Когда Мэрибет проснулась в воскресенье утром, рядом с подушкой стоял ноутбук Саниты. Увидев его и вспомнив, что написала ночью – а ведь даже оправдываться нечем, поскольку она была трезва, – Мэрибет скривилась. Гугл, к счастью, теперь дает тебе минуту на то, чтобы удалить письмо, отправленное по ошибке, но разве нельзя было предусмотреть возможность удалять все и на следующее утро?

Она взяла ноутбук, пошла на кухню и убрала его в шкаф, поставив над пачкой коричневого риса. А потом вернулась в постель и лежала, пока сверху не послышались шаги.

Не было еще и десяти, но Тодд открыл уже одетый – по всей видимости, в своем костюме официанта и соломенной шляпке.

– Она заставляет меня идти на цветочное шоу в Консерватории Фиппса в старомодном наряде, – прошептал он. – Спасите меня!

Вышла и Санита в платье с фалдами поверх джинсов.

– Да ладно, ты сам хотел. – Потом она посмотрела на Мэрибет. – Хотите с нами?

– Нет, спасибо.

– Точно? Будет весело.

– Точно. – Мэрибет не хотела болтать и вообще задерживаться надолго, просто вернуть компьютер, который начал казаться ей таким же опасным для жизни, как заряженный пистолет. – Спасибо. До свидания.

Как только она закрыла за собой дверь своей квартиры, зазвонил телефон.

– Спасибо за приглашение, – сказала она, подумав, что это Санита, – но мне сегодня не до этого цветочного шоу.

Пауза.

– Но все куда хуже, чем цветочное шоу.

– Ой, доктор… Стивен. – Мэрибет попыталась разобраться с именами и с тем, что звонит ей доктор Грант, Стивен. – Что же может быть хуже цветочного шоу?

Пауза.

– Торговый центр.

Она помолчала, он продолжил.

– Выходные после Черной пятницы.

– Да. Это хуже цветочного шоу.

– Так, это мы прояснили… – Он смолк. На фоне слышался телевизор. – Помнишь, как мы твою индейку готовили?

– Если быть точной, не мою.

– Да, тех ребят. Я просто хотел попросить об ответной услуге.

– Которая подразумевает торговый центр в выходные после Черной пятницы?

– Я и сам понимаю. Обмен не равноценный. Так что потом я буду у тебя в долгу.

– Нет, если уж вести счет, в долгу пока я. Но зачем туда идти именно в эти выходные?

– Надо Мэлори подарок на Рождество купить.

– Ажиотаж уже начался, но ведь до него еще четыре недели.

– Хочу разделаться с этим поскорее. Чтобы опять не впасть в панику.

– В панику?

– В прошлом году я слишком затянул, запаниковал и заказал кожаную куртку из «Магазина на диване».

– Ничего дурного тут нет.

– Это если ты не веган и не защитник прав животных. Мэл подумала, что я над ней посмеялся и серьезно обиделась, как и всякая девушка в двадцать один год, – со вздохом сказал Стивен. – Она перепродала ее на E-bay и заплатила за уроки каякинга, так что в итоге, может, не так плохо вышло. Но я предпочел бы избежать еще одной такой катастрофы. Так что надо в торговый центр. Все так делают, да?

Мэрибет по торговым центрам ходила редко (очко в пользу Нью-Йорка). А когда приходилось (например, когда она ездила к матери), сразу начинала раздражаться; в толпе у нее начиналась клаустрофобия, от изобилия магазинов кружилась голова. Так что идея пойти туда в выходные после Черной пятницы показалась Мэрибет кошмарной. Но, возможно, это было лишним доказательством того, что эти выходные и без того уже ужасны, поэтому она искренне сказала Стивену, что пойдет с радостью.

– Мы в торговый центр Росс-Парк, – сообщил Стивен, когда они ехали через мост на Тринадцатой улице. – Ты там уже бывала?

– Разве я еще не достаточно хорошо продемонстрировала свое отношение к торговым центрам? – пошутила Мэрибет.

– Говорят, что это лучший торговый центр в Питтсбурге.

– Это все равно что про рак говорить «лучший».

Она тут же зажала рот рукой. Рак. От которого погибла его жена. Да что с ней творится?

– Ну, некоторые раки лучше других, – тем не менее подхватил Стивен. – Щитовидной железы, простаты – их очень часто удается вылечить.

Мэрибет предпочла поскорее сменить тему, чтобы не ляпнуть еще какую глупость.

– А расскажи мне о Мэлори, какая она?

– Двадцать два года. Умная, амбициозная, властная. Это по ее собственному признанию. У нее даже татуировка такая – «Властная стерва», а перед ней такая решетка.

– Хештэг?

– Да, вроде как.

– Значит, феминистка, может, не очень дальновидная.

– Разве не вся молодежь недальновидная?

– Пожалуй.

– А если и так, то хорошо. Во многих смыслах ей слишком рано пришлось повзрослеть.

Мэрибет подумала, что он, вероятно, про утрату матери. Если сейчас Мэлори двадцать два, то тогда, наверное, было двадцать. Не подарок, конечно, но… лучше, чем в четыре года.

– Она еще одну тату хочет сделать, но, конечно, деньги на нее я не подарю.

– А что еще она любит?

– Ее первая любовь – общественный порядок, вторая – театр. – Стивен с гордостью улыбнулся. – Любит ходить на всякие представления: пьесы, концерты, танцы. Фелисити постоянно такие подарки ей делала, билеты в оперу или на балет, они вместе ходили.

– А почему бы и тебе так не поступить?

– Мне кажется, что это как лезть на чужую территорию. К тому же я оперу ненавижу.

– А благотворительный взнос? Может, на лечение рака? – на этот раз Мэрибет сказала это страшное слово нарочно и более осторожно.

Они к этому моменту подъехали к огромной парковке и стали искать место.

– Ты просто отвертеться пытаешься, – сказал он.

Может, и так. В торговом центре толпа, судя по тому, что машину поставить негде. Им пришлось дважды всю стоянку объехать, прежде чем они заметили какую-то семью, собирающуюся домой.

– Я как гепард, выслеживающий добычу, – сказала Мэрибет.

– Ага, – согласился Стивен, отъехав в сторонку и включив поворотник, ожидая, когда они погрузят в машину все пакеты. – Если кто другой попытается занять наше место, хватай и ешь, ладно?

– Ой, нет. Я тут только как консультант по подаркам. – Те люди уже садились в машину. – Я вообще-то в теме. Я когда-то редактировала руководства по выбору презентов.

– Правда?

– Ага. В прошлой жизни.

У Мэрибет застучало в висках, как только они вошли и она увидела очередь к «Деревне Санты», которая тянулась вдоль всего фуд-корта. Дети, перепачканные выпрошенной сладкой ватой и уже неспособные держать себя в руках от передозировки сахара, и родители, мечтающие поспать, но в ближайший месяц такой возможности им не представится.

Ох уж эти праздники. Мэрибет испытывала некоторое облегчение от того, что в этом году они ее не коснутся. Хотя по поводу Рождества ей практически ничего решать не приходилось, только покупать подарки родственникам Джейсона и организовывать поездку к тем, у кого они решили отметить в этом году. «Это же не твой праздник, а?» – сказала ей несколько лет назад Лорен, когда Мэрибет высказалась на тему того, что, возможно, просто возможно, та зря купила по пять подарков на каждого из близнецов.

Они шли мимо магазинов, и Мэрибет высказывала различные предположения: набор ножей в «Крейт-энд-Баррел»? Чемодан в «Тами»? Сумочка в «Кейт Спейд»? Все это Стивен отверг. Мэлори не готовит. Путешествует с рюкзаком. Дизайнерские сумки слишком буржуазны, к тому же они кожаные.

Когда они остановились у входа в «Нордстром», до Мэрибет долетели слова с самым сильным местным акцентом, который ей пока доводилось слышать.

– Доктор Грант. Доктор Грант? Это вы? Донни, это он!

К ним пробивалась пожилая пара в одинаковых спортивных костюмах. В отличие от практически всех остальных в этой толпе, у них не было пакетов из магазинов, только бутылки с водой в набедренных сумочках.

Стивен сверкнул зубами, изобразив улыбку. Как настоящий врач, только не как ее врач, подумала Мэрибет.

– Дон, Сьюзан, рад вас видеть, – поздоровался он. Они обменялись рукопожатиями и похлопали друг друга по спине.

– А кто ваша подруга? – поинтересовалась Сьюзан.

– Это М. Б. М.Б., Дон и Сьюзан – мои пациенты.

– У нас были одинаковые сердечные приступы, – сказал Дон, с любовью улыбнувшись Сьюзан. – Пять лет назад, друг за другом.

– У него случился приступ из-за моего приступа, – добавила Сьюзан.

– Куколка ты моя. – При этом Дон театрально схватил ее за грудь.

Эта сценка выглядела довольно мило. И по тому, как они ее разыгрывали, было видно, что никому из них и в голову не пришло, что Мэрибет тоже пациентка и что у нее тоже мог быть приступ.

– Вы оба отлично выглядите, – сказал Стивен, – и давно мне не звонили, полагаю, это хороший признак.

– Это потому, что вы больше не работаете. Мы теперь у доктора Гарбера наблюдаемся.

– Дон! – возмутилась Сьюзан, а потом добавила потише: – Он нам не очень нравится. Мы бы к вам перешли на новое место, но мы об этом ничего не знали, к тому же все карты и страховка привязывают нас к той клинике.

– Все нормально, – ответил Стивен.

– Просто не думайте, что мы… – Сьюзан смолкла. – Такая грустная история.

– Спасибо. – Мэрибет заметила, что его врачебная улыбка подтаивает по углам. – Вы тут на прогулке?

– Приходим три раза в неделю, – сказала Сьюзан, – как вы советовали. Обычно здесь поменьше народу.

– А я предупреждал, – напомнил Дон.

– А я сказала, что раньше было бы еще хуже, – резко ответила Сьюзан.

– Вы хорошо выглядите, – повторил Стивен и попытался уйти.

– Да. А мой холестерин, вы не поверите, – продолжил Дон, – 140, ЛПНП очень низкий, а ЛПВП – высокий. Сьюз, какие там показатели были?

– Прекрасно, – ответил Стивен.

– Внуков посмотрите. – Дон достал потрепанный бумажник.

Мэрибет почувствовала, насколько Стивену некомфортно, как хочется сбежать, но сильнее всего она чувствовала его печаль. Ей было очень интересно, что случилось на прошлой работе, но она удерживалась от попыток это выяснить. А сейчас даже обрадовалась тому, что не знает. Почему-то казалось, что этим она его защищает.

– Нам пора. – Мэрибет взяла Стивена под руку. – Я опаздываю.

Стивен смутился.

– Точно. Опаздываешь. Дон, Сьюзан, рад был вас видеть.

– И мы тоже, доктор Грант. Я рада, что вам лучше, – ответила Сьюзан. – Жизнь продолжается. Так и должно быть.

Они сбежали в «Нордстром», но настроение у Стивена ухудшилось, да и Мэрибет совсем опечалилась, словно признав свое поражение. В город ехал известный пианист с рождественскими песнями, и целый взвод чрезмерно накрашенных вежливых девушек с агрессивной настойчивостью предлагал попробовать ароматы духов. От всего этого у Мэрибет кругом шла голова. Ей вдруг вспомнилось, как один раз она в торговом центре чуть не упала в обморок, когда они с Джейсоном пытались подать там документы о браке (точнее, их пыталась подать Элизабет, которая пошла с ними в качестве «техподдержки», радостно высматривая соусники и солонки в «Намбе», в то время как Мэрибет с Джейсоном вяло топали за ней).

Когда они дошли до отдела с женской одеждой, Мэрибет остановилась перед радужной кашемировой витриной.

– Может, свитер? Кашемир хорош в холода, но и в более умеренном климате сгодится. Очень удобно.

– Не знаю, мне кажется, для Мэл чересчур консервативно.

– А митенки? Помоднее. Не замерзнет в питтсбургские холода. – Она уже не говорила, а зачитывала текст из «Фрэпа».

– Возможно. Если бы она сюда приезжала.

– То есть?

– Обычно я езжу к ней.

– А где она?

– В Сан-Франциско.

– Блин, ненавижу Сан-Франциско.

Мэрибет сказала это так громко, что к ней повернулись несколько недовольных лиц, словно это произошло не в «Нордстроме», а в Сикстинской капелле, и словно она сказала это не в адрес города у Золотых Ворот, а в адрес самого Господа Бога.

– А чем он тебе не угодил? – поинтересовался Стивен.

Память о той ужасной поездке к Джейсону въелась глубоко. Она состоялась лишь через несколько месяцев после того, как он объявил о своем желании переехать туда после колледжа. Мэрибет была в шоке. Не только потому, что он в первый раз об этом заговорил, но и потому, что всего за несколько недель до этого приезжала Лорен, его сестра, и повела Мэрибет на досрочный обед по случаю ее двадцать первого дня рождения.

– Слушай, – начала Лорен после того, как они заказали. – Джейсон попросил меня куда-нибудь сходить и тайком выведать размер твоего кольца, но я не представляю, как это сделать, чтобы ты ничего не заметила, так что давай просто зайдем в ювелирный, а впоследствии ты сделаешь вид, что ничего не знала.

– Ничего не знала? О чем?

– Мама отдала Джейсону свое обручальное кольцо. Типа теперь развод окончательно оформлен, и она не хочет больше хранить его.

– И он собрался подарить его мне? – подтекст даже не сразу дошел до нее. Джейсон решил сделать ей предложение? Они говорили о том, чтобы после окончания колледжа вместе переехать в Нью-Йорк: Мэрибет будет работать в журнале, он – искать молодые таланты для студии звукозаписи, может, в итоге и жить будут вместе, и вообще в их разговорах о будущем слышалось постоянство в отношениях. Но свадьба?

Девушки разобрались с размером кольца, но за этим ничего не последовало. Прошел день рождения, а предложения не было. Настала весна, они вместе съездили в Нью-Йорк, Мэрибет сходила на собеседования. Но предложения не было.

Шли недели, Джейсон на эту тему ничего не говорил, Мэрибет начала беспокоиться, постоянно думая, а вдруг сейчас. Она ждала. Потом жаждала.

Ждала и тогда, когда вместо этого он объявил, что собрался в Сан-Франциско.

– Но я не могу туда поехать, – сказала она, поначалу даже не сообразив.

– Я знаю, – ответил он.

– Погоди. Ты решил со мной расстаться?

– Что? Нет. Дело не в тебе. – Джейсон бросился объяснять про перемены в технологиях, что, возможно, будущее теперь за интернет-радио, и он сможет стать диджеем. Сейчас самое время рискнуть, сказал он, пока он не обременен никакими обязательствами.

Не обременен? Мэрибет почувствовала себя униженной, словно ее поймали на чем-то дурном. Как она могла мечтать о том, чтобы связать с ним свою жизнь навсегда, если Джейсон думал о Сан-Франциско?

Но тогда они не расстались. Доучившись, она поехала в Манхэттен, он – в Сан-Франциско, Мэрибет устроилась внештатным редактором в журнальном издательстве, Джейсон тоже нашел временную работу. Они держали связь, писали письма, перезванивались, когда было недорого. Когда он позвал ее к себе на День труда, Мэрибет снова подумала, не сделает ли Джейсон предложение. Своей новенькой кредиткой она оплатила билет.

Но как только он встретил ее в аэропорту, Мэрибет поняла, что этого не произойдет. Поцелуй получился неловкий. В неловкости прошли все выходные, это не состоявшееся предложение, как слон, топталось по его крошечной комнатке. (Лорен, наверное, призналась ему, что все рассказала Мэрибет. И Мэрибет хотелось спросить, но она не могла.) Они оба не знали, ни о чем говорить, ни что делать. Так что вместо всего остального было много секса – не очень качественного, – а потом у Мэрибет началось воспаление мочевого пузыря. Ее бывшая соседка по комнате, Кортни, готовилась к аспирантуре в Университете Беркли, и сказала, что сможет добыть для нее антибиотики, поэтому Мэрибет взяла у Джейсона тачку и поехала к ней.

– Вижу, ваша страсть еще не угасла, – подмигнула Кортни, вручая ей ципролет. Мэрибет не ответила.

На обратном пути она безнадежно заблудилась. Рынок. Улица Дивисадеро. Парк Президио. Она ездила кругами в поисках парка Золотые Ворота – это был единственный известный ей ориентир. С океана надвигался туман. Мэрибет и так не понимала, где она, а теперь еще и ничего не видно. Сидя одна в машине, она расплакалась. Казалось, что теперь она будет одиноко блуждать в этом тумане с бесконечным баком бензина, пока не состарится и не помрет.

Вскоре после возвращения в Нью-Йорк Мэрибет позвонила и сказала Джейсону, что, хотя она его все еще любит, отношения на расстоянии у них не получаются. Он согласился. Они расстались. На тот момент казалось, что это очень зрелый шаг. Что они все сделали мирно.

А через три недели ей позвонила Кортни и рассказала о его новой девушке, после чего Мэрибет разрыдалась в туалете.

– Даже не знаю, – ответила она Стивену. – Просто ненавижу.

Из торгового центра они ушли с пустыми руками и с опустошенными душами. Вечером Мэрибет залезла в постель, накрыла голову подушкой и расплакалась. Очередные мерзкие выходные после праздников. Все-таки это День благодарения.