Глава 18
Ледяные, они такие ледяные…
Штаб в сумерках приветливо горел огнями желтых окон. Я с трудом удерживала зевоту, ноги заплетались, а мысли крутились вокруг мягкой кровати и теплого одеяла. За спиной осталась долгая ночь и не менее долгий день. Удивительно, сколько всего они в себя вместили: переход границы, плен, встреча с отцом и марш-бросок до линии фронта, перелет на самолете и битву с льолдами. Гибель некроманта на этот раз не была моей заслугой, да я и не стремилась к славе. Более того, геройство меня пугало своим близким родством с непредсказуемой случайностью и глупой надеждой на авось.
Я вспомнила разговор с дедом и поморщилась. Дед никогда не употреблял слова впустую, и к его предупреждению следовало отнестись серьезно. Вот только я категорически не представляла, чем мне придется расплачиваться за нежданную помощь. С другой стороны, какова бы ни была цена, я все еще шла по этой земле, вдыхая горечь осеннего воздуха, и благодарить за это мне следовало высшие силы, почему-то решившие принять участие в моей судьбе. Странно? Не то слово. Впрочем, не страннее всей моей жизни за последнее время.
По скрипучему крыльцу мы с Хасаром поднялись в штаб, вошли в пропахший табаком коридор. Караульный проводил нашу пару усталым взглядом, но задерживать не стал. Нас ждали.
Нужную дверь я нашла сразу, но немного помедлила у входа. Сердце испуганно билось, в горле застрял ком невыплаканных слез. Что скажет полковник? Какие новости он мне приготовил?
Но мои сомнения плавно отошли на второй план, когда за дверью послышался странный шум, точно на перроне сцепились два паровоза и ни один не хотел уступать другому. Затем что-то упало, трагично разлетевшись вдребезги. Не в силах больше сдерживать любопытство, я рванула дверь на себя.
– Полковник Кюртис, вы нашли моего отца?
Фраза повисла в воздухе, оставшись без ответа.
Двое, держа друг друга за грудки, застыли напротив окна. И оба при моем появлении выдохнули с явным облегчением. Отлично. Я там рискую жизнью, а они здесь друг другу морду бьют!
– Вот, жива! – с трудом пропыхтел полковник, указывая на меня подбородком.
– Скажите спасибо, Кюртис, что Айрин вернулась живой и невредимой, а то, клянусь своим родом, в армии стало бы на одного полковника меньше. – С брезгливой гримасой Отшельник разжал пальцы, отпуская противника, и отряхнул руки, словно к ним прилипло нечто мерзкое.
Хасар за моей спиной удивленно присвистнул, и в кои-то веки я была с ним полностью согласна. С дисциплиной у северян не все гладко.
– Не усугубляйте свое положение, капитан, – полковник нервно расстегнул ворот гимнастерки, поправил портупею, – а то я не посмотрю на ваши заслуги, подам рапорт…
– Подавайте, – равнодушно пожал плечами Отшельник, – только прежде подпишите мой об отставке. Война закончилась, и вы, как я понимаю, больше не желаете терпеть мои выходки.
Полковник открыл рот, чтобы достойно ответить, но тут из темного угла в круг света настольной лампы шагнул Сойка.
– И мой рапорт, – протянул он лист бумаги, глядя на полковника глазами честного человека.
Кюртис возмущенно выдохнул, зашипев, как большой рассерженный кот.
– И кстати, если бы у брата не вышло, вам бы пришлось иметь дело со мной, – угрожающе закончил Сойка, буквально впихивая рапорт в руки полковника.
Тот помолчал, переводя взгляд с бумаги на Сойку и обратно, но, не обнаружив признаков раскаяния или сожаления, безнадежно махнул рукой.
– Ледяные, – заклеймил он нас и, повернувшись к столу, нервно зазвенел стаканами.
– Айрин!
Меня беззастенчиво облапали с двух сторон, и это было так приятно, что совесть даже не дернулась. Подумаешь, обнимаюсь с двумя мужчинами сразу. И вообще, если рассматривать родство по количеству спасенных жизней, то оба брата давно уже моя семья.
Хасару достались от Сойки дружеские похлопывания по плечам и многозначительное: «Еще поговорим, южанин». Я мысленно взяла себе на заметку обязательно присутствовать при разговоре, направив его в мирное русло.
– Ты не представляешь, как я рад, что ты жива.
От проникновенного шепота Отшельника сердце ускорило свой бег, а в груди разрастался теплый комок радости. За меня переживали, боялись, били морду целому полковнику и подали рапорт об оставке. Кстати, о последнем.
– Ты серьезно уходишь из армии? – Я отстранилась, заглянула в лицо Отшельника.
– Да, – кивнул он. – Пока официального объявления нет, но ваши согласились на капитуляцию. Война закончена, мой договор теряет силу. Могу уйти в любой момент, что и собираюсь сделать. Ведь я обещал доставить домой одну маленькую ледяную, которая, оставшись без присмотра, так и норовит влипнуть в неприятности.
Я хотела возмутиться, но… вынуждена была признать некую правоту Отшельника. Влипнуть в неприятности оказалось довольно легко.
– Действительно, Айрин, как ты могла согласиться? – уточнил Сойка, кидая возмущенный взгляд в сторону полковника.
Тот невозмутимо выстраивал в ряд на столе шесть широких бокалов и даже не вздрогнул под прицельным выстрелом голубых глаз. Выдержки Кюртису было не занимать.
Я с сожалением высвободилась из теплых объятий Отшельника, даже удивительно, насколько я по ним соскучилась, шагнула к столу.
– Полковник Кюртис, я выполнила свою часть договора, что с вашей?
Янтарная жидкость, выливаемая из бутылки в бокал, изменила траекторию, оказавшись частью на столе. Полковник напрягся, задумчиво посмотрел на разливающееся желтое пятно и бросился спасать бумаги.
Я молча смотрела, как он суетится около стола, и очень хотелось вцепиться в уже потрепанную Отшельником гимнастерку полковника да тряхануть его пару раз для стимуляции красноречия. Определенно дичаю и обрастаю дурными манерами. Раньше мне и в голову не пришло бы подобное, а теперь аж руки чешутся, так хочется схватить Кюртиса за грудки и проорать в лицо: «Говори, сволочь!»
– Айрин, что происходит? – зло и напряженно поинтересовался Отшельник.
Я бы и сама хотела это знать. Сердце отказывалось верить в дурные вести.
Полковник невозмутимо спасал бумаги от золотистой лужи, которой было все равно, сколько грифов секретности она зальет. Вытащил один лист, огорченно поцокал языком, скомкал и бросил в корзину. Трехликий, когда же это закончится?!
Наконец на столе был наведен относительный порядок, лужа изничтожена белым вафельным полотенцем, а все бокалы наполнены до половины. Обоюдное молчание было более чем красноречивым, но кидаться на полковника я не спешила. И не потому, что успокоилась, нет. Мне было до проклятого страшно услышать приговор своим надеждам. И я, как и сам полковник, трусливо тянула время.
– Ваша светлость, – он поднял на меня усталый взгляд, – сегодняшним подвигом вы заслужили больше, чем я могу вам дать, но позвольте вручить хотя бы это.
Кюртис нагнулся и достал из ящика стола красную бархатную коробочку.
– Видите ли, – он покрутил коробочку в руках и даже изобразил смущение, – подозреваю, мы больше не встретимся, а мне не хотелось бы, чтобы у вас осталось неприятное впечатление от нашего сотрудничества.
– Полковник, я гарантирую, вы действительно больше не встретитесь.
Тон Отшельника звучал весьма убедительно, полковник скривился, но отвечать на угрозу не стал.
– Эта награда, – вздохнул он с мученическим видом, – лишь малая толика той признательности, которую я и государство в моем лице испытываю по отношению к вам.
Я сжала кулаки, желание броситься на полковника сделалось нестерпимым. Сколько можно мучить неизвестностью? Да пошел он со своей наградой куда подальше! Нужна она мне, как собаке пятая нога.
– Полковник Кюртис… – Я шагнула ближе, заглянула ему в глаза. Полковник почему-то вздрогнул и попятился, выставив перед собой щитом красную коробочку. В комнате стремительно холодало, и я с неудовольствием подумала об идиоте, который зачем-то открыл дверь, но отвлекаться на такую мелочь не стала. – Вы же знаете, мне не нужны награды, тем более от вас. У нас был сделка, извольте ее выполнять.
– Д-д-да, – затряс головой полковник, – к-к-конечно. П-п-просто успокойтесь.
Успокойтесь? Я спокойна. Я вообще никогда не была так спокойна, как сейчас. Мне просто нужно узнать, что с моим отцом!
– Айрин, не надо.
Тихий голос Отшельника заставил меня вздрогнуть и бросить взгляд по сторонам. Нет, они совсем с ума посходили – так выстудить комнату. Стены в инее, на стеклах морозные узоры, полковник уже синий от холода. Странно, что я не мерзну.
– Отшельник, не мешай! – бросила я, не оборачиваясь и с мстительной радостью видя, как гаснет в серых глазах полковника вспыхнувшая было надежда. Я наклонилась, вдыхая запах его страха. – Что, Кюртис, тянете время? Боитесь признаться, что не нашли? Или, наоборот, нашли? Чего вы боитесь, полковник?
В серых глазах мелькнуло безумие, и я с досадой поняла, что ответ на последний вопрос до глупости очевиден: он боится меня.
– Он мертв, да? – крикнула, теряя терпение.
Звонко раскололся кувшин с замерзшей водой. Полковник пригнул голову, втянув шею в плечи.
– Доченька! – донеслось от двери, и я застыла, не веря своим ушам.
Медленно повернулась, отстраненно отмечая, как полковник, пошатнувшись, ухватился за край стола, как облегченно выдохнули ледяные, а Хасар утер покрытый капельками пота лоб.
У распахнутой двери, со связанными руками меж двух конвоиров стоял отец.
– Папа! – Голос предательски дрогнул. – Отец!
В пару шагов я преодолела комнату и обхватила отца руками, вдыхая запахи войны, которыми пропиталась его одежда. Прижалась, спрятав лицо на его груди и страстно желая вновь ощутить себя маленькой девочкой, забыть хоть на пару мгновений свою теперешнюю взрослую жизнь. Тихая радость – он жив! – заставляла трепетать сердце.
Отец переступил с ноги на ногу, неловко держа перед собой связанные руки.
– Видишь, как оно странно вышло, доченька. Сначала ты у меня в плену была, теперь вот я.
Я отстранилась, и все странности сложились наконец в целостную картину. Бинт на плече с бурыми пятнами крови, простая гимнастерка без знаков различия, серое от усталости лицо и покрытые грязью сапоги.
– Ты вернулся за мной? – прошептала я.
– Я ощутил твой дар… И не смог уйти не попрощавшись. Прости, если нарушил твои планы.
Вдох-выдох. Ох уж эти мужчины. Все им чудятся какие-то планы, заговоры и комбинации. А я всего лишь хотела убедиться, что он жив.
Повернулась к столу. В комнате странным образом потеплело. Исчез иней со стен, а полковник перестал напоминать свежего покойника.
– Полковник Кюртис, мне кажется, вы что-то говорили о награде?
Кюртис уныло кивнул. Он вышел из-за стола, подошел к конвоирам, и один из них, повинуясь жесту полковника, разрезал веревку.
– Ваша светлость, не скажу, что обстоятельства нашего знакомства приятны, но, буду чистосердечен, я до проклятого рад вас видеть.
Отец удивленно вскинул брови, но промолчал. Кюртис снял наручники и отпустил конвоиров, плотно прикрыв за ними дверь.
– Ну, все в сборе, прошу к столу, – широким жестом пригласил он, открывая дверцу шкафа и доставая сыр, колбасу, полбуханки хлеба, банку рыбных консервов и плитку шоколада. Кусок хлеба, приготовленный для шестого бокала, забросил в самую глубь шкафа, от греха подальше. Слава Трехликому, тот сегодня не понадобился. Князь нашелся сам, по собственной воле, и это не могло не радовать.
Полковник раскладывал на столе нехитрую снедь, размышляя о том, что надо бы зайти в ближайший храм и поставить пару свечей Создателю. Слишком много в последнее время было случайностей, которые ломали приготовленные планы, и слишком часто удача расставляла все по своим местам. Бесконечно такое везение продолжаться не могло, и следовало готовиться к скорым неприятностям.
– Отец, познакомься, это Хасар. Мой… э-э-э…
– Боевой товарищ? – решил помочь мне отец, обмениваясь с наемником крепким рукопожатием.
– Боевой, – согласилась я, вспоминая, как Хасар отстреливался от некроманта, закрывая меня собой.
– А это, так понимаю, те самые ледяные. – Отец повернулся к братьям.
– Торес Таль-Акерси и мой брат Сетальди Таль-Акерси, – первым представился Отшельник, отвесив церемонный поклон, словно мы были на великосветском приеме, а не в штабе северян, и представлялся он князю, а не военнопленному.
Так, значит, Торес и Сетальди. Честно, Отшельник и Сойка мне нравятся, привыкла я к ним, но… война закончилась. Пора возвращаться в мирное время.
– Рэстан Таль-Сорецки, – протянул руку отец.
Они обменялись рукопожатием и внимательными взглядами и, кажется, остались довольны друг другом.
– Давайте обойдемся без титулов, – предложил отец.
Остальные согласно закивали. В бывшей учительской, от которой на стенах остались висеть детские рисунки, а на шкафу горкой лежали свернутые карты, титулы были не нужны.
– Предлагаю тост за благоразумие тех, кто носит корону, – поднял бокал полковник.
Тост был политически смелым, янтарная жидкость в бокале приятно холодной, пусть и крепкой, и пахла жарким полднем в дубовой роще. Я сделала осторожный глоток и только потом осознала, что отец не стал возражать против моего участия в мужской попойке. Признал за мной право быть самостоятельной? Я улыбнулась, пряча улыбку за бокалом.
– Ваша светлость, – обратился Кюртис к князю, – я много слышал о вашем отце. Он был не последним человеком в королевстве, хоть многие и не одобряли его отъезда на юг, и тем не менее его имя внесено в королевскую Книгу почета.
– Даже так? – почему-то нахмурился отец.
– Наверное, мое предложение не слишком уместно, и вы вправе его отвергнуть, но, прошу, выслушайте. Ваша дочь отправляется в Ледяные горы и вернуться в Южную Шарналию уже не сможет. Ваши таланты я вполне оценил, и, поверьте, мы найдем им применение даже в мирное время.
– Вербуете? – Отец залпом допил коньяк, поставил на стол.
– С таким количеством свидетелей? – Кюртис удивленно обвел рукой комнату. – Трехликий с вами, князь, просто предлагаю сменить местожительство и перебраться поближе к дочери. Согласитесь, иметь родственников на севере не слишком приветствуется в вашей стране.
– Спасибо за вежливость, полковник, – горько улыбнулся отец, – я подумаю над вашим предложением. Если моя семья не будет против…
Мое сердце радостно забилось. Неужели мы сможем видеться? Пусть нечасто, но «редко» звучит гораздо лучше, чем «никогда».
– Папа… – Я умоляюще взглянула на отца.
Он притянул меня к себе, вздохнув, взъерошил мои короткие волосы и поцеловал в макушку.
– Милая, я тоже хочу быть рядом, но посмотрим, что скажет мама.
Надеюсь, она согласится. Не знаю, что творится в голове у нашего величества, но если так дальше пойдет, то лучше поменять страну, чем заполучить одиночную камеру вместо родного дома.
Торес, он же Отшельник, поставил бокал на стол и с видом решившегося на что-то серьезное человека обратился к отцу:
– Господин Таль-Сорецки, можно вас на пару слов?
– С удовольствием, – благожелательно улыбнулся отец.
Я кинула обеспокоенный взгляд на Отшельника. Что он задумал? Весь вечер был сам не свой, упорно делая вид, что смотрит мимо меня, хотя я буквально кожей ощущала его внимательные взгляды. Да еще это сватовство деда не выходило из головы. Глупость, но сердце не желало расставаться с розовыми мечтами. Ему было наплевать на войну, на льолдов и некромантов, как будто вокруг оставалось еще место для романтики.
«Он ведь так и не признался в своих чувствах», – попыталась вернуть себя с небес на землю.
«А ты?» – не осталось в долгу сердце.
«Еще чего!» – негодующе фыркнула в ответ, представив это вопиющее нарушение приличий. К тому же нет у меня уверенности, что мои чувства к Отшельнику не являются сложным отражением благодарности, замешенной на остроте риска, которому так часто подвергались наши жизни, и приправленной детскими мечтаниями.
Сложность данной мысли намекала на ее ущербность, но я решила принять все как данность, а там посмотрим. Люблю, не люблю… Меня тянуло к Отшельнику, он мне, безусловно, нравился, но зыбкость будущего не позволяла заглянуть глубже. Я банально боялась получить в довесок ко всем проблемам еще и любовь.
– Выйдем на крыльцо?
– Да, конечно.
Хлопнула дверь, мужские голоса затихли в коридоре. Я серьезно обдумывала вариант: наплевать на титульное достоинство и под любым предлогом отлучиться из кабинета. Наткнулась на понимающий взгляд Сойки и попыталась замаскировать смущение коньяком. В расстроенных чувствах сделала слишком большой глоток, закашлялась.
– Вы закусывайте, ваша светлость. – Полковник заботливо протянул грубо состряпанный бутерброд.
Дожила… И почему нельзя провалиться сквозь землю, когда этого так хочется?
– Спасибо, я не голодна.
Желудок протестующе заурчал, намекая, что последний раз его кормили ночью, но мне было не до еды. Коньяк теплой волной скатился вниз. Так все-таки люблю или не люблю?
– Айрин, расскажешь, куда и зачем вас отправили, пока мы в госпитале койки занимали? – отвлек меня от размышлений Сойка – Сетальди.
Кинула быстрый взгляд на полковника. Кюртис заметно побледнел и потянулся за коньяком. Не успел рассказать или не захотел?
– А кстати, как вас так быстро выписали? – поинтересовалась я, беря с тарелки кусочек сыра. Мм, отличный выдержанный вкус и пряный аромат… Сто лет такого не ела.
– Нас и не выписывали, – пожал плечами ледяной, – мы сбежали.
Кусочек сыра застрял в горле, пришлось срочно сделать еще один глоток. Тепло разошлось по всему телу, в голове загудело, а мысли загустели до состояния суфле. Княжна, да вы пьяны. Хм, самую малость, не более.
– Не уходи от ответа. Что у вас произошло?
– Ничего особенного, – пришла моя очередь пожимать плечами, – немного помогли северянам. Они же теперь и мои сограждане. Вот и оказала посильную помощь.
Полковник облегченно выдохнул и промокнул пот со лба.
– Нас отправили на Центральный фронт, – неожиданно выступил вперед Хасар.
Кюртис вздрогнул, мучительно скривился и потянулся взглядом за оставшимся в бутылке коньяком, но наливать не стал.
– И отправили на летающей… хм, на самолете, короче, – с явной обидой продолжил наемник. Конечно, будь его воля, до сих пор на лошадях тряслись бы.
Кюртис побледнел.
– И мы отлично долетели. – Я отсалютовала полковнику бокалом.
– А затем нам пришлось сражаться с льолдами, – решил побыть правдолюбцем наемник.
– Ерунда! Это первый раз страшно, а сегодня, да еще и с гранатами… Я даже не устала.
– Больше чем с тремя сотнями льолдов, – уточнил Хасар.
Полковник для разнообразия стремительно покраснел и стал похож на перезрелый помидор.
– Так и гранат было много.
– А некромант?
Последний аргумент…
– Ты же его застрелил? – Я мило улыбнулась Хасару. Тот сделал круглые глаза, затем в них наконец промелькнуло понимание.
– Застрелил, – завороженно повторил он за мной.
– Собственно, так оно и было. – Я с довольным видом повернулась к ледяному.
Я уже мечтала о том, чтобы научиться проваливаться сквозь землю? Кажется, начинаю повторяться.
– Если бы это было возможно, – процедил Сойка сквозь зубы, – я бы сначала выполнил обещание брата, а потом немедля отправил тебя в горы. Желательно без единой остановки где-либо.
– Она и так отправится в горы прямо сейчас.
Я медленно обернулась. На пороге комнаты стояла настоящая снежная дева. Именно такой ее рисовали художники, когда представляли хозяйку зимы: белоснежная волна длинных до пояса волос, огромные голубые глаза с белыми ресницами, фарфоровая кожа, дорогой, подбитый мехом костюм – брюки с курткой, и равнодушный взгляд безразличного к чужим слабостям существа. Сомнений быть не могло, на пороге комнаты стояла ледяная.
Хмель сразу выветрился из головы, и у меня возникло странное чувство, что я знаю гостью не один десяток лет. Тепло, доверие, родство? Нет, все эти слова не могли передать то, что я чувствовала к ней. Наверное, самым подходящим определением будет сопричастность к одной великой тайне. Да, именно так. Глядя на ледяную, я чувствовала эту самую сопричастность, не понимая, правда, к какой именно тайне.
И ледяная смотрела на меня так, как смотрят на провинившуюся младшую сестренку, которая вернулась домой с прогулки в грязном и рваном платье: с огорчением, усталостью и даже раздражением, но презрения или ненависти в ее взгляде не было, а ведь мой облик иначе как убогим не назовешь. Страшно вспомнить, когда я мылась в последний раз.
За спиной у гостьи стояли двое: высокие блондины с застывшими в безразличии ко всему происходящему лицами. Почетный эскорт. Для меня? Или всего лишь приличествующее сопровождение для леди?
Я не знала, как относиться к неожиданно явившейся на порог ледяной, а потому заняла позицию настороженной вежливости. Улыбаемся, не разжимая губ. Искусство, еще в детстве изученное мною в совершенстве.
– Полковник Кюртис, спасибо, что сообщили. Вижу, использование экстренной связи было полностью оправданным. Девочку нужно срочно доставить в семью. – Холодный взгляд в сторону вытянувшегося по стойке «смирно» полковника и полная искренней доброжелательности улыбка мне. – Все хорошо, милая, ты в безопасности. Мы позаботимся о тебе. Гордись, Айрин, ради тебя семья выпросила разрешение использовать переносной портал, а их осталось не так уж и много. Секрет давно утерян, и порталов никто уже не делает.
– Леди Лазарита, – склонился в поклоне Сойка, привлекая к себе внимание, хотя готова спорить на что угодно, ледяная заметила его сразу, как вошла.
– Младший Таль-Акерси, если не ошибаюсь, – повернула в его сторону голову ледяная. – Не ожидала… Ах да, вы служите в этой части.
Холодное презрение, звучащее в ее голосе, заставило меня зябко повести плечами. Что-то мне подсказывало, что отношения наших семей далеки от теплых.
– Уже нет, – с аналогичным отсутствием теплоты в голосе возразил Сетальди. – Полковник только что принял мою отставку.
– Рада за вас. – Лазарита равнодушно отвернулась от него. – Милая, если ты готова, мы можем идти. Дома уже заждались. – Ласковая улыбка, и… снова мне.
Мне, значит, ласково, а остальным… Да пустое место значило для нее больше, чем люди в кабинете, но не для меня. Даже полковник, пусть тот и поступил не слишком честно, отправив сообщение ледяным лишь после моего отбытия на Центральный фронт. Мол, если ранят – свои быстро помогут, если убьют – отомстят, а если все хорошо сложится, то просто избавят его от ставшей ненужной княжны из Южной Шарналии.
– Леди Лазарита… – Я решила придерживаться светской учтивости и тут же получила искреннюю улыбку в ответ:
– Просто Лазарита, девочка. Ты что-то хотела?
Нет, я с ума с ней сойду от контраста холода зимы и теплого обаяния лета. Нельзя же вот так демонстрировать разницу: своя и чужие. Это как минимум неприлично. Хотя… что я знаю о приличиях ледяных?
– Мой отец и старший Таль-Акерси, вы должны были их встретить.
– Ах, эти двое! – Легкая гримаса презрения и взмах рукой. – Пусть войдут.
Вошли. Напряженно огляделись по сторонам. Отец обеспокоенно шагнул ко мне, а вот Отшельник… Его левая скула стремительно краснела, а взгляд был как у больного зверя, очень сожалеющего об упущенной на охоте добыче. Ладно, потом поговорим, сейчас есть проблемы поважнее.
– Отец, мне пора.
– Понимаю.
От теплых объятий запершило в горле, а в глазах защипало. Ненавижу прощания.
– Я Орлика оставила в Зеленом Озере. Заберешь?
– Конечно, дочка, не волнуйся. И вообще ни о чем не волнуйся. У нас с мамой все будет хорошо. Женим Талира на дочери какого-нибудь сановника, и нас никто тронуть не посмеет. А если не получится, приедем к тебе, так, полковник?
– Безусловно, ваша светлость.
Кюртис наконец вернул себе нормальный цвет лица, а с ним и душевное равновесие.
– Ваша светлость, не беспокойтесь. Отца мы с почетом доставим до границы, а там я дам контакт надежного человека в Танилграде. Вывезем ваших родных без единой накладки.
– В Танилграде, значит. – Отец пожевал губу. – Следили?
– Такую семью и оставить без внимания, – развел руками полковник. – Вас, ваша светлость, правда упустили. Больно шустро вы ушли в бега.
Мелочь, а все же приятно, когда твои способности оценил настоящий полковник, пусть и северной армии.
Прижалась к отцу в последний раз, отстранилась. Прошлое осталось в прошлом. Оглядываться назад – роскошь, которая мне сейчас не по карману.
– Лазарита, позвольте представить вам моего вассала.
Ледяная удивленно вскинула брови, но вежливо ответила на приветствие Хасара.
– Хасар, ты не обязан идти со мной. Вернешься с отцом, доберешься до своих. Оплату могу выдать сейчас.
– Спасибо, Айрин, но, если вы позволите, я хотел бы вас сопровождать и далее.
Неожиданно. Мне казалось, я хорошо успела изучить наемника, и вот надо же, такой просчет.
– Почему?
Хасар замялся, взглядом поискал ответ на полу, нашел и смущенно выдал:
– Может, это и глупо звучит, но с вами моя жизнь обрела другой смысл.
Хм, еще немного, и я заподозрю его в тяге к романтике. В тяге ко мне лично, слава Трехликому, заподозрить будет совсем трудно.
– Айрин, ваша светлость, я готов обсудить новые условия службы.
Мне предлагают сократить расходы на содержание? Отличная новость. Проблема в одном, я сама еще не знаю своего содержания, ну или заработка. Обуза, обуза и еще раз обуза.
Ответ в моем взгляде был так очевиден, что Хасар потускнел, а в его глазах появилось отчаяние.
– Ты знаешь, какая это честь – служить у ледяной? – с королевским, не меньше, достоинством осведомилась Лазарита. Насмешка в ее глазах уточняла: «Будешь ли ты достоин стоять рядом, не говоря уже о вассалитете?»
Вот эта насмешка и сделала свое дело. Не люблю, когда пытаются решить мои проблемы.
– Хасар, если ты действительно хочешь отправиться со мной – возражать не буду, но назначу испытательный срок: месяц. Не выдержишь сам или не справишься, извини, отправлю обратно.
– Согласен, – глухо отозвался наемник.
Лазарита заметно поморщилась. Мое решение взять с собой чужака пришлось ей не по душе, но возражать она не стала.
Я мысленно взяла себе на заметку вытащить Хасара на откровенный разговор. Ошибка в человеке, которого я приблизила к себе, может стоить дорого. А в бред о новом смысле жизни я не верю, как и в мужской романтизм. Хасар не тот человек, который станет кардинально менять свою жизнь из-за веры в светлое и прекрасное.
