Глава пятая
Утро светило в окна. Радостно и, как всегда, неуместно. Елена сидела в своем кабинете, за своим любимым рабочим столом и размышляла, катая по столешнице бутафорскую магическую сферу. Та подпрыгивала и мерцала.
– Полный тупик, – прокомментировала она Юле, удобно устроившейся в кресле.
– Конечно, – с готовностью поддержала ее подруга. – Два мужика. Тут с умом разобраться надо.
– Каких два? – удивилась Елена. – Ни одного как раз.
– Почему ни одного? Алек и Влад. Вот и выбирай.
Елена тяжело вздохнула и посмотрела на подругу с некоторой долей неприязни. Юля была ее лучшей и, что важнее, единственной подругой. И вроде девушка она не глупая. Но… Вопрос личной жизни Елены был у них темой недопонимания. Юля все сводила к этой теме. К тому же она была абсолютно уверена, что Елене и Алеку следует пожениться. Чем часто их донимала. Однако как только у Елены на горизонте появлялся новый объект внимания, Юля тотчас же сочиняла роман про любовный треугольник. Обычно Елена ей не мешала. Пусть развлекается. Надо же куда-то направлять штатному медику свою фантазию. Но сейчас Юлины изыски были совсем не в тему.
– Послушай, дорогая, – решила Елена объясниться. – Алек – мой друг. Ты это хорошо знаешь. Друг – это тот, с кем не спят. Ну, знаешь, типа брата, но не родственник. Влад – просто новый сотрудник «Бюро». И выбирать здесь некого. И вообще. Может, ты где-нибудь запишешь, что я сейчас сказала про Алека. Повесишь у себя в кабинете на стенку. Выучишь когда-нибудь… Там текста не так много.
– Сумничала? – взъелась Юля. – Заучила бы, если видела бы в этом смысл.
– Увидь. И побыстрее. Тут даже не особо одаренный его увидел бы за столько лет.
– Вот именно. За столько лет! – ухватилась Юля за последнюю фразу. – Когда мужчина и женщина годами вместе, почти живут вместе. То по-любому это должно кончиться свадьбой.
– Это ничем не должно кончиться! – Елена потерла виски. – Знаешь что? Можешь обижаться, но у меня от тебя и твоего некоего выборочного скудоумия начинает болеть голова. Как от Варича!
– Успокойся, – сдалась Юля. – Я же тебе добра хочу.
– А свадьба – это добро? Что-то я не заметила по прошлому своему опыту. Юля, пойми ты, не хочу я замуж. Не хочу! – Елена готова была кидаться вещами. И почему она позволяет подруге так над собой издеваться? Любому другому человеку Елена бы уже давно все высказала, что о нем и его идеях думает, так, чтобы он впредь боялся поднимать эту тему.
– Хорошо. – Юля сделала вид, что сменила тему. – Не поедим на свадебном торжестве салатиков, ну и ладно. Но мужчина-то тебе нужен. Для здоровья, так сказать. Это я как врач тебе советую.
– Нужен. С этим я никогда не спорила. – Елена вернулась к прежнему занятию – катанию сферы по столу.
– И между прочим, что-то я не замечала, чтобы ты целовалась с каждым новым сотрудником «Бюро», – выдала Юля сильный аргумент, хитро улыбаясь.
– А ты вообще поменьше замечай. Всем спокойнее будет, – посоветовала Елена недобрым тоном. – Оставь мою личную жизнь в покое. Она личная. Значит, только моя. – Но тут же она смягчилась. В конце концов, Юля на самом деле ее лучшая подруга. И во всех других вопросах понимает ее и поддерживает всегда. А что до странного непонимания про Еленины отношения с Алеком, так у каждого свои тараканы. И она сменила тему: – Сейчас важнее дело распутать. Но мы в тупике!
– Почему в тупике? – не согласилась Юля. – У нас есть имя. Описание внешности. Старый адрес. Бывшее место работы. Не найдем ее, что ли?
– Адрес уже проверили, – уныло сообщила Елена. – Съехала. Никаких данных не оставила. Что и следовало ожидать. Остаются редакции. Если работала внештатницей в одной газете, то могла податься и в другие потом. А может, и сейчас работает.
– Давай проверим, – предложила Юля.
Елена поморщилась, но достала из ящика стола старую адресную книжку.
– Представляешь, как сейчас на телефоне зависнем?
– Давай по очереди звонить, – внесла подруга еще одно разумное предложение.
– Нет. Где у меня знакомые есть, туда я звоню. Где… плохие знакомые, туда ты, – решила Елена. – Говоришь строго официально только с редакторами. Легенду сама сочини: на фига тебе эта фифа.
– Лады. – Юля поднялась с кресла. – Дай телефоны перепишу и пойду звонить от себя. Так быстрее управимся. С двух аппаратов.
Влад в принципе очень не любил устраиваться на новую работу. Идешь с какими-то бумажками по незнакомым кабинетам. Все от тебя что-то хотят. И смотрят недружелюбно. Ты для них еще чужак. А может, так и останешься чужаком…
В «Бюро» проблем не возникло. Алек стал его верным проводником. Да и люди смотрели на новичка с симпатией. Приказ был готов. Оклад выделен. Все просто замечательно.
– А куда меня посадят? – спросил Влад.
– Могу предложить пару вариантов, – усмехнулся Алек. – А тебе что, срок светит?
– Да ладно прикидываться. Рабочее место у меня будет?
– А как же! – Алека это все почему-то развлекало. – Хочешь, у Елены живи, как я. Хочешь, отдельные апартаменты выделим.
– Твоя щедрость не имеет пределов, – восхитился Влад. – Ты вот мне скажи, а у тебя здесь вообще статус какой?
– Я основатель «Бюро», – гордо сообщил Алек.
– Так прямо в штатном расписании и записано? – не поверил Влад.
– Нет. Там я ведьмаком числюсь. Но чаще бываю магом. Елену на дежурстве заменить или съездить куда-то с бригадой, когда всем некогда. – Алек при этом широко жестикулировал, видимо, подчеркивая свою значимость.
– А заседаешь где?
– У Елены, конечно, – немного удивленно объяснил маг. – Так тебя тоже к ней?
– Не будем нервировать девушку, – отказался Влад. – Двое – это уже слишком. Ты что-то про отдельные апартаменты говорил?
– Ну, да. Мой кабинет, – согласно закивал Алек.
– Ничего себе! Он живет у Елены. Числится у ведьмаков, где тоже отдельная комната. Еще – изредка пасется в кабинете дежурного мага. И свой кабинет держит про запас. Ну, ты и жлоб, однако!
– Я жлоб? Да я, как бомж, везде болтаюсь, – наигранно возмутился Алек. – Вот и кабинет тебе отдаю. А там – диван, комп, выход в Интернет, кофеварка, сгоревшая, правда.
– Толстый-толстый слой пыли, – подсказал Влад. – Ладно уж. Согласен на кабинет.
– Ой! Ваше величество, благодарствуем, что согласились, почтили, так сказать, своим высоким согласием, – раскланялся клоунски Алек.
– Елена в таком бы случае сказала: не юродствуй, – напомнил Влад.
– Вот и вся благодарность.
Алек вручил ему ключи.
– Устроюсь потом, – решил экзорцист. – Идем к нашей дражайшей. Небось там тихо вешается. Без дружеской поддержки таких бравых хлопцев, как мы.
– Тебе бы она тоже посоветовала не юродствовать, – вернул подколку Алек.
– Да, солнышко, я знаю, что она на меня похожа, – устало подтверждала Елена в телефонную трубку. – Потому ее и ищу. Тут один ненормальный наорал на меня, перепутав с ней… Да… Нет, не знаю. В рекламу ушла? А это как? В пиарщики, может? А, в агентство… А в какое?.. У кого спросить? Лады… Нет. Милый, сегодня не могу. Давай в пятницу. Созвонимся еще, ладно? Пока.
Она положила трубку, окинула коллег недобрым взглядом и пожаловалась:
– Мне бы в отделе кадров работать. Я выяснила почти всю ее трудовую биографию. С Юлиной помощью, правда. Все утро на телефонах висим.
– Ну и? – поинтересовался Алек, даже не подумав ей посочувствовать.
– Сейчас она работает в каком-то рекламном агентстве. Что-то с полиграфией связано.
– Как узнать, в каком? – продолжал ее друг допрос. – Их в городе около сотни, наверное.
– Надо спросить у еще одного приятеля, – сверившись с записями, ответила Елена. – Но мы с ним в ссоре.
Появилась Юля, кивнула хмуро Алеку, более приветливо Владу.
– Вроде все? – поинтересовалась она у подруги. – Еще кому-нибудь надо позвонить?
– Ага. – Елена опять устало вздохнула. – Вот номер. Зовут Серега. Наври, что как-то пили вместе на Бродвее. – Так они называли пешеходную улицу в центре города. – Все равно он не вспомнит, но соврет, что знает тебя. Спроси у него, в каком рекламном агентстве эта Ветричная сейчас трудится.
Юля жестом согнала ее с законного места. Взялась за телефон.
Елена пересела на диван, вытянула ноги, скрестила их в лодыжках. Вид у нее был мученический. Наконец-то смилостивившийся над подругой Алек пошел заваривать кофе.
– Ты думаешь, мы ее вычислим? – тихо, чтобы не мешать Юле, спросил Влад.
– Сто процентов – нет, – ответила Елена. – Уверена, из агентства она тоже уволилась. Она прячется. Она знает, что мы ее ищем.
– От соучастника?
– Скорее всего. – Она приняла у Алека чашку. – Спасибо, милый. Сменишь меня сейчас на телефоне? А то у меня от воркотни в трубку уже голова раскалывается.
– Она у тебя со вчерашнего вечера болит, – напомнил Алек. – Ты же знаешь, что головную боль терпеть не рекомендуется. Выпей таблетку.
– Я их уже с килограмм заглотила. Толку ноль, – пожаловалась Елена.
– Глотни эликсир здоровья, – предложил Алек. – Люде сейчас позвоню, она принесет.
– Хорошая мысль. – Елена улыбнулась. – Юль, как успехи?
– Да никак. – Медик швырнула трубку на аппарат. – Уволилась она и пропала.
– Я же говорила, – напомнила Елена Владу.
– Да. Результат и правда ожидаемый, – кивнул он. – Что теперь?
– Надо опознать голос с флешки, – напомнил Алек.
– Блин, это надо было сразу сделать! – раздраженно заявила Елена. – Чего не напомнил?
– Вот только орать на меня не надо, – с достоинством попросил маг. – Мы все были заняты.
– Нет чтоб честно сказать: склероз, – прокомментировала Юля. – Старческий маразм в детские годы.
– На себя посмотри, – обиделся Алек. – Склероз… Маразм. Это все заболевания ума. А у тебя его нет. Так что…
– Ладно, – вмешался Влад. – Давайте вылечим Елену, а то она, когда болеет, становится капризной. Прекратим ссориться и послушаем запись.
В кабинет влетела Геллочка. Влад машинально съежился. Алек так же машинально нахмурился. Елена просто закрыла лицо руками.
– А вот и я! – радостно прощебетала ведьмочка. – Не ждали?
– Верно подмечено, – прокомментировал Влад.
– Солнышко, – тут же развернулась она к экзорцисту. – Ты такой сильный, такой мужественный… Заступись за меня. Мне сегодня в трамвае один хам под юбку пытался залезть.
– Ты больна, рыбонька, – отозвался Алек. – Под какую юбку? На тебе ее нет!
Да, юбки на Геллочке точно не наблюдалось. Был очередной широкий пояс. Почему-то кружевной. Почти прозрачный. Ужас!
Геллочка на заявление Алека надулась.
– Чего тебя принесло? – поинтересовалась Юля, отвлекая внимание ведьмы от мужчин.
– Так вам тут зачем-то нужен был эликсир, – пояснила она. – Я и принесла.
– О! От нее хоть какая-то польза есть! – обрадовался Алек. – Давай сюда.
Гелла, изогнувшись самым нелепым образом, чуть не растеряв вываливающуюся из декольте грудь, отдала ему бутылку со странным напитком янтарного цвета.
– Алек, – подозрительно глядя на снадобье, заговорил Влад. – А это из чего сделано?
– Слушай, воевода, – не выдержала Елена. – Не тебе же пить. На кой интересуешься, а? Энергетически заряженная вода, настой ромашки с валерианой, еще пара безобидных ингредиентов, специи. Мне бы орешков.
– Давай смотаюсь. Куплю, – предложил Влад, глядя на нее с тревогой. Казалось, Елена сейчас умрет от головной боли.
– Не надо, милый, – опять пропела Гелла. – Люда прислала. Как тебе здесь несладко, дорогуша, за больными ухаживаешь, гадости от всяких выслушиваешь, может, пойдем…
– Вот шла бы ты одна, Гелла, – прервал ее Алек. Он прекрасно знал, что, когда женщина кадрит парня, лучше не лезть, себе дороже выйдет. Но выступать адвокатом Елены, на которую Гелла так нагло намекала, у него получалось уже как-то автоматически.
– Ой! Ну, конечно! – тут же взъелась Гелла. – Ревнуешь?
– Кого? – не понял Алек. – Я вообще подругу защищал.
– Гелла, еще один выпад такой в мою сторону… – Елена была очень серьезна. – И ты об этом здорово пожалеешь. Оставь Влада и Алека в покое. И вообще, иди работать.
Гелла обиделась. Но с начальством не поспоришь. Она развернулась к двери.
– Кстати, – остановила ее Елена. – Спасибо за помощь, дорогая.
– Да, вежливость всегда была твоей сильной стороной, подруга, – усмехнулась Юля.
– Между прочим, сильным магам можно было бы лечиться своими способностями, – как бы в никуда кинула Гелла.
– Тогда некоторым ведьмам нечего будет здесь делать, – так же в никуда заметил Алек.
– Некоторые ведьмаки сами не знают, о чем говорят, у нас круг обязанностей намного шире. – Гелла делала вид, что общается с дверью.
– А у некоторых хозяев «Бюро магических услуг» есть очень важные дела, так что ведьмам в таких случаях самое то позаботиться о магах, а не спорить с ними, себе, кстати, в убыток, – поставила Елена точку в разговоре.
Гелла наконец-то вышла.
– Уф! – тяжело вздохнул Влад. – На кой вы ее вообще здесь держите?
– Как это на кой? – удивился Алек. – Знаешь, как снимается венец безбрачия, например?
– Ну… естественным путем, – ответил Влад.
– Вот! – подтвердил Алек. – Для того и держим.
– Да она на самом деле неплохая ведьма, – объяснила Елена.
– А какая у нее профессия была до этого? – с ехидством поинтересовался Влад.
– Проститутки, котя, делают это за деньги, – усмехнулась Елена. – А она для удовольствия.
– Просто мужика ей нормального надо, – высказался Алек, который в принципе был не злым человеком.
Юля уже открыла рот, чтобы выдать фразу типа «Вот и займись!», но поймала предостерегающий взгляд Елены и закрыла рот обратно. Влад тоже решил оставить слова Алека без комментариев, хотя, по его мнению, нормальный мужик с Геллочкой прожил бы на этом свете ох как недолго.
Алек в атмосфере всеобщего молчания поставил телефонную запись, сделанную Анатолием.
– Ну, дай нам бог узнать, – пробормотал он, нажимая пуск.
– «Бюро магических услуг», здравствуйте, – вежливый, чуть усталый голос Анатолия.
– Здравствуйте, а могу я услышать Елену Васильевну Давыдову?
– Нет, простите, ее нет на месте. Срочный вызов.
– Тогда, если можно, Олега Ивановича.
– Извините, его тоже нет. Он уехал вместе с Еленой Васильевной. Могу соединить вас с дежурным магом.
– Спасибо, не надо.
– Передать что-то Елене Васильевне или Олегу Ивановичу?
– Нет. До свидания…
Тут же шла и вторая запись.
– Добрый вечер. «Бюро магических услуг», – бодро, но холодновато поздоровался охранник Гриня.
– Здравствуйте, Елену Васильевну я могу услышать? – Тот же голос.
– Нет. Простите. Ее нет в «Бюро».
– Она на выезде? – В монотонно-вежливом тоне проскользнуло что-то. То ли удивление, то ли нервозность.
– Нет. А кто интересуется?
– Извините. А Олега Ивановича я могу услышать?
– Его тоже нет. Так кто интересуется?
– До свидания…
Больше на флешке ничего не было.
– Черт! Черт! Черт! – выругалась Елена. – Голос очень знакомый. Но не могу вспомнить, кто это!
– Да… – задумчиво согласилась Юля. – И я не могу.
– Та же фигня, – расстроенно сказал Алек.
– Слушайте, ну ладно, я на голову больная, но вы-то? – обратилась Елена к друзьям. – Напрягите память!
Алек поставил запись второй раз.
– Заметили? – спросил он, слушая разговор на пленке. – «Она на выезде?» Хотя в первый раз ему сказали: уехала, срочный вызов. Он то ли сам часто это произносит, то ли слышал от кого-то из нас.
– Естественно, слышал от нас, – сказала Юля. – И вот еще… Он делает небольшие паузы перед вашими отчествами.
– Будто привык произносить только имена, – закончила Елена ее мысль. – Нет. Это однозначно кто-то из знакомых. Но все равно вспомнить не могу.
– Значит, не так часто общаешься с ним по телефону, – предположил Влад.
– Зато, видимо, часто общается лично, – подсказал Алек. – Он в теме. И про имена правильно заметили. Вот только бы вспомнить, кто это…
– А можно как-то магическим путем память усилить? – спросила Юля.
– Зашибись, дамы пошли! – восхитился Алек. – Одной тут головные боли лечи магией, другой – память усиливай. Юль, ум-то есть? Ну, усилим, потратим на тебя силу, а через пять минут вызов. И какие мы туда поедем?
– Практически никакие, – ответила Елена. – Юль, давай уж как-нибудь естественным путем, а? Мнемоникой там, еще чем-то.
– И главное, Юля, такое усиление невозможно по законам магии, – более спокойно объяснил Влад. – Как это сделать? На ассоциациях? Так их нет. На подобии? Было бы подобие, вы бы его и так вспомнили.
– Ладно, простите безграмотную, – сдалась Юля. – Но как, извините, его естественным путем вспомнить? Как в полиции? По шумам на пленке? Или еще как?
– Да шумы-то там обычные, – сказала Елена, прислушиваясь. – И смысла вслушиваться нет. Нам без разницы, откуда он звонит. Важнее кто он? А тут…
– Подожди, – прервал ее Алек. – Влад тут что-то про подобие говорил… А если сравнить его голос с другими? Давай обзвоним приятелей, будем слушать и сравнивать!
– Умница, – похвалила его Елена. – К тому же мы можем сократить круг поиска.
Она достала свой ежедневник.
– Вот, – открыла на нужной странице. – Швед писал, что познакомился с Анной на пьянке. Это произошло шестого февраля. Надо первым делом обзвонить постоянные места заседаний.
– Типа кафе, что ли? – не понял Влад.
– Да нет, флэты, – объяснил Алек. – Мы предпочитаем напиваться в домашних условиях.
– Это проще, – согласился Влад. – Ну, давайте, обзванивайте. Но громкую связь включите.
Они его поймали на третьем звонке. Юля чуть не плакала. Алек тихо матерился. Елена просто держалась за голову.
– Дура! Вот дура! – ругала она себя. – Ведь у Шведа все по-русски написано. Пьянка у Д. Почему я решила, что он не может пить два вечера подряд в одном месте?
– И понятно, почему мы голос не узнавали, – грустно заметила Юля. – Ведь никто из нас с ним и не общался по телефону. Просто заходили к нему, когда считали нужным.
– За это и поплатились, – сказал Алек. – Все у нас было просто.
– Швед называл его Дворкиным, – кисло улыбнувшись, вспомнила Елена. – Все те же обратные ассоциации. Создатель и маг, блин! Да он никогда ничего сам сделать не мог!
– И все высасывал из нас. Как из коров дойных, – зло добавил Алек.
– Вот и объясните мне, за что? – спросила их Юля. – Он же на нас паразитировал! И нас же подставил! Елена вечно с ним возилась, все ему разжевывала да в рот клала. И ее же…
– Причина проста, дорогая, – холодно улыбаясь, но не в адрес подруги, сказала Елена. – Называется – не дала!
– Это… – решил уточнить Влад.
– Именно, – подтвердила Елена. – Называется, если пользовать, так по полной программе.
– А ты чего мне не сказала, что он к тебе приставал? – удивился Алек. – Я бы с ним потолковал. По-мужски, так сказать.
– Да брось, милый, что я тебе каждый раз жаловаться буду? – Она легко потрепала его по плечу.
– Зато теперь понятно, как его осенила идея насчет твоих бывших, – заметила Юля. – По своему опыту. Нашел похожую девушку. Та уже была на тебя зла. Но, видимо, дала. Вот он и… придумал.
– Спасибо тебе, воевода, – искренне сказала Елена, обернувшись к Владу. – Не выдай ты тогда идею про друзей, которые на самом деле нас ненавидят, я бы точно сейчас в истерике билась. А так только зло осталось. Поехали!
Дворкин, как всегда, сидел на кухне. Как всегда, ничем не выдающийся, как всегда, злой. На всех вокруг и на мир.
Алек порадовался, что у него практически не бывает депрессий. За последние дни ему так часто становилось противно от общения со старыми знакомыми, что тут и до суицида недалеко. Но… Сейчас ему было не просто противно. Он был зол, у него кулаки чесались настучать Дворкину по морде. Но в то же время Алек понимал, сделай он это и опустит себя до его уровня. И от самого себя противно станет. Алек знал, он умней, лучше, светлее, наконец, чем этот…
– А что вы хотели? – разводя руками, говорил между тем Дворкин. – Вы приходите сюда, как в кабак дешевый. Выпить, побузить. За все платить надо!
– Чужими жизнями? – поинтересовалась Елена.
Алек покосился на нее. Ох, не повезло Димке. С виду Елена сейчас была очень любезная, дружелюбная. Даже ласковая. А это значит, что внутри она кипит от злости и презрения к бывшему другу. Дай ей волю, и она выпустит это все наружу. Как написал Алексей Пехов в одном из своих первых фэнтези: «Я пока терплю, а могу и бритвой по глазам».
– А почему бы и нет? – нахально спросил Дворкин. – Не своей же?
– Ой, лапа, вот тут-то ты и заблуждаешься, – криво ухмыляясь, сообщил ему Алек. – А ты не думал, что станешь следующим?
– Не думал! Знаю, что не стану.
– Такая наивность в столь недетском возрасте, – прокомментировал Влад. – Думаешь, так ей необходим? Думаешь, нет у тебя дара, так и смерть ей твоя не нужна? А ведь наоборот. Ты сам считаешь, что она от тебя зависит.
– Можно было дать ей время, а потом постоять и поохать над его трупом, – поддержал Алек Влада.
– Да ничего вы не понимаете! – взорвался Дворкин.
Елена улыбнулась еще шире. И хищно как-то. «Когда в кино так улыбаются, то из-под верхней губы торчат клыки, – подумал Алек. – Острые такие. И понятно сразу, с какой целью они там торчат».
– «А помнишь, как все начиналось, как было впервые и вновь?» – промурлыкала Елена строку из известной песни «Машины времени». – Хочешь, я тебе расскажу про тебя, про Анечку, как да что было да что дальше могло бы быть?
– Попроси еще позолотить ручку, – усмехнулась Юля.
Елена поднялась с табуретки. Прошлась по кухне. Встала возле плиты, оперлась об угол разделочного стола. Взгляд у нее был резкий, недобрый, притягивающий. А голос, когда она заговорила, мягкий, текучий, будто она слагала балладу, как древний скальд Холодного моря.
– Не важно, как вы познакомились, – начала она, не сводя с Дворкина взгляда. – Может, на улице, может, кто-то привел ее сюда… Она была удивительно похожа на меня. И, как ты быстро выяснил, знала об этом. И… переживала по этому поводу. Сначала ты просто затащил ее в постель по пьяни. Ведь это было забавно. Не меня, так ее… А потом… Нет, конечно, ты не влюбился. Нет, конечно, ты не начал дорожить ею. Просто появилась идейка. Циничная такая. Познакомить ее с кем-то из моих бывших. Подсунуть девушку ему в постель. Снабдив ее заранее всеми необходимыми сведениями о нем. И параллельно культивировать в ней эту милую мысль, что она вторая. Успокаивать, сочувствовать. Может, даже говорить, как я вас обоих круто обидела. Я ведь обидела тебя, так? И даже не тем, что отказала немереное количество раз. А тем, что у меня есть друзья, «Бюро», дочь, наконец. Что я не сижу тут и не нянчусь с тобой. Не поделилась я, да?
– Почему я всю эту фигню выслушивать должен? – перебил ее Дворкин. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то уж больно спокойны были гости.
Елена поймала Юлин вопросительный взгляд. Кивнула в ответ. Чем дольше продлится этот разговор, тем лучше. Да и временно отвлечь внимание Дворкина не помешает.
– Так ведь дело в том, мой дорогой недалекий… друг, – недружелюбно начала Юля, – что мало кто твоего мнения спрашивает.
– Именно, – поддержал ее Алек. – Сиди и наслаждайся. Смотри, Лена полностью с тобой соглашается. Да, виноватые мы. Но…
– Как ты сам правильно заметил, – опять подхватила Юля, – за все в жизни надо платить. Ты хотел от нас много, всего и сразу. И все на блюдечке с голубой каемочкой. А кто вместо тебя за это платить будет?
– А он и платит. – Алек ей улыбнулся. – Сама же сказала – никто никогда его мнения не спрашивал. И сейчас не спрашивает.
– «Так вот теперь сиди и слушай», – процитировал Влад начало популярной песенки. – По-хорошему. А если что… Я тебя не знаю. Но вдарить тебе хорошо и тем самым призвать к порядку, добавить усидчивости, так сказать, это я могу. И сделаю с удовольствием. К тому же… ты же безумно боишься физической расправы.
– Ладно, – подумав, согласился Димка. Улыбка у него потухла. – Почему бы ваш бред не выслушать? Мне не привыкать.
– Вот именно, – Елена продолжала, так же мягко и ласково, будто и не слышала разговора, состоявшегося всего миг назад, будто и не прерывалась. – Зато Анечка с тобою делилась. По полной программе. За всех. Бедная кроха! Потерянная, с новыми такими шикарными возможностями. О которых сама ничего еще толком не знала. Но ты же герой, ты ей все объяснил. Помог! Это ведь ты научил ее, что можно тянуть силу из любовников? Ты. Ведь тебе не раз приходилось об этом слышать от меня и от Алека. Кстати, об Алеке. Из-за него ты тоже чувствовал себя вторым. А тут! Для нее ты был тем же, что и Алек для меня. Вернее, старался быть. Мало представляя, что связывает нас с Алеком…
– Да индюку понятно, что вас связывает! – со злостью прервал ее Дворкин. – Постель. Только вы по какой-то глупости изображаете святых. Мол, нет-нет. А сами небось потешаетесь над остальными. И над любовничками твоими тоже. Вон, сидит. Следующий?
– Что и следовало доказать, – усмехнулась Елена. – Ничего ты не понял. Да ладно. Это не имеет значения. А Влад… Может, и следующий. Но для меня, а не для вашего замечательного дуэта. Вернемся к Анечке. По твоему наущению, гений ты наш, девочка первый раз попробовала. И… она его убила. Такая вот неожиданность. И что самое забавное. Она испугалась. А ты… Как тебе понравилось инсценировать самоубийство? С трупами легче, чем с живыми людьми?
И вот теперь в кухне стало холодно. Очень холодно. Могильно прямо. И откуда-то пахнуло смертью и разложением.
Влад вдруг испугался. Он представил себя на один короткий миг на месте того, кто стал первым… И вот знакомые ассоциации, знакомый булгаковский образ… Будто тьма за окнами и запах болота и разложения. И чья-то длинная рука зеленоватого цвета тянется, тянется из форточки к шпингалету окна. Еще миг… Влад вздрогнул. Образ пропал, а запах нет. И холод остался.
Влад посмотрел на Алека. Тот глазами указал на Елену. Да… Влад не знал, что сейчас будет с Дворкиным, но понимал, что ему придется нелегко. Дворкин же смотрел на Елену как завороженный. Не отрывая глаз. А по лицу у него расползлась мерзкая улыбочка. Вроде бы этот парень чувствовал себя победителем. Но… Он боялся. Сильно. До смерти. И наверняка скоро у него перед глазами появится тот же булгаковский образ, который Елена почерпнула там, в квартире Александра, когда на какое-то время смотрела на мир его глазами.
– И что? Что мне твои трупы? – проговорил Дворкин. – Они были такими же идиотами, как ты. Как твой любовничек. Сами напросились. А чего мне бояться трупов?
– Правильно, – пожала плечами Юля. – Это живых ты боялся. Вот отыгрался-то ты на них! Как же! Они получали то, что ты по своему скудоумию считал своим.
– Что-то во всем этом фрейдистское есть, да, Юль? – спросил Алек. – Это я про него и про трупы.
– А че? Мне нравится, – ухмыльнулся Влад. – Почти игра с восковыми фигурками. Представляете, стоит он над трупом и ну его пинать. Вот тебе, вот тебе… А в ответ тишина…
– «Он вчера не вернулся из боя…» – продолжила Елена строкой Высоцкого. – Полный простор для деятельности и больной фантазии. При полной безнаказанности. Конечно, они же не встанут из могил.
– Я в эту вашу чушь никогда не верил, – усмехнулся Дворкин. – Просто делал вид всегда, что слушаю, что вникаю. Мне плевать на ваши сказки! Не верил и не поверю никогда!
– Жаль, солнышко. – Опять на лице Елены появилась та улыбочка, хищная, как оскал голодного зверя. – Обидно, что ты при возможности брать от нас все, что захочешь, не взял главного. Ума побольше. Все-то с тобой банально складывается. Прямо как в голливудских сказках. Хочешь – не хочешь, а приходится говорить банальные истины. Никогда не говори никогда, Дмитрий.
От звука собственного имени он вздрогнул и как будто проснулся. И всей душой ощутил этот запах, этот холод, пропитавшие кухню насквозь. И осознал их значение.
– Обернись, – подсказала Елена.
С балкона выходили покойники. С такими знакомыми лицами… Первый из них приветливо улыбался безгубым ртом. Было видно, что его пасть кишит червями… Жирными, грязно-розовыми. Одного глаза у мертвеца не было. Другой полузакрыт, испачкан землей. Как и все тело восставшего. Двигался он неловко, боком. С него прямо на пол кухни валились куски тканей, обнажая белесые кости.
Воняло неимоверно. И было страшно… Очень страшно! Потому что такого просто не могло быть! Димка не знал, что его пугает больше. Запах? Вид покойников, вдруг покинувших могилы? Их внезапное появление? Или осознание того, что он их знал при жизни, он сам уродовал их трупы…
Появился второй. Сполз в комнату. Этот – уже наполовину скелет. Черви облепили его всего и так же, отожравшись, спадали на пол. И ползли, ползли в направлении Димки… А сам мертвец скалился на него гнилыми зубами, зловеще оттягивая вниз голую нижнюю челюсть, и потрясал лезвием, зажатым между пальцев, чудом еще не тронутых разложением.
Смрад стоял неимоверный. Димке не хватало воздуха. Он сам уже пропитался запахом гниения, будто тоже начал гнить…
Тот, кто проник в кухню первым, стоял теперь в куче обломков собственного тела и помахивал веревкой, на конце которой была петля… И Димка вдруг вспомнил, как сам затягивал ее на горле мертвеца. Вспомнил и судорожно сглотнул, будто почувствовал на собственном горле удавку. Тут же заболели запястья. Будто кто-то порезал их… В точности, как он сам…
Последний труп перекочевал в кухню. Ползком, ибо ног у него не было. Так, ошметки. Будто растерял кости по дороге сюда… Но что удивительно, этот окончательно прогнивший, у которого сквозь остатки грудной клетки проглядывал клубок все тех же жирных и противно движущихся червей, был весь мокрый. И вода стекала на пол грязным вонючим потоком.
У Димки скрутило живот. Резкие спазмы ударили в горло, стремясь выплеснуть из желудка все его содержимое. Зажимая рот рукой, он, шатаясь, притиснулся к раковине…
– Эк его разобрало! – восхитился Алек, с брезгливостью и презрением на лице. – Аж и заорать не может.
– Ты бы тоже вряд ли заорал, – ответил Влад. – Чего мы над человеком веселимся? Ему плохо. А мы тут злорадствуем. И вообще, ну вас… Ведем себя как воландовская свита.
– Вот спасибо тебе, добрый парень! – недовольно вступила Юля. – Ты-то, конечно, на Азазелло тянешь. Алек – на Коровьева-Фагота. Такая же глупая физиономия. А мне выбирать между Бегемотом и Геллочкой?
– Знаешь, даже при всей нелюбви к тебе посоветовал бы выбрать Бегемота, – авторитетно заявил Алек. – Эй! Гейзер, ты никак умолк?
Димка стоял молча, зажмурившись, костяшки его пальцев побелели, обхватывая края раковины. В голове у него гудело, желудок отвечал резью, горло саднило. Он только что оставил поздний обед в раковине.
– Что вам надо? – с трудом выдавил он.
– Да всего-то адрес Анны, – ответил ему Влад будничным тоном.
Димка кивнул, соглашаясь.
– Вот и славно, – обрадовалась Юля. – Дим, а чего это тебе так схудилось? Съел что-то не то?
Дворкин резко к ней обернулся, намереваясь сказать все, что он думает про ее дурацкие шутки. И только тут заметил, что никаких покойников в кухне нет, исчез холод, исчез смрад разложения, пол возле окна был чист.
– Сволочи, – зло сказал он.
– Ага, – легко согласилась Елена. И улыбнулась. Уже спокойно, обычно, как если бы говорила весь день о пустяках. – Ладно, мальчики, – распорядилась она. – Не забудьте у него адресок выцарапать. Минут десять вам. А мы с Юлей подождем вас в машине.
– Ты все равно проиграешь, – по-детски обидчиво проговорил Дворкин. – Она сильнее. Я знаю… Я сам ее такой сделал.
– Лен, пожалуй, мы их можем и пятнадцать минут подождать, – глядя на позеленевшее лицо Димки с чисто медицинским интересом, предложила Юля.
– Конечно. – Елена прошла к выходу из уже поднадоевшей ей кухни. – А тебе, Дима, советую отучиться от высокопарных выражений. «Я сам ее такой сделал…» Тоже мне – доктор Франкенштейн. В тюрьме твоего пафоса не оценят. Начинайте, господа…
До дома, где свила себе гнездышко убийца, от Дворкина надо было ехать минут двадцать. При хорошем раскладе. Но в середине дня в центре города расклад по определению не мог быть хорошим. Машин по весне на дорогах было, как грибов после дождя. Пробки на каждом перекрестке.
Влад терпеливо смотрел в ветровое стекло, курил и ждал малейшей возможности хоть немного продвинуться вперед. Алек, Елена и Юля рассматривали рисунки Шведа.
– Лен, а как ты догадалась, что Дворкин их не уничтожил? – поинтересовался маг.
– Он не дурак. Да и трус к тому же, – ответила Елена. – Он понимал, что за это я точно могу его убить.
– Вадька и правда был до безумия талантлив, – с легкой завистью заметила Юля.
Да, Швед был просто умопомрачительно талантлив. И обладал очень мощным даром. Даром предвидения. У Елены сердце сжималось, когда она просматривала рисунки.
Вот тот, о котором он писал в дневнике. Город. Серый, сонный, чуть раздраженный. Пыльный и туманный. А над городом, в клубах кустистого тумана – замок, неприступная крепость из темного древнего камня. С пустотою глазниц. С вековой неприступностью стен. Как у Пушкина: «Как грозный часовой, стоит один во всей вселенной». Замок ждет новостей, замок окидывает взглядом суетливую жизнь внизу. Где съеживается в преддверии весны снег, где тусклый убогий асфальт выползает из-подо льда. Огромная куча не то стаявших останков снега, не то мусора раскинулась посреди площади, среди жилых типовых домов и трафаретных офисных зданий. Куча напоминала по очертаниям спящего дракона. Огромного, благородного зверя, чьи глаза давно не желают смотреть на серость этого никому не нужного мира. Рядом с драконом, не тревожа его вечный сон, припаркованы «Мерседесы» и новомодные «Ауди». С понтовыми номерами, бездушно-блестящие, монстры современности. А в их ряду – карета. Черная, с закрытыми окошками, со спрятанной в ее чреве угрозой. Но… дверца открыта, и тонкая женская фигурка, закутанная в плащ, выплывает навстречу миру, замку, «мерсам» и дракону. В серости дня необычайно ярко блестит сталь клинка…
А вот еще рисунок на ту же тему. Заброшенная ветряная мельница с ободранными крыльями. В куче мусора припаркован все тот же символ «сладкой» жизни и технического прогресса – шестисотый глазастый «мерин». И рядом с ним, задрав голову, обозревая «грозный» облик врага, стоит Дон Кихот в костюме от модного модельера, с айфоном около уха и с мечом в свободной руке.
Следующий образ. Елена резко вздохнула, увидев то, что оставил им в наследство Швед. Здание «Бюро». Маленькое, аккуратное, приземистое, старое. Восемнадцатый век. Домик окружают такие же его братья-близнецы. Дверь в «Бюро» распахнута настежь. И через нее видны каменные средневековые своды. Видны свечи, расставленные вокруг алтаря, виден силуэт девушки, привязанной к жертвенному камню, струйка крови и надпись на латыни «Митре Непобежденному»… А возле двери, заглядывая внутрь, стоит… Женька.
А потом… Юля тихо всхлипывала рядом, Елена сама старалась не расплакаться. Кладбище, ночь. Старые покосившиеся кресты, белый камень надгробий. Три новые могилы – свежая земля чернеет на общем фоне, таблички с еще различимыми буквами. А впереди… самая свежая. Надгробие – мраморное чудо скульптуры. Печальная дева ласково гладит тонкими белыми пальчиками грубый камень. «Hic yasem… V.S.». Здесь покоится Вадим Шведов…
– Да уж, – тяжело вздохнув, сказал Алек. – Не знаешь что и лучше, иметь талант или не иметь… Вот отдал бы он нам эту картину раньше…
– Как? – спросила Елена. – Он был в Европе. А до этого у Вадима была слишком насыщенная жизнь…
Алек обернулся на нее посмотреть. Дорогая подруга была совершенно спокойна. Легкая грусть в глазах, мимолетная печальная улыбка. С такими лицами уходят с кладбища, после того как навестили любимых, оставшихся навсегда по ту сторону жизни. Так покидают могилы героев, исполнивших свое Предназначение. Отдав последний долг и став сильнее.
Сила… ее было много. Она ощущалась в движениях Елены, во взгляде, в прямой, напряженной осанке. Она висела незримым туманом в салоне машины. Она заставляла поеживаться, отворачиваться, звала бежать прочь. Но… но это была сонная, хорошо сдерживаемая сила. Как у хищного зверя на охоте. Когда он выбрал жертву и наблюдает за ней в полной уверенности, что она не уйдет.
Они приехали. Нужный дом, как ни странно, не пятиэтажка. На этот раз девятиэтажный монстр. Хотя тоже штампованный. Таких целый десяток возвышался вокруг.
– И что дальше? – немного робко, неуверенно спросила Юля.
– Я не знаю, сколько на это понадобится времени, – ответила Елена. – Можете ждать здесь, можете уехать.
– Глупостей не говори, пожалуйста, – попросил Алек. – Куда это мы поедем?
– Что? Раскинетесь биваком в прихожей? – иронично спросила Елена.
Разговора о том, чтобы пойти с ней туда, в комнату, где ждет убийца, не было. Это будет поединок. Дуэль. Но… Все же Алеку было привычнее находиться рядом.
– Хорошо, – не дожидаясь его ответа, сказала Елена. – В комнату не входить. Дверь не открывать. Пока сама не выйду. Приедет Гувер, не пускайте. Хотя… он не полезет. Грамотный. Идем, что ли? Второй этаж…
Алек вдруг захотел спросить: «А ты уверена, что вернешься?» Но он понимал, что это было глупо. И даже не в том дело, что Елена слишком в себе уверена или что никто не сомневался, что победа, как говорится, останется за ними. Просто… иначе быть не могло. Что-то сейчас такое витало вокруг его дорогой подруги. Что-то особенное, непонятное, почти неощутимое, но дающее уверенность. Может, просто отголоски ее видения? Ведь часто Елена могла знать будущее. Или… отголоски видения Шведа. Не зря же Елена забрала его наброски из квартиры Дворкина, не зря решила пересмотреть их в машине. И его собственное видение… То, что Швед не успел нарисовать… Хотя это как раз пугало. Какая-то деталь. Какое-то смутное воспоминание. Важное, но ускользающее. Алек хотел повернуться к подруге, чуть отставшей от него, сказать, предупредить… Но о чем? Только бы это оказалось не решающе важным.
Он все же обернулся. Елена и Влад стояли рядом площадкой ниже той, где располагалась заветная квартира. Алек достал сигареты. Прикурил, передал пачку и зажигалку Юле, внимая ее молчаливой просьбе.
– Лен, – говорил между тем Влад. – Я не знаю твоих возможностей. Не знаю всего, что знаешь ты. Твоих козырей, которые у тебя обязательно есть. Просто… просто возьми вот это.
И он надел Елене на палец свою печатку. Ту самую, древнюю, хранящую неизвестную силу. Маленький дракон обвился вокруг пальца, серебро не холодило кожу, наоборот, приятное тепло растеклось по руке. На плоской голове древнего хранителя нашего бренного мира блеснул непонятный вензель.
– «О тебе ль я заплачу странном, мне ль твое улыбнется лицо? Посмотри, на пальце безымянном, как красиво гладкое кольцо». – Елена цитировала свою любимую Ахматову легко, чуть с улыбкой. – Спасибо, Влад…
Она хотела сказать что-то еще, но передумала, лишь провела рукой по его щеке и пошла вверх. Решительно, но неторопливо. Как человек, принявший окончательное решение в деле, долго не дававшем ему покоя.
Анна приготовилась к их появлению. Продумала все до мелочей. Она сидела в удобном кресле, спиной к окну. Как тогда в ночь убийства Александра. Перед ней на низком столике стояла бутылка красного сухого вина, пепельница и два бокала, лежали сигареты. Вино – Еленино любимое, сигареты той же марки, что курит она. Анна вообще не очень любила курить. Но… она должна была войти в образ. Последнее время ей приходилось делать это все чаще, но… Она нервным жестом разгладила на коленях черную юбку с двумя небольшими разрезами по бокам, поправила блузку, естественно, тоже черную, с глубоким вырезом, открывающим обзору кружева лифчика. Анна старалась одеться в Еленином стиле, но при этом сохранить и каплю собственной индивидуальности, чтобы подчеркнуть одновременно и сходство, и различие двух женщин. Блузка, в отличие от Елениных, была прямой. Приталенность Анне не очень шла, подчеркивала ее некоторый излишний вес. Да и V-образные вырезы она терпеть не могла. Носила вырезы сердечком, они подчеркивали грудь, соблазнительно обрисовывали ее контуры.
По замыслу Анны, все эти мелкие детали: похожий костюм любимого Еленой черного цвета, кресла, повернутые друг к другу, вино, напоминающее об обстоятельствах смерти одного из Елениных любовников, сигареты той же марки, – они должны были вызвать раздражение гостьи и тем самым ослабить ее. И еще один немаловажный штрих – на видном месте висела картина Шведа. Не картина даже, а набросок, эскиз, недавно похищенный Димой из студии художника. Лицо, разделенное пополам стеклом. Часть – Елена, часть – она, Анна. И вихри силы, кружащие вокруг лица, силы разной, цветной, вернее, переливающейся всеми оттенками Тьмы. Интересно, а Елена знает о существовании такого эскиза? Если знает, то… еще один повод для раздражения, ярости, еще один укол боли потери.
Анна услышала, как хлопнула входная дверь, как по полу процокали к двери комнаты каблуки женских туфель. Она прикрыла глаза, собирая в кончиках пальцев силу. Маленький комочек, он жег подушечки пальцев тысячами иголок, он переливался, обдавая ее ладонь теплом и холодом одновременно. Самый простой удар. Чистая энергия, не несущая информации, просто атака, чтобы сбить противника с толку, дезориентировать, разозлить. А злость, как известно, застит разум. Магия делается на холодный рассудок.
И вот Елена вошла в комнату. Невидимый шар сорвался с кончиков пальцев, оставляя за собой легкий оттенок грусти от потери. Удар получился на удивление точным и удачным. Прямо в переносицу, в одну из основных чакр. И… ничего особенного не произошло. Елена как бы поглотила выплеснутую против нее энергию. Казалось, она сейчас улыбнется, кивнет и, довольная, скажет спасибо. Не было вокруг гостьи ореола ненависти, злости, страха и боли. Что-то прошло не так.
Теперь уже в душе Анны зажегся огонек раздражения. Все ее тщательные приготовления оказались ненужными, глупыми и какими-то по-детски наивными. Будто просто она пыжилась. Маленькая девочка перед взрослой тетей.
Елена выглядела совсем иначе, чем Анна ее себе представляла. Прежде всего, она была одета не в один из своих вечных черных костюмов, а в голубые потертые джинсы и синий свободный свитер. Волосы длиннее, чем у Анны, и совсем другого оттенка. Худое, усталое лицо, никакой косметики, тени под глазами, морщинки в уголках глаз. Да, она выглядела старше Анны, а заодно и мудрее. И сила… Сила, конечно, была. Она расплывчатым силуэтом висела вокруг Елениной фигуры. Какая-то неясная, вялая, но опасная, готовая проснуться в любой момент, по первому, молниеносному приказу своей хозяйки.
Елена прошлась по комнате. Движения у нее были ленивыми, плавными, будто у пантеры перед броском. Вот она посмотрела на эскиз Шведа. Грустно улыбнулась, провела пальцами по линиям карандаша, навечно застывшим на бумаге.
– Талантлив, братишка, – с любовью прокомментировала она и посмотрела на Анну, будто приглашая ее согласиться с этим утверждением.
– Скотина и сволочь, – желчно высказалась Анна.
– Гений и злодейство всегда совместимы, – пожала плечами Елена и плавно опустилась в приготовленное для нее кресло. – Хотя Пушкин утверждал обратное. Ну, Анна, давай знакомиться…
Квартира была ужасно не обжитой. Как те, что сдают на ночь студентам, чисто на перетрах. Кухня напоминала разбитое сердце дома умалишенных. Пришлось им и правда раскинуться биваком в коридоре.
Юля принесла из-под мойки кастрюльку – будет пепельницей. И они уселись, прислонившись к стене спинами, поставив эту кухонную утварь в центре.
– У меня такое впечатление странное, – поделилась Юля, затушив в кастрюльке первый окурок, – что вот откроешь дверь в комнату, а там кирпичная кладка.
– Естественно, – ответил Влад. – Я намного меньше вашего знаком с Еленой, но ожидал, что она сделает все, чтобы мы ей не мешали.
– А если…
– Забудь, – оборвал ее Алек. – Никаких если. Главное, чтобы она эту Аннушку не убила.
– Не убьет, – успокоил Влад. – Ты помнишь разговор про Толкиена и кольца?
– А при чем здесь это? – Алек смотрел только на закрытую дверь, отвечал нервно.
– Вспомни выражение ее лица. Елена знает что-то, чего не знаем мы, – объяснил Влад.
– Индюку понятно и без воспоминаний, что ей что-то известно, – возразила Юля. – Вопрос, какая эта Аннушка на самом деле?
– Да уж явно из тех, кто специально разливает масло. – Влад тоже затушил окурок и уставился на дверь…
Если бы Алек мог бы видеть их сейчас, то в очередной раз подивился бы точности предвидения Шведа. Но в этот раз увиденное наверняка бы его встревожило. Ведь нечто такое Алек видел тогда, когда на несколько минут взглянул на мир глазами погибшего художника.
Девушки сидели друг напротив друга, чуть подавшись вперед. Руки и той, и другой лежали на низком столике, одинаковые кольца чернели на белизне пальцев. Вино было забыто, как и дымящиеся на краях пепельницы сигареты. Они вели мысленный разговор.
Ненависть – страшное оружие. Пусть Анна ошиблась, пусть гостья не отреагировала, как она того желала. Но тогда… Надо быть осторожными в своих желаниях, иначе… Так, кажется, обычно говорит Елена? Вот и пусть получает. Вылить на нее все. Свои обиды, свои поражения, свою ненависть. Подавить, скомкать.
Все так хорошо начиналось. Она просто работала, просто жила. Было интересно, светло даже. И мир казался обычным и гостеприимным. Все шло своим чередом.
Была весна, не такая, как сейчас, а поздняя, с цветением, птичьим гулом и ласковым солнцем. На пресс-конференции было скучно, хотелось из этого душного помещения туда… За окно, на улицу, прогуляться по местному Бродвею. И улыбаться, и, может, влюбиться.
Конечно, Варич не принц на белом коне. Но он смотрел на нее так… По-весеннему, особенно. С обожанием, с надеждой, с какой-то радостью обретения и удивленным интересом. После он подошел, представился, поцеловал ручку. В принципе банально, но так соответственно, по настроению. И она согласилась. На свидание, на последующие встречи, на долгие прогулки по засыпающему городу. Да, он пил, он был невменяемым слюнтяем. Но она привыкла к нему. Принимала его нежность, его тупое обожание. Она даже поверила, что может с ним жить. Он красиво предложил выйти замуж.
Был конец мая. Впереди лето. А кто надеется в преддверии теплых июньских деньков на что-то плохое, не соответствующее грядущему лету?.. Это была их помолвка. Какая-то вечеринка, у каких-то невнятных друзей Варича. Он сделал объявление до смешного официально. Все за них радовались, но как-то очень официально, неискренне. Наверное, потому что Анну никто особенно и не знал. Варич надел ей на палец кольцо. Черный камень прямоугольной формы, вставленный в тонкую простую оправу, тонкий ободок, легко обхватывающий палец. Зазвучали тосты и поздравления. Они выпили. Потом еще. От необычности момента, от непривычной тяжести на пальце она немного нервничала. Окружающие казались странными, суетливыми, недружелюбными. Только два каких-то парня, разговаривающих до этого друг с другом вполголоса, вдруг начали посматривать на нее с интересом. И она тоже начала к ним приглядываться. С удивлением и легкой тревогой. Ей показалось, что эти двое отличаются от остальных. Аурой, некоей атмосферой, окружающей их, ими же и рожденной. И будто бы во взглядах их проскальзывало нечто особенное, неимоверно яркое. Даже опасное. А еще… почему-то эти двое были ей близки. Чем-то неуловимым, тем, что крылось в их аурах, в их взглядах и даже в движениях. Остальные гости, постоянно хаотично перемещающиеся по квартире, обтекали их, стараясь не задеть. И даже хмурились, будто соседство этих двоих доставляло им какое-то непонятное неудобство. Так же гости обтекали и ее.
Их стало трое. В одном маленьком мирке, в рамках одной недолгой жизни. Их объединяла какая-то тайна, которую Анне еще предстояло разгадать. И она, не раздумывая, оказалась в круговороте поиска своего Грааля, своей истины, ответов на свои вопросы.
Конечно, к ночи она оказалась в постели с этими двоими. Как новичок в этом новом, открывшемся для нее мире тайн и загадок, она спешила попробовать все на вкус, потрогать руками. Она пила этих двоих, как хмельные напитки, и вкус был напоен волшебством. Хотя любовники они были не ахти какие. Просто ей казалось, что она забирает у них что-то давно принадлежащее ей. Она испытывала ощущение полета, экстаза, но не от физического удовольствия. Она набиралась какой-то новой силы. Мощной, победной, несущей вверх. Пришло ощущение, будто она всемогуща, будто она – единственная царица и владычица этого больного, старого и усталого мира. И это впечатление усиливалось, стоило ей взглянуть на лица любовников, будто чем-то обиженных, испуганных. Сама не зная зачем, она резко подняла руки вверх и представила… красивую сказку о давно умерших героях. Их последнее поле битвы, их окровавленные тела на земле. И увидела себя там, в центре этой печальной долины. Стоявшую с поднятым в руке мечом. Победительницу, владычицу. И вдруг осознала, что они, невольные соглядатаи ее триумфа, реально видят созданную ею иллюзию.
А вот делиться она не хотела. И вновь взмах рукой. И глаза, смотрящие на нее с обидой и страхом, тихо закрываются. И их сердца бьются медленнее, а души погружаются в долгий и холодный сон. Нет. Она их не убила. Этих двоих. Она тогда еще не понимала, что способна на убийство. Просто они оба были в обмороке. По ее воле. ЕЕ СИЛОЙ!
Она вышла из спальни. В гостиную, покинутую людьми. Горел ночник. Огромные тени застыли вдоль стен. Везде были видны следы недавно отгремевшего банкета. А в кресле, лицом к окну кто-то сидел.
Анна подошла к этому человеку, просто узнать его, может даже, поделиться своим восторгом. Рассказать, расплескать через край свою волшебную сказку, продемонстрировать свое могущество… Это был Варич. Он ждал ее. Он прекрасно понимал, что только закончилось в соседней комнате. И он был обижен, был зол, был… сломлен. В общем-то, ее это даже удивило. Несмотря на все его обходительное отношение, на романтику и обожание, она понимала, что он не любит ее. Это просто так… умение показать себя. Реверансы собственному самомнению. Но тогда почему?..
Он заговорил. Медленно, устало, но мстительно. Он выплевывал слова, разрывая ее восторг, руша ее сказку. Он говорил о другой женщине, на которую Анна очень похожа, о том, что и познакомился-то он с Анной только из-за этого сходства. И потому выливал на нее свое докучливое обожание. Просто на ее месте он видел ту, другую. А та, кого он называл Еленой, была, естественно, верхом совершенства. Она была… магом! Сильной и мудрой. Именно она имела право быть царицей и владычицей этого старого и усталого мира.
Анна стояла, как оплеванная. В душе разгоралась боль и обида. Не за Варича. Нет. А за то, что ее, только что испытавшую восторг силы, вдруг поставили на второе место. По жизни и… в магии? Пусть это называется магией. Не важно. Выходило, что ей разрешили только подсмотреть за той разноцветной и сияющей истинной жизнью, которую на самом деле вела эта незнакомая Елена. Но почему эта женщина имеет право на ту замечательную жизнь, на владение силой, на право диктовать свою волю, а она – Анна, нет?
– Да уж, – вслух произнесла Елена и сочувственно улыбнулась. – Знаешь, сначала я хотела просто тебя убить. А сейчас… Мне просто тебя жаль. Хоть я и не люблю жалеть людей. – Тон у нее был как у учительницы, разговаривающей с провинившимся первоклашкой. Елена затушила забытую в пепельнице сигарету и прикурила новую. – Тебе, конечно, не объяснили твои собственные возможности, правила игры, так сказать…
– Объяснили, но позже, – холодно и зло проговорила Анна.
– И это ты называешь, объяснили? – Елена насмешливо улыбнулась. – Да тебя просто использовали с самого начала. То один, то другой. Варич по понятной причине вылил на тебя все обидки. А ты даже и не подумала, что в его положении желание говорить обидные слова перевешивает желание быть правдивым. Да к тому же он всегда был патологическим вруном. Не знала?.. А Димка…
– Мне просто повезло, что я его встретила! – Раздражение Анны все возрастало, как и клубок сил, витавший вокруг нее. Это было похоже на ту самую воронку инферно, что когда-то придумал Лукьяненко для экзамена своему Ночному дозору и Антоше Городецкому в отдельности.
– Ага, как безбилетнику, нарвавшемуся на контролера, – опять усмехнулась Елена. Ее глаза не отрывались от лица Анны. Фиксировали каждое минимальное изменение выражения лица, читали ее мысли по простейшим законам психологии. – Димка меня ненавидит. Как ненавидел и моих ныне покойных любовников, как ненавидел Шведа. И соответственно, научил ненавидеть тебя. Да ты просто идеальным подарком для него была. Эдакая машина мести. Ему достаточно было пальчиком показать и сказать тебе «фас». А то, что ты назвала объяснениями… Тебе самой-то Димкина версия ничего не напоминает? Он парень недалекий, особо мудрствовать не стал. Я когда-то просто обожала сериал «Горец». – Елена в открытую над Анной потешалась. И та уже не замечала расчетливого блеска глаз соперницы, не замечала ее внимательного прищура. Елена сознательно подталкивала ее к взрыву. – Останется только один! К победителю переходит сила противника вместе с жизнью. Ничего не напоминает, детка?..
Юля решительно затушила очередную сигарету и вдруг заговорила:
Приходит время сожалений.
При полусвете фонарей,
при полумраке озарений
не узнавать учителей.
Так что-то движется меж нами,
живет, живет, отговорив,
и, побеждая временами,
зовет любовников своих.
И вся-то жизнь – биенье сердца,
и говор фраз, и плеск вины,
и ночь над лодочкою секса,
по светлой речке тишины…
– Юль, ты чего? – Алек встревожился, у Ленкиной подруги был испуганный и какой-то потерявшийся вид.
– Ничего, – ответила она жалобно. – Просто мы так давно молчим. А я нервничаю. И тишина давит. Вот я и решила заговорить. Стихи почитать, к примеру.
– А! – Алек вздохнул с облегчением. – Могу тебя понять. Я тоже тишины не люблю долгой. А чьи это стихи были?
– Бродского, – улыбнувшись, ответила Юля.
– Красивые, – оценил Алек. – А мне вот нравятся Владимира Леви. Психолог такой есть. Знаешь?
– Нет. – Юля как-то оживала понемногу, хваталась как за соломинку за этот разговор.
– Слушай. Сейчас…
Мы сами выбираем образ смерти.
Свою тропинку и обрыв следа —
Проносим в запечатанном конверте,
А вскрытие покажет, как всегда…
И ты идешь за собственною тенью,
От самого себя бессильно скрыв,
Что этот путь – и миг, и лик смертельный —
Всего лишь выбор. Выбор и обрыв…
– Здорово, – искренне восхитилась Юля. – У тебя книги его есть? Дашь прочитать?
– Ладно, – согласился Алек.
– А еще что-нибудь прочти, а?
– Да не помню я. – Он пожал плечами. – Там стихи такие… смысловые. Много не запомнишь.
Влад, все это время просидевший, опираясь о стену и прикрыв глаза, вдруг начал декламировать спокойным, нейтральным тоном:
Эта подлая жизнь, не раз и не два
Окунала меня в кровищу лицом.
Потому я давно не верю в слова,
Особенно – в сказки со счастливым концом.
Надо ладить с людьми! Проживешь сто лет,
Не погибнув за некий свет впереди.
Четверть столько протянет сказавший «нет»,
Уж его-то судьба вряд ли станет щадить!
Если выжил герой всему вопреки
И с победой пришел в родительский дом,
Это – просто, чтоб мы не подохли с тоски,
Это – светлая сказка с счастливым концом.
Если прочь отступил пощадивший враг
Или честно сражается грудь на грудь —
Не смешите меня! Не бывало так,
Чтобы враг отказался ножик в спину воткнуть.
Если новый рассвет встает из-за крыш,
И любовь обручальным сплелась кольцом,
Это – просто, чтоб ты не плакал, малыш,
Это – добрая сказка с хорошим концом.
Если в гибельный миг прокричит: «Держись!»
И собой заслонит подоспевший друг —
Это тоже все бред, ибо учит нас жизнь,
Не примчатся друзья – им всегда недосуг.
Но зачем этот бред не дает прожить,
От несчастий чужих отводя лицо?
А затем, чтоб другому помочь сложить
Рукотворную сказку со счастливым концом.
– Ого! – Юля смотрела на Влада с обожанием. – Сильно! И… Я даже не знаю, что сказать… До слез…
– Это точно. – Алек был под сильнейшим впечатлением. – Твои?
– Нет. Это Мария Семенова, стихи из романа «Волкодав», – слегка усмехнулся Влад. – Мои намного хуже.
– А можно еще… – робко попросила Юля.
– Пожалуйста, она же. – Влад продолжал читать:
Я когда-нибудь стану героем, как ты,
Пусть не сразу, но все-таки я научусь.
Ты велел не бояться ночной темноты,
Это глупо – бояться. И я не боюсь.
Если встретится недруг в далеком пути
Или яростный зверь на тропинке лесной —
Попрошу их с дороги моей отойти!
Я не ведаю страха, пока ты со мной.
Я от грозного ветра не прячу лицо,
И в суде не смолчу, где безвинных винят.
Это очень легко – быть лихим храбрецом,
Если ты за спиною стоишь у меня.
Только даром судьба ничего не дает…
Не проси – не допросишься вечных наград.
Я не знаю, когда, но однажды уйдет,
И оставит меня мой защитник, мой брат…
И такой же мальчонка прижмется к ногам,
Как теперешний я, слабосилен и мал,
И впервые не станет бояться врага,
Потому что героя малец повстречал.
– Нет слов… – покачала Юля головой. – Тебе бы женщин соблазнять стихами. Не будь у меня мужа и ребенка, я бы за тобой и на край света, и за край… Как все закончится, ты это Елене обязательно прочитай. И мы, я думаю, скоро тогда салатиков на вашей свадьбе поедим.
– Да, Елена это оценит, – согласился Алек. – А ты повеселее чего-нибудь знаешь?
Влад улыбнулся и вновь начал:
– Приветлив леса расписной дворец,
Где вечность и покой царят законно,
Здесь спелый плод на землю не падет,
Ручей прозрачен, как стекло, едва течет,
И спит шатер листвы завороженно.
Здесь под ветвями воздух, словно мед,
И птичьих свадеб хор неугомонный,
За гранью вечности, и горечи разлук,
Вне времени, вне памяти, вне мук,
Лес грезит о весне своей зеленой…
– Вот, – удовлетворенно сказал Алек. – Уже не так… гнетуще. А еще более оптимистично?
– Маргарет Уэйс из романа «Час близнецов». Но посмотри на меня, – усмехнулся Влад. – Где я и где оптимизм?
– Там же, где нет меня, – поддержала Юля.
– Ну, тогда… – Алек состроил смешную гримасу и вспомнил первую строчку одной из песен советских времен: – «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»
– Рекламный аудиоролик «Бюро магических услуг», – раздался в коридоре насмешливый голос Гувера. – Сидите? А где?.. Понятно.
Он устроился на полу рядом с Юлей, небрежно обнял одноклассницу за плечи.
– Давно Лена там? – он кивнул в сторону комнаты.
– Уже целый час, сорок семь минут и тридцать восемь секунд, – ответил Алек, глядя на часы…
Воздух был плотным, как вода. Такое количество силы выплеснулось в него за последние несколько минут. Или часов? Вот так всегда. Здесь, в круге силы, время течет совсем по-другому. И его не уловить, не понять. Хотя… и в реальной жизни мало кто может понять время.
Елена вспомнила любимый роман Роджера Желязны. Амбер… И его подводное отражение, подводный лабиринт. Там, наверное, было так же трудно дышать таким же чересчур насыщенным воздухом. Ей казалось, что легкие не справляются с массой силы, вливающейся в них. Но Елена не боялась, она привыкла, она раскинула руки в стороны и сделала еще более глубокий вздох. Наполняя себя силой до краев. Собственной силой… и чужой. Она потратилась, потратилась сильно. Анна была достойным противником, а ненависть, которую она, Елена, так умело заставила выплеснуться, добавляла Анне сил.
Елена удивлялась способностям собственного разума, собственной фантазии. Сейчас ей казалось, что она и ее противница стоят не в разных концах небольшой комнатки типовой многоэтажки, а в огромном замковом холле. Блики свечей, вой ветра где-то там, в вышине сводов. Хотя на самом деле это, наверное, желтые точки, плавающие перед глазами, и шум в ушах от напряжения. Но… может, все же свечи и ветер? В зале холодно. Видимо, там, за толстым камнем древних стен лютует зима. Или это холод, рожденный их магией? Холод, идущий от нескольких десятков фигур, выстроившихся темными силуэтами вдоль стен? Елена улыбнулась. Это только иллюзия. Созданная ею и Анной. Иллюзия, не имеющая над ними власти. Это те, ушедшие за грань по Аннушкиной воле, могли верить в оживших мертвецов, Дворкин мог поверить, но не Елена и не Аннушка.
Елена обратила взгляд на свою противницу. Та, потерявшая немало сил, принявшая на себя, но отразившая несколько ударов Елены, еле держалась на ногах. Хотя… Елена чувствовала, что ее саму тоже шатает от усталости. Но она продолжала стоять напротив Анны. И готовилась.
Удар был необычайно сильным. Наверное, Анна вложила в него все свои последние силы. Это был огромный ком, темный, жаркий, переливающийся всеми оттенками Тьмы, как на эскизе Шведа, что висел где-то здесь на стене. И в этом комке, внутри, в самой его сути, пряталось нечто такое, что вдруг привело Елену в настоящий ужас. Такой подсознательный ужас. Тот, которым славились рассказы Эдгара По. Нечто непонятное, отголоски чего прячутся в самых глубинах души, за семью замками. И если распечатать эти замки, то все твое существо захлестнет это «нечто». Это память. Генетическая память об ужасе древности. Нет, не о старых богах, не о каких-либо покорителях нашего мира, а просто память о том, как легко потерять себя, раствориться в чем-то, что когда-то было силой Творения. Страх стать ничем, страх не принадлежать самому себе, не управлять собой… Боже, да как эта девочка только смогла до такого додуматься? Или… неужели она, Елена, подтолкнула ее так близко к грани…
В общем, она запаниковала. Она понимала, что не сможет отразить удар. Страх, уже когда-то виденный, пережитый, заполз в сердце. Елена просто машинально выставила руки вперед…
Вспышка. Яркая. Нестерпимо. Давяще. И все… А потом крик! Крик ужаса и боли… Чужой крик. Елена только сейчас поняла, что зажмурила глаза, чтобы не видеть неотвратимого, несущегося ей навстречу. Теперь она могла посмотреть на чудо, оставившее ее в живых.
Между ней и Анной появился щит. Прозрачный, переливающийся радужными брызгами сумрака. Щит, отразивший удар. И направивший его обратно. Правая рука ужасно болела, кольцо, подаренное Владом, жгло палец. Вот она какая, древняя сила. Неизвестная, но созданная только для того, чтобы не допустить. Не вернуть обратно в мир то изначальное ничто. Чтобы не распечатать замки… Елена вздохнула с облегчением и, уже забыв тот минутный ужас, хотела посмотреть, а что там за этим щитом, продержавшимся всего несколько мгновений и потухшим, когда в нем уже не было нужды. Но…
Серая тень мелькнула сбоку. Волк? Волк! Откуда здесь ее магический помощник? Он же приходит лишь тогда, когда… ей угрожает смерть! Елена не верила в происходящее. Господи, вот сильна девочка! Как только успела, находясь уже за гранью безумия, направить на нее еще один простейший удар. Уничтожить, добить, даже ценой собственной жизни. Неужели все так далеко зашло? Неужели Анна настолько ее ненавидит? Или эта девочка просто настолько упряма?
Молниеносный бросок, и последний темный шар исчез в небытии. Серая тень поглотила летящий сгусток энергии. Просто, без напряжения. А Елена лишь стояла, пошатываясь, и смотрела. В тот миг ее уже ничего не интересовало. Не появись эта знакомая, до боли родная серая тень здесь, прими она на себя этот последний, не такой уж и мощный удар, обычную, по сути, ментальную атаку, ей было бы все равно. Умереть или жить? Да какая разница. Елене казалось, что душа ее опустела. Слишком много потрачено. Слишком все неправильно сложилось. И… Судьба всегда посылает нам спасение, вдоволь насладившись, наигравшись нами, как своими безвольными игрушками. И даже напрягаться не стоит, когда смотришь на собственное спасение в действии. Разве может быть иначе? Хотя… иногда Елене хотелось, чтобы это «иначе» все же случилось.
Елена села на пол. Сил больше не было. И не только магических. Но обычных, моральных. Слезы текли по щекам. Она победила. Своей силой, сейчас окончательно покинувшей ее, чужой, заемной силой этого странного колечка, силой того своего помощника, который возник здесь, хотя никогда не должен был появляться. Но неправильная это была победа. Надо было просто дождаться, когда Анна выдохнется. И прекратить поединок! Не давать ей уходить за грань, не культивировать ее ненависть до таких размеров, не лишать девочку разума, да, наверное, и себя тоже.
Серая тень улеглась рядом. Нечто живое, оставшееся в этом рухнувшем мирке. Нечто родное. Преступившая заветную грань тень. Елене хотелось обнять ее, погладить по мягкой шерсти… Но кто же гладит призрак? Но так хотелось… Просто чтобы почувствовать себя еще живой. Легкая волна нежности… Волк почувствовал. Понял. Ответил. Елена разрыдалась в голос. Ей еще надо отплатить…
Она с трудом встала на колени, потом поднялась во весь рост. Иллюзия старинного замка давно рухнула. Ушли в небытие рожденные фантазией боя силуэты. Все та же скромная квартирка. Анна, свернувшись комочком, как ребенок, лежит у противоположной стены. Надо помочь, но… сначала отдать долги.
Елена подошла, шатаясь, к рабочему столу, выдвинула верхний ящик. Ага, так и есть. Здесь лежал нож с черной ручкой. Руны растеклись по пластиковой рукояти. Она осторожно уколола Анне палец и дала нескольким каплям крови пролиться на пол…
Через мгновенье серая тень исчезла из мира, окончательно вернув ему рамки реальности…
