Вечная идея Приютина

В 1911 году Вернадский передал имение совершеннолетнему Георгию. Он решился переехать из Вернадовки на юг, как давно мечтал это сделать. В земство Вернадский больше не выдвигался.

Между Полтавой и Миргородом есть поселок Шишаки. Там Вернадский купил 12 десятин земли возле реки Плес, и в 1913 году началась постройка дома. Ее Владимир доверил сыну. Дом был спроектирован в староукраинском стиле, с витыми колоннами и галереей вокруг второго этажа. В главном этаже было восемь комнат, в нижнем – три и еще одна – в мансарде. Провели водопровод, устроили канализацию, поставили две ванны. Перевезли часть библиотеки из Вернадовки. Первыми жильцами в достраивавшемся доме стали Георгий с женой Нинеттой. Этот дом Вернадский назвал «Ковыль-гора».

Тем не менее его не отпускали мечты о Крыме и о Приютине. Еще в 1893 году он писал Наталье Егоровне по поводу родового гнезда: «…Я не вернадовский патриот – меня не тянет куда-нибудь, чтобы быть связанным с местом, а для меня необходимость вожжаться с людьми здесь составляет печальную и очень неприятную обязанность. Я знаю, что домом Вернадовка быть никогда для меня не может. Меня будет тянуть отсюда». Он мечтал купить небольшой участок земли в Крыму или на Кавказе. Вернадский очень любил тепло и лето и хотел жить там, где можно наслаждаться природой. Летний сезон он считал самым продуктивным в его работе по количеству свободного времени для размышлений. Он искал идеальное место для покупки земли для максимально продуктивной мысли и работы над планом истории человеческого знания, который как раз задумал осуществить в летний сезон. Он подсчитал финансы и радостно написал жене, что совсем скоро они смогут позволить себе дом. Однако с покупкой тем не менее он не торопился. Может, на самом деле это было оттого, что в глубине души Вернадский понимал: тихое деревенское счастье – не его идеал.

В 1899 году он писал жене из Темрюка, что расположен близ Крымского полуострова: «Здесь местами – на хуторах – может вполне воцариться – и, может быть, кое-где и существует – эта своеобразная идиллия безмятежного счастья в простоте привычек, которая рисовалась как идеал еще писателями древности и в наше время вызвана к живому обсуждению Толстым. Но делается иногда тяжело, когда подумаешь об этой жизни, в которой в значительной степени все достигается тем путем, что не остается места в жизни и работе мысли: эта жизнь тяжела тем, что здесь вся цель – ясна. Нет места исканиям, нет места сомнению, то есть тому, что составляет наше счастье. Тихая семейная жизнь, простое довольство, достигаемое упорным трудом изо дня в день, отдых в семье или среди простых сердцем людей, вдали от вечных глубоких, мучительных, но прекрасных вопросов, поставленных в человеческой истории! Как-то не тянет меня к такой жизни, и кажется она мне медленной смертью».

Но в заветном мифическом Приютине было место мысли, причем ей отводились лидирующие позиции. В 1912 году Вернадский осуществил свою давнюю мечту и купил участок земли в Крыму. Началось строительство дачи в имении Батилиман. Соседями Вернадских стали представители петербургской творческой интеллигенции. Устав их товарищества гласил, что главная цель жителей Батилимана – воплотить на земле идею гармонии человека, природы и общества. Батилиманцы мечтали построить в поселке парки, аллеи, бассейны, фонтаны, библиотеки с читальными залами, площадки для концертов и театральных представлений.

Фундамент дачи Вернадских в Крыму.

Весь 600-метровый горный и лесной массив Айя, граничащий с Батилиманом на севере и северо-западе, был ландшафтным заказником общегосударственного значения. Это место идеально подходило Вернадскому для изучения. У моря, объяснял Владимир, изучать ноосферу, редчайшую популяцию эндемика, редкие виды орхидей было очень шумно, поэтому дача Вернадских была на самом верху, у подножия горы Куш-Кая. Вернадский построил двухэтажный каменный дом с балконом и отдельными выходами с обоих этажей.

Вернадский выбрался в Батилиман всего один раз – весной 1916 года, когда строительство почти закончилось и оставались лишь внутренние работы. Он тогда гостил у Бакунина в Горной Щели под Ялтой. Строительство и обустройство дачи легли на плечи Натальи Егоровны. Вернадские надеялись, что к лету 1917 года они уже смогут все вместе отдохнуть на даче, но судьба распорядилась иначе. Батилиман так и не стал тем местом, где возродилась бы идея Приютина. Из Вернадских последним на даче побывал Георгий летом 1919 года.

В 1913-м Вернадский уехал на геологический конгресс в Северную Америку. До сессии он путешествовал по Канаде, после – по США. Научный центр Канады его не воодушевил: смешно было рассуждать о нем на серьезном уровне. Зато его приятно удивило многообразие форм обучения студентов. Американская экскурсия его поразила. Каждую ночь русские ученые садились в поезд, а наутро уже были в новом городе. Из штата в штат, пока не добрались до столицы. Посетили Институт Карнеги.

Вернадский очень много вынес для себя из этих экскурсий. «Особенно много всяких указаний для будущего и для хода своей работы. Мне кажется, если хватит выдержки, характера, я смогу сейчас смело идти по тому пути, по которому идти не решался».

Вашингтон показался Вернадскому красивым и очень приятным городом. В Капитолии они попали на заседание сената и конгресса: «Без всякой полиции – свободно всюду! Не знаю, как передать то большое чувство обиды, которое чувствуешь, когда вспоминаешь российские порядки».

Но все же много в Штатах было для Вернадского «тяжелого и неприятного», после чего уже не так строго смотришь на российское устройство жизни. «Лучше у нас организована почта, лучше железные дороги. Нет такого сознательного хищнического истощения богатств – но зато весь ужас, все бессмыслие и государственный вред нашей государственной машины и внутренней политики никогда не вставал передо мной с такой силой, как сейчас, когда я могу охватить все уже не с точки зрения европейской, но мировой», – писал он жене.

По дороге домой он пишет сыну с борта парохода, как много он вынес нового в научном смысле для себя из этой поездки. Вернадскому тогда было 50 лет. «Но мне кажется, я далеко еще не достиг в своем научном развитии того предела, где кончается не учение только, но понимание окружающего. Часть того, что поднялось теперь во мне, касается многих мечтаний и мыслей моей молодости, того, чего я почти не касался эти года, но что, как теперь вижу, или оказалось верным, или же вполне доступно научным изысканиям в научной обстановке нашего времени и не было доступно лет 20 назад. Но часть мнений и стремлений, во всяком случае, новые». Он возвращается на родину с новыми планами и мыслями и мечтает только об одном: чтобы для их осуществления было достаточно свободы в стране.

В 1914 году семья Вернадских снова переехала в другой дом, на этот раз – «Дом академиков», тоже на Васильевском острове.

Нина вспоминала потом, что родительская квартира была очень нарядной и уютной, несмотря на то, что все убранство было очень простым. Позже Нюта перевезла в туда красивую антикварную мебель своей матери.

Теперь уже гостиная этой квартиры принимала членов «Братства», Вернадские устраивали музыкальные вечера, где звучали звуки арфы – это играла Нюта.

Лето Вернадский проводил в Шишаках и в экспедициях. В 1914 году научный отряд Вернадского забрался в Забайкалье, а потом дошел до Маньчжурии и Монголии.