Глава 26
Бои с правилами, горькая сладость и примирение с прошлым
В комнате стало тихо, даже Дик застыл на кровати и, похоже, засыпал сидя. Надо было встать, содрать с себя мокрую одежду, залезть в ванную, но я продолжала сидеть в кресле, придавленная внезапно свалившимся грузом.
В душе задрожала невидимая струна, обещая скорые слезы. По сердцу остро полоснуло тоской. Он обещал найти меня, обещал объясниться и в конце концов получить от меня по лицу за… все, что сделал. Он просто не имел права меня бросить. Не сейчас, когда вокруг оживали страшные сказки, а единственный друг стремился стать их частью. Всегда думала, что Хасар останется нормальным человеком среди ледяного кошмара, нормальным и верящим в золото в кармане и остроту ножа на поясе.
Я откинулась в кресле, прикрыла глаза. И как я жила раньше? Как-как… Тихо и спокойно, а главное, с уверенностью в завтрашнем дне. А сейчас? Что будет, если он освободится? Сколько ему надо сломать столбов, чтобы вырваться на свободу? Что, если некроманты доберутся сюда, прикончат еще парочку Хранительниц и…
Я обхватила себя за плечи, чувствуя, как противная мелкая дрожь начинает сотрясать тело.
Что он сделает с теми, кто столько лет держал его в заточении? Даже думать страшно. И я… я буду среди них! Ладно, ледяные… они привыкшие, но я так не могу.
Резко встала, закрыла дверь на щеколду и прошла в ванную. С отвращением бросила мокрую одежду на пол, пустила горячую воду и с наслаждением забралась в нее. Вода расслабляла, согревая и принося с собой успокоение.
Первым делом надо известить отца, чтобы никуда не ехал. Чем дальше отсюда, тем надежнее. Затем попытаться отослать Хасара. Я не прощу себе, если с ним что-нибудь случится. И попросить Нурею подобрать мне учителя. Хорошего учителя, чтобы продержаться как можно дольше, когда эта тварь вырвется на свободу.
Стоп! Кажется, это называется паника. Сколько лет здесь эта тварь? И сколько лет ее охраняют? Три столба, княжна, они потеряли за это время лишь три столба. Хватит вести себя как трусливая собачонка, которая первый раз оказалась на улице. Что сказал бы дед?
При мысли о деде полегчало. Я растерлась полотенцем, надела халат, вышла в комнату и замерла – кровать была пустой.
Спокойно! Дверь я заперла, он не мог улизнуть. Значит… заглянула под кровать и увидела свернувшегося в клубок Дика. Поразмыслив, решила оставить ребенка в покое. Пусть спит пока на полу, а там постепенно и к кровати приучим. Отогнала мысль прилечь рядом и пошла одеваться к обеду. Помощь служанки мне не требовалась, платья здесь были удобных фасонов. Никаких корсетов, пуговиц сзади и длина на грани приличия – до середины икр.
Обед прошел мирно. Разговоры ни о чем, милые улыбки, даже притягательность Лайза померкла после сегодняшнего утра, хоть ледяной и старался привлечь мое внимание. Но, несмотря на домашнюю обстановку, я чувствовала себя пациентом на приеме у врача. Мои родственнички нет-нет да и бросали испытующие взгляды в мою сторону, словно проверяя – дышу или уже помирать собралась. Нет, не собралась. Не дождетесь. Мы, южные, не только танцевать да петь умеем. Так что не стоило ждать от меня слез и стенаний о горестной судьбе.
После чая я увела Лазариту на балкон. Та понимающе вздохнула, и на меня накатила ярость. Они правда так уверены, что я не справлюсь и запрошусь домой?
– Лазарита, что слышно о Торесе? – без околичностей спросила я. Все же ледяные дурно на меня влияют. Интересуюсь мужчиной, да еще и не скрывая этого.
– Тебе он нужен? Так я велю его сюда доставить, – предложила кузина, будто речь шла о новом платье. Я представила перевязанного розовой ленточкой Тореса в яркой бумажной упаковке и потрясла головой. Мой первый мужчина в подарок от сестры.
– Н-н-нет, – ужаснулась собственной фантазии.
– А что же тогда ты хочешь? – уточнила Лазарита, не видя никакой проблемы в подобном подарке.
Что я хочу? Букет роз, прогулку по тенистой аллее парка, робкое прикосновение к руке и обжигающий страстью взгляд. Только взгляд, и ничего более! Нет, бесполезно объяснять. Все равно не поймет. Да и глупо надеяться, что с Торесом у нас будет именно так, как мечталось в наивном девичестве.
– Забудь, – махнула рукой, поворачиваясь, чтобы уйти.
– Я-то забуду, а кто-то нет, – многозначительно произнесли за спиной, и мои щеки полыхнули румянцем. Нет, стоп. Я его не простила. Тогда почему мне так хочется его увидеть?
– Что ты сказала? – медленно повернулась я.
– Айрин, – она взяла меня за руки, заглянула в глаза, – я знаю, как это тяжело. Пусть никто из нас не признается, но лучше десять раз сходить во внешку, чем один раз на последний рубеж прогуляться. Охранять тварь – то еще удовольствие. Пара часов в его пещере – и словно два года с тебя списали. Совет Матерей давно запретил одиночные посещения. Были случаи, когда… – Лазарита замолчала, ее голубые глаза потемнели от неприятных воспоминаний. – В общем, чем дальше от него, тем спокойнее. Если тебе что-то нужно – поддержка, помощь, – только скажи.
– Спасибо, но…
– Айрин, я серьезно. Для тебя сейчас очень важно остаться в здравом рассудке. Понимаешь, у нас еще не было положительного опыта с дикими. Ты – первая. И если потребуется Торес для снятия, скажем так, напряжения… Только скажи – его мигом привезут. А если кто другой понравился…
– Стоп! – резко оборвала я кузину. Щеки уже пунцовели от стыда. Поганка, на что сейчас намекает! Я ей покажу «снятие напряжения». Я ей такое «снятие» устрою вместе с ледяным развратом!
Руки сжались в кулаки, кровь отхлынула от лица, и в воздухе запахло морозной свежестью.
– Айрин, – жалобно произнесла Лазарита, меняясь в лице. И отступила от набегающей по полу ледяной корки.
Дикая, значит. Запомним. И «принца» тоже. Случайно он в гости приехал, как же!
– Так некому нравиться! – выдохнула я, дыша часто и чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, застилая разум. – Вы сюда еще не всех пригласили. Выбор слабоват. Одни голубоглазые да блондины. А мне, может, с детства брюнеты зеленоглазые нравятся!
Ветер в неспешном вальсе кружил редкие снежинки, и те, падая на кожу, не торопились таять.
Глупый разговор, дурацкая ситуация. Гнев тугой веревкой стянул шею, мешая вздохнуть.
Лазарита медленно отступала к перилам. Радетельница… Да в могиле я видела таких радетельниц. Как же хочется все бросить и уехать прямо сейчас! Подальше от душащей заботы и гнусных намеков!
– Значит, мужика мне надо, да? Только у меня предложение получше будет.
Я быстро дошла до гостиной, бросила рассевшейся в креслах компании:
– Через полчаса за домом.
И отправилась в комнату переодеваться.
Дик еще спал, и поднос с едой, стоящий у кровати, не был тронут. Я не стала будить найденыша, лишь, выходя из комнаты, попросила одну из горничных присматривать за мальчиком.
На улице ярко светило солнце, было тепло, но осень вовсю хозяйничала в горах, щедро расцвечивая листву в великолепные наряды. Одинокие фиолетовые ромашки красовались на полупустой клумбе перед входом на небольшую лужайку, а ровно подстриженные кусты застыли по краям пурпурной оградой.
Я передернула плечами, собирая всю злость и решимость. Гордо подняла подбородок и шагнула на уже поблекшую от легких морозцев траву. Ледяные ждали. Хмурая Лазарита нервно мерила шагами газон, рядом топтался с несчастным видом Шарн. Им в противовес молчаливой группой застыли Чарина со стражами. Хасара видно не было, и я вздохнула спокойнее. Не хотелось бы, чтобы вассал мне помешал.
– Пришла, – немного удивленно отметила факт моего появления Чарина и предвкушающе улыбнулась.
Я улыбнулась в ответ. Подняла глаза к небу, глубоким вдохом вбирая в себя его бесконечную синеву. Я должна примириться с собой, должна принять дар и стать одной из них, а главное – перестать бояться проклятого. Обратно к маме под юбку меня никто не отпустит. Значит, станут ломать.
Но Таль-Сорецки не ломаются!
С этой мыслью я вытащила клинки. Один воткнула в траву, биться обоими в моем случае – цирк, а не бой. Чарина скинула куртку, приняла клинки от стража. Пренебрежительно хмыкнула, но все же сравняла шансы. Ее клинок, красиво описав сверкающую дугу, воткнулся в землю рядом с моим. Задрожал, отражая на идеальной поверхности солнечный луч.
Мы стояли друг против друга, и напряжение тягучей патокой разливалось в воздухе. Глаза в глаза.
«Проверим, что ты собой представляешь, южанка», – читалось в ее спокойном взгляде.
«Смотри, как бы проверка боком не вышла», – мысленно ответила я, вставая в стойку.
Чарина продолжала стоять в той же позе, опустив меч и предоставляя право атаковать первой. Ладно, я не гордая. Я и первой могу.
Я рванула вперед так, словно земля загорелась у меня под ногами. Дед бы мною гордился. Я работала не просто хорошо, а практически идеально. Финты, подрезы, восьмерки. Меч летал в руке, но я била не в полную силу. Моей задачей было не убить, а всего лишь достать хотя бы кончиком меча до ледяной.
Тщетно. Мне ни на мгновение не удалось прорвать глухую оборону ледяной. Мои атаки встречали лезвие ее меча. Рука уже начала уставать, я поневоле сбавляла темп, судорожно пытаясь нащупать хотя бы крошечную брешь в ее защите.
Краем глаза успела заметить Хасара и горячо что-то втолковывающую ему Лазариту. Кажется, его ускоренно вводили в культуру ледяных, не давая вмешаться в поединок. А затем мне стало не до вассала – ледяная перешла в наступление. Теперь я наглухо закрылась, и все мысли были сосредоточены на одном: предугадать, где в следующее мгновение окажется лезвие ее меча. Дыхание стало рваным и сиплым. Плохо. Долго не продержусь. Отход, уклон. Лезвие просвистело в опасной близости от лица, я успела уклониться лишь в последний момент.
Ах так! Играем по-взрослому? Приняла лезвие, отводя его в сторону, а второй рукой заехала в живот ледяной. Чарина охнула и пошатнулась. Так-то лучше. А локоть уже шел в сторону ее подбородка.
Ледяная изящно отклонилась назад, отпрыгнула, разрывая дистанцию. Потерла живот и неожиданно улыбнулась.
– Хорошо. Попробуем так! – И кинула меч стражу.
Я нехотя выпустила клинок из рук, с оружием как-то надежнее. Лазарита приняла меч, ободряюще улыбнулась. Мне бы ее уверенность.
В этот раз ледяная атаковала первой. От удара я ушла, а вот захвата избежать не удалось. При падении на землю у меня вышибло воздух из легких. Я вывернулась, скидывая с себя Чарину, и, когда ледяная попробовала встать, банально дернула за ногу, заваливая на себя.
Достать кинжал из-за пояса – секундное дело, приставить к обнаженному горлу… Что бы сделала Чарина с ножом у горла, я узнать не успела, хотя и была уверена, что сдаваться она не станет.
Жгучий холод ведром стужи вывернулся за шиворот.
– Б-б-бабушка, – простучала зубами Чарина, расслабляя руку, которой собиралась выбить нож из моей ладони.
– Н-н-нурея, – согласилась я с ледяной.
– Встать!
От грозного окрика мое тело само собой приняло вертикальное положение, а руки вытянулись по швам. Нурея прошлась по нам раздосадованным взглядом и заговорила неожиданно спокойным голосом:
– Я вижу, что недостаточно уделяла внимания вашей занятости. Придется доработать.
Уж лучше бы она орала на нас, было бы легче, чем стоять, склонив голову, и краснеть со стыда.
– Чарина…
– Утром меня уже не будет здесь, – быстро проговорила ледяная.
– До того как заступишь в патруль, будь добра зайти к старшей Лоске и передай ей от меня привет и пожелание поработать над твоей техникой. А то неудобно перед Айрин. Ей столько рассказывали о нашей подготовке, а на практике все иначе выходит.
Чарина отчетливо скрипнула зубами.
– Айрин, – бабушка обратила взгляд голубых глаз на меня, и их выражение смягчилось, – завтра едешь со мной в столицу. Жаль нести плохие вести, но мы должны быть готовы ко всему.
– Вторжение? – жадно выдохнула Чарина, облизывая пересохшие губы. Она подобралась и даже шею вытянула, став похожей на охотничью собаку, взявшую след.
– Патруль, милая, – покачала головой Нурея. – И не забудь посетить Лоске. Лайз, будь добр, проводи Айрин в ее комнату. Хасар, вам не стоит оставлять леди одну.
Последняя фраза прозвучала приказом. Хасар поморщился, но возражать не стал. Нас активно выпроваживали прочь.
Бабушка намерена устроить разнос членам семьи? Или не хочет делиться секретами?
Я забрала клинок у Лазариты, стараясь не встречаться взглядом с ледяной. Даже не помню, когда мне последний раз было так стыдно. Сорвалась, словно истеричка! Ладно бы за дело, так вообще непонятно из-за чего мы с Чариной сцепились, как две кошки! Мелькнула мысль о проверке новеньких, но разум отказывался верить в подобную чушь. Здесь вполне цивилизованное общество, даже поезда есть. А тут проверка боем… Чушь, чушь и еще раз чушь!
– Айрин.
Я с трудом вынырнула из раздраженных мыслей и с большим удивлением обнаружила, что Лайз держит меня за руку. Да еще и называет по имени!
– Э-э-э… – Я хотела обратиться к Лайзу официально, но поняла, что полным именем его никто не представлял. И вся моя приготовленная отповедь лопнула как мыльный пузырь. – Да, Лайз, – отозвалась я, одновременно выдергивая руку, точнее, пытаясь это сделать. Ладонь будто в тиски попала. Пришлось остановиться и развернуться к ледяному лицом.
– Не переживайте из-за дуэли. – Лайз широко улыбнулся, излучая невероятное обаяние. Я нервно сглотнула, с ужасом понимая, что вдолбленные с детства понятия о чести тают, стремительно капитулируя перед ледяным. – Вы все сделали правильно. Здесь не любят слабых и уважают силу. А Чарина, она хорошая. Иногда ее, правда, заносит, но вам, наверное, сложно это понять. Я с трудом представляю, что вы сейчас чувствуете, вас ведь воспитывали совсем иначе.
От сочувствия в голосе Лайза внутри что-то размякло, к глазам подступили слезы. Еще немного, и разревусь, как последняя дура, встретившая доброго дядю посреди разбойничьего притона.
– Лайз, спасибо за заботу, я справлюсь. – Улыбка вышла кривой и далекой от идеала. – Просто столько всего навалилось… голова кругом.
– Я готов вам помочь.
Голубые глаза ледяного смотрели пристально, изучающе, и улыбка на его губах не вязалась с их серьезностью.
– Я запомню, – кивнула, выдергивая руку. Нас догонял Хасар, которого задержала на поляне Лазарита. – Простите, мне пора. Дела.
– Я вас провожу, – запротестовал было Лайз.
– Справимся сами, – с ходу врезался между нами Хасар, одновременно беря меня под руку и увлекая за собой.
Ледяной остался позади. Я пребывала в легком шоке от подобной бесцеремонности, но одновременно была благодарна Хасару за вмешательство. Лайз меня настораживал. Даже не он сам, а собственная реакция на него. Пожалуй, хватит с меня глупостей на сегодня.
– Что вы задумали, Айрин? – проворчал Хасар, быстрым шагом направляясь к входной двери. Я еле поспевала за ним. – Не хочу лезть в вашу личную жизнь, но ледяные – то еще гадючье гнездо. Так и норовят плюнуть ядом в соседа. Я пообщался немного со стражами. Их семьи грызутся за власть, как собаки за кость. Нечисть давно занесена в Книгу редкостей, в горах тихо, вот и маются от безделья. Я тут подумал, – он придержал дверь, пропуская меня внутрь, – не просто так они все это затеяли, а? Стражи там, патрули. На дуэль вон вас спровоцировали. Должна же быть какая-то цель?
Я прикусила губу, проклиная про себя ледяных с их таинственностью. Заморочили парню голову, а мне теперь что ему отвечать?
– Хасар… – Горестный вздох сдержать не удалось.
– Не надо, Айрин, – с неожиданной мягкостью проговорил Хасар, – не мучьтесь. Я все понимаю. Вы лучше поосторожней с этим парнем. Мутный он какой-то. Торес, хоть и не страж, но гораздо лучше его.
Мы как раз поднимались по лестнице, и мне удалось ухватиться за перила, чтобы не упасть от удивления. Сначала непривычная болтливость Хасара, теперь это признание. Что дальше?
– А тайну их я и сам раскопаю, – добавил вассал, распахивая дверь моей комнаты.
– Я тоже по нему скучаю, – еле слышно прошептала я в спину удаляющемуся Хасару, вошла в комнату, прикрыла дверь и застыла на пороге.
Полумрак, царящий в комнате из-за опущенных на окна плотных штор, не мог скрыть произошедших здесь перемен. Прежней уютной, обставленной с любовью комнаты больше не было. Подушки и покрывала валялись на полу. Одна подушка была полностью выпотрошена, и наперник свисал с перевернутого столика. Пол, кровать, кресла и кушетка восхитительно бежевого оттенка были покрыты слоем пуха. Даже на канделябре застряло несколько перьев, отчего грозное оружие приобрело шаловливый вид.
В носу сразу зачесалось, а еще зачесались руки надрать чью-то попу. Осторожно переступила через остатки обеда, тарелку, подушку, подошла к кровати, присела на краешек. Сняла перевязь, раздумывая, как ловчее извлечь Дика из-под кровати.
Все-таки есть нечто положительное в способности детей переворачивать все с ног на голову. Только что у меня на душе кошки скребли, и вот на тебе… Стоило увидеть учиненный в комнате бардак, как тяжелые мысли разом испарились, точнее, переключились на явное и материальное.
Хм, задача. Найденыш сыт, и на еду его не выманишь. Силой вытаскивать не хочется, сам ни за что не вылезет, чует, поганец, что натворил.
– В одной дальней-предальней деревушке жил себе да поживал мальчик, – начала я сказку, которую часто рассказывала мне в детстве няня.
Я перемещалась по комнате, потихоньку наводя порядок. Подняла подушки и покрывало, перестелила заново постель. Убрала пух с комода, вернула на место столик.
– Был он пригож собой и умен, да вот беда, родители у него умерли рано, и остался он сиротой.
Рассказывала, понижая голос, а потом вообще ушла в ванную комнату, оставив дверь открытой. В зеркале отражалась часть комнаты, и я, к своему удовлетворению, вскоре заметила лохматую голову Дика. Подземник был не безнадежен. Он сидел на полу, все так же одетый в мой халат – на голове жуткое лохматое гнездо, срочно стричь, – и ручонками подгребал с пола пух в одну кучу.
– Как тебя зовут? – внезапно спросила я, оборвав рассказ и стоя на пороге ванной комнаты.
Дик напрягся, замер, потом, заметив, что я не двигаюсь с места и не планирую на него кидаться, расслабился. На бледной мордашке появилось плутовское выражение.
– Дик, – назвался он, – а ты – Айрин, – ткнул он в меня пальцем.
– Леди Айрин, – поправила я.
– Айрин, – нахмурив темные брови, упрямо повторил Дик. После ванны грязное нечто превратилось во вполне симпатичного ребенка с бледной кожей, черными волосами, огромными темными глазами. Обычный ребенок, а что худой да бледный – дело поправимое.
– Дик так Дик, – пожала плечами я. Малыш принял имя, которое я дала ему. Хороший знак.
Ночью я проснулась от скрипа кровати, а затем почувствовала, как сбоку привалился кто-то теплый и костлявый. Улыбнулась в темноту, обняла Дика покрепче, прижала к себе и погрузилась в сон.
Утро повторяло предыдущее, разве что было не таким ранним, как вчера. Мы с Нуреей снова шли по дороге к станции. За спиной остался дом, теплая кухня, восхитительный аромат свежей выпечки и кофе. Сладко сопящий Дик был поручен Хасару. Вассал обещал в мое отсутствие сделать невозможное: одеть, подстричь, накормить и проследить, чтобы чадо не натворило бед.
Показавшееся из-за гор солнце подсушило росу и прогнало туман. Осенняя сырость здесь совсем не чувствовалась, казалось, что лето немного простыло и вот-вот вернется привычным теплом. Над озером еще колыхалось белое одеяло, в котором проступали лодки рыбаков. Из деревни доносилось мычание коров, блеяние овец и лай собак. Жизнь продолжалась.
– Они не знают? – нарушила молчание я, кивая головой в сторону деревни.
– Достаточно того, что знаем мы, – ответила бабушка. – Если кто и догадывается, у него хватает ума не болтать об этом на базаре.
И снова молчание повисло над дорогой. Нурея была явно чем-то встревожена и не настроена на разговор. Вчера она заходила в мою комнату, но, посмотрев на уборку и остатки разгрома, благоразумно удалилась, отложив разговор. И вот сейчас почему-то не торопилась его начать.
Я, прищурившись и прикрыв рукой глаза от солнца, вглядывалась в темное пятно на склоне горы, куда уходили рельсы. Надо отдать должное ледяным, они со всей ответственностью подошли к возложенной на них миссии, не стесняясь прибегать к помощи науки и техники. Как говорится, все для дела!
После вчерашнего я по-новому взглянула на ледяных и их творения. Дома-крепости, выгодное расположение столицы, защищенный телепорт и удобные подземные дороги, позволяющие быстро оказаться в нужной части гор. Насколько я помнила из уроков географии, из Северной Шарналии сюда вела единственная дорога, проходящая через два перевала. Другая выходила к морю. Остальные пути были проложены под горами и охранялись ледяными. Идеально. Ну почти.
Изъян есть. Иначе откуда взяться следам боя у самого узилища?
– Подожди меня в приемной, – попросила бабушка, когда мы очутились у входа в зал Малого Совета.
Я присела на краешек бархатного стула и застыла с прямой спиной. За всю дорогу мы с Нуреей перекинулись лишь парой слов. Пещеры встретили нас все тем же полумраком, я с опасением ждала прихода страха, но его не было. Неужели начинаю привыкать и скоро буду, как бабушка, ругаться на проклятого за сломанные колонны?
От вокзала до здания Совета нас минут за десять домчал новенький автомобиль. А дальше я осталась сидеть в одиночестве в просторной комнате с десятком стульев, выстроенных вдоль стен.
Ждать пришлось около получаса. Наконец двери распахнулись, из них с достоинством вышла крайне рассерженная бабушка, ее голубые глаза потемнели от гнева. Она быстрым шагом пересекла приемную, бросив мне на ходу:
– Пошли.
– Что-то случилось? – спросила я, поспешив за ней.
Бабушка резко остановилась, и я налетела на нее.
– Эти глупые курицы не видят дальше своего носа. И помяни мое слово, они опомнятся, только когда тварь будет доламывать последнюю колонну.
– Нурея!
Громкий возглас за нашими спинами заставил бабушку презрительно фыркнуть, развернуться и почти бегом направиться прочь по коридору. Ледяная догнала нас только у самого выхода.
– Да погоди ты, – пропыхтела она, ухватив бабушку за рукав. – Поговорить надо.
– Я все уже услышала, Оливия, – покачала головой бабушка, и горькая усмешка тронула ее губы. – Ноги моей больше у них не будет!
– Но со мной-то ты можешь поговорить! – с нажимом произнесла Оливия, и Нурея со вздохом согласилась:
– Хорошо, пойдем к Ходору. Побалую внучку пирожными.
Я неотрывно смотрела на лежащее передо мной на тарелке пирожное и не могла заставить себя прикоснуться к нему. Шоколадный кекс с воздушным суфле, обсыпанный ореховой крошкой и с голубой розочкой из крема с лесными ягодами, дразнил ароматом горячего какао. Я была готова спорить на что угодно, что внутри пирожного прячется тягучий, густой, горьковато-сладкий шоколад.
Смотрела, и ком стоял в горле. Вспомнился вдруг темный, холодный и до омерзения промозглый лес. Ночные переходы, ночевки на земле, когда утром рукой пошевелить было нельзя от стылого холода. Тогда я готова была душу продать за такое чудо на тарелочке. Ну не душу, а половину состояния отдала бы точно.
Еще вспомнились рассыпчатые корзиночки с воздушным кремом и ягодной начинкой, которыми угощал губернатор своих гостей. Там, на последнем в моей жизни балу все было правильно. Белое платье с кружевами, веселая музыка, смех подруг, жаркие взгляды кавалеров и сладкие с тонкой кислинкой пирожные.
Здесь, в отделанном деревом зале, с отгороженными кабинетами и живыми цветами было по-своему уютно. Вкусно пахло горячей выпечкой, ванилью и шоколадом. Но на моих руках красовались обрезанные перчатки, вместо платья – парадный костюм ледяной воительницы: подбитая мехом куртка, штаны и высокие сапоги. Рядом на стене на специальном крючке висела перевязь с мечами. Протянуть руку и взять – секундное дело. Все под рукой, все готово к отражению нападения. И пирожное не вписывалось в картину постоянной готовности к войне. Его не должно быть здесь!
– Я выйду руки помыть? – спросила я у бабушки, вставая из-за стола.
Та кивнула:
– По лестнице на второй этаж, налево.
Они с Оливией только что закончили обсуждать меня, такую хорошую и так похожую на деда. Плавно перешли к детским воспоминаниям: а помнишь, как мы втроем удрали в пещеры и наткнулись на гнездо шруней? Ох и влетело нам тогда от патруля…
Я усмехнулась. Мы с братом в детстве могли похвастаться разве что украденными в соседском саду яблоками да вылазкой на деревенское кладбище. Уточнять, кто такие шруни, не было нужды. В тех пещерах, с проклятым под боком, ничего хорошего жить не могло.
Поднимаясь по лестнице, я бросила взгляд на зал. Довольно многолюдно. Для завтрака уже поздно, для обеда еще рано. Практически все посетители – ледяные. Со стражами и без, группками и в одиночку. Дух разнеженности витал в воздухе, и на лицах блуждали улыбки. Шустрые официантки в длинных светлых платьях сновали по залу. Почти как дома. Одеть ледяных воительниц в платья, убрать оружие со стен, заставить стражей улыбаться, и совсем хорошо будет.
Ах да, волосы… У нас женщины не носили коротких стрижек, только больные, а здесь мужские стрижки не были редкостью. Вон у Оливии волосы не прикрывали даже уши, и никакого стеснения по данному поводу. Впрочем, стоило признать, стрижка ей шла: короткие волосы пепельного оттенка молодили ледяную, скидывая ей лет десять, не меньше. И все равно это выглядело странно, к тому же короткие волосы никогда не уложить в нечто воздушное и перевитое жемчужными нитями. Нет, какой все-таки бред лезет сегодня в голову!
Я вздохнула и отвела взгляд от зала. Глупо надеяться, что когда-нибудь моя жизнь станет прежней. Глупо… но перестать скучать по ней не могу.
Когда поднялась на второй этаж, увидела, что лестница идет дальше. Остановила пробегавшую мимо служанку и получила ответ, что наверху терраса с видом на город, и, если леди желает, можно принести заказ туда. Леди заказ не желала, а вот посмотреть на город было любопытно.
Прошла в распахнутые двери и очутилась на залитой солнцем площадке. Несколько столиков скучали около стены, а за витыми перилами балюстрады убегал вниз город, разноцветными крышами дразня суровые горы. Нагретый воздух колыхался над домами, искривляя горизонт. Я улыбнулась, подставляя лицо под лучи. Привыкну, обязательно привыкну.
– Милая.
Теплые руки легли на талию, легкий поцелуй коснулся кожи на шее… Я замерла, и дыхание перехватило от нахлынувших чувств.
– Ты!
Обернулась, чтобы встретиться взглядом с ледяным. И мир отошел на второй план. Я видела перед собой только Тореса, не замечая никого больше. Его теплые, обнимающие руки, его сияющие от радости глаза, вдыхала горьковатый аромат мужского тела и ощущала спокойствие, пришедшее в душу. Меня будто завернули в пуховое одеяло, согрели и уверили: никто больше не обидит, никто не посмеет и пальцем тронуть. Мир стал теплее и уютнее. В нем больше не было пугающих сказок, и даже проклятый казался древней страшилкой, запертой в своем коконе.
– Я так скучал по тебе.
Он крепко прижал меня к себе, так крепко, словно боялся, что я исчезну.
– Как же я скучал по тебе, – повторил он, покрывая поцелуями мои волосы.
Я позволила себе расслабиться, пригреться, а затем со всего размаху припечатала каблуком пальцы его ноги.
Он дернулся, но не отпустил, только резко выдохнул и часто-часто задышал.
– Прости, – прошептал, сжимая меня еще крепче, – просто прости. Ничего больше мне и не надо.
Горло сдавило от слез, внутри всколыхнулась давняя обида.
– Не надо? – Я тряхнула головой. – А кто обещал найти? Кто обещал прийти и все объяснить, или смелости хватило только письмо написать?
Торес тяжело вздохнул и, чуть помедлив, ответил:
– Я был там. Стоял на улице и, поверь, если бы мог помочь, пришел бы. Но твой дар…
– Не надо, – оборвала я резко. Все было ясно и так. Он видел замерзающий от моей истерики дом. Не лучшие воспоминания, чтобы обсуждать их еще раз.
– Если бы я мог…
Мог что? На языке вертелась язвительная фраза о выборе другого мужчины или еще каких-нибудь вариантах решения проблемы с просыпающимся даром. Кстати, о даре. Торес проявил странную настойчивость. Зачем было торопиться, неужели нельзя было потерпеть до дома? И встреча с некромантом на следующее утро. Совпадение? Не верю я в подобные совпадения. Выходит, Нурея либо недоговаривала, либо сама не знала, что точно происходит с кровью девственницы и защитой. С другой стороны, меня подобные вещи уже не должны волновать благодаря все тому же Торесу.
– Ты – мог! – Я уперла палец ему в грудь. – Признаться!
И усложнить мою и без того непростую жизнь беглянки.
– Мог… – Я задумалась. А что, собственно, он мог? Не подчиниться? Думаю, дар ему выбора не оставил. Эх, где же ты, благородный герой, погибающий за честь героини?
– Айрин…
Торес сжал мою руку, поднес к губам. Я затаила дыхание, сердце забилось сильно-сильно. И стало не важно все, что было. Торес, мой Торес. Здесь и сейчас рядом со мной. Как же хочется снова начать доверять ему!
– Признаться… Именно это я и хотел сделать.
Золотым солнышком блеснул ободок кольца, яркой каплей вспыхнул на нем бриллиант.
– Айрин, любимая. Я не умею говорить красиво и долго и поэтому спрошу прямо: ты выйдешь за меня?
Во рту пересохло, на глаза навернулись слезы. Он просит стать его женой!
– Плачешь? – озабоченно спросил Торес, протянул руку и провел пальцем по дорожке слез.
– Это… – Я отмахнулась. Просто сердце не выдерживало нахлынувшей радости, просто мир в один миг стал ярче, словно с него стерли пыль уныния, просто я стала самой счастливой на свете. И не хватало слов, чтобы описать мои чувства. Да и нужны ли они, эти слова?
Я вертела в руках кольцо, не решаясь примерить. Занятно, сейчас эта вещица была для меня серьезнее государственной границы. С одной стороны – свободная от обязательств княжна, с другой – невеста, почти жена.
– Не отвечай, – вдруг нахмурившись, попросил Торес. – Я понимаю, тебе нелегко. Не торопись с ответом. Через месяц Ледяные игры. Когда стану стражем, попрошу твоей руки по всем правилам.
– Зачем? – Я потянулась и с наслаждением взъерошила волосы Тореса. Мой почти жених! – Дались вам всем эти игры и стражи.
– Айрин, ты – сильная ледяная, семья не отдаст тебя за простого солдата.
– Но ты же ровня мне! – возразила я, чувствуя, как тускнеет ярко-праздничный день, как стынет воздух вокруг.
– Успокойся. – Он снова прижал меня к себе, и холод отступил. – Я никому тебя не отдам. Дни без тебя как в тумане, а ночи без сна. Я даже стихи сочинять начал.
Я улыбнулась, окончательно успокаиваясь.
– Почитаешь? И кстати, как ты нашел меня? – спросила я, отстраняясь.
– Сердце вдруг потянуло. – Торес хитро улыбнулся и сменил тему: – А почему ты сказала «дались вам»?
– Хасар вдруг решил податься в стражи, – не стала скрывать я. – Уверен, что, только перебив всех тварей, сможет упокоить призраков прошлого.
– Занятно, – задумчиво проговорил Торес. – И все же он хороший парень. Ты можешь ему доверять. Лаккери ведь живет с вами?
– Да. – И я мысленно отметила обязательно спросить у Нуреи, кем он приходится нашей семье.
– У него должок передо мной. Думаю, он не откажется позаниматься с Хасаром. Надо дать парню шанс. – И улыбнулся непонятно чему.
– Ты не станешь его отговаривать? – расстроенно спросила я.
– Твой вассал – мужик крепкий. Будет забавно, если он первым из южных станет стражем. – Внезапно Торес напрягся, к чему-то прислушиваясь. – Тебе пора, – произнес быстро. Наклонился, впился в мои губы поцелуем, затем резко отстранился, одарил голодным взглядом, от которого у меня ослабли ноги, а ладони вспотели. – Люблю тебя.
Миг – и он исчез за ограждением террасы. Спрыгнул? Я бросилась к перилам – нет, спустился по плющу, покрывающему стену красно-зеленым ковром листьев. Торес послал мне воздушный поцелуй и скрылся за углом. На перилах осталась лежать одинокая белая роза. Я задумчиво провела пальцем по стеблю, отдернула руку, наткнувшись на колючку, и развернулась к двери. Пора было возвращаться.
Зажатое в руке кольцо перекочевало в карман. Месяц на раздумья. У меня будет еще время подумать.
