54

Вся тропинка вдоль реки была обсажена соснами с раскидистыми ветвями и длинными красивыми иголками, приятно, терпко пахнущими смолой.

– У нас на Миссиспи такие же сосны растут, – сказал Тоберман. – Но тут не ожидал их увидеть, честно.

– Здесь просто кладбище недалеко, – пояснил Марсо.

– И что?

– Вьетнамцы сосны обычно только вокруг кладбищ сажают. Они считают, что дух усопшего в дерево переселяется, поэтому как только человек умирает, сразу сосну сажают. Чтобы, значит, дух жил вечно. Такие у них поверья. А в других местах сосен не сажают, не принято. И в Лаосе так же.

– Сэр, деревня впереди пуста, – прибежал от разведчиков рядовой Райт. – Вернее, мертва. Очень много трупов. В том числе детских. Ужас.

– ВК? – нахмурился Роджерс.

– Похоже на то, сэр.

– Веди.

…Тела мирных жителей лежали перед деревней, уложенные в ряд на рисовых чеках. Человек пятьдесят, не меньше. Трупы лежали лицами вниз, руки у всех были связаны за спиной. Отдельными группами – дети и буйволы. Тоже мертвые.

– А буйволов-то зачем поубивали? – спросил Тоберман мрачно.

– А жителей зачем? – Том подошел к мертвому ребенку, перевернул его: у того отсутствовала половина левой руки. Перевернул второго, третьего – та же картина. – Все ясно, – сказал он. – Нэт, взгляни. Скорее всего, всем им наши врачи сделали прививки. А ВК прививки не любят.

– Тут так и написано, сэр, – указал Джонс на упавший в грязь плакатик.

На плакате по-английски с множеством ошибок было криво выведено: «Нашим детям прививки не нужны. Пошел ты к черту, американец».

– Да, отсекли именно те руки, в которые были сделаны прививки, – подтвердила Наталья вердикт Тома, тоже осмотрев несколько трупов. – Подонки. Как можно убивать людей лишь за то, что им сделали прививку от опасной болезни?

– А как можно убивать за то, что человек чистит зубы? – снова ответил вопросом на вопрос Том.

– Сэр, схрон обнаружен в полутора милях отсюда, – подбежал Коннорс. – Лейтенант Тоберман уже там. Удобно обосновались, гады.

– Джонс! Все трупы сожгите. И людей, и животных. Хоронить их все равно некому. А так оставить – только заразу распространять.

– Слушаюсь, сэр.

– Пошли, док, – хмуро потянул он Наталью за руку.

– Я не понимаю этих ВК, Том! – не успокаивалась она, шагая рядом с майором. – Неужели в них и впрямь нет ничего человеческого.

– В нашем понимании, нет, наверное, – пожал он плечами. – Они подчиняются идее, они порабощены ею. Ты же лучше моего знаешь, док, что все эти идеалисты, служащие, по их мнению, высшим идеалам, по степени жестокости могут превзойти даже самого отъявленного убийцу. Лишь бы их идеалы восторжествовали. Они фанатики, Нэт.

– Но дети?! Неужели они не хотят видеть своих детей счастливыми?

– Они и слово «счастье»-то, боюсь, не знают. Им вообще легче убить ребенка, чем позволить белому человеку приучить его к другому образу жизни. Иначе как они потом будут манипулировать ими? Манипулировать можно только темными, забитыми и неграмотными. А если умеет чистить зубы – значит, уже знает, что в мире есть что-то, что не похоже на его прежнюю жизнь. И не дай бог ему это понравится…

– У них тут подземный спортзал и какие-то классы, – встретил их сообщением Тоберман. – Они тут военную науку изучают. Оказывается, мы для них – всего лишь учебные объекты.

– А это что? – Том показал на ранцы, уже вытащенные из схрона и лежавшие сейчас на земле. – Похожи на наши, американские.

– Комплекты гражданской одежды и военного обмундирования, сэр, – пояснил тот. – Все новое. Еще нашли много мешков с рисом. Очень много.

– Ну вот, Джек, а ты хотел повернуть на базу, – попенял Том лейтенанту. – И они бы тут еще долго военной наукой занимались и мышцы качали. Коннорс! Весь рис и все ранцы с одеждой сжечь. Поставить датчики, сообщить координаты. Пусть и тут нанесут удар – не помешает.

В воздухе послышался какой-то странный звон. Все насторожились.

«Пули о стволы бьются», – первым сообразил Тоберман. И крикнул:

– Рассредоточиться! Залечь!

Наталья упала в траву. Через мгновение раздался скрежет, вой, вспышка.

– А-а-а!..

Она подняла голову. Рядовой Райт ворочался в луже собственной крови. Поползла к нему.

– Клайд, за мной! – Доползла, обхватила Райта за плечи, прижала к земле. – Тихо, тихо…

Обстрел усиливался. Противника видно не было: он скрывался в густом кустарнике. Поэтому американцы стреляли наугад, практически вслепую.

– Черт, мэм, хреновые у Райта дела, – изрек Стивен, взглянув на раненого.

– Вижу. Прямое попадание.

Минометная мина разворотила Райта от макушки до кончиков пальцев на ногах. Кровь текла отовсюду.

– В нем дырок сорок, не меньше, мэм, – сокрушался Стивен, разрезая обмундирование.

– Не отвлекайся. Вколи ему морфий.

– Я умираю, умираю… – Белые губы солдата едва заметно шевельнулись.

– Ничего, ничего, Майк, мы справимся, ты еще повоюешь… – Наталья осторожно промокнула салфеткой кровь на его лице. – Отнесите его подальше отсюда и ставьте капельницу, Стив. Где Марески?

– Уже здесь, мэм, – подполз второй санитар.

– Физраствор, потом кровезаменитель. И готовьте к эвакуации.

– Есть, мэм.

– Мэм, мэм, сюда! – за клубами зеленого дыма раздался голос Скрыпника. – Мэм, скорее!

– Иду!

Наталья двинулась на звук. Вдруг прямо перед ней заработал пулемет. Пулей выбило магазин из ее винтовки. Она вжалась в землю, но три пули пробили форму. Наталья почувствовала нестерпимую боль. Превозмогая ее изо всех сил, заставила себя приподняться. Обнаружила, что лежит на лесной тропинке совершенно одна. Все остальное видимое глазу пространство было затянуто дымом. В этот момент поблизости громыхнул очередной взрыв. Яркая белая вспышка ослепила Наталью, и она снова рухнула в траву. Потом в воздухе что-то зашуршало. Наталья открыла глаза: точно в замедленной съемке, перед ней приземлилась чья-то нога в боевом ботинке. Приземлилась и встала ровненько, прямо перед носом. Наталья отшатнулась. Теряя сознание, услышала, как кто-то кричит рядом:

– Док! Дока ранило! Сюда! Сюда! Дока ранило!

Ей показалось, что она узнала голос Скрыпника. Дальше наступила темнота.