Универсальные банки являются посредниками между накоплениями и инвестициями, осуществляемыми этими кредитными институтами. В отличие от этого на рынке капитала инвесторы сами находят возможности для своих инвестиций непосредственно на рынке акционерного капитала. Банки берут на себя инвестиционный риск своих вкладчиков и решают за них, куда инвестировать их вклады. Банки создают свой внутренний рынок капитала аналогично рынку труда крупных промышленных предприятий. Внутренняя природа рынка капитала в банках имеет то преимущество, что банки являются высокопрофессиональными инвесторами, которые зачастую лучше приспособлены к управлению инвестициями, чем спекулянты-любители на бирже. С другой стороны, перемещение внешнего рынка капитала на внутренний рынок капитала банков превращает их в очень мощные институты. Если значительные части внешнего рынка капитала перемещаются на внутренний рынок капитала банков, увеличивается возможность диалога между банками и промышленностью.

Сопоставление систем, в которых внутренний рынок капитала банков играет большую роль, чем внешний рынок капитала биржи, показывает, что в таких экономических структурах банки располагают большей возможностью контролировать промышленность и в этом качестве становятся мощнее, чем в экономических структурах с сильным рынком капитала биржи. Однако процесс диалога и дискуссии между банками и промышленностью может сказываться на высоких темпах роста в периоды дефицита капитала, что подтверждается историческими примерами немецкой и японской экономики после Второй мировой войны, которые типичным образом определялись тесными отношениями между банками и промышленностью.

Усиленный акцент на внутренний рынок капитала банков с сопутствующим эффектом практикуемого промышленной политикой финансирования промышленного развития на основе государственной поддержки определяет принципы корпоративной модели банковского дела и индустриализации, что было характерно для развития Германии и Японии в период с 1870 г. вплоть до Второй мировой войны. Особый ориентир на внешний рынок капитала свободно действующих инвесторов и участвующих на нем предприятий является характерной чертой американского и британского, а также швейцарского пути развития как общества с большей ориентацией на рынок и с политической системой, которая основывается на демократической конкуренции.

Биржа представляет собой индивидуалистический демократический институт, который выступает посредником между инвесторами и нуждающимися в капитале компаниями без участия в этом банков или правительств. А внутренний рынок банков соответствует корпоративистской модели общества. Биржа может представлять противовес власти банков и государства. В этом смысле соответствующее разделение труда между рынком кредитов и рынком капитала тоже сопоставимо с соответствующим разделением экономической власти и тем самым системы распределения власти согласно конституции.

Корпоративистские экономические системы в государствах с сильными банками и слабыми биржами решают эту проблему таким образом, что банки в таких системах могут влиять на курс акций, формируя спрос и выдавая кредиты для финансирования приобретения акций. Вместе с тем они могут влиять на курс акций и с помощью манипулирования спросом третьих лиц на акции, меняя процентные ставки, действующие для покупки акций с левериджем. С другой стороны, нельзя не видеть того, что и такие демократические любительские спекуляции на бирже могут вызвать более серьезные кризисы на ней.

В такой универсальной банковской системе, как немецкая, банки являются не только посредниками в рамках своего рынка капитала, они действуют в качестве инвесторов, консультантов и членов наблюдательных советов и на внешнем рынке капитала. В своей функции основного игрока на рынке кредитов и капитала банки должны тщательно вести свои операции, преследующие много целей. Их профессиональная этика должна напоминать банкам о преимуществах разделения труда между банками и промышленными предприятиями и убеждать их в необходимости отказа от попыток становиться промышленниками или даже «суперпредпринимателями». Это в той же степени относится и к промышленным предприятиям. Они в свою очередь тоже должны противостоять попыткам превратиться в банки или включать их в свою промышленную деятельность. Они должны отказаться от попыток превращения в «суперфинансистов», как это было с компанией «Порше» и с другими компаниями в 2005–2009 гг.

Ряд банкротств или крупных убытков в немецкой промышленности в последние годы были вызваны финансовыми или спекулятивными операциями промышленных компаний, которые, осуществляя такие операции, выходили за рамки собственных задач и компетенций как промышленных производителей. Большие потери, вызванные финансовыми операциями, были отмечены в автомобильной, электро – технической и металлообрабатывающей промышленности.

Банки все больше склоняются к тому, чтобы естественно, в своих интересах убеждать промышленные компании в нецелесообразности приобретения ими статуса банков или финансовых структур. Они предостерегают их от намерения открыть внутри своих собственных предпринимательских структур внутренние финансовые рынки. Понятно, что не существует этического правила, которое запрещало бы изменять границы разделения труда и рамки своей профессии. Однако надо соблюдать другое этическое правило – быть предельно осторожным при выходе за границы собственной профессии, а также связанную с ним рекомендацию – лучше этого не делать.

Банки обязаны контролировать состояние промышленных компаний для предотвращения потерь капитала на рынке кредитов. Такая контрольная функция дает им легитимную власть контроля, необходимую для выполнения главной задачи банков – предотвращения потери капитала в связи с наличием проблемных кредитов. Для того чтобы этически использовать эту власть, как и любую доверенную кем-то власть, необходимо, чтобы те, кому она передана, намеревались действовать этично, чтобы они правильно ориентировались и обладали четким пониманием (intentio recta) и дальновидностью в отношении реальности природы вещей своего предприятия, а также были справедливы к тем, кто зависит от их власти принятия решений. Руководители компаний, и прежде всего руководители банков, должны учитывать всю совокупность аспектов ситуаций при принятии ими решений. Требования к этике и дальновидности банков даже жестче, чем требования к этике и дальновидности промышленных компаний, так как одному банку приходится одновременно контролировать несколько промышленных компаний, в то время как промышленная компания не обязана контролировать действия многих банков и не может проверять их финансовую политику.

Банк в качестве института, мобилизующего накопления и выступающего посредником между накоплениями и инвестициями, по своей природе несет обязательства перед многими промышленными компаниями и имеет доступ к детальной информации об их деятельности. А промышленная компания в качестве клиента не вправе быть в курсе внутренних операций своего банка. Она располагает еще меньшим правом анализировать внутреннюю деятельность многих банков. Одной из возможностей преодоления такой асимметрии между банковскими учреждениями и промышленными компаниями могло бы быть избрание представителей промышленных компаний в состав наблюдательных советов крупных банков. Присутствие таких представителей промышленности в наблюдательных советах банков дало бы возможность промышленным компаниям контролировать состояние банков. Они формировали бы у соответствующих компаний понимание того, что не только банки их контролируют, но и они в свою очередь могут контролировать поведение своих банков.

Асимметрия между банками и промышленными компаниями неизбежна, и вместе с тем в настоящее время она является причиной нареканий, которые часто можно услышать со стороны промышленных предприятий по отношению к банкам. В конце концов, банки могут подтвердить свое умение обращаться с этой весьма чувствительной асимметрией достаточно определенным образом, честно обслуживая своих промышленных клиентов и соответствуя существу кредитного рынка, который обязан предоставлять финансовые средства только для надежных инвестиций и тем самым оказывать поддержку при образовании капитала и предотвращении его потерь.

Финансовые рынки формируют важные этические требования к участникам рынка, и прежде всего к таким финансовым посредникам, как банки и биржевые маклеры. Такое требование вызвано тремя характерными признаками этих рынков: 1) неопределенным, абстрактным, обезличенным характером, представительством или функциональностью, имеющимися объектами финансовых средств и инструментов; 2) доминирующим значением доверительных связей в банковском и маклерском деле; 3) особым характером финансового хозяйства, который вызывает у всей общественности опасения по поводу возможности оказаться жертвой тайных операций финансовых рынков.

Во-первых, персональный контроль между поставщиком и потребителем и оценка качества поставленных товаров на финансовых рынках намного сложнее, чем на рынках осмысленно-осязаемых материальных ценностей, потому что объектом торговли являются деньги: это главным образом представляемая, абстрактная и обезличенная ценность. Финансовые институты и рынки должны при этом отвечать двум требованиям: при предоставлении услуг развеивать возможное недоверие к ним, вызванное частным характером их деятельности с абстрактными и неосязаемыми особенностями, а также противостоять попыткам превратить их в жертву своей функциональности и безграничности своего дела. Банки и финансовые маклеры этически обязаны доказывать, что услуги, которые они предлагают, не фиктивны и не содержат фиктивных элементов. Все способы определения стоимости денег, которые содержат определенную степень произвола, таят в себе опасность возможного использования фиктивных ценностей. Финансовые активы и финансовые услуги могут быть фиктивными. Однако при этом объективность должна оставаться основным ориентиром для всех тех, кто работает на финансовых рынках.

Во-вторых, банки и финансовые маклеры участвуют в торговле в качестве доверенных лиц своих вкладчиков и инвесторов. Доверие этически важно, так как в силу своей природы не может быть полностью заменено контролем. Оно содержит неограниченный элемент собственной обязательности облеченного доверием уполномоченного лица. Собственная обязательность является этической связью по отношению к себе самому. При этом банки и финансовые маклеры особым образом обязаны подчиняться требованиям этики доверительных отношений.

В-третьих, на рынке капитала и кредитов обращаются не осязаемые материальные ценности, а представляющие их финансовые активы и финансовые права. Неосязаемость и «нематериальность» финансовых активов и финансовых прав исключают обычный эмпирический контроль качества торгуемых активов. При этом общественность будет находиться под постоянной угрозой усиливающегося ощущения того, что она передает власть банкам и финансовым институтам, поскольку визуальный контроль их «продуктов» очень сложен. Это часто приводит к необъяснимым страхам перед тайной властью банков или даже к выявлению «признаков заговора» в поведении крупных банков и финансовых монополий. В борьбе с такими страхами основным средством может быть требуемая прозрачность. Еще одним средством является справедливый и соблюдаемый этический кодекс поведения при оказании финансовых услуг.

Финансовые рынки требуют больших ресурсов этической мотивации и этической координации. Однако при этом не облегчается восприятие абстрактного и обезличенного характера этой сферы экономики, не стимулируется формирование личной и общей этики и поэтому не происходит улучшения этического поведения в результате буквального контроля между продавцом и покупателем при их непосредственных контактах. Банки и профессиональные финансовые посредники должны при этом особое внимание уделять тому, чтобы их работникам были известны эти этические правила поведения и чтобы работники их соблюдали.

Использование теории игр в теориях социальной комбинации и этической экономии показало, что этике как средству координации человеческих действий противостоят проблемы, аналогичные ситуации дилеммы заключенных. Она описывает такие ситуации, когда все члены группы заинтересованы в следовании этическим и юридическим правилам, согласно которым каждый отдельно взятый член группы должен осознанно идентифицировать себя с этими правилами. Дальнейшие исследования этой теории показали, что готовность соблюдать правила или идентифицировать их с собой зависит от ожидаемого поведения других. Если индивидуум уверен, что другие соблюдают установленные правила, он тоже будет поступать так же. Однако, если нет уверенности в том, что это так, индивидуум тоже нарушит их.

Такая позитивная теория этической экономии может использоваться при решении проблемы инсайдерской торговли и рассматриваться этикой как возможность ее анализа в виде эмпирической, а не нормативной проблемы социальной координации. Этически осознанное соблюдение правила отказа от инсайдерской торговли зависит от ожидаемого типичного поведения других финансовых маклеров и инвесторов. Если отдельно взятый биржевой маклер полагает, что большинство других биржевых маклеров практикуют инсайдерскую торговлю, у него останется мало стимулов для соблюдения этического правила отказа от инсайдерской торговли. Профессиональная этика, а также общепризнанные и одобренные правила и профессиональные поведенческие обычаи придают индивидууму уверенность в том, что и другие будут соблюдать эти правила.

Однако профессиональная этика и статусные правила не могут это гарантировать в полной мере. Профессиональная этика и профессиональные объединения в состоянии улучшить стандарт соблюдения правил, но не могут его гарантировать. В ситуациях недостатка персонального контроля и преобладания абстрактных договорных отношений координация может нарушаться этическими правилами, а поэтому должна дополняться юридическими правилами.

Применительно к инсайдерской торговле это произошло в США уже в 1930-х гг. В Германии, напротив, участники биржи вплоть до 1990-х гг. считали, что проблема инсайдерской торговли может быть решена с помощью профессиональной этики биржи и добровольного самоограничения ее участников. Лишь после ряда случаев инсайдерской торговли и после того, как Германию вынудили к этому в Европейском сообществе, германский бундестаг Вторым законом по стимулированию финансовых рынков запретил инсайдерскую торговлю.

Причина такой задержки отчасти связана с той незначительной ролью, которую традиционно играл рынок капитала в Германии. Американская и британская биржи выполняют основную задачу рынка капитала для пенсионных фондов, которые присутствуют на бирже в качестве наиболее важных институциональных инвесторов. Пенсионное обеспечение в Германии организовано совершенно по-иному. Государство само организует систему социального страхования и формирует средства для пенсий по старости путем взыскания взносов социального страхования особым методом в качестве обязательных платежей, которые удерживаются как налоги у наемного персонала и у нанявших его предпринимателей. При этом значительные средства пенсий по старости в Германии не попадают на рынок капитала, в то время как в Великобритании пенсионные фонды являются основными инвесторами на бирже. В этой связи рынок капитала имеет большое значение не только для частного инвестора, но и для такого институционального инвестора, как пенсионные фонды.

Очевидно, что инсайдерской торговле надо уделять больше внимания в тех странах, где биржа играет более важную роль в координации инвестиций и в которых инвестиции в акции используются для финансирования пенсий по старости. Задержки в формировании законодательства против инсайдерской торговли в Германии отчасти объясняются тем фактом, что немецкое пенсионное обеспечение не зависит от дивидендов по акциям. Законодательство, препятствующее инсайдерской торговле, является примером того, что хозяйственная этика не может заменить законодательство в сфере экономики и что эффект проявляется лишь при взаимной дополняемости этики и права.