ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Оставшись в конференц-зале один на один, Эйвери и Дилан несколько минут просидели в полной тишине друг напротив друга. Никто не шелохнулся. Голова Дилана была опущена, а выражение лица указывало на то, что он над чем-то раздумывает. Впервые Эйвери ощутила какую-то симпатию к нему.

– Я знаю каково это, – начала она.

Дилан так резко встал, что его стул отскочил и врезался в стену.

– Не думай, что это что-либо меняет, – сказал он. – У нас с тобой нет ничего общего.

Несмотря на то, что все его тело выражало агрессию и дистанцию, в глазах было нечто иное. Эйвери была уверена, что он на грани срыва. Что-то из сказанного капитаном сильно на него подействовало, как, собственно, и на нее. Они оба были сломлены и чувствовали себя одиноко. Они были одни.

– Смотри, – начала она, – что я подумала…

Дилан развернулся и открыл дверь. Его лицо подтвердило ее опасения: в воспаленных глазах виднелись слезы.

– Черт, – прошептала она.

Ночи были худшим временем для Эйвери. У нее больше не было постоянных друзей, никаких реальных хобби, не считая работы, и она настолько устала, что больше не могла представить себе какую-то беготню. Сидя за большим светлым столом, она опустила голову и боялась даже думать о том, что будет дальше.

Офис ближе к выходу был таким же, как и всегда, только в воздухе повисла какая-то напряженная атмосфера. Полицейские еще больше взбодрились ее присутствием на главной странице новостей.

– Эй, Блэк, – окликнул ее кто-то, тыча в обложку газеты, – милое личико.

Еще один коп указал на фотографию Говарда Рэндалла:

– Тут говорят, что вы двое были очень близки, Блэк. Ты интересуешься геронтофилией? Знаешь, что это означает? Что тебе нравится трахаться со стариками.

– Вы смешны, ребята, – улыбнулась она, выставив пальцы в виде пистолета.

– Пошла ты, Блэк.

В гараже стоял пятилетний белый BMW. Он выглядел грязным и заезженным. Эйвери купила его на пике своей карьеры в качестве адвоката.

«О чем ты только думала, – размышляла она. – Зачем кому-то покупать белую машину?»

Это был успех. Белый BMW был ярким и кричащим, она хотела, чтобы все знали, что она – босс. Теперь же это было лишь напоминанием о ее неудавшейся жизни.

Квартира Эйвери находилась на Болтон-стрит в Южном Бостоне. Это была небольшая трехкомнатная квартирка на верхнем этаже двухэтажного здания. Место было явно ниже рейтингом ее бывшего многоэтажного пентхауса, но достаточно просторным и аккуратным. Там же имелась красивая терраса, где можно было просто посидеть и отдохнуть после тяжелого рабочего дня.

Гостиная представляла собой открытое пространство с ворсистым ковром бурого цвета. Справа от входной двери располагалась кухня, изолированная от основной комнаты двумя островками. Ни растений, ни животных она не заводила. Северная часть квартиры была довольно темной. Эйвери бросила ключи на стол и поснимала с себя остальные вещи: пистолет, плечевой ремень безопасности, рацию, значок, пояс, телефон и бумажник. По пути в душ она разделась.

Смыв с себя события этого дня, она надела халат, достала из холодильника пиво, взяла телефон и вышла на террасу.

Дисплей высвечивал около двадцати пропущенных вызовов и десять новых сообщений. Большинство из них были от Коннелли или О’Мэлли. Сплошные крики.

Иногда Эйвери действительно отключалась от всего и становилась слишком целенаправленной. Она запросто переставала отвечать на звонки кого бы то ни было, если они не имели отношения к ее непосредственной задаче, тем более, если частички пазла еще не сложились вместе. Сегодня был один из таких дней.

Она прокрутила вниз набранные номера, а также журнал вызовов за последний месяц. Не было ни единого звонка от ее дочери или бывшего мужа.

Внезапно она заскучала по обоим и набрала номер.

Телефон зазвонил.

Прозвучал автоответчик: «Привет, это Роуз. Сейчас я не могу ответить на ваш звонок, но, если вы оставите короткое сообщение со своим именем и номером, я перезвоню как только смогу. Спасибо». Бип.

Эйвери положила трубку.

Она взвесила идею позвонить Джеку, ее бывшему. Он был хорошим парнем с золотым сердцем, ее возлюбленным еще с колледжа. Действительно достойный человек. Когда ей было восемнадцать, у них развились бурные отношения. Тогда она своим отвратительным эгоизмом, связанным с работой ее мечты, разрушила буквально все.

В течение долгих лет она обвиняла других людей в их разрыве и потере отношений с дочерью: Говарда Рэндалла за его бесконечную ложь, ее старого босса, деньги, власть и вообще всех людей, которых она постоянно должна была развлекать, чтобы оставаться на шаг впереди. Мало-помалу, ее клиенты стали еще менее надежными, но она все равно стремилась идти вперед, зачастую игнорируя правду, и склоняя суд в любую сторону с одной лишь целью – просто выиграть дело. Она часто говорила себе: «Это последний случай. В следующий раз я буду защищать кого-то реально невиновного и установлю рекорд».

Говард Рэндалл и стал тем самым случаем.

«Я невиновен, – рыдал он на их первой встрече. – Эти студенты – вся моя жизнь. Неужели вы думаете, я бы сделал больно кому-то из них?»

Эйвери поверила ему и, впервые за очень долгое время, поверила в себя. Рэндалл был всемирно известным профессором психологии Гарвардского университета. Ему было за шестьдесят и никто не мог даже подумать, что у него был какой-то мотив и тем более расстройство личности. Более того, он казался слабым и сломленным, а Эйвери всегда хотела защищать слабых.

Она добилась признания его невиновности на пике своей карьеры, даже лучше сказать на пике самого пика. Но затем он снова совершил преднамеренное убийство, растоптав ее до конца.

Все, что Эйвери хотела знать, это причину: почему?

«Зачем Вам это? – спросила она его однажды, сидя в камере. – Зачем Вы соврали и подставили меня, чтобы затем отправиться в тюрьму до конца жизни?»

«Чтобы спасти тебя», – ответил тогда Говард.

«Чтобы спасти, – подумала Эйвери. – Разве же это спасение?»

Она оглянулась. Здесь? Сейчас? Без друзей? Без семьи? С пивом в руке и новой жизнью, выслеживая убийц, чтобы загладить вину за свое прошлое? Она сделала глоток и покачала головой. Нет, это не спасение. По крайней мере, пока не оно.

Ее мысли вернулись к убийце.

В голове начала формироваться картинка: тихий, одинокий, с дефицитом внимания, специалист по травам и анатомии. Она исключили алкоголиков и наркоманов. Для них он был слишком осторожен. Минивэны обычно принадлежат семьям, но, судя по его действиям, семья – это то, чего он хотел, но не имел.

В голове закрутились мысли и образы. Эйвери выпила еще две бутылки пива прежде, чем уснула в своем уютном кресле на открытом воздухе.