тряхомудия! Так и норовят обмануть, цену сбросить… Крутят-вертят! Но кейс жемчуга — это мощно!

— Сундук мертвеца, мать его так! — выдохнул Дохлер, и затейливо выругался — Да, что бы я, например, жемчуг кидал в какой-то кейс… Да, лучше прокачаться, дохлому он не поможет!

У меня же волосы на затылке зашевелились, а из пальцев чуть замыкатель не выпал. Сундук мертвеца!… Совпадение? Да, что за херь или с ума уже схожу… Нет! Просто брякнул языком Дохлер, много чего кто несет. Вот и тут совпало. Выхватываешь из диалогов те фразы, которые в мозг до этого запали. Сам же подгоняешь реальность под вымысел. Вот все вроде прекрасно понимал, но на душе тревожно-тревожно.

— А я думаю вот что, — вмешался, молчавший до этого Третьяк, — Скорее всего жемчуг для обмена собирал. Последний кон, уж больно у него рожа довольная и загадочная была! Ну, как обычно накидался и завел песню про дочь. А Лысый Доктор, не выдержал, да и на ножах они были, после того, как тот всю его команду схоронил… Так вот, тот ему и говорит, мол, хрена ли ноешь — задрал. Давно бы белый жемчуг добыл и дочь спас! Тот посмотрел на него эдак покровительственно, и заявил, что у него белка почти в кармане. Так-то!

— Мне вот интересно одно, кому, если он найдет, будет принадлежать такой клад, если в Остроге дело будет? — вылез Дохлер.

— Тому, кто найдет, по законам Княжества, — ответил Каштан.

— Даааа, нехило сундук жемчуга, да тут за такое половина мурами станет! Одну-то шестьдесят процентов рейдеров, кто восточнее, ни разу в жизни не видела, а тут сундук!

— Ты за себя, Дохлер, говори, а рядом со мной, с честным рейдером, ты с бадьей жемчуга туда-сюда ходи и мне насрать! — неожиданно вызверился Третьяк, — Не мое, и мне не надо! Свое я сам добуду! И все вы так же должны думать!

— А мы что?! Может, мы тут планы строим, как кого-то ограбить? Нет?! Так чего ты наговориваешь-то?! А?! — зло спросил Дохлер, — Мне тоже плевать, что там и как! Но! Я тебе говорю, что половина в муры перекрасится! Скажешь, нет? Вот увидишь, так и будет! Слух про богатство прошел? Прошел! Цемент мертв? Мертв! Так что, сейчас такой Остров сокровищ будет, мало никому не покажется! Жемчуг для них — это все! И муры, вот помяни мое слово, за Вторую линию подтянутся, у того же Рихтора своих соглядатаев тьма…

— Ладно, Дохлер, извини, если что не так, устал я что-то. Без обид? И не тьма, конечно, но есть, есть…

— Да ниче, нормально все. Без обид. С последним согласен, но увидите все, — продолжал пророчествовать Дохлер, тряся назидательно указательным пальцем, — Трупов за периметром прибавится. Сколько всего крестников у Цемента? Сорок, пятьдесят? Вот считай каждого из них трясти будут, так или иначе! И сами они, тоже ребята ушлые! Одна рожа другой хитрее. Вон нашего свежака взять, тоже крестник, так вид у него только-только с крытки вылез, где топнул лет десять! И хозяйственный, вон как поели от души, — вот ведь, сука, в мою сторону кивнул, — Ты только, мужик, в голову не бери, но реально видок у тебя еще тот! Без обид?

Это ко мне обратился.

— Да без обид, — я только плечами пожал, мол, что тут скажешь?

— Крестников в Остроге у него осталось штук десять — двадцать. Постоянно шкуру трут.

— Ну, вот их всех будут за яйца ловить, дело ли — чумодан жемчуга!

— Я тоже на боковую, Гыча, толкнешь, как черед настанет! — поднялся Каштан, отряхивая зачем-то колени.

— Не, а я думаю, что в самом Остроге искать этот чемодан бесполезно! — донеслось до меня, вот неугомонные, — Посудите сами, мужики, Цемент жил только в гостиницах, дом свой не приобрел, хоть и гражданин. И постоянно мотался везде. С неделю назад у меня Герберт спрашивал, он на смене стоял, что за ящик с собой Цемент потащил. Ему, конечно, без разницы, но говорит бледный, потный, а сам кейс к себе прижимает и даже на секунду боится оставить без присмотра.

— Спрятал где-нибудь! Сто пудов!

— Да и по любому на карте своей отметил. Карта у него знатная была, никому не показывал! Она ему еще от его крестного перешла, у Дюди покупал пачку — точно знаю при мне терки были. От команды Лысого Доктора, считай все в наследство перешли. Там архив, полюбасу!

— Нет, показывал, с СССРа которые, у нас еще останавливались, с месяц назад, куда-то дальше в Пекло полезли, обратно вроде не возвращались.

— Ну, им он за два десятка гороха маршрут обрисовал. А бесплатно карту он не показывал.

— Ну, так и я не покажу! Нашел дураков, тут за каждую отметку литрами пота, порой крови, платишь, а ты покажи… Я только бесплатно хер покажу, и то не тебе, а какой-нибудь красивой молодке.

— Ты себя в зеркало-то видел, молодка?

— А мне и не надо красотой блистать, карманы полные рублей действуют в сто раз лучше на баб, чем смазливая мордашка!

— То-то Гурт со своим борделем не знают куда жемчуг девать! Слышал я, что на девичниках им горох в трусы кидают, а которых удовлетворяют хорошо, так там вообще жемчуг… Нехилая работенка — одни удовольствия, трахаешь баб, бухаешь, нюхаешь кокс, а они тебе еще и платят за это.

— Дохлер, тебе завидно что ли? Сам бы так смог?

— Не, я пас, говорю лишь про то, что, вон Шпуня, глаголит типа рожей смазливой не надо обладать, чтобы женский пол клевал. Надо! Вот, например, я… Что скажите бабосов нет?

Кто-то заржал одобрительно.

— Вот я про то же, как тот Паниковский: всех куплю, продам и снова куплю. Только не клюют на меня бабы. И ничего поделать с этим не могу, в тренажерку хожу, такие массы тягаю, а мамон и жир как были, так и есть. Неделю тут не вылазил, один черт! Даже на один кэгэ не похудел, а жрал в три раза меньше, чем обычно. Вот так-то!

— Так правильно, тебе фотомодель подавай, ты еще вон к Анжеле клинья начни побивать…

— Пробовал, никак, — покачал головой тот и продолжил мечтательно, — Вот это женщина — кремень, муж уже три года назад погиб, а она до сих пор ему верна. Такую бы жену, чтобы тыл надежный, как стены Острога… Для такой ничего не жалко и можно все сделать! Как в той песне: «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую», — нарочито фальшиво и довольно противно пропел тот, и закончил, — А то типа Элинии возьмешь…

— А чем плоха Элиния?! Она боеспособность любого честного рейдера на новый уровень выведет, Умение разовьет, куда там Улью. Как тебе Дар — смертельный удар рогами? Без всякого жемчуга и гороха? Да тут вся элита в ужасе щемится будет! Дохлер — король каменных джунглей!

— Да, ну вас в жопу, я спать!

Опять хохот.

Странно, но вот сейчас оказавшись здесь, слушая незатейливые разговоры и смех, приходило понимание, что и тут люди живут. Не существуют, не выживают, а именно живут. Пусть у них и опасностей вокруг хватает, но это жизнь, полноценная. Не бег по кругу, не выживание ради выживания, которое в долгосрочной перспективе и без внятной конечной цели лишено какого бы то ни было смысла, кроме инстинктивной любви к жизни. Хотя вряд ли тот же герой Джек Лондона выжил бы, не имея точки опоры в виде цивилизации, которую необходимо было достичь. У них какие-то интересы, проблемы, свои, местечковые, но именно это и говорит о реальной жизни, а не пламенные воззвания и такие же идеи — спасем планету, поставим раком всех плохих.

Но больше всего меня занимал чертов Цемент, и его наследие. Вот ведь мразь, всем вокруг ямы под могилы вырыл и мне самую глубокую!