Глава 11
В деле, непосредственно касавшемся секретного агента лорда Эстли и к тому же имевшем отношение к сиреневому порошку, я могла обратиться за помощью только к самому лорду Эстли. Разумеется, в случае соблюдения всех необходимых формальностей процедура затянулась бы в лучшем случае до утра, а в худшем — на неопределённый срок. Ни то ни другое меня не устраивало, так что пришлось немного отступиться от правил.
Добившись своего, то есть всё-таки прорвавшись в покои Кэмерона Эстли, я замерла, встретив отнюдь не доброжелательный взгляд хозяина спальни. Граф сперва посмотрел на меня несколько ошарашенно, затем узнал, выслушал моё, прямо скажем, не самое понятное оправдание и процедил сквозь зубы нечто нечленораздельное, но явно нецензурное.
— Кобра! — воскликнул он, распрямляя спину. Мне показалось, что это слово являлось последней частью неразборчивой фразы, и предшествовала ему целая череда не самых лестных эпитетов. — Какого чёрта вы делаете посреди ночи в моей спальне?
— Справляю свой день рождения, — сообщила я.
Не слишком к месту, зато честно.
— Поздравляю вас, — процедил Эстли, сверля меня тяжёлым взглядом.
— Благодарю вас, — скромно ответила я, опуская глаза долу.
Всё же Эстли не из тех людей, с которыми легко выдержать игру в гляделки. И даже если сумеешь победить в такой игре, ещё не факт, что это не выйдет тебе боком.
— Какая прелесть! — внезапно произнёс насмешливый женский голос.
Воздушное постельное бельё на кровати зашевелилось, и над многочисленными, как это принято у аристократов, подушками возникла голова незнакомой мне брюнетки. Молодая женщина — наверняка ей меньше тридцати, — довольно худая и, насколько можно судить в нынешних обстоятельствах, среднего роста. Чёрные локоны слегка отведены назад с помощью поддерживающей их ленты светло-сиреневого цвета. Одета дама была в белую льняную ночную рубашку, предмет одежды, известный исключительно в высшем свете и предназначенный сугубо для сна. В целом рубашка была весьма похожа на камизу, но немного свободнее, к тому же она обладала пусть короткими, но рукавами и была местами украшена белым кружевом.
Мысль о том, что это любовница, я отмела сразу. Вне всяких сомнений, я лицезрела законную супругу лорда Эстли графиню Инессу, первую фрейлину принцессы Леммы, недавно возвратившуюся из своего путешествия.
— Помнится, после того как семь лет назад я подобным образом ворвалась к тебе в спальню, ты целую неделю не давал мне прохода своим сарказмом. А между тем я была более пристойно одета, и время было не такое уж вопиющее, всего-то поздний вечер. Теперь же выходит, что для тебя подобные посещения в порядке вещей.
Я вновь опустила глаза, на этот раз для того, чтобы бросить взгляд на собственную одежду. Точнее было бы сказать, её отсутствие, поскольку на мне не было ничего, помимо камизы, чулок, ну, и элегантных туфель на каблуках. С момента побега из дома Кантри я вспомнила об этом лишь во второй раз. Первый был на воротах, когда стражники смотрели на меня будто на умалишённую.
Меж тем леди Инесса устроилась на кровати повыше и глядела на мужа, выжидающе изогнув бровь. Тот, однако же, обратился не к ней, а ко мне:
— Кобра, имейте в виду, что если по вашей вине испортятся мои отношения с женой, я сотру вас в порошок. И даже заступничество кардинала Монтерея вам не поможет.
— Кардиналу Монтерея? — Леди Инесса посмотрела на меня с новым интересом. — Ты хочешь сказать, что эта девушка — протеже его высокопреосвященства? Простите, — с гостеприимной улыбкой обратилась она ко мне. — Беру свои слова назад. Можете приходить в спальню моего мужа в любое время дня и ночи.
И она покосилась на лорда Кэмерона с плохо скрываемой издёвкой. Это, безусловно, не ускользнуло от внимания последнего, но виду он не подал. Разве что на миг приподнял брови в деланом раздражении, после чего вновь обратился ко мне:
— Давайте, Кобра, говорите, что там у вас за неотложное дело. Очень надеюсь, что вы пришли не за тортом со свечками.
— Не за ними, — подтвердила я, рассеянно наблюдая за камердинером, который как раз закончил зажигать свечи в одном канделябре и перешёл к другому. В подрагивающем свете на миг стала заметна образовавшаяся у него лбу шишка.
— Дорогая, почему бы тебе не продолжить отдыхать в комнате Кати? — повернулся к супруге Эстли. — По-видимому, это займёт некоторое время, а там ты сможешь спокойно поспать. Заверяю тебя, что, если тут начнётся оргия, разврат или ещё что-нибудь в этом роде, я тебя позову.
— Как раз это меня беспокоит в последнюю очередь, — фыркнула леди Инесса. — Ну уж нет. Я не настолько глупа, чтобы уйти и пропустить всё самое интересное.
Эстли закатил глаза, но спорить больше не стал. Поднялся с кровати и принялся застёгивать рубашку, приводя себя в более приличный вид, раз уж избавиться от гостьи всё равно не удавалось.
Я попыталась совладать с разбежавшимися в разные части мозга мыслями. На миг почувствовала себя кошкой, пытающейся гнаться за всеми мышами разом, в то время как мелкие грызуны несутся каждая в своём направлении.
— Нарцисс. — Мне наконец-то удалось зацепиться за первую, ключевую, мысль. — Его дом захватили. Взяли в заложники его самого и всю семью.
Мужская рука замерла, так и не коснувшись очередной пуговицы.
— Вам известно, где живёт Нарцисс? — холодным, отстранённым тоном спросил Эстли.
А вот взгляд, которым сопровождался этот вопрос, был отнюдь не отстранённый. Острый, внимательный, цепкий. Конечно, столь неожиданная информация наводит на мысли, а я, как ни крути, человек по-своему подозрительный.
— Да, — коротко кивнула я и назвала адрес. — Я узнала случайно, но важно сейчас не это. Пару часов назад в дом ворвался десяток громил. Торговцы сиреневым порошком. Главный у них, насколько я могу судить, Джером Дрейкок.
Фамилию главы нападавших я, конечно, не знала, но позволила себе озвучить предположение, которое сделала на основе имевшихся фактов. Связать имя и род деятельности сидевшего в гостиной Кантри главаря с довольно известной в преступных кругах личностью оказалось несложно.
Леди Инесса замерла. Ирония более не читалась в изгибе её губ и исчезла из уголков глаз, уступив место тревоге. Однако леди Эстли продолжала слушать в высшей степени внимательно, не прерывая мой рассказ ни вопросами, ни комментариями, ни шумным выражением эмоций.
— Как они добрались до Нарцисса? — Вопрос всё-таки прозвучал, но со стороны лорда Кэмерона.
— Сколь ни удивительно, но, видимо, по чистой случайности, — ответила я. — Одна из сестёр Нарцисса обручена, её жених гостит у них в доме, и именно на него объявили охоту. Он связался с торговцами, по-видимому, впервые в жизни и с ходу напортачил. А эти люди не любят, когда их подставляют, пусть даже и ненамеренно. Словом, они прижали его, чтобы получить какие-то драгоценности, отправили за ними одного из своих и теперь ждут результатов. В доме тоже планируют поживиться. Но главное, девять против одного: они не собираются оставлять свидетелей в живых.
— Сколько человек вторглось в дом и сколько они взяли заложников?
Даже удивительно, как быстро сумел этот мужчина перейти от раздражения до в высшей степени серьёзного и быстрого анализа ситуации, о которой в придачу так мало имел пока сведений.
— Изначально преступников было двенадцать. Во всяком случае, о других мне неизвестно.
Пока я говорила, Эстли переместился к низкому круглому столику и теперь что-то быстро писал на листе бумаги, которая, по-видимому, всегда лежала здесь наготове.
— Заложников, — я на миг задумалась, чтобы никого не упустить, — шестеро, из них четыре женщины. Всё это не считая меня, — добавила я, скромно потупив глазки.
— Ваше исчезновение заметили?
— Надеюсь, что нет, но гарантировать не могу. Разумеется, мне надо вернуться как можно быстрее. Поэтому я и позволила себе ворваться к вам столь неподобающим образом.
Можно сказать, что я попросила прощения, во всяком случае, это было наиболее комфортным для меня извинением в данных обстоятельствах. Учитывая, что о своём поступке я не сожалела, по-прежнему считая его правильным. Впрочем, зацикливаться на этом нюансе Эстли не стал.
— Вы всё видели своими глазами. Ваша точка зрения: сколько нужно послать людей? — спросил Эстли, одновременно звоня в колокольчик.
Наверное, это был особый звонок, поскольку в комнату вошёл не камердинер, а мужчина в форме королевского гвардейца. И, вытянувшись по стойке «смирно», остался ждать распоряжений.
Эстли поднёс перо к чернильнице, но не торопился пока ни убирать его, ни обмакивать в чёрную жидкость.
— Полный спасательный отряд? — предположил он.
Я с сомнением покачала головой:
— Не думаю. Если наделают много шума, могут получиться случайные жертвы. К тому же часть преступников мы уже обезвредили. Троим Нарцисс вколол какое-то вещество. Не знаю, правда, каково действие. Ещё троих я убрала перед уходом. Один отправился с поручением в банк, есть шанс, что в течение ближайшего часа он не вернётся. Но гарантировать нельзя. — Я облизнула пересохшие губы. — Остаётся пятеро. Думаю, мы бы сумели справиться и сами, но при этом обязательно бы раскрылись. А там слишком много народу.
Эстли понимающе кивнул. Быстро обмакнув перо, набросал на листке ещё пару строк, затем поставил подпись и посыпал письмо подсушивающим чернила песком. После чего сложил листок пополам и передал его шагнувшему вперёд офицеру.
— Октавио Алегре, — назвал адресата он, и гвардеец быстро покинул спальню. — Пусть подгонят карету. — Эти слова уже были обращены к возвратившемуся в комнату Роберту. Тот поклонился и тоже вышел.
— Хороший выбор, — одобрила леди Инесса, выбираясь из постели.
Она тоже позвонила, в свой собственный колокольчик, и в комнату вскоре вошла заспанная горничная.
— Леди Корбетт, я распоряжусь, чтобы вам принесли платье.
Эстли скептически усмехнулся, услышав из уст своей жены это обращение, но ничего не сказал. Я немного удивилась: откуда леди Инесса знает, каким титулом я пользуюсь в данный момент? Вероятнее всего, моё новое имя упоминалось прежде, чем я вошла в спальню.
— Благодарю вас, не стоит, — отказалась я. — Если возможно, я бы предпочла просто плащ. Мне следует появиться в доме в том же виде, в каком я его покинула.
Леди Инесса без споров отправила горничную за одеждой для себя и плащом для меня. Затем они вдвоём удалились за ширму, где служанка помогла госпоже облачиться в домашнее платье-неглиже. Эта процедура заняла гораздо меньше времени, чем ушло бы на дворцовое платье, которое возможно носить исключительно с соответствующим бельём.
Выкрашенная в бирюзовый цвет дверь, почти незаметная на фоне такой же стены, приоткрылась, и в комнату заглянула большеглазая девочка лет пяти-шести.
— Мама, а дядя Октавио придёт сюда? — спросила она у леди Инессы.
Та резко обернулась и изумлённо воззрилась на дочь.
— Кати?! Немедленно иди спать! — воскликнула она.
— Я не настолько глупа, чтобы уйти и пропустить всё самое интересное, — заявила девочка с таким невинным видом, словно смысла сказанного не понимала, просто повторяла заученную наизусть фразу.
Леди Инесса возмущённо открыла рот, в то время как плечи лорда Кэмерона беззвучно дрогнули.
— Похоже, мне пора всерьёз заняться твоим воспитанием! — угрожающе произнесла мать, но я отчего-то была уверена, что мне бы на месте девочки страшно не стало, да и та на собственном месте явно не сильно испугалась. — А ты что смеёшься? — упрекнула супруга леди Эстли.
— Просто пытаюсь подсчитать, в который раз ты говоришь эту фразу, — с совершенно серьёзным видом откликнулся тот.
— А вы — леди Корбетт? — тем временем спросила меня девочка, уже успевшая войти в комнату.
— Да, — подтвердила я, — но вы можете называть меня просто Кобра.
— Кобра, — повторила девочка. — Мне нравится. Скажите, тётя Кобра, а как вы очутились дома у дяди Нарцисса посреди ночи?
Что тут было сказать? Столь чудесное сочетание детской непосредственности и умения слушать поставило меня в тупик.
— А ведь и правда, — подхватил Эстли со столь же наивным видом и оживлённым блеском отнюдь не наивных глаз. — Мне тоже весьма любопытно, как вы там оказались.
— Вы не поверите, но по чистой случайности, — призналась я. — Меня пригласила мать Нарцисса.
— Вы знакомы с его матерью? — в весёлом недоумении осведомилась леди Инесса.
— Нет, — поспешила возразить я. — Вернее, не были знакомы. Мы повстречались совершенно случайно сегодняшним вечером, и она предложила нанести им визит.
— И остаться на ночь? — уточнил Эстли.
— Время было позднее, — попыталась оправдаться я. — Нарцисс был против, — добавила я затем, стремясь оправдать также и коллегу.
И повернулась к леди Инессе, ища поддержки.
Супруга лорда Эстли смотрела на меня добрым-предобрым взглядом. Обычно так смотрят на сумасшедших или на лжецов, которых не хотят обидеть неверием. Доказывать что-либо казалось глупым, да и не до того было, по правде сказать. К счастью, появление нового действующего лица избавило меня от необходимости давать объяснения.
Чёрная рубашка, чёрные же брюки ещё более тёмного оттенка, чёрный плащ, расшитый серебром. И чёрная шляпа с пером в руке. Вид незнакомец, мужчина лет тридцати — тридцати пяти, имел впечатляющий, но в высшей степени странный. Для цирка или какого-нибудь иного лицедейства он подошёл бы идеально, но в королевском дворце смотрелся диковато.
— Я так понимаю, Нарцисс как нормальные люди пожить не может даже пару дней, — заметил он, получив от Эстли разрешение зайти. Склонил голову перед леди Инессой, приложив руку к груди, весело подмигнул расплывшейся в улыбке Кати. — Только-только отоспался — и вот пожалуйста.
Обращался он к чете Эстли, но смотрел уже на меня.
— Кобра посвятит вас в подробности по дороге, — не стал терять время лорд Кэмерон. — Карета уже подана. Поторопитесь.
Я набросила на плечи доставленный горничной плащ, и мы с Октавио (а я заключила, что это был именно он) покинули комнату.
— Удачи! — сказала леди Инесса, и это было последнее слово, услышанное мной в опочивальне четы Эстли.
Мой сопровождающий, минуту назад производивший впечатление никуда не спешащего светского остряка, теперь почти бежал по коридорам дворца. Не могу сказать, чтобы меня это расстраивало. Напротив, я торопилась и сама, и поспевать за агентом труда не составляло. Мы буквально вскочили в поджидавшую внизу карету, которая тронулась, едва Октавио, пропустивший меня вперёд, оказался внутри.
Выяснилось, что в карете мы не одни: ещё двое мужчин, одетых значительно менее экстравагантно, чем мой первый спутник (а точнее — в традиционную форму городской стражи), сидели на скамье напротив. Впечатление обычных стражников они, правда, не производили и, на мой скромный взгляд, больше походили на гвардейцев.
— Эти люди пойдут с нами, но будут держаться на расстоянии и вмешаются, только если дело пойдёт совсем плохо, — пояснил Октавио. — А мы с вами разыграем главную партию, чтобы попытаться спасти легенду нашего общего знакомого. Вы, как и прежде, будете изображать нуждающуюся в помощи деву, а я — принца на белом коне. Или собственно коня. Или ещё кого-нибудь в этом роде.
Что ж, это объясняло его внешний вид.
— Рассказывайте. — Насмешливые интонации вновь сменились предельной серьёзностью.
И я принялась излагать те детали, которые, с моей точки зрения, могли сыграть роль в предстоящей операции. Включая расположение комнат и точное место, занимаемое каждым участником происходившего в гостиной — во всяком случае, на тот момент, когда я её покинула.
Карета остановилась на одной из боковых улочек, в стороне от дома Кантри. Дальше мы с Октавио шли пешком. Наши спутники, как и обещано, держались на расстоянии и вообще походили на пару теней. Тоже, кстати сказать, весьма нехарактерное для городских стражников поведение.
Приблизившись к дому, я указала прямо и направо, давая понять, где располагается главный вход и караулящий его громила. Октавио кивнул и растворился в ночи. Говоря менее романтичным языком, двинулся в обход здания. Я выждала с полминуты, после чего направилась к крыльцу.
— Простите, пожалуйста, вы не скажете, как пройти в архив? — с милой улыбкой поинтересовалась я у дежурившего на входе мужчины.
Тот пару раз ошарашенно моргнул — то ли силился понять, что можно делать в архиве в ночное время, то ли и вовсе напряжённо вспоминал, что такое архив. Умственное напряжение прервал удар рукоятью меча по голове, полученный от подкравшегося со спины Октавио.
Нужное окно я агенту показала, хотя, говоря откровенно, в этом не было нужды, ведь именно гостиная была освещена лучше всех прочих комнат. Бодро мне отсалютовав, Октавио ухватился рукой за первый обнаруженный в стене выступ. Взобраться будет непросто, но это и не моя забота. Я, стараясь ступать бесшумно, устремилась в дом через оставшийся без охраны вход.
Сбросив на ходу плащ, тихонько прокралась к гостиной. Осторожно заглянула внутрь. К моему немалому облегчению, там, похоже, мало что изменилось. Заложники все на месте, вид взволнованный и утомлённый, но все живы и, кажется, невредимы. Луиза даже задремала, и её голова соскользнула по спинке кресла набок. Преступников семеро, и трое из них тоже спят, что крайне неосмотрительно для людей в их положении. Однако подозреваю, что их сейчас не разбудишь, даже если в соседней комнате выстрелит пушка. Если я права, то Октавио предстоит иметь дело не с семерыми, а с четверыми. Не знаю, правда, стоит ли хоть чего-то в драке Джером, с такими, как он, не угадаешь. В любом случае дееспособных бандитов, пожалуй, многовато, надо бы помочь коллеге из дружественной державы.
Отойдя и оглядевшись, я сдвинула с места тяжёлое кресло. Ножки заскрежетали, проехав по не устланному ковром участку пола, однако внимания на этот звук никто не обратил. Тогда я взяла книгу, которую кто-то оставил на столике, подняла повыше и разжала пальцы. Книга упала с громким стуком. В соседней комнате воцарилась тишина. Я отступила в тень и замерла у незажжённого камина.
Из гостиной послышался ворчливый голос Джерома:
— Сал, проверь, в чём там дело.
Я осталась на месте, лишь беззвучно расстегнула украшавший правое запястье браслет и нажала на потайную пружину. Браслет с тихим щелчком превратился в кастет, который я надела всё на ту же правую руку, но теперь уже на пальцы. И когда Сал оглядывался, безуспешно пытаясь найти в тёмной комнате источник шума, осторожно отделилась от стены, подошла со спины и ударила его по темени. Одним словом, более-менее повторила недавний манёвр Октавио. Не слишком оригинально, конечно, но в нашем деле тот, кто готов гоняться за оригинальностью за счёт действенности, платит порой очень высокую цену.
К ведущей в гостиную двери я вернулась как раз вовремя, чтобы получить возможность наблюдать весьма занимательную сцену. Октавио, чрезвычайно эффектно выглядевший в чёрном плаще и чёрной шляпе с пером, соскочил с подоконника. В руке его появился пистоль. Выстрел — и ещё один бодрствующий приспешник Джерома вышел из строя. Вопли, паника, Нарцисс, кричащий, чтобы дамы пригнулись, очередной сторонник Джерома, схватившийся за мушкет. Снова звук выстрела; мишенью на сей раз был Октавио. Но, к счастью, пуля пролетела на пару дюймов правее его головы и застряла в стене. Всё-таки огнестрельному оружию никогда не заменить холодное. Что толку в его мощи, если гадать, попадёшь или нет, — всё равно что играть в рулетку?
Будто вторя моим мыслям, преступник отбросил в сторону разряженный мушкет и выхватил из ножен меч. Октавио сделал то же самое и первым кинулся ему навстречу, на ходу восклицая нечто пафосное о негодяях, вторгающихся в приличные дома. Женщины продолжали визжать, особенно сильные связки оказались у горничной. Джером, в свою очередь, орал, безуспешно пытаясь разбудить своих сообщников. Отчаявшись добиться хотя бы малейшего эффекта, он выхватил откуда-то из-под стола свой собственный пистоль. Попытался прицелиться в Октавио, но сейчас, во время поединка, когда мужчины постоянно передвигались по комнате, это было проблематично.
Решив сменить тактику, Джером развернул пистоль в сторону заложников, рявкнув, чтобы они сидели тихо. В сложившихся обстоятельствах идея прикрыться кем-нибудь из женщин могла бы оказаться совсем не глупой. Но главарь слишком поздно сумел осознать, сколь радикально изменилось его положение. За те несколько секунд, когда его внимание было сосредоточено на попытке подстрелить Октавио, Нарцисс успел соскользнуть со своего места. И теперь удар стулом по голове заставил Джерома выронить пистоль из руки. Сознание он потерял не сразу. Успел, сильно сморщившись от головной боли, повернуться к нанесшему удар хозяину дома. Но Нарцисс недолго думая повторно опустил стул, и второй встречи с этим предметом мебели, рассчитанным на прямой контакт с совершенно другой частью тела, голова не выдержала. Джером закатил глаза, наполовину съехал с кресла вниз и застыл в неестественной позе.
— Теперь всё будет хорошо, — объявил Октавио, при этом подмигнув девушкам столь чарующе, что, думаю, даже я бы растаяла.
Его слова словно послужили сигналом к действию. Заложники, до сих пор сидевшие, напряжённо застыв (исключая, конечно, Нарцисса), теперь все одновременно повскакивали с мест. Луиза и горничная в едином порыве бросились к Октавио и повисли у него на шее, чуть не свалив беднягу с ног. Амалия бросилась к брату. Я уже испугалась, что, следуя этой логике, ко мне сейчас ринется Гарольд, но повезло. Источник всеобщих проблем делать резкие телодвижения пока не спешил. К моему немалому изумлению, ко мне (а не к своим детям) устремилась Леана.
— Дейзи, как вы? — спросила она, протягивая ко мне руки и взволнованно заглядывая в глаза. — Вы в порядке? Вам нужна помощь?
— Всё хорошо, — поспешила заверить я, пожимая её ладони. — Они заперли меня, а потом стали о чём-то ругаться в соседней комнате. А вскоре вот этот мужчина, — я указала на Октавио, к этому моменту худо-бедно высвободившегося из крепких объятий, — забрался ко мне через окно.
— Я заметил подозрительного человека у дверей, — пояснил Октавио. — Постоял под освещённым окном, послушал разговор. Вот и решил проникнуть в дом.
— Когда преступники снова отперли мою дверь, он их встретил, — продолжила рассказ я. — В общем, они уже никого не побеспокоят.
— Но он же был один против троих! — восхищённо всплеснула руками Луиза.
— Просто мне повезло, — потупившись, объяснил Октавио, хотя весь его вид при этом говорил: «Вот такой вот я герой».
— Что с тем охранником на входе? — спросил не особенно впечатлённый Нарцисс.
— Я его убрал.
— Ещё один должен вернуться! — взволнованно сообщила Амалия.
— Мы его достойно встретим, — с обворожительной улыбкой пообещал Октавио. — Но нужно позаботиться об этих господах, — добавил он, имея в виду Джерома и его людей. — Некоторые из них ещё могут прийти в себя. Нельзя ли попросить вас, милая девушка, позвать стражу, пока я займусь этими людьми? — обратился он к горничной. — Наверняка в такой час вы быстро повстречаете патрульных, если направитесь в сторону рыночной площади.
Я с трудом сдержала усмешку. Ну да, «патрульных» она, несомненно, встретит, по крайней мере двоих. И значительно скорее, чем можно было бы ожидать.
Горничная, одарив Октавио последним восторженным взглядом, выбежала из гостиной. Гарольд сделал пару шажков следом за ней, видимо, рассчитывая скрыться «под шумок». Но не тут-то было. Взгляды всех присутствующих как-то сами собой скрестились именно на нём.
Горе-жених тут же испуганно сжался и словно стал меньше ростом.
— Амалия, милая! — Разговаривать со всеми сразу было слишком страшно, и он выбрал иную стратегию: обратился к невесте. — Я правда очень сожалею. Я никак не ожидал ничего подобного и, поверь, никогда в жизни не ввязался бы в такую историю, если бы не обстоятельства…
Ну да, бедняга, случайная жертва, мир так жесток и всё такое прочее. Сейчас разрыдаюсь. Нарцисс, судя по зло сверкнувшим глазам, тоже. Но главный вопрос: как отреагирует Амалия?
Девушка подняла голову. Октавио, частично загораживавший от неё жениха, почтительно отступил в сторону.
— Мне это безразлично, — равнодушно заявила Амалия.
Она едва заметно поёжилась, будто от холода, и это, пожалуй, была единственная деталь, на основе которой я могла бы упрекнуть её во лжи. Но кто я такая, чтобы считать, будто ложь заслуживает упрёка?
— Мне совершенно всё равно, сожалеешь ты о чём-то или нет и каковы были причины твоих поступков, — продолжала девушка. — Ты меня больше не интересуешь. — Она сняла с пальца кольцо, по-видимому, подаренное женихом на помолвку, и швырнула в сторону Гарольда. — Вот, можешь отнести его в банк, — с язвительными нотками в голосе произнесла она. — А мне не нужна тряпка. Вот это, — она совершенно неподобающим образом, пальцем, указала на Октавио, — настоящий мужчина. Скажите, — теперь она обратилась непосредственно к агенту, — вы женаты?
— Нет. — Агент явно говорил искренне, подозреваю, что впервые с момента своего появления в этом доме.
— Вот и чудесно. Хотите взять меня в жёны?
Я мысленно поаплодировала девочке. Браво! Замуж за Октавио она, конечно же, не собирается, а вот демонстрация хорошая — и для бывшего жениха, и для всех присутствующих. Отличное выступление, цель которого — показать, что она ничуть не расстроена, что гордость её не уязвлена, а свадьбу девушка отменила просто потому, что Гарольд не соответствует её представлениям об идеальном мужчине.
— Леди! — воскликнул Октавио, прижимая руку к груди. — Ради вас я бы с радостью пошёл на край света.
«…Но брак, к сожалению, находится за краем», — мысленно закончила за него я.
— Однако моя служба не позволяет жениться, не согласовав такое решение со старшим по званию, — по-своему продолжил сказанное агент.
Я хмыкнула. Неплохо вывернулся. Надо будет в перспективе поинтересоваться у Эстли, возражает ли он против женитьбы перспективных сотрудников. Впрочем, нет, не надо. Боюсь, что граф неверно истолкует мой интерес…
— Тем не менее я буду счастлив побеседовать с вами с глазу на глаз, — добавил Октавио, галантно подставив Амалии локоть.
Нарцисс смерил коллегу чрезвычайно выразительным взглядом, но, на счастье Октавио, тут же отвлёкся. Поскольку Гарольд, пробормотав себе под нос что-то в духе «Ну, я, пожалуй, пойду, столько дел, пирожки подгорели и молоко убежало, наверное», бочком двинулся к выходу.
— Торопитесь? — участливо спросил Нарцисс, преграждая бывшему жениху дорогу.
— Так ведь… пора, — неуверенно проговорил тот, уже в принципе понимая, что живым его не выпустят, но всё ещё надеясь на чудо.
— Ну как же так? — поцокал языком Нарцисс. — Вы же почти член семьи, а мы с вами так толком и не посидели, не поговорили, чаю не попили. — При этом он фамильярно положил руку Гарольду на плечо, отчего тот тихо охнул и в очередной раз съёжился.
— Не увлекайся, — широко улыбаясь напоказ, шепнула я Нарциссу на ухо. — Сейчас у него на плече останется отпечаток твоей ладони. А я не уверена, что у Джозефа Кантри такие сильные руки.
Не поручусь, что мои слова возымели должный эффект. По взгляду, коим наградил меня агент, я поняла одно: в течение долгих ночных часов он ничего не жаждал так сильно, как дорваться до этого молодого человека. И теперь, когда это желание наконец-то осуществилось, так просто его не отпустит.
— Простите, господин, простите! — ловко подобрался к нам Октавио. — Но в скором времени сюда прибудет стража, и до тех пор никто не может покинуть дом.
Эти слова заставили Гарольда окончательно впасть в уныние, зато Нарцисса более-менее примирили с реальностью, в которой он не имел возможности незамедлительно расквасить несостоявшемуся зятю физиономию. Сама же я мысленно отметила, что человека, замаравшего руки в торговле сиреневым порошком, пусть даже неудачной, Кэмерон Эстли так просто не выпустит.
Моя «интуиция» оказалась верной: служанка в скором времени вернулась в сопровождении двух стражников. А ещё полчаса спустя дом буквально-таки наводнили служители порядка. Однако и закончилось их нашествие достаточно быстро (значительно быстрее, чем обычно бывает в подобных случаях).
Члены семьи Кантри наконец получили возможность разойтись по своим спальням, чтобы позволить целительному сну худо-бедно уложить в голове события минувшей ночи. Но мать Нарцисса вместо того, чтобы отправиться отдыхать, попросила меня о разговоре с глазу на глаз. Проведя меня в одну из пустовавших комнат, она плотно закрыла дубовую дверь, предложила мне сесть и лишь после этого перешла к делу.
— Госпожа Корбетт… — начала она, нервно сцепив пальцы. Начала было мерить комнату шагами, но, видимо, сочтя такое поведение неподобающим, тоже опустилась в кресло. — Словом, так. — Она на секунду прикрыла глаза и, решившись, заговорила быстрее и увереннее. — Я прекрасно осознаю, что мой сын давно уже вырос, и стараюсь не вмешиваться в его жизнь. Однако это не делает меня слепой. Я отлично понимаю, что Джозеф вовсе не служит в казначействе. — Леана мимолётно улыбнулась, и горечь смешалась в этой улыбке с нежностью, вне всякого сомнения, испытываемой ею к сыну. — Подобное сидение на одном месте не в его характере, да он никогда и не увлекался финансами. Его дела носят совершенно иной характер, и я даже подозреваю, что в сегодняшнем… происшествии он сыграл большую роль, чем может показаться со стороны. Равно как и вы.
Она посмотрела на меня пристально, чуть нахмурив от волнения изогнутые изящными дугами брови, словно надеялась, что этот взгляд не позволит мне увильнуть, уйти от ответа или придумать убедительную ложь. Но, будто вспомнив, что требовать она от меня ничего не вправе, Леана быстро отвела взгляд.
— Я не прошу вас выдавать тайны моего сына и тем более ваши собственные секреты, — снова подняла глаза она. — Просто ответьте мне на один вопрос. То, чем он занимается… Это сильно идёт вразрез с нашими законами?
Я улыбнулась и покачала головой:
— Госпожа Кантри, вы можете быть совершенно спокойны на этот счёт. То, что делает ваш сын, ни в коей мере не противоречит интересам Ристонийского государства.
Сказать, будто Нарцисс кристально чист перед законом, значило бы согрешить против истины. А так я сказала правду, и Леана это почувствовала. Морщинки на её лбу разгладились, линия губ стала мягче. Она кивнула, на пару секунд прикрыв глаза, и слабо улыбнулась в ответ.
— А вы действительно сослуживица Джозефа? — спросила она затем, теперь уже значительно более расслабленно.
— Мм… не совсем, — призналась я. Склонила голову набок, ища подходящие слова. — Скажем так, мы с ним коллеги. Но служим в разных местах.
— Жаль, — искренне сказала Леана.
Я улыбнулась ей в ответ.
