Глава 31
Произошедшее в доме Кита вывело Адалинду из равновесия. Фредерик верно сказал, в их работе бывало всякое, и случай с некромантом не претендовал на звание самого неприятного в карьере агентессы ВРО, но, видимо, сказалась общая нервозность, и, чтобы забыть о провальной вылазке, магиня до позднего вечера разбиралась в добытых Блэйном списках, выискивая знакомые имена, соотнося их с планами домов и стараясь не думать, чем может грозить новая неудача.
А она не заставила себя ждать.
— Ничего не вышло, — отчитался Фредерик, два часа просидев с Джеком в запертой комнате. — Созданное Лленасом заклинание слишком… слишком странное, чтобы я мог разобраться в связях.
— Мы были готовы к этому, — утешила то ли его, то ли себя Адалинда.
Она надеялась на другой результат. Надеялась, что Фредди найдет источник сигнала и Джек увидит еще что-нибудь.
Надеялась, но и боялась этого.
Рассказ механического человека о его видениях многое расставил по местам, в том числе определил ее, Адалинды, роль во всем случившемся. Мало того, что, передавая ВРО отчеты о работе Дориана, она помогла соорудить для него ловушку, так еще и стала в этой ловушке приманкой. Видимо, над этим и работал Шолто, надышавшийся газом аналитик, — искал слабые места изобретателя и, не найдя таковых, придумал их. Придумал ее — женщину, которая могла бы заинтересовать немолодого одинокого мага, стать для него чем-то большим, чем очередная интрижка. А говорят, чувства иррациональны. Чушь, талантливому аналитику так же легко просчитать вероятность их возникновения, как определить победителя заезда на скачках или изменение биржевых котировок. И теперь, пользуясь расчетами Шолто, Дориана превратили в убийцу. Адалинда чувствовала свою вину и страшилась новых подробностей: хватило пересказанного отстраненным искусственным голосом видения подключенного к чудовищной машине безжизненного тела и отрезанного женского пальца под стеклянным колпаком…
— Нашла что-нибудь интересное? — Фредерик указал взглядом на списки.
Она удрученно покачала головой. Маги среди владельцев домов с подходящими подвалами были, но как установить, связаны они с ВРО и непосредственно с Эллой Мейлан или нет?
— Знал бы, скопировал бы всю информацию по салджвортской агентурной сети, — сказал с запоздавшим сожалением эмпат. — Теперь не получится. Мой мандат аннулирован, как и твой, а отсвечивать печатью Совета прежде времени не хотелось бы.
— Выйти на кого-нибудь в управлении? Ты же говорил, там остались твои люди.
— Не рискну привлекать их, зная Эллу. Уверен, она уже подмяла под себя региональное управление, и без ее ведома там теперь даже мухи не летают.
— Смотрю, ты просто восхищен ее методами, — не удержалась от язвительного замечания Адалинда. — Или это зависть? У нее — власть и сила, а на тебя объявили охоту.
— Как и на тебя, дорогая, — с легкомысленной улыбкой напомнил мужчина. — А Эллой можно восхищаться как талантливым организатором и беспринципной стервой, но завидовать ей у меня и в мыслях не было. Каждому свое. Она — паучиха, паутины по ее части. У меня же иные таланты.
— И у меня, — задумчиво протянула магиня. — Скажи, у тебя, случайно, не осталось каких-либо документов, подписанных Мейлан?
— Хочешь подделать ее подпись? — Фредерик покачал головой. — Не трать время. Срисовать ее закорючку труда не составит, но подделать магический оттиск Эллы даже я не возьмусь.
— Каждому свое, — повторила его слова Адалинда, радуясь, что успела купить все необходимое для переносной лаборатории. — Так у тебя есть бумаги с ее подписью? Желательно что-то, что ты не собирался сохранить на память.
— Да, но…
— Думаю, Элла привезла в Салджворт своих людей. Местные еще не успели запомнить в лицо каждого. Если кто-то явится с подписанным Мейлан приказом и затребует данные по салджвортским магам, этот приказ будут проверять или постараются выполнить в кратчайшие сроки?
— Второе. Но, Эдди…
— Дай мне любую писульку с ее визой, — раздельно потребовала магиня, начиная терять терпение. — Если у тебя ее нет, то это — разговор ни о чем. Если есть, продолжим его, когда я закончу.
Подходящих «писулек» у Фредерика нашлось целых три. Адалинда на глаз оценила бумагу и чернила, выбрала один из документов и, выставив бывшего мужа за дверь, заперлась в комнате. То, что работа может занять всю ночь, ее не тревожило: в любом случае ей вряд ли удалось бы сегодня уснуть.
Джек тоже не спал.
Он никогда не спал, но сегодня он не спал по-особенному, по-настоящему, а не потому, что не мог отключиться. Опять и опять перебирал спутанные нити своей души в надежде затронуть ту самую, что приводила его в подвальную лабораторию, в которой заперт его создатель. Хотел увидеть. Нет, не Дориана Лленаса. Не человека без лица, насмехающегося над ним. Не вспухший палец под стеклом. Джек хотел увидеть, удалось ли мэтру настроить работу машины. Его не испугал бы еще один опутанный проводами труп, но определенно огорчил бы.
«Тебе не жаль этих людей?» — вкрадчиво спрашивал другой, притаившийся в его памяти.
Джек в ответ мысленно пожимал плечами. Жаль. Но они все равно умрут и не по его вине. Лучше, если их смерти не будут напрасными.
«Их смерть — твоя жизнь? — усмехался другой понимающе. — Ну-ну. Ты действительно думаешь, что сможешь с этим жить?»
Сможет. Потому что хочет. А другой, если не испытывает уже подобных желаний, если ему претит занять чужое тело — живое тело, чувствующее тепло прикосновений, холод и боль, — может убираться. И то, что он зовет совестью, пусть забирает с собой. Джеку не нужна совесть, ему нужна жизнь.
Другой ничего не отвечал на это, продолжал усмехаться, и Джек понимал, что он не уйдет…
Фредерик не спал.
Раз за разом прокручивал в голове события минувшего дня и не мог отделаться от ощущения, что упустил нечто важное. Интуиция, не раз помогавшая прежде, предупреждала об опасности, но эмпат, как ни старался, не смог понять, откуда ждать беды…
Не спал в отведенной ему комнатушке Скопа.
Вертел в руках револьвер, который у него так и не отобрали. Думал о том, что поднимется сейчас с кровати, выйдет в коридор, а там и из квартиры, и замирал, почувствовав болезненный тычок дула в висок или под подбородок. Выдыхал медленно ртом, отводил в сторону руку с оружием, а спустя несколько минут начинал все сначала. Безумная игра, но иных развлечений контрразведчику не оставили…
В предместье Салджворта вторую ночь подряд ворочалась на постели Эби.
Она знала, что сон придет лишь к рассвету, когда иссякнет поток несуразных мыслей, неосуществимых желаний и слез, которые она лила в полном молчании…
Элеонора Мейлан бодрствовала, невзирая на поздний час.
Прислушивалась к доносившемуся из ванной шуму воды и пробивающемуся сквозь него негромкому голосу. Сегодня ее любовник был несказанно доволен собой, и их бурная размолвка, за которой последовало столь же бурное примирение в постели, не испортила ему настроения, раз уж он так бодро напевал арию из модной в этом сезоне оперетки. Элла же до сих пор злилась.
— Что для тебя важнее? — спросил он. — Заполучить Адалинду, когда Лленасу довольно обманки, или убрать Валье? Второе, я полагаю? Тогда доверься мне, и мы избавимся от обоих.
Он был прав, Фредерик представлял большую опасность, чем его бывшая жена. Устранить обоих — вообще идеальное решение. Но довериться? Нет, подобной глупости Элла себе не позволит.
Она и без того слишком расслабилась за последние три года.
Изначально этот некромант нужен был ей только для дела. Она нашла его по его работам — никого не заинтересовавшим, как и исследования Дориана, статьям. Убедилась, что он ей подходит, и решилась на контакт. Тесный контакт — по ее опыту, это упрощало общение и увеличивало шансы на то, что они придут к взаимопониманию.
Элла способствовала продвижению карьеры нового любовника. Финансировала продолжение исследований, продолжая следить за Лленасом. Постаралась максимально синхронизировать их работу, а когда после очередной отвергнутой в ученых кругах идеи Дориан затаился, придумала, как приставить к нему наблюдение.
Она умела ждать. Просчитывать варианты, строить планы и менять их, если это сулило еще большую выгоду.
Она никогда не ошибалась. После того случая — никогда.
Тогда, юная неискушенная девушка, она испугалась. Просто испугалась и буквально в последний момент вышвырнула из своей постели черноглазого красавца-мнемониста, внимания которого добивалась месяцы. Так бывает, и если бы он проявил понимание и терпение, то… Но она не рассчитала сил, и его забросило в соседнее здание в разгар студенческого вечера. Извинений он не принял, позора не простил — разделил его с нею. К утру вся академия знала, из чьей постели он в прямом смысле вылетел, и Элла, вернее, Нора — тогда ее звали Норой — получила репутацию доступной девицы, склонной к жестоким шуткам. Что ей оставалось? Только соответствовать.
Это предопределило ее дальнейшую судьбу, и нельзя сказать, что госпожа Мейлан была ею недовольна. Желание отомстить Дориану подстегивало, заставляло двигаться вперед, добиваться успеха там, где более сильные и опытные терпели поражение, чтобы однажды прийти к нему и сказать: «Видишь, кто я теперь? Видишь, что ты потерял по собственной глупости?»
Но да, она умела менять планы.
Год за годом следя издали за жизнью и работой Лленаса, она единственная смогла увидеть огромный потенциал в его трудах, не заинтересовавших ученых мужей.
Увидела и разработала новый план.
Конечно, пришлось искать сторонников, делиться информацией, но все же это была ее идея. И главный приз тоже достанется ей.
А Дориан получит то, что заслужил, и месть будет стократ слаще той, о которой она когда-то мечтала. Четверть века, что она наблюдала за ним, он оставался неуязвим, избегая привязанностей. Она сама дала ему то, что теперь собиралась отобрать, предвкушая, какую боль ему причинит. Боль, от которой его избавит лишь смерть, но она повременит с этим немного. А после заспиртует, как и говорила, его мозги.
И уши Фредерика — единственное по-настоящему милое в этом мерзавце.
Элла ставила на их союз, но мэтр Валье, как он сейчас называется, слишком привык сам манипулировать людьми, чтобы позволить кому-либо управлять собой. Хорошо, что она вовремя поняла это и не успела посвятить Фредди в свои задумки. То, что для близкой слежки за Дорианом подошла бывшая супруга и протеже Фредерика, — совпадение. Но удачное, учитывая, что Элла с самого начала знала, что ждет Адалинду. Если эмпат, вопреки укоренившемуся в его окружении мнению, живет не только за счет чужих эмоций и не утратил способности испытывать их сам, она подарит ему несколько не самых приятных, после чего его ждет мучительная смерть, которую заслуживал каждый, осмелившийся встать у нее на пути.
И последний ее любовник, кажется, тоже решил заступить ей дорогу.
Что она обещала? Оставить его целиком?
Когда машина Лленаса заработает, с этим не будет проблем.
Мужчина вышел из ванной и растянулся на кровати. Капли воды блестели на его плечах и в покрывавших грудь темных густых волосах, и Элла не отказала себе в удовольствии прижаться к нему, остужая разгоряченные недавними размышлениями щеки. Но он не желал продолжения, оттолкнул ее и перевернулся на живот, спрятав лицо в подушку.
Пусть. Скоро он уже ни в чем не посмеет ей отказать.
Элла долго еще не спала, в красках представляя выгоды подобного решения…
Никак не мог уснуть в своей квартире шеф Бейнлаф. Но это была обычная старческая бессонница, и Сидда давно к ней привык…
За много миль от Салджворта не спал, сжавшись в комок под тяжелым одеялом, светловолосый мальчик, которого мама ласково звала своим котенком.
Маму он видел редко, особенно в последнее время, но знал, что она любит его и обязательно вернется. Она всегда возвращается и в этот раз тоже придет, заберет его из чужого холодного дома, и они поедут на море…
Дориан Лленас спал.
Спал крепко, запретив себе в эту ночь даже сновидения. Отдых — вот что нужно телу и разуму.
Еще один день позади. Еще два трупа. Мнимый прорыв под конец, уберегший его от получения новых «сувениров».
На завтра он выпросил время якобы доработать расчеты, а значит, не будет новых смертей. До следующей ночи.
Следующей ночью он выйдет из камеры-лаборатории, вытащит из этого кошмара Адалинду, и любой, кто решится ему помешать, умрет…
К завтраку Эдди, не смущаясь присутствия Блэйна и изображающего статую Джека, вышла в пеньюаре, растрепанная, с припухшими веками, но приоткрывавшаяся в неплотном запахе грудь и то и дело соскальзывающий с точеного плеча атласный халатик компенсировали эти неприятные мелочи. Фредерик даже собирался сделать бывшей супруге вполне искренний комплимент, как она, усевшись напротив, без слов пододвинула к себе его чашку с кофе и любовно сооруженный сэндвич. Впрочем, возмутиться такой наглостью эмпат тоже не успел: на стол перед ним лег по всем правилам оформленный приказ на выдачу из архива ВРО личных дел восемнадцати салджвортских магов, подписанный лично куратором Мейлан, и мэтр Валье понял, что обычного комплимента тут мало.
— Знаешь, за что я тебя люблю, Эдди? — спросил он серьезно.
— Не знала, что ты вообще меня любишь, — бледно усмехнулась она.
— Ты умеешь удивлять, — сказал он, пропустив мимо ушей ее реплику. — Признаюсь, не подозревал за тобой подобных талантов. Почерк, магическая печать — все идеально. Если я не вижу подделки, сомневаюсь, что ее увидит кто-либо другой. Как тебе это удалось?
— Формулировка приказа тебя устраивает? — проигнорировала Адалинда его вопрос. — Я решила, что быстрее затребовать оригиналы досье, чем ждать, пока снимут копии.
— Безусловно. Но все-таки?
Она поглядела на него через стол, щуря покрасневшие после бессонной ночи глаза, и медленно кивнула.
— Хочешь знать? Хорошо, я скажу. Но потом и ты скажешь… Скажешь то, после чего я пойму, что могу тебе доверять. — Отпила немного кофе, откусила кусочек сэндвича и, прожевав, пожала плечами, словно удивлялась, что нужно что-то объяснять. — Я не подделывала подпись. Я этого не умею. Я лишь стерла незащищенный магией текст, восстановила по мере возможностей бумагу, обрезала истрепавшиеся края и написала на чистом листе приказ. А подпись настоящая, сама Элла в этом не усомнится… Теперь твоя очередь.
— Сказать что-то, чтобы ты мне поверила? — растянул он задумчиво, отгоняя смутное мерзкое чувство, будто что-то опять ускользает от его внимания. — Не знаю, Эдди. Я всегда честен с тобой.
— Разве?
— Более чем с кем-либо.
— Важное уточнение. — Адалинда улыбнулась и покачала головой. «Что с тебя взять?» — говорил этот жест. — Ладно, давай подумаем, кто из нас пойдет в управление. Я могла бы…
— Ты только вчера моделировала личину, — напомнил эмпат, — и ночь провела за работой. Отдохни, я справлюсь.
— Ты же терпеть этого не можешь, — проговорила она недоверчиво. Помнила, с каким неудовольствием он проводил магические эксперименты со своей внешностью.
— Я разве не хвастался новой бритвой? — подмигнул ей Фредерик.
— О нет. — Адалинда в притворном ужасе расширила заспанные глаза. — Такая жертва с твоей стороны.
— Жертва, — согласился он, не шутя. — Но вряд ли ты ее оценишь.
С усами у Фредерика были давние и трепетные отношения, и вынужденную разлуку с ними эмпат переживал крайне болезненно. Но все же это не так неприятно и рискованно, как уродовать себя магией. Придется потерпеть.
«Я всегда честен с тобой»…
Лжец.
«Более чем с кем-либо» — это уже похоже на правду. Но мало, слишком мало.
Адалинда понимала, что так было всегда, и если когда-то не сомневалась в искренности Фредди, то лишь по собственной наивности, а не оттого, что он действительно был с нею откровенен.
— Сделайте мне еще кофе, пожалуйста, — борясь с зевотой, попросила она Блэйна.
— Другие распоряжения будут? — с холодным недовольством осведомился контрразведчик, будто не сам назвался однажды поваром.
— Не-эт, — все-таки зевнула магиня.
Она собиралась поспать несколько часов, но прежде хотела увидеть преображенного Фредерика. Личины он менял, не прибегая к энергоемким заклинаниям, и эта его способность — врожденная, не иначе — неизменно приводила Адалинду в восторг, но признаваться в этом бывшему мужу она не собиралась.
— Доброе утро, Джек, — услав повара на кухню, обратилась она к механическому человеку, не произнесшему в ее присутствии пока ни слова.
— Доброе, — отозвался тот безразлично. — Проверяете, не отключился ли я?
Еще один параноик в их компании, никому и ни во что не верящий.
— Волнуешься за Эби? — спросила магиня.
Хотела сказать ему, что для беспокойства нет причин: если бы что-то случилось, Лотта нашла бы способ сообщить…
— Нет, — металлически проскрежетал Джек и вышел из комнаты, бывшей в этом доме и гостиной, и столовой.
Адалинда прислушалась к недовольному скрипу половиц, прогибающихся под весом искусственного тела, и тяжело вздохнула. Волнуется.
Странно, но из всех, кто находился сейчас рядом, Джек был ей ближе всего. Не Фредди, не лысый повар, а именно он. Наверное, потому, что у него в этом деле тоже личный интерес, и его надежды и тревоги сродни тем, что живут в ее сердце…
Фредерику понадобилось меньше часа.
Блэйн к тому времени ушел в выделенную ему комнату, Джек так и не вернулся, и в гостиной оставались лишь Адалинда и Роксэн, перетянувшая на себя часть усталости хозяйки и дремлющая в кресле у окна, за которым накрапывал мелкий дождик.
— Можно? — послышалось нерешительно от двери.
Адалинда даже голос узнала не сразу — что уж говорить о вошедшем в комнату человеке? Мальчишка, лет двадцать пять, не больше. Волосы зализаны на косой пробор. Мышиного цвета пальтишко мешком висит на сутулой долговязой фигуре. Сбитые носы ботинок старательно замазаны ваксой. На вытянутой вперед, а оттого кажущейся худой шее выступает острый кадык. На щеках порезы от бритвы, словно ему еще недостает опыта в этом деле. Тонкие кисти рук выглядывают из рукавов, но длинные пальцы уже не кажутся изящными, не наводят на мысли о ласковых прикосновениях: худые и неловкие, с неровно обгрызенными ногтями и в крошечных чернильных пятнышках (Фредди не оставлял без внимания такие детали) — пальцы студента или мелкого клерка.
Но сильнее всего изменился его взгляд. Робкий неуверенный взгляд пришедшего в солидную контору мальчика на побегушках, который не знает, где и как ему встать, в какую дверь постучаться, кого и о чем спросить. И искра дара горит в нем так же тускло и несмело. Ни дать ни взять — мажонок начальной степени, чудом попавший на стажировку во ВРО и ежеминутно дрожащий от страха сделать что-то не то и загубить на корню едва начавшуюся карьеру. Адалинда видела таких в управлении. И Фредерик видел. Видел, изучил, запомнил и скопировал с потрясающей достоверностью.
— Хорош, — похвалила она сдержанно.
Он хмыкнул, на минуту становясь собой прежним. Со значением провел пальцем под носом.
— Надеюсь, моя жертва не будет напрасной.
— Надеюсь, ты не нарвешься на Мейлан.
Поднявшись из-за стола, Адалинда приблизилась к мужчине. Всмотрелась во вновь изменившееся лицо, поправила воротник пальто.
— Возвращайся, — приказала тихо и строго.
— Поспи, — велел он в ответ. — Вернусь — разбужу.
Она так и сделала. Проводив Фредерика, пошла к себе в комнату, разделась, легла в постель и почти мгновенно уснула, не думая более ни о чем.
Фредди вернется — разбудит.
Как ни жаль было Фредерику расстаться с усами, но результат того стоил. Не хватало одной детали, не столько для полноты образа посыльного, сколько для дела, и, пройдя три квартала, эмпат остановил мальчишку-газетчика и показал тому сложенную банкноту:
— Беру все. Вместе с сумкой.
Сумка у пацана была добротная, из плотной, крепко сшитой ткани, вместительная и достаточно чистая. А газеты, кроме одной, маг бросил в ближайшей подворотне. Через лабиринт проходных дворов вышел на широкую торговую улицу, взял у почты коляску и поехал к набережной.
Дорогой пролистал газету, не нашел ничего интересного и задолго до пункта назначения велел извозчику остановиться. Прогулялся еще с полчаса по малознакомым улицам, нашел другой наемный экипаж и назвал уже точный адрес.
Подъехав к серому двухэтажному зданию, ничем не выделяющемуся из длинного ряда таких же однообразно-унылых строений, велел ждать.
Задумка была рискованная, но, если повезет не столкнуться непосредственно с Эллой или кем-то из высших чинов местного управления, не сложная.
Фредерику повезло.
«Охранка» входных дверей пропустила его без проблем. Какие-никакие фотографии, образцы почерка и слепки ауры его и Адалинды у бывших коллег имелись, и те могли бы ввести ряд параметров для опознания в защиту, но то ли еще не успели, дело это долгое, то ли просто не рассчитывали, что агентам в бегах хватит наглости заявиться в управление.
В коридорах встречались какие-то люди, и эмпат неизменно с ними здоровался, выдавливая угодническую улыбку и опуская взгляд или, напротив, заискивающе заглядывая в глаза. Ему самое большее отвечали кивком, но чаще равнодушно проходили мимо.
Дежурный в архиве дольше смотрел на приказ, чем на подавшего его курьера, а на приказ он смотрел не больше трех секунд.
— Жди, — вздохнул устало, демонстрируя, как утомляют его всякие порученцы, являющиеся, как назло, в обеденный час, и побрел в глубь заставленного шкафами помещения. Минут за десять нашел все нужные дела и с еще более страдальческим вздохом сгрузил их на стол перед Фредериком. — В журнал запишись. Номер папки, роспись, дата, номер, роспись, дата…
В экипаже Фредди достал часы. Семнадцать минут, и все сделано.
Хотя еще не совсем.
— К университету, — приказал он извозчику. Похлопал ладонью по раздувшейся сумке. — И быстрее.
Технический университет Салджворта располагался на другом берегу разделяющей город реки. Бегущая вода размоет след и унесет сброшенные с моста пустые папки с печатями ВРО, а мэтр Валье успеет снять метки с самих документов. После сменит еще пару раз экипаж, купит каких-нибудь сладостей и поедет будить Эдди…
Она уже не спала.
Еще до того как переступить порог дома, Фредерик почувствовал, что что-то произошло, но в комнатах было тихо, Джек на своем месте в гостиной, Роксэн, чуть нервно подергивающая хвостом, — на софе рядом, Блэйн, должно быть, в своей комнате, а Адалинда — в своей.
— Вернулся, — выдохнула тихо, когда эмпат вошел без стука. — Как?..
— Без проблем, — ответил он, не дождавшись окончания вопроса. — Что у вас?
— Эби.
— Что — Эби?
— Не знаю. — Адалинда поморщилась. — Точно не знаю. Я дала Лотте сигналку — браслет, который она должна порвать, если что-то случится…
— И она его порвала, — понял Фредерик.
— Примерно четверть часа назад.
— Собирай вещи. У тебя есть незасвеченные квартиры, кроме этой? Если нет, переберемся на одну из моих.
— Но мы даже не знаем, что там. Девочка была в таком подавленном состоянии, может быть, она…
— Перерезала себе вены? — Эмпат скептически усмехнулся. — Эдди, поверь моему умению разбираться в людях. Эта девочка сильнее, чем кажется. Из-за чего бы твоя Лотта ни забила тревогу, с подавленным состоянием Эбигейл это не связано.
— Нужно разобраться.
— Разберемся, когда уедем отсюда. Джеку, как я понял, ты ничего не сказала. И не говори. Вот он-то как раз нестабилен… Ты же не отпустила Эбигейл просто так? Установила блоки?
— Поверх твоих? — сердито ощерилась Адалинда. — Или думал, я не замечу?
— Прежде, случалось, не замечала, — пожал плечами маг.
Настроения бывшей супруги он не разделял: стандартная мера безопасности, нельзя позволить важному свидетелю болтать о своих, и не только своих, приключениях на каждом шагу, и он подстраховал не только Эбигейл, но и Эдди, которая могла забыть о таком — слишком эмоционально она воспринимала все связанное с этой историей.
Магиня недовольно поджала губы.
— Блоки — не спасение, — продолжил Фредерик. — Максимум — день форы, если их не сломают раньше. Но даже если наша девочка каким-то образом попала прямиком к Мейлан, что она может рассказать? Ничего, о чем Элла уже не знала бы или не могла догадаться.
— Мы должны выяснить, что случилось, — упрямо повторила Адалинда, заставив эмпата поморщиться: нет ничего хуже, чем перспективный оперативник, сломавшийся на личных привязанностях.
— Естественно, мы все узнаем. Но сделаем это осторожно. И прости, милашка Эби не в приоритете. Есть более важные дела, поэтому собирай вещи.
— А если… Если она расскажет о Джеке?
— И? — насторожился Валье, уловив что-то тревожное, но пока непонятное. — О Джеке ведь и так известно.
— О Джеке с памятью Эйдена Мерита.
Все равно он не понимал. Не совсем понимал…
— Помнишь, ты говорил о провалившихся экспериментах по переносу сознания? О том, что невозможно пересадить душу и разум человека в новое тело? А вот искусственное сознание перенести в живое тело, по мнению Дориана, можно. И если это искусственное сознание сформировать, не частично, как у Джека, а целиком и полностью, скопировав в него чью-либо память…
— Это не одно и то же, что перенос души, — неуверенно выговорил Фредерик, внутренне досадуя на себя за то, что сам не подумал о таком. Все же Эдди, при всех ее недостатках, умница.
— Не скажи, — не согласилась она. — Если кто-то считает себя господином Брауном, ведет себя, как господин Браун, и помнит все то же, что и господин Браун, кто он, если не господин Браун? Хотя вопрос сложный, конечно. И я сейчас не об этом, а о том, что пока даже Дориану неизвестно, что настройка зрения дала побочный эффект. И если ты не ошибся насчет намерений его похитителей, все, что он сможет для них сделать, — заменить живое сознание на искусственный разум-заготовку, который нужно будет еще обучить, вложить в него цели и задачи. Это потребует времени, да? А если они узнают, что возможно внедрить в кукол чей-то конкретный разум? Сразу?
Фредерик угрюмо кивнул, принимая ее доводы. Мыслить здраво Эдди не разучилась, и это радовало. А вот он в данной ситуации сплоховал: Эбигейл не следовало отпускать. Но когда это обсуждалось, эмпат не увидел возможной угрозы, даже порадовался, что избавится от этого отвлекающего фактора. Да ее и не должны были найти. Но все же нашли каким-то образом…
— Я возьму Джека, и мы съездим на место, — сказала Адалинда.
— Нет. — Фредерик достал из кармана блокнот и быстро записал адрес. Вырвал листок и протянул женщине. — Вы с Джеком и Роксэн соберете вещи и переберетесь сюда. Квартира чистая, учить тебя заметать следы не нужно. А я возьму повара и постараюсь узнать, что случилось с Эбигейл.
— Хорошо, — не спорила магиня.
— Джеку ни слова.
— Понимаю, не дура. — Она криво усмехнулась. — Подобные известия понижают эффективность агента, да, Фредди?
— Да, — отрезал он холодно.
Тон ее последней фразы о многом заставил его задуматься, но Фредерик решил, что разберется с этим после возвращения.
