Приобретение акций в размерах, позволяющих иметь квалифицированное большинство или контрольный пакет акций компании, – это свидетельство отношения к собственности, что позволяет отличать торговлю акциями с целью контроля компании от обычной торговли акциями. Хотя торговля, цель которой заключается в получении контроля над компанией, осуществляется на том же рынке, что и обычная торговля, т. е. на бирже, очевидно, что она следует иным образцам.

Долю участия в совокупном пакете акций компании, необходимую для контроля за назначением членов правления, можно приобрести только по той цене, которая позволит превысить показатель, необходимый для владения «некритичной» процентной долей участия. К примеру, она должна однозначно обеспечить обладание 51 % всех акций, а не 49 %. Парадокс заключается в том, рыночная стоимость компании может превысить совокупную стоимость ее акций. За возможность осуществления предпринимательской функции позиционирования компании и управления в ней уплачивается дополнительная цена. Уже Нелл-Бройнинг обращал внимание на то, что имеется различие между «обычными» долями и холдингом, который обладает контролем над компанией. Он объяснил этот факт тем, что не существует рынка компаний как такового. Существует лишь рынок предпринимательского контроля как часть общего рынка капитала.

Рынок доминирования в компании и контроля над ней особенно важен для этики рынка капитала. При этом имеются в виду не только доли в акционерном капитале и обычные отношения владельцев капитала, которые обслуживаются на этом рынке. Владение капиталом предоставляет также право осуществления контроля над компаниями через холдинги и контрольные пакеты акций. Это не просто капитал, которым торгуют, это капитал, одновременно обеспечивающий фактический контроль над компанией. Востребован и предлагается тот капитал, который позволяет осуществлять контроль над компанией.

Контроль мажоритарного акционера над компанией предполагает больше власти, чем обычное участие миноритарных акционеров, и тем самым связан с большей ответственностью. Он необходим для осознания этических масштабов собственных предпринимательских действий. На рынке предпринимательского контроля правильное намерение (intentio recta) еще важнее, чем на рынке акций, так как степень свободы и уровень полномочий при принятии решений с помощью контроля над компанией на рынке предпринимательского контроля больше, чем в торговле акциями на обычном рынке капитала.

Намерения, которыми руководствуются участники этого рынка, прежде всего определяют то, что они делают. Намерения определяют их цель: раздробить компанию (asset stripping) или попытаться улучшить менеджмент компании, допускавшей до сих пор убытки, путем ее поглощения.

«Правильное намерение» (intentio recta) или этически оправданная мотивация эффективной работы определяет возможность выбора стратегии слияния и поглощения компаний. Намерение поглощения по характеру действий может быть «дружественным» и «враждебным» поглощением одной компании другой. Слияния путем выкупа контрольного пакета акций с использованием заемных средств сами по себе не являются неэтичными. Они становятся неэтичными тогда, когда преследуют цель раздробить компанию. Дробление означает покупку компании, раздел и размельчение ее активов для последующей продажи этих частей, и все это с намерением обеспечить покупателю получение прибыли, не обращая внимание на значение компании и ее вклад в экономику в целом.

Предложения по поглощению и слиянию, если они служат лишь задаче получения прибыли путем дробления и распродажи компании или ее частей, а также если они выгодны стремящемуся к власти правлению, наносят ущерб целям экономики. Они полностью отделяют мотив получения прибыли покупателя от интереса покупаемого акционерного общества как такового. Слияние как простое дробление ставит под сомнение наличие у компании своей цели и собственной философии как социальной производственной единицы.

Пример слияния путем выкупа контрольного пакета акций компании с использованием привлеченных средств (leveraged buyot) представляет особый интерес для этической экономии, так как не всегда с самого начала ясно, соответствует ли слияние, финансируемое таким способом, цели экономики и природе вещей рынка капитала. Угроза поглощения может вынудить компанию усилить контроль менеджмента, улучшить его деятельность и тем самым более эффективно служить интересам персонала и акционеров. Такого рода поглощение может привести к более эффективному и реальному распределению ресурсов. В связи с этим нельзя с этической точки зрения осуждать покупку контрольного пакета акций с использованием привлеченных средств.

Вместе с тем покупку контрольного пакета акций с использованием привлеченных средств можно рассматривать и как обычную азартную игру, как способ получения удовольствия покупателями (рейдерами), которые хотят получить прибыль, ничего не вкладывая в деятельность компании. Если дробление части активов компании происходит без учета возможного, но еще не выраженного или недооцененного синергического эффекта и в большей части его игнорирует, образуется лишь второстепенная созданная стоимость, что оправданно лишь тогда, когда поглощаемая компания оказывается объективно несостоятельной, не способной своими активами приносить прибыль и соответствовать существенным целям экономики.

Исходя из намерения тех, кто собирается поглотить компанию, нельзя при этом упускать из виду то, что в случаях слияния или поглощения компании путем распродажи не приносящих прибыль активов (asset stripping) могут осуществляться действия, которые невозможно оценить ни этически, ни даже юридически с точки зрения наличия какого-либо преступного экономического умысла. Слияние в целях раздробления покупаемой компании не является слиянием, а служит цели поглощения другой компании путем распродажи ее неприбыльных активов (asset stripping), в то время как поглощение с целью достижения синергии между обеими компаниями повышает эффективность функционирования обеих компаний и распределительную эффективность экономики. Уже это оправдывает понятие «слияние» в смысле «укрупнение».

С точки зрения хозяйственной этики не имеет значения, каким является поглощение – дружественным или враждебным, т. е. согласовано оно или не согласовано с правлением покупаемой компании. Несогласованное поглощение тоже может быть оправданно с точки зрения хозяйственной этики, если менеджмент покупаемой компании бездействует. Если такой менеджмент неэффективен (slack) и его можно устранить только путем враждебного поглощения, так как только это позволяет заменить его, то «недружественное» поглощение оправданно экономически и этически. Если слияние служит лишь дроблению, поддерживаемому менеджментом, поскольку он может получить крупные денежные компенсации, такое «дружественное» слияние с точки зрения экономической этики неприемлемо, несмотря на согласие руководства компании. Объективное оправдание слияния и «правильное намерение» (intentio recta), объективно ориентированное и оправданное экономически намерение хозяйствующих субъектов, в данном случае тех, кто стремится к слиянию или поглощению, – именно это определяет степень этичности того или иного действия.

На примере слияния и покупки контрольного пакета акций с использованием привлеченных средств становится ясно, что экономика представляет собой не только формальную меновую связь рынка, на котором сталкиваются и опосредуются субъективные потребности и субъективно определенные предложения, напротив, экономика служит объективным целям, которые субъективным образом, т. е. с учетом субъективности хозяйствующих сторон, должны быть реализованы. Экономика служит главным образом не только намерениям индивидуумов в получении прибыли, но само данное намерение является тем средством, с помощью которого достижение субъективных целей индивидуумов позволяет добиться объективной цели экономики, т. е. удовлетворения потребительского спроса.

Исходя из критериев эффективности экономики необходимо проанализировать и понятие максимизации прибыли, так как оно меняет местами связь цели и средства. Наличие прибыли (не максимальной) является необходимым условием деятельности компании, но не ее конечной целью. Прибыль, т. е. рыночный успех, является критерием объективного успеха компании при достижении экономической цели, однако прибыль не может быть конечной и единственной целью предпринимательской деятельности, даже на рынке капитала.

Намерение получения прибыли нельзя сформулировать в контексте максимизации, так как целью компании не является макси – мизация остаточной прибыли. Напротив, прибыль как результат обозначает степень объективного успеха компании и выступает в роли дисциплинирующей функции всей компании, включая и ее правление. Или, как считает руководитель одной из компаний: «С прибылью – это как со здоровьем. Оно необходимо, и чем больше, тем лучше. Однако этим еще никто в мире не может похвастаться».

То, что здесь сказано о прибыли, имеет прямое отношение к теории, утверждающей, что рыночная стоимость является конечной целью фирмы. В соответствии с этой теорией менеджмент обязан максимизировать не только прибыль, но и курс акций своей компании.

Современное развитие глобального рынка капитала в значительной степени характеризуется тем, что функцией рынка капитала как рынка акций является не только распределение капитала, но и распределение управленческого и информационного потенциала для их лучшего применения. Прежде всего необходимо поставить вопрос о том, почему в настоящее время наблюдается такой рост слияний и поглощений. Глобализация мировой экономики является двигателем слияний и поглощений. Путем покупки других компаний поглощающая компания приобретает сетевые преимущества. Благодаря сетевым преимуществам на основе интеграции новых компаний, которые в качестве предпринимательских единиц часто продолжают функционировать после слияния, сетевые преимущества превосходят классическую вертикальную интеграцию и повышают эффективность на основе роста объемов прибыли или экономии издержек, возникающей с увеличением масштабов деятельности.

Использование результатов разработки продуктов и технологий путем покупки компаний, обладающих такими ноу-хау, тоже позволяет сокращать сроки разработок. Более мощная компания может купить информацию и ноу-хау путем поглощения. Тем самым ей удается сократить сроки разработок. При этом возможна совершенно новая форма использования часовых поясов: в сфере исследований и разработок над одними и теми же проектами глобально можно работать 24 часа в сутки, если компания располагает различными научно-исследовательскими организациями во всех часовых поясах. Путем купли или продажи компания может адаптировать свою организационную структуру в соответствии с ее размерами и границами, что при создании собственной структуры в рамках старой организации потребовало бы больше времени. Тем самым можно оперативнее и более гибко изменять границы компании. Комплексность производства вынуждает постоянно увеличивать закупки вместо собственных разработок, и не в последнюю очередь с той целью, чтобы и здесь сэкономить время на покупке новых продуктов, поскольку их собственная разработка связана со значительными затратами времени и усилиями.

В то же время имеются возражения против растущего числа враждебных и дружественных слияний и поглощений, так как немногие примеры поглощения компаний оказались удачными. Исследования консалтинговых фирм PricewaterhouseCoopers и A.T. Kearney показали, что за период с 1996 по 2001 г. в мире произошло 40 тыс. слияний и поглощений совокупной стоимостью 5 млрд дол. 80 % этих объединившихся компаний не возместили капитальные затраты по сделке, 30 % снова распались или были проданы. A.T. Kearney оценивает долю неудач в 60–75 %. Эти показатели не являются существенным аргументом против враждебных поглощений, так как они не учитывают влияние возможных поглощений компаний, которые избежали этого. Влияние угрозы поглощения на менеджмент всех компаний на рынке выражается в том, что всем командам менеджеров приходится повышать свою эффективность или по меньшей мере не ухудшить ее. Такое влияние является основной превентивной мерой против самоуспокоенности и излишней комфортности поведения менеджмента.

Основное превентивное влияние угрозы поглощения не находит отражения в показателях успеха фактически произошедшего поглощения. Возможность и угроза факта поглощения представляет собой основную превентивную меру рынка против излишней комфортности поведения менеджмента, при которой решающее значение имеет не фактическое число осуществленных, а затем и успешно или безуспешно осуществленных сделок слияний и поглощений, а общая превентивность самоуспокоенности и комфортности менеджмента.

Как следует оценить так называемые враждебные поглощения с точки зрения хозяйственной этики, если они осуществляются при несогласии менеджмента поглощаемой компании? Для экономического и этического смысла слияний и поглощений главным является вопрос легитимности враждебного поглощения. Следует ли отвергать враждебное поглощение как «недружественный» процесс, или оно служит цели рынка капитала по обеспечению и улучшению процесса распределения капитала и «надзора корпоративного контроля»? Главное в легитимизации враждебного поглощения заключается в праве собственников компании продавать свои доли участия тем, кто предлагает им наивысшую цену за эти доли участия, или если владелец контрольного пакета акций вправе заменить менеджмент, обоснованно считая, что тот наносит вред компании или не реализует максимальную созданную стоимость компании.

Из этой логики права собственности следует, что менеджмент конкретной компании при угрозе поглощения в соответствии с принципом большинства голосов обладателей акций или акционерной стоимости не может отвергать предложение, позволяющее акционерам продать свои акции по курсу, превышающему действующий. Защитные меры, препятствующие или затрудняющие акционерам такие возможности продажи, должны оцениваться при этом с позиций занижения стоимости, так как они лишают собственников возможности продажи своей собственности, т. е. акций, по более высоким ценам. Оправдание враждебного поглощения в случае неэффективных действий руководства фирмы в данном контексте не оспаривается.

В Германии принципу владения или поглощения часто противопоставляется принцип консенсуса всех участников компании, всех групп влияния. Следует упомянуть и принцип согласования, применяемый в крупных немецких компаниях, что обеспечивает представителям наемных работников право участия в обсуждении проблем управления компанией.

Англо-американская модель, напротив, нацеливает на контроль менеджмента и компании извне, силами акционеров. За этой моделью стоят реалистичные подходы к оценке опасности, какой подвергаются компании со стороны групп влияния. Возможны ситуации, когда менеджмент и наемный персонал предпочтут тот вариант, который обеспечит им более легкую жизнь за счет собственников, в то время когда они уменьшают стоимость компании и совсем не выплачивают дивиденды или доходы собственникам или акционерам, или осуществляют эти выплаты в минимальных суммах. Если исходить из того, что все сотрудники организации тоже пытаются устроить себе приятную жизнь в компании и что эту тенденцию собственникам следует пресечь извне, то становится понятной необходимость контроля компании со стороны ее акционеров.

Среди гипотез, объясняющих существо враждебных поглощений, гипотеза свободного денежного потока Йенсена делает особый упор на опасность формирования в состоявшихся компаниях и отраслях состояния комфортности менеджмента. Успешно работающие отрасли располагают очень большими денежными потоками, т. е. очень большими доходами в виде выручки и поступлений, которые должны использоваться для эффективного распределения капитала в пользу акционеров, а полученные таким образом средства должны вкладываться ими в альтернативные проекты других компаний. Однако менеджмент заинтересован в том, чтобы эти доходные потоки оставались в компании. Тем самым он завышает степень свободы в своих действиях за счет ослабления контроля на рынке капитала.

Угроза враждебного поглощения на глобализованных рынках, исходящая от международной группы менеджеров, уменьшает склонность менеджмента компаний к накоплению прибыли в компании, что в свою очередь формирует тенденцию увеличения оборота, не отражаемого в общем годовом доходе с вложенного капитала, т. е. в полученной прибыли, и тем самым роста доходов менеджмента, связанного с этим оборотом, за счет уменьшения дивидендов. Такую зависимость, анализируемую гипотезой свободного денежного потока, можно считать распространенным феноменом, согласно которому люди, кое-что создавшие, позволяют себе делать передышку и работать не так интенсивно. Разумеется, это противоречит интересам организации, в которую эти люди что-то вложили. С другой стороны, здесь в случае враждебного поглощения возникает необходимость учета профессиональных заслуг и вклада менеджмента в рост капитализации компании, если они адекватно не были оценены заработной платой менеджмента на основе выплаты ему соответствующих денежных компенсаций. При этом следует приглушить часто звучащую критику высоких компенсационных выплат менеджерам, которые увольняются в результате враждебного поглощения.

Еще одним аргументом в пользу целесообразности получения разрешения на враждебные поглощения является то, что прежде всего в крупных анонимных акционерных обществах акционеры не могут постоянно присутствовать в компании и отстаивать свои интересы, при этом у них есть лишь право нанять или уволить менеджмент, но не отказывать ему в чрезмерных выплатах.

Аргумент роста эффективности деятельности менеджмента с помощью угрозы поглощения здесь не очень убедителен. Прежде всего сомнительно, что для его применения необходимо оперировать общей теорией рыночной стоимости. Может случиться так, что рыночная стоимость как контрольный принцип тоже необходима в качестве дисциплинирующего фактора угрозы поглощения, однако это не значит, что максимизация рыночной стоимости является целью компании.

В немецкой модели управления компанией принято исходить из того, что консенсус участвующих групп обеспечивается уже тем фактом, что он представляется самым лучшим и оптимальным решением для компании. Противоречия между сотрудниками компании и группами акционеров рассматриваются здесь как свидетельство кризиса и неэффективного управления, консенсус же, напротив, с точки зрения консенсусной теории реальности Хабермаса является гарантией правильности принимаемых решений.

Несложно понять, что в вопросе, связанном с принципом консенсуса или принципом рыночной стоимости, содержатся далеко идущие философские отличия концепции управления от реального управления, руководства и правительства, да и от конституции, которые затрагивают и политические конституционные дебаты. В немецкой, как и в континентально-европейской трактовке существа республиканского правительства и конституции, идея саморегулирования с помощью консенсуса является доминирующей моделью, а в англоамериканском республиканизме господствует идея правительства, представляющего определенные группы, а также идея смены конкурирующей политической правительственной группировки и экономических групп менеджеров на основе приходящей извне конкуренции за выборщиков и акционеров. Глобализация рынков капитала способствует распространению принципа конкуренции на основе глобализации конкуренции менеджмента, а не принципа консенсуса, так как глобализация отменяет или по меньшей мере ослабляет национальные и региональные особенности достижения консенсуса.

Консенсус не гарантирует истинности принятых на его основе решений. Это консенсус определенных групп влияния за счет других групп влияния, однако реальна и такая ситуация, в которой все группы влияния в компании заблуждаются в оценке ее фактического состояния и эффективности ее деятельности, что может быть предотвращено лишь внедрением внешнего «видения» консенсуса на основе конкуренции с альтернативной командой менеджеров.

Дебаты вокруг корпоративного управления и устава компании, а также роли рынка капитала, которые идут внутри Европейского сообщества, касаются решения принципиальных вопросов реализации модели корпоративного управления после финансового кризиса, так как англо-американская модель во многом ответственна за кризис финансовых рынков. Однако необходима осторожность. Принцип поглощения уместен, если его понимать в примененном здесь рестриктивном смысле.

Комиссия ЕС на основе своей директивы, связанной с поглощениями, сформулировала действие принципа поглощений в законодательстве и юрисдикции стран – участниц ЕС. Эта директива требует усиленного корпоративного контроля за враждебными поглощениями и отмены законов, препятствующих конкуренции. Так, например, был отменен Закон о компании «Фольксваген», согласно которому федеральная земля Нижняя Саксония в качестве государственного собственника компании пользовалась в акционерном обществе «Фольксваген АГ» особыми правами.

Философский интерес представляет и то, что тогдашний комиссар Европейского сообщества по вопросам конкуренции Марио Монти в 2001 г. придерживался того мнения, что в Европейском сообществе не должно быть различия между компаниями, находящимися в частной или государственной собственности. Государственная собственность на компании в Европейском сообществе, согласно утверждению Монти, не должна иметь никаких конкурентных преимуществ, так как они разрушают конкуренцию между частными и государственными компаниями.

Это требование можно рассматривать с двух сторон. Можно считать, что Комиссия ЕС тем самым поставила под сомнение особенно подчеркиваемое в Германии различие между государством и обществом, когда отрицалось особое положение государства среди общественных групп, и компании, в которых участвовало государство, не обладали особым статусом в сравнении с другими частными компаниями.

С другой стороны, на это возражение можно ответить тем, что именно привилегированное положение компаний, в которых участвует государство, отменяет различие между государством и обществом, и что тем самым создается третья смешанная форма политико-экономического управления, которая не руководствуется ни рыночным принципом конкуренции, суверенности потребителей и прибыльности, ни политическим представительством, исключительно обосновывающим суверенность выбора. Полугосударственные компании в полной мере не подвергаются давлению конкуренции и в такой же степени не нацелены на получение прибыли в общих интересах, так как они получают прибыль, использование которой часто носит политический характер. То есть они в полной мере не относятся ни к государственной сфере, ни тем более к обществу. Из-за вмешательства государства они разрушают конкуренцию в экономической сфере общества тем, что государственные привилегии реализуют перед своими конкурентами в сфере частной экономики.

Динамика внутреннего рынка Европейского сообщества характеризуется тем же направлением, что и динамика глобального рынка. Внутри ЕС сложно объяснить, почему «Фольксваген» благодаря тому, что федеральная земля Нижняя Саксония имеет в нем большую долю акций, должен иметь конкурентные преимущества перед такими французскими конкурентами, как «Пежо» или «Рено», тоже отчасти принадлежащими государству, и наоборот, почему французские автомобилестроители должны иметь привилегии перед компанией «Фольксваген». С точки зрения разделения государства и общества целесообразно вести разговор об обеспечении важных государственных функций, а смешанная форма полугосударственного, полуобщественного акционерного общества приносит пользу полностью приватизированным акционерным обществам и полностью реализуется при государственном управлении, заменяя тем самым функционирующие некоммерческие компании.

Если поставить вопрос о том, какие принципиальные ценно – сти и какие критерии восприятия основных принципов находятся под сомнением в части допустимости и недопустимости враждебных поглощений, то все можно свести к противостоянию консенсуса и конкуренции, самоконтроля и контроля извне. Немецкая модель управления компанией основывается на принципе консенсуса и самоконтроля групп влияния. Она демонстрирует рынку капитала подчиненную роль руководства компании в контроле ее деятельности. Наиболее существенные компоненты контроля компании должны реализовываться внутри компании в виде самоконтроля ее групп влияния. Англо-американская модель, напротив, исходит из того, что консенсус не обязательно эффективен, так как переоценка значимости консенсуса тоже может привести к удовлетворению интересов участников компании при обсуждении решений, которые их устраивают.

Здесь играют роль культурные и религиозные традиции. В пуританской, кальвинистски-протестантской традиции в большей степени характерно усиление недоверия к удовлетворению собственного интереса и самоконтролю групп, как и более сильная, чем в лютерански-протестантской и католической традиции, субъективность индивидуума.

Конфессиональным различиям в модели республиканизма соответствуют черты, возникшие как из американской идеи, так и из Французской революции. Согласно англо-американской, пуританской, модели, все участники на основе ограниченности человеческих знаний, проявляя личный интерес или, теологически, волю, выраженную в накопленных грехах, не могут сами оценивать свои достижения. Модель идентичной демократии республиканизма, которой руководствуются правительство и корпоративное управление, исходит из того, что именно в консенсусе или в мнении большинства, согласно Руссо (volonte generale), содержится генерирующий истину элемент политических и других процессов управления.

Трактовку философской идентичности демократии как единства управляемых и управляющих, определявшую немецкую и континентально-европейскую политическую философию от Гегеля до Хабермаса, и ее понимание правительством нельзя воспринимать так, как она сама себе это внушила. Более того, в ее основу положена принципиально спорная гипотеза, что как абсолютная вещь Гегеля осознает себя в качестве объекта, так и субъект народа в качестве объекта, государства является существенным и осознанным. Из этой предполагаемой идентичности субъекта и объекта власти следует идея философии идентичности, согласно которой субъективно-объективное становление народа в качестве государства реализуется в консенсусе, обеспечивающем идентичность народа и государства, автора и адресата права и благодаря которой устраняется политическое господство, переходящее в саморегулирование.

Дискуссионные теории корпоративного управления переносят эту модель консенсусности и теории идентичности политического правительства на компанию и управление компанией, а также требуют участия в дискуссии групп влияния акционеров компании, обладающих крупными пакетами акций, в качестве принципа корпоративного контроля.

С точки зрения всеобщей антропологии личной заинтересованности человека и его недостаточной объективности по отношению к себе рассматриваемая теория дискурса остается частью комплекса проблем контроля власти. Наблюдаемая в корпоративизме тенденция к дискуссиям и коалициям с сильным влиянием групп интересов или групп влияния требует акцентирования идеи контроля политической и экономической власти с помощью конкуренции и индивидуумов или институтов, осуществляющих внешние проверки. Враждебные поглощения являются одним из возможных механизмов контроля по отношению к мнимым формам консенсуса и коалициям менеджмента и групп интересов в компании. При этом, согласно немецкому праву, устав компании должен это, скорее, стимулировать, чем предотвращать. Усиленный контроль менеджмента крупных немецких компаний с помощью конкурирующей команды менеджеров, угрожающей компании поглощением, мог бы привести к росту эффективности деятельности компании.

Это не исключает необходимости достижения согласия как формы представительства наемного персонала в руководстве компании. Правила достижения согласия не отменяют принцип контроля со стороны собственников и акционеров, а лишь однозначно подтверждают право большинства и окончательного принятия решения собственниками в наблюдательном совете акционерного общества. В сочетании с принципами контроля враждебных поглощений принцип достижения согласия как принцип представительства, но не консенсуса, может повышать эффективность деятельности компании. Достижение согласия представляемого наемного персонала повышает эффективность организации и выполняет положительную функцию при разрешении конфликтных ситуаций внутри компании.

Синтез англо-американского принципа построения рынка капитала как рынка корпоративного контроля и немецкого принципа достижения согласия представляемого наемного персонала в управлении компанией тоже возможен в условиях глобализации, причем при этом усилится его информационное и результативное влияние на компанию. В этой связи с высокой степенью вероятности предпочтительной является модель чистого рынка капитала без достижения согласия и модель достижения согласия без враждебного поглощения на рынке капитала. Глобализация не должна нарушать корпоративное право Европейского сообщества и США при достижении такого синтеза.