Глава 8
Копье судьбы

«Неужели я еще до сих пор живу в этом времени на Земле и допустил, чтобы это все произошло? – удивленно размышлял Тот, ознакомляясь наскоро с событиями, произошедшими в мире за последнее время, а также с тем, что вот-вот произойдет. – Как я вообще мог это все позволить? Может, ошибка какая-то закралась в моем перемещении и меня тут на планете на самом деле уже нет?»

Хранитель Кристаллов продолжал сидеть в незнакомой комнате и ускоренно изучать все то, что случилось в последнее время. Благо, он мог сделать это очень быстро. Очень многое изменилось за прошедшие пять тысяч лет, и у Тота периодически выступала на лбу испарина от тех или иных событий, произошедших относительно недавно, поскольку его способностей было более чем достаточно, чтобы понимать, чем все это может грозить. Для понимания того, что мир стоит на пороге чего-то ужасного, ему даже не нужно было лезть в Книгу прошлого, настоящего и будущего. Все это настолько поразило и шокировало высокоразвитого Хранителя Кристаллов, что на время погружения в современную ситуацию на планете он напрочь забыл и про Шизла, и даже про Юзиж, а также про то, зачем он вообще отправился в это вероятное далекое будущее.

Продолжая в ускоренном режиме знакомиться с основными действующими лицами совершенно нового для него мира, Тот так увлекся, что не сразу заметил, как в комнату вошел главный персонаж того времени. Подняв голову, Хранитель Кристаллов увидел перед собой сутуловатого мужчину среднего телосложения с челкой, зачесанной на бок, и с аккуратно подстриженными усиками. Заметив Тота, сидящего на ковре на полу, оперевшегося о сиденье дивана за его спиной, человек улыбнулся лисьей улыбкой и направился к нему уверенным шагом, нисколько не удивившись, откуда в комнате появился этот незнакомец. Только после более детального рассмотрения Хранитель Кристаллов узнал в мужчине главного злодея в истории человечества. На мгновенье он впал в ступор, поняв, кто перед ним стоит, и ощутил несвойственную для себя панику от того, что сейчас придется о чем-то говорить и объяснять как-то свое присутствие здесь этому могущественному персонажу. Но объяснять ничего не пришлось. Подойдя к Тоту довольно близко, фюрер радушным жестом распахнул руки и заговорил мягким голосом, который в сознании Хранителя Кристаллов, уже ознакомившегося с краткой сводкой о нем, никак не монтировался с этой адовой бестией:

– А ты еще разве здесь? Мне казалось, ты ушел уже. Мы же с тобой вроде простились? Ты, наверное, зашел, чтобы книжку себе какую-нибудь из шкафа выбрать? – задавал вопросы фюрер и сам же на них и отвечал, что существенно облегчило Тоту объяснение своего здесь присутствия.

– Да, ты прав. Так и есть, – отвечал Хранитель Кристаллов и удивлялся неуверенности в своем собственном голосе, вызванной каким-то простым смертным.

– Ну, чтение – дело хорошее, – участливо отвечал Гитлер. – А что на полу-то сидишь? Наверное, думаешь, что выбрать почитать? Это правильно. Сначала надо все обдумать, а потом быстро действовать. Я следую этому принципу очень давно, с тех самых пор как ты меня начал просвещать. Это очень правильный подход. И даже в выборе книги надо придерживаться такой тактики, чтобы не тратить бездарно свои ресурсы. Ведь время, убитое на то, что тебя не приближает к нужной цели, – это потеря очень важного ресурса, если не самого важного вообще. Время, растраченное на чтение, которое не будет полезно, та же самая бессмысленная и непозволительная растрата ресурсов. Вот помню, когда я был солдатом, я уже тогда понимал важность и надежность такой тактики. Сначала долго думай, а потом эффективно действуй. А когда уже я после образования партии стал ее лидером, то тут тем более…

Размеренный монолог фюрера продолжался. Тот по-прежнему сидел на полу молча и наблюдал за ходившим туда-сюда и витиевато рассуждающим Гитлером. Он не сильно вслушивался в поток сознания фюрера и больше концентрировался на своих собственных мыслях: «Дааа, собеседник ему, похоже, явно не нужен! Охренеть просто! Сам спрашивает, сам за меня же и отвечает, а потом наверняка еще и возмущаться начнет, что я не так ответил, и начнет меня переубеждать. Я лучше помолчу, не буду вмешиваться в его, судя по всему, обычный репертуар. Пластиночка явно заезженная. Пусть проиграет ее до конца. Не буду лишать его этого удовольствия – умно порассуждать о всякой фигне».

Пока сознание фюрера носило в разные стороны в размытых рассуждениях, Тот своим внутренним взором, незаметно для собеседника успел ознакомиться более подробно с личностью Адольфа и с его деятельностью. Дабы проверить собственные подозрения о последствиях, к которым этот человек может привести мир, Хранитель Кристаллов тем же незримым способом окунулся в Книгу прошлого, настоящего и будущего и узнал в деталях, что будет происходить на планете в скором времени. Увиденное настолько превзошло все его фантазии и опасения, что Тот почувствовал, как от шока шевелятся волосы на его голове. Хранитель Кристаллов, живущий на этой планете, но пять тысяч лет назад, и представить себе не мог, что в мире возможно такое количество смертей и разрушений, сотворенных именно человеческими руками. Да, ему доводилось разбирать конфликты между представителями посланного Хизом на Землю десанта еще до развития человеческой цивилизации и даже после того, как оформились первые древние людские общества. Ссоры и споры между высокоразвитыми существами бывали всякие и по-разному заканчивались. Случались и вооруженные столкновения с печальными последствиями в той или иной точке планеты, поскольку их оружие на много ступеней превосходило человеческое даже этой будущей эпохи, в которой Тот сейчас оказался. Но предположить, что людские руки могут столько уничтожить куда более примитивными техническими средствами, чем были у высокоразвитого десанта, Хранитель Кристаллов никак не мог.

Пораженный до глубины души, Тот молча сидел в ступоре и наблюдал за фюрером, продолжающим свой бесконечный размеренный и нудный монолог. Хранитель Кристаллов пытался соотнести в своей голове недавно полученную информацию об этой персоне с его внешним обликом и повадками. «Н-да-с… Вот посмотришь на него или на его фотки – нормальный дядька! С детишками играется, со зверюшками обнимается, всем руки жмет – сама любовь и доброта, – размышлял Тот. – Как вот такой сможет полмира укокошить? Вообще понять не могу! А раз фюрер обмолвился, что я, по его мнению, уже должен был уйти, значит, я еще живу на планете и контролирую все то, что творится??? Хммм, как так? Почему я это все не предотвратил или хотя бы не придушил его в зародыше? Может, я уже с ума сошел просто к этому времени? Иначе пока не знаю, как объяснить, почему все эти ужасы происходят при моем присутствии в этом мире. А ведь это милейшее существо лепетало мне, будто я его еще и просвещаю до кучи! Жесть вообще! Что ж произошло-то с моей головой к 1939 году? Даааа! Веселый он, конечно, мужичок! Все болтает, улыбается мне радушно – просто милашка. Прям так бы пошел и душевно выпил бы с ним… если б еще не знал, кто конкретно тут растекается в речах передо мной».

Поскольку пространным размышлениям фюрера вслух не было конца и края, Тот решил прервать его. Он не готов был подставлять свои уши в течение неведомого количества времени под этот поток сознания и заговорил совершенно на другую тему:

– Послушай, может, еще раз кратко обсудим и подытожим то, о чем мы с тобой сегодня говорили?

Фюрер замолчал и уставился на Тота внезапно потерявшимся взглядом. Было видно, что ему нелегко дается резко съехать с темы, на которую он был так настроен, и переключиться на другую. Хранитель Кристаллов отметил про себя эту особенность, понимая, что связана она не только с властной привычкой самостоятельно направлять беседу, но и с психическими особенностями. Между тем фюрер помолчал немного, пытаясь перестроиться, и начал отвечать с заметной неуверенностью в голосе, поскольку неожиданно для него пришлось резко поменять тему разговора и вообще перейти с монолога на диалог:

– Ну да, давай обсудим еще раз. Хотя мы с тобой в этот раз мало чего важного затрагивали. Просто завтракали и мило общались. Вопрос по Польше мы с тобой вроде еще на прошлой неделе окончательно решили. Или ты, может, задумываешься над тем, чтобы все-таки поехать сегодня со мной в Нюрнберг к Копью Лонгина и зарядиться его магической силой перед вторжением в Польшу? Я не знаю, чего ты так упорно отказывался от этой поездки за завтраком. Если передумал, так это ж хорошо. Скоро тогда двинемся в путь. Вдвоем-то ехать веселее.

«Вдвоем-то ехать, конечно же, веселее… особенно перед вторжением в Польшу… Просто обхохочешься, – размышлял про себя помрачневший от услышанного Тот. – Все же как хорошо, что он сам говорит, сам вопросы задает и сам же за меня на них отвечает! Так мне существенно легче сориентироваться в своей роли в его жизни и не вызвать его подозрений. Еще неплохо было бы понять, что за Копье Лонгина такое и как это чудо чудное от него заряжаться собралось!»

– Ты прав, Адольф, я, пожалуй, передумаю и поеду вместе с тобой, – ответил Тот, поскольку идея эта ему понравилась, так как это был шанс узнать побольше и о собеседнике, и о своей судьбе за прошедшие почти пять тысяч лет.

– Ну вот и славно, – сказал фюрер, и видно было, что он искренне доволен заполучить себе компанию в лице Хранителя Кристаллов на время поездки, которая была безумно важна для него и для его убеждений. – Ты ведь помнишь, что мы сначала поедем к Гиммлеру в Вевельсбург, а потом уже вместе оттуда поедем обратно и заедем в Нюрнберг к Святому Копью? Путь нам предстоит долгий, поэтому вдвоем нам будет намного веселее. К вечеру приедем к Гиммлеру, заночуем у него. А завтра с утра двинем в Нюрнберг.

Совершенные и невидимые для фюрера навигационные приборы Тота сразу выдали сигнал о нелогично выстроенном маршруте, после чего Хранитель Кристаллов спросил:

– Эй, послушай, а зачем нам мотаться отсюда сначала в Вевельсбург к твоему Гиммлеру, а потом возвращаться в Нюрнберг? Не проще ли нам с тобой сначала заехать в Нюрнберг, а потом оттуда в Вевельсбург?

– Тот, ну так Гиммлер же тоже должен с нами поехать в Нюрнберг.

– Ну тогда пусть он выдвигается в Нюрнберг, и мы туда же. Там и встретимся друг с другом, – продолжал настаивать на экономии времени Тот.

– Да нет же! Так не получится, – неожиданно нервозным голосом заговорил фюрер. – Мы же сначала должны поприсутствовать при ритуалах Гиммлера в замке, там зарядиться энергией. А затем все вместе поедем черпать силы для войны от Копья Судьбы. Ты забыл, что ли, уже? Ты какой-то прям странный сегодня. Не заболел ли?

– Прости, друг. Что-то замотался я нереально, голова совсем другим забита. Вот и забываю все подряд. По работе что-то так все навалилось, – ответил Тот первой пришедшей в голову легендой, стараясь не вызвать подозрений.

– Понимаю, дружище, понимаю тебя, как никто, – пустился в рассуждения фюрер. – Всем нам сейчас нелегко. Сам толком не сплю и не ем от раздумий перед важнейшим шагом в моей жизни. Миссию свою выполнять мне тоже непросто, а не только тебе одному. Оба мы трудимся, не щадя себя.

– Вот-вот! Ты меня действительно понимаешь, как никто, – поспешил поддержать собеседника Хранитель Кристаллов и увести его бдительность подальше от подозрений, что Тот несколько не соответствует тому, другому Тоту, который сегодня с утра завтракал с фюрером. – Мне много кто уже говорил в последнее время, что я заработался до чертиков и странный какой-то стал. А как тут не станешь-то, Адольф? Дел по горло, руки только две, а голова – так вообще одна. Вот и разрываешься сутками, что аж крыша временами едет от перенапряга.

– Ой, и не говори! – рьяно бросился поддерживать Тота фюрер. – Я, знаешь, с этим своим рейхом тоже так задрался! Сил нет никаких! То одно, то другое! Одни ж уроды кругом и тайные враги! Вот и бдишь их, как проклятый, с утра до вечера. Нервы ни к черту! Если уж даже тебе, Сверхчеловеку, тяжко приходится, то представь, каково мне? Ладно, хоть ты ко мне периодически являешься и помогаешь мне советом. Ты не представляешь, как я тебе за это благодарен. Хоть какое-то облегчение! Сколько раз ты меня от опасности спасал! Даже не знаю, какими словами тебе свое бесконечное спасибо выразить… Если я могу чем-то тебя отблагодарить, ты только скажи – все сделаю для тебя!

– Ну о чем ты говоришь, Адольф! Какие благодарности? Потом сочтемся как-нибудь, – сказал Тот, встал с пола и неожиданно обнял фюрера, стараясь максимально втереться к нему в доверие, а заодно усыпить его бдительность и параноидальную подозрительность, информацию о которой он уже получил из своих источников. – У тебя забот по горло, и у меня тоже. Поэтому я тебя понимаю и всегда готов тебя поддерживать по мере сил.

– Да уж, ты прав. Чего-чего, а забот у меня навалом. Трудно быть мессией. А надо! Куда ж деваться? Вот и вкалываю, как последний… мессия! – ответил Гитлер и захихикал от собственной шутки.

Тот шутки не осознал и просто остолбенел от сказанного фюрером, вспомнив пророчество Хиза о том, что сидеть ему на планете Земля до последнего мессии. «Если этот человек – мессия, то куда катится мир и что произошло со мной и с Хизом? Мы, может, оба чокнулись к 1939 году или еще раньше? И потому допустили все это? Или сам Гитлер брешет? Так и тянет спросить у него: «Дружище, скажи-ка мне, а считает ли тебя мессией кто-то еще, кроме твоей мамочки?» Бред какой-то! Хиз говорил, что сидеть мне в этом мире до последнего мессии. Если предположить, что это адское существо и есть последний мессия, то меня тут уже не должно быть. Но я-то здесь! Вон, говорит, завтракал я сегодня с ним. Нет, брешет фюрер наверняка. Уверен, никто, кроме него самого, мессией его не считает. Брехня все это. Воспаленный бред страдающего манией величия!»

Словно прочитав мысли Тота, Гитлер продолжил рассуждать на тему своего великого предназначения:

– Вот иногда так замаешься, Тот! Аж сил нет никаких! И думаешь, а не послать ли все к черту? Уединиться где-нибудь в этих окрестностях, но не в здоровой резиденции, где к тебе кто только не лезет с проблемами, а в небольшом уютном домике с каминчиком. Спокойно жить там, слушать тишину, любоваться красотами здешних мест, читать, рисовать, самому писать книги. Иногда, бывает, так хочется реализовать свои великие таланты на творческом поприще, что аж душа стонет, будто упрекает меня. Но нет! Я не поддаюсь своим минутным слабостям и покорно выполняю свое предназначение. Все для Германии, все для рейха! А как иначе, Тот? Посмотришь на народ во время какого-нибудь массового сборища – все беснуются, все как один поклоняются мне. А почему? Да потому что ждут от своего мессии выполнения его великого предназначения. Как я могу всех их подвести? Вот и работаю, не щадя себя. А кто еще кардинально изменит этот местами прогнивший мир, если не я?

«Е-мое!!! – думал удивленный до невозможности Тот. – Все вокруг считают его мессией? Просто охренеть! Я такой дичи сроду не встречал! Может, не только мы с Хизом к этому времени сойдем с ума, но и весь мир? Хотя я в принципе не понимаю, как может Хиз сойти с ума? Насчет себя я бы еще мог засомневаться… Но вот Хиз так капитально чокнуться не может, наверное, даже если бы он сам этого захотел… Н-да-с, происходит здесь что-то явно очень интересное. Надеюсь, я найду объяснение всему этому бреду во время нашей поездки. Мужичок он, я смотрю, говорливый. Языком метет – только в путь. И мне, похоже, доверяет, как себе. Я вон у него Сверхчеловек. Уж даже не знаю, похвалили меня таким титулом или обхамили. Хорошо, пусть будет так. Сверхчеловек, значит, Сверхчеловек. Лишь бы дяденька говорил и не стеснялся».

– Понимаю тебя, понимаю, Адольф! – ответил Тот, переживая в глубине души, что лицо его может выдать, что он на самом деле не разделяет убеждений фюрера, и тем самым спровоцировать его на недоверие и подозрительность. – Ну так что? Когда поедем-то к нашему другу Гиммлеру? Сейчас?

– Ну, почти сейчас поедем. Минут через тридцать можем отправляться, – отвечал фюрер, радостный от того, что Тот решился поехать с ним. – Сейчас я перед отъездом должен пойти покормить своих птичек. Я же не могу их оставить голодными!

– Слушай, Адольф, что, у тебя птичек некому, что ли, покормить? – спросил Тот, которому не терпелось поскорее поехать и начать выведывать у Гитлера интересующую его информацию.

– Ты что, Тот? Как же я не покормлю этих чудесных орлов, когда сам имею возможность это сделать? – искренне изумился вопросу Тота фюрер. – Ой, да у меня знаешь какие птички! Мне Сталин специально для них особый сорт зерна присылает. Чтобы орлы мои питались хорошо. Ты меня пока что здесь подожди где-нибудь. Я скоро вернусь, и поедем.

– Ну хорошо, давай тогда иди уже корми своих птичек, чтобы время впустую не тратить. По дороге успеем, наболтаемся еще, – ответил Тот, пораженный тем, как заботится о птичках человек, который уже сейчас безжалостно истребляет людей, а скоро вообще уничтожит полмира. – Любишь ты зверюшек всяких, я смотрю. Поэтому не стану тебя отговаривать от твоего ритуала кормления, дабы не лишать тебя, такого образцового труженика, удовольствия.

– А вот за это большое спасибо! – довольно отвечал Гитлер. – Да, зверей и птиц я люблю!

– Да, я заметил. Причем намного больше, чем людей, – не удержался и съязвил Тот, а потом мысленно начал укорять себя за несдержанность.

– Возможно, ты и прав. Животные куда более безобидные, чем люди, – ответил фюрер, нисколько не обидевшись на слова Тота, и внезапно захихикал неестественным смехом. – А что это за одежда такая на тебе? Наверняка снова к какой-нибудь важной задаче готовишься? Костюмчик себе подбираешь? Люблю твою страсть к разным нарядам. В каком виде я тебя только не лицезрел! С тобой не соскучишься, конечно. Не то что с моими приближенными! Только и делают, что ходят все серые, бесцветные и грузят меня одними и теми же проблемами!

Слушая фюрера, Тот впервые обратил внимание на то, что из прошлого он свалился в эту проекцию вероятного будущего ровно в том, во что и был одет пять тысяч лет назад. А точнее, в наряд очень богатого египтянина. На фоне сдержанной и полностью закрытой одежды Гитлера его наряд действительно выглядел, мягко говоря, нелепо. Особенно украшения на шее, на руках и в ушах плохо вязались с этой эпохой. «А все же как хорошо, что он сам спрашивает и сам же за меня отвечает! Уже и выдумывать ничего не надо, почему я в таком странном виде», – подумал Тот про фюрера и продолжил вслух:

– Ну, так естественно, Адольф. Решил тут немного отвлечься, подобрать себе костюмчик для выполнения одной важной задачи. Ты же сам все понимаешь… за что и ценю, – неожиданно игриво заговорил Тот, чем вызвал у Адольфа чувство гордости за самого себя.

– Да, кто ж еще способен понять тебя, Сверхчеловека, лучше, чем я? Мы же уже давно с тобой выяснили, что мы – одного поля ягоды, – самонадеянно выпалил Гитлер, поскольку совершенно искренне так считал. – Но ты все же пока меня дожидаешься, прими другой облик. Иначе тебя неправильно поймут те, кто тебя увидит в таком костюме. Если б на мне столько колец и браслетов было, как на тебе, я бы, наверное, рукой двинуть не смог. Сотвори себе лучше одежду, похожую на мою, чтобы не шокировать людей своим золотом-бриллиантами.

«Если бы я был с тобой одного поля ягода, я бы повесился, – так и хотелось сказать Тоту, но он обуздал свое возмущение и смолчал. – Пожалуй, зря мы с Шизлом так бесились, когда люди пять тысяч лет назад перед нами на колени падали и называли нас исключительно великими богами. Это куда лучше, чем самоуверенность и дикая спесь в исполнении этого чудесного мужичка… Но зато он проболтался, что в курсе моих нечеловеческих способностей, раз предлагал мне принять другой облик и сотворить себе подходящую одежку. Теперь мне не придется думать, каким путем решать вопрос с костюмом: трудным человеческим способом или своим легким. И можно уже не стесняться проявлять при нем свои возможности. Так существенно легче будет для меня. Потому что для людей недостижимо овладеть такими способностями, как у меня. А для меня недостижимо, как их можно скрыть и не воспользоваться ими при случае. Молодец, дядька. Хорошо болтает и выбалтывает тайны!»

Размышляя таким образом, Тот снова обратился к фюреру, обратившему внимание на несоответствие его наряда:

– Ты мыслишь, как всегда, разумно, Адольф. Сотворю себе костюмчик, похожий на твой… раз уж мы с тобой одного поля ягоды. А ты иди тогда корми уже своих орлов. Я тебя здесь дождусь в новом наряде.

– Да, все, иду уже кормить, – ответил фюрер, явно гордясь мнимым стремлением Тота подчеркнуть, что они идентичны друг другу. – А что, ты меня тут будешь ждать? Ты же так любишь любоваться видами гор! Пойдем, подождешь меня там, где мы завтракали.

Тот послушно последовал за фюрером в надежде, что он сейчас из услужливости еще и доведет его до того места, где он сегодня якобы принимал с ним пищу. Так, собственно, и произошло. Через полминуты они вышли на открытую площадку, залитую летним жарким солнцем. Там же стоял человек, видимо, из прислуги, который остолбенел и вытаращил глаза при виде египетского одеяния Тота. Гитлер захихикал, заметив изумление слуги, который специально ожидал здесь фюрера, подозвал его к себе и вместе с ним в спешке убежал кормить своих нежно любимых орлов. Хранитель Кристаллов не стал сильно заморачиваться о подборе наряда и моментально одел себя в то же самое, что было на фюрере. После этого он немного расслабился и продолжил расширять свой кругозор невиданными для человечества способами. Нужно было заиметь больше информации про то самое Святое Копье, от которого фюрер как-то собрался заряжаться, про его друга Гиммлера и про прочие вещи, которые могли бы быть ему полезными во время его пребывания в этой совсем незнакомой для него эпохе. Переваривая огромное количество новых данных так же быстро, как он их получал, Тот не переставал удивляться и одновременно ужасаться. Особенно его шокировало ближайшее будущее этого мира и судьбы миллионов людей. В чем-то ситуация в мире ему стала более понятной. Но он еще больше не понимал, как же так случилось, что он продолжает жить на планете и спокойно со всем этим мириться. Ну ладно он! Но ведь и Хиз, похоже, ничего не имеет против всех этих ужасов, раз они имеют место быть! Это было действительно загадкой, и больше всего Тоту хотелось остановить все это безобразие и не дать разразиться войне, которая уже стояла на пороге, и до ее начала оставались считаные дни.

Пока в голове Хранителя Кристаллов не сложилось никаких конкретных действий по предотвращению трагедии мирового масштаба. Он старался как следует проанализировать огромное количество информации, которое он получил в ускоренном режиме, и понимал, что для выбора эффективного способа борьбы со всем этим ужасом ему необходимо как можно больше пообщаться с Гитлером, чтобы лучше понять, что же им движет и как лучше воздействовать на его сознание. Тот был настолько взбудоражен и переполнен желанием спасти мир от надвигающейся катастрофы, что ему даже не пришла в голову мысль, что он сейчас находится вовсе не в реальном будущем, а всего лишь в его вероятной проекции, и все его попытки здесь что-либо изменить не приведут к позитивным переменам в том далеком реальном будущем. В лучшем случае у него был шанс через много-много лет, дожив до этих событий, попытаться что-то скорректировать именно в режиме реального времени, но мысль об этом тоже не пришла в его голову, увлеченную идеей спасения человечества. Точно так же, как и не вспомнил он, что пытаться изменить будущее и судьбу вопреки желаниям Хиза – это то же самое, что плевать против ветра.

Размышляя над всем этим, Тот не мог не залюбоваться красотами природы, открывающимися его взору с этой площадки. Неподалеку от стола, за которым они с фюрером, видимо, и завтракали сегодня, Хранитель Кристаллов увидел одиноко стоящий шезлонг. В ожидании возвращения Гитлера он удобно развалился на нем, продолжая думать и любоваться потрясающими видами Баварских Альп, вдыхая неповторимый горный воздух здешних мест. Восхищение природой овладело его разумом почти так же сильно, как и желание спасти мир и предотвратить самую жуткую войну в истории человечества. «Даааа, неплохую он себе резиденцию завел! Мой дворец, конечно, куда более навороченный с технической точки зрения, что и понятно. Но вот по красоте природы мой друг Адольф меня сделал, это надо признать! Одного только понять не могу. Как из такого невероятно красивого места у него рука поднимется отдавать все свои жуткие приказы и спустить на мир четырех всадников апокалипсиса?! Ух ты, как здорово я сказал! Надо будет потом кому-нибудь из людей в голову эту мысль вложить про всадников, чтобы фраза осталась в истории», – размышлял Тот, попутно поражаясь, как изменился его лексикон по сравнению с ним же самим, жившим пять тысяч лет назад и не имевшим ни малейшего представления о каких-либо всадниках апокалипсиса. В раздумьях Тот машинально взялся руками за голову и почувствовал, что его череп – вовсе не тот удлиненный череп, который был у него пять тысяч лет назад, что его удивило. «Хм, похоже, я тут, в этом далеком времени, уже мимикрирую и прикидываюсь обычным человеком, – подумал Хранитель Кристаллов, пытаясь найти объяснение своему открытию. – Видимо, чтобы не вызывать подозрений и не афишировать, что я, мягко говоря, не человек… Хм, реально как-то непривычно с такой недоделанной башкой ходить. Похоже, без труда Энки тут точно не обошлось».

Между тем горячо любимые птички фюрера были покормлены, и в приподнятом настроении заботливый кормилец вернулся обратно к Тоту.

– Ну что? Теперь-то мы можем ехать? – нетерпеливо спросил Хранитель Кристаллов.

– Да, всех покормил, все довольны, все смеются. Теперь поехали, – удовлетворенно ответил фюрер и задержал свой взгляд на новом одеянии Тота, точь-в-точь таком же, какое было на самом Адольфе. – Вот такой костюмчик вполне сойдет, никто пальцем на тебя тыкать не будет.

– Ну, уж естественно, никто не будет тыкать. Я ж наряд целиком с твоего скопировал, – ответил с улыбкой Тот.

– Вот я и смотрю, что ты мне кого-то напоминаешь. Только вот Железный крест на тебе такой же, как и на мне, – ревностно заметил фюрер. – Не нравится мне это.

– Ну, на вас не угодишь, – несколько раздраженно отвечал Тот. – А что тебе не так?

– Я вообще-то эту награду за военные заслуги получил. Поэтому всегда этот Железный крест ношу, – гордо заявил Гитлер. – А ты в Первой мировой не участвовал. Это несправедливо, цинично и как-то даже бесчеловечно, что ты на себя такой же Железный крест нацепил!

«И эти люди обвиняют меня в бесчеловечности??!! Еще давайте вместе с твоим любимым другом Гиммлером в фашизме меня обвините!» – полный черного сарказма, подумал Тот, а вслух сказал:

– Хорошо, Адольф, дабы не огорчать тебя, давай я Железный крест сниму. Не люблю расстраивать своих добрых друзей. Да и прав ты, не воевал я. Какие вообще у меня заслуги по сравнению с тобой? На вот, возьми этот Железный крест себе. Путь у тебя два будет.

– Да ты обиделся, что ли? Да ладно тебе! Я не имел в виду, что у тебя нет заслуг, – ответил фюрер, но крест забрал. – Просто справедливость дороже! Так что не обижайся на меня.

«А, ну раз справедливость дороже, то и получишь ты за все именно по справедливости. Причем не только в этой жизни, но и в двадцати следующих!» – злорадно подумал Тот, а вслух добавил:

– Ладно, забудь. Не обижаюсь я. Поехали уже к нашему Гиммлеру.

– Поехали-поехали. Пора тебе уже с ним лично познакомиться, – воодушевленно ответил фюрер и пошел туда, где его уже ждала машина с охраной, а Тот последовал за ним.

«Понятно, значит, я Гиммлера не знаю пока что. Это даже легче. Не надо будет опасаться, что и он заподозрит, будто я какой-то не такой, как обычно, – рассуждал Тот, пока шел с Гитлером до машины. – Ну хоть, слава богу, я Гиммлеру не наставник. Но, хоть убей, до сих пор не могу понять, почему я с фюрером дружу и помогаю ему, как он утверждал?»

Спустившись вниз и выйдя из резиденции, Тот увидел, что и машина, и охрана уже ждали Гитлера. Все они как один дружно поприветствовали своего фюрера. Хранителя Кристаллов поразил вид ребят из охраны в форме СС, но почему-то без знаков различия. Мягко говоря, они не тянули на истинных арийцев. Больше походили на смуглых азиатов. И только один из них почему-то носил зеленые перчатки, которые выглядели несколько непонятно и нелепо, на взгляд Тота. Вместе с фюрером они сели в машину, и, когда тронулись в путь, Хранитель Кристаллов увидел, что непонятные ребята все вместе двинулись за ними на мотоциклах, расположившись в определенной последовательности впереди, сзади и рядом с их машиной. Обладатель зеленых перчаток сидел в машине на переднем сиденье рядом с водителем, отгороженный от Тота и Гитлера звуконепроницаемым стеклом. Дабы не мучиться любопытством, Хранитель Кристаллов улыбчиво обратился к фюреру с интересовавшим его вопросом:

– Послушай, Адольф, а что это за молодцы такие своеобразные? Это что, вы такую новую партию истинных арийцев вывели? Что-то у них такие лица… как бы это помягче сказать… Сильнее я бы удивился, только если бы увидел евреев-эсэсовцев. В общем, твоя идеология и форма СС на этих ребятах как-то особенно не вяжутся с их физиономиями. Гиммлер, когда их увидит, заикаться от недоумения не начнет? Хотя с его ревностным отношением к отбору кадров в СС было бы странно, если бы он не начал заикаться при виде этих молодцов. Откуда они вообще? Или ты специально одел их в форму СС, чтобы разорвать в клочья сознание нашего дорогого Генриха?

– Да ты что! Нет, конечно! Генриха я люблю, – ответил фюрер и чуть ли не истерически рассмеялся. – Гиммлер знает об их существовании, естественно. Я тебе, по-моему, рассказывал уже про них. То ли ты заработался и все забыл, то ли я заработался и запамятовал, что тебе не рассказывал. Помнишь, мы вместе с обществом Туле снаряжали экспедиции в Тибет с твоего же, собственно, одобрения. Ну, мы же пытались вступить во взаимодействие с тибетскими магами и прежде всего с орденом Люцифера Агартхи и Шамбалой. Неужели не помнишь, Тот?

– Да, это-то я помню прекрасно, Адольф, – поспешил заверить перепугавшийся Тот, опасаясь появления подозрений фюрера, что он – какой-то ненастоящий Тот. – Я понять не могу, откуда эти молодцы взялись… с такими лицами и при этом в эсэсовской форме? Вот их происхождение и появление именно здесь, в Германии, я, возможно, и подзабыл.

– Ох, склерозник ты наш! Не бережешь ты себя совсем! Тебе бы отдохнуть надо, а то совсем замотался, поэтому и не помнишь ничего, – задорно ответил фюрер и легонько похлопал по плечу сидящего рядом Тота. – В общем, искали мы, искали место, где возможен контакт с миром иным и силой иной, которая может оказать положительное для нас влияние на ход событий здесь, на Земле. Миссию выполнили только наполовину. Шамбалу, как ты помнишь, не нашли. Зато адепты ордена Люцифера согласились поддержать нас. Так эти «зеленые люди», посланцы Агартхи, и появились вскоре в Берлине, и я сколотил из них свою личную охрану.

«Ах, эти молодцы еще и из ордена Люцифера! Чудесная у меня компания! Ничего не скажешь», – подумал про себя Тот и спросил фюрера:

– А почему один, который на переднем сиденье, в зеленых перчатках?

– Так это их главный. Вот и носит зеленые перчатки. Других знаков различий у них нет, – ответил фюрер, явно довольный от того, что освежил память Хранителя Кристаллов.

– Ну и как они тебя охраняют? Нормально? – поинтересовался Тот.

– Да, пока не жалуюсь. Я не всегда под их охраной нахожусь. Но вот сегодня именно их с собой беру. Миссия у нас специальная, магическая. Пусть и охрана будет соответствующая.

– Понятно. Значит, это тибетцы. А кто хоть они по вероисповеданию, эти выходцы из ордена? – поинтересовался Тот скорее из любопытства, чем для каких-то целей.

– Говорят, буддисты они, – ответил Гитлер. – Хотя мне вообще все равно, кто они по вероисповеданию. Я создал свою собственную новую религию, и они меня вполне поддерживают. Мне этого более чем достаточно. Поэтому на их вероисповедание мне просто наплевать. Буддисты они или кто-то еще… Все религии вот-вот уйдут в прошлое. Моя только останется.

«Да какие они на фиг буддисты? – подумал Тот, который уже ознакомился с изменениями, которые произошли в мире за пять тысяч лет, в том числе и в религиозном плане. – Чтобы буддизм поддерживал насилие? Это не буддизм, а псевдобуддистская ересь. Точно такая же ересь, как и твоя новая религия, которую ты создал. Это – не религия, это – секта. Поэтому ты и считаешься тут мессией. Секты тем и отличаются, что ее лидеры провозглашают себя божеством».

– Все кресты на церквях скоро поменяются на нашу свастику. В сущности, не так уж и значительно различие между ними. Вот и пытаемся добиться, чтобы с амвона вещали только одни дураки, а слушали их одни старухи. Здоровая крепкая молодежь уже пошла за нами, поскольку она как никто нуждается в сильном лидере… Во мне… Потому что именно я – новый мессия, посланный на Землю, чтобы спасти мир, – будто бы развивая мысли Тота, продолжал свою речь фюрер.

– А вот скажи-ка мне, Адольф. А когда ты впервые почувствовал себя мессией? И как это произошло? – спросил Тот, пытаясь сделать свой голос как можно более непринужденным, поскольку вся душа его бунтовала против того, что он сейчас услышал от фюрера.

– Ой, да давно. Еще до войны первые видения и голоса начались. А потом уже ты мне начал являться и подтвердил мою уверенность в своем особом предназначении. Я еще в детстве о чем-то подобном догадывался, когда мечтал стать священником и меня отдали в школу при Бенедиктинском монастыре. Мне повезло. Настоятелем монастыря, как ты помнишь, был почитатель древних языческих культов. Так что библейские сюжеты сменились магическими символами, вместо распятия – кельтский крест и восточная свастика. И слава богу! Я часами изучал все эти магические символы и знаки. Именно тогда у меня впервые возникли мысли об обретении магической власти над миром, и я начал догадываться о своем особом предназначении. И, как ты видишь, не ошибся. Я развивал все свои способности, как мог, и стал тем, кем стал. Для меня нет ничего невозможного. Не это ли главное доказательство того, что мои предчувствия и видения о своей особой миссии – чистая правда?

Тот промолчал и ничего не ответил на эти рассуждения фюрера о своем великом предназначении изменить мир. Он хотел перевести разговор в другое русло. Во-первых, Хранитель Кристаллов понимал, что переубедить Адольфа в этой его уверенности он не сможет как минимум до тех пор, пока удача улыбается фюреру и пока массы в большинстве своем разделяют его точку зрения о том, что именно он – новый мессия. Во-вторых, от этой темы Тота уже подташнивало. Поэтому, воспользовавшись тем, что и фюрер замолчал вслед за ним самим, Хранитель Кристаллов решил переключиться на Гиммлера, поскольку по данной персоне у него тоже было много уточняющих вопросов.

– А я вот сижу и думаю, Адольф, – нарушил молчание Тот и увидел, как фюрер неожиданно вздрогнул от звука его голоса, поскольку уже успел погрузиться сознанием в мир своих мечтаний и фантазий. – А вот что за человек твой Гиммлер? Раз уж мне сегодня светит с ним познакомиться, хотелось бы услышать твое видение его отличительных черт. Как бы ты охарактеризовал Гиммлера?

– Генриха охарактеризовать??? Ха-ха! Это невозможно, Тот, – задорно ответил фюрер и так заливисто рассмеялся, что пару раз даже подвизгивал. – Гиммлер – крайне загадочный персонаж, и у него слишком много характеристик, чтобы я так вот разом взял и охарактеризовал тебе нашего Генриха. Кто про него что только не говорит! Кто-то из моих приближенных называет его злым духом фюрера. Кто-то считает Генриха абсолютно потусторонним явлением. А кто-то искренне верит в то, что Гиммлер – вообще не человек! Так что, Тот, выбирай любую характеристику, которая нравится.

– Да уж, действительно загадочный персонаж, судя по оценкам, которые ты мне привел, Адольф, – ответил Тот, поражаясь, что, несмотря на озвученные опасные качества Гиммлера и патологическую подозрительность фюрера, Гитлер все равно так положительно относится к нему и фактически восхищается им. – Но вот все же почему ты его так ценишь и так доверяешь ему? Почему не боишься наделять его такой большой властью? Раз он такой неоднозначный и непростой, не стоит ли быть поосторожнее тебе с ним, Адольф?

– Понимаю, к чему ты клонишь, Тот, – ответил фюрер и замолчал на какое-то мгновение. – Тем не менее Гиммлера я не опасаюсь. Вот кого угодно готов подозревать, но только не Генриха.

– Ну, позицию твою я вижу, Адольф. Но для меня она выглядит не более чем самоуверенностью и легкомысленной доверчивостью. И выглядеть она так будет в моих глазах до тех пор, пока я не услышу от тебя сколь-либо логичных аргументов, – не унимался Тот, поскольку, зная, кто и что натворит в ближайшем будущем, он вполне рассматривал вариант поссорить Гитлера с Гиммлером, как один из способов хотя бы частичного предотвращения трагических последствий для всего мира.

– Эх, Тот, вот если бы кто-то из моего аппарата пришел бы с такими бездоказательными наговорами на моего Генриха клеветать, повесил бы такого говоруна, как собаку, – ответил фюрер и снова рассмеялся. – Но тебе, так и быть, объясню. Понимаешь, Гиммлер вне подозрений. Во-первых, он проверенный-перепроверенный. Во-вторых, он полностью разделяет мою идеологию. И наконец, в-третьих, он тотально мне предан. Собственно, именно из этого проистекает его полное разделение моей идеологии. И именно это является тем самым, за что я его так сильно ценю и доверяю ему.

– Понятно теперь, – ответил Тот. – В общем-то тут все логично. Примерно это я и ожидал услышать. Все дело в личной преданности.

– Не только в ней, Тот! – перебил Гитлер. – Все дело в том, что здесь все от меня зависит. В данном случае поведение Гиммлера. Если я велю ему замучить пытками и голодом миллион евреев или кого-то еще, он это выполнит с удовольствием и будет считать, что именно это – единственно правильное решение. А если я скажу Гиммлеру кормить этих же самых людей черной икрой, он будет и это делать с удовольствием и точно так же считать это верным решением. Так что тут все от меня зависит, Тот. Поэтому я и спокоен, поэтому я и люблю Гиммлера. Это – самый лучший исполнитель и организатор, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Хотя у Генриха, помимо этого, есть много других незаурядных способностей. Справедливости ради об этом стоит сказать.

– Ясно, Адольф, все ясно, – ответил Тот, поняв, что рассорить фюрера с Гиммлером будет не так просто. – А вообще я думал, ты знаешь, что Гиммлер и его СС – это давно уже государство в государстве. Потому-то мне и странно, что ты до такой степени не подозреваешь Генриха ни в чем. Нет, ты не думай, я не наговариваю на него. Просто говорю это исключительно из заботы о тебе, поэтому и опасаюсь.

– Да знаю я прекрасно, что СС, созданное Гиммлером, – это государство в государстве. И даже знаю, что на самом деле СС – это черномагический орден, а не только госструктура. Меня это не смущает исключительно потому, что Гиммлер в этом ордене – верховный жрец, которого именно я поставил во главу ордена, и именно я дергаю за ниточки нашего великого магистра.

– Ясно, ясно, Адольф, – ответил Тот, расстроившись еще больше от того, насколько Гитлер абсолютно не подозрителен насчет Гиммлера и до какой степени безоговорочно ему доверяет. – Не терпится лично познакомиться с твоим Генрихом.

– Ну, познакомишься сегодня. В замке, может, и не будет достаточно времени для знакомства. И по дороге в Нюрнберг тоже, может, времени и не будет на беседы, поскольку Гиммлер в своей машине поедет туда. А вот после того, как к Копью Судьбы сходим, обязательно посидим где-нибудь и пообщаемся втроем.

– Послушай, Адольф, – удивился Тот. – Я понимаю, что мы не просто так едем в Вевельсбург к Гиммлеру. Но вот почему там-то времени у нас на общение не будет? Я помню, ты говорил, мы должны поприсутствовать при ритуалах Гиммлера. Но мы ж еще и переночевать там вроде как собрались. Навалом времени для бесед должно быть.

– Тот, не совсем так, – пояснил фюрер. – Присутствовать при ритуалах Гиммлера и его особо приближенных обергруппенфюреров СС мы будем лишь номинально. Я никогда не лезу в их дела. Они сами в узком кругу тринадцати проводят все свои ритуалы и медитации. А мы просто побудем в замке и подзарядимся силой от того, что они там нашаманят. Да, и магической военной энергией подзарядимся. У Генриха в замке много старинного оружия хранится. Энергетика у него бешеная. Мне она не помешает перед, может быть, важнейшим шагом в моей жизни. Сколько у них там ритуалы продлятся – одному богу известно. Возможно, мы с тобой уже будем спать к тому времени, как они закончат. Поэтому и говорю тебе, что скорее всего нормально посидеть поболтать получится уже только после посещения Копья Лонгина.

– Ну, хорошо, Адольф. Мне не к спеху прям сегодня с Гиммлером знакомиться, – ответил Тот, пытаясь не выдать своего недоумения и возмущения от того, чем занимаются упомянутые государственные мужи и что, оказывается, на уровне страны цветет махровым цветом черномагический орден, который фактически захватил власть в стране и внедрился в сознание каждого ее жителя.

«Вот ведь новости какие! – подумал про себя Тот. – Все же как недалеко их сознание ушло от средневекового костра! А вообще, исходя из той информации, с которой я уже успел ознакомиться, я поражен. Прежде всего я поражен несоответствием. Не могу понять, как в бошках этих двух уродов могут так причудливо сочетаться языческие верования и последние технические достижения с научными открытиями».

– Ну и хорошо, что тебе не к спеху прям сегодня с Генрихом знакомиться, – размеренно отвечал Гитлер. – С ним тебе надо теснее сближаться именно тогда, когда будет достаточно времени и никто никуда не будет спешить. Так у тебя будет больше возможностей оценить Гиммлера по достоинству. Уверен, ты точно так же, как и я, будешь в восторге и от самого Генриха, и от его незаурядных способностей, и не только магических. Да и вообще Гиммлер – это легендарная фигура нашего времени. Хотя бы потому, что он является реинкарнацией короля Генриха-птицелова. Естественно, он покровительствует Гиммлеру. В том числе и это является объяснением выдающихся успехов нашего великого магистра.

«Господи, такого бреда я еще не слыхал, – подумал Тот. – Реинкарнация Короля-птицелова в лице Гиммлера!!! Это – сильно. Это – от души. И ведь фюрер так уверенно об этом говорит! Похоже, вообще никаких сомнений не имеет насчет того, что Гиммлер – это реинкарнация Короля-птицелова. Бредятина, честное слово!»

– Адольф, как интересно! – ответил Тот фюреру, стараясь минимально его раздражать. – А скажи-ка мне, откуда вы узнали, что Генрих – это реинкарнация Короля-птицелова. Кто вам это сказал?

– Так Гиммлер же и сказал, – невозмутимо ответил фюрер. – Ему было видение об этом. Сам Король-птицелов к нему явился и рассказал, пообещав во всем покровительствовать нашему Гиммлеру.

– Адольф, а есть у вас что-то, что построено не на видениях? Найдется вообще такое в ваших убеждениях и в идеологии? Или нет? – отвечал Тот, понимая, что удержаться от сарказма он просто не в состоянии.

– Сдается мне, ты меня обидеть захотел, Тот, – ответил фюрер, почему-то смеясь. – За крест, что ли, мстишь? Понятно-понятно. Считай, что мы теперь квиты с тобой.

– Я мщу? Да, ладно тебе, Адольф! Как я могу тебе мстить, если я тогда насчет креста на тебя и не обиделся, – ответил Тот, но не стал настаивать на том, чтобы Гитлер ответил-таки на заданный вопрос, поскольку заметил, что фюрер не прочь съехать с темы.

Далее разговор на какое-то время оборвался, и оба пребывали в тишине, погруженные в собственные мысли. О чем мечтал в это время фюрер, было неизвестным, поскольку Тота не заинтересовало, о чем он думает, и ему не пришла в голову идея покопаться в голове своего спутника. Во-первых, ему страшновато было погрузиться в воспаленный разум фюрера. Во-вторых, Хранителю Кристаллов нужно было как следует обдумать и проанализировать все, что он услышал, лично общаясь с Гитлером.

«Прекрасно просто! Очаровательно! – подумал Тот, едва сдерживая смех и пытаясь сохранять серьезное лицо. – Одному было видение, что он – новый мессия. Другому было видение, что он – король Генрих-птицелов. По-моему, типичная палата в психоневрушке. И это было бы смешно, если бы не было так грустно… Но вот до сих пор не могу понять, как так случилось, что фактически выходцы из дурки с воспаленным воображением дорвались до власти и задумали поставить на колени весь мир. Где я-то был в это время и почему допустил все это?»

Весь остальной путь до Вевельсбурга не был примечателен чем-либо еще. Тоту не было необходимости узнавать что-то новое у фюрера. Во-первых, все, что он хотел, он уже узнал. Во-вторых, он понимал, что общение с Гиммлером будет не менее важным и скорее всего повлияет на его выбор способа предотвращения вторжения в Польшу и развязывания Второй мировой войны. В-третьих, Тоту нужно было самому продумать заранее несколько возможных вариантов и тщательно взвесить все их плюсы и минусы, а сделать это он мог куда более эффективно, не занимая свой разум серьезными темами разговора с фюрером. Поэтому если двое в машине и беседовали между собой, то исключительно о несущественных пустяках. По дороге они остановились, чтобы перекусить в одном тихом уютном местечке, и сделали это быстро, явно не желая тратить много времени на обед. Фюрер спешил к Гиммлеру, поэтому доехали они от его резиденции до замка великого магистра Черного ордена довольно быстро, часов за восемь.

Подъезжая к замку Вевельсбург, Тот снова задумался о красотах здешних мест, поскольку проехал практически всю Германию с юга на север и многое увидел из окон автомобиля. Потрясающие виды, открывающиеся на логово эсэсовской элиты, снова поразили Хранителя Кристаллов своей привлекательностью и редкой природной гармонией. Архитектуру легендарного замка Тот также оценил по достоинству. «Вот вроде думаю про них, что они – сумасшедшие, поэтому не соображают, что творят, – размышлял Тот. – А потом смотрю на них, вижу, какие места обитания они себе выбирают, и понимаю, что не такие уж они и сумасшедшие. То, что выгодно для них самих, они прекрасно соображают. И красоту, и гармонию вполне способны ценить».

Рассуждения Тота на эту тему были прерваны тем, что машина подъехала к замку и остановилась. Фюрера в замке уже, само собой, ждали и встречали его. Гитлер вместе с Хранителем Кристаллов вышли из машины и двинулись по направлению к столпившимся людям. Все как один громко поприветствовали фюрера характерным жестом, после чего из общей массы встречающих навстречу, смущенно улыбаясь, вышел один человек в пенсне с крысиной мордочкой и головой на тонкой шейке. Тот внимательно всматривался в Гиммлера, пытаясь составить представление о нем как о человеке, в том числе и по его чертам лица и мимике. Они о чем-то говорили с фюрером, после чего Гитлер представил Тота своей правой руке:

– Генрих, а вот это тот самый крупный промышленник, о котором я тебе рассказывал. Наш Отто просто мечтал с тобой познакомиться. Он поедет с нами к Святому Копью. Уверен, вы подружитесь и найдете много общих интересов.

Гиммлер переключил свое внимание на промышленника, пытаясь более пристально к нему приглядеться. Тот, в сущности, занимался тем же самым по отношению к верховному жрецу Третьего рейха. Так они и разглядывали друг друга, обмениваясь попутно дежурными общими фразами и улыбками, и каждый при этом сосредоточенно думал о своем новом знакомом и его роли в жизни Гитлера. «Странный на вид товарищ, странный, – размышлял Тот, параллельно вспоминая, какими характеристиками наделял Гиммлера фюрер. – Почему у него вечно смущенная улыбочка? И вообще, сколько уж стоим друг напротив друга и общаемся, я ни разу не смог поймать взгляд его постоянно бегающих под пенсне глазок. И наверное, не смогу уже. Видимо, никому не удается поймать вечно бегающий взгляд Гиммлера. Реально на крысеныша очень похож! Чудная компания у них! Фюрер на лисицу похож, его прихвостень на крысу. Целый зоопарк тут, я смотрю! Ну, реально настоящий зверинец!»

Гиммлер же сравнениями своего нового знакомого Отто с разнообразной фауной вообще не занимался. Великого магистра волновали более практичные вещи и приземленные заботы. Ему казалось странным нежданное появление этого непонятного промышленника, о котором его фюрер заикнулся лишь совсем недавно и при этом сообщил, что близок с ним по духу довольно давно. Гиммлеру его новый знакомый Отто казался явно подозрительным, и он пытался ответить для себя на вопрос, какую роль он выполняет в жизни Гитлера, явно опасаясь, а не потеснит ли он его собственное влияние на фюрера. Интуитивно Генрих чувствовал, что этот крупный промышленник вовсе не тот, за кого он себя выдает. Но того, кем же на самом деле является его новый знакомый, Гиммлер не мог себе представить даже в пьяном бреду. А также он не думал, будто фюрер знает, что Отто на самом деле вовсе и не крупный промышленник.

Гитлер был прав, когда говорил Тоту, что времени на более глубокое общение с Гиммлером здесь скорее всего не будет. Генрих вошел со своими гостями внутрь помещения и тут же перепоручил обоих своему приближенному, напомнив фюреру, что он должен оставить их для проведения очень важного ритуала, и извинившись за то, что ему придется их покинуть. Гиммлер направлялся к Баронскому залу, в котором он со своими избранными соратниками занимался всей этой чернухой, и Гитлер с Тотом в каком-то смысле его провожали на это важное оккультное дело. Немного не доходя до этого самого Баронского зала, они остановились, продолжая непринужденно общаться, как вдруг Хранитель Кристаллов увидел, что неизвестно откуда к ним в колонну друг за другом практически уже подошли двенадцать избранных приспешников верховного жреца Третьего рейха. Все были одинаково одеты, у каждого – ритуальный кинжал с выгравированной надписью «Моя честь – моя верность» и серебряное кольцо с мертвой головой и руническими символами на пальце. Все они дружно поприветствовали фюрера и замерли в ожидании указаний от великого магистра Черного ордена.

Тот уже был прекрасно осведомлен из своих источников, что Гиммлер целенаправленно создал в своем ордене атмосферу таинственности. Существовало несколько кругов посвященных. Ближайший круг приближенных великого магистра состоял из двенадцати обергруппенфюреров СС. Если для всех анаграмма SS означала «охранные отряды», то для подошедшей гиммлеровской элиты было совсем другое ее объяснение. Поэтому только внезапно появившиеся посвященные знали реальное значение этой аббревиатуры – «Черное солнце».

Под номером пять среди приближенных великого магистра значился некий Вайстор. Этот уже явно пожилой мужчина и привлек внимание Тота среди всех подошедших для проведения магических ритуалов с рейхсфюрером. Хранитель Кристаллов моментально получил по своим каналам информацию про заинтересовавшего его Вайстора. Это был псевдоним. На самом деле его звали Карл Мария Вилигут. Это был человек с проклятой фамилией и, по совместительству, духовный наставник рейхсфюрера СС Гиммлера. Но специальное папское проклятие, наложенное на весь род Вилигутов еще в Средние века, казалось, не смущало ни великого магистра, ни самого проклятого. И папское проклятие не помешало, а, наоборот, помогло Карлу стать главным специалистом Третьего рейха по расшифровке рун и проведению оккультных обрядов. По преданию, древний род Вилигутов владел старинными руническими рукописями, в которых содержались описания магических ритуалов, в том числе и тех, которые способны повести за вождем народ. Собственно, именно за это все Вилигуты и были прокляты папой. И именно за это же и был возвышен Гиммлером и Гитлером один из представителей этой преданной анафеме фамилии.

Молниеносно получив всю эту информацию про Карла Вилигута, Тот не мог не усмехнуться в душе тому, насколько «светлая» компания собралась под крышей этого ритуального замка. Но тут же Хранитель Кристаллов заметил, что Карл Мария Вилигут смотрит на него с тем же подозрением, что и сам Гиммлер совсем недавно. «Да, оккультные способности, видимо, у этой парочки шаманов и правда есть, – подумал Тот. – Как минимум интуиция работает превосходно. Чувствуют, что я не простой немецкий промышленник. Если бы они свою интуицию еще и на благие цели использовали, я бы к этой мракобесной компашке, может, и претензий-то никаких не имел бы». Но мысли Хранителя Кристаллов были прерваны необходимостью покинуть это место вместе с Гитлером, дабы не мешать этой чертовой дюжине засесть в Баронском зале и пошаманить.

Идя вместе с фюрером и доверенным лицом Гиммлера в комнату, где для них была приготовлена еда, Тот благодаря своим сверхспособностям параллельно продолжал наблюдать за тем, что происходило в компании рейхсфюрера, оставаясь невидимым для этих участников шабаша. Все тринадцать дружно вошли в Баронский зал и торжественно заняли свои места за огромным дубовым столом, напоминающим круглый стол легендарного короля Артура. Во главе стола, будто бы Иисус со своими двенадцатью апостолами, сидел Великий магистр Черного ордена Генрих Гиммлер, один из самых мрачных и загадочных персонажей фашистской Германии. Через какое-то время все тринадцать начали медитировать для подготовки себя к магическим обрядам.

Получив примерное представление о мракобесиях, которыми занялась компания Гиммлера, Тот переключился больше на фюрера, не снимая, однако, наблюдения с Баронского зала. Гитлер сейчас был для Хранителя Кристаллов важнее, поскольку именно он принимал окончательное решение о том, чтобы развязать Вторую мировую войну. Оба они довольно быстро перекусили. Фюрер был настолько возбужден и взбудоражен, что еде не придавалось большого значения. Хотя Адольф пару раз все же искренне поинтересовался, наелся ли Тот, а также напомнил доверенному лицу Гиммлера, который всюду их сопровождал в замке, что необходимо накормить как следует всю его свиту, с которой он приехал, а в особенности его водителя. После того, как фюрера заверили, что все уже сделано в лучшем виде и никто из приехавших голодным точно не останется, Гитлер вплотную переключился на то, зачем он, собственно, и приехал в замок. А конкретнее, собрался черпать силу из всего, из чего только можно, и пропитываться воинственной магией, которая практически вытеснила все прочие ритуалы в Черном ордене СС. В замке хранились старинные мечи, щиты, доспехи. Гиммлер собирал военные реликвии по всей Европе. Но вовсе не из любви к искусству. Вместе со своими двенадцатью «апостолами» Великий магистр часто размещался то в одной, то в другой комнате, где в больших количествах хранилось старинное оружие, чтобы максимально подпитаться кровавыми энергиями войны.

Фюрер сейчас планировал заняться тем же самым. Поэтому вместе с Тотом они стали ходить из одной комнаты в другую, и Хранитель Кристаллов получил возможность лицезреть, как Гитлер заряжается кровавой военной силой от старинного оружия. Он молча наблюдал за фюрером и просто диву давался от тех поразительных метаморфоз, которые происходили с ним. Старинные военные реликвии подогревали его и без того больное воображение вплоть до галлюцинаций. Фюрер то начинал трястись, то пороть несвязную чушь, когда брал в руки или просто прикасался к какому-либо оружию. В неистовстве он мог упасть на колени перед мечом или щитом, мог обнять его и лечь с ним на пол. Вроде бы фюрер вполне отдавал себе отчет, что он не один, а в присутствии Тота. Но его эта мелочь явно не смущала. Он продолжал отдаваться своим фантазиям и трансу на все сто процентов и не отказывал себе во всех своих душевных позывах и в выплеске эмоций.

«Н-да-с, дела! – размышлял Тот, глядя на это безобразие. – Наш новоявленный мессия, похоже, готов заряжаться энергией ото всего, что не приколочено! Лишь бы сейчас с воображаемыми драконами сражаться не убежал! А что? Меч у него есть. Драконов только вот нет – вымерли все. Но он их точно найдет и всех победит… с его-то стремлением! Конечно, фантазии и остервенелого рвения нашему фюреру не занимать!»

Этот спектакль с единственным актером продолжался часа два с лишним. Тот уже успел заскучать и периодически переключался понаблюдать более тщательно за тем, что творилось в Баронском зале. А занимались там примерно тем же. Медитировали, проводили магические ритуалы, вызывали духов древних германских предков и лицезрели свои видения. Потом зачем-то притащили ни в чем неповинную курицу, отрезали ей голову и окропили ее кровью большой флаг со свастикой, лежащий на круглом дубовом столе. «Что за ужас вообще! – думал Тот во время своих наблюдений, и его периодически подташнивало. – Сборище идиотов какое-то! Я вполне способен принять медитацию для личного развития и успокоения души. Но никак уж не для их целей! У меня египетские и шумерские жрецы приличнее себя ведут! А ведь их мир куда менее развит, чем этот мир пять тысяч лет спустя. А у этих и танки, и самолеты, и чего только нет! И при этом они свято верят, что их залог успеха – это жестокое убийство глупой курицы и ее кровь на свастике. Шаманят отчаянно, и даже не задумываются, что, если мне или Хизу будет надо, мы укокошим их всех одним движением пальцев. Даже если они здесь дружно облезут от натуги, совершая все свои магические обряды… Тут же все от нас зависит! Но в который раз не могу понять, почему все это имеет место быть, почему мы с Хизом это все допустили и почему до сих пор не укокошили всю эту шайку?»

Но размышления Тота были прерваны. Фюрер устал куролесить и угомонился, но все еще сидел на полу, легонько теребя пальцем один из мечей рядом с собой, с которым он тоже успел поваляться в обнимочку. Взгляд его становился все более осмысленным, и Хранитель Кристаллов понял, что пора снова оставить Гиммлера с его приспешниками и переключиться на Гитлера, который практически уже пришел в себя.

– Ну что, Адольф? Ты, я вижу, уже подзарядился воинственной энергией? – спросил Тот, желая понять, способен уже фюрер реагировать на внешние раздражители или еще нет.

– Да, Тот! Подзарядился очень сильно, – отвечал фюрер тихим уставшим голосом, что удивило Хранителя Кристаллов, поскольку это никак не вязалось с тем, что шумно творил Адольф еще каких-то десять минут назад.

– Может, с пола стоит встать? – с усмешкой спросил Тот. – Вдруг кто увидит еще, что фюрер на полу валяется? Обсуждать начнут, репутацию тебе лохматить…

– Ну, да и хрен бы с ними! – ответил Гитлер, медленно поднимаясь с пола. – Пусть что хотят лохматят. Какое дело мессии до того, что про него говорят за спиной всякие холопы? Я выше их по своему уровню и по земным и по небесным меркам! Ты-то это знаешь прекрасно. Поэтому я тебя и не стесняюсь, Тот. А раз я даже тебя не стесняюсь, то до прихвостней Гиммлера, которые могут меня увидеть, мне вообще нет никакого дела.

«Да уж! От скромности мужик, конечно, не умрет! – подумал Тот. – Понять бы еще, почему я скрывал все это время от него, что по небесным меркам, как фюрер это называет, он – ниже плинтуса? И почему я, судя по его же словам, упорно убеждал его в обратном, подкидывая дровишек в огонь его дикой спеси, самодовольства и навязчивых идей?»

– Что-то я проголодался, Тот! – сказал фюрер, и было заметно, что он все больше приходит в себя и становится похожим на того Адольфа, с которым Хранитель Кристаллов познакомился сегодня с утра. – Пошли, поедим, что ли!

– Ну пойдем поедим, – с некоторым равнодушием ответил Тот, поскольку еще был занят своими мыслями больше, нежели фюрером, который едва-едва очухался. – Не удивляюсь, что ты есть захотел. Тебя носило тут в разные стороны, как в последний раз. Поэтому я не удивлен, что тебе нужно восполнить потраченную энергию.

Фюрер ничего не ответил на замечание Тота о своем буйном поведении, но и как упрек это не воспринял, будучи уверенным, что для Хранителя Кристаллов он – мессия, которому все дозволено, в том числе и куролесить в припадках. Молча направились они прочь из комнаты, в которой с Гитлером приключился апогей его подзарядки от оружия. Открыв двери, они увидели доверенное лицо Гиммлера в форме СС, которое, видимо, переходило за ними из одной комнаты в другую на случай, если гостям вдруг что-то понадобится. Вместе с ним оба и вернулись туда, где был накрыт стол. После этого фюрер, как и при первой трапезе в замке, попросил эсэсовца увести из помещения официантов, которых сюда специально пригнали, сказав, что им с Тотом сегодня хочется обойтись без обслуживания. Как только прислуга ушла, Гитлер начал с жадностью есть все, что попадалось ему под руку. Хранитель Кристаллов тоже немного перекусил.

– Эй, дружище! – обратился Гитлер к доверенному лицу, приставленному к ним. – А что наш рейхсфюрер? Где он сейчас? Еще в Баронском зале?

– Да, мой фюрер, – ответил эсэсовец. – Рейхсфюрер еще там.

– А не знаешь, когда он закончит свои ритуалы?

– Не знаю, мой фюрер, – все так же спокойно и четко отвечало доверенное лицо строго на заданные ему вопросы.

– Ладно, не будем его тревожить в Баронском зале. Но как закончит, сразу пусть ко мне идет! Без промедлений!

– Хорошо, мой фюрер. Сразу же доведу до рейхсфюрера эту информацию.

– А охрану мою с водителем хорошо покормили?

– Хорошо, мой фюрер. Покормили уже дважды. Не волнуйтесь об этом. Они сейчас отдыхают.

– Отлично! Периодически спрашивайте у них, не проголодались ли они и не нужно ли что им, – отдал указание Гитлер, и Тот снова отметил, насколько для него важен комфорт его свиты. – А теперь оставь меня с Отто. Нам нужно поговорить наедине.

– Хорошо, мой фюрер, – ответил эсэсовец, попрощался со словами «Хайль, Гитлер» и вышел за дверь.

– Как тебе этот шикарный молодец? – обратился фюрер к Тоту. – Сразу видна гиммлеровская выучка!

– Мне он вполне приглянулся. Выучку его действительно видно. Ты сам-то как себя чувствуешь? Как ощущения после подзарядки кровавой энергией войны?

– Ой, Тот! Шикарно просто себя чувствую! – с удовлетворением ответил фюрер. – Ощущение, будто заново родился! Чувствую в себе неисчерпаемую силу и уверенность, что мне все подвластно! В том числе и покорить весь мир, чтобы выполнить свою высокую миссию и изменить его!

– Ну, вера – это очень многое, – ответил осторожно Тот. – Тут главное не ошибиться в выборе того, во что верить. Поэтому никому и никогда не помешает лишний раз проанализировать свои устремления, чтобы верить в действительно правильные и нужные вещи и достигать свои цели непорочными способами. Это поможет удержать от неверного шага и избежать фатального провала. Поражение очень страшно. Но еще страшнее осознание того, что все, во что ты неистово верил, было лишь плодом твоих фантазий и неуемных амбиций.

– Это ты верно, говоришь, Тот. Тебе бы самоучитель по достижению целей написать. А заодно по развитию умения философски мыслить, – с усмешкой ответил фюрер и с дружественным взглядом похлопал Тота по плечу. – Хорошо, что ты давно меня такому подходу выучил, и я давно проанализировал свою веру и свои устремления. И теперь уверен и в них, и в себе, и в своих силах.

«Да! А дяденька как-то совсем туповат на намеки! – разочарованно подумал Тот, понимая, что вся его речь была в пустоту и оказалась односторонним движением. – Видимо, совсем непросто мне будет его переубедить, остановить от разрушения мира и при этом не утратить его доверие ко мне».

– Адольф, ну в твоем деле проанализировать и взвесить все риски еще раз никогда не будет лишним, согласись? – настойчиво сказал Тот, не теряя надежды достучаться все-таки до разума фюрера и посеять в нем хотя бы тень сомнения в будущем успехе своих глобальных планов.

– Да, успеем еще! – все с тем же позитивным воодушевлением отвечал фюрер, не понимая намеков. – Гиммлера дождемся, послушаем, что он нам скажет, какие видения были у них. Главное сейчас – это Святое Копье. Если я уж от старинного оружия столько сил начерпал, то Копье меня сделает во сто крат сильнее и более способным исполнить все свои замыслы и свою высокую миссию, на которую сподобил меня Господь! Ночевать у Гиммлера не будем! Сейчас дождемся его и сразу же поедем в Нюрнберг к Копью. Я не могу ждать, Тот! Внутри меня все горит, и меня душит жажда прикоснуться к этой поистине священной реликвии! Ты даже не представляешь, что со мной творится, когда я его держу в руках! Меня такие откровения посещают, что Иоанн со своими откровениями просто дите неразумное по сравнению со мной! Это и понятно. Потому что не он мессия, а я!

«Мама! Роди меня обратно! – пронеслось в голове Тота от безысходности. – Не могу больше слушать этот оголтелый бред! Так бы взял и убил прям на месте этого одержимого! Чтобы и сам не мучился от разрыва мозга, и других потом не замучил. Но, боюсь, рука не поднимется укокошить такого важного исторического персонажа без санкции Хиза на его физическое уничтожение!»

Размышления Тота были прерваны внезапным появлением Гиммлера. Вид у него был заметно побледневший и явно уставший от своих ритуалов.

– Фюрер, мне передали, что вы желали меня немедленно видеть? – спросил рейхсфюрер у Гитлера, недобро и с подозрением поглядывая на Тота.

– Да, Генрих, желал! И срочно! – быстро и с воодушевлением затараторил Гитлер. – Я поменял планы! В Нюрнберг поедем сейчас, ночевать здесь не будем!

– А могу я спросить, с чем связана такая спешка? – вежливо спросил рейхсфюрер, но с явным нежеланием прям сейчас нестись к Святому Копью.

– Можешь, Генрих, можешь! Я очень продуктивно зарядился сейчас энергией войны от оружия! Никогда еще не черпал из него столько сил! На этой позитивной волне хочу сразу же поехать в Нюрнберг и довести свою силу до недосягаемых доселе высот, – с фанатичным блеском в глазах ответил фюрер. – А ты, я смотрю, не в сильном восторге от этой идеи?

– Нет, мой фюрер! Я готов за вами последовать куда угодно и когда угодно. Просто я устал после нашего сеанса и с большим желанием я бы сейчас отдохнул и хорошенько поел. Но если вы желаете сейчас поехать в Нюрнберг, я с радостью это сделаю.

– Дорогой мой Генрих, – ответил игриво фюрер, подошел к Гиммлеру и хлопнул его по плечу. – Я как-то и не подумал, что ты устал и голоден! Но ты сам в этом виноват. Ты же себе создал репутацию, что ты всегда в хорошей форме и в любое время суток готов к новым свершениям! Ну, ничего! Поспишь в машине на пути в Нюрнберг. Тебе и не такие лишения терпеть доводилось. А поесть – конечно, поешь прям сейчас. Мы сами не так давно сюда пришли. Еда здесь еще горячая. Твои молодцы исправно за этим следят. Впрочем, как обычно. Да и я, пожалуй, еще подкреплюсь. А ты заодно расскажешь, как прошел твой сеанс и что вы там увидели. Надеюсь, ты меня порадуешь своим рассказом, Генрих?

– Порадую, мой фюрер, – ответил рейхсфюрер, накладывая себе еды на тарелку и садясь за стол. – Медитируя, мы получили информацию, что в ближайшую пару лет нас ждут оглушительный успех, громкие победы и мировая военная слава! Всех посетили похожие видения, что само по себе гарантирует успех. Вряд ли могут ошибиться все тринадцать.

– Как здорово! Я и не сомневался в наших силах, – чуть ли не завизжал на радостях фюрер. – А сейчас к Копью Лонгина съездим, от него подзаряжусь. На такой волне сам бог нам велел вторгаться в Польшу и развязывать войну.

«Если б Хиз сейчас слышал, что вам сам бог велел, он бы как минимум вам жестоко морды набил. А потом бы еще отчаянно глумился над вами своими издевками десять тысяч лет, не давая при этом вам возможности пойти и повеситься от безысходности», – подумал Тот и сам с собой засмеялся, неожиданно вспомнив про Хиза и его методы воспитания.

– Ну а что будет после двух ближайших лет? На эту тему какие видения были? – не унимался Хранитель Кристаллов, не теряя надежды посеять сомнение в их головах, чтобы предотвратить или хотя бы отсрочить начало мировой войны.

– Знаете ли, Отто, – ответил недовольно Гиммлер, которому присутствие фюрера не позволяло открыто выразить Тоту свое негативное к нему отношение, – даже два года – это довольно долгий срок для точности предсказаний. Так или иначе, будущее зависит от многих событий и факторов, в том числе и от нас. Мы брали прогноз на ближайшие два года. И нам был обещан небывалый успех. В этом не может быть сомнений, и в этом я абсолютно уверен. Ну а далее мы будем стараться лишь упрочить наш успех, который также очень высоко вероятен. Если мы, конечно, не начнем вдруг пить, как свиньи, всем рейхом и не пустим на самотек управление нашей будущей империей и нашей непобедимой армией. В конце концов, наше будущее – это наши дела в настоящем, и именно от них оно и зависит.

«Эй ты, крысеныш очкастый! Ты меня, что ли, еще будешь учить, от чего зависит наше будущее? Я тебе прям сейчас могу рассказать, как, когда и отчего ты умрешь. И даже если я возьму и расскажу твоему любимому фюреру, что ты его предашь в последние дни его, да и твоей жизни, и он жутко захочет тебя повесить прямо сейчас, не дожидаясь 1945-го, он все равно этого не сделает… к сожалению. Поэтому ты иди бабушке своей расскажи, что наше будущее зависит только от наших дел в настоящем. А уж никак не мне!» – подумал Тот, а вслух сказал, копируя интонацию Гиммлера:

– Знаете ли, Генрих, то, что в ближайшие два года вас ждет оглушительный успех, это хорошо. Но я лично не могу не волноваться за то, что будет потом. Поэтому и задаю такие вопросы. Исключительно из-за заботы о будущем Адольфа, да и о вашем будущем тоже. Поэтому не стоит ли провести еще один сеанс и посмотреть прогноз на более отдаленный период? Даже если предсказание и не окажется на сто процентов точным, хотя бы какое-то понимание возникнет. Я говорю это не из суеверия, не из трусости и не из сомнений в силе и в могуществе нашего фюрера. Но вот давайте посмотрим на проблему в таком разрезе. Как известно, двенадцать лет – это законченный цикл тибетского календаря. Тибетцев и их учения вы, как я вижу, уважаете и вообще тесно с ними третесь. Давайте отсчитаем от 1933 года, времени зарождения Третьего рейха, двенадцать лет. И не стоит ли нам хотя бы попробовать заглянуть в 1945 год? Ну, просто для подстраховки? Гороскоп, может, хотя бы стоит заказать какой-либо опытному астрологу? Есть у вас такой? Ну наверняка же есть, Генрих. Ваше Аненербе сутками трудится. Наверняка всех астрологов и оккультных деятелей Германии по именам давно знаете, включая всех деревенских ведьм-самоучек и лесных колдуний, выживших из ума.

– Да, вы правы, Отто. Аненербе трудится не покладая рук. И я за этим слежу едва ли не более пристально, чем за чем-то еще. Наследие предков для нас – это наше все! – самодовольно заявил Гиммлер. – Признаться, я о чем-то подобном думал. И гороскоп на длительный период уже имею. Так вот. По дате создания Веймарской республики, а также и Третьего рейха был составлен подробный гороскоп. В общем, из него ясно, что Германия будет успешной в военных действиях. А также гороскоп предрекает, что к сентябрю 1945 года для Германии закончатся вообще все войны. Поэтому я спокоен не только насчет наших великих побед в ближайшие два года, но также и насчет того, чем закончится цикл тибетского календаря. Примите мою искреннюю благодарность за вашу заботу о нас… Да и о вас самих тоже.

– Генрих, это замечательно, что к 1945 году для Германии закончится эпоха войн. А чем закончится-то? Есть ли какая-то конкретика и уверенность в том, что все закончится именно на победных нотах? – упрямо не оставлял свои попытки посеять сомнения в их головах Тот.

– Да будет вам тут разводить пессимизм и тоску, ребята, своими сопливыми рассуждениями! – внезапно прервал их дискуссию Гитлер, которому эта беседа была явно не по душе, впрочем, как и Гиммлеру, который уже продумывал способы, которыми лучше уничтожить Хранителя Кристаллов. – Вы прям как пугливые дети, честное слово! Ясно, чем закончатся все войны! Ясно как божий день! Сейчас на Польшу нападем. Потом за два года максимум захватим всю Европу. А там и СССР. А к 1945 году вообще весь мир будет у наших ног! Вот войны-то и закончатся поэтому! Я хоть и не лесная колдунья, выжившая из ума, но предсказать очевидные для всех вещи я вполне в состоянии.

«Да, ты точно не лесная колдунья, Адольф! Но вот то, что не выжившая из ума, – это большой-большой вопрос!» – развлекал себя подобными мыслями Тот, в то время как фюрер продолжал с захлестнувшим его артистизмом:

– О чем нам вообще переживать? Я поступил, как обычно, мудро. Сначала я захватил Копье Судьбы. А тот, кто им владеет, получает не только власть над миром, но и непобедимость. И все его предыдущие владельцы от потомков римских императоров до Карла Великого лишь подтверждают эту легенду. Все знают, что Святое Копье у меня! И уже весь мир меня боится и верит в мою неуязвимость, могущество и права на владение этим миром. И германский народ верит в мою мощь, поэтому готов будет сражаться с полной самоотдачей! А это уже залог наших будущих побед! Потому что вера – это главное! Ты сам мне это говорил, Отто, и не раз! И Копье Судьбы, помимо того что будет подпитывать меня могуществом и властью, будет поддерживать эту всеобщую общую веру! Моя сила прежде всего в Святом Копье! И пока я им владею, ничто не сможет ее поколебать! А я им владею и полон сил для завоеваний и переустройства мира! И я способен выполнить свою высокую полезную миссию, предназначенную мне свыше.

– Да, ты прав, Адольф! Конечно же, прав! – ответил Тот, понимая, что ему на время надо прекратить упорствовать и уйти в тень, чтобы не волновать фюрера и не вызывать излишних подозрений на свой счет именно сейчас, когда его цель предотвратить войну еще не достигнута. – То, во что верят миллионы, существует, даже если на самом деле этого нет.

– Ну вот и я о том же! – ответил Гитлер и стал немного спокойнее. – Генрих, ну что, ты поел?

– Ну, в общем, да, мой фюрер, – послушно ответил Гиммлер, хоть и был не прочь поесть еще.

– Ну тогда по машинам и в Нюрнберг! – с фанатичным блеском в глазах и довольной улыбкой чуть ли не крикнул Гитлер. – А ты, Генрих, не забудь в машине поспать и восстановить силы!

С этими словами все трое встали из-за стола и пошли к машинам, чтобы тронуться в путь. Визит фюрера в замок Вевельсбург изначально не был запланирован как официальный, поэтому образцово-показательных долгих проводов не состоялось. Фюрер с Тотом сели в одну машину, Гиммлер в другую, и в сопровождении охраны все трое поехали прочь из замка. Хоть и наступил уже поздний вечер, но впереди их ждали Нюрнберг и Святое Копье. После пары общих фраз о том, понравился ли Тоту замок и сам рейхсфюрер, которыми сразу же перекинулись в автомобиле Гитлер с Хранителем Кристаллов, фюрер внезапно заявил:

– Знаешь, Тот, а я что-то устал не меньше, чем наш дружище Генрих! Только сейчас это заметил. Пожалуй, я тоже немного посплю. И тебе советую. Ночь на дворе уже. Хоть немного, но надо поспать.

С этими словами фюрер компактно свернулся калачиком, приставил к двери машины декоративную подушку, положил на нее голову, закрыл глаза и затих. Тот спать не очень-то хотел, и ему было даже немного досадно, что столь энергичный в замке фюрер так быстро отрубился, лишив его тем самым возможности проводить с ним душеспасительные беседы и оказывать влияние на его принятие кровавых решений. Но Хранитель Кристаллов сразу же утешил себя мыслью, что у него будет побольше времени подумать обо всем в тишине. А размышлял он исключительно над тем, как сделать так, чтобы Гитлер отказался от идеи развязать Вторую мировую войну с целью завоевания и переустройства всего мира. Было абсолютно понятно, что взывать к логике и разуму фюрера бессмысленно. Он был одержим своей идеей и не слышал рациональных аргументов, потому что попросту не хотел их слышать. Исходя из целого дня, проведенного вместе с Гитлером, Тот сделал для себя очевидный вывод, что фюрер упрямо рисовал будущее, основываясь исключительно на собственном видении прошлого и своей избранности. И рисовал он это самое будущее, к сожалению, не только своим приближенным и своему народу, но и самому себе. Это существенно усложняло ситуацию, поскольку фюрер сам истово верил в оправданность своих фантазий и катастрофическую необходимость их воплощения в жизнь.

Поразмыслив таким образом, Тот сразу же отмел идею делать ставку на разум и логику Гитлера. Стало очевидно, что надо как-то по-другому менять видение фюрера относительно прошлого и будущего, за которое он крепко держался с упрямством дегенерата. И именно его видение будущего волновало сейчас Тота больше всего. А вернее, причины несокрушимой уверенности фюрера, что он достигнет этого выдуманного им будущего. Поэтому Хранитель Кристаллов сидел и тщательно анализировал, а что же является основным столпом, держащим Гитлера в абсолютной уверенности, что ему под силу завоевать весь мир и изменить его в соответствии со своим видением. И очень быстро Тот пришел к выводу, что именно владение Копьем Судьбы вселяет такую уверенность в Гитлера и как-то особенно будоражит его мозг и воображение, сподвигая его на нереально активную деятельность. «Буду пытаться всеми правдами и неправдами развернуть его активность в другом направлении, – думал Хранитель Кристаллов. – Надо как-то заставить его усомниться в помощи и действенности Святого Копья. Осталось только решить, как это лучше сделать. Как некстати он заснул! Сейчас бы побеседовал с ним в отсутствие Гиммлера, попробовал бы оказать давление. Обидно, честное слово. Имею все возможности, чтобы разом нейтрализовать эту кучку сбесившихся маньяков, но не имею права этого сделать. Это надо к Хизу возвращаться и запрашивать его одобрение. А он меня назад потом наверняка не отпустит. Ясное дело, восторгаться он не будет, что я забил на все его запреты и попал сюда сквозь пять тысяч лет. И вообще непонятно, что он со мной сделает за этот акт самоуправства, когда я вернусь. Возможно, и некому уже будет обратно метнуться в это дикое и непонятное мне будущее. Зная Хиза, ничему не удивлюсь… Вот и приходится сидеть сейчас, как дураку, в этой долбаной машине и думку думать, как до сумасшедших лучше достучаться. Вместо того, чтобы за три секунды взять и укокошить разом и милаху Адольфа, и всю его шайку чудесных парней…»

Но удача все же улыбнулась Тоту. Где-то за час до прибытия на место фюрер подал признаки жизни и проснулся. Он увидел Тота и улыбнулся такой добрейшей, милейшей, спокойной улыбкой, что Хранитель Кристаллов еле справился с собой, чтобы не рассмеяться на весь салон от несоответствия улыбки тем замыслам, которые роились и маршировали в голове пробудившегося ото сна. «Ну, прям ангел во плоти! Ни больше ни меньше, – размышлял Тот, лицезрея этот лучезарный лик. – Я последний раз такую миролюбивую улыбку видел… последний раз – вообще никогда! Если б я его сейчас увидел впервые, я бы точно был уверен, что это самый добрый и миротворческий дядька, который когда-либо являлся этому миру».

– Ой, а я так хорошо поспал, Тот, – дружелюбно отозвался фюрер. – А ты хоть подремал?

– Да нет, Адольф, что-то не сложилось у меня заснуть! Дум слишком много в голове было. Какой уж тут сон! – ответил Тот в надежде, что фюрер сейчас спросит, о чем же он думал, и тем самым даст ему возможность перевести разговор в нужное ему русло.

– А о чем ты так напряженно думал, что сон к тебе не шел? – спросил Гитлер, оправдав тем самым надежды Тота и несказанно порадовав его.

– Да все о тебе волнуюсь, Адольф, – отвечал Тот, стараясь максимально артистично сделать озабоченное и взволнованное судьбой фюрера лицо. – Ты, как я понимаю, очень рассчитываешь на помощь Копья в твоих великих замыслах. А между тем никто ведь не знает наверняка, а вдруг это Копье – подделка. Для тебя же не секрет, что есть еще несколько старинных реликвий в мире, которые также претендуют на звание подлинного Копья Лонгина. Вот я и волнуюсь, Адольф. Вот ты так веришь, что данный артефакт, который ты специально забрал из Вены, наделит тебя небывалым могуществом и поможет завоевать весь мир. Оно и понятно, ведь, по христианскому преданию, тот, кто объявит Копье своим, откроет его тайну и возьмет судьбу мира в свои руки для совершения добра и зла. Но меня волнует существование других артефактов, которые также именуются Святым Копьем. Кто знает, Адольф, какое из них настоящее Копье. И есть ли вообще этот подлинник? Я так переживаю за твое будущее и твой успех. Не лучше ли тебе для начала постараться заиметь остальные священные реликвии, а потом уже погружаться в завоевание и переустройство этого несовершенного мира, Адольф?

– Есть, есть здравый смысл в твоих словах, Тот, – отвечал Адольф в этот раз спокойно и без истерии, как совсем еще недавно в Вевельсбурге в присутствии Гиммлера. – Я и сам об этом задумывался, честно говоря. Но меня не останавливают сомнения насчет подлинности именно моего Копья.

– А почему, Адольф? – не унимался Тот. – Ведь никто не видел, каким конкретно Копьем из известных на данный момент реликвий был заколот Иисус. Вполне вероятно, что власть над миром дает и не твое Копье вовсе. Адольф, если уж что-то делать, то делать это хорошо и продуманно. А уж тем более когда речь идет о таких глобальных и высоких замыслах, как у тебя! Лучше потрать какое-то время сейчас на добычу оставшихся артефактов, претендующих на звание Копья Лонгина, чтобы потом с полной уверенностью приступить к выполнению своей священной миссии и иметь гарантии, что Копье даст тебе это самое могущество. Надо, надо тебе собрать все копья, Адольф, прежде чем развязывать войну.

– Ну и зануда же ты, Тот, – отвечал фюрер, но без агрессии, а в дружелюбном юморном настроении. – Не знай я тебя давным-давно, точно подумал бы сейчас про тебя, что ты служишь в британской разведке. И сдал бы тебя дружище Гиммлеру для дознания с пристрастием. Ты бы там сразу сознался во всем, на что фантазии у ребят Генриха хватило бы. Даже в том, что ты родной брат Черчилля… Или вообще Сталина. Очень похож ты с ним, ну просто близнецы, разлученные в детстве… Вот это было бы действительно смешно, Тот, если бы ты в этом сознался! А молодцы Гиммлера способны заставить и в этом расколоться кого угодно.

– Да в какой на фиг разведке, Адольф? Скажешь тоже! – ответил максимально равнодушно вусмерть перепуганный Тот. – Неужели тебе мои доводы не кажутся логичными?

– Да пошутил я, Тот, пошутил! Кто ж тебя в разведку-то возьмет? – добродушно смеялся Гитлер. – Доводы твои весьма логичны. Но я не последую твоему совету. А все потому, что мне на самом деле наплевать, подлинное мое Копье или нет. Им пронзили распятого Христа или нет. Да черт с ним, с этим Иисусом, вообще. Меня он в этой истории мало волнует! Мне даже наплевать, а существовал ли вообще Иисус или нет!

«Ни фига себе, заявочки! – подумал искренне пораженный Тот, поскольку считал, что именно вера в легенду двигала фюрером, его воображением и уверенностью в успешном покорении мира. – А я-то думал, что передо мной фанатично верующий сидит как минимум в историю, предания и легенды… А получается, это либо какой-то гениально имитирующий прохиндей! Либо у него тотальное раздвоение личности, что наиболее вероятно. Либо и то и другое сразу. Как интересно! Получается, я тут в никуда распинался и напрасно расточал свое красноречие, прикидываясь фюреру заботливой матерью?»

– Ну ты тогда не зарывайся, Адольф, и объясни мне твою логику, – ответил Тот, преднамеренно скроив обиженную гримасу. – Мне казалось, что именно на твоей вере в могущество, а значит, в подлинность именно твоего Копья и зиждется твое стремление максимально быстро приступить к завоеванию мира. Разве нет?

– В чем-то да, но в целом нет, – ответил фюрер с самодовольным видом, поскольку ему льстила очередная его фантазия, что он мыслит даже глубже, чем сам Тот. – Не буду отрицать, я был бы не против находиться в абсолютной уверенности, что я владею именно подлинным Святым Копьем. Но это не так уж принципиально для меня. Сейчас я тебе буду рассказывать то, о чем, наверное, только тебе способен так легко и без стеснений рассказать. И именно потому, что доверяю я тебе чуть ли не больше, чем себе. Давай посмотрим на мое прошлое, Тот. Вот что-что, а оно ну никак не способствовало моим правам на управление огромной страной. А создать огромную империю, подобно Карлу Великому, – это и есть мое великое предназначение, как мессии. Но, Тот, давай посмотрим трезво на проблему. Сыну простого австрийского чиновника недостаточно просто провозгласить себя фюрером Германии, чтобы потом начать создавать огромную великую империю, – он должен еще и выглядеть соответственно. Чтобы стать императором, нужен предмет, достойный императора. Я искал то, что в глазах народа подтвердит мое право вести немецкую нацию в новую эру. В поиске атрибутов власти, достойных императора, я обратился к истории. Я перебрал в голове много предметов, связанных с другими могущественными людьми. Символами власти в Священной Римской империи были королевские регалии: корона императора, скипетр и держава. Но из всех этих символов былой славы Германии один считался однозначно важнее остальных. Это и было как раз Копье Судьбы. Когда оно попало к Карлу Великому, он брал это самое копье с собой на поле боя. С ним он был неуязвим, и в сознании всего народа Святое Копье со времен Карла прочно символизирует поражение врага. Именно поэтому, Тот, мне не так уж и принципиально, подлинное это Копье или нет, и им ли был пронзен распятый Иисус. Куда важнее для меня, что думает общество о могуществе и силе обладателя Копья Судьбы. Для меня первостепенное значение имеет, что копьем владели великие завоеватели, такие как Константин Великий и Карл Великий. А то, что этот атрибут власти был у великого завоевателя Карла и его потомков, – это факт, который никто не сможет оспорить. И я, владея Святым Копьем, в глазах народа автоматически встаю на один уровень с великими императорами и становлюсь неуязвимым полководцем. В сознании всего общества я, имея Копье, сразу же получаю нерушимые права на создание и управление новой Германской империей, и армия будет сражаться за меня, не имея ни малейшего сомнения в правильности своих действий. Именно поэтому для меня так ценно это самое Копье Лонгина. А не потому, что я в библейские сказки так беззаветно верю.

«Ишь ты, как рассуждает!!! – дивился Тот. – Прям логика так и лезет из каждого предложения! Мне и в голову не приходило, что он способен так объяснять, отталкиваясь от рассудка. Вообще не вяжется это с человеком, который всего лишь несколько часов назад валялся в полном экстазе с мечами в обнимку, веря в то, что он от них заряжается. И после этого он мне вдруг заявляет, что он не верит в библейские легенды! Реально либо редкий прохиндей, либо полное раздвоение личности… или даже растроение!»

– Ну, это да, Адольф. Я понимаю твои рассуждения, – ответил Тот, желая и дальше гнуть свою линию в беседе, поскольку ему было невыгодно внезапное появление логики в рассуждениях фюрера насчет копья как атрибута власти, и Хранитель Кристаллов еще окончательно не потерял надежду посеять сомнения в душе Гитлера по поводу того, что Копье будет именно помогать его владельцу. – Но я все же волнуюсь за тебя, дружище! Искренне переживаю за твое будущее, будто ты мой близкий родственник. Поэтому и хочу, чтобы мы с тобой еще раз взвесили все опасности, которые могут тебе угрожать, если ты все же развяжешь войну в ближайшее время.

– Знаешь, Тот, я тебе крайне признателен за твою заботу, – все еще оставаясь в полном уме, спокойно и задумчиво отвечал фюрер. – Я уже порядком подустал от всей своей свиты, которая часто не выражает своего критического мнения после глубинного анализа того или иного шага, а попросту смотрит мне в рот, поддерживая мои идеи. Я, конечно, понимаю, что мессию трудно оспаривать, поскольку все его стремления изначально правильны. Но все же иногда, бывает, раздражает бездумное соглашательство и лизоблюдство. Хотя я это и ценю в своих приближенных. Но с тобой, Тот, честное слово, приятно поговорить и послушать критику. Какие же еще аргументы у тебя остались, которые заставляют тебя усомниться в том, что на Польшу напасть необходимо?

– Послушай, Адольф, – так же спокойно отвечал Тот. – Прежде всего я бы не хотел, чтобы ты рассматривал мои слова как критику. Смотри на это как на заботливые предостережения и призыв подумать еще раз. Критику всегда тянет опровергнуть и найти контраргументы реальные или выдуманные. А мне во имя твоего блестящего будущего хочется, чтобы ты не занимался судорожно поиском контраргументов моим словам, а обдумал их и проанализировал как следует и принял решение более взвешенное. Честно тебе скажу, я и сам не знаю толком, как оно все сложится, если ты вступишь в войну. Не стоит думать только о победе. Время может все изменить, в том числе и степень твоей силы. Прав был твой друг Гиммлер в том, когда говорил, что будущее может зависеть еще и от нас, и от наших действий. А аргументы у меня в запасе остались вот какие. Вот ты говоришь, что несильно веришь в библейские предания и пророчества и тебе не важно, этим копьем был распят Иисус или нет. Мы здесь сейчас одни, и нас никто не слышит. И ты прекрасно знаешь, что я никому не передам наш разговор. Поэтому, Адольф, сознайся мне честно, ведь не настолько же абсолютно ты не веришь в легенды и пророчества? Ну, давай сознайся, что не до такой степени тебе на это наплевать!

– Ой, Тот, вот ты любитель в душу без мыла залезть к кому-нибудь! Нет, даже не любитель, а профессионал, – явно мялся Гитлер с ответом. – Ну, хорошо, скажу тебе, как родному. В какой-то степени для меня важно, подлинное мое копье или нет. И не обращать внимания на легенды с предсказаниями я не могу себе позволить. Но все же намного важнее для меня, что думает народ о могуществе обладателя этого копья и о признании моего права вершить историю.

– Отлично, Адольф! Я знал, что ты не будешь мне врать и скажешь, что в твоей душе, – обрадованно ответил Тот, понимая, что имеет все шансы развернуть разговор в удобное для него русло. – Вот что меня здесь беспокоит. Ведь теологи всего мира и по сей день спорят о значении Святого Копья. Римский сотник Гай Кассий Лонгин нанес им распятому Христу удар милосердия. Нарушил он тем самым волю Господа или, наоборот, исполнил ее? Поэтому и появилось поверье, что обладатель Копья может выбрать между добром и злом. И ты ведь, Адольф, прекрасно знаешь про эту легенду. Кто знает, может быть, это последний шанс нам с тобой одуматься и изменить принятое тобой решение развязать войну.

– Тот, ну ты скажешь тоже! – ответил фюрер, явно задетый словами Тота. – Допустим, даже если ты прав. Но ведь все мои приближенные, в том числе и пройдоха Гиммлер, знают о том, какое решение я принял, и поддерживают меня. Случись мне сейчас передумать, для них это будет сигнал, что их фюрер сомневается, их фюрер боится, их фюрер – вовсе не такой могущественный фюрер. Как минимум они начнут меньше меня бояться. А как максимум подозрения в моей слабости вскоре попросту расшатают мою власть. Нет, Тот, поздно уже сомневаться. И вообще, где ты раньше был со своими опасениями? Почему только сейчас вдруг свалился на голову вместе с твоим предстартовым мандражом и нытьем? Еще с утра тебя ничего не беспокоило на этот счет!

– Адольф, ну ты же знаешь, помимо тебя, у меня своих забот выше крыши, – немного испуганно отвечал Тот, снова опасаясь, что фюрер может заподозрить, что он – вовсе и не тот, кто с ним завтракал менее суток назад. – Не всегда есть время более глубоко задуматься именно над твоими проблемами. Не суди меня строго. Тебе ли не понять мою занятость. Опасения твои, что подумает свита в случае отмены спланированного вторжения в Польшу, мне понятны. Но и ты не пори горячку именно из-за этого. Адольф, ведь неизвестно, что более достойно могущественного мессии и является реальной демонстрацией его величия: упрямо не отступать от уже принятого решения или найти в себе силу, чтобы отменить уже принятое решение, не боясь, что другие воспримут это как слабость. Я считаю, именно второй путь является истинным качеством великого правителя. Хотя бы потому, что он намного труднее.

– Красиво говоришь, Тот! Благородно! Но в нашем гадюшнике такое не прокатит. Там, где все друг друга только и мечтают задавить, задушить и скинуть, не место для демонстрации слабостей фюрера, а также твоих благородных рассуждений. У большинства моих приближенных уже разыгрались фантазии о тех возможностях, которые им может дать война, чтобы проявить себя. Ты что, хочешь, чтобы я испортил им праздник? Вот этого-то они мне точно не смогут простить, Тот. А уж тем более Гиммлер, которому в Первую мировую повоевать не удалось по малолетству. Ты бы знал, как он стремился принять боевое крещение во время нашего Пивного путча! Хоть все вокруг и считали, что от этого сопливого шнурка с головой на тонкой шейке пользы как от козла молока. Так для него сейчас война – это просто мечта хрустальная! Это его шанс проявить себя и встать на один уровень с другими соратниками по партии. Ну, например, кто такой я? Герой войны, имею Железный крест, был ранен и отравлен газами. Кто такой Герман Геринг? Летчик-ас, еще и из легендарной группы Рихтгофена. Возглавил ее после гибели Красного Барона. Железный крест тоже имеет. Это величина и харизматическая личность. Про себя я уж и не говорю. Естественно, Гиммлер всеми силами хочет подтянуться к нам и соответствовать, и новая война для него – единственный способ компенсировать свое неучастие в предыдущей. Случись мне ее отменить, он же первый люто возненавидит меня за это. А ненависти Гиммлера я опасаюсь чуть ли не больше, чем чьей-либо еще, несмотря на всю его преданность мне и мое к нему доверие. Тот, да и у меня самого картины войны и наших великих побед в голове уже давно рисуются. Я даже не представляю, как бы я так вдруг взял и отказался от всех этих образов вместе с моими мечтами? Ты же знаешь, Тот, я же художник! Воображение и различные образы – это все для меня!

«Да, конечно, художник ты! От слова «худо»!» – раздраженно думал Тот, огорченный из-за упертости фюрера. Особенно расстроило его, что Гитлер не повелся на его слова и не пожелал принять новый вызов, чтобы доказать тем самым ему и себе, что он великий человек, который не побоится отменить уже принятое решение.

– Понимаю тебя, Адольф, – ответил Тот, притворно соглашаясь с мнением фюрера. – Но давай посмотрим на проблему с другого конца? Что для тебя важнее? Что про тебя подумает Гиммлер? Или твое собственное будущее и, возможно, даже твоя собственная жизнь? Хорошо, если военные действия будут удачны и помогут тебе упрочить твою власть. А если что-то потом не так пойдет? Ну, может, не через два года, в течение которых Гиммлер пророчил тебе тотальный успех, а через пять, например? Это ж война, Адольф. Неудачи возможны. И именно они, как ничто иное, способны расшатать твою власть. Твои прихвостни нуждаются в сильном лидере, и только ему согласны подчиняться. Случись тебе ослабнуть, гадюшник, как ты его называешь, начнет мутить воду. Сейчас ты силен. Не лучше ли тебе сохранить то, что имеешь, и не рисковать?

– Послушай, Тот, все твои страхи, во-первых, беспочвенны. После двух лет успеха в войне мы только упрочим свое могущество для дальнейших побед! – ответил фюрер с заметной истерией, и Хранитель Кристаллов заметил, что в его голове что-то снова перещелкнуло, и он начал превращаться в того одержимого Адольфа, который был в Вевельсбурге. – А во-вторых, самое главное. Как я смогу изменить этот мир без войны? Как мессия может себе позволить отказаться от своего великого предназначения из-за каких-то нелепых страхов и сомнений? Я – не отступник, Тот. И не собираюсь отказываться от своей высокой миссии!

– Понимаю, что ты стремишься изменить мир, – ответил Тот, которого уже бесили твердолобость фюрера и его упертое нежелание отречься от навязчивых идей о своем великом предназначении. – Но ведь, Адольф, кто сказал, что мир возможно изменить только войной? Я же неслучайно напомнил тебе предание о том, что заполучивший Святое Копье может выбрать между свершением добра или зла. Я бы, может, и не стал паниковать и заставлять тебя еще раз все обдумать, если бы я не вспомнил еще одно страшное пророчество, Адольф.

– Это еще какое? – с интересом, оживившись, спросил фюрер.

– Да вот какое, – ответил Тот, обнадеженный любознательностью фюрера, и начал артистично устрашающе цитировать: – Сказано в Книге пророка Исайи: «Разбился о землю попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней. Видящие тебя всматриваются в тебя, размышляют о тебе: «тот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, вселенную сделал пустынею и разрушал города ее, пленников своих не отпускал домой?» Все цари народов, все лежат с честью, каждый в своей усыпальнице; а ты повержен вне гробницы своей, как презренная ветвь, как одежда убитых, сраженных мечом, которых опускают в каменные рвы, – ты, как попираемый труп, не соединишься с ними в могиле; ибо ты разорил землю твою, убил народ твой». Не боишься ты этого пророчества, Адольф? Вдруг именно про тебя оно, и с тобой такое приключится, если ты развяжешь войну?

Какое-то время заметно побледневший и слегка остолбеневший фюрер сидел молча, и у Тота появилась надежда, что он задумался более серьезно о том, чтобы не вторгаться в Польшу. Но скоро стало понятно, что надежда была опрометчива.

– Послушай, Тот, пошел ты к черту! Вместе со страшилками твоими! Иди лучше маленьких детей ими пугай! Ты мне про какую-то адову бестию рассказываешь! Про Антихриста в чистом виде! А я вообще-то мессия! Это не может быть сказано про меня! Путать не надо меня с натуральным исчадьем ада, которое померещилось какому-то пророку, еще и жившему давным-давно! Может, он вообще слабоумный был! И запугивать меня не надо тем, что ко мне и отношения-то никакого не имеет, – ответил перепуганным голосом фюрер, упорно не желавший узнавать себя в данном описании. – Все, хватит! Решение принято, Тот! Не будем больше возвращаться к этому вопросу… Ну, хотя бы до того, как я пообщаюсь с моим Копьем.

– Ну, хорошо, хорошо, Адольф! Извини, если испугал тебя, – ответил Тот, весьма довольный тем, что ему удалось-таки нагнать ужас и страх на фюрера. – До визита к Святому Копью обещаю, не буду больше на эту тему говорить. Но и ты еще раз все обдумай. Договорились?

– Хорошо, подумаю. Только замолчи, – ответил Гитлер. – Нам уже недолго ехать осталось. Поэтому давай побудем в тишине и каждый подумает и помолчит о своем.

Это предложение вполне устроило Хранителя Кристаллов. Оно вселяло в него надежду, что ему все-таки удастся достучаться до фюрера. Поэтому он вполне не прочь был посидеть в тишине, поскольку ему порядком поднадоел этот разговор слепого с глухим. Довольно скоро после этого они подъехали к приходской церкви Святой Екатерины в Нюрнберге. Именно здесь и хранилось Святое Копье с беспрецедентными мерами безопасности для обеспечения его сохранности. Гиммлер приехал сюда первым, минуты за три до прибытия машины фюрера. Поэтому, когда Тот с Гитлером вышли из машины, рейхсфюрер СС уже ожидал их.

– А не наделаем ли мы тут переполоха, Генрих? – спросил фюрер Гиммлера. – Мы же только завтра собирались сюда прибыть. А свалились среди ночи как снег на голову.

– Не волнуйтесь, мой фюрер. Мои ребята предупредили здесь всех, что мы приедем раньше. Поэтому нас уже ждут, – отрапортовал исполнительный Гиммлер.

– Замечательно, Генрих! Вот за что я тебя люблю, так это за твои недюжинные организаторские способности! С тобой можно ни о чем не думать. Просто ехать и получать удовольствие от дороги, – с искренним восхищением похвалил рейхсфюрера Гитлер!

– Ваш комфорт и уверенность – это моя работа, мой фюрер, – нарочито скромно ответил Гиммлер. – Мы можем прямо сейчас пройти к Копью. Или, возможно, вы проголодались? Желаете сначала перекусить или передохнуть?

– Нет, Генрих. Не проголодался и не устал. Я славно поспал в машине и чувствую себя бодрым и полным сил. Поэтому пойду сразу к Копью Судьбы. Не буду нажираться в ночи, чтобы быть как можно более восприимчивым к могущественной энергии, исходящей из моего Копья. А после этого уже пойдем все трое или поедем, и посидим где-нибудь. Поедим и пообщаемся.

– Как вам будет угодно, мой фюрер, – с интонацией послушного школьника-отличника ответил Гиммлер. – Тогда пойдемте.

После этих слов все трое молча двинулись в церковь, где хранилось Копье Лонгина. Тот гадал, о чем же молчал фюрер, в надежде, что он все же раздумывает над тем, чтобы отказаться от своих планов развязать войну. Рассказанное им предание о возможности выбора между добром и злом для изменения мира, а также запугивание предсказанием пророка Исайи казались для самого Хранителя Кристаллов ломовыми аргументами для пересмотра принятого решения о вторжении в Польшу. Поэтому Тот вполне справедливо рассчитывал на то, что ему удалось достучаться до фюрера, который в машине внезапно проявил способность без истерии и разумно мыслить. Внезапно перед входом в церковь Гитлер остановился, и его примеру вынуждены были последовать и Гиммлер, и Тот.

– Послушай, Генрих, – обратился к своему приближенному фюрер, – дальше со мной пойдет только Отто. Ты не ходи со мной туда. Я хочу сосредоточиться как следует и побыть со Святым Копьем наедине, чтобы не отвлекаться на чье-либо присутствие. Это очень важно. Поэтому подожди меня где-нибудь в другом месте и не наблюдай за мной.

– Так наедине хотите побыть с Копьем или вместе с Отто? – выпалил Гиммлер, внезапно уязвленный словами фюрера до глубины души, поскольку его огорчило не столько нежелание Гитлера взять его с собой, сколько его желание взять с собой какого-то подозрительного промышленника на такое интимное дело. Но тут же рейхсфюрер спохватился и сгладил элементы проявленной дерзости. – Вернее, я имел в виду, как вам будет угодно, мой фюрер. Просто я хотел уточнить, идет ли Отто с вами или остается со мной.

– Генрих, дружище, не обижайся на меня, – ответил фюрер, от которого не ускользнули нотки огорчения, которые так и рвались из слов и интонации Гиммлера. – Просто мне действительно нужно сосредоточиться и не отвлекаться. А Отто как раз знает секрет, как поспособствовать моей концентрации, чтобы я как следует зарядился могущественной энергией Святого Копья. Поэтому не воспринимай это как мое недоверие к тебе. А мы потом с Отто поделимся с тобой, какие способы концентрации он знает. Уверен, тебе они тоже покажутся полезными.

– Хорошо, мой фюрер, – ответил Гиммлер, которого объяснения фюрера о каких-то тайных знаниях Отто насторожили еще больше. – Все в вашей власти. Если вы считаете, что вам лучше пойти к Копью без меня, значит, это правильное решение. Я буду ждать вас.

– Ну вот и отлично, что ты не обиделся! – ответил радостно Гитлер и по-дружески похлопал рейхсфюрера по плечу. – А после того как я пообщаюсь с моим Копьем, ты тоже обязательно к нему сходи. Моему верному соратнику тоже необходимо подзарядиться энергией перед важными событиями мирового значения. Ты же моя надежда и опора во всем, и именно на твою помощь я всегда полагаюсь, будучи абсолютно уверенным, что ты меня никогда не подведешь.

– Благодарю вас, мой фюрер. Мне очень льстят ваши слова, – отбарабанил Гиммлер без каких-либо очевидных эмоций. – Буду и впредь стараться изо всех сил оправдывать ваше доверие.

С этими словами Тот вместе с Гитлером направились к месту, где уже было приготовлено Святое Копье для сеанса фюрера. А рейхсфюрер был предоставлен сам себе в ожидании их возвращения. Несмотря на льстивые речи Гитлера в его адрес, он чувствовал себя все так же уязвленным. И сейчас, когда у него появилось время на размышления, Гиммлер снова, но уже более тщательно и с куда большим рвением, начал продумывать варианты, с помощью которых он навсегда избавится от этого непонятного Отто, который как с Луны внезапно свалился, вызвав кучу подозрений у рейхсфюрера СС. У него в голове не возникло никакого иного способа устранения внезапно появившегося соперника с непонятным прошлым, как очернить его в глазах фюрера и физически устранить с распоряжения своего господина. И желательно устранить жестоким способом, чтобы еще и отомстить за свое уязвленное самолюбие и за унижение его значимости, а именно так Генрих и воспринял желание Гитлера взять с собой на этот магический сеанс именно Отто, а не его.

Но ни фюрер, ни Отто не знали о тайных желаниях, разъедающих мозг Гиммлера, и их это просто не интересовало на данный момент. В предвкушении чего-то сверхъестественного и непостижимого оба медленно приближались к Копью Судьбы, которое уже было приготовлено для Адольфа стараниями и расторопностью рейхсфюрера и его людей. Подойдя к священной реликвии совсем близко, Тот заметил, насколько разительно изменился Гитлер. Он, не отрываясь, смотрел на старый наконечник римского копья, и никогда еще за все время их непродолжительного знакомства Хранитель Кристаллов не видел у него такого взгляда, восторженного и в то же время отсутствующего в реальности. Для Тота стало очевидным, какой магической силой для фюрера обладает этот предмет и что именно этот священный артефакт, а не что-либо еще в этом мире является для него бесспорным носителем магического откровения. Осторожно дрожащими руками Гитлер потянулся к Святому Копью и взял его за золотые ножны. Затем, трясясь всем телом, он медленно повернулся к Тоту, которого сразу же бросило в пот от одержимого выражения лица фюрера, которое он увидел.

– Смотри сюда, Тот! – победоносно практически заорал Гитлер, явно впадая в транс и отъезжая из реальности. – Вот оно, мое Копье! Символ моего могущества и скорой военной славы!!! Я в жизни не видел ничего красивее и величественнее этого копья! Я могу часами напролет смотреть на него и чувствовать, как сам воздух сгущается вокруг меня от его силы, пропитываясь ею! Всегда, когда держу мое священное копье в руках, я явно ощущаю неописуемую магическую связь с ним. Сразу возникает видение, будто я когда-то давно, столетия назад, уже владел им и оно уже дало мне свое могущество и власть над миром. Не это ли является истинным доказательством силы и подлинности именно моего копья, Тот!!!

После этих громогласных лозунгов фюрер затрясся еще сильнее и отвернулся от Тота, продолжая смотреть на Копье Судьбы, но уже не замечая Тота и что-либо еще в реальном мире. «Пожалуй, я лучше промолчу! – подумал Хранитель Кристаллов в ответ на последние слова Гитлера. – А то, пожалуй, придется выслушать очередные бредни про реинкарнацию великих мира сего, но только уже не про гиммлеровскую, а про твою». Понимая, что фюрер его в принципе уже не видит и не ощущает, Тот отошел на несколько шагов и встал в другое место, чтобы удобнее было наблюдать за ним.

Гитлера продолжало трясти, и он все так же молча смотрел на Святое Копье, с трепетом держа его в руках и не видя ничего вокруг, кроме этой священной реликвии. Неожиданно для Тота фюрер вдруг упал на колени вместе со своим сокровищем. Сначала он посмотрел куда-то вверх, потом снова на Копье, потом снова вверх и снова на Копье. Тот заметил, как судорожно забегали его глаза, буквально заметались, и Хранитель Кристаллов был уверен, что сейчас он грохнется на пол и будет валяться со священной реликвией, заряжаясь таким образом от нее, точно так же как от старинного оружия в замке. Но внезапно фюрер вытянул вперед свои трясущиеся руки, вцепившиеся в Копье Судьбы, посмотрел снова вверх долгим взглядом и практически закричал на всю церковь:

– Изыди, Иисус! Потому что сказано в Священном Писании, ты поклонишься сверхчеловеку, избранному из расы, господину царств земных! И ему одному ты будешь служить!

Тот остолбенел и ужаснулся от услышанного. Возможно, Гитлеру давался последний шанс одуматься. Но именно в эту ночь фюрер окончательно выбрал для себя между добром и злом, о чем только что и заявил вслух на всю церковь. И именно в эту ночь Гитлер принял окончательное решение о начале новой мировой войны.

«Эх, горбатого могила исправит!» – с небывалой досадой подумал Тот и отошел подальше от фюрера, не желая больше наблюдать за тем, как он куролесит, находясь в своем собственном мире и отбиваясь от красочных видений.

Вначале Хранитель Кристаллов бродил по церкви, стараясь быть как можно дальше от фюрера, чтобы не только не видеть его, но по возможности еще и не слышать. Слишком уж он устал от него и всех душеспасительных бесед, которые были в никуда, как оказалось. Затем Тот вышел из церкви. На свежем воздухе ему понравилось куда больше. В темноте ему подвернулась небольшая аккуратная скамеечка, на которую он с удовольствием присел, чтобы как следует поразмыслить в тишине над происходящим. А подумать ему явно было над чем.

Тот был раздосадован, поскольку он не понимал, что делать дальше. Впервые он столкнулся с такой трудностью, с которой не знал, как бороться, хотя бы потому, что он сейчас находился не в Реальности, а в проекции будущего. В реальном мире он мог бы нейтрализовать фюрера моментально. А здесь не мог. Нужно было как минимум вернуться и обсудить все с Хизом. Ситуация действительно не укладывалась у него в голове, и он сам уже не понимал, что можно сделать не в реальном, а в вероятном будущем, а что нельзя. Хранитель Кристаллов по-прежнему недоумевал, как же так все закрутилось и почему другой Тот, который реально живет в этом самом будущем, на это все спокойно смотрит и еще не принял до сих пор мер для нейтрализации фюрера и всей его чудесной шайки. Но с другой стороны, возвращаться к Хизу могло быть не только опасно, но еще и бессмысленно с точки зрения планов Тота предотвратить развязывание войны. Неизвестно, что у него на уме, раз он допустил все то, что Хранитель Кристаллов здесь лицезрел. Никто не гарантировал ему, что Хиз отпустит его обратно в проекцию будущего, еще и проинструктировав его, какими способами лучше предотвратить новую мировую войну. А поскольку Тот прекрасно понимал, что за самовольное путешествие в проекцию будущего его не погладят по голове, он не сильно рассчитывал, что, воротившись к Хизу за консультацией, у него будет шанс метнуться обратно к фюреру с миротворческой миссией. Очевидно было, что нужно срочно искать способ, чтобы на месте самому и прямо сейчас предотвратить эту катастрофу без возврата на пять тысяч лет назад к Хизу и без физического самовольного уничтожения Гитлера и его приспешников вместе с их идеями прямо тут.

Но выдумать верную стратегию было для Тота существенно проще, чем способы ее реализации. Он быстро справился с вопросом «к чему надо стремиться?», но вопрос «каким образом этого достичь?» был вообще не решен. Тот убил весь день на душеспасительные беседы с фюрером, и ему даже казалось, что он вот-вот добьется своего. Но последний инцидент с Гитлером в церкви показал, что Хранитель Кристаллов потратил все свое красноречие впустую. Нужно было начинать все сначала и искать другие варианты решения проблемы. Внезапно, когда сам Тот этого даже и не ждал, на него снизошла идея: «А что я так закручинился раньше времени? – подумал Тот. – Да я просто украду это Копье, и все. Ну, допустим, для фюрера не так важно, подлинное оно или нет. Но я же сам только что видел, до какой степени эта реликвия значима для него. Да такая пропажа века его сначала в истерику вгонит, а потом в стойкий ступор. Не рискнет он без Копья Судьбы начать новую мировую войну. Ну, или как минимум потратит много времени на то, чтобы найти и вернуть Копье, а вместе с ним и уверенность в своих силах и могуществе. Если для него так важно, что думают народ и армия про владельца Святого Копья, то еще более для него будет важным, что они думают про того, у кого это самое копье внезапно сперли. Новая мировая война будет как минимум существенно отложена во времени, а скорее всего вообще не случится из-за страхов фюрера, которых после бесед со мной у него разыгралось существенно больше, чем было раньше».

Обрадованный внезапно найденным простым и, как ему показалось, гениальным решением, Тот резко повеселел. «Никогда, правда, раньше не опускался я до кражи в борьбе с простыми примитивными людишками. Но придется. Что ж тут поделать? – размышлял Хранитель Кристаллов, заметив некоторые попытки своей совести его пристыдить. – Шизл вон Черепа и Кристаллы не побоялся стырить фактически у самого Хиза! А я всего-то краду старый наконечник копья у какого-то жалкого человечка, который к тому же еще и сбесившийся маньяк. Поэтому заткнись, моя дорогая совесть! Ты мне сегодня больше не пригодишься. Иди спать. Сперев Копье, я поступлю совершенно правильно. Хотя бы потому, что у того, у кого я собираюсь его украсть, такого органа, как совесть, вообще не существует. Ему явно его вырезали еще в детстве. Или вообще при рождении не дали! А поэтому и моя совесть пусть пойдет и отдохнет хоть немного».

На волне такого приподнятого настроения Тот хотел было встать и посмотреть, что там делает фюрер. Хоть его приборы и показывали, что Гитлер еще в церкви проходит терапию с Копьем и не собирается пока заканчивать и приходить в себя, Хранитель Кристаллов все же решил вернуться к нему. Но внезапно он интуитивно почувствовал, что кто-то здесь в темноте за ним следит. Пока он был занят своими мыслями, он не ощущал этого, но сейчас, когда мозг немного разгрузился после найденного решения, он понял, что за ним однозначно наблюдали все то время, что он сидел здесь на скамейке. «Наверняка дружище Гиммлер старается! Вернее, его молодцы, – подумал с усмешкой Тот. – Явно не понравился я ему. Впрочем, как и он мне. А взаимность – она всегда лучше!»

Развлекая себя подобными рассуждениями, Тот встал и направился обратно в церковь проведать фюрера. Как вдруг на входе столкнулся с самим Гиммлером. «О! Вспомнишь – вот и оно!» – пронеслась у него в голове мысль при виде рейхсфюрера, который тотчас же с ним заговорил, как обычно, вечно смущенным голосом.

– А что же вы, Отто, не с фюрером? Насколько я помню, вы туда вместе зашли.

– Да, рейхсфюрер, вы знаете, зашли вместе. Впрочем, вы все знаете. Думаю, даже то, когда я оттуда вышел, чтобы подышать свежим воздухом.

– Так ведь работа у меня такая, Отто, все про всех знать. Особенно про тех, кто остается наедине с фюрером, а потом покидает его по непонятным причинам, – ответил Гиммлер существенно более язвительным тоном. – Так все же почему вы оставили фюрера и ушли бродить по окрестностям? Вы не ответили на мой вопрос, Отто.

– Так вы, Генрих, его и не задавали так четко, как сейчас это сделали, – ответил Тот, перейдя на язвительный тон, подобно Гиммлеру. – Вы не против, надеюсь, если я вас буду называть просто Генрихом? Я выполнил то, ради чего фюрер меня позвал с собой к Копью. А потом через какое-то время вышел подышать свежим воздухом. Думаю, вы прекрасно осведомлены, что я все это время просто сидел на скамейке, предаваясь своим размышлениям о жизни. Фюреру я все равно был больше не нужен и покинул его сразу же, как только увидел, что он меня все равно не замечает, с головой окунувшись в сеанс с копьем.

– Ну, я так и понял, дорогой мой Отто, – ответил Гиммлер и поставил себе зарубку на память, как Тот обмолвился, будто Гитлер никого не видит и не слышит, будучи погруженным в транс, и решил, что подумает потом, как обернуть эти слова Тота против него в глазах фюрера. – Конечно же, я не против, чтобы друг фюрера называл меня просто по имени. А сейчас вы куда направляетесь, осмелюсь спросить?

– Так обратно и направляюсь, как видите. Раз уж я почти вошел, – ответил Тот с заметной усмешкой. – Думаю, Адольф скоро уже закончит. Хочу быть рядом на случай, если ему что-то от меня понадобится.

– Ну, в таком случае не смею вас задерживать, – ответил Гиммлер и сделал шаг в сторону, освободив путь Тоту.

«Пошел ты к черту!» – подумал Тот после допроса, шагая широкими шагами обратно к фюреру. А Гиммлер в это время размышлял: «Нет, он точно непростой и очень подозрительный, раз уж он вычислил, что мои ребята за ним следили. Надо срочно от него избавляться и как можно скорее!»

Фюрер закончил впадать в экстаз вместе со своим драгоценным копьем примерно минут через пятнадцать после того, как вернулся Тот. Снова, как и в Вевельсбурге после своих вакханалий со старинным оружием, он приходил в себя постепенно. Поняв, что Гитлер уже в состоянии что-то видеть и слышать вокруг себя, Тот спросил:

– Адольф, ну ты как себя чувствуешь? Все хорошо с тобой?

Но фюрер ответил не сразу, а только секунд через тридцать. За это время совесть Тота, которую он так навязчиво отправил спать буквально недавно, некстати вернулась с отдыха раньше срока и напомнила о себе. Причем пришла она в этот раз не одна, а, похоже, прихватила с собой еще и доброту для компании, поскольку Тот вдруг почувствовал острую жалость к фюреру и стойкое желание все же вывести его на путь истинный. Он потратил целый день на его обучение и по-своему даже привязался к нему, как к непутевому ученику, и чувство ответственности за его судьбу начало грызть Хранителя Кристаллов. «Ладно, попробую с ним поговорить снова. Может, еще не все для него потеряно? Может, еще одумается, несмотря на все его лозунги, которыми он тут совсем недавно кидался? Кто знает, может, ему какое-нибудь предостережение сейчас приглючилось, и оно поможет мне остановить от рокового шага эту заблудившуюся в своих амбициозных видениях душу?» Но несколько запоздалый ответ фюрера на вопрос отвлек Тота от его собственных мыслей вместе с приступом жалости и сострадания.

– Да, все хорошо, Тот, – с полухрипом ответил Адольф.

– Зарядился от Святого Копья удачно?

– Как никогда раньше, – ответил фюрер, начав довольно бодро подниматься. – Не поверишь, Тот, каким сильным я себя сейчас ощущаю! Никогда еще раньше не был до такой степени уверенным в успехе всех моих начинаний и в моем великом будущем!

«Снова-здорово!!! – подумал с досадой Тот. – Ну что ж? Чуда не произошло…»

– А как насчет нашей беседы в машине насчет предостережений от развязывания новой мировой войны и выбора другого пути для переустройства мира? – с последней искрой умирающей в корчах надежды спросил Тот. – Обсудим это снова, чтобы подумать, как лучше отменить принятое решение, не потеряв твоего авторитета в глазах сподвижников? Я придумал классный способ, как нам отречься от вторжения в Польшу и при этом упрочить твою власть, а не расшатать ее.

– Обсудить с тобой, Тот, я готов все на свете, – довольно ответил Гитлер. – Но об отмене принятого решения о начале Второй мировой войны не может идти и речи! Исключено, Тот! Копье дает мне небывалую силу и уверенность. Я был бы дураком, если бы струсил сейчас и не сделал этот шаг к своей мировой славе и величию, подобно древним богам.

«Ну и пошел ты к черту тогда! – со злобой подумал Тот, взбесившийся от очередного приступа упертости фюрера. – Твоего драгоценного копья у тебя уже очень скоро не будет. Посмотрим, как ты тогда запоешь! Упрямство – достоинство ослов! Ты сам толкаешь меня на этот шаг, лишить мальчика его любимой игрушки!»

– Ну, тебе виднее тогда, Адольф, – ответил Тот с нарочитым равнодушием, поскольку ему сильно поднадоели попытки достучаться до фюрера, и в голове уже было другое решение проблемы. – Сейчас-то что будем делать? Думаю, уже начало светать.

– Помнится, мы собирались втроем с Генрихом посидеть и пообщаться подольше. Как раз обсудим, что мне сейчас привиделось, а заодно ближайшие планы на военную кампанию.

– А где посидим-то, Адольф? Прям здесь? – поинтересовался Тот.

– Слушай, да что-то не хочется здесь сидеть. Насиделся уже… Но и найти какой-нибудь ресторанчик или даже пивную на рассвете здесь в окрестностях, думаю, будет проблематичным. Хотя надо посоветоваться с нашим дорогим рейхсфюрером. Для него же нет ничего невозможного. Не удивлюсь, если он организует нам достойное пристанище со вкусной едой для наших светских бесед.

С этими словами фюрер двинулся прочь от копья, которое было выставлено для его приезда, немного не доходя пресвитерия. Видимо, Гитлер направился твердым шагом, держа свой путь в поисках Гиммлера. Тот молча последовал за ним. Вездесущий рейхсфюрер попался им сразу же, как они прошли ряды скамеек. Он стоял прям на выходе и скорее всего издали видел все то, что происходило неподалеку от амвона. Как только фюрер подошел близко, Гиммлер поприветствовал его привычным жестом.

– Ну, как твои дела, мой дорогой Генрих? – спросил Гитлер с как будто бы искренним интересом. – Не устал еще нас дожидаться? А я вот тут думаю, хорошо было бы нам втроем посидеть и пообщаться как следует. Нам много чего нужно обсудить. Да и вы с Отто познакомитесь поближе.

– Как вам будет угодно, мой фюрер, – скромно ответил Гиммлер. – Буду рад плодотворно провести с вами время.

– Только вот думаем мы, где нам лучше посидеть. Здесь что-то неохота. Да и место не самое располагающее к дружескому общению. А вот пивную какую-нибудь поблизости найти на рассвете, где нас еще и накормят, думаю, тяжеловато. Хотя, уверен, что ты сможешь это сделать, Генрих.

– Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, – скромно, но все же с заметным самодовольством заметил Гиммлер.

– Но у меня есть еще идея получше, – перебил фюрер. – А не поехать ли нам всем вместе в мою резиденцию? При желании мы за три часа дотуда домчимся. По дороге подремлем. А у меня уже ничем не будем обездолены. Шикарно позавтракаем с комфортом и пообщаемся, любуясь Альпами. Как вам, ребята, такое мое предложение?

Ни Тот, ни Гиммлер не были против. Рейхсфюрер был рад, что ему сейчас не надо суетиться и напрягать своих молодцов поисками какой-либо пивной, доказывая тем самым фюреру свой же лозунг про себя любимого, что для человека с интеллектом все возможно. А Хранителю Кристаллов было вообще все равно, поскольку он на самом деле не собирался ехать ни в кабак, ни в Бергхоф к Гитлеру.

– Ну вот и отлично! – сказал обрадованный, как ребенок, фюрер, явно довольный оттого, что именно его идея встретила всеобщее одобрение, будто могло быть иначе. – Тогда, мой дорогой Генрих, мы с Отто поедем уже. А ты сходи к копью, как мы договаривались. И выдвигайся за нами следом.

– Не лучше ли будет вам немного подождать меня, мой фюрер? С точки зрения безопасности будет лучше, если впереди поедет моя машина, – сказал, как всегда, осторожный и предусмотрительный Гиммлер.

– Генрих, да прекрати! – самодовольно ответил Гитлер. – Я чудом избегал смерти столько раз, что давно уже уверовал в свою неуязвимость и защиту высших сил! Когда я рано или поздно действительно умру, в это, наверное, просто никто уже не поверит. А теперь, когда я еще и Копьем Судьбы завладел, мне вообще ничего не страшно! Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, Генрих. Если уж я не боюсь на массовых сборищах ездить в открытом автомобиле, а в нем стреляй – не хочу, то сейчас в нашей ситуации тебя отправлять вперед из соображений какой-то там безопасности просто смешно!

– Ну как вам будет угодно, мой фюрер. Я всего лишь выполняю свою работу, – снова голосом послушного школьника-отличника ответил рейхсфюрер.

– Хорошо выполняешь, Генрих! – похвалил фюрер Гиммлера и хлопнул его по плечу. – Ну-с, тогда мы с Отто отправляемся в путь и ждем тебя следом за нами!

С этими словами Гитлер вместе с Тотом направились к машине. Хранитель Кристаллов подумал, что ему снова так и не удалось поймать неуловимый, бегающий под пенсне взгляд Гиммлера. Он в очередной раз вспомнил рассказы фюрера о том, что говорят его приближенные о личности рейхсфюрера за его спиной. И поневоле Тот пришел к выводу, что определенно есть что-то в утверждениях, будто Гиммлер – это какое-то потустороннее явление и вообще не человек. Как только они сели в автомобиль и тронулись в путь, фюрер сказал:

– Ты знаешь, я всегда боюсь, что в присутствии посторонних я забудусь и назову тебя Тотом, а вовсе не Отто, как ты просил тебя называть.

– Ну, если вдруг забудешься, просто скажешь, что оговорился, вдруг вспомнив про древнего могущественного бога Тота. В сущности, Отто и Тот – это набор одинаковых букв, и оговорка тут вовсе не странна. Думаешь, кто-то из живущих здесь на Земле людей, будучи в здравом уме и твердой памяти, заподозрит, что я и есть то самое, чуть ли не доисторическое божество?

– Из людей, ты прав, Тот, никто не заподозрит. А вот Гиммлер может, – ответил со смехом фюрер, будто бы догадавшись, о чем только что думал Хранитель Кристаллов относительно рейхсфюрера СС.

– Не волнуйся, Адольф. Гиммлер – он тоже человек, и его тоже можно убедить и переубедить, – ответил Тот тоже со смехом, поддержав тем самым позитивное настроение фюрера, после чего их разговор почему-то неожиданно прервался на пару минут.

Помолчав таким образом и подумав о чем-то своем, фюрер первым нарушил молчание и спросил, но уже секретным заговорщицким тоном:

– Тот, а вот ответь мне на один вопрос, пожалуйста. После общения со Святым Копьем он вдруг меня сильно начал мучать. А Иисус действительно существовал? Или все же нет? И Христос вместе с Копьем Судьбы – это всего лишь выдумка?

«Нет, ну не скотина ли он!!! – возмутился в душе Тот. – Ведь на всю страну орал, что Иисус был вовсе не евреем, а арийским мучеником! И при этом артистично бил себя пяткой в грудь, нисколько не сомневаясь в существовании этого самого Христа! А теперь он меня с детскими невинными глазами спрашивает, а существовал ли Иисус вообще! Давай, еще сейчас спроси меня с той же детской любознательностью: «А Дед Мороз настоящий?» Ну и кто ты, Адольф, после этого, если не лицемерная скотина? На весь мир заявляешь то, в чем сам на самом деле сомневаешься!»

Первым желанием Тота было ответить фюреру, что Иисуса не существовало, чтобы заставить его тем самым усомниться в силе и могуществе Копья Судьбы и его способности помогать его владельцу в войнах. Но язык у Хранителя Кристаллов почему-то упорно не поворачивался соврать, что Христа не было вообще.

– Конечно же, Иисус существовал, Адольф. Но вот копьем он на самом деле не был пронзен и убит. Смерти на кресте в действительности не было. Был анабиоз, – ответил Тот фюреру, не опускаясь тем самым до лжи по поводу несуществования Христа, но в то же время поставив под явное сомнение подлинность и силу Копья в надежде, что Адольф все же с испуга оставит идею развязать войну.

– А что такое «анабиоз»? – все с той же детской искренностью спросил Гитлер.

– Ну, анабиоз – это такое состояние живого организма, когда все жизненные процессы в нем настолько замедляются, что полностью отсутствуют все видимые признаки жизни, – просвещал Тот своего горе-ученика. – Понимаешь, Адольф, внешне организм выглядит как мертвый, но это не так. И из такого состояния ожить или, как говорит Библия, воскреснуть, намного проще, чем из мертвого состояния.

– Ага! – неожиданно крикнул фюрер. – Значит, Бог не настолько всемогущ! Раз он, как ты говоришь, вовсе и не воскрешал своего мертвого сына!

«Да, е-мое! Вот и учи крестьян грамоте!» – с досадой подумал Тот и вслух ответил:

– Бог всемогущ, Адольф. Просто, если бы ты имел представление, сколько на самом деле дел у Бога, ты бы понял, что он, как и любой имеющий разум, оптимизируется в своей деятельности. И в данной ситуации ему было проще и быстрее оживить из состояния анабиоза, чем воскрешать действительно мертвого. А потом просто организовать, чтобы в Библии написали, будто Иисус был убит Копьем, а затем воскрешен из мертвых.

– Ну, естественно! – радостно захихикал фюрер. – Несмотря на свою занятость, в Библии-то не забыл прописать, что воскресил и чудо совершил! Чтобы все думали, что он всемогущ!

– Адольф, ну хватит глупости говорить! – ответил Тот, уже пожалевший о том, что пустился в эти дебри и не похоронил вовремя надежду заставить фюрера засомневаться в силе и подлинности Святого Копья. – Богу на самом деле абсолютно все равно, что вы про него думаете. Потому что по сравнению с его разумом вы все и думать-то даже не способны. Ему намного важнее, что вы делаете, как относитесь к жизни, к окружающему миру и себе. В Библии факт убийства копьем прописан был исключительно ради формирования веры у людей и более быстрого распространения христианства. Потому что иначе вас всех было не упорядочить и не заставить жить по правилам, по которым жить, конечно, скучнее, но зато проще и безопаснее. Ты что, правда считаешь, что людям, жившим две тысячи лет назад, проще было понять про анабиоз, чем поверить в воскрешение? Так что это не к Богу претензии за приписки в Библии, а исключительно к уровню развития человечества в тот период. Главное, что цель была достигнута, и христианство распространилось, решив проблему упорядочения и организации быта общества.

– Ну все равно, получается, чудо-то не произошло! – не унимался Гитлер, как ребенок.

– И не произойдет, Адольф, – уже фактически огрызаясь, ответил Тот. – Чудес вообще нет. Есть тот или иной уровень знаний. Большая часть из того, что умеет Бог, – для вас это чудо, потому что вы просто не обладаете тем недостижимым разумом, которым обладает Бог. Даже для меня часть вещей, которые он умеет, могла бы считаться чудом, потому что я знаю и могу куда меньше его. А то, что Бог предпочел Иисуса ввести в анабиоз, нежели позволить заколоть его копьем, а потом воскрешать, говорит еще и о его сострадании к живому существу. Раз уж он хотя бы частично избавил его от мук на кресте, не позволив почувствовать боль от удара копьем. Поэтому не надо тут разводить свои идеи, Адольф, что Бог специально что-то наврал в мировом масштабе, дабы считаться всемогущим. Как минимум твои рассуждения на эту тему звучат смешно. Уж извини, если обижу.

– Ладно-ладно, Тот. Не буду с тобой спорить. Я ж всего лишь ради интереса в общем-то этот разговор завел, – ответил фюрер, понимая, что он чем-то огорчил Хранителя Кристаллов, а делать это ему было боязно перед вступлением в новую мировую войну.

– Ну я так и понял, – с притворством ответил Тот, поскольку не желал больше в чем-либо убеждать фюрера из-за того, что прошедшие сутки доказали ему, что все способы влияния, использованные Хранителем Кристаллов, оказались лишь односторонним движением. – Знаешь, Адольф, а я с вами ведь не поеду. Тут дела срочные у меня вылезли. Приходится вас оставить, к великому моему огорчению.

– Да ладно! Ты не хочешь ехать с нами? Это из-за того, что ты обиделся на мои рассуждения о Боге? Да будет тебе, Тот! Поехали ко мне! Не обижайся! – как ребенок начал канючить фюрер.

– Да нет, Адольф! Какие обиды могут быть между нами? Скажешь тоже! Просто реально срочные дела вылезли. Поэтому приходится тебя покинуть, – уверял Тот.

– А что случилось-то? – вполне себе искренне поинтересовался фюрер.

– Да не бери в голову. Семейные дела, но срочные. Вот с семьей разберусь и загляну к тебе в гости обязательно. Идет?

– С какой семьей, Тот? У тебя же, кроме брата, нет никого, – удивился Гитлер.

– Ну, если у меня никого нет, кроме брата, это же не значит, что он – не моя семья, – ответил очень огорченно Тот, поскольку стало ясно, что и спустя пять тысяч лет со времени, в котором он жил, семьи у него нет.

– Что-то серьезное случилось с Шизлом? – спросил фюрер, поскольку решил, что крайне огорченный вид Тота именно это и означает.

– Да ничего такого сверхсерьезного. Но дело срочное, Адольф. Поэтому и покидаю тебя голодным и огорченным вместо того, чтобы расслабиться и как следует позавтракать у тебя.

– Ну, привет Шизлу тогда передавай! – ответил фюрер, причем весьма озаботившись его судьбой. – Пусть и он ко мне заглядывает. А то уж две недели не виделись. Я успел соскучиться по его вечно приподнятому настроению!

– Передам, Адольф… И привет, и приглашение в гости, – ответил Тот, немного недоумевая от того, что его братец в этом времени, оказывается, тоже шастает к фюреру в гости, собственно, как и он сам. А ты, Адольф, тогда нашему другу Гиммлеру передавай и мой привет, и наилучшие пожелания.

– Само собой, Тот. Скажу ему, что тебе по срочному делу пришлось покинуть нашу компанию и ты очень сожалел о том, что не получилось с ним поближе познакомиться.

– Валяй, передавай, – с заметным равнодушием ответил Тот, поскольку ему было уже все равно, что же передадут про него этому существу в пенсне. – Ладно, Адольф. Я было хотел не заморачиваться, а просто взять и исчезнуть. Но сейчас думаю, давай водитель высадит меня, и я ногами выйду, чтобы не вызывать подозрений.

– Да, Тот, так будет намного разумнее, – ответил фюрер и, отодвинув звуконепроницаемое стекло, отделяющего их от водителя и тибетского молодца в зеленых перчатках, попросил остановить машину.

Тот вполне себе нежно и дружественно простился с фюрером, заверив еще раз, что скоро навестит его, вышел из автомобиля и, когда он отъехал подальше, исчез. Тут же Хранитель Кристаллов, приняв невидимый облик, вернулся в церковь Святой Екатерины. Там он снова увидел своего любимого Гиммлера, который уже закончил свой сеанс общения с Копьем Лонгина, раздал необходимые указания и собирался садиться в свою машину, чтобы проследовать за фюрером. Но любоваться на него долго Тот не имел никакого желания. Он переместился внутрь церкви, где все еще находилось приготовленное для визита Гитлера Копье, понимая, что ему придется немного обождать, пока оставшиеся в церкви люди не уберут Копье обратно и не разбредутся по своим делам.

Время ожидания Тот потратил на раздумья о том, что он услышал от фюрера перед тем, как его покинул: «Дааа, получается, что спустя пять тысяч лет семьи у меня как не было, так и нет. Значит, не вернул мне Хиз Юзиж до сих пор. Когда же закончатся все эти издевательства надо мной? Я уже не могу больше сам себя истязать напрасными надеждами и ожиданиями! Надо как-то избавляться от этого и перестать думать. Но как? Хоть я и понимаю, что надежды уже нет и можно даже не мечтать, но как мне перестать мучиться из-за своих прошлых ошибок и сожалеть о сделанном и несделанном вовремя? Как я устал уже от этого! И ведь у меня даже нет возможности покончить жизнь самоубийством от тяжести своих страданий в отличие от этих вот людей. Видимо, я единственный на этой планете, который попадал в по-настоящему безвыходное положение. Ну Шизл еще тоже не может себя убить, и все остальные ребята из нашего десанта. Но они и не страдали так, как мне довелось. Поэтому я точно единственный… Кстати, зато про Шизла я узнал важную информацию, которая меня очень порадовала. Значит, он живой и здоровый. Это радует. Значит, Хиз его прибьет не до смерти за его кражу. А то я уже было волноваться начал от его намерений и слов, которыми он кидался насчет судьбы Шизла. Ну хоть что-то хорошее я в этом самом будущем узнал. Значит, не зря сюда мотался. Сейчас еще копье стырю и буду вообще молодцом…»

Как только народ успокоился после шороха, который навел ночной визит фюрера c Гиммлером, и рассосался кто куда, Тот преспокойно забрал Копье Cудьбы из хранилища и переместился вместе с бесценной реликвией обратно в свое время на пять тысяч лет назад, будучи в полной уверенности, что его поступок поможет человечеству предотвратить новую мировую войну или хотя бы существенно отсрочить ее во времени. С одной стороны, он чувствовал успокоение от того, что сделал очевидно полезную вещь для людей, которых в глубине души любил. С другой стороны, мысли его были полны тревоги за собственную судьбу и за судьбу брата. Хранителя Кристаллов пугала неизвестность. Было неясно, а что же с ним сделает Хиз за его самовольные запрещенные прогулки по будущему и какая суровая участь уготована для Шизла. А осознание того, что он вот-вот узнает все то, что его так волновало, страшило Тота еще сильнее перед тем, как он набрался смелости и переместился обратно в свое время за неминуемой расправой.