Глава восьмая

Сабриэль проснулась, ощущая тепло перины и шелковых простынь, восхитительно гладких под плотными одеялами. Мягким светом горели свечи. В очаге, сложенном из красного кирпича, ярко пылал огонь, роняя блики на обшитые деревом стены, – так таинственно мерцает только темное отполированное красное дерево. Первое, что она увидела, открыв глаза, – это потолок, оклеенный синими обоями с россыпью серебряных звезд. В комнате было два окна, одно напротив другого, но закрытые ставни не пропускали свет, и Сабриэль понятия не имела, который теперь час, и напрочь не помнила, как здесь очутилась. Она не сомневалось в одном: она в доме Абхорсена, но последнее, что осталось в памяти, – это как она упала в обморок на ступеньках крыльца.

Опасливо – ибо после суток пути, страха и бегства у нее болело все, даже шея, – Сабриэль приподняла голову, чтобы оглядеться, и снова встретила взгляд зеленых глаз кота, который на самом деле был вовсе не кот. Существо свернулось клубочком у нее в ногах.

– Кто ты… что ты за создание? – настороженно спросила Сабриэль, внезапно осознав, что под мягкими простынями на ней ровным счетом ничего нет.

Приятно, когда шелк ласкает кожу, но при этом ощущаешь себя такой беззащитной! Девушка покосилась на перевязь с мечом и бандольер с колокольцами, аккуратно повешенные кем-то на подставке для сушки белья у двери.

– У меня много имен, – отозвался кот. Голос его звучал странно – не то мяуканьем, не то мурчанием, с пришепетыванием на согласных. – Ты можешь звать меня Моггет. А вот кто я и что я… я много чем был встарь, но сейчас осталось всего ничего. Главным образом я слуга Абхорсена. Разве что ты будешь так любезна снять с меня ошейник.

Сабриэль смущенно улыбнулась, но твердо покачала головой. Что бы ни представлял собою Моггет, ошейник – единственное, что держит его в услужении у Абхорсена… или у кого бы то ни было. Знаки Хартии на полоске красной кожи недвусмысленно о том свидетельствовали. Насколько Сабриэль могла судить, сковывающему заклинанию было больше тысячи лет. Очень вероятно, что Моггет – какой-нибудь дух Свободной магии, столь же древний, как Стена, или даже древнее. «Странно, почему отец ни разу не упомянул о нем?» – подумала Сабриэль, и сердце ее сжалось: как бы ей хотелось проснуться и обнаружить здесь, в доме, отца и чтобы все их неприятности были уже позади!

– Кто б сомневался, – отозвался Моггет, гибко потягиваясь и умудряясь при этом беспечно передернуть плечами.

Кот – Сабриэль теперь не сомневалась, что это кот, а не кошка, – спрыгнул на паркетный пол и вальяжно прошествовал к огню. Сабриэль проследила за ним, опытным взглядом отметив, что тень Моггета не всегда очертаниями напоминает кота.

Резкий стук в дверь отвлек ее от наблюдений: Сабриэль испуганно вздрогнула, волосы на загривке зашевелились.

– Да это кто-нибудь из слуг, – покровительственно объяснил Моггет. – Они все – фантомы, порожденные при помощи Хартии, и, кстати, довольно низкого уровня. У них вечно молоко убегает.

Пропустив его слова мимо ушей, Сабриэль пригласила:

– Войдите.

Голос ее дрожал; ясно было, что пережитые тревога и слабость еще какое-то время будут давать о себе знать.

Дверь беззвучно распахнулась, и внутрь вплыла невысокая, облаченная в рясу фигура. Фантом очень походил на привратника верхней двери: капюшон полностью закрывал лицо, только ряса была не черная, а кремовая. На одном его предплечье висела простенькая хлопковая нижняя рубашка, на другом – плотное полотенце, а в сотканных из знаков Хартии руках он держал длинное шерстяное верхнее платье и тапочки. Не говоря ни слова, фантом приблизился к изножью кровати и сложил все принесенное там. Затем отошел к фарфоровой чаше на подставке филигранного серебра слева от очага, где пол был выложен кафелем. Крутанул бронзовое колесико – и из трубы в стене с бульканьем и брызганьем хлынула горячая вода, распространяя вокруг себя неприятный серный запах. Сабриэль поморщилась.

– Горячие источники, – подсказал Моггет. – Запах быстро перестаешь замечать. Твой отец всегда говорил, что ради возможности всегда иметь под рукой горячую воду, вонь можно и потерпеть. Или это твой дед говорил? Или двоюродная прабабушка? Эх, память, память…

Пока чаша наполнялась, слуга стоял неподвижно, затем снова крутанул колесико, перекрывая поток воды, – та уже начала переливаться через край совсем рядом с Моггетом. Зверь вскочил на ноги и неслышно отошел в сторону, стараясь держаться подальше от фантома. Ну ни дать ни взять настоящий кот, подумала Сабриэль. Возможно, навязанное обличье за долгие годы или даже века сказалось и на повадках. Она любила кошек. В школе была кошка – пушистая, мармеладно-рыжая толстушка по имени Печенька. Сабриэль вспомнила, как та мирно дремала на подоконнике в комнате старост, и тут же поймала себя на том, что думает о школе в целом: что-то там поделывают ее подруги? Опустив веки, она живо вообразила себе урок этикета: наставница нудно бубнит о серебряных подносах…

Резкий лязг снова заставил ее вздрогнуть: даже усталые мышцы заныли. Фантом постучал по бронзовому колесику кочергой из очага. Ему явно не терпелось, чтобы Сабриэль наконец умылась.

– Вода остывает, – объяснил Моггет, снова запрыгивая на кровать. – А через полчаса подадут обед.

– Подадут? – переспросила Сабриэль, садясь на постели, и потянулась к тапочкам и полотенцу, собираясь встать.

– Подадут, – подтвердил Моггет, кивая в сторону фантома, который уже отошел от умывальной чаши и теперь держал в руках кусок мыла.

Сабриэль прошлепала к умывальнику, плотно замотавшись в полотенце, и робко тронула воду. Вода оказалась восхитительно горячей, но не успела девушка сделать хоть что-нибудь, фантом шагнул вперед, сдернул с нее полотенце и опрокинул всю чашу ей на голову.

Сабриэль завизжала, но больше опять-таки ничего не успела, так как фантом вернул чашу на место, крутанул колесико, снова пуская воду, и принялся намыливать девушку, причем волосы – особенно ревностно, словно задался целью, чтобы Сабриэль в глаза попало мыло, или заподозрил, что у нее вши.

– Что ты делаешь! – запротестовала она. Странно прохладные руки фантома потерли ей спину, а затем совершенно бесстрастно взялись за живот и грудь. – Прекрати! Я уже взрослая и умею мыться сама, спасибо большое!

Но методы обращения с домашней прислугой, которым учила мисс Прионти, на домашних фантомов, похоже, не действовали. Фантом как ни в чем не бывало продолжал тереть, намыливать и окатывать ее горячей водой.

– Как мне его остановить? – отфыркиваясь, крикнула Сабриэль Моггету, когда на голову ей обрушился очередной каскад воды, а фантом приступил к отмыванию того, что ниже пояса.

– Никак, – отвечал Моггет, откровенно забавляясь спектаклем. – Этот – особенно упрямый.

– Что ты… ой!.. а ну, прекрати! Что значит «этот»?

– Их в доме полным-полно, – объяснил Моггет. – Каждый Абхорсен, похоже, создавал себе своих собственных. Вероятно, потому, что спустя несколько сотен лет они становятся такими, как этот. Точь-в-точь привилегированные домашние слуги, которые всегда и все знают лучше всех. Почти люди – в худшем из возможных смыслов.

Фантом на миг отвлекся и плеснул водой в Моггета. Тот отпрыгнул, но неудачно и угодил-таки под струю. Кот взвыл и за секунду до того, как очередной каскад обрушился на Сабриэль, метнулся под кровать, торчащий трубой хвост приподнял свисавшее покрывало.

– Довольно, спасибо большое! – заявила девушка, глядя, как последние капли воды утекают сквозь решетку в кафеле.

Но фантом, похоже, и без того закончил с мытьем и теперь принялся обтирать ее полотенцем. Сабриэль отобрала полотенце и стала вытираться сама, однако фантом взял реванш, набросившись с расческой на ее волосы, что привело к очередной маленькой баталии. Наконец, не без помощи фантома, Сабриэль надела нижнюю рубашку и платье и, так и быть, позволила сделать себе маникюр и безжалостно расчесать волосы.

На внутренний стороне одного ставня было укреплено зеркало, и Сабриэль как раз любовалась узором из крохотных серебристых ключей на своем платье, когда в глубине дома прозвучал гонг и фантомный слуга распахнул дверь. В следующую секунду мимо пулей промчался Моггет с воплем, в котором отчетливо слышалось слово «Обед!». Сабриэль проследовала за котом – гораздо более степенно! – и слуга затворил за ней дверь.

Обед подавали в главном зале. Эта вытянутая парадная комната занимала половину нижнего этажа; первое, что приковывало к себе взгляд, – витражное окно от пола до потолка, выходившее на запад. Сцена изображала строительство Стены, и, как и многие другие вещи в доме, окно было буквально пропитано магией Хартии. Возможно, настоящего стекла в нем вообще нет, подумала про себя Сабриэль, наблюдая, как отсветы вечернего солнца вспыхивают и гаснут на фигурах зодчих, возводящих Стену. Что до фантомов, если приглядеться, видно было, как обличье их складывается из крохотных знаков Хартии. Сквозь витраж мало что удавалось разглядеть, но, судя по солнцу, уже смеркалось. Сабриэль поняла, что проспала целый день, а то и два.

Обеденный стол занимал почти всю длину зала. Сделанный из светлого дерева, сверкающего полировкой, он был весь заставлен серебряными солонками, подсвечниками, фантастического вида графинами и накрытыми блюдами. Но полных приборов обнаружилось только два – с изобилием ножей, вилок, ложек и прочих приспособлений, которые Сабриэль узнавала лишь по невнятным рисункам из учебника по этикету. Чего стоила одна только золотая трубочка для высасывания граната – Сабриэль в жизни не доводилось видеть ничего подобного.

Один прибор стоял перед стулом с высокой спинкой во главе стола, второй – слева от него, перед табуреткой с подушечкой. Сабриэль задумалась, которое из мест – ее, но тут Моггет вскочил на табуретку и подсказал:

– Ну же! Пока не сядешь, они тебя не обслужат.

«Они» – это были опять-таки фантомы. Всего с полдюжины, включая тирана в кремовом облачении из спальни. Все они походили друг на друга: человеческие фигуры с лицами, скрытыми под капюшоном либо под вуалью. Видны были только их руки, и те почти прозрачные, как если бы знаки Хартии еле различимо нанесли на протезы, изваянные из лунного камня. Фантомы сбились в группу у какой-то двери – кухонной, надо думать, потому что в проеме проблескивало пламя и вкусно пахло стряпней, – и неотрывно глядели на Сабриэль. И в глаза ведь не посмотришь – прямо мороз по коже!

– Да, это она, – саркастически заметил Моггет. – Ваша новая хозяйка. А теперь не пообедать ли нам?

Никто из фантомов с места не стронулся, пока Сабриэль не выступила вперед. Тогда и они шагнули ей навстречу, все упали на одно колено – или что уж там скрывалось под их длинными, до пола, одеждами. Каждый протянул бледную правую руку. Знаки Хартии вились светящимися линиями по ладоням и пальцам.

Сабриэль на мгновение оторопела, но тут же поняла: фантомы предлагают ей свою службу или верность и ожидают от нее какого-то ответа. Девушка подошла к ним и осторожно пожала каждую из протянутых рук по очереди, ощущая заклинания Хартии, из которых они были сотканы. Моггет сказал правду: некоторые из заклинаний были очень древними, древнее, чем Сабриэль могла себе вообразить.

– Благодарю вас, – медленно произнесла она. – Благодарю от имени моего отца за оказанное мне гостеприимство.

Похоже, именно этого – ну, или чего-то подобного – от нее и ждали. Фантомы встали, поклонились и занялись делом. Тот, что в кремовой рясе, выдвинул для Сабриэль стул и, когда она села, подвязал ей салфетку. Салфетка была льняная, хрустко накрахмаленная, на черной ткани – россыпь крохотных серебряных ключей, настоящее чудо вышивального искусства. Моггету, как подметила Сабриэль, салфетка досталась простая, белая, со следами застарелых пятен.

– Последние две недели мне приходилось есть в кухне, – недовольно буркнул Моггет.

Оттуда как раз явились два фантома, неся тарелки: о появлении их возвестил восхитительный аромат приправ и горячей стряпни.

– А нечего зазнаваться, – весело ответила Сабриэль и пригубила вина.

Белое сухое вино имело фруктовый привкус; впрочем, Сабриэль еще не научилась разбираться в винах, чтобы судить, хорошее оно или так себе. Явно неплохое, чего уж там. Ее первое знакомство со спиртным состоялась несколько лет назад: этот ценный опыт с нею разделили две самые близкие подруги. С тех пор никто из них троих бренди в рот не брал, но Сабриэль не отказывалась от капельки вина за обедом.

– А откуда ты знал, что я приду? – полюбопытствовала она. – Я и сама этого не знала, пока… пока отец не прислал мне весть.

Кот ответил не сразу: он всецело сосредоточился на рыбном блюде, только что поставленном перед ним слугой, – свежевыловленная рыбешка была небольшая, почти круглая, с яркими глазами и блестящей чешуей. Сабриэль таких тоже подали, но зажаренных, с помидорами и под чесночно-базиликовым соусом.

– Я служил твоим предкам, а их было в десять раз больше, чем тебе лет, – наконец отозвался Моггет. – И хотя сила моя убывает с ходом времени, я всегда знаю, когда один Абхорсен пал и следующий приходит ему на смену.

Сабриэль проглотила кусок, вдруг показавшийся совершенно безвкусным, и отложила вилку. Отхлебнула вина, чтобы смочить горло, но вино словно превратилось в уксус, и она закашлялась.

– Что ты имеешь в виду – «пал»? Тебе что-то известно? Что случилось с отцом?

Моггет поднял глаза и, сощурившись, выдержал ее взгляд – чего уж точно не сумел бы обычный кот.

– Сабриэль, он мертв. Даже если он не миновал еще Последних Врат, в Жизнь ему больше не вернуться. То есть…

– Нет, – перебила Сабриэль. – Не может того быть! Не может! Он некромант… он не умер…

– Вот поэтому он и послал тебе меч и колокольцы, как в свое время их послала ему тетка, – продолжал Моггет, не обращая внимания на вспышку Сабриэль. – И некромантом он не был, он был Абхорсеном.

– Не понимаю, – прошептала Сабриэль, поневоле отводя взгляд. – Я не знаю… я знаю так мало. Обо всем. О Древнем королевстве, о Хартии и ее магии, даже о собственном отце. Почему ты произносишь его имя так, как будто это какой-то титул или звание?

– Так и есть. Он был Абхорсеном. Теперь Абхорсен – ты.

Сабриэль молча обдумывала услышанное, глядя на ошметки рыбы и разводы соуса на тарелке. Серебряные чешуйки и красный помидор сливались в узор мечей и пламени. Стол расплывался перед глазами, равно как и комната; Сабриэль ощупью искала порог Смерти. Но сколько ни пытайся, пересечь его не удавалось. Сабриэль чувствовала грань, однако доступа на ту сторону нигде не было – ни в одном из направлений. Дом Абхорсена был слишком хорошо защищен. Но у самой границы что-то происходило. Какие-то враждебные твари затаились там, поджидая ее, а еще – ощущалось едва уловимое дуновение чего-то знакомого, как аромат духов, оставшийся после того, как человек вышел из комнаты, или дымок трубочного табака за углом. Сабриэль сосредоточилась и вновь ринулась на преграду, отделяющую ее от Смерти.

И тут же ее отбросило обратно в Жизнь: острые когти вонзились ей в руку. Глаза девушки распахнулись, заморгали, стряхивая с ресниц крупицы инея. Перед ней сидел Моггет: шерсть – дыбом, лапа занесена для нового удара.

– Дуреха! – прорычал он. – Ты единственная, кто способен сокрушить заграждения этого дома, а ведь от тебя только того и ждут!

Сабриэль невидяще глядела на разъяренного кота, с трудом сдерживая резкий надменный ответ, потому что понимала: Моггет прав. Мертвые духи караулят ее, да и мордикант, пожалуй, способен преодолеть границу – и ей придется сражаться с ними одной, без помощи, безоружной.

– Прошу прощения, – пробормотала она, утыкаясь лицом в обледенелые ладони.

Такой непрошибаемой дурой она себя не чувствовала с тех самых пор, как, не справившись с заклинанием Хартии, нечаянно сожгла один из розовых кустов директрисы и чудом не задела престарелого, всеми любимого садовника. Тогда она разрыдалась, но теперь стала старше и научилась сдерживать слезы.

– Отец не вполне мертв, – проговорила она, помолчав мгновение. – Я ощущаю его присутствие, хотя он в плену за многими Вратами. Я могла бы вернуть его.

– Тебе нельзя, – твердо возразил Моггет. Теперь в его голосе словно бы ощущался груз всех минувших веков. – Ты – Абхорсен, твоя миссия – упокоить мертвых. Твой путь выбран раз и навсегда.

– Я могу пройти по другому пути, – решительно вскинула голову Сабриэль.

Моггет собирался было возразить снова, но тут же рассмеялся сардоническим смехом и вновь вспрыгнул на табуретку.

– Поступай как знаешь, – промолвил он. – Зачем мне вообще с тобой спорить? Я всего-навсего раб в услужении. С чего бы мне рыдать, если Абхорсен обратится ко злу? Это твой отец проклянет тебя, и твоя мать тоже – и то-то повеселятся мертвые!

– Я не думаю, что он мертв, – повторила Сабриэль. Бледные щеки вспыхнули ярким румянцем сдерживаемых чувств; иней таял, и по лицу струились ручейки. – Его дух мне показался живым. Думаю, он в плену Смерти, но тело его живо. Если все так и я его верну, меня все равно будут проклинать?

– Нет, – ответил Моггет, разом успокоившись. – Но он прислал меч и колокольцы. Тебе просто очень хочется, чтоб он оказался жив.

– Я чувствую, что он жив, – просто сказала Сабриэль. – И я должна проверить, так ли это.

– Может, ты и права, хотя это странно. – Моггет словно рассуждал сам с собою, тихо мурча себе под нос. – Я теряю чуткость. Этот ошейник душит меня, притупляет разум…

– Помоги мне, Моггет! – порывисто взмолилась Сабриэль, потянувшись погладить кота и почесать под ошейником. – Мне нужно узнать – ох, как же мне это нужно!

Моггет замурлыкал под ласковой рукой, но, наклонившись ближе, Сабриэль расслышала в мурчании легкий перезвон крохотного Саранета и вспомнила, что Моггет – это не кот, а порождение Свободной магии. На краткий миг она задумалась: а каков же его истинный облик и истинная природа?

– Я слуга Абхорсена, – наконец промолвил Моггет. – А ты – Абхорсен, так что у меня нет выбора, кроме как помогать тебе. Но ты должна пообещать мне, что не станешь воскрешать отца, если тело его мертво. Правду сказать, он сам не хотел бы этого.

– Обещать я не могу. Но я не стану рубить сплеча, сначала хорошо подумаю. И я прислушаюсь к тебе, если ты будешь рядом.

– Большего я и не ожидал, – отозвался Моггет, уворачиваясь из-под Сабриэлевой руки. – Ты и впрямь удручающе невежественна, иначе сама, по доброй воле, не дала бы такого обещания. Твоему отцу не следовало отсылать тебя за пределы Стены.

– А зачем он это сделал? – спросила Сабриэль.

Сердце ее неистово забилось: этот вопрос мучил ее на протяжении всех школьных лет, а Абхорсен всегда отделывался от него улыбкой и двумя словами: «Так надо».

– Он боялся, – объяснил Моггет, вновь принимаясь за рыбу. – В Анцельстьерре ты была в большей безопасности.

– А чего он боялся?

– Доедай рыбоньку, – посоветовал Моггет. Из кухни появились два фантома, несущие вторую перемену блюд. – Позже поговорим. В кабинете.