Выполнить данное Мэри слово и поговорить с доктором Рагги оказалось делом более занимательным, чем ожидал Джадд Уайлдер. Медсестра оказалась права, назвав индийца человеком одиноким, погибающим без общения и изголодавшимся по разговорам. Стоило только пройти тягучим одной-двум минутам, пока Рагги неукоснительно следовал роли замены лечащего врача, и попросту упомянуть его родину, как он тут же взмыл в полет восторженных воспоминаний.

Индия, которую вспоминал и описывал доктор Рагги, стояла слишком далеко от того, что испытал сам Джадд Уайлдер, и не могла вызвать в его памяти ничего неприятного. Сказывалась разница в возрасте. До Джадда Уайлдера с трудом но дошла та истина, что в годы его военной службы в Индии Рагги был всего лишь совсем мальчиком, настолько юным, что годы войны прошли мимо его сознания, оставив разве что самые мимолетные воспоминания.

– Да-да, я помню, как приехали к нам в Кочин американские солдаты, в отпуск, – припоминал Рагги. – Дом, где жила наша семья, понимаете, стоит очень близко от моря… вы бы, наверное, назвали это лагуной… и американцы, много их, двадцать или тридцать, я бы сказал, они взяли у рыбаков такие маленькие лодки и устроили большие состязания, гонялись наперегонки, плавали. На них было совсем мало одежды, понимаете, и для меня вид их был странен, и вот я несусь к своему отцу и спрашиваю: «Что за болезнь у этих людей, если у них такая кожа?» А он мне объясняет, что это не болезнь, все это только из-за того, что они – белые люди, потому и показались мне такими странными. Тогда я ему говорю: «Но ведь это неправда, что они белые, отец, они с головы до ног розовые, а разве это не признак лихорадки?» А он тогда мне говорит… он большой шутник был, мой отец… чтобы я хорошенько запомнил: такая у белых людей натура, что они всегда из-за чего-то в лихорадке.

Рагги закончил рассказ, смеясь от удовольствия, но тут же оборвал смех, приняв озабоченный вид.

– Прошу вас, вы не должны обижаться. Я ведь только…

Джадд успокоил индийца, поддержав его смех и согласившись, что отец Рагги был прав, потом спросил:

– Ваш отец тоже доктор?

– Да-да, это наш семейный долг, мой отец, а до него его отец и еще много поколений до этого. Только это аюрведическая медицина, понимаете. Я первый, кто…

– Аюр… как?

– Аюрведическая, – с готовностью подсказал Рагги. – Она основана на древних священных писаниях аюрведы. Нет-нет, вы не должны улыбаться. Вы ведь думаете о чем-то очень примитивном, да? Нет, это совсем не то. Это очень… не знаю, как поточнее сказать… изощренно и мудро. – Черные глаза индийца запылали горящими угольками. – Многое из того, что очень ново для европейской медицины, уже давным-давно применялось в аюрведе. Так, доктор Карр говорит: эти вещи настолько новы, что американские медицинские журналы до сих пор отказывают им в публикации, потому что они доказательно не подтверждены еще. Только это неправда. В Индии они подтверждались в течение многих сотен лет.

– Что, например? – словно раззадоривая, спросил Джадд, у кого в душе потеплело от проповеднического пыла Рагги.

– Все это сложно в применении, нужно много лет учиться, чтобы всем этим овладеть… Хотя сам принцип простой. Аюрведа гласит, что нет различия между духом и телом: все это одно неразделимое единство бытия. Болезнь тела – это лишь проявление нарушение порядка в совершенстве такого единства. И именно оно должно быть восстановлено.

– По тому, как вы говорите, это похоже на психиатрию.

– Нет-нет, – возразил Рагги. – Вы, в западной медицине, это разделяете. Психиатры исцеляют дух, а врачи-медики лечат тело. Как возможно такое разделение, если необходимо единство? Именно так мы говорим у себя в Индии.

– Значит, вы вернетесь домой и займетесь аюрведической медициной?

– Я думаю, что можно соединить обе. Вот почему я провожу здесь время с доктором Карром. Он очень мудрый человек, я думаю. Большинство ваших западных врачей говорят, что им времени не хватает заняться духом. Да-да, это правда: аюрведа требует очень много времени. Мой отец, он иногда с одним пациентом много часов разговаривает. Я помню…

Рагги сам себя перебил, рассмеявшись неожиданно пришедшему на ум воспоминанию.

– Я должен рассказать вам, по-моему, очень смешную историю. Жил у нас один министр штата, очень важный человек, понимаете, и у него была эта самая болезнь, а на носу выборы. Он настолько плохо себя чувствовал, что не мог даже улыбнуться людям, как же они могли отдать за него свой голос. Вот и пришел он к моему отцу. Раньше он всегда ходил к европейскому доктору: министр этот мыслил очень по-западному, – но мой отец – человек добрый и терпимый, а потому готов был его принять. Министр пришел рано-рано утром. По-моему, он не хотел, чтобы его видели, отец пригласил его к себе в кабинет. Час прошел, два часа, три часа – он все не выходит. Отец мой позвонил слугам и велел тем принести обеденную еду. Весь день министр провел в кабинете. Когда он вышел, солнце уже село за горизонт. Моя мама спросила, что было необычно, так как она не вмешивается в дела отца, зачем нужно тратить столько времени на этого человека. А отец, значит, отвечает ей: «Не так-то легко убедить упрямого министра, что его больной живот не вылечить до тех пор, пока не сократятся налоги, какими облагается наш дом».

Джадд искренне рассмеялся, очевидно, как-то немного нервно, потому что на лице Рагги появилось выражение озабоченности и он успокаивающе заговорил:

– Это всего лишь шутка, понимаете. На самом деле он и не думал.

Джадд Уайлдер, не став терзать индийца сравнением, мол, аюрведические врачи, ясное дело, не меньше хлопочут о собственном кармане, чем их европейские коллеги, сменил тему, спросив:

– Доктор Рагги, вы сколько еще в Штатах пробудете?

– Остался всего месяц, потом я домой поеду, – ответил доктор так, что стало ясно: не терпится. – Я здесь очень долго, понимаете. Шесть лет. Дух захватывает, когда я думаю, что снова буду со своей семьей. К тому же… – он помялся немного, а потом, по-мальчишески улыбаясь, смущенно признался: – Теперь у меня и жена будет.

– Вы женаты? – спросил Джадд и, когда индиец радостно кивнул, подтверждая это, добавил: – Поздравляю.

– Благодарю вас, сэр, – произнес Рагги несколько официально. – Да-да, я думаю, это будет прекрасно – иметь жену.

– Хорошая, должно быть, девушка, раз ждала все это время, – заметил Джадд. – Шесть лет, так вы сказали?

– Все не так, как вы подумали, – произнес явно смущенный Рагги. – Мою женитьбу устроили совсем недавно – обе семьи договорились, понимаете.

– Ну как же! – торопливо согласился Джадд. Сам теперь смущенный, он пытался терпимо отнестись к чужому обычаю. – Наверное, такой способ ничуть не хуже любого другого.

– Да-да, – согласно закивал Рагги, в голосе которого все же прозвучала упрямая нотка оправдания: – Так лучше, по-моему, чем то, что я увидел здесь, в Соединенных Штатах. Разве не желательнее достичь разумного согласия, чем быть принужденным к нему в результате нежелательной беременности?

Непроизвольно Джадд обвел глазами палату, убеждаясь, что Мэри не проскользнула в нее незамеченной.

– Не могу с вами в этом спорить, – сказал он, однако та недолгая заминка, что предшествовала этим словам, явно заставила доктора Рагги усомниться в их искренности.

– Я с вами не спорю, – сказал Джадд единственное, что ему пришло на ум сказать, дабы вернуть Рагги покой.

Открылась дверь. Мэри заглянула и быстро исчезла. Однако это словно бы напомнило Рагги о долге, и он быстро вскочил.

– Да-да, я должен идти. Я совсем не собирался так много говорить.

– Для меня это было не слишком много, – честно признался Джадд. – Мне было очень приятно. Приходите еще в любое время.

– Спасибо вам, сэр, спасибо, – поблагодарил Рагги, остановился возле двери и еще раз повторил слова благодарности.

Вошла сияющая Мэри.

– Ну, ведь совсем неплохо получилось, правда? Разве я не была права насчет него?

– Да, вы были правы, – согласился Джадд. – И просто для того чтобы доказать это, я позволю вам подать мне «утку».

Девушка замерла, взглянула на него так, словно была потрясена подозрением на плохую шутку. Потом, хихикнув, быстро кинулась к тумбочке возле кровати.