ГЛАВА 26
Инквар с минуту ждал, прислушиваясь к щелчку замка, стихающим глубоко под домом шагам и, наконец, лязгу засова. Потом подошел к шкафу, аккуратно расправил вещи, закрыл дверцу и вернулся к столу, на котором одиноко стоял неказистый сундучок. Помедлив несколько мгновений, отпер крышку, мельком оглядел давно знакомые вещицы, внушительный рядок флакончиков с чужими зельями и огорченно присвистнул.
Этот дар лучше всяких слов говорил о том, как близко опасность подобралась к ним с Лил, ведь иначе матушка не стала бы таскаться с его зельями, а сразу передала бы их в то самое надежное место, тайну существования которого нельзя доверить даже командирам этого убежища.
Некоторое время он размышлял, как поступить с сундучком, оставить до ночи тут или унести с собой, потом решительно взялся за ручку и направился к Дайгу. Друзьями можно звать лишь тех, кто всегда готов разделить с тобой не только радости, но и проблемы, и наемник прекрасно подходит под это правило.
— Сам унесу, прямо сейчас, — вмиг разрешил тот сомнения искусника, заглянул ему в глаза и тихо выдохнул: — А помочь самозваным лицедейкам просто. Я сказал, что ты в юности был учеником цирюльника, им же хочется выглядеть покрасивее, все мужчины будут смотреть.
— Ну спасибо, удружил, — хмыкнул Инквар. — А у меня с собой почти ничего нет.
— Твое и не подойдет, — уверенно успокоил его лучник, открывая дверь ближайшей комнатки. — Вот я подобрал несколько пар ножниц и щипцы, а гребни, шпильки и всякую там пудру они и сами притащат.
— Тогда неси еще точильный камень и жаровенку, — мельком оглядев кучу инструмента, начал распоряжаться Инквар. — И обязательно фартук. Еще не забудь косынку, как у Стайза, лимоны и сахар. Все остальное мне девушки и сами принесут. Вода, надеюсь, тут есть?
— Думаешь, будет время пить чай?
— Это ты так думаешь, — ухмыльнулся искусник. — А сахар нужен цирюльникам вовсе не для чая. И поспеши, времени мало.
Не успел Дайг вернуться с заказанными вещами, как заявились лицедейки. Ввалились в дом шумной, оживленной толпой, и Инквар охнул, прикинув, что причесать придется не менее двух десятков голов, однако его тут же успокоила высокая и довольно пышная миловидная женщина, державшая в руках покрытый лаком сундучок цирюльника.
— Солисток я причешу сама, ты займись хором, — самоуверенно заявила она, направляясь к двери в комнату напротив.
Тот искусник, каким Инквар был еще в конце зимы, выслушав это указание, едко ухмыльнулся бы про себя и сделал все точно так, как желает клиент, лишь бы побыстрее освободиться. Но теперешнему Инквару очень не понравилось сделанное подчеркнуто властным и пренебрежительным тоном предложение, хотя задело его вовсе не это. Слишком уж унылыми были взгляды женщин, шедших за мастерицей щипцов и расчески самыми последними, и трудно было не догадаться отчего.
И хотя у Инквара не было никакого желания ссориться с главной местной жрицей красоты, но и не попытаться восстановить справедливость он просто не мог.
— Ну, девушки, — хитро подмигнул искусник хористкам, — кто желает стать красивее всех? Входите по одной.
— Нанта, Льяса, вы будете помогать мне, — тотчас приняла вызов мастерица, и две самые молоденькие и хорошенькие девушки безропотно последовали за ней. — Входи, Тамилья, ты первая.
Эту стройную, темноволосую женщину взгляд Инквара безошибочно выделил в толпе лицедеек еще в первые мгновения, да ее и невозможно было не заметить. Двигалась женщина с той лаконичной грациозностью, когда каждый жест или поворот завершен и плавен, как у талантливого танцовщика, но видна в этом не рука суровых учителей, а благоволение судьбы. И внешностью Тамилья обладала столь же счастливой, сразу покоряя сердца мужчин статностью и гибкостью, строгостью и утонченностью черт, ни одна из которых не казалась неправильной и вызывала лишь восхищение.
Красавица прошла мимо невольно замершего искусника так хладнокровно, словно не заметила его внимания, и спокойно закрыла за собой дверь. Кто-то из лицедеек ехидненько хихикнул, видимо, уже привыкли к одинаковой реакции мужчин на внешность своей солистки.
— Увы, — с показной печалью развел руками Инквар, — ей я ничем не смог бы помочь, там уже природа сделала все и без меня. Так кто из вас самый храбрый?
— Я, — с грустной усмешкой шагнула к нему круглолицая девица в конопушках. — Нанита говорит, меня трудно испортить.
— А зачем тебя портить? — изумленно поднял брови Инквар. — Мы будем делать из тебя девицу-красу.
— Я буду помогать, — выдвинулась вперед еще одна девушка. — Я всегда красила тех, кто стоит во втором ряду.
— Ну идем, — оценивающе оглядев ее, согласился Инквар и пропустил помощницу в комнату, твердо решив не доверять ей ни ножниц, ни кистей. — Но если попытаешься вмешиваться или давать советы — вышвырну в окно. Я всегда нервничаю, когда занимаюсь этим делом, потому и бросил. Выкинул однажды в окошко слишком умного клиента и забыл, что этаж третий, а под окном розарий. С тех пор он не переносит запаха роз, а я — ремесло цирюльника.
Продолжая развлекать ошеломленных девушек подобными байками, Инквар усадил клиентку на стул спиной к зеркалу, снял с нее платок и распустил волосы. Приложил к лицу концы мягких прядей, прикидывая, каким из способов сделать простое круглое лицо одухотворенно-изящным, и решил не мелочиться. Отделил одну прядь, расчесал. Примерился и резко щелкнул ножницами.
— Ой! — дернулась и побледнела клиентка. — Мне папенька не разрешает стричь волосы…
— Поздно. Да не вздумай рыдать, глаза опухнут, тогда тебя и прическа не спасет. Вот, выпей водички с успокоительным. Кто у тебя папенька?
— Конюх он, — опасливо отодвинулась от Инквара помощница.
— Динера уважает?
— Да кто ж его не уважает! — всхлипнула конопатая.
— Тогда сиди спокойно… как тебя, кстати, зовут? Гелия? Хорошее имя. Так вот, именно Динер приказал мне отработать тут кусок хлеба, с него и весь спрос. Платье у тебя это будет?
— Да, мы только шали одинаковые на плечи накидываем, — пояснила осмелевшая помощница.
— Встань возле окна, — взглядом указал ей место Инквар. — Чтобы мне не бегать за тобой по всей комнате, когда захочу выбрасывать. Или молча держи корзинку, туда я сложу локоны ей на память.
Ножницы к этому моменту щелкали не переставая, бабочкой летая над висками и лбом больше не всхлипывавшей клиентки, зелье подействовало почти мгновенно. А сам Инквар, уже построивший в уме будущий образ Гелии, теперь не медлил и не церемонился, даже проскользнувшего в комнату с корзинами в руках Дайга поблагодарил лишь коротким кивком и тут же взглядом выставил прочь.
Несколько минут спустя, когда нагрелись щипцы и первые русые пряди мягких волос обрамили личико Гелии, поднимаясь надо лбом притворно небрежной, горделиво изогнутой волной, а по бокам опускаясь красивыми локонами, несчастное сопение помощницы вдруг утихло. С этого момента она следила за движениями удивительно гибких и длинных пальцев цирюльника, восхищенно приоткрыв рот, и подавала нужные вещи со скоростью и сметливостью, каких Инквар никак не ожидал, пуская ее в свои владения.
— Ты учишься на цирюльника? — стремительно заплетая Гелии пышную косу и сворачивая ее на темени в корону, остро глянул на помощницу Инквар, и она вдруг побледнела, задрожала, как под пронизывающим ветром, уставилась на него испуганным взглядом:
— Я не хотела… правда… только не нужно в окно… сама уйду…
— Куда?! — стремительно шагнув к девушке, крепко ухватил ее за руку Инквар. — Мы еще работу не закончили. Коней на переправе не меняют, не знала? Давай свои краски и рассказывай, пока я ей личико чуть подрисую.
— Да нечего рассказывать, — обреченно буркнула девушка, подавая шкатулку с пудрами и румянами. — А подправлять Гелии нужно все. Нанита всегда мне ее подсовывает, слишком много работы. Пока все веснушки замажешь, за один раз не получается.
— Значит, Нанита твоя учительница и всегда отдает тебе самых трудных клиенток, — бережно нанося на нос и лоб Гелии бархатистую пудру, сделал вывод Инквар. — И это, несомненно, очень обидно, но вы все молчите. Почему? У нее муж командир или главный повар?
— Лавочник, — донесла Гелия.
— Как я не догадался, действительно большая персона. Значит, она не продает неугодным самые красивые шали или просто не дружит с ними?
— Так ведь другого цирюльника нет, кроме Увера, но он стрижет только мужчин и мальчишек.
— Ну и правильно делает. — Инквар в последний раз мазнул по губам Гелии темно-розовой помадой, подправил мизинцем уголок и развернул ее к зеркалу. — Готово.
— Ох… — задохнулась за его плечом помощница и вдруг заторопилась: — А можно вторую ты причешешь меня? Я потом никуда не уйду, буду помогать… и Наните секретов не расскажу, здоровьем клянусь.
— А ты много секретов заметила? — заинтересовался Инквар. — Я что, Гелию особой пудрой мазал или золотыми ножницами стриг?
— Пудры мало, — огорченно пробормотала пристально рассматривающая себя Гелия. — Все веснушки видно.
— А я их и не прятал, — из-за плеча глянул в зеркало Инквар. — Они у тебя миленькие, поверь мне на слово и не вздумай прикасаться хоть пальцем к лицу или прическе. И никому не позволяй. Учти, если замечу хоть одну новую крупинку пудры — суну головой в бочку и умою. Иди и зови следующую. А ты не волнуйся… Как тебя зовут? Ината? Очень приятно. Тебя я обязательно причешу, только последней, иначе растреплешься.
— Меня как Гелию, — почти с порога скомандовала торопливо ворвавшаяся в комнату молодая женщина. — Только вот тут попышнее, пудры побольше и брови почернее.
— Ината, — холодно глянул на помощницу Инквар и величественным жестом указал на вошедшую, — выведи клиентку в коридор и поясни всем правило… про окно. Потом впусти только того, кому подходят мои законы.
Как вскоре выяснил Инквар, согласных на полет из окна оказалось больше, чем он ожидал, и искусник разрешил эту проблему так же просто, как и все, что ему приходилось решать сегодня.
— Иди и отсчитай ровно половину клиенток, — строго приказал он Инате. — Да выбирай из тех, кого обычно причесывала ты сама. Остальных оставим Наните, я не намерен отбирать у женщины работу.
— Они ругаются, — вернувшись вместе с притихшей клиенткой, доложила помощница. — Обещали пожаловаться.
— Да? — недобро заинтересовался Инквар. — А им никогда не приходило в голову, что бывают люди, которым лучше не угрожать? Как ты думаешь, смогу ли я сделать страшилище из того, кто силой попытается заставить меня работать?
— Ты сможешь, — задумавшись всего на несколько секунд, подняла на мастера серьезный взгляд Ината, потом опасливо отступила и добавила: — В тебе нет уважения к клиентам.
Так хорошо начала и так неправильно закончила, — огорчился Инквар, снова разворачивая клиентку вместе со стулом спиной к зеркалу. — Во мне нет только подобострастия. А уважение есть, но лишь к тем, кто уважает Динера и меня самого.
— А при чем тут Динер? — изумилась клиентка и торопливо стиснула губы, поймав на себе изучающий взгляд серых глаз.
— Пусть тебе Ината пояснит, — разрешил мастер, с сомнением сминая в руках тяжелые пряди темных волос. — И заодно найдет где-нибудь сеточку для волос или бусы… впрочем, можно любое серебряное украшение со светлыми камнями. А пока откинь голову назад, буду плести косы.
Эта клиентка смотрела на себя в зеркало всего несколько секунд, потом встала, шагнула к Инквару и уверенно велела:
— Наклонись.
И едва искусник исполнил эту просьбу, легко коснулась накрашенными губами смуглой щеки и тихо пообещала найти его вечером.
— Зови следующую, — проводив ее взглядом, приказал Инате Инквар и усмехнулся, стирая салфеткой более чем явное обещание.
Похоже, сегодня вечером у него будет возможность выбора, осталось лишь устроить все так, чтобы появилась и пара часов свободного времени.
Гроза разразилась, когда Инквар причесывал седьмую клиентку, рыжекудрую веселую пышечку с огромными кукольными глазами и маленьким пухлым ротиком. Ее будущий образ возник у Инквара с первого взгляда, и он ловко орудовал щипцами и расческой, когда в комнату ворвалась возмущенная Нанита. На ее щеках цвели яркие пятна, губы были зло сжаты.
— Что ты себе позволяешь? — остановившись напротив мастера, прошипела она, пытаясь взглядом прожечь дыру в спокойствии неожиданного соперника.
— Все, — спокойно ответил Инквар, ожидавший этого визита уже полчаса и успевший к нему подготовиться. — Вино, мясо, пироги и сладости, скачки на необъезженных жеребцах, купание в проруби и женщин. А ты?
— Ты мне зубы не заговаривай! — взбешенно рявкнула лавочница. — Я про неподобающие правила!
— Не подобающие кому? — не прерывая работы, насмешливо поднял бровь искусник.
Из-за приоткрытого окна доносилась веселая музыка, намекая, что народ уже начал собираться на стрельбище и Инквару пора тоже отправляться туда, приглядеть за Алильеной и затеять ссору, так опрометчиво обещанную Брангу.
— Цирюльнику!
— А я тут при чем? — наигранно вытаращил глаза Инквар. — Я вовсе не цирюльник, а ювелир, можешь спросить у Динера.
— Но сейчас ты работаешь цирюльником! — Похоже, воинственную лавочницу не так-то просто было смутить. — И значит, должен прислушиваться к клиентам.
— Ничего и никому я не должен, — угрожающе рыкнул Инквар, делая в сторонку скандалистки стремительный шаг и нависая над ней с дымящимися щипцами в одной руке и ножницами в другой. Кровожадно скалясь, поочередно пощелкал своими орудиями, придвинулся еще ближе и жестко сообщил: — И работу цирюльника не жалую как раз из-за грубиянок и нахалок. Или ты желаешь разбираться со всеми оставшимися хористками сама? Тогда держи ножницы, я ухожу. Но если еще нуждаешься в помощнике, как уверял меня Динер, то быстро выйди отсюда и закрой за собой дверь. Аккуратно закрой, как полагается воспитанному цирюльнику.
— Нанита, тебе и правда лучше уйти. — Мягкий голос женщины, вошедшей следом за лавочницей, подействовал на нее, как холодная вода на пьяного буяна.
Лавочница мгновенно опомнилась, опустила взгляд, стиснула зубы и, гордо повернувшись, походкой королевы вышла из комнаты. Но дверью все же мстительно хлопнула, не догадываясь, что именно этого искусник от нее и ждал, произнося свое предупреждение. Пусть лучше выместит свою злобу на бесчувственной доске, чем на невинной клиентке.
— Девушки там еще не очень запуганы? — оглянувшись на дверь, спросил он у Инаты.
— Привыкли. Она всегда устраивает скандалы, если хоть что-то пойдет не по ее, — ответила вместо помощницы усмирившая лавочницу женщина и спокойно села на свободный стул. — Подожду здесь, следующая очередь моя.
Инквар незаметно покосился на нее, но спорить не стал. Эта невзрачная на первый взгляд клиентка оказалась довольно интересной особой и не походила на тех, кто лезет мастеру под руку и дает непрошеные советы. И дело было не в ее внешности, напротив, ничего особо примечательного в ней не было. Обычное, слегка кругловатое лицо, тонковатые губы и бледно-серые глаза. Но мелькнуло в них нечто острое, насторожившее интуицию и обещавшее немало неприятных ощущений тем, кто попытаться с ней враждовать. Встречаются иногда такие люди, не обладающие ни богатством, ни властью, с которыми тем не менее все стараются дружить.
— У нас еще одна осталась? — просто чтобы не молчать, осведомился искусник через несколько минут, привычно разворачивая смелую клиентку спиной к зеркалу, и замер, услышав ошеломивший его ответ:
— Четверо. — Доверчиво подняв голову, женщина смотрела ему в глаза с откровенным сожалением и сочувствием.
— Откуда они взялись? — не поверил Инквар.
— Как только Нанита рассмотрела, какие красавицы выходят из этой комнаты, — пояснила клиентка, — она сразу начала работать вдвое медленнее и старательнее. И это понятно, никому не хочется потом слушать укоры подруг.
«Вот стерва», обозлился Инквар, отлично понимая, что хитрая лавочница поставила его в безвыходное положение. Если он откажет этим четверым, то немедля станет их врагом, и это он бы перенес. Но собственное чувство справедливости после будет точить его, как червяк яблоко, напоминая о том, что именно он должен был предусмотреть этот подлый выпад.
— Меня можно и попроще, — тихо пробормотала Ината, стоявшая рядом с корзинкой в руках. — А накраситься я сама могу.
— Не выдумывай, — строго оборвал ее Инквар. — Тебе я обещал, и ты заслужила. Надеюсь, без тебя лицедейство не начнется?
— Без меня не начнется, — спокойно заметила сидящая перед ним женщина.
— И почему же? — отстраненно осведомился Инквар, теребя ее волосы и пытаясь решить каверзную задачку, как затратить на последних пациенток поменьше времени, но не сделать их хуже других.
— Тильда — сестра Динера и его главный повар, — преданно доложила помощница.
— Тогда отчего такую важную птицу Нанита не причесала первой? — сам себе задал вопрос Инквар и тут же словно забыл о нем. — Ината, там сахар остался?
— Дайг целый туесок принес.
— Отлично. Подавай щипцы и сделай нам лимонаду. Только лимонный сок весь не трать, ваши женщины не любят заботиться о коже. — На миг искуснику вспомнилась белизна шелковой кожи Хангильды, но видение тотчас бесследно утонуло в заботах, не вызвав ни сожаления, ни досады. — Пять минут передохнем, потом позовешь еще одну клиентку. Причесывать буду я, а красить ты, но только там, где я скажу.
— Спасибо, — тихо поблагодарила Тильда и внезапно предложила: — Могу и я помочь. Пока Ината не научилась, я иногда помогала Наните. Но сейчас не хватает времени, вот и прихожу после всех.
Инквар не сомневался, что Тильда немного слукавила и не дружит она с лавочницей вовсе не поэтому. Слишком уж они разные, чтобы стать закадычными подругами. Да и вряд ли женщина, причесывавшая других, не сумела бы позаботиться о себе. Скорее всего это Динер, давно изучивший характеры женщин, послал сестру приглядеть за порядком. Но все равно ее предложение как нельзя кстати, и отказываться Инквар не будет.
Всех последних лицедеек они впустили в комнату разом и, убрав в уголок зеркало, рассадили спиной к столу с инструментами. Инквар обошел вокруг примолкших клиенток, прикидывая, кого может спокойно доверить Инате с Тильдой, оставив себе только право выбрать образ и присматривать за точностью исполнения, и выдал помощницам краткие указания. Потом чуть добавил себе скорости и взялся сразу за двоих. Сложных кос он больше не плел, зато щедро объединял самые сложные укладки и локоны, незаметно придав крепости лимонному соку, раствором которого смачивал расческу.
А едва выпроводив одну из восхищенных своим новым обликом хористок, усадил на стул Инату и взялся за ее каштановые волосы, твердо вознамерившись сделать все, чтобы в памяти девушки осталась эта прическа, а не его угроза про окно. Попутно, пока сохли локоны помощницы, он деликатно подправил прически остальных девушек и закончил работу над лицом еще одной клиентки.
— Вы чудо, мастер, — с жаром выдохнула она, изучив себя в зеркале. — Можно я теперь всегда буду у вас причесываться?
— Я не цирюльник, — вежливо, но твердо отказался Инквар, — а ювелир и люблю работать в тишине, сидя на удобном стуле.
Отвернулся от капризно надувшей губки хористки и, сразу забыв о ней, занялся Инатой.