Слушай, а ты ведь тоже наловчился бумагу марать, — сказал вдруг Евгений, когда они отсмеялись. — Но почему пишешь фантастику?

Григорий всячески избегал подобных разговоров, так как по причине своего «творческого кризиса» давно ничего не писал и не был уверен, что напишет. Но на юбилее пронеслась легенда о новоявленном писателе — кое-кто из сокурсников читал его рассказы, опубликованные в периодике. Случайно, конечно. Но почему-то очень уж престижно в наш век быть хоть чуточку писателем. Даже Григорий уже вроде бы и подвиг совершил. Дома же, на своей улице он вообще стал популярной личностью. На него показывали пальцем, стоило ему выйти за калитку. Вообще-то тыкать пальцем можно по всякому поводу, но Григорию, на которого только-только пала «слава», казалось, что тыкают именно поэтому. К тому же самая зловредная на улице старуха вдруг стала здороваться при встречах первой. А потом произошел случай, крайне удививший Григория и надолго повергший его в смущение и нелегкие раздумья.

Пришел к нему сосед дядя Петя, пожилой уже человек. Он сидел на краешке стула, положив на колени черные руки, и торопливо рассказывал о своей жизни. Трудно она у него сложилась, ох как трудно!

— Написать бы об этом, — тихо говорил дядя Петя, — ну, чтобы знали, как трудна нам было…

Григорий в полной растерянности смотрел на седого человека, сложно, но честно прожившего нелегкий свой век, смотрел и не знал, что ответить. Правду сказать, мол, никакой я не писатель, не под силу мне написать все, что вы рассказали? Не поверит. Ведь печатал что-то там, значит — можешь, значит — шибко грамотный и напишешь. И не объяснить ведь никак, что не в грамоте дело.

— Вы знаете, — сказал наконец Григорий, — я пока не могу сказать ничего определенного…

— Понимаю, понимаю, — засуетился дядя Петя, — я зайду, потом зайду…

И зашел, дав Григорию на обдумывание почти месяц, хотя можно понять, какое нетерпение снедало его. Что ответит ему писатель, не откажет ли?

Потом дядя Петя приходил еще через месяц, Григорию не хватило мужества сказать «нет». Но и выполнить просьбу он не мог, конечно. И с болью думал о том, сколь много значит для людей писательское слово и как часто писатели не оправдывают надежд, выдавая желаемое за действительное…

— Почему ты пишешь фантастику? — снова спросил Евгений у задумавшегося Григория. — Почему уходишь от действительности?

— А почему ты в детстве любил сказки? — задал Григорий встречный вопрос. И сам же ответил: — Набегался ты за день, кучу шишек и обид с улицы принес. А мамочка тебе сказочку расскажет на сон грядущий, и про все обиды ты забудешь, и уснешь — как миленький…