Камни торчали из земли везде, где видно глазу. Некоторые были похожи на волдыри, другие производили впечатление оголенных точек, испещрявших землю. Когда пустынная местность кончилась, группы деревьев стали появляться на горизонте.

Если бы Энни не видела этого, она считала бы, что такого рода местность встречается лишь на небольших участках.

Они были в двадцати минутах от Сент-Джонса, и ехали по маршруту один или Трансканадскому шоссе, как говорил Джон. Кому только пришла в голову идея назвать эту двухполосную дорогу шоссе? Тем более, Трансканадским? Эта дорога ничего не делала, чтобы пересечь Канаду. Она лишь извивалась и петляла через остров.

Временами она чувствовала, что в глазах у нее рябит. Она немного устала от перелета из Торонто. Мартин улыбался рядом с ней за рулем. А почему бы и нет? Он не смотрел за детьми в самолете. Это было особенно трудно, когда они сидели на местах у окна. Все, что он сделал, это прочитал одну страницу журнала, а потом спал, летя сквозь облака, отдыхая во время поездки.

На первый взгляд остров выглядел как широкая пустынная равнина с камнями, устилавшими ее поверхность. Но стоило ей взглянуть назад, где спали дети, стало очевидно, что пейзаж изменился. Теперь, думала она, как по взмаху волшебной палочки, плоская равнина превратилась в красивые зеленые каменистые холмы. Это было, как пейзаж из другого мира. Здесь было спокойно по сравнению с городскими улицами. Воздух был свеж, и легкие хорошо дышали. Не чувствовалось привкуса печки, как в Торонто. Живя там, она никогда этого не замечала, но здесь она не могла понять, как она раньше дышала этим. Перемена в воздухе чувствовалась, как бывает, когда затушишь свою сигарету. Песня о чистом свежем воздухе звучала в ее ушах.

Она видела красный пикап Джона впереди. Красный огонек начал мигать. Она улыбнулась, подумав, что он словно подмигивает ей. Мартин повернул их «плимут» направо за машиной Джона. Она поняла, что они ехали по Роуч-Лайн. Она надеялась, что эта дорога была названа в честь какого-нибудь мистера Роуча, а не в честь таракана.

Все для них встало на свои места. Они не жалели, покидая свой дом в Торонто. Они теряли лишь один месяц его аренды, и за это было уже заплачено. У них не было своей обстановки. Было чудесно снять полностью обставленный дом. Сборы и упаковка их небольшого имущества прошли быстро. Джон сказал им, что они не будут нуждаться в чем-либо в ближайшее время. Дом, который они сняли, был к счастью, действительно полностью обставлен. Он предупредил их, что обстановка, конечно, не шикарная, но она послужит им, пока они вселятся и у них будет время обжиться и решить, что им нужно. Он заверил, что там не будет беспорядка. Они смогут жить в доме сколько захотят, а если он им понравится, смогут купить его. Энни знала, что даже если он понравится им лишь чуть-чуть, они его купят.

Местная школа информировала ее, что не будет проблем с устройством Шена и Джейн, они согласны принять их документы. Учитель сообщил, что детям не потребуется терять год. У них были хорошие оценки, и они должны будут только пройти формальности окончания года. Но это не значит, что нужно сказать детям, что они могут перестать заниматься. Да она и не собиралась этого делать.

Маленькие группки домов виднелись в долине между холмами. Многие холмы были очень высоки, как горы. Она почувствовала, что машина тормозит. Она взглянула вперед и увидела, что красный пикап съезжает с дороги и исчезает между деревьями.

Не было сомнений, в какой из домов они едут. Был только один дом в этом направлении. Дорога медленно поднималась и опускалась, словно на гигантских волнах, и дом, расположенный на одном из холмов, казался кораблем, плывущим по морю.

Он смотрелся, как одинокий часовой, вечно смотрящий через холмы и лес на другую сторону дороги. Как и большинство домов этой провинции, он был построен из дерева, а не из кирпича, как в Торонто. Он был высотою в два этажа. Ей он казался домиком с детского рисунка. Он весь был бледно-желтый. Дом имел прямоугольную форму, как это часто бывает на детских рисунках. Два окна на верхнем этаже были похожи на обычные глаза. Гладкая бежевая дверь была носом. Кривой рот был образован большим окном слева от двери. Это давало понять местоположение гостиной.

Мы дома.

Молчание было прервано громовым голосом Мартина. Его повышенная громкость предназначалась спящим в машине детям.

Они спали все время езды на машине. Их не будили, потому что они, должно быть, устали от перелета.

Шен тер глаза, пытаясь стряхнуть сон, превративший его глазные яблоки в свинец. Тяжелый металлический звук захлопнутой дверцы разбудил его.

— Эй, ты! — он почувствовал руку, трясущую его за плечо.

— Пошли, маленькая обезьянка, поднимайся и посмотри, что это за дом и на что он похож.

Джейн все еще была на заднем сиденье рядом с ним. Он заметил, что и она просыпалась с трудом. В уголках ее глаз были розовые полоски, но они не выглядели болезненно. Когда она взглянула на него, в ее глазах блеснули искорки интереса. Он услышал звук расстегнутого ремня.

— Наперегонки к дому, — закричала Джейн и открыла дверцу.

Шен возился со своим ремнем и никак не мог расстегнуть пряжку. Она уже пробежала полпути к дому, когда он освободился.

— Нечестно, Джейн, — крикнул Шен. — Ты стартовала раньше!

Он знал, что Джейн не могла его слышать, но, говоря это, Шен чувствовал себя лучше. Он как будто состязался с ней в нечестных состязаниях. Шен попытался догнать ее. Джейн весело хохотала. Он знал, что это не было жестокой насмешкой, но все равно Шен не любил этого. Он знал, что делать. Когда он видел, что нельзя наверстать расстояние, он быстро отказывался от состязания. Шен позволил ей спокойно бежать, давая ей ощущение того, что он бежит сзади. Он увидел, как Джейн добежала до двери дома и резко остановилась. Она дышала тяжело. Отлично, подумал он. Джейн обернулась, и Шен увидел досаду на ее лице. Она надеялась, что он будет догонять ее, а он и не пытался.

— Цыпленок, — крикнула она и вошла в дверь.

Шен стоял между домом и машиной, глядя по сторонам. Везде было пустынно. Всю жизнь прожив в городе, он находил странной идею жить в отдельном доме. Он посмотрел вдаль и заметил, что может разглядеть контуры нескольких домов вдалеке. Они появлялись неожиданно таким же смешным образом, как и их дом. Шен думал, что только коттеджи строят из дерева. Дома ведь должны быть из камня?

Деревянный дом напомнил ему сказку о трех поросятах. Деревянный дом не мог достаточно надежно сопротивляться ветру, а его родители говорили, что здесь очень ветрено.

Шен не видел ничего, что напоминало бы школу или хотя бы магазин. Может, они будут жить как первопроходцы? Страх приключений зародился в нем. Насмотревшись вдаль, он обратил внимание на дикую природу за дорогой. Холмы и деревья изумляли его. Он думал, что такой ландшафт встречается лишь на открытках и в кино.

Шен не мог оторвать глаз от этой картины. Первое, что ему захотелось, это погулять по лесу и залезть на холмы. Все было совсем не так плохо, как он ожидал, наоборот. Здесь он чувствовал себя лучше, чем в других домах. Он уже знал, что здесь ему понравится, хотя он и был здесь всего несколько минут. Внезапный ветер налетел на Шена со спины. Он застал его врасплох. Шен ступил вперед, чтобы удержать равновесие. Ветер дул в его волосы, слегка морозя шею.

— Шен, — голос тонул в ветре, но он знал, что это не издалека. Он повернулся, и ветер ударил ему в лицо. Он увидел мать возле двери.

— Да? — закричал он сквозь ветер. Он подумал, что ветер унесет слова прежде, чем они успеют долететь до его матери.

— Иди, пока тебя не сдуло, — Энни замахала руками. Она видела, как Шен, съежившись, борется с ветром, двигаясь к дому.

— Мы можем привязывать к его шее веревку и делать воздушного змея.

Энни подпрыгнула. Она не слышала, как сзади подошла Джейн.

— Никогда не подкрадывайся к людям таким образом.

— А как я должна подкрадываться?

«Валяет дурака», — подумала Энни.

— И ты не должна говорить так.

— Я только пошутила, мама, — сказала Джейн. — К тому же он действительно выглядел бы дурацким воздушным змеем.

— Думаешь, ты выглядела бы лучше? — она схватила Джейн и подвесила на воображаемую веревку.

— Ты выводишь Джейн на прогулку, мам? — Шен был более чем способен говорить колкости. Он протиснулся за ними и вошел в дом. Джейн попыталась ударить его, когда он проходил, но он легко увернулся. Он показал ей язык и задышал, как собака. Это означало, что он был в недосягаемости.

— Ну, вы, двое, прекратите, — сказала Энни. — Или вы забыли, что у нас гости?

Оба покорно сдались. «Бон-нг!» — прозвучал гонг. Теперь разойдись по своим углам и жди сигнала к началу десять тысяч сорок девятого раунда. Или десятитысячного? Они испытывали нервы друг друга, каждый пытался превзойти другого. Они вроде бы только играли, но иногда Энни не была уверена. В глубине души она знала, что таким способом они показывают свою заботу друг о друге. Но им постоянно нужен был судья, внушающий уверенность, что шалость не сойдет им с рук. Она знала, что в них не было жестокости. Им повезло с детьми. Они очень хорошо уживаются, даже если временами кажется, что они готовы выцарапать друг другу глаза.

Джейн внезапно освободилась.

— Пошли, Шен, я покажу тебе твою комнату.

Шен быстро последовал за сестрой. Энни смотрела, как они поднимаются по лестнице, ведущей на второй этаж. С широкой улыбкой она пошла в гостиную.

Мартин и Джон были увлечены разговором. Она чувствовала себя неловко, вторгаясь к ним. Ей было досадно, что Валерия не приехала встречать их в аэропорт. Джон сказал ей, что они были не в состоянии вдвоем пропускать работу. Он взял выходной и привез их сюда. Он заверил, что завтра или послезавтра он привезет к ним Валерию и маленького Дэнни. Он хотел дать им время обжиться на новом месте, прежде чем начнутся визиты. Она надеялась, что Валерия поможет ей обустроиться. Она не ожидала большой помощи от Джейн в этом деле — Джейн еще ребенок, как бы умно она ни поступала, и, с кошачьим любопытством, она не меньше, чем Шен, хотела осмотреть окрестности. Она хотела также, чтобы они привезли Дэнни, так как детям нужно общаться со своими сверстниками. Она удивилась бы, если бы Джон опять нашел какие-то отговорки.

Мартин был увлечен разговором с Джоном. Дети наверху осматривали свои комнаты, и она стояла одна, ничего не делая, и чувствовала себя неприкаянной. Она не могла даже принести мужчинам выпить или сварить им чашку кофе. У них пока не было времени заехать в магазин, если, конечно, он здесь был. А с собой они ничего не взяли.

Энни решила, что не хочет стоять здесь попусту, пока ее ноги не пустят корни. Хорошо бы встретить какого-нибудь местного лавочника.

— Джон? — она подождала ответа, но казалось, он не слышал ее. Они были так погружены в воспоминания, что землетрясение не могло прервать их.

— Джо-он, — пропела она, изо всех сил стараясь изобразить улыбку на лице.

— Да, моя дорогая. Чем могу быть полезен? — Он ответил быстрее, чем она ожидала.

— Магазин, — проговорила она неуверенно. — Есть здесь поблизости магазин?

— Уверен, что есть, моя хорошая, — сказал Джон приветливо. — Ты думаешь, мы в глуши, с ближайшей торговой точкой за пару сотен миль отсюда?

— Я думала, что даже дальше, — ответила она. Юмор никому еще не вредил.

— Все не так плохо, — начал Джон. — Ты пройдешь по дороге около мили, и напротив будет аптека. Там ты можешь купить большую часть из того, что хочешь. — Он перевел дух. Он стал замечать, что ему иногда трудно дышать. Он старался не показывать этого.

— Кроме, конечно, крупных покупок.

— Никаких покупок, — сказала Энни. — Я просто хочу купить немного хлеба и молока, ну и еще чего-нибудь. Ничего особенного.

— Хорошо, тогда эта аптека тебе подойдет, — он улыбнулся. — И старина Мартин тоже знает об этих местах больше, чем показывает, так что у тебя не будет проблем с покупками. Он знает эти места лучше, чем ты думаешь. — Он подтолкнул Марти локтем. Она увидела, что лицо мужа залилось краской. Это наверняка было одно из их старых приключений. Она не хотела больше затрагивать эту тему.

Они оба смотрели в окно, как Энни боролась с ветром. Она держалась рукой за голову и шла согнувшись. Ветер дул ей в спину так, словно она летела. Через минуту она исчезла из виду.

— Что ты собрался сказать?

Джон посмотрел на него и подмигнул.

— Немного погорячился.

— Боже, Джон! Я был здесь всего один раз.

Джон засмеялся и хлопнул его по спине.

— Забудь об этом, старина Мартин. Все это в прошлом.

— Тем более, Джон, не стоит вспоминать об этом.

— Боже, я только сказал ей, что ты знаешь эту местность. Что в этом плохого?

Мартин посмотрел на Джона и рассмеялся. Это было задолго до того, как он встретил Энни. Он знал, что Джон не хотел сказать ничего плохого. Она не должна знать о Мери. Если она снова затронет эту тему, ему придется сказать, что он с приятелями однажды приезжал сюда отдохнуть. Для горожан всегда было естественным выезжать на побережье. Он сомневался, что Энни опять вспомнит об этом.

— Друзья? — осторожно спросил Джон.

— Друзья, — сказал Мартин.

Джон не знал, почему он сказал это. Как будто кто-то дернул его за язык. Он был рад, что ничего не произошло. Это был просто невинный разговор о том, что Мартин знает эту местность. Определенно Энни ни о чем больше не догадалась. Но Мартин был очень зол. Он думал, что тот его ударит.

Становилось холодно. Мороз проникал сквозь одежду. Джон чувствовал, что покрывается гусиной кожей.

— У тебя холодновато, Марти, — сказал он, поеживаясь и кутаясь в синий жакет.

— Тебе это только кажется, — ответил тот. — Здесь жарко, как в печке. Я собирался даже открыть окно, чтобы проветрить.

Джон посмотрел на него и понял, что он говорит правду. Он был раздет до рубашки. Почему же ему холодно? Он не думал, что простудился. Хорошо бы избавиться от этого проклятого холода.

Он начал ходить по комнате, пытаясь разогнать кровь, но это не помогало. Холод все больше сковывал его тело ледяной стужей.

— Ты всегда подхватывал простуду, когда она летала в воздухе, ища себе новую квартиру, — Мартин смотрел на озноб Джона с юмористической стороны. Раньше, когда Джон не хотел чего-то делать, он вытаскивал свою избитую отговорку. «Я простудился». Иногда это выглядело смешно.

— Ты мешок с дерьмом, — сказал Джон. Их недавний разговор был забыт. — В доме проклятый сквозняк, и если ты его не чувствуешь, ты просто осел.

— Лучше быть теплым ослом, чем мерзнуть, — ответил Мартин.

Джон улыбнулся. Ему плевать на то, что говорит Мартин. Он замерз. Пройдя на кухню, он подержал руки над плитой и быстро растер их. Он почувствовал, что тепло постепенно возвращается, но руки просто окостенели.

— Пока ты греешься, я пойду наверх, посмотрю за детьми.

Он слышал, как Мартин, посмеиваясь, поднимался по лестнице. Ступенек было четырнадцать. Он, затаив дыхание, прислушался. Легкий скрип показал, что Мартин прошел одиннадцатую ступеньку. «Проклятые лестницы продолжают сводить меня с ума. Надо прекратить это», — подумал Джон.

Он все еще тер свои руки. Дом нуждался в ремонте, но незначительном. Он был уверен, что Лоуренсы справятся со скрипучей ступенькой и с остальными мелочами. А в остальном это место выглядело хорошо для более чем столетнего дома.

Джон огляделся и заметил, что забыл принести дров для плиты. Он говорил Мартину, где дрова, так что Мартин может помахать топором, если будет нужно.

Окоченение постепенно покинуло тело. Он ходил взад-вперед, потирая руками плечи. Какого черта Мартин притворялся, что ему не холодно? Зачем ему это понадобилось? Он не заметил сквозняка в свой предыдущий визит. Как ни пытался, он не мог припомнить, был ли ветер в тот день.

Боже! Детям должно быть холодно. Детям ни к чему мерзнуть. Одиннадцатая ступенька протестующе заскрипела, когда он ступил на нее.

Наверху было пять комнат. Один большой туалет, три спальни и одна запасная комната для различных целей. Если бы он остался в доме, в чем он сомневался, он мог бы ею воспользоваться.

Это был большой дом. Он был достаточно просторным. Если бы Мартин захотел, он мог бы вообще закрыть верхний этаж. Внизу были две спальни и гостиная, которая могла стать третьей. Он хотел сказать об этом Мартину. Будет легче протапливать первый этаж, если отключить отопление на втором. Дом был неприспособлен к современным системам отопления.

Только одна из комнат была открыта. Из нее доносились радостные голоса Мартина и детей. Насвистывая, все еще чувствуя холод, Джон шел к открытой двери. Вдруг его поразило зловоние.

Пахло так, словно здесь неделю лежал мертвец. Запах мутил и подпирал его желудок. Голова словно плыла по волнам, его тошнило. Казалось, запах был живой и просачивался в поры его кожи, стараясь стать частью его тела.

Черное зловонное облако выплывало в открытую дверь. Оно окутывало его, каждый мускул его тела напрягся. Борясь с тошнотой и головокружением, он побежал по ступенькам. Джон не считал их в этот раз. Он должен был покинуть дом. Он слышал стук шагов за собой. В желудке чувствовались спазмы. Словно гигантская рука схватила его внутренности и выжимала, как мокрую тряпку. С каждым вдохом он чувствовал, как пища, съеденная утром, сбивалась в ком у него в животе.

Джон распахнул наружную дверь и выскочил на свежий воздух.

Шаги позади стали громче и внезапно остановились.

Черное облако исчезло.

Трупный запах унесло ветром.

Рука опустилась ему на плечо. Он освободился и подбежал к дому. Его внутренности выворачивало наизнанку.

Закрыв слезящиеся глаза, он жалобно застонал.

— Боже мой, Джон! Ты в порядке?

Это был Мартин. Джон глубоко вздохнул.

— Да, мне лучше.

Джон протер губы рукавом. Посмотрев на тонкое горячее пятно, он нагнулся и вытер его. Поднявшись, он уставился на Мартина. На лице его было написано замешательство. Действительно ли он видел облако? Чувствовал ли запах? Он никогда не испытывал подобного. Это было хуже запаха смерти. Он один раз наткнулся на мертвого лося, но это было несравнимо с этим кислым тошнотворным запахом в доме. По Мартину нельзя было сказать, что он что-то заметил.

— Ты чувствовал запах, Мартин?

Мартин удивленно посмотрел на Джона.

— Запах чего?

— Наверху в холле. Вы жгли там что-нибудь?

— Нет, я не имею привычки разводить огонь в спальне, — Мартин пытался шутить.

— Я серьезно, Мартин, — сказал Джон. Гримаса тошноты пробежала по его лицу. — Там было черное облако дыма. Я думал, может, вы жжете что-нибудь. — Он показал на струйку пара, поднимавшуюся с земли, и посмотрел, как высоко он поднимается. — И запах. Ты должен был почувствовать, Мартин. Вот что он сделал со мной.

Мартин сочувственно посмотрел на Джона.

— Там не было черного облака.

Он вспомнил, что было с Джоном несколько дней назад в Торонто.

— Облако было лишь в твоей голове и помешало видеть, что тебя тошнит.

Он должен был видеть это! Может быть, он нечаянно поджег что-то и не хотел, чтобы это обнаружилось? Дым определенно был, и он должен найти этому подтверждение. Если это не так — ему понадобятся люди в белых халатах, но он еще не был готов к этому.

— Ты, кажется, в порядке, — сказал Джон. Он должен был сказать что-то, чтобы убедить Мартина, что он не потерял пару своих шариков. — Я плохо себя чувствовал недавно. Должно быть, подцепил инфекцию.

— Тебе лучше пойти и умыться.

— Нет! — закричал Джон. Он не хотел опять входить в дом. — Я лучше поеду домой, заберусь в постель и постараюсь выспаться.

— Ты не можешь ехать, — возразил Мартин.

— Я ездил здесь годами, — сказал Джон. — Я смогу доехать.

— Ты уверен?

Джон посмотрел на него свысока. Мартин знал, что если Джон что-то решил, его не переубедишь. Он смотрел вслед Джону, пока его машина не скрылась за холмами. Его друг был болен и очень напуган. Что-то произошло с ним в этом доме. Он был не из тех, кто выдумывает небылицы. Что-то было в доме такое, что напугало Джона. Может, это и не было черное облако, но что-то было.

Джон ехал с трудом. Его руки вспотели. Руль скользил в его ладонях. Он осторожно поднял правую руку и вытер капли пота, проступившие на лбу. Он устал и нуждался в отдыхе. Он был рад, что Мартин не стал настаивать и позволил ему уехать. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Он знал, что если опять войдет в дом, он погибнет. Дом, или что-то в доме, убило бы его. Он чувствовал что-то темное и злое там. Что бы это ни было, но это было направлено против него одного. Почему? Мартин ничего не видел и не чувствовал, и он не слышал, чтобы дети заметили что-нибудь.

Друг он или нет, но он больше не войдет в этот дом.