Божественный нектар
Хусейна не было целых три дня… И тогда Учитель достал заветную бутылку, припрятанную им еще с давних времен. Она подарена была ему покойным другом и визирем Низам ал-Мулком в год его пятидесятилетия. За тридцать с лишним лет вино, наверное, изрядно перебродило…
Омар Хайям знал толк в виноградном вине, которое было его союзником в преддверии очередного воспарения под небеса. О, этот рубиновый сок забродившей юности, способный дарить радость и снимать усталость…
Напитком вечности зову вино. Испей.
Веселье мира в нем воплощено. Испей.
Пускай захватит дух и обожжет, как пламя,
Зато огонь беды зальет оно. Испей!
Хусейн появился неожиданно и немного удивился, впервые увидев Учителя с бокалом в руках.
– Простите, Учитель, что не смог вас предупредить о своем отъезде в Бухару на похороны брата отца…
– Это святое дело… И так как у меня еще вино осталось, то вместе мы помянем тех, кого уж с нами нет…
– Вино еще не пробовал я пить… К тому же помню ваши же слова:
Дать нищему вина – царем предстанет он;
Лисенка подпоить – на льва восстанет он.
– Все верно, милый друг. Тогда услышь и продолжение сего четверостишья:
И мудрый во хмелю – по-юному воспрянет;
А юный будет пить – мудрее станет он.
Хусейн улыбнулся…
А если серьезно, то:
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
Учитель продолжил.
– Мы пить не будем, нет. Мы станем вместе пировать, чтобы увидеть Время и завтрашний твой путь… Смелее же бери бокал и мысли посвяти всем тем, кого уж с нами нет… И если веришь мне, они тебя, благодаря, в ответ земной укажут тебе путь… Так воспарим?
И вместе воспарили…
Последние слова Учителя, которые Хусейн еще помнил, были следующими:
Встречаемся с весной, прощаемся с зимой…
Год выпал, будто лист из книги мировой.
Пей хмель, а не печаль, мудрец недаром молвил:
«Мой отравитель – мир, вино – целитель мой».
