Глава 23

Со стоном переворачиваюсь на живот и долго мучительно откашливаюсь. И каким это волшебным образом я каждый раз при «перезагрузке» прихватываю с собой пыль из прошлого?

Поднявшись на колени, осматриваюсь, ошарашенно вертя гудящей башкой. Вокруг меня густой лес. Высокие сосны, разлапистые ели. Это куда же меня занесло, не в Сибирь же, в самом деле?

«Рука!» – пронзает мозг паническая мысль.

Торопливо скидываю многократно пропотевшую, изодранную камуфляжную куртку, безболезненно разматываю повязку. И с оторопью гляжу на изрядно похудевший бицепс с небольшим шрамом от пулевого ранения. Очень старым, как я понимаю, шрамом.

«Ну и ладно, – приходит в голову. – По крайней мере, инвалидом я точно не стал, что уже неплохо».

Встав на ноги, осматриваю себя. Все та же самая форма батальонного комиссара; причем выглядит она именно так, как и должна выглядеть после почти трех недель блужданий по лесам. Да уж, красавец я сейчас! Представляю, какой от меня аромат… Ладно, это все поправимо, добраться бы до цивилизации. Что, учитывая окружающий ландшафт, может стать большой проблемой. А если отсюда до ближайшего жилья три дня на оленях?

Впрочем, пройдя по пружинящему под раздолбанными (когда-то щегольскими хромовыми) сапогами ковру из хвои метров тридцать, я выбрался на посыпанную красноватым песочком дорожку и сообразил, что нахожусь в аккуратном чистеньком парке.

Дорожка привела меня к пологому холмику, в котором я узнал… ДОТ! Это же сколько я до него не добежал, метров триста? А вот там, чуть подальше, виднеется второй. А если все вокруг так основательно заросло деревьями, словно прошло несколько десятков лет? Значит, все нормально, я на месте, в своем времени. Вот только еще бы знать, в каком именно «своем»? Что у них тут, после наших с Батонычем «погружений в прошлое»? СССР, СНГ, Демократическая Республика Белая Русь – или еще что-нибудь, уж вовсе невообразимое?

Заметив неподалеку от ДОТа какую-то табличку, иду туда. Между прочим, чисто кругом – в своем времени я видел в Сети фотки этого укрепрайона, так там все в запустение пришло. А здесь красивый парк, вокруг бетонной коробки подстриженная трава. Да и само сооружение выглядит… ну, не новым, конечно, а хорошо отреставрированным – на амбразурах стоят бронезаслонки со следами пуль и осколков. На них – ни пятнышка ржавчины, словно вчера подкрашивали. В одной из амбразур – как же я сразу не заметил? – торчит кожух ствола самого натурального «Максима». Подхожу ближе, топча сапогами образцовый газон, и приглядываюсь: пулемет, конечно, не новенький, но и не гнилой в хлам, как оказалось бы, простой он тут без пригляда семь десятков лет. Да в моем времени такой раритет и нескольких суток не простоял, хоть ты его к лафету намертво приваривай. Отпилили бы да сперли, в чью-нибудь частную коллекцию. Неожиданно…

Табличка, а вернее – приличного размера информационный стенд, стоял возле входа в ДОТ. Ну и чего тут написали? Крупная схема «Долговременной огневой точки с 4 пулеметными казематами», чуть ниже текст, в котором описана история данного ДОТа, начиная со строительства и заканчивая «боями с немецко-фашистскими захватчиками в июне – сентябре 1941 года». Конец цитаты, как говорится… Это что же – Минский УР до сентября продержался?

Но самое интересное – в «шапке» стенда: в левом углу логотип с красной звездой, а по всей длине надпись золотыми буквами: Государственный музей-заповедник союзного значения «Минский укрепрайон». Интересно, означает ли это, что в текущем времени Советский Союз еще существует?.. Чуть ниже шрифт помельче: Открыт в апреле 1973 года в честь 30-й годовщины Великой Победы. Именно так: оба слова с прописной буквы. И странная дата… Получается, что война закончилась весной сорок третьего?

Остро захотелось немедленно залезть в Рунет и посмотреть историю. Жаль, что я не прихватил с собой планшет… А выходить в Сеть с помощью смартфона – удовольствие небольшое.

– Блин, смартфон! – хлопнул я себя по лбу.

Аппарат три недели пролежал в нагрудном кармане. С того момента, как я отсоединил его от огромной «внешней батарейки». Цел ли? Чисто внешне – да. И аккумулятор должен иметь хоть какой-то заряд – он ведь выключен был.

Трясущимися руками включаю питание… Работает! И индикатор заряда почти полный. Начинается поиск Сети… Ищет почти три минуты… Оп! Появляется надпись: найдена сеть «Красная пчела». Это еще что за новость? Нахожу в памяти номер телефона Батоныча. Жму «вызов»… Гудков не слышно, вместо них звучит какая-то неизвестная мелодия. Долго звучит… Есть соединение!

– Приемная товарища Бата, слушаю вас! – доносится из трубки мужской голос.

Знакомый, надо признаться, голос…

– Колян, ты, что ли? – спрашиваю я. – А куда Батоныч делся? Это же его личный номер!

– Э-э-э… – на мгновение завис на том конце «провода» Колян. – Это вы, Виталий Дмитриевич?

– Я, Колян, я. Так где Батоныч-то?

– Владимир Петрович в отпуске, – сказал Колян. И добавил после недолгого молчания: – Вместе с вами поехал в какой-то тур по Белоруссии… А аппарат в приемной оставил. Сказал, чтобы на отдыхе его никто не беспокоил. А что случилось? Вы где-то разминулись?

– Ну, можно сказать, что разминулись… – хмыкнул я. – Тут такое дело… Я сейчас под Минском и мне нужно добраться до Москвы.

– Вам заказать билет на самолет? На какое время? – как-то уж очень… заученно уточнил Колян.

Он, что, ЗДЕСЬ секретарем работает? Ответ-то про «приемную товарища Бата» довольно шаблонно прозвучал.

– Тут проблемка… – фыркнул я, еще раз оглядывая свое обмундирование. – Меня в самолет не пустят. Да и до аэропорта мне будет добраться затруднительно. У меня ни денег, ни документов. И одежда, гм, неподходящая для появления на публике. Можешь забрать меня на машине?

– Э-э-э… – снова подвис Колян. – Конечно! Заберу! А это обязательно делать лично мне? Может быть, лучше я вашему водителю распоряжение дам?

– Кому?! – поразился я. – Водителю?

– Да, вашему личному водителю Дмитрию Ставрыкину. Он ведь вас с Владимиром Петровичем в Минск и отвозил.

– Димон мой водитель? – удивился я. – Чудны дела твои… гм… И давно?

– Уже года три, – совсем растерялся Колян.

– Так… Димон мой водитель, а ты – секретарь Батоныча?

– Так точно! Я работаю личным помощником Владимира Петровича с момента выхода товарища генерала в отставку. А на службе был его адъютантом.

Ого, так и ЗДЕСЬ мой старый друг генерал? Ведь в перерыве между второй и третьей «ходками» мы с Батонычем ВДРУГ оказались руководителями какой-то большой корпорации. Володя и тогда уже числился бывшим генералом. Но особенных подробностей не помню – просто не интересовался, мы и пробыли-то тогда в «будущем» всего несколько дней. Зато в памяти отложилось, что ТАМ я был трижды разведенным и все «бывшие» работали фотомоделями.

– А Борис Кариков какую должность занимает? – уже просто из академического интереса спросил я.

– Борис Ринатович Кариков – директор департамента развития. И он тоже должен быть с вами в Минске, – после небольшой паузы сообщил Колян. И спросил участливым тоном: – С вами всё в порядке, Виталий Дмитриевич? Что случилось?

– Небольшая авария, Коля… Николай! – как-то неудобно называть «личного помощника» смешным сокращением. – Головой ударился, отсюда и провалы в памяти. Так ты Димо… Дмитрию позвонишь? Где он, кстати?

– Должен быть в го́стенице! – немедленно отозвался Николай. – Сейчас я его вызову и включу конференц-связь.

Буквально через десять секунд в динамике раздался знакомый голос Димона.

– Добрый день, Виталий Дмитриевич! Что с вами случилось, где вы? А то как уехали в этот свой экстремальный тур по лесам – ни слуху ни духу!

– Потом объясню, Дима! – выпалил я. – Забери меня из парка… музея-заповедника «Минский УР». Знаешь, где это?

– Так точно! – тоже по-военному, как давеча Колян, ответил Дмитрий. – А вы в каком секторе?

– Тут еще и сектора есть? И сколько их? – удивился я. Похоже, что здесь в Минском УРе уцелело больше сооружений. Сомнительно, учитывая, что бои длились дольше и были более ожесточенными. Или ДОТы восстановили после войны?

– Центральный, Северный и Южный! – через пару мгновений проинформировал Колян, видимо, сверившись с Рунетом.

– Наверное в Южном, – задумался я и тут меня осенило: – Посмотри по номеру ДОТа. – И я продиктовал номер объекта, написанный на стенде.

– Да, это Южный сектор музея-заповедника! – подтвердил Николай.

– Машину подать к воротам центрального входа? – уточнил Дмитрий.

– Этот ДОТ довольно далеко от входа, а Виталий Дмитриевич после аварии! – вмешался Николай. – Выезжай, а я тебе сейчас пропуск закажу.

– Так точно! – ответил Димон и отключился.

– Виталий Дмитриевич, вы лучше никуда не ходите! Сядьте там где-нибудь на лавочку и отдохните! – снова участливым тоном посоветовал Колян. – Дмитрию до вас минут двадцать ехать – я его машину на экране вижу.

– Джи-пи-эс-навигатора? – усмехнулся я.

– Простите, что вы сказали?

– Фигня! Не бери в голову…

– Вы, наверное, и это тоже забыли? – снова этот дурацкий тон, так не идущий к образу Коляна. – На вашей машине установлен маячок, подающий сигналы через спутники системы ГЛОНАССа в нашу центральную контору.

– Это кто обо мне так позаботился?

– Так ведь такие маячки стоят на всех машинах наших сотрудников. Владимир Петрович пару лет назад распорядился.

– Ясно! – сказал я, отключая связь, и огляделся в поисках скамейки, на которой мне рекомендовалось подождать появления моего личного лимузина с личным водителем.

И, – о, чудо! – таковая обнаружилась в пределах видимости. Мало того, она стояла в симпатичной деревянной беседке с резными столбиками и балясинами ограждения. Мало того, тут же на металлической штанге причудливой формы стоял… плоский цветной монитор с диагональю дюймов в семнадцать. При ближайшем изучении оказавшийся этаким стационарным планшетом, служащим для выдачи информации по музею-заповеднику.

Я присел на скамейку, пододвинул к себе поближе планшет (вот для чего такая хитрая многосуставчатая система крепления нужна – можно смотреть на экран, сидя в любой удобной позе) и принялся «листать страницы». Информация касалась не только боев за Минский укрепрайон, но и всей Великой Отечественной войны в целом. Разобравшись в управлении, я нашел поисковую строку и забил туда три слова: «Владимир Петрович Бат».

И почти целую минуту сидел, тупо глядя на довольно длинную справку о генерал-майоре бронетанковых войск, выданную мне умным устройством. Но поразил меня не размер биографии моего друга. А то, что речь идет именно о Батоныче, а не о его однофамильце, подтверждала фотография весьма хорошего качества.

Поразила меня всего одна дата. К сожалению – дата смерти. 7 сентября 1941 года.

Мой друг погиб… погибнет… всего через месяц.

Когда прошел первый шок, я внимательно прочитал справку. И еще раз. И еще…

Герой Советского Союза генерал-майор бронетанковых войск РККА командир 1-й гвардейской танковой дивизии Владимир Петрович Бат погиб во встречном бою при ликвидации прорыва «Panzergruppe 2» Гудериана на центральном направлении, под Минском.

«Звезду Героя» ему вручили за разгром дивизии Моделя, а звание генерала он получил за сорванное наступление немцев под Ленинградом. После этого его тяжелая танковая бригада была развернута в дивизию. Одновременно ей было присвоено наименование гвардейской, она стала самым первым подразделением после приказа о возрождении гвардии. Дивизия потом дошла до Амстердама.

Дальше в справке упоминалось, что, еще будучи полковником, Бат изобрел «БТР-41», который с успехом использовался мотострелковыми подразделениями Красной Армии аж до 1954 года. Потом было написано, что Астров называл Бата соавтором «СУ-76» – самой массовой самоходки Второй мировой войны. В финале справки сообщалось: генерал Бат считается основным разработчиком штатного расписания танковой дивизии, которое оказалось настолько удачным, что не претерпело изменений до самого конца войны.

Пискнул смартфон. Я нажал иконку ответа.

– Виталий Дмитриевич, это я! – донесся голос Димона. – Подъезжаю к парку. Ориентировочно буду на месте минут через десять – мне еще КПП преодолевать. Николай заказал пропуск, но предупредил, что охрана тут весьма строгая.

– Принято! – коротко ответил я и нажал «отбой».

Не до того мне сейчас, Дима… Друг мой в беду попал… Что же делать, как предупредить Батоныча? Кроме нового провала, я не видел иного пути. Но сработает ли прежний алгоритм «звонок – линия фронта – провал» в отсутствие сразу двух перемещенных лиц? Или, вернее, их присутствие «там»… А вот, кстати, что с Очкариком?

Я набрал в поисковой строке: Борис Ринатович Кариков.

И офигел второй раз: появившаяся справка оказалась раз в пять больше биографии Володьки. Может, это не тот Борис Кариков? Но фотка, на которой красовался сильно постаревший Очкарик в военной форме, не оставила сомнений – это действительно наш здоровяк. А на погонах-то – маршальские звезды!!!

Так, читаем… Войну закончил полковником. Кавалер многочисленных боевых орденов… Ого! Дважды Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда! Первым расписался на стене Вестминстерского аббатства – это вообще как? Единственный в истории главный маршал войск связи! До конца жизни, а умер Кариков в 1991 году, маршал курировал электронную промышленность. Автор многочисленных изобретений (следует длиннющий список), лауреат Нобелевской премии в области физики, знаменитый поэт-песенник! А последнее-то откуда? Перепел Высоцкого?

Это все хорошо – наш Очкарик остался жив-здоров! А вот как с остальными?

Набираю: Сергей Наметов. Ни фига себе! Сколько, оказывается в Красной Армии Сергеев Наметовых! Почти две сотни биографий. А отчество я у лейтенанта не спросил… Попробую поискать вкупе со словом ОСНАЗ. Есть! Генерал-полковник войск особого назначения Сергей Кириллович Наметов. Выжил, значит, лейтенант в сегодняшнем бою… Герой Советского Союза – «Звезду» получил за высадку в Норфолке – снова Англия… А вот что-то новенькое – первым расписался на руинах Капитолия. Это мы, выходит, не только с Англией, но и с Америкой повоевать успели? Интересно – когда?

Набираю: Сталин. Н-да… Тут читать – не перечитать! Но вот с ходу интересный факт: год смерти – 1968! Есть в его биографии что-нибудь про войну со Штатами? Начинаю «листать», торопливо бегая глазами по строчкам… Нашел! Третья мировая война! Началась в 1949-м, закончилась в 1959-м… Что-то долго… Десятилетняя война…

Пискнул смартфон. Радостный голос Димона оповестил:

– Виталий Дмитрич! Я приехал! Стою на магистральной аллее парка. Визуально наблюдаю вас! Это ведь вы в беседке сидите?

– Так точно! – машинально ответил я, оглядываясь в поисках машины.

Ага, вон в двухстах метрах от меня стоит нечто, обводами напоминающее самолет. Это и есть мой лимузин? Похоже, что это именно он – открылась дверца, с водительского места вылез человек и помахал рукой. Надо ехать, а всю необходимую информацию я потом, в спокойной обстановке, внимательно изучу. И про Третью мировую, и про обстоятельства гибели генерала Бата. И даже какие именно песни сочинил главный маршал войск связи Очкарик! У меня всего один месяц на подготовку к новому походу в прошлое – надо использовать время с толком!

Прокручивая в голове списки необходимого снаряжения и варианты развития событий, я торопливо пошел к машине.