Глава 17

Мощный храп жреца был слышен издалека. «Этак он всех духов в окрестности распугает! – скептически подумал я. – С кем общаться-то будет?»

Тайное убежище оказалось на удивление близко, всего-то в получасе ходьбы от селения. Чтобы попасть в него, необходимо было пройти вдоль берега по песку пляжа и уткнуться в скалу. В ней-то и находилась пещера, ставшая, я бы сказал, отшельнической кельей жреца.

Опасения, что встреча Рейчел и Дайлы окажется для меня роковой, оказались совершенно беспочвенными. Девушки быстро нашли общий язык, и весь путь увлеченно рассказывали друг другу о чем-то таком, от чего смущались и краснели по очереди. К скале мы подошли в тот момент, когда краснеть и смущаться настала пора Рейчел.

– Подождите немного, – сказала Дайла, – сейчас я его позову.

– О чем вы с ней говорили? – без всякой надежды на успех поинтересовался я у Рейчел, когда Дайла исчезла в темном зеве пещеры.

– Мужчинам это знать не обязательно, – ответила та, после чего покраснела еще больше.

Жрец не заставил себя долго ждать.

– А, Удачник Леонардо! – поприветствовал меня он, одновременно зевая и почесывая голую грудь. Конечно, если не считать одеждой татуировки, которые покрывали его тело почти полностью. – Чем обязан?

Я к такому обращению почти привык и потому не стал даже морщиться. Но не Рейчел, которая не скрывая хихикнула.

– У меня к тебе серьезный разговор, мастер общения с духами. Нам с Рейчел необходимо срочно пройти обряд бракосочетания по местным канонам.

Если бы он поинтересовался, почему именно по местным, у меня был готовый ответ. Духи в различных местах обитают разные, универсального средства борьбы с ними нет и быть не может, а следовательно, к каждому из них требуется индивидуальный подход. И, поскольку житья нам не дают местные духи, бороться с ними следует здешними методами.

Но объяснений не потребовалось. Вероятно, Дайла успела вкратце посвятить его в суть моей проблемы, потому что жрец лишь кивнул.

– Сейчас посмотрим, что можно сделать, – сказал он. – Если случай запущенный, гарантий не дам никаких, но помочь все же попытаюсь. Так, девицы, чтобы не терять времени, приготовьте-ка мне завтрак. А ты, Удачник, встань прямо, расслабься, руки опусти вдоль тела и закрой глаза. Закрыл? – Как будто он сам не видел… – Ну что ж, приступим.

И я почувствовал, как его пальцы глубоко вонзаются мне в правое подреберье. Затем жрец резко отдернул руку и спросил:

– Почувствовал боль?

Вообще-то таким способом можно самостоятельно проверить состояние своей печени. Если та отдастся болью, значит, с ней что-то не так. Только какое отношение она имеет к духам? Печень моя находилась в превосходном состоянии, и потому я ответил честно: нет.

– Обнадеживающее начало. Теперь попробуем по-другому: что-нибудь видишь?

Вот с этим было сложнее: что я мог увидеть с закрытыми глазами?

– Ничего не вижу, мастер.

Но тот настаивал:

– Что видишь, Удачник?

Деваться было некуда, и я осторожно приоткрыл один глаз. Причем так, чтобы жрец точно не мог этого понять.

– Ну так что?

Вижу пожилого, верящего во всякую чушь дикаря, который стоит на фоне поднимающегося из-за далеких гор солнца и водит ладонью перед моим лицом. Безусловно, мне и в голову не пришло высказать все это, и потому я повторил:

– Не вижу ничего.

– Неплохо. А как у тебя с отправлениями?

– Какими еще отправлениями?

– Теми самыми, которые есть у каждого человека, поскольку тот ест и пьет.

– Нормально у меня все с ними. Не чаще и не реже, чем у других.

– Ну тогда всё, можешь открыть глаза.

А когда я их открыл, услышал:

– Случай не самый запущенный, духи еще толком не смогли освоиться в твоем теле, и помочь я тебе смогу.

– Так когда приступим к обряду, мастер?

– Вот с этим придется повременить.

– И как долго ждать?

Такой возможности у меня нет совершенно. Я получил у Талао-О отсрочку по максимуму, и закончится она к сегодняшнему полудню. Вот к этому сроку и нужно решать проблему. А именно: стать нам с Рейчел мужем и женой теперь уже по обычаям племени Свирепых Аллигаторов.

– Вся сложность, Удачник Леонардо, заключается в следующем. Перед тем как совершить обряд, необходимо получить одобрение от самого Амалхасу. А это далеко не просто. То, что не сбудется связанное с твоей девушкой древнее пророчество, по разным причинам меня вполне устраивает. Но как быть в случае с ним?

– А кто он – Амалхасу? Или она?..

– Бог воинов и покровитель нашего племени.

– Может, чтобы получить его одобрение, мне стоит совершить какой-нибудь подвиг? Любой на ваш выбор, но чтобы он занял как можно меньше времени. – И я взглянул на солнце, которое показалось из-за гор почти полностью.

– Подвиг – это конечно же неплохо. Но думаю, что Амалхасу куда больше устроило бы нечто материальное.

– Есть у меня кое-что, – взглянул я на свой мешок, который благоразумно захватил с собой, предполагая именно такой исход событий. – Давайте вместе посмотрим, что ему больше придется по душе.

– Не здесь, – жестом остановил меня мой собеседник. – Пойдем к самому́ Амалхасу, ведь мне важна его реакция.

Внутри пещера оказалась большой, даже огромной. С высоченным сводом и широкой трещиной на нем, откуда приходило столько света, что разглядеть ее полностью удалось без всяких проблем. Очаг, у которого возились Рейчел с Дайлой, оказался далеко в стороне, ну а сами мы подошли к величественной статуе того Амалхасу. То, что он именно воин, становилось понятно с полувзгляда. Суровое, обезображенное шрамами лицо, почти скрытое под шлемом из крокодильего черепа. Руки его, которых оказалось целых пять, держали оружие. Сами они располагались так, что мне сразу пришла мысль, что тот же Гаспар высоко оценил бы их местонахождение. Две, как и обычно, росли из плеч, но имелась спереди и еще одна, прямо из живота, в которой Амалхасу держал щит.

«Удобно!» – пришла ко мне мысль.

В еще двух, которые торчали из спины, бог воинов держал лук со стрелами.

«К нему и сзади-то не подкрадешься! – восхитился я. – А если у него на затылке имеется третий глаз, он – само совершенство!»

Правда, сложение у Амалхасу подкачало, поскольку выглядело оно совсем не атлетическим. Наоборот, его объемистый живот выдавал в нем завсегдатая пивнушек и явного чревоугодника. Ноги не впечатляли тоже. Короткие и тощие настолько, что невольно напрашивалась мысль: как же они могут выдержать вес его тела?

– Есть у него на затылке глаз, – кивнул жрец, словно прочел мои мысли. – Но не будем отвлекаться. Итак, чем ты сможешь его заинтересовать?

Начинать конечно же следовало с оружия. По логике вещей, что больше всего могло понравиться богу воинов?

И потому я предложил кинжал. Отличнейший кинжал работы Прежних, верой и правдой прослуживший мне последние несколько лет. Крепкий, надежный и такой острый, что способен рассечь волос на лету. К тому же не тупится. Я, можно сказать, с кровью и мясом отрывал его от себя.

– Нет, – сказал жрец. – Это слишком незначительный подарок для нашего бога, этим его не задобрить.

В ход пошла сабля. Все, что я рассказал о кинжале, в равной степени относилось и к ней, разве что появилась она у меня не так давно. Сабля являлась подарком от одного весьма влиятельного лица королевства Сагания за неоценимую услугу, которую я ему оказал, и дорога́ она была мне ничуть не меньше кинжала.

Глядя на нее, жрец зевнул. А когда я недоуменно на него взглянул, то пояснил:

– Я всего лишь передаю реакцию самого Амалхасу. Давай дальше.

Дальше был арбалет. Душа у меня плакала горючими слезами, когда я протягивал его жрецу.

Удобный, меткий и такой надежный, будто не сложнейшая конструкция, а обычный молоток. Вот с ним-то мне расстаться было тяжелее всего. Мне с трудом удалось удержаться от стона, представив себе, как чужие руки ухватывают его за ложе, дергают рычаг, а затем прикладывают к плечу.

И каково было мое облегчение, когда жрец равнодушно скользнул по нему взглядом и покачал головой.

Элекиты? Для начала я достал их всего два.

– Амалхасу не девица, и побрякушки его не интересуют.

– Может быть, ему нужно вот это? – начал уже отчаиваться я.

Вещь, которую я протянул жрецу на этот раз, лично мне не принадлежала. Она была Головешкиной, а именно – устройством, позволяющим ему видеть в полнейшей темноте как днем. Его я сорвал с головы Теда и захватил с собой на всякий случай. Совсем не для того, чтобы купить расположение пузатого бога, но выхода не оставалось.

– А она для чего? – повертел жрец в руках незнакомую вещь.

Ну я и объяснил.

– Амалхасу нет разницы – день, ночь. Он видит даже духов, которые, кстати, ему подвластны, пусть и не все.

Впору было отчаяться, и все же я решил покопаться в мешке: вдруг там чего завалялось?

Ле́са, рыболовные крючки, точильный камень, запасные подштанники, шило, кремень с огнивом, непонятно откуда тут взявшийся осколок бараньей бедренной кости: Барри, что ли, ее сюда уронил? Игральные кости, манок на птицу, жирная тягучая жидкость в бутылочке темного стекла для смазки арбалета. Берет с помпоном, который впору уже выбросить, настолько отросли волосы. Непонятно как сохранившееся письмо от моей бывшей подружки Фейли той поры, когда я еще не познакомился с Рейчел, благо что она его не нашла. Письмо следовало немедленно выкинуть, слишком откровенно его содержание; и я незаметно сунул его в карман, чтобы избавиться от компромата по дороге отсюда. Запасная шестеренка от арбалета, связка всевозможных ключей от замков Прежних, давно потерянное мною устройство, тоже их работы, которое показывает стороны света, что всегда удобно в подземельях. Это было все. И тогда я взглянул на Рейчел: может быть, у нее при себе есть что-то, что могло бы заинтересовать уже ненавистного мне бога Амалхасу?

– Удачник, а это что? – внезапно спросил его жрец, который все время заглядывал мне через плечо.

– Что именно?

– Вон та вещь с множеством дырочек на боку?

– Губная гармоника. – И, видя недоумение на его лице, пояснил: – Музыкальный инструмент. Ну, как барабан. – Других инструментов я у них не видел. – Только в случае с ним нужно не бить, а дуть.

– Дуть, говоришь? Дай-ка я его посмотрю.

Гармоники не было жалко нисколько. Тоже оставшаяся от Прежних; я ждал от нее какого-нибудь необычного, иногда почти волшебного свойства, но не тут-то было. Тогда я попробовал научиться на ней играть. Что-то у меня на́чало получаться, но игра моя нравилась только Барри. Причем настолько, что каждый раз он начинал выть. Выть так тоскливо, что слезы сами собой на глаза наворачивались. Рейчел однажды заметила:

– Выть у Барри получается куда лучше, чем у тебя играть. По крайней мере, душевнее.

И потому я протянул гармонику без малейшего сожаления.

К моему немалому изумлению, жрец разобрался с ней с ходу. Со второй попытки у него даже получилось сыграть нечто весьма похожее на походный марш Анкверского горно-егерского полка, в котором в свое время начинал службу наш Гаспар. Я только диву давался.

– Амалхасу доволен, – наконец заявил он.

– И что, можно начинать церемонию? – все еще не веря своему счастью, спросил я.

– Можно.

– Рейчел, иди быстрей сюда! – заорал я, пока тот не передумал.

Она оказалась рядом со мной буквально в мгновение ока. Взяла меня под руку, придав лицу смущенное выражение, которое и должно быть у невесты перед алтарем. Должен заметить, придав его уже привычно – что значит опыт.

– Вначале небольшая формальность, – заявил жрец. – Удачник, перед тем как совершится обряд, чтобы запутать духов, ты должен получить новое имя.

– А я? – спросила Рейчел.

– Тебе не положено, ты – женщина. Что же до Удачника, нарекаю его… Нещадным Кайманом, ибо так угодно самому Амалхасу!

Рейчел прыснула от смеха, но тут же умолкла под строгим взглядом жреца.

– Дети мои, возьмитесь за руки и преклоните колени перед самым могущественным богом Вселенной!

Все остальное действо было давно уже нам привычно. Не слишком-то они и отличаются, брачные обычаи на этих островах. И в связи этим не совсем понятно: почему брак, заключенный на одном острове, считается недействительным на другом. Словом, все для нас шло по накатанной колее. Разве что Рейчел едва удержалась от смеха, когда брачующий нас жрец спросил: «Женщина, любишь ли ты Нещадного Каймана и согласна ли стать его женой?» – Затем пришла пора воздержаться от смеха мне, когда тот сказал: «Нещадный Кайман, любишь ты эту женщину и согласен ли взять ее в жены?» – я вдруг вспомнил Головешку и его: «Ну, тоже вроде того».

Дайла, заменившая нам и дружек, и родственников, и всех гостей, умилилась от увиденного, заодно прослезившись.

Уже покидая пещеру, видя, что Рейчел увлеклась разговором с Дайлой, я спросил:

– Мастер, почему вы, так легко справляющийся с духами, не помогли Тараду?

– Нещадный Кайман, – клянусь всеми богами сразу: когда жрец назвал меня моим только что приобретенным именем, лицо у него оставалось совершенно серьезным, но глаза откровенно смеялись, – ты что, всерьез веришь во всю эту чушь о духах? Не ожидал от тебя такого: с виду ты как будто бы неглупый человек. Тараду требовались лекарства. И еще покой; а они таскали его с места на место и едва не загубили дымом, благо что вы прибыли вовремя. Но разве этим недоумкам хоть что-нибудь объяснишь? Я даже пытаться не стал.

И жрец заиграл на губной гармонике затейливую мелодию, которой самому мне в жизни бы не научиться.

Оказавшись снаружи пещеры, первым долгом я незаметно избавился от письма. Ветер удачно дул с берега, и даже то, что старательно мною скомканный лист бумаги, на котором оно было написано, вдруг расправился, ему нисколько не помогло. Мелькнув, письмо исчезло где-то в морской дали.

– Чайка мимо пролетела, – объяснил я Рейчел, которая все же успела мельком его увидеть.

Когда вдали показалось селение, Дайла нас покинула. Она со всех ног побежала, чтобы известить о том, что недавно произошло.

Я посмотрел на Рейчел:

– Ты уж, пожалуйста, не говори парням про «кайманов» и «удачников», иначе может прилипнуть так, что потом уже и не отдерешь; прежнее имя устраивает меня полностью.

– Хорошо, – кивнула она. – Клянусь, ни разу тебя при людях так не назову! Разве что для личного пользования.

– Это еще для какого такого личного пользования? – подозрительно спросил я.

– Ну как для какого… Например, пылая от страсти в твоих объятиях, почему бы мне иногда не назвать тебя Неутомимым Кайманом?

Вообще-то Кайман я – Нещадный, но промолчал. Понятно же, что она смеется.

– Они что, все там собрались? Интересно, для какой цели?

На вытоптанной до состояния камня площадке, расположенной посередине селения, толпились люди. Среди них были и Танало-О, и выглядевший почти здоровым Тарад, и сморчок-лекарь. К своему удивлению, среди прочих я увидел и жреца бога Амалхасу. Тот время от времени подносил к лицу губную гармонику. Но не дул в нее, хотя и водил у рта. Вероятно, слушая мелодии внутри головы.

– А он-то как сюда попал быстрее нас? – удивилась Рейчел.

– Самому интересно. Наверное, знает короткую дорогу.

– А нам это сборище ничем не грозит?

Грозит. Чуть в стороне особняком держались Блез, Головешка и Гаспар. Этим-то и грозит. Танало-О начнет называть меня Пруном, жрец – Нещадным Кайманом, и куда тому Головешке с его Кровавым Корсаром!

– Не волнуйся, милая, ничего страшного не произойдет. В их глазах нет ни ненависти, ни даже злобы, а только сожаление об упущенной возможности. Ну ничего, переживут. По крайней мере, жрец выглядит весьма довольным, и одного этого уже немало.

– Лео, мне кажется или на самом деле Тарад очень печален?

– На самом деле.

– Жалко парня, – вздохнула Рейчел.

Лично мне Тарада было нисколько не жаль. Если разобраться, вся наша жизнь только и состоит, что из потерь и разочарований. Так пусть же он привыкает к ее суровым реалиям. Переживет, по себе знаю. Однажды я страстно полюбил девушку по имени Клер, но судьбе было угодно, чтобы мы расстались. Как я переживал! Но затем встретил Рейчел, полюбил ее, и все мои прежние переживания сошли на нет. Правда, потом выяснилось, что Клер – это и есть Рейчел, но ведь целых полгода я об этом даже не подозревал!

– Надо хоть как-нибудь его утешить.

Судя по тому, что элекит приятно холодил грудь, ничего такого, что бы могло меня обеспокоить, в мыслях у Рейчел не было.

– Ну и как ты себе это представляешь?

– Скажу, например, что следом их навестит моя сестра на совсем уж необычной тройной пироге. А имя у нее пусть будет какая-нибудь Кластильда. Кастильда и Кластильда, легко ведь ошибиться? Она, мол, здорово от нас отстала в нашем путешествии на север. Но стоит Тараду немного подождать… Лгать, конечно, не хочется, но слишком печальный у него вид.

– Так Тарада утешить можно, – согласился я. – А время его излечит. И все-таки будь настороже и все время держись возле меня.

Блез с Гаспаром и Головешкой, не говоря уже обо мне, были при оружии. Барри, едва только завидев нас с Рейчел, тут же к нам принесся галопом. И если эти люди задумали что-то плохое, отбиться мы сумеем. По крайней мере, отступить к нашему кораблю. Что будет после? Зачем заглядывать так далеко: проблемы необходимо решать по мере их возникновения.

И я, взяв Рейчел за руку, потянул ее за собой по направлению к Танало-О. Он – вождь, и с ним следовало поговорить в первую очередь.

– Приветствую тебя, мудрейший из мудрейших, – начал я, едва мы к нему приблизились.

– Леонардо, теперь я начинаю догадываться, почему тебя прозвали Удачником, – вместо ответного приветствия сказал тот.

– И почему же?

Сам я в своей удачливости не сомневался нисколько. Любимая девушка, верные друзья, полный корабль сокровищ… что еще нужно для счастья?

– Тебе удалось добиться расположения великого Амалхасу так быстро, что просто поразительно. У иных на это уходят недели, месяцы, годы, а то и полжизни. Танцующий С Феями сказал, что сам был крайне удивлен, поскольку такое произошло впервые в его практике.

– Кто сказал?

– Танцующий С Феями.

Я посмотрел на жреца, который меньше всего походил на танцора, а больше на пень. Из тех, что подмытые горной рекой несутся вниз по течению, где их бьет о камни неистовый водный поток. Чтобы свалиться с гигантского водопада, оказаться в море, долго плавать уже в нем, пропитываясь солью, и в конечном итоге быть выброшенными на берег, палимыми лучами солнца много-много лет подряд. Танцор – это изящество и легкость в движениях, но не просоленный пень, как в его случае.

Тот сделал вид, что внимательно рассматривает ноготь на мизинце левой руки и ничего не слышит. И еще я подумал о том, как же хорошо, что имя оказалось занято. Танцующий С Феями Леонард – это было бы нечто! Пусть уж лучше Кайман. Нещадный или даже Неутомимый, без разницы.

– Вероятно, так было угодно небесам, – единственное, что оставалось ответить мне Танало-О.

– Вероятно, да. Но ты поставил нас в затруднительное положение.

– И в чем же вы теперь затрудняетесь?

– Во всем. Наша жизнь прежде была нелегка, но полна смысла.

– А что теперь?

– Я сам хотел бы знать, что теперь. Теперь, когда ты разрушил древнее пророчество. В чем теперь смысл нашего существования?

Э-э-э, ребята, а вы со своими пророчествами обо мне-то подумали? А о само́й Рейчел? Да и потом… Вот стои́т вас здесь, всех вместе, включая женщин и детей, человек триста. Вы с кем острова-то собрались завоевывать? Вам бы свою землю удержать, воители. Конечно же я промолчал.

– А что, если у самого Амалхасу спросить? Возможно, он вам подскажет.

– Уже спрашивали.

– И как?

– Танцующий С Феями сказал, что должно быть знамение.

Я вновь посмотрел на жреца. Быстро все у него получается. И поговорить успел со своим богом, и ответ у него получить, и оказаться в селении быстрее нас. Хотя по дороге сюда мы едва не бежали. Сейчас жрец выглядел так, будто ему до жути хотелось как можно скорее оказаться в своей пещере, наедине с кокосовым вином и губной гармоникой. И еще я взглянул на наш корабль. Как он там, тонуть не собирается? Некоторым это вполне сходит за знамение. Но нет, тот стоял на ровном киле, и осадка у него была обычной. Оставалось только найти повод, чтобы распрощаться со всеми ними и отправиться в дальнейший путь.

– А в чем именно должно заключаться знамение? – В голосе Танало-О, когда тот обращался к жрецу, звучала явная укоризна, которую он даже не пытался скрыть.

Ну да, вместо того чтобы поженить с Рейчел Тарада, он поженил с ней меня. С другой стороны, нам ли, грешным, противиться воле богов? Пусть даже единственного, пятирукого и пузатого.

– Оно должно заключаться в знаке, – пожал плечами жрец.

– И когда мы должны его получить?

Жрец посмотрел на небо и заявил:

– Прямо сейчас и получим. – Тут его голос окреп и стал зычным: – Люди! Давайте все вместе обратимся к всемогущему Амалхасу. – И, подавая пример, первым вознес руки к небу.

Вслед за ним вверх взметнулись руки всех остальных.

– Амалхасу! Амалхасу! Амалхасу!

И надо же такому случиться: в небесах прогремел гром. С другой стороны, ничего удивительного: погода портилась еще с утра, и все приметы упрямо настаивали на том, что вскоре начнется гроза.

– Амалхасу! Амалхасу! Амалхасу! – продолжали взывать к небесам туземцы.

И вновь раскаты грома, прозвучавшего так оглушительно, что, казалось, вздрогнула земля.

Одного грома для знамения явно было маловато, и потому аборигены продолжали настаивать:

– Амалхасу! Амалхасу! Амалхасу!

Грома на этот раз не было, и очередной призыв закончился лишь резким порывом ветра, принесшего влажную свежесть.

«Этак они скоро и дождь вызовут», – скептически подумал я.

И надо же такому случиться: в руках вознесшего их вместе со всеми к небесам Танало-О вдруг возник некий предмет. Возник он там не сам собой – его принесло и вложило в руку порывом ветра, но что это меняло? Да абсолютно ничего!

Этот предмет я признал с полувзгляда. Поскольку им было не что иное, как письмо Фейли, выпущенное мною не так давно на волю ветра у входа в пещеру жреца. С листком-то как раз все было понятно. Все-таки бумага Прежних нынешней не чета. Те делать ее умели. Сколько ее ни комкай, стоит только оставить в покое, как она тут же примет вид, будто ее только что изготовили. Такую и сжечь-то целая проблема: для этого ее нужно как минимум пару дней вымачивать в горячей воде. Но как он мог оказаться в руке Танало-О? Ветер, когда я выбрасывал письмо, дул от берега, и только затем он переменился.

И это сколько же надо было носиться листку бумаги в небесах над морем, а затем вернуться назад и вложиться в руку Танало-О? Что это было, если не чудо?

– Лео, что с тобой? – забеспокоился Головешка. – Выглядишь как-то не так.

Тебя бы на мое место! Посмотрел бы я, как мог выглядеть ты, зная, что именно в нем написано! Оставалось только надеяться, что в руки Рейчел оно не попадет.

– Что это? – спросил Танало-О, обнаружив в руке нечто непонятное.

– Дай-ка взглянуть, – вынул его жрец. И мгновением спустя: – Явно послание.

Изумленное выражение его лица надо было видеть! Он произвел на меня впечатление неглупого человека, который не относится к отправлению своих служебных обязанностей с фанатичным рвением. И я более чем уверен: его призыв к одноплеменникам был не случаен, на этом строился целый план, который помог бы ему выполнить задуманное. И вдруг!..

К своей чести, жрец справился с собой практически моментально:

– Люди, радуйтесь и преклоните колени: Амалхасу отправил нам знак!

А что ему еще оставалось делать? Он же сам призывал именно к этому. Так получите и распишитесь за послание, представляющее собой полностью исписанный красивым убористым почерком лист с немалой длины перечнем в самом конце.