Глава 9

— Алеш, — девочка подергала руку мужчины, обращая на себя внимание.

— Ну Алеш мы тут уже были, смотри вон пирамидка из камней что бабушка сложила. Он сбросил оцепенение, охватившее его от понимания того что они опять пошли по кругу, только по значительно большему чем первый. Прокс растеряно посмотрел на Аврелию, потом поревел взгляд на старуху и со злостью двинул ногой по сложенным горкой камням.

— Отдохнем и пойдем искать новый проход, в прежний уже заходить не будем. Крепко сжал губы, чтобы грязно не выругаться и уселся первым. За ним последовали спутники. Ели молча, думая каждый о своем, но то и дело бросали тревожные взгляды вглубь, туда где извилисто вилась тропинка, такая обманчивая в своей внешней простоте.

Они прошли сто шагов и миновали зев бокового ответвления, там уже были. Через следующие сто шагов им открылся еще один коридор с противоположной стороны. Он утопал в полумраке и в десяти шагах уже ничего не было видно.

— Держитесь за меня как прежде, — сказал Алеш, — идем сюда. Он не стал говорить пустые слова — "будьте осторожны", все и так шли в сильном напряжении. Путешествие по лабиринту кое чему их научило, но и принесло тревогу. Что же там дальше? Шли долго. Постепенно спускались вниз, без всяких приключений. Это Прокса раздражало сильнее всего. Он как-то принял за правило, если нет опасности, значит они ходят по кругу. На стенах ножом оставлял стрелки глубоко вырезанные в скальной породе и хорошо заметные даже в тусклом свете лишайников. Но пока его отметин не попадалось. Это успокаивало и в тоже время наполняло тревожным ожиданием, чего-то опасного и главное неожиданного. Они вышли к неширокому провалу через который был перекинут не широкий подвесной мост. На мосту их ждали.

Алеш достал бластер и остановился, рассматривая незнакомца. Не кстати очередной раз подумал, кому и зачем понадобилось устраивать этот лабиринт. Кто забавлялся мучениями попавших сюда людей и нелюдей.

— О я вижу появились смельчаки, — раздался громкий хрипловатый голос и к ним по мосту направился тот самый незнакомец.

— Лич, надо же! — с невеселой усмешкой произнесла старуха. — И что нам от него ждать? А тот подошел к краю моста и остановился. — Живые в моем мертвом царстве. Как вы сюда попали глупцы?

— Мы выходим из Преддверия Преисподни на волю, дяденька, — без страха ответила снежная эльфарка. — Это дядя Алеш, а это бабушка, — представила она своих спутников.

— Хуман инопланетник, снежная эльфарка, дитя вне брака отвергнутая матерью и проклятая дриада. Какая интересная компания!

— Чего тебе надо, лич? — хмуро спросил Прокс. Его неприятно удивила осведомленность этого существа.

— Мне ничего, — ответил тот, — а вот вам надо выйти на волю. Ведь вы вошли в дери для смелых. А я уже тысячу лет не видел здесь живых, да и мертвых тоже.

Скучно. После того как братья поссорились, этот путь забыли.

— А что ты тут делаешь дедушка? — это вопрос задала любопытная Аврелия. Прокс заталкивал ее себе за спину, но она все равно умудрялась высунуться и вставить слово.

— Я встречаю смельчаков и провожаю их на выход, дитя. Такова воля сыновей творца. Не бойтесь, идите за мной. Я знаю у вас много вопросов и постараюсь на них ответить. Мне за мост заходить нельзя, — он развернулся и поплелся на другую сторону.

— Не верю я ему, — сказал Прокс. — Если это путь смелых, то где опасности?

— Пошли инопланетник, — сказала старуха, — теперь понятно откуда у тебя устойчивость к хаосу. Выбора нет. Все равно идти с ним или без него. От личей мало вреда, не успокоившиеся маги пропитанные магией до костей, не живые, не мертвые. Она подтолкнула его в спину.

За мостом Прокс, который хотел собраться с мыслями, сказал, — пока остановимся. Отдохнем.

— А как вы сюда попали, дедушка? — это все не неугомонная эльфарка не села, а стала кружить вокруг лича, с интересом рассматривая. Он поворачивался следом, наконец не выдержал и попросил, дитя не ходи вокруг, у меня уже голова закружилась. Он уселся выставив на обозрение голые кости колен и как живой закряхтел. — Эх старость не радость. Напротив в села в такой же позе девочка. А как ты узнал что дядя Алеш инопланетник? А от меня мама отказалась? Мне дедушка рассказывал, что она умерла от горя, когда папу на войне убили.

— Я владею тайным знанием и знаю многое что сокрыто, — ответил лич. Он не обращал внимания на человека и старуху, но пристально присматривался к девочке. Твоя мать была замужем и родила тебя от другого мужчины. Чтобы скрыть твое рождение тебя отдали бездетному купцу. Он стал твоим дедушкой.

— Может ты знаешь что нас ждет дальше? — спросил Алеш. Он с удивлением смотрел на говорившего.

— Нет хуман, будущее в руках судьбы и знаний о нем не может быть, тысячи путей у человека и кто знает какой он выберет. А вот прошлое уже записано в книгу судьбы и ее можно прочитать. Тебя предали друзья и тот кто считает себя князем. Кха — ха, князья, — изобразил смех лич, который больше походил на кашель. Князь тьмы только один это Курама, остальные возомнившие много о себе его рабы.

— А ты научишь меня своему знанию? — опять вклинилась в разговор Аврелия.

— Научить не могу, а передать можно, ты сможешь принять эти знания, дочь племянницы Великого князя. Прокс и дриада с удивлением посмотрели на лича, потом на девочку.

— Для чего этот путь на выход? — перевел Алеш разговор на другую тему.

— А вот когда пойдем, я по дороге все расскажу, чтобы не заскучали, — лич ответил равнодушно, как гид проводящий экскурсию, который изо дня в день много лет рассказывает одно и тоже.

Давным давно, уже не помню когда, среди братьев возник спор. Курама говорил, что творения творца — демоны, люди, эльфары и другие не способны сами выбрать себе путь и их нужно вести в будущее, их удел быть слугами и рабами божественных детей, его поддержала Беота их младшая сестра. Но Рок наивный мечтатель спорил и отправлял их к завету творца, что удел Сыновей хранить изначальный мир, не вмешиваясь. Тогда чтобы доказать свою правоту Курама предложил создать этот лабиринт и проводить по нему тех кто захочет стать героем и дать им выбор. Он говорил что смертные жадные, глупые, тщеславные и подлые, каждый из них выберет только то что выгодно ему и для этого предаст отца, мать, друга. — Лич замолчал, задумавшись, он не спешно шел рядом с ними опираясь на свою палку.

— И что было дальше. — не вытерпела девочка, дергая его за порванный рукав халата.

— Дальше они решили поставить две двери и дать выбор смертным, кто войдет и принесет жертву Кураме тот будет служить Кураме, кто пройдет путем смелых будет служить Року. А Беота не стала участвовать, она обозвала их дурнями. Кха-ха, представляете, — снова закашлял дед, — дурнями божественных Сыновей!

Те кто проходил лабиринт получали силу от них и стали их звать скравы — герои значит. Сначала шли в две двери. Я встречал тех кто шел к Року и провожал на выход, потом их стало меньше а в конце концов сюда уже тысячу лет ни кто не заходил. Вы первые, — он из под лобья посмотрел на Прокса. — А

инопланетников вообще не было.

— А через дверь к Кураме много разумных проходит? — это Аврелия не могла успокоиться и забегала вперед то слева то справа, заглядывая в лицо древнего существа.

— А это дитë мне не ведомо, наши пути не сообщаются. Только где они сейчас Сыновья? Курама решил захватить власть над Беотой и стал вербовать себе слуг в ее царстве, преуспел, проворный был. Но сестра вышвырнула его и закрыла свои земли. Тогда он спустился в Сердце Хаоса, чтобы почерпнуть силы и его телесная оболочка сгорела. Теперь его дух бродит где-то под землей, он и сюда приходил, жаловался, а потом ушел. Его слуги что прошли лабиринт теперь поделили царство. Вот и вся история богов, — задумчиво сказал дед, и мы уже пришли. Он распрямился и засмеялся. — Кха — ха. Курама прими эту жертву и направил посох на стоящих пред ним оторопевших слушателей. Уж больно резок был переход от рассказа что их захватил. до странных непонятных слов лича. Все трое стояли, разинув рот. С посоха сорвалось пламя и ударило в замершую троицу. Но на его пути возникла ледяная стена, которая поглотила пламя и растаяла, образовав огромную лужу из которой выросла черная поросль и обвила лича не давая ему пошевелиться.

— Нет! — заверещал он, Этого не может быть! Курама обещал мне выход если я принесу ему жертву. Курама спаасии! — завыл он. Но растение сильнее сжимало его в своих тисках и скоро на пол упала его голова посыпались руки и сам он упал в лужу россыпью костей.

Прокс пришел в себя, — спасибо родные вы нас спасли.

— Я ни чего не делала, — в два голоса одновременно проговорили обе. Старуха подошла к останкам которые раньше были личем и поковырялась в них.

— Ну конечно, тайные знания, как же, — с издевкой произнесла она и подняла кулон с большим продолговатым зеленным камнем. — Артефакт из сказок, — она рассматривала кулон.

Девочка влекомая любопытством тоже подошла по ближе, — это что бабушка?

— Я думаю это один из артефактов творца — Кулон тайного знания. Вот сейчас и проверим. Она надела его на шею девочки. — Ну как?

— Не знаю, ничего не чувствую, — пожала она плечами.

— Про меня что-нибудь скажи? — старуха не поднимаясь, внимательно смотрела на девочку.

— Ты тоже хотела силы и власти и вошла в тайный культ, тебя предала твоя подруга и продала сюда. Но она была не эльфарка, она была — демонесса.

— Работает, — удовлетворенно проговорила старуха. — Все верно девочка так и было. Она огляделась. — Везде Курама свой нос сунул. Даже привратника соблазнил. Да перемудрил. Сгорел. Туда ему и дорога.

Прокс тоже осматривался, обратной дороги не было, там появилась стена. Они находились в комнате с двумя дверьми. Никаких надписей не было. Но вот куда идти? Он остановился. Путь смелых, повторил он про себя.

Ленея лежала умиротворенная и отрешенная. Казалось она просто уснула примостившись на моих руках. Глаза прикрыты, на лице маска покоя. Она освободилась от земных проблем и ее душа готовилась улететь далеко за грань, как и моя когда то, чтобы быть поглощенной Великим Ничто и ждать своего часа быть востребованной и переродиться в новой сущности какого-нибудь разумного. Так думал я.

Но у меня внутри взорвался бомбой протест. Неожиданный выброс адреналина в кровь, всколыхнул все мои чувства, обнажил их болезненно, как будто обстругал острым ножом, до нервов. До боли. Нет не хочу! Так не пойдет! Так не справедливо! Рано ей еще наполнять пустоту.

В магическом зрении я видел ее дух, он неподвижно прозрачной субстанцией завис над телом. С удивлением в глазах смотрел на тело которое я держал в руках. Между ним и духом протянулась ниточка, она постепенно утончалась и должна была вот, вот порваться. Покачиваясь, дух стал медленно удалятся, растягивая и без того тонкую скрепу связывающую дух и тело. Если она порвется, я не удержу Ленею и не смогу вернуть обратно.

— Лиана верни духа, — я вспомнил как оживил Пятницу и хотел повторить это сейчас. Но тот передал образ бессилия и развел руками, — не получается.

— Стоять дух, — прорычал я. — На место! Я не понимал что должен делать, как удержать и вернуть ее обратно. Мысли хороводом кружились, заполнив мой разум, мешали действовать и тогда я отбросил размышления как помеху, как плотину перегородившую поток моих желаний, от возможности их реализовать.

Прочь думки, прочь сомнения! Времени было в обрез. Меня выбросило в ускоренное восприятие. Резанул вену и поток хлынувшей из пореза крови направил на рану. Активировал лечение, краем глаза наблюдая за духом, протолкнул стрелу и обломил наконечник. Руки сами действуют, словно наделены своей отдельной от меня, своей собственной волей. Словно они лучше меня знают, что надо делать и я отпустил их на свободу.

Твою дивизию на наконечнике порча! Вот почему дух не возвращается.

— Стоять! — снова прошипел я и ухватил его аурными щупальцами. — Держите парни, только не ешьте. Держите крепко, — мысленно попросил я малышей. Вошел в ауру девушки. Слабую, рваную похожую на островки в океане. Где чернота? Ищу чужеродное вкрапление. Вот она, разрывает тонкое тело как бумагу и безжалостно поедает ее чавкая, рвет, и жрет как ненасытная тварь с голоду, дорвавшаяся до добычи.

Вливаю в ауру энергию, передаю свою жизненную силу, уже по спектру знаю как она выглядит. Сейчас надо быстрее заполнять. Заполнять, заполнять ауру жизнью! Своей жизнью. Быстрее чем тварь жрет. Есть, пошло.

Тонкое тело проявилось, микронное, как радужная пленка бензина на воде. Перекидываю щупальца на черноту, начинаю ее ловить и сам жрать. Как пресытившийся впихивает в себя лишний кусок. А этот кусок воняет гнилью, с запахом тухлости и тошнотворным вкусом. Противно до рвоты, словно гнилое мясо, давлюсь, мысленно крою матом, но жру. Отпущенный дух повисел и опять поплыл от тела.

— Стой! — хватаю одной присоской и пытаюсь удержать. Идет борьба, он рвется пытаясь вырваться, я держу и заглатываю черноту как можно больше, чаще, с остервенением. Чувствую еще глоток и все вырву, брошу дух и он оторвется, и уже рывком уйдет за грань.

— Давай Глухов, за бабушку, противно не вкусно, но надо, для здоровья надо, одну ложечку. И я давясь, глотаю.

Кто-то говорит со мной, убеждая есть. Словно в моем сознании присутствуют посторонние, не вижу, но слышу. Ясно, отчетливо. Как будто через непроницаемую ширму говорят со мной.

— За маму ложечку, еще одну, последнюю за маму. Снова кусок глотаю и снова давлюсь, черный кусок не лезет, стоит каким-то колом ни туда ни сюда. Глотай! — звучит команда. И я проглатываю.

— Теперь за папу.

— Нет, я уже съел последнюю. Это не выносимо, это выше моих сил, — качаю отрицательно головой, словно те кто прячется за ширмой могут меня видеть. — Не могу, меня тошнит! — я почти кричу и становится легче.

— Так то за маму, теперь за папу, он воевал. Пережил голод, разруху и великую войну. Надо ложечку за папу.

— УУУ, гадость и глотаю за папу ветерана. В голове все перемешано, кто я, что я тут делаю? Что жру? Кто говорит? Полузабытье, полубред, состояние подвешенного в пустоте с кусками гнилой черноты на тарелочке с голубой каемочкой. Как эта отвратительная пища может лежать на такой нарядной тарелочке? — мысли блуждают сами по себе. Думают о странных вещах, каких-то мелких незначительных. Причем здесь тарелочка?

— Теперь за Вовку, за сына чтобы вырос здоровым. Ты же хочешь чтобы он вырос крепким как папка.

— Хочу, — Вовка рос болезненным, вечно простужался, переболел пневмонией. Очень хочу чтобы вырос здоровым и сильны и проглатываю новый кусок.

— Вот молодец!

Кто это? Кто со мной говорит? — пытаюсь всматриваться в туманность образа ширмы, но ничего не вижу. — Кто здесь?

— Давай внучек ешь, не ерепенься, мы в гражданскую вшей ели и их кормили, ничего не умерли, еще и сыновей заделали. Богатырями стали.

— Дед это ты?

— Лопай потом разговаривать будешь. Глотаю. — А вшей зачем ели?

— А как желтуху лечить? Лекарств не было, вода из лужи, многие болели. А вшу съешь и здоров. Глотай давай. Нам противней было, поймал на себе и слопал без всяких тарелочек. А у тебя почти торт на тарелочке. Глотаю. Это предел.

— Не могу больше, я сейчас умру.

— И кто это говорит? Нехеец или размазня! — голос громовой властный и очень грубый. С презрительными нотками. — Я в болте прятался и пиявок ел, а они меня жрали, вот это был бой, кто кого и вылезти нельзя, местные ловят, и с живых кожу сдирают.

— А ты кто? — Давлюсь, все что съел обратно лезет.

— Кто я? Арпадар я. Далекий предок твой, не по матери, по отцу. Ешь быстрей, мне ждать тут не досуг. От удивления раскрываю рот и кусок черноты сам лезет в гости.

— Ну вот, а говорил не могу. Благословляю. Достоин.

Я снова вижу ауру, она плотнее и черноты нет. Ленея на руках, все такая же тихая и спокойная.

— Домой дух, давай домой, — приказываю я и он медленно проникает в тело. Аура наполняется золотым цветом. Девушка лежит безучастно как спящая царевна. Дыхания нет.

— Нажимаю на грудь и резко отпускаю. — Живи ведьма! — кричу я. И меня выбрасывает из ускорения.

Ленея громко вздыхает и хрипит, ее сотрясает кашель, а я откатываюсь подальше, ухожу телепортом и начинаю рвать. До боли. Сгусток черноты собирается в фигуру и смотрит на меня. Мы еще встретимся урод, — звучит у меня в голове и клякса исчезает.

— Да и хрен с тобой, — я стою на четвереньках, нет сил поднять голову. — Приходи, встречу. В теле слабость, моя аура не золотая, а бледно белая, хорошо без разрывов, но сил нет даже подняться. Так и стою, тупо уставясь в землю. Неожиданно аура засверкала как золотой илир. Мышцы наполняются новой перекатывавшейся волнами силой и вижу образ девушки в желтом платьице в белый горошек. Бледная, но улыбается. Шиза поделилась своей жизнью.

Сканер пустой. Орки бежали. Только множество быков, мыча, бегали в испуге по степи. Теперь Ленея справиться. От веревок я ее освободил, теперь гордая орчанка будет спасать сына правой руки. По всей логике, парень должен на ней жениться. Если я что-то понимаю в характере орков. Здесь я больше не нужен.

— Гради-ила я нашел в кустах. Тот лежал в высокой траве и применив какое-то свое заклинание, старательно скрывался. Так обычным взглядом и не увидишь, хоть наступи на него.

— Разведчик вылезай, — позвал я его. — Ты чего так запрятался? Эльфар зашевелился, высунул голову над кустом, осмотрелся. Облегченно вздохнул, — хвала творцу, это вы Лорд.

— А кого ты думал увидеть, Великого князя? — пошутил я. Эльфар выглядел несколько ошеломленным. Вытянутое лицо и так бледное напоминало белый мрамор. Глаза широко открыты, в беспокойстве обшаривали округу и наконец сфокусировались на мне.

— Тут такой ужас творился, — сказал он, подходя, стряхивая с одежды прилипшие травинки, и муравьев, которые облепили его, и деловито обживали новую территорию. — Я видел этого духа. Страшно скажу Вам.

— Какого духа?

— Худжгарха милорд. Огромный, черный со множеством голов и рук чудовище. Он появился как раз там, куда Вы ушли. — глаза эльфара стали внимательно ощупывать меня. Я тоже посмотрел на свою одежду почерневшую от копоти и наполовину обгоревшую.

— К счастью я никакого духа не видел, — нашелся я, безмятежно глядя прямо в глаза эльфара

— Рядом со мной что-то взорвалось и я потерял сознание, когда пришел в себя кругом было пусто, только быки метались и мычали. А что действительно так страшно было?

— Не то слово. Дух орал так, что его крик уходил в небо и громом падал вниз. Он как молот прибивал к земле и не давал подняться. Вот как это было.

— Разве дух может орать? — я изобразил неверие.

— Этот может, — уверено, без доли сомнения ответил эльфар. Он уже пришел в себя, скинул наваждение и спросил: — Что дальше будем делать милорд?

— Надо быков собирать для посольства, только не знаю как это сделать. Может за Варгами сходить? — я вопросительно уставился на него.

— Не надо, я соберу их. Знаю как, — он подмигнул мне. Видно было что разведчик полностью отошел от встряски и включился в работу. — Вы куда теперь? С нами?

— Нет Гради-ил. У меня еще дела есть незаконченные, встретимся в ставке. Ты собирай быков и гони их к посольству.

— Понял милорд.

Ленея очнулась, ее душил кашель, слюна при вдохе попала не в то горло. Она привстала и громко прочистила бронхи. Наконец кашель успокоился и она могла вздохнуть полной грудью. Девушка осмотрелась и вспомнила. Последнее что она видела это кто-то огромный объятый тьмой появился в овраге. Эльфар наводит лук на него и… и стреляет… в нее. Боль. Затухающим взором она видит малыша который держит ее в своих руках. "Спаси сына правой руки" успевает сказать Ленея и теряет сознание. Малыш! Наверное звал с того света, подумала она. Иначе почему она видела его неясный обгорелый образ. Бедный хуман. Ей стало до боли жалко этого сумасброда. Мысли вернулись обратно. Сын муразы! Страх ударил в сердце, она вскочила и стала суетливо озираться. Вот связанные орки смотрят на нее. Но смотрят как-то странно, можно сказать с опаской. И тот о ком она беспокоилась тоже смотрит на нее. Живой. Хвала предкам. Где враги? — пришла запоздалая мысль. Она подхватила лежащий у ног лук со стрелами и осмотрелась. Никого.

На земле прямо на примятой траве брошенное оружие, орки убегали в спешке, подумала она. Почему? Но память отказывалась ей подчиняться. Она помнила не многое после пробуждения. Девушка ощупала кольчугу, под сердцем дыра. Стрела попала в меня. А где она? Стрела сломанная лежала рядом. Наконечник отдавал эманациями черноты. Стрела с посмертным проклятьем. Неминуемая смерть и забвение, подумала она. Но дальше размышлять о том что же с ней произошло девушка не стала. Враги могут вернуться и застать их снова врасплох. Надо уходить. Она подобрала один из ножей и стала перерезать веревки связывающие пленников. У затухающего костра лежала ее седельная сумка и оружие. А также оружие других пленников.

— Поднимаетесь и быстро уходим, — прошептала она, боясь говорить громко. Сюда могут вернуться, — пояснила она

Из за щитов выглядывали головы защитников, напуганные громом и вспышками, теперь вооружены были все, даже снабженец стоял с арбалетом в руках, но правда смело прятался за спину посла. Граф наблюдал картину, от которой ему становилось не по себе. К лагерю громко мыча приближалось большое стадо верховых быков. Но что удивительно всадников на них не было. Это хоть и не внушало страха, но производило жутковатое впечатление. Какая сила гнала их к лагерю? И что ждать дальше? — Не стрелять приказал граф. — посмотрим что будет дальше.

Дальше они услышали гортанное — Гоу. Гоу и среди быков показался улыбающийся снежный эльфар. — Не стреляйте! — закричал он. — Мы запряжем быков и двинемся дальше.

Граф сплюнул от досады, все его планы отсидеться и оправдать себя в глазах короля и мстительных союзников рухнули, от студента неприятности приходят и после смерти. Чтоб он и за гранью калекой остался, мысленно пожелал граф.

Степь постепенно успокаивалась, тревожность сменилась покоем и щебетом многочисленных птах. Быки о страха не мычали и там в дали затухал голос снежного эльфара, собравшего их и весело погонявшего криком похожим на английское "Гоу — иди". Но наверное мне просто так слышалась похожесть. Остальное додумал сам, на фантазировал. Откуда ему знать наш земной английский.

Главная моя теперь задача состояла в том, чтобы добраться до ставки великого хана. Не верю я что "лесные" будут просто сидеть сложа руки, пока орки надумают сместить хана. Нет, эти ребята сделаны из другого теста. Они четко знают чего хотят и умеют этого добиваться. Одно то что валорцы, вышли на контакт с кем то из верхушки Вечного леса и участвуют в операции, говорит о том, сколь значительные силы и ресурсы лесные эльфары привлекли для ее осуществления.

Поэтому мне надо быть там. Что я буду там делать? На этот вопрос я четкого ответа не имел. Надо добраться, осмотреться и тогда решать. А сначала нужно вернуться к Сивучам и забрать Рострума. Свою работу он проделал, очень качественно и довольно своеобразно. Ну и отдохнул за одно, как в санатории побывал, по пил, по куражился в дали от семьи и по блудил.

Сверяя снимки со спутника, я заметил перемены происшедшие в степи. На огромных просторах поросшими высокими сочными травами, началось движение. Массы орочьей конницы (не скажешь же быковницы если они скачут на быках), двинулись в разные направления, часть направилась к ставке Великого хана. А несколько больших отрядов двигались странным образом в ту сторону, куда должен был отправится я. Мне вообще казалось что это огромные муравьи снуют по своим делам, перебираясь целыми семьями с только им одним понятными целями. Такое впечатление производили скрины из космоса.

В лагере Сивучей царила обычная орская суета. Кто-то бранился, дети бегали и дрались, матери шлепками разгоняли их. Орки мужчины кто не занят на службе собирались у костров и о чем-то долго говорили, спорили. Часто дело доходило до драк. Но мне до них не было дела. Я сидел тихо и смотрел глазами Сарги Улу. Напротив него скрестив ноги сидел мураза и морщился, глядя на шамана.

— Сарги, после того как ты вернулся, я тебя не узнаю, пьешь гадость приготовленную учениками, двух учеников казнил и развесил их шкуры. Они боятся подходить к тебе. Человеческих самок по натащил в шатер. Что происходит? Скоро ехать к великому хану, а ты как с ума сошел. — Вождь осуждающе и немного брезгливо смотрел на Верховного шамана. Тот был раньше грозой всего племени, им детишек пугали, а теперь орда смеется над ним. Позор! И не только позор для шамана, и для вождя тоже. Но самое главное с таким Верховным он может распрощаться с мечтами о великом хане. Тяжелые мысли посещали вождя все чаще. Где скрытный друг, что помогал им?

Где обещанная помощь в устранении других вождей, мешающих ему?

Все что они выстраивали столь долго и упорно, рушится на глазах по вине Сарги Улу.

— Ты боишься остаться без места Великого хана? — заплетающимся языком, пробормотал шаман. — Правильно делаешь. Другие племена не хотят тебя видеть Великим, они хотят поставить брата муразы Чахоя Барама Обака. Он пристрастился к дурман травке и шаманы считают, что он будет более управляем. Тебе тоже надо ее курить. — неожиданно выдал свое суждение шаман, тогда ты будешь иметь возможность, — он поднял в верх крючковатый палец и потряс им, — претендовать на место Верховного муразы. Не смотря на помятый вид и затуманенный взгляд Сарги Улу теперь говорил внятно и речь его была довольно связной. — Вот, я тебе приготовил друг пару "косячков", — старик вынул из объемной сумы самокрутки и протянул их ошеломленному такими речами муразе — Затянись и вдохни аромат небесных кущей. К тебе сразу придет просветление и появится уважение шаманов других племен.

Пораженный Шадлыб Уркуй безмолвно смотрел на протянутые самокрутки, в его голове не укладывалось то, кем, а вернее чем, стал его соратник и советник. Что такое могло произойти с прозорливым и властным орком, всегда с пренебрежительностью смотревший на тех, кто курил и пил всякую крепкую гадость, как называл в прошлой, уже можно сказать точно в прошлой жизни Сарги Улу. Один из авторитетнейших шаманов племен.

— Стража! — громко позвал он и в шатер заскочили два воина. — Возьмите нашего верховного и отвезите его на дальнее стойбище, но так чтобы ни кто это не видел. Посадите в яму и давайте только лепешку и гайрат. Не забудьте отобрать у него посох и сумку, — добавил он.

— Ничего друг, я помогу тебе, — обратился он к шаману. Тот поднял на вождя глаза и оскалился.

— Меня! В яму! — Резко повел посохом в сторону воинов и тех выбросило невидимой силой из шатра. — Ты кого в яму захотел посадить, жалкий и ничтожный пастух, и сын пастуха, которого я избрал и поднял до вождей? Мерх вонючий поднял свою руку на благодетеля! Он махнул рукой с зажатым посохом на муразу и тот повалился на шкуры.

В шатер вбежали стражники. Они остановились не зная что им делать. Они с тревогой и не пониманием смотрели на поднимающегося муразу и на шамана, который был в ярости. Нерешительно затаптывались на месте. Что-то в шатре вождя происходило странное, но он не звал на помощь и не отдавал приказов, кроме того они знали какой крутой нрав у их шамана. Шкуры учеников до сих пор дубятся под лучанин Светила.

— Пошли прочь! — проревел Верховный шаман и зло расхохотавшись, прокаркал несколько слов. Стража застыла, а потом повалилась на ковер лежащий у входа.

— Ну все Сарги ты перешел границы, — недобро глядя на шамана проговорил вождь. И видя, что тот поднимает снова свою палку, быстро выхватил нож, и метнул его. Нож мелькнул быстрым росчерком, вошел по самую рукоять в горло шаману. Сарги замер с поднятой рукой, удивлено посмотрел на муразу и с бульканьем стал заваливаться на шкуры. Мураза, сильно потемневший, с трудом поднялся и подошел к лежащему шаману, из распоротого горла того толчками выплескивалась кровь, открытые глаза смотрели на ноги Шадлыб Уркуя.

Постояв перед лежащим стариком, который сразу как-то потерял все свое величие и сухонькой скрюченной фигурой лежал у его ног, вождь наклонился и протянул руку чтобы вытащить нож. Маленькая фигура шамана безвольно лежащая в луже крови, вызывала у него жалость и горечь от содеянного. Он укорял себя, что поторопился и расправился с разошедшимся стариком слишком сурово.

— Эх Улу, Улу, — проговорил со вздохом мураза и потянул нож за ручку. Неожиданно тонкая ручка шамана, почти детская, ухватила его за запястье, а острый конец посоха вонзился ему под подбородок и глубоко проник в мозг.

Я давно вышел из шамана, потому что смотреть его глазами было трудно. Тот постоянно то фокусировал свой взгляд, то все в округе расплывалось смазывалось, приобретало размытые очертания. Я сразу как пошла ссора проник в шатер и хотел воспользоваться ей, но они все сделали за меня.

Мураза посидел на корточках пару мгновений и ничком завалился на мертвого шамана. Так они и остались лежать уставившись и после смерти в глаза друг друга. Эти двое перехитрили сами себя. В своей неуемной жажде власти, они убивали, предавали своих и заключали союзы с врагами. Они я думаю даже считали себя вершителями судеб других. Но в конечном итоге я был отомщен, и не засветился. Продвинулся еще на одну клеточку вперед и спрятался за слонами. И глядя на поверженных врагов, мне пришла на ум поговорка. "Не рой другому яму, сам в нее попадешь"

Снова двери. Как будто без них проходящий испытания, не проявит свою смелость, испугается выбора и останется тут умирать, от страха сделать не верный выбор. Не богатая фантазия у сына творца, подумал Прокс.

Словно прочитав его мысли, Аврелия подошла к дверям и задумчиво рассматривая их, стало медленно говорить. Словно вспоминая, давно забытое и только сейчас всплывшие из памяти отголоски далекого прошлого.

— Это не Рок создал. Тут поработал Курама, — сообщила она Он обманул смотрителя, пообещав тому свободу и великое место около себя. Младший сын творца в тайне от Рока создал тупик, куда смотритель заманивал доверчивых и отдавал их в жертву Кураме. Но тот своего обещания не выполнил, а старый лич забылся, рассказывая нам истории и прошел мимо места, где находится жертвенник Курамы. За свое предательство он был уничтожен силою Рока. Она замолчала и взяла Прокса за руку. Подошла старуха, до этого внимательно слушавшая девочку. — Ты знаешь что там за дверью? — спросил она и с надеждой и с усталостью, которую ей не удалось скрыть, посмотрела на снежную эльфарку.

— Нет, не знаю. Смотритель дальше не заходил.

— Так это ты из памяти лича вытащила, — не столько задала вопрос, сколько утвердительно сказала старуха, уверенная в своих выводах.

— Я не знаю. Пожала плечами малышка.

— Мы опять пойдем на право, — решительно заявил Алеш и открыл дверь. В нешироком проеме виден был путь, узкой змейкой устремлявшийся между стен из скал, облепленными уже знакомым светящимся лишайником. Он в точности повторял тот в который они вошли в самом начале. Подавив вздох, Алеш повернулся посмотрел на замерших в напряжении спутниц и ободряюще подмигнул, — пошли, — с улыбкой произнес он. И они вошли в двери.

Через несколько часов ему стало казаться, что их будут водить по этим коридором вырубленных в скалах вечно. На всем протяжении долгого пути было одна и та же картина — тропинка, стены небрежно вырубленные в скале и лишай тускло освещающий дорогу, но отметок что он делал на стенах, им не попадалось. Наконец они подошли к очередной пропасти. Наверное Рок был любителем скалолазам, подумал он, внимательно осматривая противоположный край находящийся в метрах десяти. Или боялся высоты и наделал тут пропасти, чтобы проверить других, как они проявят свою смелость. У самого края стояла ржавая железная корзина и в нем сломанный арбалет. Прокс перевел взгляд на противоположный берег, там росло одинокое дерево. Он внимательнее присмотрелся к корзине у видел в ней остатки сгнившей веревки. Значит арбалет заряжался стрелой с веревкой и по ней был способ перебраться на другую сторону. Но все от старости сломалось и сгнило. Забросил Рок путь для героев, такие не веселые мысли промелькнули у него в голове, верно разочаровался в разумных и уступил Кураме. Иначе чем объяснить труху в корзине. И снова девочка словно прочитала его мысли, со вздохом сказала: — Тут Курама был и проклял корзину. Старуха хмыкнула, — ты видишь его следы?

— Ага, — односложно ответила Аврелия.

— Подождите, сказал до этого молчавший Алеш, достал из рюкзака арбалет, болт, но скептически осмотрев его вернул обратно, пошарил в корзине и вытащил другой болт, толстый с проушеной для веревки и все еще достаточно крепкий. Снова залез в рюкзак и долго там что-то искал. Наконец удовлетворенно хмыкнул и вытащил тонкий ярко желтый шнур. Привязал его крепко к болту вложил в арбалет. Прицелился, хотя промазать с десяти метров еще нужно было постараться и выстрелил. Арбалет негромко хлопнул натянутой стальной, витой тетивой и болт с глухим стуком вошел в дерево.

— Готово, — довольно проговорил он. Как опытный полевой агент Прокс брал с собой все, что по его мнению может ему пригодится в пути. В рюкзаке у него было много разного барахла — стропы от парашюта, крючки, запасные ремни, даже огниво и трут. Кто знает с чем ему придется столкнуться. Теперь его запасливость помогла найти выход из казалось бы не просто трудного, без выходного положения.

Он сноровисто надел на спутниц ремни, привязал к ним отрезки троса, связав их кольцами и сквозь них пропустил шнур.

— Старуха ты поползешь первой по веревке, а Аврелия посмотрит как надо делать. Я буду держать веревку, так как закрепит ее не на что, он показал глазами на остатки кольца, трухой рассыпавшийся у корзины.

— Трудность в том что придется карабкаться на верх. Он снова покопался внутри рюкзака и достал несколько фиалов. Два протянул старухе. — Желтый, это зелье увеличение силы. Зеленый лечения, сказал он. Если обгоришь по дороге, полечишься. Старуха ироничным взглядом посмотрела на Алеша и забрала маленькие бутылочки. Он понял что учить колдунью какое зелье нужно для чего, это глупо.

— Давай вперед, — поторопил он ее. Старуха выпила эликсир и быстро поползла, по туго натянутому канату. Через минуту она была уже на другой стороне. От ее головы шел дым и остатки волос обгорелыми пнями торчали из головы делая ее еще более уродливой. Следом поползла девочка, та заранее окружила себя заклинанием мороза и казалось по канату медленно ползет облако из пара, внутри которого девочку видно не было. У края ее подхватила старуха и затащила под дерево. Настал черед Прокса.

— Хуман! — закричала старуха, — будь осторожен, веревка уже тлеет. Алеш кивнул головой показывая, что услышал. Разбежался, подбросил веревку в верх и прыгнул далеко вперед над пропастью. От его поступка старуха и девочка невольно вскрикнули. Они провожали глазами тонкий шнур взлетевший в верх и увидели Прокса, распластавшимся над пропастью в полете. Затем он ухватил рукой трос гораздо ближе к противоположному краю и полетел вниз в кипящую лаву. Полет закончился сильным ударом о скалу и не удержавшись он соскользнул ниже. Понимая что времени у него мало Алеш стал взбираться по шнуру в верх. Бросив взгляд вниз он испугался. Шнур горел и его горящий конец быстро приближался к нему. Быстро лезть ему мешал тяжелый рюкзак и тогда отчаявшись, он сбросил его, быстрее заработал руками, ногами опираясь в стену. Огонек горящего троса снизу весело потрескивая, догонял его, он посильнее оттолкнулся ногами и провалился в пустоту, оказавшуюся под спекшейся коркой на стене. От неожиданности он выпустил трос и вломился в пещеру. В образовавшемся неровном отверстии промелькнул огонек пламени и скрылся в вверху. От туда раздался горестный вопль старухи и звонкий плачь девочки. Прокс ошеломленно огляделся и увидел второй выход с обратной стороны. Узкий, так что пришлось расширять его ножом и руками чтобы протиснуться.

С трудом выбравшись из ямы он увидел спины рыдающих спутниц. Они верно не видели что он попал в пещерку и скрылся в ней и когда подошли к краю то застали только обгорелый трос. Все это подумал Прокс пока осторожно приближался к ним, боясь напугать неосторожным шумом, плачущих. Так как они стояли у самого края бездны и могли от неожиданности туда свалиться. Но все равно он не смог подобраться незаметным. Под его ногой оглушительно треснула сухая ветка. Обе испугано обернулись и старуха дернулась как от удара, потеряла равновесие и замахав отчаянно рукам, пытаясь ухватиться за воздух, стала падать спиной в пропасть. За полу синей мантии ставшей платьем для старухи ухватилась девочка в отчаянной попытке удержать, не дать свалиться. Но сил у девочки явно не хватало и старуха продолжала падать увлекая за собой вцепившуюся Аврелию.

Прокс рванулся вперед и схватил сначала малышку, а затем, другой рукой за край мантии старуху, резко дернул на себя и они все трое завалились под дерево. Обе ревущие плакальщицы лежали на Алеше обнимая его и заливали его слезами.

Наконец старуха смогла сдержать рвущиеся рыдания, с надрывом всхлипывая проговорила: — мыыы ду-ум-мали чтто-о ты-ы сгг-ооре-ел. И они снова заревели в два голоса.

Прокс по жизни был одинок. Он привык к этому состоянию. Когда не было привязанностей, не было тех кто ждал бы его возвращения с заданий. Не было тех за кого бы он волновался и переживал. О ком скучал и ждал встречи. Сама служба агента отрезала любые длительные связи. В сухом остатке оставалась только черствость, рациональность, иногда тоска и замкнутость. Вот так он и жил без семьи, без друзей, поглощенный работой. Другой жизни для него не существовало. Но эта маленькая снежная эльфарка ворвавшаяся снежным комочком в его жизнь. смогла растопить лед холодной расчетливой души, согрела его своим присутствием и дала толчок к желанию поменять жизнь, даже свое отношение к ней. Он был благодарен ей за эти новые чувства проснувшиеся в нем, он впервые почувствовал себя не инструментом в руках необходимости, а просто человеком имеющим как и все свои слабости и не боявшийся их открыть. И от того что из бездушного исполнителя чужой воли он превратился в совсем другого, стал очеловеченным, ему было тепло и радостно. Странные повороты судьбы, не знаешь где найдешь и где потеряешь.

— Все нормально, — сказал он, обнимая обеих, — только мы остались без припасов. Пришлось бросить рюкзак что бы выбраться, А из оружия только станер и нож. Надо было рюкзак отдельно переправлять, запоздала подумал Прокс.

— Ну чего разлеглись, есть нам нечего, так что надо спешить. Он поднялся и помог подняться спутницам. За деревом непонятно как живущем под землей, без света и воды был новый проход.

Каменные ступени вырубленные в скале, утопая в гулкой темноте вели вверх, Алеш стоя у подножия проворчал, — то вверх, то вниз, то по кругу. В чем смелость?

Они стали подниматься и скрылись в темноте. Из дерева вышел призрак и глядя ему вслед, с усмешкой сказал, — Смелость заключается в том, что бы выполнить свое предназначение инопланетник. А этот путь который кажется тебе глупым, показывает твою решимость исполнить предначертанное. Все кто зашел к Кураме побоялись этого. Призрак достал такой же прозрачный пергамент как и он, такую же печать. Подышал на нее и приложил к пергаменту. Достоин. — сказал он, постоял и растаял.