Верстовой столб 15. АТЛАНТЫ ДЕРЖАТ НЕБО
Так страшно исказить в поспешности горячей
единственную суть земного естества.
Но даже если вдруг я окажусь незрячей,
я все ж посмею БЫТЬ — поскольку я жива.
Е. Жабик
Анастасия чуточку раздраженно постукивала о пол каблуком и слушала звон шпоры. Ольга задерживалась. Капитан уже нетерпеливо насвистывал во дворе что-то бодрое, держа под уздцы заседланных коней, а Ольги все не было.
Появилась наконец. Но не в прежней одежде, как Анастасия, — в белом платье, бледная. Упорно отворачивала от Анастасии глаза — взгляд метался, как птица над разоренным гнездом.
— И как это понимать? — спросила Анастасия даже не удивленно-вяло. Что-то такое она начинала подозревать, но до конца не верила. — Остаешься здесь, что ли?
— Анастасия, пойми, я… Можешь считать меня дрянью, предательницей, но я… — лицо Ольги вдруг переменилось, она дерзко и решительно подняла голову. — Да, можешь считать кем угодно, если ты так глупа! Вся наша Счастливая Империя, все наши рыцари, уклад, беспамятье, пять дурацких звезд — да пропади пропадом этот вздор! Я выхожу замуж, и я хочу жить здесь. И вам обоим бы советовала…
Ольга замолчала, удивленная спокойствием Анастасии, неуверенно моргнула. Анастасия задумчиво кивала. Пожалуй, она не сердилась. Не было времени и желания на такие глупости. Нависшая над землей беда была столь огромной и тяжкой, что все прежние счеты-обеты, все прежние наставления и сложности больше не казались важными, безвозвратно уплывали в прошлое. Правда, Ольга об этом ничегошеньки не знала — Анастасия, посоветовавшись с Капитаном, хотела рассказать ей все в пути, а теперь, понятно, не расскажет. Что ж, одной заботой меньше, только и всего…
— Я не сержусь, — сказала Анастасия, уносясь мыслями в тягостную неизвестность. — Правда, не сержусь. У каждого своя дорога, и глупо насильно тащить кого-то на чужую. Так что желаю счастья. Прощай.
— Вам тоже лучше было бы…
— Прощай, — повторила Анастасия мягко. Чтобы избежать лишних слов, затяжных прощаний (которых она и так-то не терпела), повернулась и вышла, сбежала с высокого крыльца, и ножны меча стучали по ступенькам. Молча вскочила в седло, и застоявшийся вороной гигант, храпя, легко вынес хозяйку за ворота. Горн бежал следом, радостно повизгивая. Анастасия оглянулась все же, увидела в окне Алену, по обычаю махавшую платком, махнула в ответ ей и Ольга. На душе было скверно. Словно куска живого тела лишилась.
На выезде из Китежа они нагнали обоз, с которым предстояло ехать к Янтарному Берегу — десяток четверо-конных повозок, доверху нагруженных мешками с провиантом. Повозки были накрыты грубой мешковиной, туго пришнурованной к бортам. Еще четыре телеги нагружены шатрами, котлами и съестными припасами для самих путешественников. Вокруг — человек двадцать в кольчугах, не ведающие потаенной цели этой неурочной поездки, и среди них — Стан, с позолоченными бляхами колонтаря, в алом плаще, все прекрасно знающий и оттого хмурый.
Анастасия пригнулась к шее коня, понеслась бешеным галопом — благо дорога простиралась прямая, как полет стрелы. Синий плащ с белым единорогом хлопал и трещал за спиной, жесткая грива Росинанта хлестала по лицу, скачка переполняла душу возбуждением и сладкой тревогой — попади конь ногой в выбоину, оба сломают шеи… Анастасия не взялась бы описать свои ощущения. К прошлому не было возврата, но на ней была прежняя одежда и меч у пояса, и она вновь стала путешественником, рыцарем важной миссии, равноправным бойцом в нелегкой борьбе, в которой и первого-то шага не сделано, а посему невозможно предсказать, чей меч вырвет победу. Быть может, это будет ее меч.
Нет, не стоит возноситься гордыней к облакам. Рано. И примета дурная. Что ж, эти мысли — от внезапной свободы, привычной тяжести меча на боку, верного коня, вновь обретенной дороги. Трудно отпускает прошлое…
Анастасия остановила коня, оглянулась. Обоз едва виднелся на горизонте, единственно благодаря алым плащам всадников. Она вздохнула и стала поджидать спутников.
Сначала путешествие тянулось скучновато. Они ночевали то в деревнях, то под открытым небом на обочине дороги, дважды останавливались в небольших городах. К Анастасии спутники относились с любопытством, но без особого удивления. Гораздо больше внимания привлекал Капитан, переодевшийся в свою прежнюю одежду. Правда, Стан как-то ухитрялся устроить так, что любопытные с дотошными расспросами не лезли. Видно было, что на Дороге Стана хорошо знают и уважают. Везде к нему приходили самые разные люди и долго беседовали с глазу на глаз. Увы, как выяснялось потом на военном совете, состоящем из Стана, Капитана и Анастасии, ничего нового узнать не удалось — пересказы прежних слухов, старые легенды.
На седьмые сутки конники посерьезнели. Анастасии и Капитану настрого наказали не отъезжать далеко — кончились подвластные Китежу земли, начинались ничейные, тревожное порубежье. Очень скоро оно дало о себе знать. Совершенно неожиданно слева вдруг заревел рог — как-то странно, со злорадной насмешкой, вызывающе.
Никакой паники не возникло — люди ехали бывалые. Повозки плотно сгрудились в три ряда, конники окружили их, выхватив мечи и взведя самострелы. Анастасия смотрела следом за другими в ту сторону, но различала лишь смутную шевелящуюся полосу. Полоса быстро приближалась, распадаясь на отдельные фигурки, странные силуэты. Они остановились довольно далеко, и снова загудел рог.
Стан поднял к глазам бинокль из медных трубок, сработанный погрубее, чем у Капитана, но в дальнозоркости не уступавший. Капитан подал Анастасии свой. Она с приобретенной уже сноровкой покрутила колесико и ахнула. Такого она еще не видела.
Ломаной шеренгой вытянулись странные животные — с бочкообразными туловищами, неимоверно раздутыми в суставах ногами, длинными тонкими шеями и головами, похожими на кувшины. Чем-то напоминают лошадей, но неописуемо уродливых, злую карикатуру на благородных животных. Глаз только один — огромный, посреди лба. Даже копыта есть. И гривы, похожие скорее на щетки для сапог.
И на них сидели… двухголовые. Низенькие, длиннорукие и двухголовые человечки с широкими злыми лицами. Топоры непривычного вида, копья с трезубыми наконечниками, мечи с зазубренными кривыми лезвиями, медные шлемы. Анастасия моргнула, приникла к биноклю. В самом деле двухголовые.
— Будем биться? — спросила она, вернув бинокль.
— Авось обойдется, — сказал Стан. — Не хотелось бы. К чему лишняя драка? Эгей, двинулись потихоньку!
Повозки, скрипя, тронулись. Всадники ехали, не пряча оружия в ножны, стрелы лежали на тетивах. Проревел рог, но странные встречные не шелохнулись, только прокричали что-то злое, ехидное, потрясая топорами и копьями.
— Вроде пронесло, — облегченно вздохнул Стан.
— Кто это? — спросила Анастасия, на миг опередив Капитана.
— Племя такое, — хмуро объяснил Стан. — Не знаю, как они там жили до Мрака, но говорят, им больше всех досталось. Вроде бы на их землю упали звезды под грохот и трубный вой и все отравили своим ядовитым пламенем — источники, траву, небо и поля. Вроде бы с тех пор они такими и стали. Мы с ними, случается, тоже поторговываем. А иногда на них находит, срываются в набег, как ошалелые, и уж тут только держись. Мне, правда, с ними драться не приходилось, но дело бывает крутое… — он вздохнул. — Вырасти у меня две головы, я бы, может, тоже, как дурак, на проезжающих бросался…
Анастасия привычно обернулась к Капитану, чтобы он рассказал, как это связать со знакомым ему прошлым, но он лишь выругался, уставясь в землю:
— Хватало в старину, то есть у нас, всякой пакости собственного производства. Временами удивляюсь, как шарик вообще на кусочки не разлетелся. Ведь мог…
И когда вечером в их маленьком шатре Анастасия вновь заговорила о двухголовых, Капитан с угрюмым видом отмахнулся:
— Настя, легче тебе будет, если расскажу еще об одной мерзости, которую человек учинял над природой? Ну вот. Замнем для ясности…
Перед своими людьми Стан выдавал Анастасию с Капитаном за мужа с женой, ученых людей из далеких краев. Шатер им ставили чуточку поодаль от остальных. Люди Стана считали, что это делается исключительно с целью обеспечить молодым супругам должное уединение, ибо жизнь есть жизнь, а молодость есть молодости. Но была и другая, потаенная причина — Стан не хотел, чтобы кто-нибудь ненароком услышал, о чем они говорят, собравшись втроем.
Обычно Стан предупреждал о своем приходе заранее, и вдобавок постукивал ножнами по колу у входа. Вот и сейчас, услышав шаги и стук, легонько колыхнувший идущие от кола растяжки шатра, Анастасия подняла полог.
Стан, пригнувшись, вошел, уселся на войлочный пол.
— Ну, значит, так, — сказал он. — Завтра будем на месте. Бережане — народ тихий, без особых хитростей. И нас не задевают — без хлебушка нашего остаться не хотят. Живут себе под землей и потому…
— Под землей?
— Сама увидишь. Живут под землей, залезли туда в незапамятные времена, что-то им наверху не глянулось. И мастерят разные поделки из янтаря — видели в Китеже? А пока будет идти торг, пока ярмарка не кончится, надо нам всем троиц их осторожненько так порасспросить, — он повернулся к Капитану: — Ты им покажи что-нибудь из твоих хитромудрых вещичек, вдруг и клюнут. А вот Анастасии лучше всего упрятать подальше все оружие и одеться понаряднее. Так и будем выдавать за ученую жену. Ну! — он поднял ладонь, останавливая недовольно вскинувшегося Капитана. — Целоваться с ними не заставим. Народ они не то чтобы дикий, это не канальщики, красть не станут и обхождение понимают. Кто-нибудь обязательно свататься полезет, язычок распустит… Ты не против? Поиграть глазками-зубками ради дела?
— Я-то не против, — сказала Анастасия. — Только я, честно говоря, совсем не умею играть глазками-зубками. У нас ведь все было наоборот, у нас это мужчины умеют…
— Больше улыбайся, и все тут. Можно еще этак вот глазки потупить, да на него. — Стан добросовестно попытался изобразить эти ужимки на своей обветренной загорелой физиономии, и Анастасия фыркнула. — Смекнула? Ну, а если полезет с руками, то можно его легонько… — он кашлянул в кулак, вспомнив, как Анастасия показала ему недавно приемы рукопашного боя. — Только легонько, Настя. Чтобы встал и на своих ногах ушел.
— А не рискованно? — спросил Капитан.
— Отчего ж рискованно? Про Луну ребятам рассказывать не станем. А про неизвестных людей, весьма могущественных, слухи кружат давно, и ярмарка для сбора таких слухов — место самое подходящее, — он ухмыльнулся. — Одним словом, сеть забросим густую, глядишь, чего и вытянем… — он осторожно выпрямился. — Ну, доброй ночи.
Полог опустился за ним.
Поутру тронулись в путь и к середине дня достигли возвышенности, откуда открылась ярмарка. Она как раз Анастасию не поразила. Ей пришлось бывать на больших ярмарках в княжестве Чи, куда стекались и желтолицые торговцы яшмой и узорчатыми тканями, приходящие от Моря Восхода, и загадочные бритоголовые горцы с далеких снежных вершин, где якобы бродят мохнатые дикце страшилища, и много другого народа из самых отдаленных земель. Издали ярмарка выглядела вполне привычно — море повозок с выпряженными лошадьми, море разноцветных шатров, великая толчея и неописуемый гомон.
Куда интереснее было то, что простиралось слева от ярмарки — уходящие за горизонт правильные шеренги, бесчисленные ряды краснокирпичных труб, (и многие дымят вовсю), а меж ними столь же правильными рядами — прямоугольники и квадраты толстого мутноватого стекла. Анастасия навела бинокль. Прямоугольники величиной с крыши домов, а квадраты больше похожи на окна. Сквозь стекла вроде бы виднеется некое шевеление.
— Ну да, так и есть, — кивнул Стан, когда она спросила. — Только окна эти — в потолке, в крыше, а стекла, что побольше, над улицами положены. Там и улицы внизу, по ним ходят и ездят. Город как город, только под землей. Зачем-то они туда залезли в незапамятные времена.
Их прибытие прошло абсолютно незамеченным. Ярмарка суетилась и шумела, и каждый мог преспокойно влиться в эту суматоху и растаять.
Человек шесть из людей Стана занялись торговлей. Остальные, принарядившись и заранее приятно улыбаясь, подкручивая усы и расчесывая бороды, отправились к знакомым девицам. Стан тоже исчез. Капитан оглядел Анастасию — она надела лучшую рубашку, алую с золотым шитьем, волосы расчесала так, что они падали до пояса. На джинсах посверкивали золотые заклепки и золотой родовой герб на заднем кармане. А за голенище красного сапожка она сунула кинжал в ножнах, специально для таких случаев изготовленный — рукоятка без крестовины, с шаром на конце, чтобы легче выхватить.
— Ну как? — спросила она, старательно потупив глаза. — Я очаровательна, правда?
— Даже слишком. Мата Хари…
— Глупости, — Анастасия положила ему руку на грудь. — Ты же слышал, опасности никакой.
— Ты уж сама опасностей не создавай.
— Постараюсь. Ну, я пошла.
Она не спеша шла вдоль лотков, наскоро сколоченных прилавков и разостланных прямо на земле грубых покрывал, на которых громоздились самые разнообразные товары, ничуть ее не поразившие — все то же самое, только выглядит по-иному. Стан дал ей горсть китежских монет, но покупать что-то основательное показалось нелепым. Анастасия только, не удержавшись, купила большой розовый леденец на палочке — согласно этикету она не могла бы себе этого позволить в Империи, где леденцы считались лакомством простолюдинов — и, с удовольствием его полизывая, отправилась дальше. По описанию Стана она сразу узнавала бережан — белобрысых и светлоглазых, с янтарными ожерельями на шеях. Ломала голову, как бы с ними заговорить и познакомиться. Это выглядело задачей более трудной, чем представлялось — в толпе шныряли женщины, чье занятие Анастасия определила сразу, хотя до сих пор в этой роли видела только мужчин.
Попытавшись заговорить с мужчиной первой, она неизбежно будет принята за одну из этих… интересно, как же они здесь называются? А на это Анастасия не пошла бы и в интересах дела.
Первое приключение ее поджидало у гончарных палаток. Анастасия задержалась у витрины, чтобы взглянуть на диковинные кувшины в желто-черных узорах, и торговец, низенький такой, черный, кучерявый, в красной тунике и с золотыми кольцами в ушах, оживился неимоверно. Сначала он, все время употребляя загадочное слово «синьорина», добросовестно пытался всучить Анастасии кувшины. Она, улыбаясь, отрицательно качала головой. Убедившись, что кувшины ей не нужны, торговец поманил ее к откинутому пологу палатки — с такой загадочной миной, что охваченная любопытством Анастасия шагнула туда, в полумрак. Торговец забренчал золотыми, пересыпая их из ладони в ладонь звенящей струйкой, что-то шептал, таинственно пучил глаза и улыбался. Анастасия никак не могла сообразить, в чем тут дело, сделала недоуменную гримаску. Когда он, скалясь, положил ей на талию горячую руку, все стало ясно.
Она хотела разозлиться, но сдержалась. Переложила леденец в левую руку, улыбнулась обворожительно и двумя сжатыми выпрямленными пальцами ударила его меж нижней челюстью и шеей.
Торговец издал неописуемый звук и повалился, как сноп. На всякий случай Анастасия постояла над ним, беззлобно наблюдая, как он охает, закрывая голову руками и опасаясь новых ударов. Убедившись, что с торговцем все в порядке и умирать он не собирается, вежливо попрощалась и пошла дальше.
Ноги сами принесли ее в длинные конские ряды. Здесь все было знакомо и привычно — запахи и звуки, гвалт, шумная купля-продажа. Кого-то уговаривали, кого-то в чем-то уличили и собираются бить, а он отчаянно оправдывается, призывая в свидетели своих неизвестных богов. Пыль стоит столбом, ругань — до небес, звенят уздечки, стучат копыта…
— Вы любите лошадей? — раздался за ее спиной мягкий голос.
Анастасия обернулась. Перед ней стоял бережанин, молодой, но явно не из простых — одежда шелковая, в ожерелье на груди янтарные шарики перемежаются с золотыми, и на пальцах поблескивают золотые перстни, а вокруг неуловимым облачком витает запах духов. В Империи его с первого взгляда определили бы в публичные мужчины, но Анастасия уже успела привыкнуть к укладу закатных земель, где всё наоборот. И подумала: «Зверь бежит прямиком на ловца…»
— Лошадей я люблю, — сказала она медленно, спохватилась и потупилась, как учил Стан. Вновь подняла на него озорные глаза и убедилась, что произвела должное впечатление.
— Могу ли я осведомиться, как вас зовут? — он выговаривал слова ее родного языка странно и смешно, но понятно.
Анастасия миг раздумывала.
— Княжна Анастасия, — сказала она наконец.
— Судя по этому титулу и вашей одежде, вы из Счастливой Империи?
Вот тут Анастасия воззрилась на него с неподдельным изумлением:
— Ты о ней слышал?
— Конечно. Такое смешное государство, где женщины дерутся на мечах…
— Между прочим, меч и у меня есть, — сказала Анастасия.
— Я понял. Я спешу вас заверить, что вовсе не принимаю вас за одну из тех женщин, которые…
— Ну, те самые, — закончила за него Анастасия. — Что ж, приятно слышать. Только не обращайся ко мне так, словно меня здесь несколько. У нас это не в обычае.
— Охотно, княжна. Тем более охотно, что по нашим обычаям обращение на «ты» является обращением к близким друзьям, и я поистине рад употреблять его в твой адрес, Анастасия.
«Быстрый, — подумала Анастасия, одарив его в меру застенчивым взглядом. — Тем лучше. Сейчас начнет в гости звать, я полагаю. А немножко придушить его при необходимости не будет столь уж трудно…»
Бережанин вынул круглый золотой предмет на цепочке, всмотрелся в него. Анастасия видела, что делает он это с целью единственно произвести на нее впечатление. Она увидела цифры, золотые стрелки и сообразила, что это часы. У Капитана, правда, были интереснее — там цифры сами сменяли друг друга и мелькали, отмеряя мгновения. Но девушке из смешного захолустья таких вещей знать, понятно, было неоткуда. А посему она удивленно и широко открыла глаза, взмахнула ресницами (Анастасия уже заметила, что на мужчин это хорошо действует):
— Это и есть знаменитые часы? Я о них столько слышала…
Бережанин охотно, с оттенком гордости продемонстрировал часы:
— Я бы с удовольствием преподнес их тебе, но меня останавливают этикеты учтивости, ибо ты сама в первую очередь можешь рассердиться, ибо мы знакомы только что…
— Ну да, я даже имени твоего не знаю.
Он произнес имя, которое Анастасия при всем желании не смогла бы выговорить. Впрочем, он великодушно заметил:
— Но ты можешь называть меня просто Ярл. Это то же, что и князь. Говорят, наши ярлы некогда завоевали земли на восход, до океана и правили там, неся культуру и знание диким племенам.
— Признаться, я об этом как-то не слышала, хотя сама из тех мест, — сказала Анастасия. — Ну ладно. Ты тоже любишь лошадей?
— Нет. Меня заинтересовала единственная девушка среди такого множества лошадников.
— А откуда ты знаешь про Империю?
— Мы многое знаем, — сказал он загадочно. — В знаниях и искусных ремеслах мы преуспели, как ты можешь убедиться.
Анастасия в душе возликовала — теперь самым естественным делом было задать ему вопрос, который она и задала миг спустя:
— А часы — это самое интересное, что у вас есть?
— Могу тебя заверить, что нет, — сказал Ярл. — Позволено ли мне будет набраться смелости и пригласить тебя в гости для лицезрения других гораздо более удивительных вещей, и не будет ли это принято за чрезмерную дерзость с моей стороны?
— Не будет, — весело заверила Анастасия, которой двигали не один деловой расчет, но и откровенное любопытство. — Лишь бы ты только не забыл, что я — княжна Империи.
— Обещаю об этом помнить, Анастасия, — сказал Ярл.
Неподалеку, за спиной Ярла, неведомо откуда возник один из людей Стана, привалился спиной к столбу коновязи и, улучив момент, подмигнул Анастасии. Затем с полнейшим равнодушием отвернулся и стал глазеть на назревавшую в двух шагах драку. Анастасия облегченно вздохнула про себя — теперь ее спутники будут знать, что дела у нее пошли удачно.
Вскоре они с Ярлом подошли к спуску в город. Городскими воротами это место никак нельзя было назвать, входом тоже — квадратная яма, куда уходит широкая каменная лестница, освещенная какими-то странными фонарями — язычок синего пламени без дыма и копоти в стеклянном шаре.
— Это газовое освещение, — важно сказал Ярл.
— А что это такое?
— Ну… это такой воздух, который горит.
— Занятно, — сказала Анастасия, чтобы не терять достоинства.
Они стали спускаться. В конце лестницы Анастасия увидела кованые ворота, распахнутые настежь. Несколько стражников в доспехах, с мечами и секирами — весьма знакомая картина. Стражники поклонились Ярлу и пропустили их без расспросов.
Странно выглядела улица — казалось, что, убрав с домов крыши, город накрыли наглухо колоссальной железной крышкой, как кастрюлю. Ну, а кроме этого — ничего удивительного. Мощенная брусчаткой мостовая, вывески лавок почти те же — калачи у пекарей, башмаки у сапожников, ключи у ремесленников и прочая всячина, легко позволяющая угадать занятие хозяина. Только шума в трактирах почти не слышно, пьют чинно. И уличная толпа потише. Сквозь огромные прямоугольники мутноватого стекла над головой льется слабый свет, и повсюду горят те же стеклянные фонари. Никаких особенных чудес Анастасия не увидела, о чем и сказала Ярлу. Он в ответ осведомился, не хочет ли Анастасия приобрести себе часы. Понятно, она хотела, тем более что деньги, которые были у нее, имели, как оказалось, хождение и здесь.
Правда, хозяин вполне обыкновенной на вид ювелирной лавки сначала не хотел продавать ей часы, которых в витрине не было, употреблял загадочное выражение «местная прописка», говорил о какой-то загадочной штуке, которой у Анастасии не было. Ярл, сдвигая брови и делая значительное лицо, пошептался с ним, и хозяин принес часы откуда-то из задней комнаты. Ярл порывался заплатить сам, но Анастасия не позволила.
— И не скучно жить под землей? — спросила она, когда они вышли на улицу под неодобрительным взглядом хозяина.
— Наоборот, — сказал Ярл.
— А хлеб? Пашни?
— Хлеб всегда можно купить. Наши деньги не хуже других. Сравни со своими — чьи отчеканены лучше?
— Меняемся на память?
— Возьми так.
— Нет уж, меняемся.
— Ну хорошо, — Ярл отдал ей монету и со снисходительной усмешкой спрятал в карман китежскую. — Вот мы и пришли.
Тяжелая портьера сомкнулась за спиной Анастасии. Она уселась в кресло, огляделась. Ярл взял со стола синий стеклянный графин, налил в бокал рубиновую жидкость:
— Ты не против?
Анастасия осторожно отпила. Похоже на легкое вино, но в этом напитке чувствуется крепость. Она осмотрелась и пожала плечами:
— Признаться, что-то я не вижу здесь особенных чудес, разве что фонари…
— Присмотрись. Это не такие фонари, как на улице.
Анастасия присмотрелась. В самом деле, фонари другие. В них словно сам воздух пылает — невыносимо ровным, без малейшего шевеления пламенем.
— Я не стану объяснять тебе, что это такое. Прости, но ты сразу не поймешь.
— Ну да, я ведь дикарка, — засмеялась Анастасия. Вино самую чуточку ударило в голову.
— Ты прекрасная дикарка, — сказал Ярл, глядя на нее с какой-то непонятной грустью. — Тебе не приходило в голову, что ты достойна лучшей участи?
Анастасия насторожилась, но на ее улыбке это не отразилось ничуть:
— Смотря что будут предлагать. Эти вот фонари?
Ярл встал и отдернул занавеску. Там стоял странный ящик — металлический, блестящий, с передней стенкой из непрозрачного стекла. На нем еще один, поменьше. Оба в каких-то украшениях, цветных буквах и эмблемах, стеклянных окошечках со стрелками.
У Анастасии возникло странное чувство.
Ящик был не такой.
Дело не в том, что он непонятный и загадочный. Совсем не в том.
Он словно бы чужд этой комнате. Комната вполне обычная — те же столы и кресла, те же ковры и гобелены, та же утварь. А вот ящики и фонари — другие. Не совмещаются с комнатой, с домом, с городом. Словно сделаны не здесь, а в другом времени, людьми с другими возможностями…
Но додумать она не успела — Ярл что-то сделал, и стеклянная стенка ящика загорелась изнутри. Там, в ящике, пела женщина.
Анастасия не особенно и удивилась. Те картины, что показывал Жалкий Волшебник, были гораздо удивительнее — яркие, объемные, подлинное окно в другой мир. А здесь — пусть и цветное, но плоское зрелище, ожившая картина.
Она спохватилась и сделала ужасно изумленное лицо. Краешком глаза наблюдала за Ярлом — нет, все в порядке, он усмехался покровительственно, важно. «А мы-то при свечах и факелах, как дикари», — сердито подумала Анастасия, допивая бокал.
Музыка была резкая, негармоничная, какофония какая-то. Женщина пела на незнакомом языке. Одежды на ней почти не было — так, несколько бахромчатых лоскутков, соединенных нитками бус, и она двигалась так, чтобы еще больше это подчеркнуть.
— Великолепное развлечение для мужчин, я понимаю, — сказала Анастасия язвительно. — Если нет рядом живой женщины, — сиди и пялься…
— Тебе не нравится? — удивился Ярл, подходя ближе.
— Довольно убого, — сказала Анастасия.
Услышав над собой его хриплое дыхание, подняла голову и глянула ему в глаза с дерзкой насмешкой. Наверное, он понял. Не шелохнулся. Сказал грустно:
— Действительно — княжна… Извини, пожалуйста, я отлучусь на некоторое время.
И ушел. Женщина продолжала выплясывать, изгибая холеное тело. Решившись, Анастасия поднялась, на цыпочках подошла к портьере, отодвинула ее указательным пальцем, приникла одним глазом к щелочке.
Ярл стоял спиной к ней и тихо с кем-то разговаривал. Прижимал к щеке странный предмет на длинной белой веревке и говорил в него, словно там, внутри, сидел невидимый собеседник, говорил на незнакомом языке, но вдруг явственно прозвучало ее имя. «Ничего не понимаю, — растерянно подумала Анастасия. — Что он делает? Молится?»
Ярл положил незнакомый предмет, Анастасия быстро опустила портьеру и бегом вернулась на место. Заинтересованно уставилась в ящик, где плясало уже несколько женщин.
— Послушай, а как это делается? — спросила она вернувшегося Ярла.
— Очень долго объяснять. Как ты смотришь, если мы с тобой сейчас отправимся в гости?
— Давай отправимся, — сказала Анастасия.
Она была удивлена не на шутку. По всем канонам он должен был сейчас добиваться ее благосклонности. Видно же, что ему этого ужасно хочется. Полное впечатление, что после того разговора его собственные планы резко переменились. Может, он с самого начала поступал вопреки своим желаниям? Пожалуй, именно такой у него вид. Сплошные загадки. Что ж, идти нужно до конца…
Дом, куда они пришли, был полон людей. Фонари горели не белые, а какие-то странные, все время менявшие цвет — синий, красный, желтый, розовый… И музыка играла похожая на ту, из ящика. И никто ее не слушал — люди пили, беседовали, танцевали как-то странно, медленно кружили, обнявшись.
Ярл усадил ее на мягкий длинный диван у стены, дал бокал и пропал куда-то. Анастасия украдкой оглядывалась, присматривалась к платьям женщин — и короткие, и длинные, с разрезами… Она фыркнула про себя.
— Ты откуда, прелестное дитя? — с тем же странным выговором спросила ее сидевшая рядом женщина.
— Издалека, — осторожно ответила Анастасия.
— Да, я смотрю — из этих феодальных принцесс… Ты молодец. Умница, — женщина обняла Анастасию за шею и чмокнула в ухо влажными губами. — Совсем не боишься, глазенки спокойные. Это редкость. Обычно дикарям ровным счетом ничего не объяснишь… Прошла уже выучку, а?
Анастасия оставила эмоции при себе и спросила:
— А вы давно в этом городе?
— Я родилась здесь, — сказала женщина. — Или ты имеешь в виду мои знания, опыт? Давно, — она жарко прошептала Анастасии в ухо: — Так давно, что никаких секретов для меня уже не осталось. Ну никаких. Сказать?
— Скажи, — тоже шепотом ответили Анастасия.
— Глупости все это насчет веков. Остались считанные недели. Видела прибой? Нет. Что ж ты так, неужели не интересно? Ну, все равно. Совсем немного осталось, знаю совершенно точно. Жуткое будет зрелище, как подумаешь, что пришлось бы его с земли наблюдать…
Она бормотала еще что-то, непонятное уже, бессмысленное. Анастасия не слушала. Кажется, достаточно и того, что услышала. Странное дело — удивительно легко, без малейших усилий и натяжек эта пьяная болтовня сочетается с тем, что уже известно. Совпадение? Чересчур зловещее совпадение…
Ее мягко тронули за плечо. Ярл стоял над ней:
— Пойдем.
Анастасия поднялась.
Они прошли еще через несколько комнат, где никто не обращал на них внимания, остановились перед закрытой дверью.
— Сюда, — сказал Ярл.
Но сам остался снаружи. Анастасия помедлила, однако в распахнувшейся двери увидела самую обычную комнату и человека в кресле. На ловушку это никак не походило, и Анастасия решительно переступила через низкий порог. Дверь тихо закрылась за ее спиной.
— Садись, — сказал человек.
Анастасия села напротив него, положила ногу на ногу, покачивая носком сапожка, переплела пальцы на колене и откровенно разглядывала хозяина.
Человек тоже был не такой.
В одежде бережан, но не похож на них. И волосы, короткие, с редкой сединой, подстрижены чуточку не так, и цвет лица иной, не такое бледное лицо, как у бережан, редко выходивших на солнце. И выражение лица другое, и разные мелочи — поза, форма носа, ногти на руках как-то не так обрезаны, и часы на руке очень похожи на часы Капитана… Обострившимся, почти звериным чутьем Анастасия понимала- этот другой. Он не отсюда. На миг ее даже покинула уверенность в себе. На миг, не более.
— Неплохо для девочки, еще вчера игравшей с мечами и гербами, — усмехнулся он.
И выговор у него другой.
— Ты о чем? — спросила Анастасия.
Он улыбнулся и протянул ей бокал с рубиновой жидкостью.
— Ты хорошо держишься. Или уже знаешь кое-что?
— Ничего я не знаю, — Анастасия приняла бокал. — Просто я не падаю в обморок при виде чудес. Я их насмотрелась по дороге, когда ехала сюда.
— Из Империи?
— Да.
— Серьезное путешествие. Хочешь о чем-нибудь спросить?
— Я и так знаю, что услышу, — сказала Анастасия. — Все почему-то называют меня прекрасной дикаркой.
— Но ты и в самом деле прекрасна. И в самом деле дикарка по сравнению с теми, кто жил до… неважно, как это называть…
— Я глупее? Более жестока, зла? Или у вас человек считается дикарем только потому, что с детства не видел этих вот штук? — она указала в угол, где стояло что-то блестящее, непонятное, все в прозрачных цветных колпачках и стеклянных окошечках.
— Не сердись.
— Я и не сержусь, — сказала Анастасия сердито. — Просто слишком многие хотят мной играть, как вещью.
— Прекрасной вещью, — мягко поправил он. — И умной. А это — нечто иное. Такую вещь берегут… Прости. Я просто неудачно пошутил. Не умею шутить.
— Это сразу заметно.
— Девочка, у меня не было намерений тебя оскорблять. Я не стал бы тебя приглашать только за этим.
— Понятно, — сказала Анастасия.
— Да нет, не совсем, прелестная Анастасия. Я в самом деле, услышав, что в наши края прибыла некая прекрасная синеглазая княжна, велел привести тебя сюда. И мысли у меня были самые недвусмысленные. Признаюсь, они такими и остались. Но я вижу, что ты умница, больше, чем красивая игрушка. И это меня ничуть не удручает. Наоборот, радует. Глупенькие игрушки скоро надоедают, их слишком много. А умная подруга — вещь ценная.
— Все-таки вещь?
— Прости, оговорился. Знаешь, когда из этого кресла можешь управлять судьбами мира и его обитателей, начинаешь чувствовать под собой Олимп, что ли. Ты знаешь, что такое Олимп?
— Не знаю, — сказала Анастасия.
— Неважно. Узнаешь потом. Как видишь, я хочу быть с тобой предельно откровенным. Ты мне понравилась. Сразу. А когда оказалось, что ты еще и неглупа… — он упругим кошачьим движением встал, сделал два шага и остановился над ней, положил ей руки на плечи. Анастасия напряглась. — Силой я от тебя ничего не буду добиваться. Ты достойна лучшего отношения.
— Это и есть предложение руки и сердца?
— Вот именно. Руку и сердце бога.
Анастасия подняла голову, посмотрела в его массивное властное лицо, усмехнулась:
— Везет мне на сумасшедших богов…
— Что?
— Так, шутка, — сказала она с улыбкой.
— Я не сумасшедший. И не бог. Но мощью располагаю большой. И знаниями тоже. И вдобавок, мне очень не хочется, чтобы ты погибла со всем этим миром. Может быть, ты не поверишь или не поймешь, но на этот мир надвигается страшная катастрофа.
— Я знаю. Луна падает, — сказала Анастасия.
— Ого! Какие-нибудь местные звездочеты?
— Да.
— И многие об этом знают?
— Очень немногие, — сказала Анастасия. — Это жреческие тайны. Из тех, кто со мной приехал, обо всем знаю одна я.
— А ты представляешь, как это будет выглядеть?
— Это будет что-то жуткое, — сказала Анастасия.
— Не то слово. Из жалких обломков того, что останется, нормальной жизни построить уже не удастся. И произойдет это очень скоро. Через несколько недель. Ты же не хочешь остаться на Земле, когда здесь начнется ад кромешный?
— А где же я могу спастись?
— В небесах. Это долго объяснять, но в небе тоже живут люди. В таких… летающих городах. Люди, которых не коснулось то, что именуется Хаосом и Мраком. И живут они так, как ты себе представить не можешь. Владеют знаниями, о которых ты и понятия не имеешь. Но тоже можешь ими овладеть.
«Плывущие Звезды?» — чуть не выпалила Анастасия, но вовремя опомнилась. Не стоит выглядеть чересчур уж умной. Хороший игрок никогда не выложит все козыри сразу, нужно приберечь что-то для себя, на потом… В этом человеке чувствовалась недюжинная сила ума, соединенная с неизвестными ей знаниями, и Анастасия не решилась выкладывать козыри, затевать какую-либо рискованную игру. Самое разумное, что можно и нужно сделать, — выбраться отсюда и посоветоваться с Капитаном. Вот если бы взять этого типа в плен… Но если даже она его благополучно оглушит, как доставит в шатер, как минует стражников у выхода из подземного города? Как по улицам протащит? Нелепо. Принудить? Не тот человек, он у себя дома…
— Прекрасно, — сказала Анастасия. — Значит, ты меня покупаешь. Только не золотом — спасением. А все остальные люди, на этой земле живущие?
— Всем не хватит места там, у нас. И большинство из них — тупое стадо. А менять решение и все же отбрасывать Луну… — он резко оборвал речь. — Не говори глупостей. Вовсе я тебя не покупаю. Неужели ты думаешь, что, если откажешься, я тебя брошу здесь? Ну уж нет. Ты мне нужна. Я тебя спасу, хочешь ты того или нет, — он усмехнулся. — Потому что второй такой можно и не встретить, и не стоит рисковать… Но мне почему-то кажется, что ты будешь умницей. То, что ты увидела здесь, — мелочи. Есть чудеса, которых ты и представить не можешь.
— Как тебя зовут? — спросила Анастасия.
— Называй меня Тор.
— Что это означает?
— У неких дикарей так назывался в древности бог грома, — его сильные пальцы небрежно играли золотой цепью на шее Анастасии. — Я как-то подумал, что имею полное право носить это имя.
— А ты не сумасшедший, часом?
— Ничуть, — ответил он серьезно. — Сумасшедший — это тот, который приписывает себе могущество, каким не обладает. А когда от одного-единственного человека зависит, рухнет Луна на Землю или останется на небе, по-моему, такому человеку вовсе не грешно именоваться Тором. Как ты думаешь?
— Звучит-то внушительно, — усмехнулась Анастасия. — Если бы еще доказательства…
Он взял ее за руки у самых плеч, приподнял с кресла. Анастасия открыто смотрела ему в глаза и пыталась отгадать, что в его словах от самомнения, а что от правды. Одно ясно: человек сильный и очень уверенный в себе — вон как Ярл ходит перед ним на задних лапках, хотя на вид гордец изрядный… Или за спасение жизни всецело продался?
Видимо, он понял ее взгляд иначе — притянул, обхватил ее затылок сильной ладонью, поцеловал. Отстранился, прежде чем она успела решить, что ей делать, окинул разгоряченным взглядом:
— Доказательства? Хочешь прямо сейчас? Полетим из этой норы ко мне в дом, это недалеко. Хочешь полететь по воздуху?
— Со мной так нельзя, — сказала Анастасия. Кажется, она нащупала единственно верную линию поведения. — Может быть, ты и равен богу, но я не привыкла вот так… Я ужасно гордая, — она очаровательно улыбнулась. — И чуточку капризная, ты уж прости. Вспомни, что я княжна Империи, и не особенно удивляйся. Я приезжаю, когда захочу сама, а не когда меня схватят за локоть на улице, как этих… ярмарочных… Ты же упорно повторяешь, что тебе не игрушка нужна?
Она неизвестно кому и чему молилась в душе, чтобы ее улыбка и взгляд создали должный образ — неглупая, но капризная княжна, слегка ошеломленная чудесами и предстоящей гибелью мира, но не кидающаяся сломя голову в сильные руки будущего хозяина. Собственно, до недавнего времени она и была такой — чуточку капризным и чуточку спесивым рыцарем, так что ей не пришлось изображать нечто вовсе уж противоположное ее характеру.
Должно быть, она сыграла хорошо. Очень уж Тор был уверен в себе, чтобы вдумчиво и подозрительно изучать ее. Конечно, он не сумасшедший, но опьянен каким-то стоящим за ним серьезным могуществом. К тому же свято верит, что перед ним стоит дикарка, имперская княжна. А о Капитане понятия не имеет.
— Ну что же, — сказал Тор, — приглашаю тебя, княжна Анастасия, быть завтра моей гостьей.
— Принимаю твое приглашение, благородный Тор, — Анастасия склонилась в придворном поклоне, волосы золотой волной упали на плечо. — Соблаговоли объяснить дорогу, — она села, чуть приподняла бокал и отпила крохотный глоток. — Рыцарю подобает отправляться в гости не в экипаже хозяина, пусть даже летучем, а на своем боевом коне.
Тор откровенно любовался ею. Анастасия лукаво глянула на него поверх бокала:
— Надеюсь, коновязь в твоем доме найдется, а слуги не будут путаться под ногами?
— Я позабочусь, — пообещал Тор. — Ты видела дорогу, уходящую от города на запад?
— Куда уходящую?
— На закат.
— Видела.
— Ты поедешь по ней. Если ехать рысью, это будет часа полтора (Анастасия, давно уже уяснившая по часам Капитана систему отсчета времени, тем не менее вовремя спохватилась и сделала удивленно-вопросительную гримасу). Полтора часа означает, что стрелки опишут вот такие круги, — он показал на часах Анастасии. — Слева покажутся два невысоких холма, и на вершине одного из них — круглая белая башенка. Свернешь с дороги и поедешь прямо меж холмами, — он усмехнулся. — И очень скоро увидишь чудовищ. Не бойся их. Это всего лишь мираж, имитация, пугало для дикарей. Поезжай дальше, не сворачивая. Увидишь на земле полосу из металлической сетки. Защитная ограда. Это смерть, если у тебя нет вот этого, — он достал из ящика маленькую, круглую металлическую коробочку на цепочке. Сам надел ее Анастасии на шею, не упустив случая легонько провести по ключицам кончиками пальцев. — Помни, без этой вещи — смерть, с ней — пояс из сетки совершенно не опасен. Ну, а дальше езжай вдоль голубых шляпок. Там будут разные строения, ну, нечто вроде служб. А я живу в белом доме с большими окнами. Ошибиться невозможно, он там один.
— Похоже на дорогу в замок людоеда из сказки, — сказала Анастасия.
— Это мое временное пристанище.
— Но со мной будет оруженосец, — сказала Анастасия. Начинался самый важный, пожалуй, миг игры. — Во-первых, я не собираюсь изменять своим привычкам — рыцарь не может ехать один. Во-вторых, мой оруженосец — в своем роде редкость. Он изобретатель. Все время выдумывает разные удивительные вещи.
Вот теперь в глазах у Тора блеснула настороженность. Но только на мгновение. Должно быть, сразу вспомнил, что имеет дело с дикарями.
— Изобретатель? — спросил Тор с интересом.
— Да. Он придумал такую стрелку, которая концом все время указывает на одну и ту же сторону горизонта.
— Быть не может!
— Уверяю тебя, — сказала Анастасия. — Я им горжусь, ни у кого такого нет. Быть может, он и тебе пригодится?
— Представляю себе этот дикарский компас… — усмехнулся Тор. — Ты знаешь, привози своего умельца. Кто знает, что из него получится у нас, вы ведь все-таки не дикари, а потерявшие память осколки прежнего мира…
— А коробочка? — Анастасия коснулась цепочки. — Для него?
— Хватит одной. Надеюсь, ты сумеешь ему преподнести подходящую полуправду? Чтобы с перепугу с ним не случился конфуз?
«Ну, мы еще посмотрим, с кем может выйти конфуз», — весело подумала Анастасия. И сказала:
— Мне пора.
— Я буду ждать. Ты ни о чем не пожалеешь.
«Надеюсь, пожалеешь ты», — подумала Анастасия, глядя, как он идет к ней с самоуверенной хозяйской улыбкой, в самом прекрасном расположении духа. Когда руки Тора сомкнулись у нее на талии, она не противилась и даже, превозмогая себя, ответила на поцелуй, но постаралась прервать его побыстрее.
— До завтра, благородный Тор, — сказала она, закрывая за собой дверь.
Лицо словно судорогой свело — идя сквозь комнату с цветными огнями, странной музыкой и танцующими, Анастасия чувствовала, что обаятельнейшая улыбка никак не исчезает с губ, словно налипла на кожу. Видимо, страшное напряжение сказалось. В жизни еще не было такого поединка. Анастасия присела на краешек упругого дивана в углу потемнее, закрыла лицо руками и тяжко вздохнула. Душа, все тело медленно отходили от этой нечеловеческой игры. Ее прошиб озноб. Хорошо еще, никто не обращал на нее внимания в сутолоке и гаме.
Рядом с ней кто-то остановился. Анастасия подняла голову и узнала Ярла. Подумала о нем с неприязнью. Потом властно и резко сказала:
— Проводи меня к выходу.
Позванивая шпорами, Анастасия шла в толпе следом за Ярлом по ярко освещенным улицам-норам этого странного города. Что происходит вокруг, она воспринимала плохо, голова чуточку шумела, и словно бы туман стоял вокруг. Но она была довольна собой.
У подножия лестницы, отвернувшись от Ярла, чтобы намеренно оскорбить, сунула ему в руку монету и быстро поднялась по широким ступеням под открытое небо, покрывшееся уже звездами. С огромным облегчением вдохнула прохладный вечерний воздух и быстро пошла к шатрам ярмарки, светившимся изнутри зыбкими огоньками светильников. Начиналась ночная жизнь — смеялись женщины, позванивали кубки, неслись отовсюду песни и хохот, бродили пьяные (одного, нетвердой походкой посунувшегося наперерез, Анастасия, не вдаваясь в разговоры, отшвырнула точным ударом).
Чуточку поплутав, она отыскала китежские шатры. Тихонько откликнулась на крик караульного. Подняла полог. Капитан со Станом сидели у пузатого кувшина, но явно еще не притрагивались к нему. Глаза Капитана полыхнули такой радостью, что Анастасию охватила гордость.
— Вот и я, милорды, — сказала она. — Спешу вас обрадовать — отразила все покушения на мою добродетель. Что было не самым легким делом.
Ощутив, что ноги ее не держат, блаженно вытянулась на застланной полосатым покрывалом постели, закинула руки за голову, закрыла глаза. Попросила Капитана:
— Сними сапожки, пожалуйста.
— Подай ножку, княже, я тя разую, — Капитан вздохнул с громадным облегчением, стащил сапожки. — Ну, Настасья, сидели мы, как на штыке… И кое-что узнали… Что это ты вся в каких-то цепочках?
— Боюсь, начать придется мне, — сказала Анастасия, приподнялась на локте. — Что бы вы там ни узнали, я была в самом сердце, сдается… Итак…
Времени ее рассказ занял много — Капитан требовал напрячь память изо всех сил и передать речь Тора дословно, а все странные вещи, которые она там видела, описывать как можно подробнее. Потом он долго изучал в слабом мерцании светильника часы и монету.
— Ну что? — спросила Анастасия.
— Что… Никаких сомнений — не в этом городе вещички сделаны. И часы, и монета. Не тот уровень техники.
— Я не знаю, что такое уровень техники, но я тоже подумала, что вещи нездешние, — сказала Анастасия. — Город мало чем отличается от наших… Но как же можно жить на небесах? Плывущие Звезды?
— Они, похоже, — сказал Капитан. — Прямо в небе жить, конечно, нельзя. Но там могут летать такие… ну, проще всего сказать, агромадные бочки. Летающие города. В каждой бочке — город. Это, признаться, странно — твой Тор говорил, что они пережили Мрак, а при мне таких орбитальных станций не было… Похоже, все-таки параллельный мир… Да, но что это меняет?
— Ничего это не меняет, — сказала Анастасия, вновь ровным счетом ничего не понявшая, но не желавшая лишних загадок. — А может, все же не в небе? Может, они преспокойно живут себе где-то далеко отсюда?
— А как же Луна, которая уничтожит жизнь на Земле? У тебя ведь не создалось впечатление, что он шутил?
— По-моему, он был ужасно искренним и серьезным, — сказала Анастасия. — Даже проговорился: мог бы сделать так, что Луна не упадет, но не хочет…
— Вот это меня то ли смущает, то ли злит. Больно уж сволочной подход, Настенька. Ох, как мне этот тип не нравится, я таких ненавижу… — он повертел часы, держа их за конец цепочки, вернул Анастасии. — Ну, Настя, предстоит нам завтра такая передряга, что честно тебе скажу…
— А мне что же, не ехать? — хмуро спросил Стан, ничуть не довольный тем, что избежит опасности.
— Насчет тебя уговору не было, воевода, — сказал Капитан. — Ты сам слышал — в гости приглашены только рыцарь с оруженосцем. Тебе выпадает роль потруднее — если мы не вернемся, брать за шкирку этих, в городе, и продолжать дело…
— Думаешь, выйдет у меня?
— Не в том дело, — сказал Капитан, глядя сквозь них на что-то видимое ему одному. — Пока стоишь на ногах, дерись. Такая на этой грешной земле философия, и другой не дано…
— Да, а что вы узнали? — вмешалась Анастасия.
Но все, что узнали люди Стана, лишь дополняло ставшее известным ей. В городе шептались, что власть давно перешла к неким загадочным и могущественным то ли людям, то ли богам, то ли дьяволам, подмявшим под себя Ратушу Ярлов. О целях этого потайного завоевания из-за недостатка точных знаний кружили, понятно, самые невероятные домыслы, но большинство сходилось в одном — грядет нечто страшное, и спасутся лишь избранные. Примерно на тот район, куда завтра предстояло ехать Анастасии, молва давно указывала как на место жуткое, заколдованное и проклятое, куда сунуться может только безумец. Что-то там вспыхивало, озаряя всю округу, иногда громыхало, по ночам в воздухе вились загадочные тени, а днем разгуливали чудовища. Словом, город был на грани то ли поголовного бегства непосвященных, куда глаза глядят, то ли бунта — вот только никто не знал, с чего начать и как…
…Они рысью скакали по дороге — уже около часа. Анастасия была в жутком душевном разладе. То вспоминала сегодняшнюю ночь, полную радости и нежности, то впадала в понурое безразличие, то с ненормальным воодушевлением пришпоривала коня, стараясь поскорее достичь цели, а там — будь что будет…
Капитан вдруг натянул поводья. Их кони остановились бок о бок.
— Что? — спросила Анастасия.
— Нельзя так, Настенька. С таким настроением в бой идти — самое поганое дело. Ну, соберись. Он же ничего такого не ожидает, он двух дикарей пригласил, милую девочку предвкушает, один наверняка сидит, челядь повыгнал… Ну, соберись.
Он взял в ладони ее лицо, поцеловал в губы. Анастасия закрыла глаза, сжала его плечи. Позвякивали уздечки, наплывал горьковатый запах травы, и вдали раздавался какой-то странный глухой шум, ритмичный грохот.
— Как я сразу не сообразил! — ударил себя по лбу Капитан. — Это же море шумит!
Все горести и тревоги отлетели разом. Анастасия широко раскрыла глаза:
— Море?!
Дернула повод и поскакала в ту сторону. Море!
Зрелище было жуткое и величественное. Волны, волны, водная гладь — до самого горизонта. Солнце сверкало на темно-синей воде мириадами крохотных бликов. Прибой грохотал, волны в два человеческих роста безостановочно катились к берегу, обрушивались на гладкий влажный песок, растекались, уползали назад, вновь вставали белопенными громадами, неслись к берегу, и все повторялось — эта безостановочная коловерть, влажный грохот, мощь заворожили Анастасию, она застыла в седле, выпустила поводья, по-детски округлившимися глазами всматриваясь вдаль, стараясь запомнить навсегда этот миг, этот берег.
Тучи белых птиц с пронзительными скрипучими криками метались в воздухе. Анастасия спрыгнула с седла и побежала навстречу волнам, проваливаясь каблуками в мокрый песок. Остановилась поодаль: подняла ковшиком ладонь, ловя долетавшие брызги. Осторожно попробовала на язык. Соленая горечь. Вот и исполнен данный в запальчивости обет. Сколько веков прошло с тех пор, как она поклялась попробовать воду Закатного Моря? И каким же смешным теперь кажется все — прежняя жизнь, прежние страхи и радости, стремления и неудачи…
Капитан подошел, обнял ее за плечи, Анастасия прижалась к нему, и они долго смотрели на море.
— Какой прибой… — тихо сказал он.
— Раньше его не было?
— Раньше он был во-от такой, низенький… Это все из-за Луны.
— Но ее же сейчас, днем, на небе нет?
— Ох, Настя… — Капитан, грустно смеясь, обнял ее покрепче. — Чудо ты мое княжеское… Найти бы сейчас какой-нибудь там рубильник, дернуть — и прощай, этот чертов параллельный балаган… В книгах всегда был какой-нибудь рубильник. Загнали бы твой золотой брегет, сели на поезд — и домой. А там уже войска выведены, пироги пекут… Эх, Настенька… Нету рубильника. Может, и есть, да не тот…
Анастасия вскрикнула и показала вытянутой рукой в ту сторону. Капитан всмотрелся, почесал в затылке:
— Давай-ка на всякий пожарный обеспечим отход…
Они сели на коней, отъехали и вновь осмотрелись. Черный предмет, становясь буро-серым, приобретая правильные очертания, быстро увеличивался в размерах и приближался к берегу. Капитан взялся было за бинокль, но в этом уже не было нужды.
Присвистнул:
— Вот это да, корабль!
— Корабль? — изумилась Анастасия. — Это скорее дом какой-то, крепость взбесилась и поплыла…
— Корабль, Настенька. Вот только что-то с ним не то…
Анастасии корабль показался ящиком великанских размеров. На корме — целый дом в несколько этажей, только стекла почти все выбиты. Борта грязные, в рыжих громадных пятнах ржавчины, потеках грязи и жирных черных полосах. Он плыл к берегу целеустремленно, но все равно отчего-то казался мертвым, брошенным, нежилым.
— Может, там эти… Призраки? — шепотом спросила Анастасия.
— Глупости. Хотя Летучий Голландец, конечно, классный…
Корабль слепо надвигался, возвышаясь над прибоем, нелепый и ненужный. Внезапно он начал сбавлять ход, остановился совсем. Что-то отчаянно заскрипело, завизжало, массивные якоря с лязгом и скрежетом натужно поползли вниз на ржавых цепях, но остановились на полдороге, не коснувшись воды. Правый пополз вверх, и его цепь почти скрылась, а левый так и повис. Душераздирающий протяжный вой, железный стон пронесся над берегом. Тучи птиц шарахнулись во все стороны.
Анастасия зажала уши. Кони беспокойно приплясывали. Вой оборвался. Левый якорь двумя рывками поднялся выше, но на прежнее место не встал. Корабль развернулся, показав левый борт во всю длину. Разбитые круглые окна белого некогда здания, окруженного лесенками с погнутыми перилами, зияющими дырами выпавших пролетов, какие-то проржавевшие устройства на крыше, болтающиеся обрывки тросов, косо висящая лодка.
От букв на борту остались частички, которые невозможно распознать.
— Где же люди? — недоуменно спросила Анастасия. — Так и не показались.
Снова короткий вой, надсадный, скрипучий. Корабль уходил к горизонту и вскоре исчез из виду.
— Да нет там наверняка людей. Ни одного. Видела, какой он неприкаянный?
— Как призрак, — согласилась Анастасия. — Но разве бывают призраки вещей?
— Бывают даже призраки идей, Настенька… Может, он еще до вашего Мрака вышел в Море. Автоматика… Кажется, такие уже появились, когда я…
— Знать бы, плохая это примета или хорошая?
— А никакая, — сердито сказал Капитан. — И вовсе это не примета. Просто старая рухлядь, которая гуляет сама по себе… Ну, поехали?
Вскоре на дороге впереди заклубилось облачко пыли. Капитан на всякий случай плотнее запахнулся в плащ, под которым скрывал автомат и гранаты. Посмотрел в бинокль:
— Господи, еще один металлист на мою голову…
Навстречу им неспешной рысью ехал самый настоящий рыцарь. Мужчина. Кольчуга почти такая же, над головой качается наконечник копья, щит зеленый, с диковинным серебряным зверем, а на шишаке — золотой петушок задорного облика.
Увидев их, он остановил коня. Совсем мальчишка, едва усики пробились. На Анастасию он смотрел без всякого удивления — видимо, принимал ее как должное. По привычке Анастасия положила было руку на рукоять меча, но покосилась на Капитана и опомнилась — не до того сейчас…
Рыцарь неуверенно потряс копьем и крикнул ломающимся баском:
— Вив ле имперьер де Голль!
Признаться, Анастасия с удовольствием показала бы этому юнцу, кто есть кто. Так, немножко, легкая трепка… Но Капитан, погрозив ей пальцем, крикнул что-то на незнакомом Анастасии языке. Рыцарь, к ее удивлению, откликнулся, и сам при этом выглядел изумленным.
После короткого разговора мужчины сошли с коней, причем Капитан тут же закурил, что произвело на чужеземного рыцаря сильное впечатление. Анастасия осталась в седле и терпеливо ждала, пока они оживленно толковали, помогая себе жестами, тыча пальцами в разные стороны. Расстались они совершенно по-приятельски. Рыцарь взобрался на коня, вежливо поклонился Анастасии, но, улучив момент, когда Капитан отвернулся, сделал ей гримасу, выражавшую неприкрытое сожаление оттого, что их встреча протекала так не по-рыцарски. Анастасия показала ему язык, сожалея в душе, что не пришлось помериться силами. Надувшись, он принял горделивый вид и поскакал в ту сторону, где по-прежнему шумела ярмарка.
— Кто это? — спросила Анастасия.
— Француз, — ответил Капитан. — Самый настоящий. По-моему, из Марселя едет, если я правильно понял.
— Это где?
— Это едва ли не у самого края суши. Месяц ехать. И там все точно так же, как у вас, — замки-герцоги… Я его послал на ярмарку, там-то уж сыщет приключений в честь своей прекрасной Жанны. Прыткий салажонок. Только надают ему там, чует мое сердце…
— Значит, за Бугром нет никакой счастливой страны?
— Уж это точно. Самое интересное, Настенька, что наш друг ухитрился подобраться к самому логову твоего Тора. Очень обижался, что чудовища ведут себя так хамски — в бой с доблестным благородным рыцарем не ввязываются, а потом и вовсе обнаруживается, что никаких чудовищ нет, одно наваждение. Он даже до сетки добрался. До этого заграждения. И хватило у него ума кинуть на сетку кинжал. Представляю, какой был разряд…
— Смотри, холмы, — сказала Анастасия. — И башенка белеет.
Они свернули влево, подъехали к холму с белой круглой башенкой на вершине.
— Похоже на колпак радара, — сказал Капитан. — А может, и не радар…
— Плащ запахни, всезнайка, автомат видно…
Кони шарахнулись, и было от чего — впереди, неизвестно откуда взявшись, вырос паук — черный, красноглазый, мохнатый, с башню высотой, со страшными зазубренными челюстями, способными одним движением перекусить пополам всадника вместе с лошадью.
Встреться такое чудище Анастасии до начала ее странствия на закат, она наверняка карьером припустила бы прочь, ничуть того не стыдясь. Но теперь… Она хорошенько присмотрелась и сообразила, что паук абсолютно неподвижен, ноги не шелохнутся ни на волосок. Мираж, наваждение. Все же жутковато было проезжать прямо сквозь него, кони уперлись, и пришлось объехать стороной.
Точно так же они миновали исполинского дракона-призрака и трех монстров, которым не подобрать названий. Страшилки, в общем, рассчитаны были на пугливых окрестных жителей, горожан, не имевших своего рыцарства. А чужие, должно быть, заезжали сюда не часто — для серьезных рыцарей потребовалось бы что-нибудь более основательное, чем неподвижные миражи.
И вот, наконец, полоса металлической сетки шириной сажени в три.
— Чисто сработано, — сказал Капитан. — Заизолировано. А ступи ноженькой…
Он бросил перед собой кинжал. С кинжалом ничего не случилось, лежал себе на сетке.
— Можно ехать? — спросила Анастасия.
— Можно. Видимо, эта коробочка дистанционно отключает ток.
— Ох… — жалобно вздохнула Анастасия. — Смогу ли я когда-нибудь усвоить эти премудрости?
Свесившись с седла, Капитан подхватил кинжал. Стараясь держаться как можно ближе друг к другу, они проехали по сетке — копыта не причинили ей никакого вреда. Осмотрелись. Линия как бы выраставших из земли голубых прозрачных шляпок с какими-то штуками внутри вела вдаль.
— Видимо, фонари, — сказал Капитан. — Ориентир для ночной посадки. Очень похоже. А интересно, что это вон там… Глянем?
Зеленое поле было покрыто странными черными крышками — высотой по колено, шириной в пять-шесть саженей. Анастасия насчитала их двадцать четыре, сбилась и махнула рукой.
— А он нас не увидит? — спросила опасливо. — На расстоянии, из дома, увидит, что мы свернули с дороги…
— Ну не волшебник же он. Смысла нет понатыкать тут телекамер. Они ж себя здесь в полной безопасности чувствуют, — Капитан не отрывал взгляда от крышек. — Это, знаешь ли, попахивает баллистическими… — он покосился на Анастасию, раскрывшую было рот. — Долго объяснять, Настенька. Поехали лучше в гости…
На приличном расстоянии от крышек стоял низкий серый купол с узенькими горизонтальными щелями вместо окон, огромными, фиолетово отсвечивающими окулярами, какими-то сетчатыми плетенками.
— Ты что-нибудь понимаешь? — тихо спросила Анастасия.
— Больше всего это похоже на ракетную базу. Даже версия у меня появилась, так все складно… А вот и спецдача показалась. Твой предводитель команчей, я вижу, обосновался в пошлой роскоши…
Белое одноэтажное здание с высокими окнами стояло посреди зеленого сада. Неподалеку от крыльца — овальный огромный бассейн, вокруг расставлены легкие кресла из натянутой на металлические палки пестрой ткани. Кажется, в доме играет негромкая приятная музыка. Ну да, так и есть.
— Устроился неплохо, — сказал Капитан. — Вряд ли он тут один, где-то должны стоять другие дома, но хорошо, что они в отдалении…
— Что будем делать? — спросила Анастасия.
Теперь она полностью признавала его главенство, но никаких сожалений и амбиций не возникло — в этот миг ее такие мелочи уже не заботили.
— Мы преспокойно войдем, — сказал Капитан. — Дачка небольшая, он наверняка обитает тут один. И вряд ли вокруг полно охраны — кого им тут бояться? Вокруг базы защитный пояс, а в городе они хозяева. Если и есть у него оружие, оно мирно покоится где-нибудь в шкафчике. Он же в себе уверен по-ненормальному, он же прелестную девушку в гости ждет, у него сейчас мысли одним заняты — как бы меня побыстрее куда-нибудь на кухню отправить и снаружи запереть…
— Это на него похоже, — сказала Анастасия.
— Ну вот. Мы аккуратненько входим, гоняем чаи и ведем светскую беседу — то есть ты ведешь. Если увидим, что момент подходящий… Вот и все. Кто знает, как у них выглядит оружие, поэтому не позволяй ему хватать какой бы то ни было предмет… Усекла?
— Усекла, — сказала Анастасия.
— И если вмешается какая челядь…
— Я поняла, — сказала Анастасия. Улыбнулась ему. — Все в порядке.
Она лгала, понятно, ведь всё тело было напряжено, ощущения испытывала такие, что и слов не подберешь. Но колебания, страх, замешательство — ничего подобного не было. Холодное, рассудочное предчувствие перед схваткой с сумасшедшим богом.
— Все в порядке, — повторила Анастасия.
— Ты в бога… ах, да. Я тоже не верю. Но помоги ты нам, господи, какой ты ни есть и какие ни есть мы…
Они тронули коней и поехали по белой твердой дорожке меж ярких клумб, прямо к крыльцу. Дом Анастасии понравился. Тихие вечера, неопасная Луна, детский смех в бассейне… Да провались он пропадом, этот несчастный дом, лишь бы все удалось!
Тор появился из стеклянных дверей и остановился на третьей, верхней ступеньке в исполненной достоинства позе. Анастасия почему-то решила, что он, как и Жалкий Волшебник, появится в чем-то пышно-триумфальном. Но нет, ничего подобного, — обычная одежда, в какой он был тогда. И никаких отличий. То ли у него их не было, то ли там, на небесах, регалий не было вообще.
— Приветствую тебя, Тор, — сказала Анастасия с ослепительной улыбкой. — Я приехала.
Капитан проворно соскочил с седла и бросился поддерживать ей стремя. Анастасия, понятно, и кивком его не поблагодарила, как и подобает высокородной. Протянула руку спустившемуся ей навстречу Тору, встряхнула головой, отбрасывая назад волосы, окинула хозяина многозначительным взглядом:
— Надо сказать, довольно омерзительные чудища стерегут дорогу к твоему замку…
— Зато на дикарей прекрасно действует, — усмехнулся Тор, целуя кончики ее пальцев.
— А куда же привязать коней?
Тор после короткого замешательства пожал плечами:
— В самом деле, я забыл… Конные сюда никогда не приезжали, ты первая. Можно вот сюда, пожалуй.
Капитан привязал коней к спинке ажурной металлической скамейки. Больше всего Анастасия боялась, что из-под плаща у него выглянет автомат — Тору он несомненно покажется вещью, которой ну просто неоткуда взяться у дикарей, и трудно предсказать, как все дальше закрутится. Нет, обошлось. У самого Тора Анастасия не заметила ничего, что походило бы на оружие.
— Это и есть твой умелец… — Тор разглядывал низко склонившегося Капитана. — Ну что ж, любезный. Можешь считать, что тебе крупно повезло. Если окажется, что голова у тебя светлая, кое-чего достигнешь. И прежде всего жив останешься.
— Благодарю, господин мой. — Капитан не поднял глаз.
— Знаешь, он жутко перепугался — и чудовищ, и твоего поместья, — беззаботно улыбаясь, сказала Анастасия Тору, отвлекая его внимание на себя. — Едва успокоила. Он в полном ошеломлении. Не будем обращать на него внимания — скорее опомнится. Я готова вступить в твой замок.
— Готова? — со значением переспросил Тор.
— Полностью готова, — ответила Анастасия, подала ему руку. — Веди в свой замок.
— В твой замок, — поправил Тор. — Прошу тебя. И ты иди, — бросил он через плечо Капитану.
Распахнул стеклянную дверь и пропустил ее вперед. Отодвинул белое кресло от низкого стола, где в роскошной вазе стояли розы, усадил. Небрежно махнул Капитану на другое кресло, поодаль. Сам сел рядом с Анастасией. Тихая приятная музыка, казалось, льется со всех сторон.
— Можешь снять меч, — сказал он. — Меч тебе больше никогда не понадобится.
Анастасия отстегнула ножны, поставила меч, оперев на кресло. Облизнула губы:
— Я бы чего-нибудь выпила. На дороге пылища, в горле пересохло. Прикажи твоим слугам…
— Здесь никого нет, — сказал он. — Извини, я накрыл стол не тут. Сейчас чего-нибудь принесу.
Едва он скрылся, Анастасия обменялась с Капитаном быстрым взглядом. И ощутила легкое разочарование — в большой светлой комнате не было ничего диковинного. Стены разрисованы бело-голубым узором и словно бы покрыты лаком. Причудливый светильник под потолком, стол и кресла. И все.
— Когда окажетесь в спальне, начнем, — быстрым шепотом сказал Капитан.
Тор вернулся, катя перед собой тележку из сверкающих трубок со стеклянной столешницей, заставленную графинами и какими-то яствами. У Анастасии и в самом деле пересохло в горле, и она с удовольствием выпила какой-то странной, но вкусной воды, шипевшей пузырьками. Поверх стакана бросила лукавый взгляд на Тора.
— Твой замок не кажется мне удивительным, — сказала Анастасия. — Я ожидала увидеть что-то такое… такое… А здесь все вполне обычное.
— Это только прихожая, — Тор не сводил с нее глаз. — Показать тебе дом?
— Охотно, — поднялась она из кресла.
— Твой оруженосец будет сидеть смирнехонько?
— Мы дикари, дорогой Тор, — сказала Анастасия. — Но наши слуги воспитаны хорошо. — Она обернулась к Капитану и приказала невыносимо надменным тоном: — Сколько бы я ни отсутствовала, сиди здесь и не трогайся с места.
— Да, светлая княжна.
— Это все для тебя, — Тор указал на столик.
Шторы в спальне были задернуты наглухо, и помещение освещал ажурный сиреневый фонарь. Анастасия прошла мимо широкой низкой постели, даже на вид ужасно мягкой и уютной, мимо стеклянного столика, накрытого гораздо богаче, чем тот, что оставили Капитану. Остановилась перед высоким зеркалом, досадливо оглядела свое запылившееся лицо и спутавшиеся волосы. Тор протянул почти невесомый прозрачный гребень, и она принялась расчесывать волосы. Закончив, встряхнула ими, обернулась к Тору:
— Если бы еще и умыться…
— Вон там — ванная, — Тор указал на дверь, почти сливавшуюся со светло-голубой стеной. — Такой ты еще не видела. Пойдем, я тебе объясню, как что включать, — он подошел, взял ее за локти и глянул с такой самодовольно-хозяйской улыбкой, что Анастасия потеряла всякую охоту к игре. Посмотрела ему в глаза:
— А правда, что в той белой башенке на холме — радар?
— Что-о?! — Тор взял ее за подбородок. В его улыбке изумление мешалось с растерянностью. — Откуда ты знаешь, что такое радар?
— Я понятия не имею, что это такое, — безмятежно сказала Анастасия. — Просто…
Дверь распахнулась, Капитан кошкой скользнул внутрь, аккуратно прикрыл за собой дверь, приятно улыбнулся Тору, как ни в чем не бывало, словно так и надо себя вести. Блеснули зубы из-под выгоревших усов:
— Аллах акбар, начальник…
Он был уже без плаща. В своей зелено-пятнистой одежде, с гранатами, ножом и свернутой веревкой у пояса, с автоматом на плече, он являл собой настолько несовместимое с роскошной спальней зрелище, что Анастасия ничуть не удивилась выражению лица Тора. И звонко, весело рассмеялась.
Оцепенение хозяина длилось миг. Тор напрямик, прямо по постели бросился к вычурному шкафчику, бежевому с золотом. Автомат Капитана брызнул коротким грохотом ему наперерез, и дверцы шкафчика треснули, полетели щепки. Тор мгновенно отскочил к стене, прижался к ней спиной, пригнулся. Несомненно, он знал, что такое автомат. Его лицо стоило бы запечатлеть на холсте — сложная смесь ярости, страха и недоумения.
— Ляг на пол, — ласково, будто непослушному малому ребенку, сказал ему Капитан и улыбнулся совсем неласково. — На животик ляг. А рученьки блудливые за спиной сложи. Ну?
В мертвой тишине Тор выполнил приказ. Анастасия связала его добросовестно, присела на постель. Капитан перевернул Тора на спину, подтащил к стене и усадил. Сам сел рядом с Анастасией, зажав автомат меж колен. Достал сигарету.
— Предпоследняя, — сказал он грустно. — А там — хоть повторяй подвиг Колумба ради табачку… Как самочувствие, курбаши?
— Что все это значит? — спросил Тор сквозь стиснутые зубы. — Что это вообще такое?
— Да я сам удивляюсь, — сказал Капитан. — Ну, офицер. Ну, из прошлого. Бывает раз в жизни. Думаешь, я понимаю, что и как?
— А эта? — Тор метнул в Анастасию бешеный взгляд. — Господи, ну, стерва, надо же…
— Одну минуту, — сказал Капитан. — Хоть ты и пленный, сучий потрох, но если еще раз оскорбишь мою любимую женщину… Извинений не слышу!
— Извините, — сказал Тор с величайшим усилием.
— Молодец. Цивилизуешься на глазах. Надеюсь, ты уже понял, что с эротическими планами покончено? А посему отвечай, как на духу: может сюда кто-нибудь заявиться непрошенно? Между прочим, для тебя это вопрос принципиальный: если нас тут обложат, я тебя первого…
— Сюда никто не придет, если я не вызову, — хмуро сказал Тор. — Я предупредил, что…
— Что принимаешь плату за спасение жизни?
— Послушайте? — Тор по привычке хотел гордо выпрямиться, но в его положении это оказалось невозможным. — В конце концов я ее действительно спас бы. И сделал человеком.
— А сейчас она кто, по-твоему?
— Музейный экспонат.
— Ну и дурак же ты, курбаши, — сказал Капитан. — Ладно, давай оставим Настю в покое, ей и так досталось… Поговорим лучше о высоких материях.
— Интересно, почему вы так уверены, что я буду с вами разговаривать? — оскорбительная вежливость осталась единственным оружием. Тора.
— А почему ты так уверен, что я с тобой буду церемониться?
Несколько мгновений длился немой поединок взглядов. Анастасия устало откинулась на подушки. Вмешиваться она не собиралась — понимала, что от этого не будет никакой пользы.
— Я не с самой веселой войны сюда угодил, — сказал Капитан тоном, от которого даже Анастасии стало неуютно. Притоптал подошвой окурок на полу. — И все, что мне о тебе известно, позволяет заключить, что сволочь ты изрядная. А со сволочами у меня особый счет. И за людей я их не считаю. Так что отвечай на вопросы и не пыжься. Ясно?
— Ясно, — сказал Тор. — Но позвольте тогда и мне задать несколько вопросов. Вы в самом деле из прошлого?
— В самом деле. У вас тут полно самых дурацких чудес. Однажды одно из них не так сработало.
— А она?
— А она — княжна Анастасия. Хороший человек, между прочим. Доволен? Тогда продолжим наш КВН. Значит, орбитальных станций ровно десять? Не надо лишний раз изумляться. Отвечай на вопрос. Десять?
— Десять. Общая численность населения около сорока тысяч человек.
— Так и крутитесь пятьсот лет вокруг шарика?
— Так и крутимся, — сказал Тор. — Собственно, это даже не станции, это целые города…
— Неважно. И не надоело вертеться на орбите?
— Надоело, — сказал Тор. — Потому и решили переселиться наконец на Землю.
— Теперь поговорим о ракетах. Это ведь ракетные шахты неподалеку отсюда? Что-то, я смотрю, вы недалеко продвинулись за пятьсот лет. Впрочем, это и понятно — куда и ради чего? Живете себе в своих банках… Значит, ракеты. С какой-нибудь серьезной начинкой, а? Прекрасно. Отсюда вопрос: воевать с кем-нибудь собрались? Имеется Луна, которая либо упадет на Землю, либо пройдет в опасной близости. Есть стартовая площадка ракет с серьезной начинкой. Как это меж собой увязывается? Не вытекает ли отсюда, что именно эти ракеты должны, грохнув по Луне, перевести ее на безопасную орбиту?
На этот раз молчание длилось дольше. Наконец Тор с трудом выдавил:
— Не могу не признать, что голова у тебя работает…
— Да что там, — сказал Капитан. — В мое время о таких вещах писали в популярных журналах для юношества. Теперь переходим к главному: почему ты уверял, что падение Луны неизбежно, имея под рукой все средства для того, чтобы это падение предотвратить? — он рванулся с постели, Тор от неожиданности шарахнулся, треснулся затылком об стену. — Отвечать быстро! Почему!?
— Потому что такого эксперимента никак нельзя было упускать, — сказал Тор быстро. — Еще миллион лет может такого не случиться. Падение Луны на Землю или ее опасный проход у самой планеты, возможность наблюдать это своими глазами — да за это можно отдать душу черту! А станции можно увести на безопасную орбиту. И мы решили…
— То есть ты хочешь сказать, что тебе поручили отбросить Луну, а ты решил этого не делать? Ну и сволочь же ты…
— Бранные слова — это категория, для данного случая бессмысленная, — сказал Тор. — Речь идет о таком количестве бесценной информации, которое оправдывает все издержки.
— Люди тоже в издержках числятся?
— Господи, как вы не понимаете… — сказал Тор. Анастасия видела, что он не — сердился — совершенно искренне пытался объяснить собеседнику некую высшую истину. — Какие люди? Эти болваны, что поклоняются пяти звездам? Те идиоты, что копают бесконечный канал? Другие дикари? Да все они, вместе взятые, не стоят Эксперимента! Не смотрите на меня так. Здесь, на станции, есть люди, которые мои убеждения разделяют полностью. Есть такие люди и там, — он задрал голову к потолку. — К тому же часть этих дикарей уцелеет. Луна, по расчетам, должна упасть в Индийский океан, в глубине континентов могут сохраниться отдельные племена, хотя им какое-то время будет неуютно… А мы получим бесценную информацию. Правда, придется отложить переселение на Землю на какое-то время, пока все стабилизируется…
— А голову тебе не оторвут потом?
— В любом случае наука получит бесценную информацию. Одно изучение гравитационных полей при взаимодействии…
— Хватит! — Капитан присел над ним на корточки. — Не вижу смысла продолжать диспут. Займемся делом. Сейчас мы с тобой пойдем на капе, соберем дежурную смену и сыграем старт. Усек?
— Вы с ума сошли? Вы хоть представляете, какое это сложное дело?
— Старина, женщине ты бы запудрил мозги, — сказал Капитан с улыбкой. — А вот мне — черта с два. Падение Луны ожидается через считанные недели, ты сам говорил. Ракеты были размещены здесь исключительно для удара по ней. Значит, все давно рассчитано-просчитано на шесть ходов вперед, и пакет соответствующих программ давно в компьютерах. Не столь уж сложные манипуляции потребуются — всего лишь сыграть старт в неурочное время. Небольшая коррекция, и… Я предпочитаю думать о людях хорошо. Вряд ли у тебя, фанатика, здесь столько единомышленников, чтобы захватить контроль буквально над всем. Я правильно излагаю?
Тор молчал — кажется, силился порвать веревки. Мускулы напряглись, лоб покрылся испариной.
— Все правильно, — удовлетворенно сказал Капитан. — Если я и ошибаюсь, то в мелких деталях — вон как тебя корежит… А потому мы с тобой сейчас пойдем в бункер и поговорим с народом.
— Никогда, — сказал Тор хрипло.
— Прямо сейчас. У меня нет времени взывать к твоей сознательности и читать тебе мораль. Поэтому расклад простой. Или ты все сделаешь, как миленький, или… — он шепнул что-то Тору на ухо.
Анастасия видела, как страшно побледнел Тор, но ей ничуть не было его жаль.
— Да вы… вы… — прошептал Тор бледными губами.
— На темы морали мы поговорим потом, — сказал Капитан. — А сейчас встанем-ка на ножки… — он поднял Тора. — И пойдем делать фейерверк.
— Должен вас предупредить, — сказал Тор. — Не все со мной, вы правы. Слюнявый гуманизм наличествует… Но там есть люди, которые во всем со мной согласны. И они вооружены. Предугадать ход событий невозможно…
— А мы попробуем. Что у тебя там? — Капитан распахнул исковерканную дверцу, заглянул в шкафчик. — Довольно паршивый люгер. Я-то думал, бластер какой-нибудь… Оно и понятно: к чему вам совершенствовать оружие? Постой пока у стеночки, как двоечник в углу.
Он взял Анастасию за руку и вывел в прихожую. Заглянул в глаза:
— Все поняла?
— Самое главное, — сказала Анастасия. — Я с тобой пойду.
— Не смеши меня, Настенька, милая, вспомни одно — я в тебе не сомневаюсь, но для такого боя у тебя нет опыта. Абсолютно. Только помешаешь. Надо мне одному. Ну? Ты же рыцарь, ты же все понимаешь, так что не будем спорить, ладно?
В ней взвихрилось негодование, она собралась было сердиться и спорить. Но посмотрела Капитану в глаза и опустила голову.
Он был прав.
— Хорошо, — сказала она тихо.
— Умница, забери вот пистолет на всякий случай, пригодится. И если что, уходи в Китеж. У них не будет времени переиграть что-то с защитой, ты со своей пищалкой пройдешь. А лучше всего уходи сразу.
— Нет, — сказала Анастасия, глядя ему в глаза.
— Ну… Эх, времени нет, этот сукин кот расслабиться не должен… — Капитан притянул ее к себе, поцеловал, заглянул в глаза. — Между прочим, меня зовут Алексей.
Анастасия стояла у дома, смотрела, как уходят к низкому серому куполу две фигурки. Та, что впереди, — со связанными руками. Вот раскрылась выпуклая изогнутая дверь, вот они исчезли внутри, и дверь захлопнулась за ними. Минуты ползли медленно, как облака в безветренный день.
Анастасия уже разуверилась полностью в существовании богов, но сейчас молилась — земле и ветру, огню и воде, молилась истово, чтобы все удалось, чтобы остался жив ее любимый, чтобы мир был спасен. То ли слухом, то ли сердцем она почуяла в тягостной тишине короткую автоматную очередь. И еще одну. И какие-то хлесткие хлопки. Потом все стихло, вновь ползли нескончаемые минуты и всхрапывали за спиной кони, ползли в небе белые облака.
И наконец в спокойном воздухе, насыщенном ароматом неизвестных Анастасии цветов, загремел, уносясь к горизонту, железный, нечеловеческий голос:
— Стартовая готовность! Всем покинуть зону! Отсчет! Восемнадцать, семнадцать, шестнадцать…
Победа это или конец всех надежд, Анастасия не знала. Не сводя глаз с купола, она завороженно слушала железный голос, называвший все меньшие и меньшие числа и завершивший отсчет непонятным криком:
— Зеро!
И — загремело. Грохот раздался где-то внизу, в недрах земли, словно рвались из неволи к солнцу и свету неведомые исполины. Грохот накатывался тяжелыми упругими волнами, наплывал, заливая все вокруг, и вот уже весь мир стал грохотом, громом, и это было настолько страшно, что Анастасия даже не могла испугаться. Она застыла, как вкопанная, в лицо дунул порыв горячего ветра, и там, далеко впереди, в грохоте, в пульсирующем гуле, в растущем облаке тяжелого густого дыма поднялись над землей черные высокие башни. Они взлетали все выше и выше, оставляя за собой широкие, белые, пушистые полосы — словно диковинный лес деревьев-великанов вдруг умчался в небеса, волоча за собой свои хрупкие корни.
Слезы катились по щекам Анастасии. А башни взмывали все выше и выше, белые полосы становились бесконечно длинными, будто кто-то великанскими стежками сшивал небо и землю, соединяя их в одно целое. Вот уже совсем не видно башен, не разглядеть, вот и грохот стих, белые полосы все тоньше и тоньше, и Анастасия поняла, что это — победа, что мир остался тем же, но никогда уже не будет прежним.
В тишине, показавшейся сначала похожей на гром, Анастасия услышала, как за ее спиной бьются и храпят кони. Не обернулась к ним. Вся обратилась в слух. Кажется, в куполе вновь стреляли. Да, похоже.
Она ничего еще не знала точно, но верила, что они победили. А потому не столь уж бесполезным было ее стремление вмешаться в бой. Потому что бой не кончается и после победы.
С непросохшими на щеках слезами, с мечом в руке, с яростной надеждой в сердце она решительно шла к куполу.
Анастасия…
Июнь 1989 г.