Третья неделя
Проснулся, ни свет ни заря, бодро побежал на утренние процедуры. Перекусил, попил с удовольствием кофейку, в дороге вряд ли получится, и отплыл от островка спокойствия в мире кошмара.
По намеченному мной маршруту предстояло доплыть до небольшого стаба, отмеченного на карте, планировал там переночевать, а уже потом придётся ножками топать. Плыл и думал о том, что мне предстоит много учиться. Я плохо разбираюсь в оружии, кроме самозарядного карабина Симонова и охотничьего Тигра практически ни о чём не знаю. Автомат Калашникова не считается, по моему мнению, его даже дети знают.
И надо озаботиться бесшумным оружием с глушителем. Кроме подаренного крёстным пистолета у меня только арбалет, а он по скорострельности не ахти. К тому же только против мелких. Думаю, тишина стрельбы тут стоит на первом месте, вряд ли ошибаюсь. Ну и калибр должен играть важную роль. Я взял с собой СКС и Тигра. Один карабин оставил на схроне. Плюс арбалет, топор и пистолет. Вообще вещей получилось как-то многовато, но ничего лишнего не брал.
Мотор мерно тарахтел, и мысли крутились в голове. Как мне быть и что мне делать, когда доберусь на безопасный стаб, обжитый людьми. О том, что могу не добраться, даже не задумывался. Старался гнать от себя такие думки. Я парень не слабый, физической силой не обделённый. Болезнь подкосила в последнее время, но тут как заново родился. От хвори ни следа не осталось. При моём росте, метр девяносто два и весе в сто килограмм, у меня не было ни капли жира. Где вы видели толстого строителя, который как белка целыми днями прыгает по лесам или таскает тяжести. Нет, бывают, конечно, толстяки, но не в моём случае.
Другое дело, что физическая сила в этом мире не главное. Тут важны знания и опыт, которых у меня нет. Но это дело наживное, главное учиться. Но вот как мне тут жить и чем заняться? Сидеть безвылазно в городке не буду однозначно. Торговать не умею, да и душа к этому делу не лежит. Ладно, нечего шкуру неубитого медведя делить, рано пока.
Обороты сейчас минимальные, стараюсь меньше шуметь и кручу головой во все стороны. Путь не близкий, успею ещё голову на куски сломать раздумьями. К тому же есть одна мысль, что мне делать дальше, надо только Хряка встретить.
Берега убегали назад, кластеры сменяли друг друга, некоторые цепляли два берега, другие проходили посередине реки. Время приближалось к пяти часам, когда улей напомнил о том, что головой надо думать. Мотор сначала начал чихать, затем заработал с перебоями и, в конце концов, заглох. Бензин кончился. Выматерился в полголоса и взялся за вёсла.
Сразу стало не до праздных размышлений. Если раньше крутил головой и хорошо всё осматривал, то теперь такой возможности не было. Скорость упала. Два раза приходилось приставать к берегу, скрываясь от пробегающих монстров, ожидая, что заметят, и придётся валить их. Пронесло. Добрался до намеченной точки уже к самому вечеру, даже сразу и не понял. Река тут вытекала из небольшого озера, и на берегу стояла старая водонасосная станция. В воду спускалось какое-то здание, подплыл ближе и увидел, что одна стена, обращённая к озеру, разбита, открывая путь внутрь. Направил лодку внутрь и не смог сдержать радостной улыбки, грозящей порвать губы: Привет от крёстного.
В самодельном эллинге был спрятан катер команды Хряка. Точная копия двух других, которые остались на схроне. Значит, я добрался до перевалочной базы, дальше на своих двоих. Быстро пробежался по внутренним помещениям. Все двери, выходящие наружу, накрепко заблокированы. Время к темноте, надо торопиться. Съел последнюю банку домашней тушёнки, берёг её долго. Выпил перед сном живчика, умостился в лодке и моментально заснул. Плечи и руки после гребли просто ломило от усталости.
Утром снова перебрал рюкзак, нацепил всё на себя, попрыгал, проверяя, чтобы не гремело, и собрался выступать, но затем хлопнул себя по лбу, снял снаряжение и пошёл на разведку. Забрался на крышу здания и стал оглядывать округу. Твари не любят шляться по стабам, но это не значит, что их тут нет. Небольшая территория насосной станции была огорожена забором из бетонных секций. Единственные ворота, сваренные из арматуры, были закрыты. Но возле них переминался развитый бегун, что он там забыл, гадёныш, не понятно. Снять с карабина вообще не проблема, но стрелять нельзя.
Спустился вниз, подхватил арбалет и вышел в боковую дверь здания, оставаясь вне видимости заражённого. Железные двери были оборудованы самодельными засовами, двигающимися с двух сторон. Вдоль забора подобрался к воротам, отошёл на пару шагов от стены. Людоед среагировал сразу, вытянул ко мне руки и заурчал, прижав голову к прутьям арматуры. Болт вошёл точно в глаз. Оглядел, насколько мог, пространство за воротами, которые были закручены проволокой. Развязал створки, втащил тело внутрь. Закрыл обратно и поволок тело к воде. У самой кромки вскрыл споровый мешок, пустой, зараза. Вырубил болт и сразу промыл вместе с топором. Столкнул в воду, глядишь, раки быстро переработают, нечего на земле вонять. Снова поднялся на крышу, больше никого не видно.
Только после этого отправился в путь. Завязал ворота обратно, как было. Осмотрев дорогу, увидел следы машины, которые вели на юго-восток. Хряк с командой на транспорте отсюда отправились? Сам же мне говорил, что на машине нельзя. Чего-то я не понимаю или не знаю. Двинулся по лесопосадке, стараясь не делать резких движений, плавно и неторопливо. Хватит, наспешился уже. Часа через два грунтовка сменилась асфальтом, а широкая посадка превратилась в тонкую нитку тополей, спрятаться за которыми было невозможно. Тварей не видно, но всё может измениться в любую секунду.
Осмотрел всё в бинокль. Нитка тополей тянется на три километра, а там перекрёсток двух дорог и нормальные посадки. Делать нечего, буду изображать черепаху. Уже посредине неудачного отрезка прижался к стволу дерева и замер. По дороге, которая пересекалась с моей, неторопливо шлёпали топтун и два бегуна. Не останавливаясь на развилке, прошли на восток. Три километра до перекрёстка шёл два часа. Но тут уж можно перефразировать поговорку: Поспешишь – не насмешишь, а тварей накормишь.
Дальше стало полегче. Но бдительности не терял. Через небольшой промежуток времени снова вышел к перекрёстку. Пересечение дорог было асфальтовым, но через двести метров та, вдоль которой я шёл, становилась грунтовой, и посадки у неё были уже с двух сторон. На дороге была небольшая пробка. На боку валялся трактор и в кучку к нему несколько легковушек. Какие-то целые, несколько просто разорванные. Дверцы вырваны с мясом, или крыша разворочена в хлам.
Стал продвигаться как улитка. Не нравится мне тут. На востоке виднеется посёлок городского типа, с двух- и трёхэтажными домами. На юге и западе поля и посадки. Подобрался к стыку дорог, десять метров осталось, и замер, как будто оленя скрадываю. Прощупывал взглядом каждый сантиметр видимого пространства, а голову поворачивал по миллиметру.
Чуйка не обманула. Сначала увидел двух спидеров. Если бы они не приподнимались на носки, а затем не опускались на пятки, ни за что не заметил бы. Стал искать дальше. Вот не верю, что они тут одни. Минут двадцать вглядывался и заметил неправильную тень. Мне отсюда не видно за преградой трактора, а солнце вырисовывает неправильный силуэт. Значит, три твари тут засаду устроили. Мне надо дальше, придётся вальнуть их, иначе не пройду. Даже вернуться и обойти не получится, засекут, заразы.
Тридцать минут готовился. Просто двигался как ленивец, пока приготовил арбалет, положил под руку пистолет. Счастье моё, что ветерок дул в мою сторону. Бдынь. Болт воткнулся в голову первому. Как пружиной подброшенный, второй спидер кинулся ко мне. Как они сразу вычисляют направление угрозы? Пистолет кашлянул два раза, мёртвое тело покатилось по земле. Из-за трактора выскочил третий заражённый. Стуча костяными наростами, бежал топтун. В тело стрелять бесполезно, боли твари не чувствуют, это не люди, только в голову. Пух, пух, пух. Монстр упал. Быстро огляделся по сторонам. Движения не видно. На полусогнутых ногах подошёл к топтуну, ещё живой, зараза. Размахнувшись, вогнал шип топора в висок. Тихо? Тихо.
Со спидеров взял три спорана, а топтун разочаровал. Горошина и два спорана. Достал бутылку воды и промыл оружие. Быстрее отсюда.
Пошёл дальше, по правой посадке грунтовой дороги. Скорость передвижения не радовала. Плетусь как черепаха. Сколько сегодня прошёл? Да и двадцати километров не наберётся.
Время идёт к вечеру, надо искать место ночлега. Впереди показалась деревня. Грунтовая дорога шла от неё. Осторожно обходя по кругу, обошёл всю. Вокруг деревеньки на тридцать домов вырастал небольшой лесок. Дома деревянные, в одну улицу, глушь. Никого не заметил и не увидел. Буду ночевать тут.
Выбрал домик с чердаком и окошками на две стороны. Приставил лестницу и забрался наверх. Проверять все дома ни времени, ни сил нет. Уже сверху стал осматривать округу. Что-то витало в воздухе, что-то непонятное. И тут понял: рано начало темнеть, дождь ляпнет.
Смотрел то в одно чердачное окошко, то в другое напротив. Не прогадал. Из лесочка выскочил лотерейщик, пометался по деревенской улице и заскочил во двор с навесом. Прыгнул под навес и остался там. Не любят твари воду, совсем не любят. Надо запомнить. До монстра метров сорок, но готов поспорить, что, если видеть меня не будет, с места не сдвинется.
Дождь барабанил по крыше и стал убаюкивать. Даже осознание того факта, что рядом находится людоед, не тревожило, понял, пока идёт дождь, я в относительной безопасности.
Проснулся сразу, рывком. Но ни дёргаться, ни вставать не стал. Сначала полежал и послушал мир вокруг. Вроде тихо, и рядом никто не урчит и не чувствуется. Лежу на досках, на чердаке, помню всё, красота.
Монотонный стук капель шумел общим фоном. Даже не сразу сообразил, что дождь не кончился, а так и продолжает барабанить по крыше. Только мелкий, противный и затяжной. Сначала расстроился, а потом вскинулся. Может, твари при дожде не так активны? Подошёл к окошку и посмотрел на лотерейщика. Стоит на месте, сцука, и уходить не собирается. Вот понимаю, что, пока меня не увидит, двигаться не будет. Хрен он просто так под дождь выйдет, но и я никуда уйти не смогу. Арбалет не достанет, а карабином не буду. Как бы дождь не глушил звуки, но его слышно далеко, не надо мне этого.
Достал из кобуры пистолет. Глушитель с него не снимал, Хряк советовал привыкать так. Упёр в угол окошка, хорошо, что стекла не было. Прицелился, выстрел. Тварь вывалилась из под навеса на раскисшую землю. Попыталась встать на четыре лапы: выстрел. Брякнулась мордой в раскисшую после дождя землю и замерла, только задние лапы дёргались.
Звуки выстрелов, и так не громкие, потерялись в шуме дождя. Мне понравился пистолет с глушителем, надо озаботиться таким оружием. Даже его вес уже не смущал. Минут десять ждал гостей, никого. Это хорошо, будем двигаться дальше.
Спускался с чердака по лестнице задницей вперёд. Каждую секунду ожидая, что в неё кто-то вцепится, желая вырвать из меня кусок мяса и сожрать. Обошлось. Дождь так и моросил, но я ему даже рад был, меньше проблем. Мокро, противно, но зато есть какая-то уверенность, что активность тварей упала.
Подбежал к лотерейщику и снова поразился. Тварь ещё живая. Вбил шип топора в висок, задние лапы задёргались, скребя землю когтями. Вскрыл споровый мешок. Ну, хоть сейчас повезло, горошина и споран. Всё в кубышку. Валюта, млять!
Под струями дождя обмыл топор, попрыгал на месте, проверяя снарягу, и пошёл в лесок, окружающий деревеньку по кругу. Тучи закрывали небо и плакали дождём. Дорога, ведущая к деревне, в ней и кончилась. Тупик цивилизованной жизни. Но мой путь идёт дальше. Пошёл просто по лесу, выбирая более удобную дорогу. Каждый куст и дерево чем-то хотели отомстить, стоило зацепить ветку или куст, как на меня обрушивались потоки воды. Сначало морщился и вполголоса матерился, потом было уже всё равно. Промок до трусов, но шёл вперёд и радовался, что не вижу монстров. На ботинки цеплялась земля, через каждые сто метров приходилось очищать подошву сломанной веточкой. К двум часам дня дождь прекратился. Потом, как по команде, исчезли тучи.
Солнце стало жарить, влага испарялась на глазах. Промокший до нитки, я шёл вперёд. Впереди показался новая дорога, а через пару километров ещё один перекрёсток. Шёл к нему больше часа. Каждую минуту замирая и останавливаясь, двигался в перёд. Уже подошёл почти к перекрёстку, как вдруг раздался недружелюбный голос.
– Грабли в гору, чел! Или долбим на поражение. Обзовись. Кто такой?
– Капкан. Крёстный Хряк.
– Охренеть! Парни, валите сюда.
– Ну, чё ты хотел, Вик? Только увалились отдохнуть. Или хлопни, или помоги. Отвали от нас.
– Да тут чел базарит, что крестил его Хряк, а он уже вчера на стабе синьку жрал.
Опаньки. Получается, мой крёстный добрался до стаба ещё вчера, и эти парни его знают. Приятно слышать.
– Давай его сюда, щас разберёмся.
– Двинулся вперёд. Грабалки опустишь – поймаешь пулю.
Я как-то сразу расслабился, если эти люди знают моего крёстного, то они из Тоннеля. Может, помогут добраться? За перекрёстком две посадки соединялись под углом в девяносто градусов, и между ними был проезд. Спрятанные от глаз там стояли четыре странных пикапа. Кабины защищены самодельными решётками, а в кузовах, на треногах, были установлены пулемёты. В двух машинах спаренные, в других – одиночки. Машины стояли по две углом, а за ними походный лагерь. Семь человек валялись на земле, пытаясь отдохнуть, один стоял за турелью пулемёта, контролируя меня. Что ещё поразило, на капотах пикапов были привязаны бошки тварей, две от топтунов и одна лотерейщика, четвёртая машина была без страшного украшения. Когда я подошёл, все поднялись с земли и уселись по-турецки, подогнув ноги под себя. Все вооружены стволами с глушителями, марки оружия даже не знаю.
– Ну, давай, пой, как тебя мог крестить Хряк, если вчера он пил на стабе?
Говорить со мной начал мужик средней внешности, не маленький и небольшой, не толстый и не худой, с незапоминающимся лицом, средний.
– Крестил он меня ещё десять дней назад.
Уточнять точную дату не стал
– Брехня! Не поверю, что Хряк мог бросить новика и не привести его на стаб.
– А он меня и не бросал. Просто так получилось, что я накосорезил. Сам виноват, что потерялся, и мы расстались. А он подумал, что я сам пошёл на стаб. Не надо на него бочку катить.
– Упс. Так ты, получается, от пекла шлёпаешь? И даже знаешь, где схрон Хряка?
– Примерно знаю, но не скажу где. Очень он мне не советовал об этом трепаться.
Все мужики заржали как по команде. Весело, радостно и беззаботно.
– Да уж. Если Хряк советует молчать, то лучше проглотить язык, проблем меньше будет.
– А где ты так прибарахлился, может, поделишься инфой?
– Да с карабинами сюда провалился, а топор и пистолет Хряк подогнал. Мужики, может, поможете до стаба добраться?
– Млять. Тут тебе не фартануло. Мы только утром сорвались. Месяц сидели безвылазно, надо от трясучки прошвырнуться по кластерам. Так что в стаб не поедем, но километров на пятнадцать можем подкинуть.
– И на том спасибо, всё не пешком.
– Ну, знакомься: Я Молот. Это: Книжка, Сопля, Сурок, Синяк, Турок, Кент, за пулемётом Викинг.
По мере называния имён он указывал пальцем на своих людей.
– Там на фишках Окурок, Рик, Чёрт и Дятел, потом поручкаешся. Есть хочешь?
– Не отказался бы, перед встречей с вами сам хотел перекусить.
Ещё четверых названных даже не видел. Учиться мне ещё и учиться. Получается, они меня видели ещё час назад, а я ни ухом, ни рылом. Пока доедал остатки их обеда, пытался выведать у них информацию об Улье. Мужики – сработанная команда, занимаются всем подряд. То на тварей охотятся, то на заказ тащат в стаб кое-какой хабар. Оказывается, бошки тварей на капотах привязаны специально. Все заражённые, которые мельче, держатся на расстоянии и не кидаются. Полезное знание, может, пригодится. Через полчаса загрузились по машинам, мне указали в кузов к Викингу. Машины выехали на дорогу и поехали на юг. Странно, не знаю, что там за моторы, но они шептали, а не тарахтели, звук совсем тихий.
Мы болтали с Викингом, не забывая крутить головой во все стороны. Как бы тихо не работали движки машин, но на звук выскакивали твари со всех сторон. Вроде пусто и не видно, и тут бац! Несётся парочка бегунов или спидеров. Выскакивали и лотерейщики, но, не добегая метров двадцать, как будто натыкались на невидимую стену и поворачивали в сторону. Не зря бошки топтунов привязали, ой не зря. А затем выскочил рубер. Машины резко встали, и по нему отработали шесть пулемётов, можно сказать, на куски тварюшку порвали. Так можно ездить. Голову рубера после потрошения привязали на пустой пикап. Мы подъехали к небольшой балке, по дну которой бежала маленькая речка, пришла пора расставаться.
– Слушай, Капкан. Этот кластер грузанулся утром. Мы рванём на мародёрку, а ты иди на восток, даст случай – свидимся.
Меня оставили возле небольшого мостика через балку и уехали. Было слегка обидно, но мужики честно предупредили, что будут шариться по кластерам дня три или четыре. Спустился к воде и пошёл вдоль ручья, речкой язык не поворачивался назвать это. Отмахал километров шесть и начал выходить к озерцу, из которого вытекал ручей, и тут услышал даже не крик, а какой-то визг на одной ноте.
– А-а-а-а-а-а.
Перебежал через воду и пошёл на голос, выходя к берегу озера. Водоём метров четыреста диаметром окружён рощицами, леса тут нет. На полянке перед берегом стоят две машины с распахнутыми дверцами. Люди выехали на пикник. И, походу, приехали. Два тупых пустыша стоят в сторонке. Матёрый топтун рвёт и жрёт тело третьего туриста, а визжащая девчонка сидит на заднице, упёршись спиной в берёзу. Вскинул пистолет: выстрел, выстрел, выстрел. Топтун рухнул на свою жертву, только задние лапы дёргались. Это у них у всех так, что ли?
Внимательно осмотрелся вокруг. Больше никто не спешит присоединиться к трапезе. Это хорошо. Взвёл арбалет и шагнул на полянку. Пустыши мнутся на краю, ещё совсем тупые. Прицелился и вогнал болт в голову ближнему. От удара сзади просеменил два шага, пытаясь удержаться на ногах.
– Ты убил Игоря-я-я!
Девчонка подскочила и огрела меня палкой. Уронил бесполезный арбалет и влепил ей пощёчину. Шлёпнулась на задницу, а в лицо уже направлен пистолет с цилиндром глушителя.
– Жить хочешь?
– Д-д-д-а-а-а.
Проблеяла девчонка. Совсем молодая, лет, наверное, восемнадцать, может, меньше. Не знаю, как выгляжу со стороны, но явно не дед мороз. Здоровенный, заросший щетиной бугай с двумя карабинами за спиной, пистолетом, арбалетом, и притороченным топором, наверное, любого нормального человека до инфаркта довести может.
– Когда вы попали в Улей?
– Ч-т-т-о-о-о?
– Когда вы попали в кислый туман?
– Чего?
– Мне ударить тебя снова, или ты будешь нормально отвечать? Когда вы попали в кисляк?
– М-м-ы-ы приехали у-утр-о-м.
Начала мычать девчонка.
– Только с-со-обрались разводи-и-ить костёр для ша-ашлык-а-а, и тут ту-уман. По-отом ре-ебятам стало плохо-о и Све-ете-е тоже. Я за ними пы-ыталась ухаживать, а скору-ую вызва-ать не получа-а-алось, связи нет.
Чем дольше она говорила, тем лучше становилась её речь.
– А потом им совсем плохо стало, меня перестали узнавать. А Паша вообще укусил меня, и стал гоняться за мной. А Света тоже куда-то убежала. А потом это чудище появилось, и Витю убило, и стало жра-а-ать. А потом ты убил И-игоря.
Девчонка иммунная? Может быть. И что теперь делать? Бросать её нельзя, так учил крёстный, придётся тащить с собой. Вот блин, не было печали, да бабы нарожали.
– В голове шумит, жажда мучает?
– Да. Только пила, а не помогает.
Наверное, и правда иммунная, друзья вон давно отупели, а эта держится. Снял фляжку с живчиком, протянул ей.
– Сделай три глотка, потом дальше говорить будем.
Девчонка, не ожидая подвоха, присосалась к горлышку, сделала несколько глотков, потом поперхнулась и закашлялась.
– Это что за дрянь? Ты меня напоить хочешь? Я водку не пью.
– Это не водка, а эликсир жизни. Хоть и дрянь на вкус, а без него умрёшь через три дня, если пить не будешь. – «Сам говорил, а голова во все стороны крутилась, стараясь высмотреть угрозу». – Книжки фантастические читала про другие миры?
– Да, читала.
– Вот и дочиталась. Ты с друзьями попала в другой мир. Это не Земля. Люди тут обращаются в монстров, вон, посмотри. – «Махнул на тушу топтуна». – Твои друзья обратились, а тебе повезло. Долго рассказывать, легче показать. Твой Паша тебя укусил потому, что хотел тебя сожрать. Где там ваше мясо на шашлык?
Глаза у девчонки стали не круглые, а, скорее, квадратные. Смотрела на меня с недоверием и страхом.
– Мясо в багажнике.
Она махнула на машину. Чёрный джип стоял с раскрытыми дверцами и открытым багажником. Подошёл, ага, эмалированное ведро с крышкой испускало аромат маринада. Взял ведро и пошёл к пустышу, не доходя метров пять, размахнулся и швырнул ему под ноги. Ведро упало и покатилось, потеряв крышку и разбрасывая мясо.
– Смотри. Это уже не Паша. Он умер, а в его теле сидит монстр.
Пустыш упал на карачки, на четырёх конечностях подобрался к первому куску мяса и, не помогая себе руками, стал жрать сырятину. Девчонка с ужасом смотрела на эту картину. Хотел дать ей пистолет и заставить убить заражённого, но потом передумал. Всё-таки, бывший парень.
– Всё поняла? Это уже не человек. Чем больше будет жрать, тем быстрее превратится вот в такое.
Указал на топтуна. Пули на это тело было жалко, но топором или болтом выйдет чересчур кроваво. Не буду девчонку кошмарить сверх меры. Выстрел. Тело упало на землю и замерло. Быстро вырубил болт из первого, промыл оружие и потом вскрыл топтуна. Удачка, горошина и два спорана. Затем посмотрел на девушку.
– Тебя как зовут-то?
– Машка я, Мария.
– Вот что, Мария. Можешь мне не верить, можешь меня ненавидеть, но если жить хочешь, то будешь делать всё, что я говорю. Я сам знаю и умею мало, не так давно тут, а с наставником расстался. Поэтому с тобой мне будет очень тяжело. И если ты будешь истерить или кричать, мы умрём вместе. Поэтому запомни, ни о чём не спрашивай пока, не говори, пока не спрошу, не кричи и не визжи. Будем в безопасном месте, сам всё, что знаю, расскажу, поняла?
Машка закивала головой. Быстро пробежался по полянке на предмет полезных вещей. Пошуршал по машинам. А затем задумался. Почему бы и нет? Отрубил бошку топтуна, девчонку при этом зрелище вывернуло, и привязал к капоту джипа. Машку надо переодеть, одета в спортивный костюм синего цвета, с белыми вставками, за километр видно. Сели в машину и поехали к городку, из которого ребята приехали утром на пикник.
– Ты знаешь, где можно выбрать тебе одежду, такую, как на мне?
– А зачем? Мне и в этой хорошо.
– Затем, что видно тебя в этом шмотье за километр. А нам надо быть тихими и незаметными.
– Знаю. Тут на краю городка магазин есть, там смешанные товары, продукты и вещи вместе, большой магазин, только у меня денег нет.
– Деньги тебе теперь совсем не нужны. В этом мире другая валюта. Дорогу показывай, только молча.
Мы мчались на машине как раз на юго-восток, что меня, честно сказать, сильно радовало, всё ближе к стабу. Сколько осталось? Не знаю, но за день с такой скоростью точно не доберусь. Машка указывала дорогу, и мы спокойно ехали. Несколько раз нам на перехват выскакивали бегуны. Но, не добегая до машины метров двадцать, останавливались, принюхивались и убегали.
Заехали в городок, и девчонка указала направление, куда ехать. Действительно, большой магазин. Один пролёт стеклопакета вынесен напрочь, заходи – не хочу. Подогнал машину плотняком к проёму и скомандовал Машке выгружаться. Выйдя из машины, первым делом экипировался, нацепил всё своё сразу. В руки взял арбалет и махнул девчонке на проём, шагнув в него первым. Вроде тихо, но кто вынес стекло? Иду первым, прислушиваясь и оглядываясь. Тишина, никого не видно, но пятна крови на полу не дают расслабиться. Кто-то тут кого съел, это и к бабке не ходи.
Откуда кинулся топтун, даже не увидел. Что самое обидное – тварь не урчала и не выдала себя звуком. Монстр вцепился пастью в мою левую руку, пытаясь лапами обхватить меня. Лапы пролетели под моей правой рукой и сомкнулись на грудной клетке. Арбалет улетел куда-то в сторону, выбитый монстром. Хруст костей левой руки ударил молнией боли в мозг. Но и подстегнул реакцию до запредельных высот. Пистолет воткнулся в глаз твари, даже не знаю, как выхватил и, приставив к бошке монстра, выстрелил. Выстрел, выстрел. Тварь стала скребсти пол задними лапами. А моя левая рука так и была у неё в пасти.
– Машка, помоги вытащить руку, и быстро перетяни, нельзя кровь терять! Потом в обморок упадёшь, ладно?
– Ага, сделаю. Я на медицинском факультете училась, знаю, что делать.
– Давай быстрей, и валим отсюда. Главное, кровь останови, если правда можешь.
Девчонка схватила жгут, который я ей протягивал, и затянула на моём левом плече, насмерть! Аж боль перебила, кто её так учил? Садисты млять!
Левую руку доставали из пасти твари вдвоём. Я шипел от боли как гадюка, а девчонка ничего так, справилась. Разжимали челюсти урода подручными средствами, ножками от табуреток и держателями для полок. В голове шумело и гремело. Приказал девчонке быстро переодеться и набрать продуктов, мне становилось всё хуже и хуже. Заставил перебинтовать граблю, бинтов намотали кучу. Как залез на посажирское сиденье джипа, даже не помню. Сказал Машке гнать нахрен из посёлка к чертям собачьим. Потом потерял сознание.
Очухался. Сижу на жопе, прислонённый к колесу джипа. Уже темнеет. Увидел Машку, что-то суетиться и бегает, а что делает – непонятно.
– Мар-фа, Мар-фа. Иди сюда. Сколько я был без сознания, и где мы?
– Я не знаю. Ехала всё время прямо, пока дорога была. А потом она пропала, тут нет дороги, и я остановилась. Вон какая-то башня стоит, не знаю, что это такое.
С трудом повернул голову. Водонапорная башня, высокая, млять. Можно заныкаться.
– Маша, слушай меня! Идём к той башне и прячемся внутри. Самое главное, не кричи и не ори! У монстров очень хороший слух. Просто не шуми и помоги мне. Давай, тяни меня к башне, если увидишь тварей, просто скажи: вон урод.
Мы добрались до входа в водонапорную башню. Металлическая дверь с хорошим засовом, просто повезло, что открытая, и замка нет. Забрались внутрь, мне всё хуже и хуже.
– Машка, можешь делать внутривенные уколы?
– Да, я же медсестра, ну, училась.
Открыл коробочку и вытащил шприц со спеком. Хряк говорил, что это средство очень хорошо помогает.
– Перетяни руку, и коли эту хрень в вену. Я отрублюсь. Не бойся. Главное, веди себя тихо. Пожалуйста!
– У тебя рука плохая, надо, наверное, ампутировать, прости, я не смогу помочь.
– Не надо ничего ампутировать. Просто делай, что я говорю. Давай перетягивай и коли. Времени мало, просто слушайся меня.
Отрубился сразу, ничего не помню. Пришёл в себя, лежу на пенке для туристов, левую руку не чувствую, зато на правой лежит голова давешней девчонки. Рыжая соплюшка решила, что она имеет на меня какие-то права. А может и не так. Только прижалась она ко мне всем телом, и её правая нога лежала на мне. Попробовал шевельнуть левой рукой, не смог сдержать стон и выругался. Девчонка тут же подскочила и пролепетала: «Ой, прости, я не специально, тебе плохо?»
– Мне не очень хорошо. Скажи, что было вчера?
– Вчера? Ты уже три дня валяешься тут. Я уже не знаю, что и думать. А мне жуть как страшно тут сидеть. Когда ещё светло ладно, твою книжку читаю, а как темнеет, с ума схожу. А ты как мёртвый лежишь, только дышишь и всё. А ты даже не сказал, как тебя зовут! А мне очень страшно.
– Меня зовут Капкан. Сколько времени мы тут сидим?
– Уже два дня прошло, сегодня третий. А мне очень страшно. А тут мертвяки вокруг ходят. Я их сверху с башни видела. А ты как мёртвый лежишь. А мне плохо. А я пить хочу. А ты не давал. И сам почти умер. А фляжка твоя кончилась. А пить хочется. А больше нету. А скажи, как ты выжил? Тебе руку почти оторвали, крови море было, кости переломанные, я же видела! А ты живой. И даже рука у тебя почти целая стала! А я перевязку делала, сама видела. А так не бывает. А у тебя всё заросло, и кости на место сами встали, скажи мне, как?
– Тихо Маша, тихо. Не кричи. Дай мне прийти в себя. А рука… так и должно быть. У нас регенерация очень завышена, потом расскажу.
Попробовал встать и с удивлением понял, что всё очень хорошо. Тело послушное и работает как часики, только левая рука как чужая. Пальцы не слушаются, от локтевого сустава нет чувствительности, но рука целая.
– У нас, Маша, очень сильная регенерация, я видел человека, у которого откусили руку. Новая выросла за две недели. Как-то так.
Девчонка вытаращилась на меня как на приведение. Открывала рот и мычала, но сказать ничего не могла.
– Не мычи. Сам многого не знаю, надо добраться до стаба. Брошюру всю прочитала?
Она утвердительно закивала головой.
– Так вот. В той книжке многого не сказано. Но новичка учит жизни в этом мире, согласна?
Она снова закивала головой. Умная девочка, если доведу до стаба, далеко пойдёт.
– Ты сказала, что мы тут сидим третий день. И что, никаких больших тварей не видела?
– Видела один раз жуткую чудищу, но она пошла к городу. А тут вокруг бегают небольшие, как на поляне.
– Хорошо, что небольшие. Завтра утром уходим отсюда. Сейчас ложимся спать, и не пререкаться.
Достал из рюкзака полторашку живчика и протянул Машке. Вцепилась и присосалась к ней как вампир к шее жертвы. Потом похлебал сам, грамм триста сразу выпил. Вроде недавно очнулся, а сил уже нет. Устроился поудобнее и стал считать баранов, помню восемьдесят пятого.
* * *
Открыл глаза и долго не мог понять, где я и что со мной.
Ещё только светает. По нижним этажам кирпичной башни окон нет, поэтому темно сильно. Сразу вспомнил предыдущие события. Как девчонка выдержала тут два дня взаперти с бесчувственным чужим телом – непонятно. Принюхался, да от меня разит на километр, всех тварей приманю к себе. Надо срочно помыться и поменять вещи. Крупно повезло, что девчонка и правда иммунная, обратилась бы и сожрала, пока в отключке валялся.
Штанов на мне не было. Куртку Маша тоже с меня стащила, вернее, её останки. Лежал в майке и трусах. Пока лежал без сознания, потом исходил сильно. Кожа аж липкая. Да и припозорился походу, вставать в туалет-то не мог. Но никаких рефлексий по этому поводу не испытывал. Это не я, а моё больное тело.
Поднялся и стал наводить ревизию на предмет воды. Своей – четыре полторашки. Использовать нельзя, потом пить нечего будет. Железные трубы, выходя из-под земли, уходили наверх и наталкивали на мысль поискать сливной кран. Нашёл какой-то отвод. Орудуя одной правой, левая не хотела слушаться, и болит, и не работает толком, приоткрыл вентиль. Вода пошла. Это было мучительное купание, жидкость лилась на уровне ниже бедра, и приходилось извращаться одной рукой. Когда уже заканчивал, сверху спустилась Маша. Переоделся в чистые вещи, второй комплект брал в расчете на стирку, пока один сохнет, буду ходить во втором. Девчонка тоже поплескалась, потом закрыла кран.
Самочувствие у меня было нормальное, только вот рука. Осмотрел и поразился. Рваных ран уже не было. Нитки шрамов, сходящие на нет синяки, уже жёлтые, как будто им вторая неделя. Только вот ноющая слабенькая боль, и чешется, зараза. Да и локоть сгибаться не хочет, и пальцы не гнутся. Ладно, как-нибудь справлюсь.
«Что мы будем делать?» – спросила Маша.
– Сейчас позавтракаем и двинемся дальше. Ты откуда машину водить научилась?
– Да это машина Игоря, он меня учил. Игорь – это мой брат…был.
Она насупилась, вспоминая неприятные моменты нашего знакомства. Да уж. Как она не сбежала от меня, куда глаза глядят, непонятно. Мы быстро перекусили, я вытащил из старой куртки вещи из карманов и переложил в новую. Старую одежду выбросил. Упаковал заново рюкзак и показал Маше, как ей сложить свой, который она прихватила в магазине. Проверил оружие. Млять. Арбалет не взведу и не выстрелю. Карабин тоже не смогу использовать, как и топор. Остаётся только пистолет – слабое утешение и защита.
Мы стали подниматься по винтовой лестнице наверх к окнам. Осмотрели всю округу из разных окон, но ничего подозрительного не увидели. Спускались вниз, и тут девчонку прорвало. Никогда не думал, что кто-то может задавать вопросы с такой скоростью и непоследовательностью. Видимо два дня молчания и неизвестности её достали. Мы провели в этой башне два полных дня и вечер, когда я её встретил. Долго я был в отключке. А девчонка крепкая, мало кто так смог бы. Но теперь мне придётся молотить языком, не останавливаясь, женское любопытство и страх просто не дадут мне молчать.
– Маша, подожди. Сейчас грузимся вещами и идём к машине. Ехать опасно, но пешком мы далеко не уйдём. У меня только пистолет, другим защищаться не смогу, поэтому не отвлекай меня и, пока не загрузимся в машину, молчи.
Погрузка прошла нормально. Снова посадил её за руль, а сам умостился рядом. Защитник, млять. Кто бы самого защитил, аж стыдно стало. Оглянулся на башню. Откуда она брала воду и куда подавала непонятно. Буквально в ста метрах углом сходятся два других кластера, тихий закуток. Вокруг поля с посадками посёлков и городов не видно. Сориентировался по солнцу, показал Маше направление, и мы поехали.
Башка топтуна, привязанная на капоте, не давала уверенности в безопасности, поэтому решил ехать самыми глухими дорогами, сильно не газуя, о чём предупредил девчонку. И началось. Это был допрос, какой не всякий следователь смог бы провести. Я крутил головой, высматривая тварей, и говорил, говорил, говорил. Аж язык заболел. Монстров мы не видели, на наше счастье. А в два часа кончилось топливо, и машина встала. Отошли метров на двадцать, покушали и пошли пешком. Сколько ещё до Туннеля, я не знал. Шли, не останавливаясь, до самого вечера. На ночёвку устроились в чистом поле, надёжного убежища не нашли. Подумал, что если твари кинутся, хоть издали смогу заметить. Спали в обнимку, чтобы хоть чуть теплее было. Причём никаких посторонних мыслей у меня не возникло. Не воспринимал я Машку как женщину. Она, конечно, симпатичная, хорошая фигурка, красивое личико с зелёными глазищами и рыжими кучеряшками до плеч, но для меня она просто мелкая девчонка, а не женщина.
Проснулись на рассвете, было зябко. Быстро поели и снова в путь. Через час я заметил первую неприятность. По нашим следам бежали два бегуна. Подобрал подходящее место и заставил девчонку лечь и ни в коем случае не кричать. Сам примостился за деревом, приготовив пистолет. На двоих мелких потратил три пули. По бегущим стрелять это не то, что по неподвижным. С одного взял споран, второй был пустой. Пошли дальше, но не прошло и часа, как снова увидел тварей на наших следах. Неслись как гончие по следу. На этих ушло четыре выстрела. Быстро выпотрошил, оба пустые. Ускорили темп ходьбы, но, когда сзади снова увидел заражённых, понял, что-то не то. В этот раз тварей было три: лотерейщик, спидер и бегун.
В темпе показав Маше, как взводить арбалет, зарядил его и приготовил пистолет. Сказал, что после выстрела брошу арбалет ей, сможет, пусть помогает, и отдал болты. Рука работает ещё очень плохо, надежды на неё мало, значит топором точно не смогу. Попасть бегущему в голову даже не надеюсь. Первым бежал лотерейщик, урча на ходу, впрочем, урчали они все. Прицелился в бедро, хоть чуть-чуть лишить подвижности, бдынь, тварь покатилась по земле, втыкаясь в деревья. Бросил бесполезный механизм и схватил пистолет. Первым начал бить по спидеру: выстрел, выстрел, выстрел. Перевести на бегуна, три выстрела, перевод на лотерейщика, до которого уже два метра, выстрел. Контроль в голову, выстрел. Бегун готов, спидер пытается подняться на лапы, выстрел. На трёх тварей потратил девять патронов, так их надолго не хватит. Взял с уродов четыре спорана. Надо быстрее сваливать отсюда. Три стычки уже. А вообще, что-то неправильное в этом, что-то не даёт покоя. Вчера на машине проблем не было, а сегодня пешком и по следам бегают.
Пошли дальше, но в голову стали лезть мысли, что, наверное, придётся срочно искать машину. Иначе будет хана. Стал выискивать путь к асфальтированной дороге. Когда увидел шоссе, до которого было километра два, сзади опять нарисовалась погоня. Спидер и бегун неслись по следам. Я зашипел как гад ползучий.
– Маша, у тебя что, праздники?
Девчонка уставилась на меня.
– Ну, красные дни календаря?
– Какие праздники?
– Ну, специфические женские дни. Месячные у тебя?
Машка покраснела как помидор. В другое время даже залюбовался бы, так ей это шло, но сейчас…
– Сам дурак! Об этом неприлично говорить. И спрашивать.
Я аж взвыл. Епическая сила. Нас тут сожрать собираются, а ей млять неприлично. Ну, вот что тут делать? На тварей потратил две пули, которых было жаль. Даже не стал потрошить, чтобы не терять время. Надо срочно искать машину. На транспорте опасно, но пешком мы не уйдём, не отобьёмся. Быстро шли к шоссе, я поглядывал в бинокль, и росла надежда, что сможем выкрутиться. На перекрёстке дорог стояло несколько машин, некоторые из них были целыми. Мы шли по посадке вдоль грунтовой дороги, а впереди перекрёсток с асфальтированным шоссе. Моё внимание сразу привлекла инкассаторская нива. С виду вроде целая, две передние двери раскрытые. Ещё бы ключ был бы в замке.
Не доходя до перекрёстка метров сорок, замерли, слушали и смотрели. Вдруг раздался шум едущей машины. Вдалеке с правой стороны показался автобус. Водитель выжимал из двигателя всё что мог и нёсся к нам на встречу. Но было понятно, что от погони он не уйдёт, не такая у пазика скорость наперегонки с тварями состязаться. Осмотрелся вокруг, по следам пока никто не идёт.
«Надо ему помочь, его же съедят» –
зашептала Машка. Очевидный факт комментариев не требовал. Плохо только, что всё это происходит рядышком с машиной, которую я выбрал. Нашумел этот Шумахер и без меня, так что хуже уже не будет. Выбрал дерево с подходящей веткой, будет упором, и руку не сильно напрягу. Приказал Машке, что делать после окончания стрельбы, и стал готовиться. Приладил карабин, проверил оптику, жду. Автобус всё ближе, но твари настигают, блин, как по закону подлости на этом перекрёстке сошлись.
Я выжидал до последнего. Стал стрелять, только когда лотерейщик в прыжке достал машину. Посыпались стёкла, и полетели куски раздираемой жести, тварь пыталась втиснуться в салон. Выстрелил все десять патронов по первому монстру и, перезарядив карабин, начал бить по отставшему топтуну. Что делается с автобусом, не видел, всё внимание на вторую тварь. А водитель или не справился с управлением или ещё что, но машина влетела в стоящую легковушку и, пробив лобовое стекло, беглец вылетел на асфальт и лежал сломанной куклой.
Маша подхватила вещи и побежала к ниве. А я с топором к тварям. Сначало вломился в остатки пазика к лотерейщику, дохлый, зараза, одарил двумя споранами. Потом кинулся к топтуну, взял с него одну горошину и всего один споран. С трудом отрубил башку монстра и потащил её к намеченной машине. Маша уже сложила вещи и доложила.
– Ключи в замке, заводить не пробовала.
Кинулся сам, провернул ключ, стартер натужно заныл, но двигатель не схватился. Выключил, попробовал ещё раз. Думал уже всё, приплыли. Только с третьего раза мотор закашлялся и завёлся. Оглянулся, Машки нет. Пытается тащить водилу автобуса. Подбежал к ней, вдвоем засунули его на заднее сиденье. Сказал ей связать раненого, а сам стал прикручивать голову монстра на капот. Прыгнул сам за руль, и мы погнали. Старался держаться восточного направления. Потом выскочили на хорошее шоссе, идущее на восток, и целый час нам везло.
А затем увидел в зеркало заднего вида нашу смерть. По дороге следом за нами нёсся матёрый заражённый. Передвигался он на четырёх лапах, и скорость у него была гораздо быстрее нашей. Мы повторяли судьбу раненого, который валялся на заднем сиденье и время от времени стонал. Я придавил педаль газа до полика, но понимал, что это глупо и нас не спасёт. Но не останавливаться же, в самом деле? Пять минут погони и смог наконец-то понять, кто скачет по наши души. Здоровый рубер. Карабин против такого не спасёт. Помолиться, что ли, да ни одной молитвы не знаю. Машка тихо поскуливала, на грани слышимости, её тоже проняло. До монстра осталось десять метров, потом пять. Всё, отбегались.
Ду-ду-ду-ду-ду. Откуда раздалась пулемётная очередь, даже не понял. Тварь покатилась по дороге, ломая конечности. Одиночный выстрел, ещё один. Монстр замер. Судорожно выдохнул воздух сквозь сжатые зубы, оказывается, дышал как загнанная лошадь, будто пешком убегал. Машка выглядела не лучше меня. Резко затормозил, машина аж юзом пошла, и стал искать спасителя.
На стыке двух посадок слева стояла целая колонна машин. Два переделанных КамАЗа, укреплённых решётками с выступающими шипами. Три пикапа с пулемётами в кузовах на самодельных треногах. И две какие-то неизвестные машины, то ли военные, то ли ещё что, но тоже с пулемётами. Подъехал к колонне и остановился. Из машины еле выполз, как-то накатила слабость.
– Ты кто такой, обзовись, олень ты северный. Совсем безбашенный в одиночку на пустой машине по Улью мотаться, или свежак?
– Капкан, крёстный Хряк. Я не дурак, просто выхода другого не было.
– Выход есть всегда! Даже если тебя догнали: можно дать твари себя сожрать, а можно пустить себе пулю в лоб. Даже если тебя жрёт рубер, у тебя ещё есть один выход, кучкой «того самого», на землю удобрением.
Слышавшие это мужики на машинах заржали.
– Ты смотри, уже крещёный. А чёж ты тогда летел, если знаешь, что нельзя?
– Да у меня там в машине девчонка с проблемкой и раненый парень, по дороге подобрал.
Стволы всех мужиков без команды нацелились на машину, а старший, который разговаривал со мной, уже без шуточек, серьёзным голосом спросил.
– Что за девчонка? В чём проблема? Какой раненый?
Он махнул правой рукой, и два бойца кинулись потрошить рубера, а на меня смотрел прищуренным внимательным взглядом. Я подошёл к нему ближе и в полголоса, чтобы другие не слышали, сказал.
– Девчонка молодая, иммунная, пятый день вместе, а проблема извечно женская, ежемесячная. Парень…не знаю, убегал на автобусе от лотерейщика и топтуна, тварей завалил, но он поломался, иммунный или нет – не знаю. Связали на всякий случай. Так что без машины не могли уйти. Поможете до стаба добраться?
Командир этой группы, удивлённо присвистнул и крикнул.
– Парни, отбой. Грузимся и погнали. Потом сказал мне: «Становись в середину колонны и держи темп. Девчонка красивая?»
– Да, не уродина, сам посмотри.
– Некогда, потом. Мы из-за вас на полчаса от графика отстали, хорошо, что издалека увидели, как ты несёшься. Меня зовут Секира. Потом поболтаем.
Его бойцы притащили голову рубера и привязали к одной из машин. Колонна стала выбираться на дорогу, я пристроился в середину, и мы поехали в безопасный городок людей. Асфальт сменился грунтовкой, мы заехали на старый стаб, машины пылили, поднимая шлейф пыли, а я вертел головой, запоминая дорогу. Через час мы подъехали к территории, занятой нормальными людьми.
Дорога упёрлась в ворота, от которых в две стороны уходил забор, сваренный из арматуры, крепящейся к врытым буровым трубам. Изнутри забора на расстоянии десяти метров шла накатанная колея, по которой, видимо, катались патрули. Снаружи чёткой дороги не было, но следов колёс множество. Колонна заехала внутрь и закрыла за собой ворота. Через пятьсот метров стоял второй забор. Ещё через пятьсот был город людей.
С первого взгляда, что пришло в голову, – средневековая крепость. Стены вздымались на высоту пятнадцати метров. Сложены из больших фундаментных блоков. Поверху стоят зубцы для защиты стрелков. Через каждые триста-четыреста метров установлены пулемётные точки. Ширина стены неизвестна, снизу не видно, но понятно, что не маленькая должна быть. Это сколько же труда и сил надо было потратить, чтобы такое отгрохать? Представить трудно.
– Что с нами теперь будет, Капкан?
– Да всё хорошо будет, Маша. Ты будешь в безопасности. Найдёшь, чем заняться. А мне надо встретить друга.
– Ты меня бросишь теперь, мы расстанемся?
– Да мы с тобой как-то не муж и жена, чтобы бросать друг друга. Да и о любви речи не шло.
Я посмотрел на неё. Сидит, напряжённая, нервная. Но смотрит прямо на меня.
– Да нет. Я не о том. Просто мы же тут никого не знаем, если ты уйдёшь, я совсем одна останусь, как мне быть?
– Не бойся. Будем мы с тобой видеться, а с людьми познакомишься. Я ведь тоже тут никого не знаю.
– Тебе легко говорить, ты вон какой сильный и умный.
Я сильный и умный? Да за мной косяков целый состав тянется, всех не перечесть. Мы подъехали к огромным металлическим воротам, ведущим в стаб. Створки распахнулись на механическом приводе людей не видно, и колонна начала втягиваться внутрь. Снова удивился. Мы заезжали не во двор крепости, а ехали по туннелю, сложенному из тех же фундаментных блоков перекрытых бетонным потолком. Слева и справа зияли проемы бойниц, из которых нежелательных гостей могли превратить в мясной фарш. Рукотворный грот тянулся метров на пятьдесят. Когда все машины зашли внутрь, наружные ворота закрылись, и только после этого открылись внутренние. Колонна двинулась дальше и встала внутри огороженного двора. Тут тоже квадратом стояли стены, но уже метров десять высотой. Если бы кто-то из врагов прорвался сюда, тут тоже не разгуляешься, защита на высоте.
Откуда-то выскочил Секира и махнул мне отъехать в сторону. Подогнал машину к указанному месту и заглушил двигатель. Мы с Машей вышли из машины и смотрели, как колонна проезжала в третьи ворота, оставив нас тут. Вскоре к нам подошли три человека в одинаковой камуфлированной одежде.
– Ну, что же. Давайте знакомиться.
– У нас там раненый в машине, подобрали часа три назад. В себя ещё не приходил, не знаем, иммунный или нет.
– Раненым займутся, а вы пока с нами. Вещи и оружие оставьте в машине, никто не тронет.
Он показал пальцем на старшего и сказал: «Бишоп, я Стэлс, это Рыба. Назовитесь».
Голос у него был неприятный. Как будто он нас уже презирал неизвестно за что.
– Капкан, это Мария.
– Кап-каан. Крещёный уже? Ну, тем проще. Девушка идёт с Рыбой, а ты с нами, составим ментат карту и снимем первичный опрос.
Нас с девушкой разделили и повели в разные стороны. Маша растерянно посмотрела на меня, я ободряюще улыбнулся ей и подмигнул. Меня провели в отдельную комнату, и начался допрос. Убивал ли я тут людей? Знаю ли я кого-нибудь из муров? Сотрудничал ли я с внешниками. Половина вопросов вызывала кучу своих. Спрашивал только Стэлс, Бишоп не проронил ни слова. Сидел на стуле и ни один мускул не дрогнул на его лице, никаких эмоций, как робот, он даже не двигался. Голос второго уже начал вызывать неприязнь. А он сам вызывал раздражение.
– Когда ты провалился в Улей?
– Три недели назад, если счёт дням не потерял.
– Где это случилось, и кто тебя крестил?
– Крёстный – Хряк. А провалился где-то возле пекла, на западе.
Стэлс аж подскочил. Кинулся к стене и сорвал с неё карту, расстелил её на столе.
– Оба-на! Ну-ка покажи, где он тебя нашёл и где находится его схрон.
– Я не буду этого делать. Он рекомендовал мне молчать.
– А мне похрен, что он тебе рекомендовал, показывай давай.
– А мне похрен, что тебе похрен, ничего показывать не буду.
Я начал сознательно нарываться на неприятности. Но этот тип начал вызывать у меня желание набить ему морду.
– Слышь ты, мясо. Щас внесу тебя в чёрный список, и вылетишь отсюда пинком под зад.
– Да вноси нахрен! А я пойду отсюда и на каждом стабе буду говорить, как меня ни за хрен собачий даже не пустили сюда и выкинули свежака за ворота.
– Ты ещё дойди сначала.
– Сюда дошёл и дальше дотопаю.
– Пи…ец тебе будет, показывай!
– Стэлс, уймись. Если ты закончил опрос, можешь быть свободен.
Подал голос Бишоп. Первая фраза, которую он произнёс. Тот сразу сдулся, но уйти просто так не мог.
– Если твой крёстный такой классный мужик, то хрена он тебя бросил в пекле, а сам тут ошивался?
– Он меня не бросал. Я сам потерялся, думал его тут найти. А вот ты меня бы бросил.
Тот покраснел как рак и напоследок кинул.
– Хреновый ты, наверно, крестник, если он от тебя бегает. Он сегодня в обед свалил из стаба.
– Стэлс, уймись и вали отсюда.
Я растерянно посмотрел на Бишопа. Как Хряк свалил? Млять. Да как же так?
– Ладно, начнём.
Бишоп подошёл ко мне и поводил руками над головой, две минуты и всё. Потом сел за стол и стал что-то чертить на листе бумаги.
– Не обращай внимания на Стэлса. У него пунктик к Хряку. Хотел воткнуться в его команду, да они его отфутболили. Вот и мечтает найти его схрон, впрочем, об этом многие мечтают. Да не в этом дело. Просто бесит его, что Хряк с ребятами достанут белый жемчуг, а он нет.
– Белый жемчуг? Это что?
– Хряк тебе не рассказывал? Странно.
Бишоп удивился, но лицо так и осталось неподвижной резиновой маской.
– Существуют такие твари, Капкан, за упоминание которых можно поймать пулю. Никто не упоминает их вслух, чтобы беду не накликать. Называются Скребберы. Если простая Элита может бывалых мужиков до заиканья и пачканья штанов довести, то можешь представить, как всех пугает одно упоминание Скреббера, что за это могут в самом простом случае морду набить.
– А тебя нет?
– А мне по барабану. Из стаба я практически не выбираюсь, шансов встретить – ноль. Так вот, твари это редкие и страшные до жути. Встречаются не часто, и фоток нет, по причине отсутствия выживших, которые их сфотографировали. Бывают, по слухам, самые разные, и никто тебе их не опишет, это не один вид, а все разные. Но иногда, очень редко, единиц из них убивают. И достают белый жемчуг. Сила у этой штуки такая, опять-таки, по слухам, что если белую жемчужину съест не иммунный, то он приобретёт иммунитет. Она сразу дарит съевшему новый сильный и полезный дар. И достоверно известно, что если белый жемчуг проглотит Кваз, то он снова станет обычным человеком.
Так вот что ищет Хряк с командой в пекле. Только из-за этого они там ошиваются.
– Если у кого и есть шанс завалить Скреббера, то это у команды Хряка. Вот Стэлс и бесится, у него нет шансов получить жемчужину.
– Так ведь он по виду нормальный?
– Да не совсем. Ты просто не увидел. Глаза у него изменились, за очками не видно дури бешенной, как у обычного Кваза, и то, что делает мужчину мужчиной. Вместо яиц у него сантиметровый отросток для испускания струйки. С женщинами у него может быть только любовь платоническая, о физической…сам понимаешь, может только мечтать. Ладно, не о том речь. Ты как по деньгам, есть что, или голый?
Достал свои коробки и протянул ему. В первой было около тридцати горошин, переложенных ватой, во второй спораны, я их не считал. Бишоп открыл и присвистнул.
– Богатые нынче свежаки пошли. А это что? Ты чё, мыл их что ли?
Он тыкал пальцем в несколько споранов, которые стали из зеленоватых грязно-серыми. Вспомнил рубера, который убил моих друзей. Точно мыл.
– Да, достал их из рубера дохлого, а он уже пять дней валялся, вот и промыл.
– Можешь выкинуть все, которые мыл. Больше никогда так не делай, пропадают со временем. Просто платком вытер и всё. Гороху не страшно, а спораны портятся.
– Да побрезговал как-то. Слушай, Бишоп, я цен не знаю, это много или мало?
– Если жить будешь скромно, на пару тройку месяцев тебе за глаза хватит, я же твоих вкусов и запросов не знаю. Горохом лишний раз не свети. Хоть у нас и правильный стаб, и закон мы чётко держим, но придурков везде хватает. Ты девушку на себя закреплять будешь или в стаб отдаёшь?
У меня глаза на лоб вылезли. Это что значит, Машку тут что…
Увидев мою реакцию, он пояснил:
«Ты не понял, Капкан. Если ты привел на стаб иммунную женщину и закрепляешь её за собой, то у тебя месяц на налаживание отношений. Замуж взять или долгие отношения. Всё по обоюдному согласию. За это время никто не имеет права к ней подойти и помешать тебе. Если отдаёшь в стаб, то она устраивает жизнь сама, и вокруг неё сейчас начнут бегать толпы ухажёров, всё в рамках приличий. За жалобу со стороны женщины у нас яйца режут в прямом смысле слова, кастрация с ходу».
– Видов на неё не имею. Просто спас её, она меня, да в стаб вместе пришли. Не буду за собой закреплять.
Пока говорил, отбирал серые, негодные спораны. Поискал, куда выкинуть, собеседник кивнул на корзину для бумаг, выбросил.
– Тогда вот тебе премия от стаба. Закон у нас такой, за приведённую иммунную женщину пятьдесят споранов. Некоторые команды даже промышляют этим. Пытаемся выровнять перекос в пользу мужчин, мало тут прекрасных дам, очень мало. У тебя сейчас какие планы?
– Гостиница, поесть и спать. С утра голодный, некогда было.
– Ясно. Поедем вместе, покажу гостиницу нормальную, но дорогую. Честно сказать, у нас тут не самый дешёвый стаб. Покажу, где машину поставить на стоянку, по территории только служебным проезд разрешён. И отдыхай пока. Да, вот ещё, чуть не забыл, прочитай свод законов стаба.
Он протянул мне брошюру и пакет споранов премии. Мы вышли из комнаты и пошли к машине. Башки топтуна на капоте уже не было. Загрузились и подъехали к воротам, Бишоп сказал что-то в рацию, и створки распахнулись, пропуская нас внутрь. Стоянка была совсем рядом, рукой подать. Дальше мы пошли пешком. Даже не смотрел по сторонам, так вымотался. Через пять минут мы подошли к трёхэтажному, аккуратному дому, на каждом окне решётки, широкие двери, двойные, тоже укреплённые металлом. Бишоп пошёл дальше, а я поднялся на порожки и шагнул внутрь. Все вещи тащил сразу с собой, и как-то вес у них вырос, неподъёмный. Внутри располагался ресторан на тридцать столиков, у дальней стены стойка бара, она же ресепшн гостиницы. Подошёл к стойке. Молодой парень улыбнулся мне и сказал.
– Любой каприз за ваши спораны.
– Номер с душем, поесть туда и не беспокоить.
– Что будешь есть, что пить, насколько номер, как тебя записать?
– Есть буду всё подряд, главное, побольше, пить ничего не буду. Зовут Капкан. Номер пока возьму на три дня.
– Тридцать шесть споранов, второй этаж, пятый номер. Официант придёт через десять минут.
Парень протянул мне ключ с биркой. Я вытащил из пакета, который мне дал Бишоп, четырнадцать споранов и протянул пакет парню. Тот пересчитал, кивнул головой, и я пошёл наверх. Вошёл в номер, осмотрелся. А ничего так, очень даже хорошо. Комната большая, обставлена очень хорошей мебелью. Кровать просто шикарная, двуспальная, бельё на ней чистое и глаженное. Напротив на стене огромный плазменный телевизор. Если кормят так же, как номер обустраивают, останусь тут жить. Бросил вещи в угол и пошёл в душ. Разделся, начал мыться, и тут стук в дверь.
– Пятый номер, ужин.
– Поставь на стол.
Послышались шаги, кто-то зашёл в номер, чем-то постукал и вышел. Я остервенело отмывал своё тело. Впервые за три недели дорвавшись до горячей воды, не мог остановиться. В душе тоже всё было на уровне, мыло, шампуни, всё в изобилии, даже бритвенные станки и пена присутствовали. Вышел посвежевший и накинулся на еду.
Целая кастрюлька горячего борща. В судке куча шашлыка, картошка и зелень. ХЛЕБ! Наконец-то настоящий хлеб, а не сухари или хлебцы. Я съел всё. Оставил на огромном подносе горку пустой посуды и упал на кровать. Свежее и чистое бельё приняло меня в свои объятья.
Какие бараны? Не помню, как голова подушки коснулась.
