Вряд ли по совпадению, но новый 91-й год, как и ушедший 90-й в Баку, начался с трагических и кровавых событий в ночь с 13 на 14-е января в Вильнюсе. Спровоцированный захват и последующий штурм Группой «А» и войсками телецентра в Литве, вылился вначале в убийство литовскими националистами сотрудника «Альфы» лейтенанта В. В. Шатских. Цель – подтолкнуть сотрудников спецподразделения к открытию ответного огня по гражданским лицам, блокировавшим телевидение. Когда этого не произошло, то «неизвестно-известные» снайпера, как и ранее в Баку, с крыш близлежащих домов откроют стрельбу и убьют около двух десятков ни в чём не повинных людей, приписав это злодеяние войскам. Тогда же лидеры сепаратистов Буткявичюс и Ландсбергис готовились поджечь здание Верховного Совета. В нём находились более трёх тысяч мирных «защитников» и депутатов. В массовых жертвах от этого холокоста обвинили бы советские войска. Как и в Баку Эльчибей заявлял, что «ему нужна кровь мирных людей для сплочения народа», так и в Вильнюсе Ландсбергис собирался здание ВС превратить в братскую могилу. Только для того, чтобы «мир вздрогнул от зверств войск Москвы». До такого изуверства даже Гитлер не додумался, когда ночью поджигал в 1933 году безлюдное здание Рейхстага. Понятно, что в Баку, и в Вильнюсе, а ныне в Киеве у кровавых организаторов был единый «режиссёр» из США – «эталона» мировой демократии. Вылетевшую утром 13 января в Вильнюс делегацию ВС РСФСР вместе с державником Борисом Олейником, которая могла бы разрядить ситуацию и не допустить кровопролития, кто-то из руководителей Верховного Совета «приземлил» в Минске. Добрались они в столицу Литвы только к «шапочному» разбору, когда националисты уже громили парламент. Ну, а весь наш народ наблюдал по телевидению удивленное лицо Горбачёва. Тот в очередной раз предал и войска, и «Альфу», заявляя, что «ни ухом, ни рылом» не знал о событиях. Тем самым, надругавшись над памятью лейтенанта Шатских и погибших литовцев. Интересно, а знал ли он, что в январе 1991 года в районе Бруклина Нью-Йорка главари иудео-нацистской ультра ортодоксальной секты Хабад будут инструктировать жителя Харькова Эдуарда Ходоса о его деятельности уже в самостийной Украине? И это почти за год до «официального» незаконного самороспуска СССР, осуществлённого устами Горбачёва – современного иуды.

Пришёл приказ и, попрощавшись с отделом КГБ по ОМСДОН, в конце января 91-го я открыл огромную дверь подъезда № 4 дома 2 Лубянки. Только ознакомился со своими задачами, как сотрудники выбрали меня секретарём парторганизации отдела. До поздней ночи сидел и изучал не только литерные дела с материалами по своей линии, но и знакомился с сотрудниками-коммунистами. До нас линию борьбы с организованной преступностью (ОП) перекрывало Управление «В» КГБ, созданное ещё при Ю. В. Андропове для контрразведывательного обслуживания МВД. Это управление стало костяком вновь образованного УБОП КГБ. Первые же знакомства с сотрудниками отдела показали, что у профессионала-чекиста полковника Бекбулатова подобрались один к одному с десяток мастеров оперативно-розыскной деятельности. В результате начавшейся «суверенизации» и оголтелого национализма, часть из них вынуждена была выехать из Грузии, Узбекистана и Таджикистана. Многим, как и мне, пришлось пожертвовать своими вышестоящими должностями. Например, начальник направления полковник Л. И. Козлов был начальником отдела в Тбилиси. Заместитель Бекбулатова полковник Анисимов, прибывший вместе с подполковником Вагановым из Ташкента, в Узбекистане занимал должность заместителя начальника Управления ОП. Опыта у них было предостаточно. Правда натерпелись эти «беженцы» за последний год с лихвой, с трудом вывезя семьи и потеряв или продав за бесценок свои квартиры и имущество. Времени на раскачку не было, и начальник отдела только успевал «нарезать» и передавать нам те или иные участки для оперативной работы. Материалов для заведения оперативных разработок было уйма. Все другие Управления КГБ с удовольствием «сплавляли» нам дела и сигналы, особенно коррупционной направленности. С этим злом, особенно на верхних этажах власти, никто не хотел связываться. А в это время, продолжая решать задачу отмывания незаконно добытых денежных средств, лидеры организованной преступности срочно разворачивали игорный бизнес. Пока власть, наконец «разродилась» созданием нашего Управления, контрабандными и иными путями в СССР из-за границы были доставлены тысячи игральных автоматов. Их тут же расставили по различным казино, увеселительным заведениям и гостиницам. И кампания по «отмыванию» огромной массы денег заработала на полную мощь. С разных концов нашей Родины чекисты сообщали о махинациях в игорном бизнесе и высоких коррупционных покровителях этой отрасли организованной преступности. Москва, Ленинград (ныне С.-Петербург), Киев, Минск, Тбилиси, Алма-Ата, Ташкент, Ялта, Свердловск, Донецк, Сочи, Одесса и другие города СССР были охвачены этой быстро распространяющейся «игорной заразой». Особенно выделялся Ростов-на-Дону, именуемый преступным миром «Ростов-папа». Конгломерат преступности во главе с вором в законе по кличке «Мамонт» (Дуванов), комсомольских вожаков, артистов эстрады, представителей «цеховиков» и «крышующих» их сотрудников милиции, развернулись в этом миллионном городе на полную катушку. Чекисты пытались хоть как-то сдерживать незаконные формы игорного бизнеса, но эти разовые и не скоординированные удары по исполнителям, совершенно не влияли и не носили ущерба зародившемуся монстру. Перед руководством Управления встала задача бить не по щупальцам, а в «глаз спруту» – по руководству и финансовой базе этого преступного сообщества. Вызвав к себе, полковник Бекбулатов в нескольких словах ввёл в тему и дал мне распоряжение объединить разрозненные дела нескольких областных управлений по игорному бизнесу. Особенно это касалось, действующего из Москвы межрегионального преступного сообщества (МПС), которым руководил «С» бывший известный артист эстрады. Времени на раскачку не было, и по распоряжению начальника отдела я немедленно выехал в командировку в Ростов-на-Дону, где местные чекисты уже имели солидные наработки по крупнейшему «филиалу» данного МПС. Утром на ростовском вокзале встречали местные сотрудники отдела «УБОП» УКГБ, которые, устроив меня в номере «люкс» лучшей гостиницы Ростова, тут же увезли в Управление. Не таясь, а, наоборот, на полную откровенность ростовчане выложили передо мной все имеющиеся материалы по игорному бизнесу. Было видно, что местные профессионалы, тесно взаимодействуя со следствием и милицией, добились высоких результатов, но… Проведённые аресты исполнителей и мелких сошек показывали, что все следы ведут в Москву в совместное предприятие (СП) «Счастье». Места арестованных тут же восполнялись новыми сотрудниками и «спрут», восстанавливая щупальца, спокойно продолжал своё чёрное дело. Поэтому для эффективного удара именно по «штабу» ростовские коллеги рекомендовали в рамках объединённого дела провести несколько острых специальных мероприятий. Посидев над документами ростовских коллег до поздней ночи, вдруг ощутил, что мой профессиональный уровень военного контрразведчика-объектовика пока недостаточен для такой линии работы. Масштабы несоизмеримы и надо было срочно доучиваться «на марше». Утром следующего дня, позавтракав в ресторане парой перепелиных яиц и чашечкой чая, узнал, что за сутки пребывания в гостинице мне придётся выложить огромную сумму – почти все командировочные деньги. Приехавшим за мной сотрудникам отдела, взмолился и попросил их разместить в любой другой, но более доступной по финансам опера гостинице. Ребята засмеялись и сказали, что меня просто проверяли. Вдруг московский борец с организованной преступностью сможет позволить себе «швыряться» налево и направо такими большими деньгами? За три-четыре дня, проведённых в Ростове, как губка сумел впитать в себя массу информации по делу, а также по особенностям «почерка» местной мафии. С другой стороны, исписал свой служебный блокнот с «грифом» толковыми образцами методов и вариантов проведения ростовскими чекистами разнообразных мероприятий. Учился на ходу. Перед отъездом познакомился с начальником УКГБ генералом Кузнецовым Ю. Н., который исподтишка пытался выяснить у меня, как представителя «Центра», куда же катится страна? Не стал нагружать генерала своими сомнениями и прогнозами, тем более что он итак знал-то более моего. Да и не принято было «трепаться» с начальством на политические темы.

Вернувшись в Москву, тут же зашёл к Бекбулатову вместе со своим начальником направления полковником Л. И. Козловым и доложил о результатах командировки. Всегда внешне строгий полковник Бекбулатов только чуть-чуть оживился, когда я обрисовал криминальную «картину» Ростова. Далее же пришлось удивляться, что Валерий Шаяхметович знает о сути проблемы гораздо больше меня. Он тут же отдал под запись распоряжение завести дело разработки, подготовив соответствующие документы и развёрнутый план мероприятий. Так появилось моё первое дело на новом участке работы под условным наименованием «Гиены». Классифицирующий признак («окраска») имел название: «Устойчивая преступная группа лиц, сорганизовавшихся для совершения насильственных действий». В разработку были взяты ключевые фигуранты преступного сообщества, специализирующегося на игорном бизнесе. Первые же агентурные и оперативно-технические мероприятия (ОТМ) показали, что масштабы хищений и уклонения от уплаты налогов в СП «Счастье» превосходят все наши подозрения. Миллионы рублей уходили от налогообложения за счёт теневой, «двойной» бухгалтерии. Сотни тысяч из них шли на взятки коррумпированным чиновникам власти и милиции. Втягивая в свой преступный бизнес, лидеры этого криминального синдиката использовали «скрытую» взятку – устройство к себе на работу родных руководителей силовых структур и ведомств. Зарождался новый класс государственных чиновников под названием «ДОЛБИН», который уже в нынешнее время совьёт существующую государственную систему коррупции.

В средине февраля из Казани мне позвонил бывший подчинённый по работе в ВКР ЦГВ ЧССР майор Рустам Нугманов. Профессиональный военный чекист, прошедший «школу» Афганистана, сообщил о судьбе сослуживцев, «благодаря» Горбачёву спешно выброшенных зимой 90-го из Чехословакии в чистое поле необъятных просторов нашей страны. Приглашал к себе на родину в Казань, а в конце разговора сказал, что по просьбе бывшего командира дивизии в Высоке Мито полковника В. П. Шкидченко дал тому мой номер телефона. Рустам предупредил, что Шкидченко неделю назад присвоили звание генерал-майора, и он вызван в Москву, где хотел бы встретиться со мной. Буквально через два дня два раздался звонок и на том конце провода прозвучал знакомый и уверенный командирский голос Владимира Петровича. Тут же поздравил его с присвоением высокого генеральского звания, от чего тот удивлённо спросил: «Ну, ничего себе контрразведка работает! Ещё не все мои родные знают, а им уже известно!». Уважаемый мною генерал попросил с ним встретиться утром следующего дня на Лубянке возле бюро пропусков. В обусловленное время впервые увидел генерал-майора Шкидченко в гражданской одежде, которая ему, профессиональному военному, совершенно не подходила. Зашли в помещение бюро, и Владимир Петрович, сразу перейдя к делу, сказал: «Хочу с Вами посоветоваться, так как мне предстоит сделать судьбоносный выбор. Внутри КГБ создан Оперативно-войсковой отдел (ОВО), который будет руководить десятью дивизиями специального назначения, переданными Министерством обороны Комитету. Мне предложили одну из них возглавить. Сам колеблюсь, а сегодня должен дать ответ заместителю Председателя КГБ. Что делать? Не знаю»… Хоть я уже слышал о «десяти дивизиях КГБ», но только после слов Шкидченко понял, насколько угроза развала СССР реальна. Однако, уважая и хорошо зная боевого генерала, который умел командовать дивизией, в том числе с учётом возможного применением ядерного оружия, искренне высказал своё отрицательное мнение. Объяснил, что дивизии Комитета создаются для борьбы с внутренними угрозами нашей Родине в лице деятельности НВФ национал-сепаратистов. Здесь подошёл бы какой-нибудь генерал из внутренних войск, или же из частей спецназа. Да и карьерный рост ограничится рамками ОВО, а сорокадвухлетний генерал-майор достоин, стать в будущем и Министром обороны. Шкидченко тяжело вздохнул, поблагодарил меня и сказал: «Спасибо. Вы развеяли все мои сомнения. В принципе я и сам готовился отказаться от такого, казалось бы, заманчивого предложения, а теперь понял – не моё это. Не для этого заканчивал Академию генштаба, чтобы гоняться за бандитами и националистами». На этом мы и расстались, договорившись продолжить контакты. Как оказалось слова мои на счёт министра обороны оказались пророческими.

Только развернулся по своей разработке, как в начале марта попал на общее совещание сотрудников управления. В старом «ореховом» зале впервые собрались вместе главные борцы с организованной преступностью. Генерал-лейтенант Лукин в окружении своих замов – генералов кратко довёл оперативную обстановку, складывающуюся в целом в стране, а также по линии работы УБОП. Тогда еще наши ряды были достаточно чисты от предателей и поэтому в его докладе перечислялись в общих чертах практически все основные ведущиеся отделами разработки. Было приятно слышать и про своё дело «Гиены», которое конечно не было таким масштабным, как например, у сотрудников, которые пытались пресечь многомиллионные хищения по контрабандному вывозу редкоземельных металлов или военной техники. Дмитрий Алексеевич предостерёг оттого, что отделы могут погрязнуть в «мелочёвке» и, потеряв время, упустят наиболее важные и первоочерёдные дела. Уже тогда в докладе Лукина прозвучала обеспокоенность угрозой для безопасности страны деятельности преступного сообщества «чеченской общины», лидеры которой активно лезли в политику и во властные структуры. В заключение выступления генерал призвал сотрудников не поддаваться упадничеству и пораженческим настроениям в условиях обостряющегося социально-экономического кризиса в СССР, а наоборот максимально активизировать свою работу. Последующие выступления начальников ведущих отделов, включая полковника Бекбулатова, были разными по содержанию. Одни резали матку правду, сообщая факты коррупции на самом верху власти и активном вмешательстве в дела нашей страны иностранных спецслужб. С обеспокоенностью говорили они о том, что дело идёт к развалу СССР, а КГБ принимая полумеры, как бы потворствует сепаратистам. Другие же, более осторожные (они потом, «выживут» и составят нынешний костяк руководства органов безопасности) в духе прежних лет ограничивались общими призывами и лозунгами, вызывая усмешки не только оперативного состава в зале, но и руководства управления в президиуме. Сразу после совещания пошёл знакомиться с начальником 2 отдела генерал-майором В. В. Рыбаковым, который и сам прекрасно разбирался в преступлениях экономической направленности, да и сотрудников подобрал один круче другого по этой линии. В ходе полезного для меня разговора тот дал рекомендации по делу «Гиены» и предложил обратиться к двум сотрудникам, но 5 отдела, которые более детально знали способы реализации подобных разработок. После него я тут же прошёл в кабинет, где напротив друг друга сидели подполковники А. В. Юрченко и В. Ф. Коврига – оба главные эксперты-зубры экономической контрразведки. Хоть и не подал виду, но после краткого освещения материалов разработки «Гиен», поразился тому, как оба буквально «гвоздями» кратко и грамотно вколотили в меня всё то, что я должен был сделать для успеха дела. Только начал готовить материалы к реализации, появившиеся в результате проведённого комплекса агентурно-оперативных мероприятий (АОМ), как сотрудники «Петровки-38» совместно с экономическим Главком МВД начали «щипать» моих фигурантов дела. Разовые аресты рядовых исполнителей существенно не влияли на преступный синдикат в целом, но с другой стороны создавали так называемую «тревожную ситуацию» для разрабатываемых нами лидеров. Сводки «прослушки» и «наружки» истекали оперативно-сочной информацией, когда главные объекты принимали меры к сокрытию следов и вынуждены были обращаться к своим коррумпированным связям в правоохранительной системе. С целью организации более эффективной работы, предложил полковнику Бекбулатову и он одобрил, подключить к разработке (в части касающейся) сотрудников Управления уголовного розыска ГУВД города Москвы. Узнав, кто в УУР занимается делами СП «Счастье», созвонился и на следующий день выехал к ним на Петровку-38. Тогда ещё удостоверение КГБ имело могущественную силу, и по нему можно было пройти в любое подразделение (даже в Министерство) милиции без пропуска. Сами же сотрудники госбезопасности традиционно признавались в милиции как «старшие братья». Поэтому, когда зашёл в Отдел по борьбе с организованной и групповой преступностью (ОБОГП) УУР ГУВД города Москвы и представился его начальнику подполковнику В. Б. Рушайло, то никаких проблем для организации взаимодействия не возникло. Наоборот, Владимир Борисович тут же отдал распоряжение и один из лучших сыщиков его отдела старший опер по ОВД майор М. В. Сунцов, повёл меня в кабинет своего направления. В переполненной комнате несколько сотрудников с любопытством разглядывали сотрудника КГБ, который не к себе вызвал, как бывало в те времена, а сам пришёл, да ещё предлагал взаимодействие. Всё это для них было необычным и вначале настораживало сыщиков, знавших поговорку: «Бойся данайцев, дары приносящих». Особенно пристально смотрел мне в глаза подполковник Степанов Н. А. – бывший сотрудник этого отдела, переживший за свою активность в контактах и разработке уголовного мира и арест, а затем и реабилитацию. Однако когда перешли к делу, то недоверчивость улетучилась. В ОБОГП понимали, что сами не смогут нанести ощутимый урон деятельности разрабатываемых ими преступных сообществ. Особенно это касалось лидеров и главарей мафиозных синдикатов, имевших коррумпированных покровителей в силовых структурах. В то же время они обоснованно сомневались вообще в возможности их ареста в силу того, что все криминальные дела они совершали через многочисленных посредников. К концу встречи Михаил Сунцов доверительно показал «кричащие» материалы о межрегиональной и даже транснациональной преступной деятельности «чеченской общины», в том числе контролирующих ряд игорных заведений наших фигурантов. По мнению сотрудников и руководства ОБОГП этот сплочённый мафиозный синдикат, состоящий из нескольких отдельных ОПГ, в первую очередь нуждается в совместной с КГБ оперативной разработке. Попрощавшись, я пообещал сотрудникам ОБОГП, что доложу своему руководству в отношении их предложений по совместной разработке «чеченской общины», попросив их выслать в наш адрес имеющиеся материалы на это сообщество. Уже вечером был на докладе у Бекбулатова. Когда доложил о том, что дело «Гиены» на руководителей СП «Счастье» имеет слабую следственную перспективу, думал, что начальник меня обвинит в попытке найти аргументы, оправдывающие нашу беззубость. Однако тот, заслушав моё сообщение по «чеченской общине», вдруг довольно спокойно сказал: «Согласен. Действительно мы можем потерять уйму времени на фигурантах «Гиены», а ведь то, что Вы сообщили гораздо важнее и перспективнее!». Поэтому готовьте в отделы УБОП на местах развёрнутую ориентировку по сорока филиалам СП «Счастье», чтобы они вошли в тесный контакт с милицией и приняли участие в реализации дела. Оставим для себя только координирующую роль. Одновременно соберите в информационном отделе все имеющиеся материалы по «чеченской общине» («ЧО») для доклада руководству. Продумайте и представьте предложения по заведению не только отдельных дел на главарей «общины», но и варианты комплексных совместных с милицией планов по разгрому этого преступного сообщества. Телеграмму по «Гиенам» я подготовил и после, внесённых Бекбулатовым корректив, направил в отделы «ОП» территориальных органов КГБ. Обратил особое внимание местных органов на выявление и пресечение именно коррупционной составляющей преступного сообщества. В ней, как ни странно значительную роль стали играть деятели ЦК ВЛКСМ, их обкомов и райкомов на местах. Последние так увлеклись претворением в жизнь решений КПСС «О кооперации», что забыли коммунистические идеалы и труды Ленина на эту тему. Здания и помещения, принадлежащие комсомолу, превратились в вертепы, где наряду с дискотеками, молодёжь втягивалась в игорный бизнес, спаивалась, развращалась и приобщалась к появившимся наркотикам. Собрав информацию по «чеченской общине» вместе с материалами из ОБОГП, подготовил справку со своими предложениями. Начальник отдела доложил её генералу Лукину и тот дал команду своему заместителю генерал-лейтенанту Лавранчуку возглавить группу для командировки в Чечено-Ингушскую АССР. Накануне выезда на инструктаже начальник Управления неоднократно называл фамилии Дудаев и Яндарбиев. По его словам, оба являлись лидерами сепаратистов и рвались к власти, чтобы Чечня вышла из состава СССР. Почему-то он рекомендовал Лавранчуку не лезть в грязную политику, так как вышеназванными деятелями якобы вплотную занималась контрразведка и 5-е управление КГБ.

17 марта вместе с супругой Ниной Вячеславовной приняли участие в общесоюзном референдуме о сохранении СССР. В Москве явка была огромная и народ, во всяком случае, простые люди, не скрывали своего намерения продолжать жить в Великом государстве, переживающим, как казалось тогда временные трудности. Результаты окрыляли. Около 80 % граждан проголосовали за СССР. Вечером отметили это событие, но за «рюмкой чая» жена грустно сказала: «Да, конечно большинство народа за сохранение СССР и социалистического пути развития, но «наверху» предатели наплюют на нас и сделают как им надо. Мой начальник ещё в январе присутствовал при разговоре Председателя КГБ В. А. Крючкова со своими замами. Тот с огорчением делился с ними тем, что Союз будет развален в средине или в конце 1991 года, сообщив поэтапные планы внешних и внутренних врагов нашей Родины». Пытался бодро успокоить супругу, заявив, что в прострацию впадать не следует. Будем делать своё дело, а там посмотрим кто кого.