Глава 37
Больше жизни, сильнее смерти
Еще вкатываясь на деревянных салазках в пещеру, Лазарита почти мгновенно ощутила чужое присутствие, а затем и увидела… Приспешники проклятого, растянувшись цепочкой, выходили из бокового прохода. Авангард отряда уже достиг центра зала и невольно замедлил шаг, пытаясь понять, куда двигаться дальше – выбор из нескольких коридоров сбивал их с толку, а арьергард еще подтягивался, и было непонятно, сколько людей и нелюдей направляется к рубежам.
Много! Екнуло радостно сердце.
Много! Тревожная морщинка легла на лоб.
Слишком много для одной, нет, все-таки двоих. Ее пальцы сжали рукояти мечей.
Решение пришло мгновенно. Пока их не заметили, Лазарита не стала тормозить, молясь про себя, чтобы южанин не испугался и не выдал их в последний момент.
Но все обошлось. Тихо шелестел лед под днищем салазок, мимо проносились покрытые влагой колонны Зала встречи. Она помнила из рассказов, что на строительство этого гигантского сооружения потратили больше десяти лет. Сюда вело много путей, одно время семьи использовали зал для тайных встреч, пока не было отстроено здание Совета в столице.
Сейчас хмурый и почти всегда пустынный зал был наполнен звуками: шаркали льолды, тяжело ступал странный человек-гора, возвышаясь над всеми на три головы, крались люди, с тревогой осматриваясь по сторонам. Пустое пространство заставляло их нервничать, лишь льолды были по-своему спокойны. Их могла возбудить разве что свежая кровь, а в пещерах пахло пылью и мерзлой водой.
Внезапно раздались тревожные крики – в отряде заметили движение, и сразу несколько заклинаний полетело в стремительно приближающийся объект. Салазки подпрыгнули, перевернулись и, скользя на боку, подкатили к отряду. Люди шарахнулись, пропуская их. Салазки гулко стукнулись о стену, перевернулись еще раз и застыли кверху днищем. Они были пусты.
– Какого… – вымолвил высокий мужчина в военной форме, но закончить не успел.
Ожила тень от ближайшего столба, и оттуда ударило холодом, а следом за волной дикого мороза выступила женская фигура. Потусторонним светом блеснули голубые глаза, белые волосы казались седыми, и фиолетовыми тенями на них ложились отблески от светящихся клинков в руках. Мужчина ощутил, как иррациональный страх окутывает сознание.
– Ведьма! – выговорил он, сплевывая на пол. Выругался, полегчало, и уже спокойно он поднял руку, облекая энергию в форму заклинания.
Сбоку застучали выстрелы. Военный удивленно нахмурился. Стражи обычно не жаловали огнестрел, неужели разведчики ошиблись? Впрочем, это уже не важно. Ведьма одна, как и страж. Этих двоих они сомнут за пару минут.
Она знала, время работает против нее. Через минуту-другую враг справится с растерянностью и огрызнется по-настоящему.
Во рту стремительно пересохло. От сосредоточенности и попытки делать несколько дел одновременно: атаковать, наращивать защиту, вычленять поводырей, отслеживать смешную, но иногда эффективную стрельбу Хасара, анализировать и просчитывать дальнейшие ходы – заломило затылок. Вот когда она действительно пожалела, что у нее нет хотя бы одного стража под боком.
Хасар старался, работал, но по-своему, как южанин. Пули рвали льолдов, даже не сбивая их с ног. А человеку-горе они вообще были как комариные укусы, впрочем, его и магия не брала. Принимала как родного. Лазарита не стала ломать себе голову над причиной такой странности, мало ли аномалий среди темных, а сосредоточилась на главном: сломать защиту и выбить некромантов. Льолды, потеряв поводырей, станут легкой добычей. Пока же нежить вяло отстреливалась, крепко сидя на поводке.
Их было четверо, смердящих гнилью и смертью. Что-то предупреждающе крикнул Хасар, она кинула встревоженный взгляд налево – в зал входил еще один человек-гора, рядом с ним отчетливо ощущались некромант и маг.
«Кажется, все в сборе, пора начинать», – мелькнула горькая мысль. И уверенность рождалась внутри, придавая сил совершить задуманное.
За спиной слабо ощущался родной огонек. Ее сестренка, милая, смешная и любимая. Нельзя допустить, чтобы она погибла. Слишком неравным выходит бой даже для двух ледяных и одного стража, пусть и с поддержкой еще пары мечей и револьверов.
Принятое решение жгло изнутри, торопило – тянуть время нельзя, еще немного – и ты упустишь возможность. И так арьергард отряда скорее всего успеет уйти.
– Отсекай! – не глядя и подгадав под паузу между выстрелами, негромко крикнула она и показала рукой направление удара.
Удивительно, но он ее понял. Стащил мешок с плеч, дальше Лазарита смотреть не стала – некогда. Ледник легко отозвался на зов, глыбы вспучились, взорвались, перекрывая выходы из зала, заставляя незваных гостей шарахнуться прочь от коридоров.
Согнать как можно больше тварей в центр, чтобы никто не ушел.
Теперь самое трудное – открыться. Полностью снять с себя защиту.
– Давай! – скомандовала она Хасару, прикрывая глаза. И содрогнулась от боли. Ее как будто опустили в котел с кипящими нечистотами. От жуткой вони скрутило желудок, кожа горела, а рвотные позывы перехватывали горло.
Разрывы гранат прозвучали странно глухо, да и остальные звуки боя стихли, заглушенные разлившейся вокруг вонью.
С трудом, медленно – каждый вздох словно рождение заново – она направила силу в камень. Тот поддавался неохотно, откликаясь раздражающе долго, и наконец, когда ледяная уже потеряла надежду, взорвался вспышкой света, разом забирая всю силу без остатка.
И тело стало легким, невесомым, даже боль ушла. Сознание наполнили гордость и удовлетворение от хорошо выполненной работы.
Смогла, справилась.
Рядом угрожающе трещал камень, ставший внезапно хрупким и текучим, как речной песок. Гулко бумкнул сорвавшийся сверху кусок скалы, разлетаясь на тысячи мелких осколков. У нее даже сил не осталось, чтобы поставить щит. Кожу на лице обожгло, по лбу потекло что-то теплое – кровь.
Пол затрясся в лихорадке, икая от падающих сверху глыб. Голубым крошевом взметнулись рваные раны на льду, сбоку медленно заваливалась колонна. И на фоне творящегося светопреставления сладкой музыкой звучали крики врагов.
Смерть надо встречать глаза в глаза, и Лазарита смотрела на опасно наклонившуюся колонну, на выбиваемые фонтанчики льда, на рушащийся потолок. Смотрела с чувством полного удовлетворения.
Рядом возник Хасар, и его слова заглушил треск падающей колонны.
Лазарита хотела крикнуть: «Беги!», хотя на самом деле бежать было уже бесполезно, и этот дурак совершил полнейшую глупость, вернувшись за ней.
Но южанин с чего-то решил, что данный участок зала не подходит для смерти, иначе зачем ему подхватывать ледяную на руки, забрасывать на плечо и обезумевшим зайцем скакать по залу.
– Идиот! – простонала она, подпрыгивая на жестком плече и рискуя остаться без языка. Рядом падали настоящие гиганты, осколки больно били по телу, кожу жгло, но хуже было другое – южанин никак не мог успокоиться и умереть, как подобает мужчине.
Она успела проклясть тот момент, когда, поддавшись непонятному чувству, связалась с Хасаром. Потом до нее дошло: сын южных степей просто боится смерти. Мелькнула мысль – прикончить его самой, но она была так слаба, да и прыгая на плече, не дотянуться до кинжала, а мечи… Она вспомнила обжигающую боль в ладонях. Мечей больше не было.
Но эту пытку надо прекращать. Быть может, если спасти южанина, он бросит ее и даст умереть?
Она с трудом приподнялась, оглянулась, чтобы сориентироваться, куда несет этого безумца, и прохрипела ему в ухо:
– Бери левее.
Ей внезапно стало любопытно, насколько сильна удача Хасара. Жив же до сих пор, может, ему и дальше будет везти, и щель, которую она обнаружила пару лет назад во время Ледяных игр, еще не завалило камнями.
Повезло. Лазарита уже устала удивляться и упрямству южанина, и его наглости, и трусости. Видать, сам проклятый помогает.
Щель была узкой, невысокой, но, главное, она выходила в один из коридоров, паутиной окружающих зал. Лазариту аккуратно и бережно пронесли по проходу, пусть самому Хасару пришлось нелегко: бугристые стены больно стирали кожу на плечах, но он, стиснув зубы, нес свою драгоценную ношу так, чтобы не причинять лишний раз девушке боль.
Вынес. И в первой же пещере опустил на пол. Выдохнул, утирая выступившие капли пота на лбу. Потрогал рану на щеке, недовольно поморщился – зацепило. Но тут же отбросил мысли о себе, склонившись над ледяной.
Бледная, кожа белее мела, зрачки неестественно расширены, редкое, едва заметное дыхание, на лбу крупный порез и наливается синевой шишка. Впрочем, шишки и синяки ерунда, заживут, гораздо больше его беспокоили заострившиеся черты лица и холодная кожа девушки. Ледяная выглядела слабее ребенка, и эта беспомощность надрывала ему сердце, вместе с тем вызывая злость. Эта… упрямая ослица твердо решила уйти сегодня за солнцем, как будто можно самому ставить точку в жизни.
Жизнь – величайший дар Трехликого. И обязанность каждого бороться за него до последнего вздоха. Жертвовать собой ради спасения других – подвиг, но если есть шанс при этом остаться в живых, то почему бы им не воспользоваться?
Он снова вспомнил застывшую ледяную, такую хрупкую среди взрывающихся глыб. Такую хрупкую и… такую глупую в своем упрямстве умереть. Впрочем, его желания жить хватит на них обоих.
Внезапно раздавшийся шорох заставил его насторожиться и прислушаться. Сомнений не было – кто-то двигался по проходу к пещере. Захотелось выругаться и сплюнуть: принесла нелегкая, но он сдержался, задавив эмоции. Не мужское это дело – впадать в истерики. А гостей… встретим. Сколько бы их там ни принесло.
Лазарита пошевелилась, пытаясь сесть удобнее. Хасар дернулся помочь, и его будто в прорубь окунули – столько ненависти было во взгляде ледяной. Ненависти и обвинений.
Что же… он готов и к этому. Его ошибка – ему исправлять. Жаль, патроны закончились, как, впрочем, и гранаты. Отвратительное чувство – ну словно голый без оружия. Придется встречать гостей верным мечом, да острием последнего оставшегося при нем ножа.
Первого, припорошенного пылью мужика с висящей плетью рукой он пропустил, отправив следом нож. Тот закачался в затылочной впадине, мужик запнулся, рыкнул по-звериному и начал медленно разворачиваться в его сторону.
Чавкнул меч, вонзаясь в грудь следующему. Хасар бросил мимолетный взгляд на первого и мигом сориентировался, снеся голову второму гостю. Нежить! Такой только голову отсекать, простой порез лишь разозлит. Нож жалко – зря пропал.
Рычащий уже примеривался, с какой стороны откусить от него кусок мяса, и Хасар мощным ударом ноги в грудь отправил его в полет по пещере. Льолд со всего размаху ударился спиной и затылком об камень, лезвие ножа прошило горло насквозь, показавшись под подбородком. Льолд захрипел, роняя розовую от крови слюну, но сдохнуть не спешил. Он завозился, пытаясь встать, однако добить тварь Хасар уже не успевал – из прохода ударило душно-зеленой волной тумана, и он отшатнулся, пропуская темную ворожбу перед собой.
А вот и сын тьмы – отец смерти пожаловал.
Туман оказался хиленьким, тоненьким ручейком растекся на метр и испарился за пару минут. И тут же из прохода выскочил пехотинец, отпрянул в сторону, уходя от рубящего удара Хасара. В пещере разом стало тесно.
Выглядел маг не слишком впечатляюще: черный плащ, надетый поверх мундира, больше походил на старую тряпку, волосы спутались в воронье гнездо, к тому же он сильно прихрамывал, однако сердце Хасара заледенело – отец смерти не был простым противником, да и отступать было некуда – за спиной беспомощная женщина, которую он обязан защитить.
Следом шагнул еще один льолд – рослый вояка в форме пехоты. Сукно потемнело от пыли, нескольких пуговиц не хватало, на лице красовался здоровенный синяк, а глаза пылали алой жаждой крови.
Трое, точнее, два с половиной против одного. Скверный расклад, впрочем, бывало и хуже. Да и разве не за этим он подался к ледяным? Перед мысленным взором промелькнула картинка разоренной деревни, дым пожарищ, курящийся над остатками хижин. И память вернула в сердце чувство беспомощной ярости увозимого торговым караваном подростка.
Он холодно улыбнулся, приветствуя старого врага, ярость давно уже перегорела в глубокую ненависть, и… удивленно вскинул брови: меч отозвался знакомым теплом. Древние письмена потекли алым по поверхности лезвия, и кожу защипало, как бывало во времена его обучения.
– Пес, – прошипел некромант и ринулся в атаку.
«Последний из Псов», – мысленно поправил его Хасар, принимая удар черного, истекающего тьмой меча.
Трое против одного… Лазарита сидела, прислонившись к стене, и наблюдала, как Хасар – и откуда только такие идиоты берутся? – пытался переиграть смерть. Просто поразительно, насколько сильна жажда жизни у некоторых. Она еще только обдумывала эту мысль, а рука уже сама тянулась за кинжалом. Сил для одного удара должно хватить. Неужели страх смерти заразен?
Некромант криво усмехнулся, оглядывая пещеру, и Лазарита приготовилась к броску – если не убить, так хоть отвлечь. А этот… ненормальный вместо того, чтобы драться с льолдами, выступил вперед. Глупо! Как будто не понимает, что шансов против мага у него нет. Никаких.
Лазарита уже даже замахнулась, как вдруг меч южанина полыхнул алым. По лезвию кровавой вязью побежали руны, а некромант ощутимо скис лицом. Он буквально выплюнул короткое слово на чужом языке, и девушка застонала от бессилия, видя, как в руке у некроманта возник черный, дрожащий от окутывающей его мглы меч.
И в следующее мгновение оба меча схлестнулись, а по пещере закрутились вихрем двое бойцов.
Льолды, как по команде, переместились к стене и стояли там, не делая никаких поползновений принять участие в драке. Ну да, хозяину сейчас не до них. Вот через пару минут, когда ослабнет контроль…
Она, пошатываясь, чувствуя себя отвратительно слабой, поднялась на ноги. Рукой по стеночке, не отрывая взгляд от кружащих мужчин. Добрела до льолдов. Те лишь покосились, а мужик со сломанной рукой и ножом в горле даже подвинулся, но больше на ее соседство никак не реагировали.
Лазарита осталась стоять рядом, не зная, что делать дальше. Точнее, она знала, но рука почему-то не поднималась нарушить возникшее между ними странное равновесие. Они стояли словно три зрителя, прикипев взглядами к поединку.
Красные блики скользили по стенам, прерываясь глубокими провалами тьмы. В воздухе висела странная смесь запахов. Они расходились волнами от сражающихся, и Лазариту поочередно накрывало то ароматом остро-пряных трав, выжженных на солнце, то густой гнилостной вонью убийцы.
Бой захватывал, заставлял задерживать дыхание, сжимать кулаки. Куда-то пропали мысли об идиотском поведении южанина. Осталось лишь желание победы для него.
Ах, если бы она могла… Это был бы отличный бой: спина к спине, дыхание в едином ритме, одно движение на двоих. А после победы… Ей вдруг захотелось прижаться к нему всем телом, вдыхая резкий запах пота, обнять, слушая, как бьется чужое сердце, и жарко, до дрожи в кончиках пальцев поцеловать.
Лазарита помотала головой, прогоняя непрошеные мысли. Она поцелует, обязательно поцелует, только пусть он останется жив.
Лазарита сама не заметила, как начала подбадривать Хасара, сначала шепотом, затем в полный голос. Льолды не остались в стороне, болея за хозяина хрипами, рычанием и топаньем ног. Особенно выделялся мужик с ножом в горле. В запале он пару раз толкнул ледяную в бок, и та, потеряв терпение, провернула нож полукругом по его шее и пнула льолда под зад. Тот свалился мешком на пол, из-под полуотрезанной головы хлынула кровь, тварь заскребла руками по полу и затихла.
Его сосед шумно выдохнул и начал медленно поворачиваться в сторону ледяной, но тут между ними черной молнией промелькнул выбитый из руки меч некроманта, вонзился до середины лезвия в камень и мелко задрожал, рассыпая темные нити на пол.
Оба шарахнулись в стороны. Замерли. Голубые и красные глаза встретились на мгновение, а затем ледяная и льолд отвернулись друг от друга, сделав вид, что ничего не произошло.
В бою явно наметился перевес, вот только Лазарита не могла понять, в чью сторону. Некромант, потеряв меч, не пал духом. В его руке практически тут же возник еще один, но его создание не прошло для мага даром. Цветом лица он сравнялся с лежащим на полу трупом, темная от природы кожа приобрела голубовато-сизый оттенок.
Но и Хасару досталось. Бок окрасился красным, на лбу выступили бисеринки пота, а движения потеряли прежнюю силу. Южанин сдавал. И Лазариту пронзила догадка – мечи черпают силу от своих хозяев, и победу одержит не тот, кто лучше фехтует, а у кого хватит сил дожить до конца боя.
Ах, если бы здесь была вода. Много воды…
Девушка прислонилась к стене, чтобы не упасть, полоснула кинжалом по запястью и прикрыла глаза. Зарычал льолд – запах свежей крови пробудил его жажду, но меч и приказ хозяина все еще удерживали его на месте.
Кровь текла по руке и, повинуясь желанию ледяной, собиралась в плотное алое облако. Уплотнившись, облако вытянулось, заострилось на конце и сорвалось с места, беззвучно войдя точно в спину некроманта. Тот вздрогнул всем телом и замер, продолжая удерживать меч в руке. Широко распахнутыми глазами маг неверяще взглянул на свою грудь, а в следующее мгновение точным ударом Хасар снес ему голову.
Лазарита слабо улыбнулась – получилось! – и начала медленно оседать на пол. Последним осталось в сознании – дикий рев льолда и наваливающаяся сверху тяжесть.
Хасар пнул слетевшую голову, и та, подскочив несколько раз, укатилась в дальний угол пещеры. Даже не верилось – получилось! Ноги гудели, будто он бежал целый день, во рту пересохло от потери крови, а бок горел огнем. Но это все ерунда. Главное, жив, а пожиратель падали там, где ему и следует быть.
Дикий рев ударил по ушам. Хасар оглянулся, и ужас морозом прошелся по нервам – уцелевший льолд бросился на Лазариту.
Он не помнил, что кричал, когда, вцепившись в шею твари, оттаскивал ее от ледяной. А потом просто бил. Ногами, не выбирая куда, и перед глазами стояло застывшее лицо любимой. Очнулся, сжимая в руках что-то теплое. Взглянул и брезгливо выбросил в полумрак истекающее кровью сердце.
Кое-как оттер руки и шагнул к ледяной. Наклонился, поднял ее и отнес в пустой угол пещеры. Сел, усадив девушку на колени, и принялся укачивать, как ребенка.
Он так устал…
Губами коснулся холодной кожи на шее и спустя несколько томительных секунд уловил слабый толчок пульса. Жива! Глаза предательски защипало, он с трудом сглотнул появившийся в горле комок. Только какая же она холодная, его ледяная.
Надо согреть, но как? Осторожно опустил легкое тело на камень, подошел к трупам. Стащил плащ, отрезав запачканный верх. Получившимся покрывалом укутал Лазариту, снова усадив к себе на колени, и крепко обнял.
«Дурак!» – тут же обругал себя. Плащ не поможет. На память пришло единственное, что он может сделать для девушки. Хасар сдвинул Лазариту чуть в сторону. Пальцами коснулся раны на боку и, морщась, расширил края, подставив ладонь ковшиком под потекшую кровь.
Набрав достаточное количество, он поднес руку к губам девушки, приоткрыл ей рот и принялся вливать теплую кровь. Память не подвела. Слова ритуала сами лились из его уст, ожившие руны проступали на коже рук.
– Пей, – то ли попросил, то ли приказал он, и ледяная, резко вздохнув, принялась жадно глотать кровь. Он видел, как розовеет кожа на ее лице, чувствовал, как теплеет тело, слушал ставшее ровным дыхание.
– Спи, любимая. – Хасар коснулся губами ее лба, затем привалился спиной к скале и прошептал: – Я тоже посплю. Устал сегодня.
