Несколько дней спустя лорд Орландо Ибарра выехал из своего замка по делам. Не успела осесть на дороге пыль, поднятая копытами его коня, как скромный гонец постучал в ворота и передал письмо для леди Катрин Борфор.

Катрин прочитала послание в своих покоях, после чего почти сразу стала собираться в дорогу. Много времени сборы не заняли. Смена обуви, наброшенный на плечи плащ да несколько мелких вещей, брошенных в небольшую дамскую сумочку. Через четверть часа девушка уже подходила к воротам. А поскольку в замке она пребывала на положении гостьи, а не узницы, стражники выпустили её без пререканий. Лишь почтительно склонили головы ей вслед, после чего вновь задвинули створки. Они получили распоряжение никого не впускать на территорию замка, однако никакого приказа относительно людей, движущихся в противоположном направлении, у охраны не было.

Вскоре леди Катрин уже тряслась в карете, поджидавшей её неподалёку от замка. По дороге девушка, хмуря брови и закусывая губу, в очередной раз перечитывала полученное недавно письмо. Там было сказано коротко и ясно, что её мать похищена и если леди Борфор желает снова увидеть её живой и невредимой, ей надлежит незамедлительно покинуть резиденцию лорда Ибарры.

Разумеется, девушка отлично понимала, кому и для чего понадобилось применять столь грязные методы. Тем не менее она рассудила, что сейчас, когда на кон поставлена жизнь её матери, нежеланное замужество — меньшее из зол. И потому поступила так, как поступила, оставив лорду Ибарре на память о своём пребывании лишь короткую записку.

А в тот же самый день король Клавдий Эркландский отправился в Лазарет Пяти Источников, чтобы пройти там традиционные процедуры, как делал каждый месяц. По такому поводу охрана на входе в лазарет была усилена. Кроме того, проверенный офицер королевской гвардии расположился непосредственно у двери зала, в котором проводилось «исцеление». Однако кое-кто из лекарей и даже пациентов имел возможность, стоя на втором этаже, наблюдать через плотное стекло за тем, как его величество с помощью двух врачевателей укладывается в тот самый знаменитый «гроб», при помощи которого проводилось омолаживание.

Зафиксировав крышку «гроба», как требовалось для усиления целебного эффекта, лекари покинули помещение, и зрители тоже постепенно разошлись: смотреть внизу было особенно не на что. Никто из них не знал, что в это самое время к расположившимся снаружи гвардейцам приблизилась Натали Верро.

— Господа! — Рыжеволосая красавица шутливо отсалютовала военным, чрезвычайно порадовав их своим вниманием, и направилась непосредственно к знакомому ей офицеру охраны. — Лорд Кьеро! Вы позволите мне пройти? Его величество просил подождать его в лазарете. Разумеется, я его не побеспокою, — продолжала беспечно щебетать она. — Хочу расспросить пока здешних целительниц о… ну, о некоторых дамских вопросах.

Леди Верро опустила глаза, обворожительно покраснев.

Выражение сурового лица виконта Кьеро заметно смягчилось, и он склонил голову, одновременно подавая своим подчинённым знак пропустить девушку.

— Конечно, миледи, — сказал он и, заложив руки за спину, молча наблюдал за тем, как та входила в лазарет. После чего жестом велел солдатам снова перегородить дверь.

Меж тем Натали Верро и не думала отправляться к целительницам. Удостоверившись в том, что за ней никто не следит, эта дама проследовала прямиком к дверям того зала, где в данный момент в мнимой безопасности находился король.

Офицер, нёсший здесь караул, тоже был знаком с общительной женщиной. Он улыбнулся леди Верро, однако навстречу не шагнул, чётко следуя инструкции и ни на миг не покидая свой ответственный пост.

— Я так рада вас видеть, мой дорогой! — защебетала она. — Не беспокойтесь, я знаю, что туда нельзя. Просто подожду где-нибудь в сторонке. Но как же мне было не подойти и не поздороваться с вами!

Приблизившись, леди Натали встала на цыпочки и поцеловала офицера в щёку. Перстень, украшавший указательный палец её правой руки, как бы случайно коснулся его ладони неровным краем крупного камня и царапнул кожу. Экстракт растения, имеющий сильный снотворный эффект, коим было пропитано это безобидное на первый взгляд оружие, попал в кровь, и воин, не успев толком отреагировать на порез, съехал по стене на пол. Убедившись в том, что он крепко уснул (а может быть, и навечно, ибо точно подобрать дозу сумел бы только целитель), леди Верро поманила рукой затаившегося в тени колонны мужчину. Тот пришёл в лазарет вчера, под видом странствующего монаха, и с вечера спрятался в одной из близлежащих комнат, отлично понимая, что сегодня сюда никого не пропустят. Теперь же он, обойдя полулежащего на полу офицера, проскользнул в смежный зал. А леди Верро, задача которой была исполнена, поспешила прочь, дабы на всякий случай обеспечить себе алиби в присутствии целительниц.

После того как эти двое покинули зал, офицер открыл глаза, поднялся на ноги и приготовил оружие, с усмешкой покосившись на украсившую ладонь царапину. Противоядие он принял заблаговременно, так что никакого действия на его организм экстракт не возымел.

А между тем всего в трёх кварталах от лазарета, в церкви, построенной несколько лет назад на территории монастыря Святого Янталия, всё было готово к церемонии бракосочетания. Даже жених и невеста, герцог Фернан Ромеро и леди Катрин Борфор, уже стояли перед алтарём. Вне всяких сомнений, отношения между ними оставляли желать лучшего, однако для скрепления брачного союза подобные обстоятельства препятствием никогда не являлись.

— Дети мои, мы собрались здесь, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину узами брака…

Монах, проводивший церемонию бракосочетания, то и дело переступал с носков на пятки и обратно, и покачивание, являвшееся результатом этих движений, придавало ему сходство с маятником. Невесте даже подумалось, не пытается ли святой отец воздействовать подобным образом на её рассудок Впрочем, если и так, то успеха он не добился: сознание леди Катрин оставалось ясным как никогда.

Не особенно прислушиваясь к речам монаха, девушка оглядела полутёмное помещение. Здесь было довольно пусто. Несколько вооружённых мужчин, вне всяких сомнений, военных. Несколько обитателей монастыря. Пара приближённых герцога да служанка, приставленная к ней несколько часов назад, когда её только привезли в обитель. Не слишком роскошная свадьба, что и говорить.

— Фернан Ромеро, согласен ли ты взять в жёны присутствующую здесь Катрин Борфор?

Звучание собственного имени прогремело в ушах невесты, словно гром среди ясного неба, заставив её вздрогнуть. Впрочем, она успела взять себя в руки к тому моменту, когда над алтарём разнеслось, подхваченное лёгким эхом, чёткое и уверенное:

— Да.

— Катрин Борфор, согласна ли ты взять в мужья присутствующего здесь Фернана Ромеро?

Все взгляды устремились на девушку в ожидании традиционного ответа.

— Нет.

Это слово прозвучало ещё более чётко и уверенно, чем недавний отклик жениха.

— Что? — совершенно несолидно выпалил не ожидавший подобного поворота монах.

Всё же, как бы девицы ни относились к перспективе замужества, протест они обыкновенно выражали до того, как оказаться в церкви. Такого, чтобы от брака отказывались непосредственно перед алтарём, на его памяти ещё не бывало.

— Нет, — спокойно повторила Катрин. — Ноу. Найн. Ло. Эй. Охи. Ёк. Эз. Тидак. Бу ши.

— Как это понимать? — гневно вопросил Ромеро.

Девушка независимо пожала плечами:

— Так и понимайте. Вы заперли меня здесь в монастыре и велели подготовиться к свадьбе. Вот я и подготовилась.

— Больше никаких приготовлений не предприняли? — мрачно осведомился жених.

— Ну почему же? Кое-что ещё есть, — не отводя взгляда, откликнулась Катрин. После чего сделала знак служанке.

Та послушно передала госпоже специально доставленный мешок. Зачем невесте понадобилось его содержимое, женщина не знала, но со свойственной ей скрупулёзностью подготовила всё необходимое.

— Что это такое? — хмурясь, поинтересовался Ромеро, которого совершенно не радовало столь нетрадиционное развитие брачной церемонии.

— Ловите! — С этими словами Катрин бросила в него извлечённую из мешка… фаршированную курицу. Ромеро инстинктивно ухватил её за ножку.

— Я тщательно подготовилась и выяснила, что вы привыкли получать от девушки отказ именно в такой форме, — сообщила невеста.

Герцог в ярости отшвырнул курицу (двое военных еле успели отскочить в сторону), и тут по часовне раскатился громогласный хохот.

Быстро осмотревшись, лжемонах, на поверку оказавшийся не кем иным, как доверенным лицом герцога Ромеро Грегори Уолфордом, стремительно пересёк зал. Помещение ему было знакомо, так как он успел как следует осмотреть его накануне. К тому же «гроб», красовавшийся напротив двери, трудно было с чем-либо перепутать.

Остановившись возле сундука, в котором возлежал в данный момент ничего не подозревающий король, прислужник герцога ещё раз огляделся. Удостоверившись в том, что больше в зале никого нет, он попытался откинуть крышку. Она не подалась, и Грегори почти сразу заметил замок, призванный держать ящик закрытым по-настоящему плотно. Присев на корточки и чуть-чуть повозившись с устройством, он, к своему немалому удивлению, обнаружил, что заперли Клавдия на совесть.

На то, чтобы долго возиться с замком, у Уолфорда не хватило терпения. К тому же шум мог привлечь внимание как самого короля, так и кого-нибудь из находившихся снаружи лекарей. В сущности, крышка сундука не так уж сильно ему мешала. Сбросив давно раздражавшее монашеское одеяние, Грегори взял в каждую руку по припасённому заранее пистолю. Поднёс первый из них туда, где, по его расчётам, должна была находиться голова Клавдия. И спустил курок.

Звука выстрела никто не услышал. Не напрасно на выданном Уолфорду оружии было установлено редкое магическое приспособление, пропитанное силой, которую его хозяин черпал отныне из своего перстня. Это устройство приглушало звуки, позволяя произвести выстрел, не наружная тишины.

Быстро избавившись от первого пистоля, Уолфорд переложил в правую руку второй и снова выстрелил, на сей раз — королю в грудь. Криков из ящика не доносилось, из чего убийца заключил, что первый выстрел оказался смертельным.

Радостно выдохнув, он склонился над крышкой, в которой его стараниями появилось две дыры, намеренный окончательно убедиться в успешном исходе предприятия. И тут в зале погас свет.

Окон в самом зале не было, а магический гаситель разом потушил все свечи. На верхнем же этаже, часть которого отделялась от зала лишь стеклом, некто успел закрыть ставни. Тонкие полоски света всё же пробивались в помещение, и темнота не была кромешной, но к ней необходимо было привыкнуть. Сжав меч в одной руке и нож в другой, Уолфорд завертел головой, прислушиваясь и напрягая глаза, силясь скорее вернуть себе способность видеть.

— Ну как, пострелял? — насмешливо спросил откуда-то сверху женский голос. — Доволен? Говорят, это хорошо расслабляет.

— Кто здесь? — крикнул Уолфорд, покрепче сжимая рукояти.

— Какая разница, кто? — рассудительно ответили из-под потолка. — Главное, что ты арестован.

— По какому праву? — Он задрал голову, пытаясь ориентироваться на голос.

— Именем короля Клавдия Эркландского, — последовал торжественный ответ.

Уолфорд криво усмехнулся.

— Клавдия Эркландского уже нет в живых, — откликнулся он. — А пожелает ли арестовывать меня новый король — большой вопрос.

— С чего ты это взял? — удивился голос. — Клавдий Эркландский в полном порядке и в данный момент занимается государственными делами.

Занервничав, Уолфорд склонился над сундуком, благо худо-бедно привыкшие к темноте глаза позволяли разглядеть близлежащие предметы. Не тратя времени на бессмысленную возню, он попросту сбил замок при помощи рукояти меча. И распахнул крышку.

В «гробу» никого не было. Не веря своим глазам, он принялся шарить по сундуку руками, чуть ли не забравшись внутрь, но пальцы нащупывали лишь пустоту да древесину. Сверху послышался холодный издевательский смех.

— Но все же видели, как Клавдий ложился в этот чёртов гроб! — в отчаянии воскликнул Уолфорд. — И крышка всё это время была закрыта!

— Справедливо, — согласился женский голос. — Тебе когда-нибудь доводилось бывать в цирке, Уолфорд? Видел, как фокусник кладёт в ящик какой-нибудь предмет, потом немного «колдует» над ним для видимости, снова открывает… а там уже пусто? Или лежит что-то совсем другое?

Понимание пришло к неудавшемуся цареубийце практически сразу.

— Двойное дно, — выдохнул он.

— Браво, — хмыкнули сверху. — С такими умными зрителями, как ты, невыносимо скучно.

— Циркачка… — процедил осенённый догадкой Уолфорд.

— Рада, что ты меня помнишь. Не скрою, я тоже неоднократно вспоминала тебя за это время.

Резко выхватив из-за пояса ещё один пистоль, мужчина прицелился и выстрелил в дно сундука. Вряд ли из такого поступка стоило делать выводы об умственных способностях, скорее, это был жест отчаяния.

— Напрасно тратишь пули, — объявили из-под потолка. — Уж лучше бы ты в меня пальнул. Можешь не утруждаться: короля здесь нет. Он уже далеко от лазарета.

— Как он мог отсюда уйти?

Теперь Уолфорд точно знал, куда смотреть: приспособившиеся к скудному освещению глаза без особого труда выхватывали женский силуэт на одной из балок.

— Мимо источников, — последовал спокойный ответ. — Они ведь подземные, разве ты не знал? Их нашли в пещере, над которой затем и был построен лазарет. А из этого зала к источникам ведёт узкий тоннель. Его прорубили специально, чтобы удобнее было ходить за целебной водой. Как раз над проходом сегодня и установили сундук.

— Кто нас продал? — процедил сквозь зубы Уолфорд. — Как вы могли обо всём узнать?

— Вряд ли «продал» — правильное слово. Но священнослужителю из южной часовни с некоторых пор пришлось очень плотно сотрудничать с властями. Обстоятельства вынудили.

Дверь распахнулась, и в зал шагнул офицер — тот самый, что должен был, по плану заговорщиков, крепко спать на посту.

— Господин Грегори Уолфорд, вы арестованы, — зычным голосом объявил он. — Приказываю немедленно сдать оружие.

Заговорщик этого делать не собирался. Не теряя ни секунды, он метнул нож, а после того, как обладавший отличной реакцией офицер благополучно увернулся, ринулся на него с мечом.

И в этот момент я прыгнула.

Когда я свалилась ему на спину и вцепилась обеими руками в шею — не с целью задушить, а чтобы банально удержаться на месте, — Уолфорд потерял равновесие и упал на пол. Я — вместе с ним. Началась ожесточённая борьба. Преимущество, которое дала мне внезапность, позволяло лишить его сознания, но это не входило в мои планы. Поэтому мы боролись, пока офицер, подбежав, не склонился над нами и не сумел прижать лезвие клинка к горлу Уолфорда. После этого я смогла подняться на ноги и обезоружить арестованного.

— Грегори Уолфорд, личный помощник герцога Фернана Ромеро, — произнесла я после того, как офицер позволил заговорщику встать. — На вашем счету убийство по меньшей мере двенадцати человек. Вы помогали своему хозяину в распространении на территории Эркландии и соседних королевств сиреневого порошка. Торговля, благодаря которой лорд Ромеро изрядно умножил своё состояние. На вашем счету попытка похищения ристонийской принцессы, а теперь также покушение на Клавдия Второго, короля Эркландии. Вы арестованы и будете препровождены в тюрьму. Вашу дальнейшую судьбу решит королевский суд.

— Вы так полагаете? — хмыкнул Уолфорд.

Полагаю, он имел в виду моё самое последнее утверждение.

— Не могли бы вы оставить нас одних? — обратилась я к офицеру передавая ему изъятое у арестованного оружие.

Тот весьма удивился такой просьбе.

— Вы уверены? — с сомнением уточнил он.

Я утвердительно кивнула.

— Этот человек очень опасен, — напомнил офицер, смерив пристальным взглядом арестованного, явно довольного нынешним развитием событий. — Вас не должно вводить в заблуждение то, что он безоружен. Есть люди, на многое способные и без клинков. К тому же нет гарантии, что при обыске мы не пропустили какую-нибудь деталь.

— Я всё это понимаю, господин офицер. — Я поблагодарила его за заботу подбадривающей улыбкой. — И тем не менее мне необходимо переговорить с ним без свидетелей. Это не займёт много времени.

Гвардеец поджал губы, но на сей раз промолчал, сочтя, что уже высказал все аргументы, а окончательное решение остаётся за мной. Именно я стояла во главе данной операции. Помешкав ещё немного, он покинул зал, чтобы, вне всяких сомнений, остаться караулить непосредственно за дверью.

— Вы правильно поступили, отослав этого глупца, — по-свойски, даже развязно, обратился ко мне Уолфорд. — В его голове не умещается ничего, кроме прямых приказов, но мы-то с вами видим ситуацию лучше. Думаю, вы отлично понимаете, что мне нечего делать в тюрьме. Вы ведь представляете другое государство? Попав в руки эркландских властей, для эрталийцев я буду потерян. А я обладаю информацией, которая, вне всяких сомнений, заинтересует ваше правительство. Поверьте, я знаю многое. И буду готов поделиться этими знаниями — на определённых условиях. И первое из них — незамедлительный отъезд за пределы Эркландии. Ну же! — добавил он в ответ на мой пристальный взгляд. — Я могу быть полезен для ваших хозяев, и вы отлично это понимаете.

— Понимаю, — проговорила я, распрямляя спину. Я действительно понимала. Истины в его словах было немало. Такой пленник и вправду полезен. — По-хорошему я действительно должна бы доставить тебя в Эрталию. Но знаешь что? Ты пытался бежать.

Сперва Уолфорд не понял смысл моих слов. Возможно, так и не успел понять. Мой метательный нож, за долю секунды снятый с пояса, вонзился в грудь помощника Ромеро, погрузившись в плоть по самую рукоять. Кобра всегда отдаёт долги. Уолфорд, как подкошенный, рухнул на пол.

Хохот оборвался, и лишь после этого присутствующим удалось увидеть смеявшегося. Справа от алтаря, буквально из ниоткуда, возник Орландо Ибарра.

— Получил свой ответ? — осведомился он, обращаясь к герцогу.

От недавней смешливости не осталось и следа. Взгляд мага был каким угодно — яростным, полным решимости, жаждущим отмщения, обещающим смерть, — но никак не весёлым.

— Свадьба не состоится, — подытожил Ибарра, и его слова прозвучали как приговор.

Чей именно, было понятно без слов. Ромеро попытался схватить за локоть Катрин, дабы использовать её в качестве живого щита, но девушка успела отойти на несколько шагов, прежде чем швырнуть в него курицу, и теперь, воспользовавшись этим расстоянием, сумела ускользнуть. А дальше между ними встал маг.

Впрочем, нельзя сказать, что Ромеро отчаялся или испугался. Напротив, распрямив спину и высоко подняв голову, он взялся за перстень, который носил на среднем пальце левой руки, губы скривились в слабой улыбке, словно обещая весьма неблагополучный для Ибарры исход этой встречи.

Маг, со своей стороны, тоже был далёк от чувства страха. Презрительно скривившись, он занял позицию напротив своего врага, широко расставив ноги.

— Из моего дома женщин не похищают, — с нескрываемой угрозой в голосе процедил он.

Конечно, Ибарре пришлось бы нелегко, будь он вынужден одновременно бороться как с обладающим Перстнем Могущества герцогом, так и со всеми его сторонниками. Но вскоре после появления мага в часовню ворвались семеро вооружённых мужчин. В первый момент они мало чем отличались на вид от присутствовавших на церемонии монахов. Но стоило каждому из них переступить порог часовни, как наложенная Ибаррой иллюзия спадала, и становилось очевидно, что никакого отношения к обитателям монастыря вбежавший не имеет. Зато мечи и кинжалы обнаруживались у всех.

Правда, сражаться сторонникам мага пришлось не только с воинами Ромеро, но и кое с кем из монахов. Некоторые святые отцы оказались вооружены посохами и были совсем не прочь поразмяться. Что бы сказали на этот счёт боги, которым они служили, оставалось неизвестно. Именно с двумя такими монахами и столкнулся первым делом Нарцисс.

Меж тем воцарившийся в часовне хаос, казалось, никак не коснулся Фернана Ромеро и Орландо Ибарры. Эти двое по-прежнему стояли один напротив другого, практически не шевелясь. Между ними шла борьба не на жизнь, а на смерть, и дешёвое представление им было ни к чему. Поэтому не было ни огненных шаров, ни жалящих противника молний, ни страшных чудовищ, разевающих огромные пасти, ни бестелесных призраков, протягивающих к противнику дрожащие руки. Только двое мужчин, застывших, будто их ноги вросли в пол. И взгляды, которые переплелись так, что, кажется, и захочешь — не отведёшь.

Атаки Ромеро были значительно менее разнообразными и изощрёнными, чем действия Ибарры, ведь герцог не успел поднатореть в магическом искусстве. Зато он компенсировал этот недостаток недюжинной, почти неограниченной силой, которую черпал из своего перстня. В итоге ему удавалось благополучно отражать удары противника и наносить собственные.

До поры до времени. Ибарра почувствовал, как начал уставать, и это означало, что необходимо действовать, и действовать быстро. Собрав все силы в кулак, маг нанёс по противнику сокрушительный, как ему казалось, удар. Ромеро посерел лицом, но удар отразил. Ибарра поспешил выставить защиту от ответного выпада, мысленно кляня противника на чём свет стоит. Почти ничего не умея, этот мерзавец всё-таки держался, прячась за силой перстня, будто за крепостной стеной. Перед глазами плясали круги, и оставалось лишь надеяться, что герцогу сейчас не лучше. Ничего. Любую броню можно пробить.

Сделать вид, будто очередной удар нацелен противнику в голову. «Промахнуться». Магическая энергия уходит в потолок. Ох, до чего её жаль: не так ведь и много осталось. Но это было необходимо. Зато Ромеро успел сосредоточиться на отражении ложного выпада, в то время как Ибарра, собрав самые последние силы — а может быть, и шагнув за их грань, — нанёс новый, более мощный удар герцогу в грудь.

Фернан Ромеро покачнулся, сжимая в руке Перстень Могущества, на который сделал ставку в этой игре. Быть может, в последний момент он успел пожалеть о том, что, положившись на артефакт, выступил против одного из сильнейших магов. Кто знает? Секунду спустя герцог замертво рухнул на пол часовни.

Ибарра стоял, едва дыша. Опереться было не обо что, и все силы уходили на то, чтобы не упасть следом за недавним противником. Внезапно стены часовни завибрировали. Откуда-то сверху посыпалась каменная крошка. Потом всё стихло, но опытные люди не испытывали доверия к этой тишине. Им было очевидно: часовня не выдержала магического поединка. Возможно, роковую роль сыграл ложный удар Ибарры, в ходе которого колдовская сила, пройдя мимо мнимой цели, задела потолок. Разбираться в причинах было сейчас бессмысленно. А вот действовать следовало быстро.

— Все наружу, скорее! — крикнул Нарцисс, по счастью являвшийся одним из тех самых обладающих опытом людей.

Его послушались. Монахи, воины и слуги, сторонники как герцога, так и Ибарры, из тех, кто мог ещё держаться на ногах, бросились к выходу. По пути помогали раненым, не разбираясь в том, кто на чьей стороне сражался пять минут назад. Сам Нарцисс схватил за руку Катрин и потянул девушку к двери, заодно поторапливая совершенно дезориентированную служанку. Та беспрерывно что-то причитала себе под нос, но послушно бежала рядом.

Ещё немного — и они оказались снаружи. Удостоверившись в том, что женщины остановились на безопасном расстоянии от готового рухнуть здания, Нарцисс огляделся. Сосчитал своих эркландских коллег. Попытался найти глазами Орландо Ибарру — и не нашёл.

— А где маг? — крикнул он, обращаясь к любому, кто услышит.

— Не знаю! — первым откликнулся один из воинов Ромеро.

Следом пожал плечами гвардеец короля. И ещё один. Монах — из тех, что даже не думали вступать в драку, — покачал головой, давая понять, что тоже Ибарру не видел. Катрин вскрикнула и приложила руку к губам, осознав, что означает это общее неведение.

Но Нарцисс понял всё ещё раньше. Громко чертыхнувшись, он ринулся обратно, под своды часовни.

Быть может, окажись сейчас среди соратников агента Кобра, она попыталась бы его остановить. А может, и нет, ведь как-никак Орландо Ибарра спас и её жизнь, не только жизнь Нарцисса. Так или иначе, Кобры здесь не было, и никто не помешал Джозефу Кантри сделать то, что он считал нужным и в чём не раскаялся бы впоследствии независимо от обстоятельств.

Все замерли, напряжённо следя за дверью. Секунда. Вторая. И вдруг земля задрожала. Ещё несколько мгновений затишья… А затем потолок всё-таки обвалился.

Светопреставление длилось не более минуты. Потом были крики, беготня, кашель от поднявшейся в воздух пыли. Люди решились ринуться внутрь — кто через дверь, кто через образовавшийся в стене проём. Вообще по большей части каменные стены выстояли, по-прежнему обрамляя то, что раньше было часовней. Даже потолок обвалился лишь местами, местами же продолжал держаться благодаря колоннам и всё тем же стенам. Однако внутри царил хаос. Обвалившиеся балки, обломки камней и древесины, опрокинувшиеся скамьи, пыль, всё ещё кружащая в воздухе.

Там, где совсем недавно стоял Ибарра, образовался небольшой завал. Но маг лежал у стены, в более безопасном месте, куда, по-видимому, успел увести его Нарцисс. Едва увидев Орландо, Катрин вскрикнула и бросилась к нему, начисто игнорируя все препятствия. Чуть не поскользнувшись на выпавшей из канделябра свече, она даже не замедлила бег. Остановилась, лишь достигнув цели, и осторожно опустилась на колени.

Маг дышал, это было видно сразу. На его теле красовалось несколько свежих царапин, силы были на исходе, но в остальном, насколько Катрин могла судить на первый взгляд, он не пострадал.

— Вы… Да вы… — выдохнула она, когда он открыл глаза.

Другие слова в голову никак не приходили.

— На себя посмотрите, — усмехнулся Ибарра. По интонации можно было подумать, что они снова находятся в безопасности его замка. Вот только голос звучал настолько слабо, что Катрин стало не по себе. — Как можно было от меня сбежать… Вот правильно я вас сначала запер…

— Я с раненым спорить не хочу! Но потом ещё припомню вам эти слова! — пригрозила девушка.

— А я припомню вам ту записку, — не остался в долгу маг. — Чёрт побери, Катрин! — выдохнул он затем. — Вы так меня напугали!

— В таком случае вам придётся на мне жениться, — со слабой улыбкой сообщила девушка.

Остаётся лишь гадать, повлияли ли эти слова на состояние мага, но после того, как Катрин замолчала, он почти сразу потерял сознание.

— Ты это видишь?

Хорошо сложённая женщина, светлые волосы которой были собраны в пучок, коснулась руки только что въехавшего на территорию монастыря мужчины. Он буквально выпрыгнул из кареты на ходу и ринулся к часовне, едва увидев, что с ней произошло. Женщина же успела подбежать сюда чуть раньше, со стороны одной из монастырских построек. Сочтя, что Катрин Борфор уже угодила в ловушку, Фернан Ромеро не настаивал на том, чтобы её мать, Элизабет Тентон, продолжали удерживать взаперти.

— Вижу, — мрачно кивнул герцог Борфор, глядя на свою дочь, которая стояла на коленях подле мага.

— Ты знаком с этим мужчиной?

— Не слишком близко. Но знаю, кто это такой. И репутация его оставляет желать лучшего.

— Их надо поженить, — решительно объявила Элизабет, начисто проигнорировав его слова про репутацию.

— С какой ещё стати? — нахмурился герцог.

— Ты что, не видишь, как она себя ведёт? — всплеснула руками мать Катрин. — Склонилась над ним, плачет, шутками подбадривает! Да его хватать надо! Она на моей памяти стольких женихов отшила. С её характером и в старых девах недолго задержаться!

— Ничего, с моим приданым не задержится, — буркнул Борфор.

Бывшая любовница подняла на него в высшей степени раздражённый взгляд:

— Ты мне про куплю-продажу, а я тебе — про семейное счастье. Давай-ка, как придёт в себя, бери его в оборот.

Герцог возвёл очи к небу, которое, ввиду отсутствия потолка, можно было увидеть теперь прямо над головой:

— Он поправлять здоровье будет по меньшей мере неделю.

— Вот и хорошо, — деловито отозвалась Элизабет. — Вот пока окончательно не поправил, сопротивляться в полную силу не может, надо его обработать.

— Да с какой радости я стану его обрабатывать?! — возмутился Борфор. — Ты хоть знаешь, что он — бабник, каких мало? А также большой любитель вина и холостяцких вечеринок?

— Отлично, самое то, — в предвкушении потёрла руки женщина. — Как раз из таких самые лучшие мужья и получаются.

— Он — человек опасный и далеко не самый благочестивый, — продолжал настаивать герцог. — Способен на крайне неоднозначные поступки.

— А мы люди простые, торговые, — с сарказмом откликнулась Элизабет. — Нам, знаешь ли, с грязными методами дело иметь не в новинку. Не то что вам, аристократам да политикам.

— В конце концов, он — маг! — выдал свой последний козырь Борфор. — Дитя Орэнда, разве не так ты считаешь?

Женщина поглядела на предполагаемого зятя, поджав губы.

— У каждого свои недостатки, — констатировала она наконец.

Пока подобным образом решалась судьба Орландо Ибарры, мало кто обратил внимание на агента Джозефа Кантри, лежащего без сознания с глубокой кровоточащей раной в боку.