Глава 29

За два дня Сидда Бейнлаф до того запугал подчиненных, что на третий даже госпожа Марджори, за годы ко всему, казалось бы, привыкшая, и та входила в кабинет шефа с опаской, ставила на угол стола поднос с чаем или же клала документы и выходила, бесшумно прикрыв за собой дверь, и чудо, если тут же в эту дверь не летел принесенный только что стакан или тяжелое пресс-папье.

Сидда и сам понимал, что ведет себя не лучше профурсетки-истерички, от которой сбежал любовник, но руки так и чесались разбить что-нибудь, сломать… Сломать хотелось шеи господам из ВРО. Или ноги хотя бы, чтобы в контору его больше не ходили, бумажек своих паршивых под нос не совали. А то повадились, понимаешь, — каждый день, как к себе домой! У Сидды сейф забит уже их предписаниями — и все как одно с грифом секретности наивысшего уровня, с печатями военного министерства и Совета архимагов. И требования такие, что не только стакан — лоб о стену расшибешь от бессильной злости: дело Лленаса закрыть, все документы и наработки по оному передать представителям одаренных, список агентов, лично занимавшихся, предоставить и самих агентов выдать «для беседы»…

Бейнлаф и сам не прочь кое с кем из агентов побеседовать. Не для дела даже — для себя. Убедиться, что жив-здоров. Хотя бы жив — и то неплохо. Только не питал Сидда на этот счет особых надежд. Скопа и раньше пропадал, он ведь не из тех, кого на заданиях вести нужно и каждый шаг контролировать: если решит, что лучше затихнуть на время и связи оборвать, так и сделает. Но прежде знак даст, чтобы не искали и планы ему не путали. Да и обстоятельства такие, что никак исчезновение Скопы с продуманной операцией не вяжется, а вяжется очень крепко со смертью Алистера Ранбаунга, с девицей Гроу и — демоны бы ее побрали! — с Адалиндой Келлар. Свидетели нашлись, которые дамочку эту и у дома Ранбаунга видели, и в самом доме. Экономка, дворецкий — Вильямс, кажется. Занятные вещи этот Вильямс рассказывал, пока его специалисты из ВРО не обработали. Якобы женщина, та, что по описаниям точь-в-точь вдова Келлар, тоже из одаренных и с гостем Ранбаунга в тот день сцепилась по-своему, по-мажьи. И картинка, которую Сидда месяцами по кусочкам собирал, тут же рассыпалась. А та, что взамен нее вырисовалась, совсем шефу Бейнлафу не понравилась. И Скопе, как ни жаль, места на той картинке не нашлось. Да и сам Сидда — фигура далеко не центральная.

А дело — у одаренных уже, и чтобы какие розыскные мероприятия по нему вести, ту же госпожу Келлар выслеживать, — и думать не смей!

— И не буду, — пробубнил под нос шеф Бейнлаф.

Скопу в розыск объявит. Своего-то человека искать, чай, право имеет? Найдет ли — другой вопрос.

А еще — девицу Гроу, по ней от ВРО никаких предписаний не было. И думалось Сидде, просчитались в этом господа маги.

Ночь Эби проворочалась в кровати, путаясь в простынях и собственных мыслях. Задремала лишь к рассвету, но и часу, наверное, не проспала, как ее разбудили и велели собираться. Куда и зачем — девушка не поняла, а спрашивать или возражать посчитала ненужным. Что изменится, если и ответят?

В экипаже, куда помимо нее и Джека села еще и госпожа Адалинда, тоже молчала, а поняв, что путь предстоит неблизкий, смежила припухшие веки и прикорнула на жестком плече механического друга, убаюканная покачиванием кареты и перестуком колес.

Привезли ее куда-то в предместье. Тут было не так, как в центре Салджворта, и уж совсем не так, как в Освине. Тихие чистые улочки, маленькие домики под черепичными крышами. Во влажном осеннем воздухе витал запах пожухлых листьев, сухой травы и свежей выпечки.

Экипаж остановился у калитки одного из домов, такого же небольшого и аккуратненького, как и остальные здесь. Калитка беззвучно крутанулась на смазанных петлях, открыв взору маленький дворик, клумбу, на которой цвели еще хризантемы, крылечко в две ступеньки…

Показалось, что она вернулась в Гринслей, в родительский дом. Внутри даже пахло похоже — сухой полынью, скобленым деревом, теплой глиной от изразцовой печи. И спаленка, куда Джек занес ее саквояж, светлая и уютная, напоминала ту, что была у нее в детстве.

— Знала, что тебе понравится, — улыбнулась госпожа Адалинда. — Скромно, но мило.

Эбигейл кивнула: мило.

— Здесь остальное. — Магиня поставила на маленький столик кожаный чемоданчик. Хотела открыть, но Джек придержал ее руку.

— Что остальное? — спросила Эби.

Госпожа Адалинда посмотрела на нее, потом — на механического человека и укоризненно покачала головой.

— Ты ей не сказал?

— Скажу, — проговорил Джек. — Сейчас.

Женщина передернула плечами и пошла к выходу.

— Подожду в экипаже, — бросила, не оборачиваясь.

А Эби осталась стоять посреди комнаты рядом со столиком, на котором, неоткрытый, стоял чемоданчик магини, рядом с Джеком.

— Этот дом — твой, — проговорил тот. — Будешь здесь жить. Если понравится. Если не понравится, продашь и купишь другой. Там, — он ткнул пальцем в чемоданчик, — документы. Купчая на дом и твой новый паспорт.

Девушка растерянно слушала и ничего не понимала. Точнее, то, что ей говорили, она понимала хорошо: и то, что дом этот теперь ее, и что сама она уже не Эбигейл Гроу, а Эбигейл Орсон, вдова, получила после смерти супруга свою долю наследства и сбежала подальше от мужниной родни. А вот зачем это все — не понимала.

— Тебя здесь никто не побеспокоит, — сказал Джек.

— А ты?

— И я не побеспокою. — Искусственное лицо оставалось неподвижным, но горькая усмешка слышалась даже в механическом голосе. — Тут деньги, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

— Деньги? — Сердце кольнуло нехорошим предчувствием.

— Да. Десять тысяч.

— С-сколько? — Девушка сглотнула мешавший дышать ком.

— Десять. Тысяч.

Эби медленно приложила ладонь к груди. Казалось, что сердце после этих слов должно остановиться, но нет — стучит. Даже странно.

— Ты тоже… меня бросаешь?

Десять тысяч — значит «прощай». Без слов, объяснений и обещаний вернуться. Она знает: с ней прощались уже так.

Но тогда были слезы, многодневная тоска, а сейчас вдруг накатила злость — такая, что в глазах потемнело.

— Бросаешь меня, да? Тоже? Как он?

Кинулась на Джека с кулаками, но он же механический, что ему сделается? Даже боли от ее ударов не почувствует. А ей хотелось, чтобы почувствовал. Чтобы и ему было больно, а не только ей…

А выходило, что только ей: еще и руки о железяку эту бесчувственную сбила.

Адалинда ошибалась, полагая, будто бывший муж недолюбливает ее фамильяра. Напротив, Роксэн Фредерику нравилась. По его мнению, она вобрала в себя лучшие черты хозяйки. Вобрала, пропустила через себя, усилила кошачьей своей сущностью. Ум, изворотливость, хитрость, мгновенная реакция, жесткость и бескомпромиссность — Эдди всего этого недоставало. В глубине души она по-прежнему оставалась затюканной сверстниками девчонкой из интерната, жалостливой, ранимой и наивной, и Фредерик, хоть и питал какие-то сентиментальные чувства к той девчонке, неоднократно пытался уничтожить ее как досадную помеху для счастливого существования взрослой, самодостаточной женщины, какой он хотел видеть Адалинду. Для агента, который не станет щепетильничать в выборе решений и никогда не поставит личные чувства выше общего блага.

Но сердце у Эдди всегда перевешивало мозги. Ни жизнь, ни бывшие мужья ничему ее не научили. Последний показательный урок и вовсе обернулся фарсом. Лишиться зубов оказалось больно, растить новые — неприятно и дорого, и ради чего? Чтобы спустя время тут же ставшая бывшей супруга нашла очередного «своего мужчину» и бросилась в омут новых переживаний и проблем?

Роксэн переняла у Адалинды сильнейшие качества, главное же, что Эдди взяла от кошки, — это умение зализывать раны и забывать о них, как только стихала боль.

Может, он ошибся в ней? Может, она действительно не создана для их работы и ей нужно другое? Дышать архивной пылью, смешивать реактивы в маленькой лаборатории, составлять меню для званых обедов, согревать ночами постель для того, кто будет видеть в ней всего лишь женщину, готовить ему завтраки и рожать детей?

При мыслях о детях эмпат нахмурился, но проступившая на его лице озабоченность мгновенно сменилась легкомысленной усмешкой.

— Выйду, куплю газет, — сообщил он кошке, следившей за ним из противоположного угла гостиной. — Почитаем, не натворила ли Эдди еще чего-нибудь. Приглядишь в мое отсутствие за нашим поваром?

Фамильяр высокомерно фыркнула и отвернулась. Но подвоха не почувствовала.

На самом деле Фредерик не волновался о том, что Блэйн попытается сбежать. Ему нужно было чем-нибудь занять Роксэн, чтобы той не вздумалось пойти следом. Адалинда и Джек должны были вернуться не раньше полудня, и мэтр Валье планировал к тому времени разобраться с одним вопросом. У него тоже имелись личные привязанности, которыми не хотелось жертвовать. Во всяком случае, без острой на то необходимости.

Газеты, чтобы после не забыть, он купил у первого встречного разносчика. Махнул рукой, останавливая проезжавший мимо экипаж. Сидевшая в салоне пожилая чета ожидаемо не удивилась ни попутчику, ни изменению маршрута, а дама даже пожелала хорошего дня, когда Фредди попрощался с ней недалеко от старой набережной.

Встречу Фредерик назначил в маленьком дешевом ресторанчике, главная прелесть которого заключалась не в меню и, конечно же, не в убогой обстановке, а в том, что держала это заведение семья темпераментных южан, чьими эмоциями наравне с пряностями были щедро приправлены блюда.

Заказав мясо в остром соусе, маг просмотрел прессу. Вчерашний взрыв еще обмусоливали, но новых подвигов ни Адалинде, ни самому Фредерику, к счастью, не приписали.

— Что пишут?

Немолодой грузный мужчина в пропыленном сюртуке поставил на пол рядом со столом тяжелый саквояж и, не спрашивая позволения, уселся напротив эмпата. По виду его можно было принять за коммивояжера, но Фредерик не опасался, что сейчас ему предложат купить какую-нибудь бесполезную вещь или посмотреть каталог.

— Цены на кофе и каучук снова растут, — ответил он.

— Прочитал об этом в светской хронике? — «Коммивояжер» с усмешкой кивнул на лежавшую перед Валье газету, открытую на статье с зарисовками с недавней премьеры в столичной опере.

— Именно, — кивнул эмпат невозмутимо. Для знающего человека описание светского мероприятия — кто с кем говорил, в чьей ложе сидел, с чьей супругой забыл раскланяться — ничем не уступает чтению биржевых котировок. Но обсуждать сейчас торговлю с колониями Фредерик не планировал. — Мне нужна помощь, — признался он, дождавшись, когда «случайный» собеседник сделает заказ и хорошенькая черноглазая официантка, одарив эмпата взглядом, обещающим ураган страсти и море проблем, отойдет от стола. — Небольшие сложности.

— Небольшие? Скромничаешь, — хмыкнул агент. Официально — агент внутренней разведки. Неофициально — Фредерика. Один из тех, кому мэтр Валье доверял напоказ и позволял фамильярное обращение, а на деле держал на прочном поводке из благодарности, долга, грязных секретов прошлого и обещаний безбедного будущего.

— Небольшие, сложности в семье, — уточнил эмпат. — У меня пропал пасынок. Ничего не слышал об этом?

Лже-коммивояжор удивленно округлил глаза.

— Пропал?

— Слышал или нет? — настойчиво повторил Фредди. — Я знаю, что контора следит за Лео. Он не мог исчезнуть незаметно. А если бы исчез…

— Не исчезал, — не дал закончить мысль агент. — По данным конторы, мальчика забрал из школы поверенный семьи. Протокол безопасности соблюден, доверенность подписана обоими родителями.

— Обоими опекунами, — механически поправил Валье. — Я ему не отец. И я ничего не подписывал.

— Но…

— Знаю, знаю, — махнул рукой Фредди, словно его не озадачило то, что кто-то сумел подделать его подпись, а руководство школы поверило этой подделке. — Известно, куда этот семейный поверенный увез ребенка?

— Это случилось еще до того, как Адалинду внесли в список недоверия, соглашение о приватности еще действовало.

— Оно соблюдается? — неподдельно удивился эмпат. — В самом деле?

«Коммивояжер» виновато пожал плечами.

— Надо же, — усмехнулся Фредди. — Но ведь теперь обстоятельства изменились. И мальчика до сих пор не нашли?

— Ничего не слышал об этом.

— Услышишь — сообщи. Тем же способом. И собери все, что найдешь по Элле Мейлан.

Агент прищурился, услыхав задание, наклонился к своему саквояжу, достал оттуда тоненькую брошюрку и пододвинул через стол Фредерику.

В самом деле каталог.

Но то, что предназначалось Валье, было вложено между страниц.

— Кое-что по Элле Мейлан, — отрапортовал «коммивояжер». — Думал, ты в курсе, но вижу, что нет.

— С этого стоило начать, — растянул, читая сводку, эмпат. Закончив, вернул брошюрку собеседнику и с улыбкой покачал головой, словно не нашел ничего для себя интересного в предлагаемом перечне товаров. С этой же улыбкой выговорил ласково: — Убью сучку.

За время обратного пути от дома в пригороде, где они оставили Эбигейл, Джек не проронил ни слова. Адалинду это нервировало. Не молчание, а то, чем оно вызвано. Нервировало и страшило осознание того, что в механическом теле живет это. Душа? Память? Чувства?

Нечто настоящее. Человеческое.

Казалось, она еще несколько дней назад должна была понять, и даже думала, что поняла, но только сейчас это стало настолько очевидно. Пугающе очевидно.

— Тебе не нужно было оставлять ей наличные, — говорила магиня Джеку, и звук собственного голоса ненадолго разгонял невнятные страхи. — Нужно было положить деньги на счет, Эби хватало бы процентов.

Механический человек кивал, но молчал.

— Стоило нанять какую-нибудь женщину, чтобы она не жила одна хотя бы первое время. Еще не поздно, можно этим заняться, хочешь?

Он снова кивал, но так монотонно, что неясно было, соглашается он с ее словами или это закрепленная на шейных шарнирах голова раскачивается в такт трясущейся карете.

— Ты должен был поговорить с ней заранее! — выпалила, не выдержав, Адалинда, наконец поняв, что раздражает ее сильнее всего. — Все вы, мужчины, одинаковы, что настоящие, что механические!

Джек опять кивнул.

По возвращении состояние нервозности усилилось. Выяснилось, что Фредерик, воспользовавшись ее отлучкой, ушел неизвестно куда: сказал Роксэн, что выйдет купить газет, и исчез почти на три часа.

Чтобы снять напряжение, Адалинда потребовала у угрюмого контрразведчика кофе и какое-то время развлекала себя, придумывая различные способы убийства бывшего мужа. Знание древней истории с ее кровожадными обычаями неплохо помогало в этом занятии.

Фредди появился в тот момент, когда магиня как раз дошла в своих фантазиях до свежевания. Она поглядела на него, с невозмутимой физиономией остановившегося в дверях, мысленно сорвала еще один лоскут кожи, затем, так же мысленно, аккуратно завернула и не подозревавшего о своих мучениях эмпата обратно в окровавленную шкурку и позволила говорить.

— Элла Мейлан ведет дело Лленаса вместо безвременно почившего мэтра Ригана, — сообщил он без обиняков. — Но теперь это дело о похищении.

— Что?! — Адалинда порадовалась тому, как вовремя она допила кофе и отставила чашку.

— Что слышала, дорогая. Эта… дама нас переиграла. У нее якобы появилась информация, что Лленас жив. Назвать тебе имена главных подозреваемых или сама догадаешься?

Магиня стиснула зубы.

— Зачем? — процедила со злостью.

— В смысле, зачем она заявила, что Лленас жив? Очевидно, затем, чтобы этого не сделали мы. И обвинила нас раньше, чем мы обвинили ее. Представь, как будет выглядеть, если теперь мы решим обратиться в управление, да хоть прямо в Совет Академий, со встречными обвинениями. Представила?

— Представила.

На самом деле она представила госпожу Мейлан. То, что Адалинда понятия не имела, как выглядит эта дама, помехой не стало, поскольку в ее мыслях Элла Мейлан фигурировала в виде привязанного к столбу обгорелого трупа.

— Естественно, об истинной причине похищения она умолчала, — продолжал между тем бывший супруг. — Это по-прежнему дело о государственной измене. Лленас якобы работал над созданием какого-то оружия, а мы с тобой продались Гилешу… а может, Стаффе. Главное, что выкрали дорогого мэтра Дориана вместе с его разработками. Или втянули в свой преступный заговор — тогда он из жертвы превращается в такого же подозреваемого. Зависит от того, будет он с ними сотрудничать или нет. Не с Гилешем, естественно. С Эллой. Если будет, проживет какое-то время в ранге жертвы. Нет — и бравые агенты ВРО тотчас его обнаружат и совершенно случайно убьют при задержании.

— Что будем делать? — спросила Адалинда. Она изо всех сил старалась не поддаваться панике. И внешне ей это вполне удавалось, но в душе…

— Сначала пообедаем, — решил Фредди, чья выдержка всегда была несоизмеримо больше, чем у нее. Наверное, потому что он никогда никем не дорожил слишком сильно и не боялся потерять.

— А после?

— После подумаем, где искать твоего ненаглядного изобретателя. Если бы я был уверен, что он еще в Салджворте…

— Он в Салджворте, — послышался со стороны механический голос. — Где-то на Южном берегу.

— Откуда ты знаешь? — вздернул бровь Фредди, обернувшись к Джеку, которого не замечал с начала разговора. Честно сказать, Адалинда и сама забыла, что механический человек сидит в углу: до этого момента он продолжал хранить молчание.

— Знаю, — сказал он уверенно. Поднялся с кресла и медленно приблизился к Адалинде. — Вы ему доверяете? — спросил, пальцем указав на Фредерика.

— Нет, — ответила она честно и без раздумий. — Но обратиться за помощью больше не к кому.

— Как мило, — с ухмылкой прокомментировал ее слова бывший муж.

— И он в такой же ситуации, как и я… если не соврал насчет обвинений.

— Очень мило. — Ухмылка эмпата превратилась в угрожающий оскал. — Прикажете выйти? Или совсем уйти?

— Оставайся, — разрешила Адалинда. — И не корчь из себя обиженного: ты сам учил меня никому не верить. Я прилежная ученица.

— Ты уже провалила этот урок, милая, — улыбнулся он снисходительно. — Но я рад, что решила исправиться, хоть и за мой счет. Однако, быть может, вернемся к делу? Почему именно на Южном берегу, Джек?

— Северный берег ниже. В половодье его подтапливает. Особенно бедняцкие кварталы. Дома побогаче стоят на искусственной возвышенности, но грунт все равно размокает. Поэтому здания там изначально укреплялись и возводились на сваях.

— Прости, — Фредди затряс головой, — не понимаю, о чем ты.

— Там нет подвалов.