Глава 5

Павел, прихрамывая, брел по пустынной улице. Одинокая его фигура была видна издалека, хоть он и старался держаться под стенами домов, подальше от любопытных взглядов. В разномастной вокзальной толпе его грязная штормовка и разбитые сапоги не слишком бросались в глаза, но там он мог в любую минуту нарваться на проверку документов, а вот это уж было совсем ни к чему. Голова у него кружилась от голода и усталости. Самое смешное, что денег у него хватало, но Павел боялся зайти в кафе или магазин, появиться на людях. Ему казалось, что все на него оборачиваются, и в их любопытных взглядах ему мерещился вопрос: почему он молчит? Почему ничего не предпринимает?

На самом деле он просто не представлял себе, что предпринять. Пойти в какую-нибудь редакцию? Тогда все вернется к тому, с чего и начиналось, — к журналистскому расследованию. Кроме микрофильма, который, в принципе, можно и подделать, у него никаких доказательств нет. Завадский мертв. Регина мертва. Борис мертв. Он недоуменно покачал головой. Еще две недели назад он о них и понятия не имел, а теперь вот как все обернулось.

Но у Павла оставалось еще одно обязательство, и его надлежало выполнить в первую очередь.

Он остановился у стеклянного колпака телефона-автомата, который присмотрел заранее; оглянулся, убедившись, что на улице никого нет, и набрал номер Лизы.

Он насчитал восемь длинных гудков, прежде чем бросить трубку. Потом поспешно отступил, заняв заранее приготовленную позицию за каким- то рекламным щитом поблизости от автобусной остановки, и стал ждать.

Ждать ему пришлось недолго. Автомобиль вырвался из-за угла и с визгом притормозил перед телефоном-автоматом. Дверцы хлопнули одновременно, и шестеро очень похожих друг на друга пассажиров деловитой рысцой рассыпались по улице. Павел пожал плечами и неторопливо поднялся по ступенькам подошедшего автобуса, на стекле которого была укреплена табличка с надписью «Беляево».

Полчаса спустя он, остановившись напротив типового девятиэтажного дома, вглядывался в прямоугольники окон, соображая, какие именно из них принадлежат квартире Лизы. Пока он ехал, совсем стемнело. Потому ему не составило труда найти ее окна — два темных окна на шестом этаже выходили на бензозаправочную станцию, еще одно — во двор. Он прождал еще полчаса. Безрезультатно. Мучимый тяжкими предчувствиями, он вновь побрел по улице, направляясь к полуразрушенному, обреченному на снос флигелю, который присмотрел еще днем.

Всю ночь Павел просидел на чердаке, забившись в угол и вздрагивая от каждого шороха, какие обычно издает старый, разрушающийся дом. Он смертельно устал, но, лишь стоило ему заснуть, перед глазами возникали картины последних дней, такие яркие, что Павел вздрагивал и просыпался.

* * *

Лукин неохотно, постоянно оборачиваясь, двинулся за Никитой, но, стоило им отойти на какую-то сотню метров, за спиной раздался глухой удар, от которого стволы сосен загудели, точно гигантские барабаны, а дальний карьер отозвался долгим эхом.

Павел автоматически повалился лицом на холодную влажную лесную подстилку. Никита потряс его за плечо.

— Пошли, — прошипел он.

— Но Борис… — пробормотал Павел. В наступившей тишине его голос показался странным ему самому.

— Нет никакого Бориса, — коротко ответил лесник.

Павел медленно поднялся на ноги и побрел дальше. О Завадском он не спрашивал, поскольку отчетливо помнил синюшную бледность и остановившиеся глаза; когда он нагнулся над лежащим на земле военным, тот уже был мертв.

Никита действительно знал здесь каждую тропинку: они незамеченными добрели до каменистой кромки залива, где за камнем надежно укрылась их лодка.

— Давай! — крикнул Никита. — Взяли!

Они волоком потащили моторку к урезу воды.

Оскальзываясь на камнях, Никита оттолкнул лодку подальше от берега и сам залез в нее.

Мотор фыркнул, выпустил сизую струйку дыма и заглох. Павел затаил дыхание, но тут мотор вновь заработал: надсадно, но без перебоев, и лодка помчалась по тусклой глади залива, оставляя за собой отливающий серебром треугольный след.

Небо было серым, серая вода сливалась бы с ним у горизонта, если бы не поросшие лесом дальние каменные глыбы, перерезающие пополам сумрачный горизонт. Сидящий на носу Павел обратил внимание, что Никита старается держаться берегов, несмотря на постоянную опасность наскочить на скрытую приливом отмель.

Какое-то время они плыли в мрачном молчании; вокруг тоже стояла тишина — треск мотора лишь усиливал ее, поскольку был здесь единственным громким звуком. Даже волны накатывались на берег почти бесшумно.

Потом Никита насторожился. Он направил лодку в крохотную расщелину между двумя лиловыми валунами, пятнистыми от лишайников. Пляшущие меж глыбами волны отражали заслоняющий небо массивный камень и оттого казались темно-коричневыми. Мотор замолк, и мир застыл в неподвижности; лишь далеко у кромки горизонта медленно передвигалась гигантская серая стрекоза.

— Вот и они, — спокойно сказал Никита.

Павел вцепился в борт так, что побелели пальцы.

— Ты думаешь, они нас найдут? — спросил он.

Лесник пожал плечами.

— Рано или поздно, безусловно.

Вновь начал сгущаться туман. Он мягко ложился на воду, зубчатые контуры островов вдали размыло, точно на акварель плеснули воду. Павел провел рукой по лицу, стирая мелкую водяную пыль.

— Если пойдешь вдоль кромки леса, — сказал Никита, — то к ночи наткнешься на деревеньку. Будь у тебя с ногой все в порядке, то часов через пять добрался бы, а так придется идти по темноте. Там местных-то всего ничего — человек пять. Но рыбнадзор есть, и в нем мой приятель работает. Федор его зовут. Ты ему скажешь, что от меня, и попросишь отдать деньги, которые он мне должен, и отвезти в Лоухи. Там ночью проходит скорый на Питер. Он всего минуту стоит, так что лучше приехать пораньше.

Павел нерешительно поглядел на него.

— Чего ты боишься, — поторопил его лесник. — Тут на деле безопасней, чем в городе. Никаких медведей, если честно, нет, а если и бывает кто, то больше браконьеры. Но им с тебя взять нечего.

— Не в этом дело, — медленно проговорил Павел, — ты-то как?

— Высажу тебя и пойду на моторке. Они же не знают точно, кого искать. И сколько всего нас тут было. Так что они, полагаю, за меня уцепятся.

— Но почему? Зачем ты это делаешь?

Никита отвел глаза. Лицо у него было мрачное.

— Этот… — сказал он неохотно, — которого ты убил… Вероника погибла из-за такого.

— Твоя жена? — догадался Павел. — Но я думал… — Он растерянно поглядел на спутника.

— Мы на байдарках сплавлялись. Здесь, неподалеку. Он и прибился к нашей компании. Вечером вышел к костру. Слово за слово… не знаю, что такое есть в этих типах, но они умеют понравиться женщине. В общем… Мне показалось… а может, и не показалось, кто теперь знает? Короче, мы с Вероникой поссорились. Утром собрались дальше — она пересела в ту лодку, где был он. И на одном из порогов они не справились.

Он покачал головой.

— Этот мерзавец… он даже не попытался ее спасти. А ведь наверняка мог бы. Он держал себя так, слово она какой-то мусор… уже ненужный предмет.

— Откуда ты знаешь, что это — как их там Завадский назвал — Наблюдатель? Может, просто совпадение?

— Нет, — сказал Никита, — не совпадение. Что-то в нем было… странное… не могу объяснить. Он смылся, когда мы собрались обратно, — почуял неладное. Но я… я следил за ним.

— Хотел убить? — спросил Павел.

— Не знаю. Пожалуй, что и хотел. Но догнать его было не так-то просто. Я мог лишь идти за ним. А он спешил к карьеру. Этот свет… он просто нырнул в него, и все. Я ждал какое-то время. Но там было пусто. И я вернулся в город — хоронить Веронику. Потом — таскали меня долго. Почему я, вместо того чтобы убиваться как положено, смылся куда-то. Потом отпустили. Я решил тогда: дождусь во что бы то ни стало. И устроился сюда. Не знаю, куда он там ушел, но рано или поздно он должен был появиться. И я ждал.

— Почему же ты нас отговаривал? Почему говорил, что тут ничего нет?

— Это — мои дела, — сухо сказал Никита, — а вы тут такой шум подняли…

Он устало провел рукой по лицу.

— Ладно. Вылазь из лодки, пока эта штука нас не засекла.

Павел вновь нерешительно поглядел на него.

— Поторапливайся, — прикрикнул лесник.

Павел выпрыгнул за борт — темная вода разбилась на тысячу радужных осколков. Лесник вновь завел мотор. Привалившись к валуну, Павел смотрел, как легкий силуэт моторки, разрезая воду, уже не скрываясь, помчался к близкому горизонту…

* * *

Лиза сидела у стола, сжимая руками виски. Мысли путались. Она никак не могла осознать происходящее. «Это ошибка, — подумала она, — этого не может быть. Сейчас она позвонит маме, та начнет привычно жаловаться на тяготы жизни, потом подзовет к телефону Максимку… Стоит только набрать номер…»

Но что-то в глубине сознания удерживало ее на грани этой невероятной реальности. Тихий внутренний голос (неужто ее собственный?) подсказывал ей, что это не сон и не бред, мало того — что это даже не случайность и что похищение ее сына всего-навсего еще одно звено в цепи событий, которая протянулась после смерти мужа. И тот же голос подсказывал ей, что опасность не менее реальна, чем вот эти постылые стены… этот тусклый свет лампы… эта глухая тьма за окном.

Она провела рукой по глазам, раздумывая. Звать на помощь? Но кого? Она вспомнила холодный, брезгливый взгляд Губарева, обращенный на нее. «А ведь он, пожалуй, решит, что я знаю об этом похищении больше, чем говорю, — подумала она. — Ну и плевать, какая разница? Все, что угодно, лишь бы он согласился помочь…» Пальцы ее зависли над телефонным диском и в нерешительности застыли. Куда ему звонить? На службу? Но ведь сейчас почти ночь! И уж наверняка, если там и есть дежурный, домашнего телефона следователя он ей не скажет. Значит, просто в милицию? Но мама сказала, что она в милицию уже позвонила…

И вдруг Лиза отчетливо и ясно поняла, что надеяться ей не на кого.

Она осталась совершенно одна в равнодушном мире, где людей убивают ни за что ни про что, где похищают детей у беззащитных женщин. Разве что….

Она поспешно набрала номер.

Гудки.

Только бы он оказался дома, молила она. О Господи, все, что угодно, только бы он оказался дома.

Она уже почти отчаялась, когда на том конце провода подняли трубку.

— Стас?

— Лиза? — Голос у него был встревоженный. — Что случилось?

— Стас, — она пыталась справиться с охватившей ее дрожью, — приезжай скорей.

— Да что стряслось-то?

— Приезжай, — повторила она, как заведенная. Больше ничего она выговорить не могла. Ей казалось, что, стоит только начать рассказывать, в чем дело, она тут же потеряет последние остатки самообладания.

— Хорошо, — ответил он, — ты только без паники, ладно? Я уже еду.

Она положила трубку. Постояла немного, завороженно глядя во тьму за окном, потом достала из шкафа дорожную сумку Андрея и торопливо швырнула туда кое-какие вещи. Потом вновь застыла, механической походкой подошла к антресолям и, взобравшись на стул, достала черную сумку. На пол посыпался всякий хлам, но она даже не заметила. Схватив несколько тугих пачек, она швырнула их к вещам, потом, так же рассеянно подкинув на ладони смертоносную игрушку, сунула ее во внутренний карман куртки.

Одетая в дорогу, она вновь присела у стола и стала ждать звонка в дверь.

* * *

— Ну-ну, — сказал врач, — стыдно. Такой большой мальчик, а боишься.

Мальчишка исподлобья поглядел на него.

— Я не боюсь, — сказал он, — я хочу домой. Никакая это не больница.

— Самая настоящая больница, — сказал человек неубедительно. — Вот приборы, видишь? Положи руку на стол, ладошкой вверх, ладно?

— А мы где? — спросил мальчик. — В Питере или в Москве?

Врач секунду промедлил и все же ответил:

— В Питере.

— Вот и нет, — сказал мальчик довольно, — мы не в Питере. Мы в Репино.

— Откуда ты знаешь? — поразился врач.

— Да так, — ответил мальчик неопределенно.

— Потому что хорошие больницы всегда расположены за городом, — сказал врач. — Будешь вести себя прилично, скоро вылечишься и поедешь к маме.

— А чем я болен?

Врач подумал.

— У тебя подозрение на энцефалит. А это очень, очень неприятно.

Шприц медленно наполнялся темной кровью.

— Вот и хорошо, — примирительно сказал врач, — вот и молодец. А теперь займись чем-нибудь.

— А чем? — проныл мальчик. — Тут игрушек нет.

Он оглядел заставленную непонятными приборами комнату.

— А это у вас компьютер, да? Папа мне давал иногда поиграть на своем.

— Надо же, какой молодец, — рассеянно сказал врач. Он разливал кровь по крохотным пробиркам.

— А как он включается? А «Мортал комбат» у вас есть?

— Нет, — огрызнулся врач.

— А вот у Витьки был «Мортал комбат». Он его раз по морде. А тот…

— О Господи, — устало сказал врач.

— Ка-ак даст! — закончил мальчик.

— Комбат, — пробормотал врач, — мортал!

Он подошел к компьютеру и запустил «Windows».

— Вот, — сказал он, — в минера играть умеешь?

— Не-а, — сказал ребенок.

— Ну в каждой из этих клеточек может быть мина. Нужно угадать, где.

— А «Мортал комбат»? — с тупой настойчивостью спросил мальчик.

— Нет у меня «Мортал комбат»! — повторил врач. — Играй в эту. А то выключу.

— Ладно, — наконец согласился мальчик, — а на какие кнопки нажимать?

— Ты тупой, да? — Человек совсем вышел из терпения. — Вот, смотри.

Он схватил ребенка за хрупкую руку и начал тыкать его пальцами по клавишам.

— Сюда… и сюда…

* * *

Стас приехал быстро. Но к тому моменту она успела потерять всякое представление о времени. А потому, когда раздался торопливый звонок в дверь, даже удивилась. Но все же пошла в прихожую и открыла.

— Лиза! — Стас с тревогой поглядел на бледное, обращенное к нему лицо. — Что с тобой?

— Максимка пропал, — сказала она невыразительно.

— Погоди… Это как — пропал? Где?

— В Питере. Мама звонила. Полчаса назад. Или час… не помню. Его похитили. — Ее вновь затрясло. — Почему? Ну почему все это со мной происходит?

— Погоди, — нахмурился Стас, — а ты уверена, что он не заблудился? Или не решил убежать обратно в Москву? С мальчиками так бывает.

Она покачала головой.

— Дети во дворе говорят, что его затолкали в машину и увезли.

— Так… — сказал он, — дети, конечно, не заметили номера.

— Нет…

— И марку машины — тоже.

— Никто ничего не заметил, — сказала она.

— В милицию сообщили? — деловито спросил он.

— Да… мама позвонила. Они говорят — будем искать. Они говорят — обычно детей похищают с целью выкупа. Послушай, может, это те деньги…

— Погоди, — остановил он ее. — Деньги — это, конечно… но… послушай, Лиза, ведь страшное что-то вокруг тебя творится. Да ты и сама отлично знаешь. То ли мужик твой покойный во что-то вляпался, то ли еще что похуже… Ребенок им нужен, надо же…

— Мама говорит, в квартире сидит дежурный. Ждет звонка от похитителей.

— Ну-ну, — неопределенно сказал Стас.

Она стиснула руки.

— Мне нужно ехать, Стас. Немедленно.

— Погоди, — сказал он, — погоди, не горячись. Так… кроме мамы твоей, тебе никто не звонил?

— Нет… А кто мне мог звонить?

— Те же похитители, например. Или… — Он задумался.

— Кто еще?

— Да нет, это я так. Раз до сих пор с тобой никто не связался, значит, и не свяжутся, наверное. А чего им суетиться? Телефон у тебя прослушивается, как ты полагаешь?

Она кивнула.

— Так… Значит, мы ничего о самих похитителях не знаем. Ни об их целях, ни о чем…

Он задумался.

— Ну хорошо, а сам малый? Его ведь Максимка зовут, да? Расскажи-ка мне о нем поподробнее.

Она нетерпеливо пошевелилась.

— О Господи, Стас, сейчас не время. Ехать нужно.

— Нет-нет, погоди… это важно. Сколько ему сейчас? Семь? Он вообще что собой представляет?

— Мальчик как мальчик, — недоуменно сказала она.

Он не был самым обычным мальчиком, он был одним-единственным — ее сыном, и он был в опасности. Все остальное не имело значения.

— Он с людьми легко сходится? Охотно идет на контакт?

— Ну, были у него какие-то приятели… Тут, в Москве.

— А в Питере?

— Детишки во дворе. Он с ними и играл.

— Понятно. А если бы к нему подошел кто-то незнакомый?

Она покачала головой.

— Нет-нет. Я ему столько раз говорила…

— Понятно. А чем он увлекается? Футболом?

Она и так была на грани истерики, а тут ее остатки самообладания стремительно иссякали.

— Каким футболом? О чем ты говоришь? Да он с четырех лет как уселся за компьютер, так от него и не отходил. Они же все сумасшедшие теперь. Нам в прошлом году счет пришел на сто долларов — он в Интернет умудрился влезть, в какую-то закрытую ячейку. А Андрей еще…

Она всхлипнула.

— Погоди, — он досадливо поморщился. — Значит, Интернет… Это тот компьютер, что в задней комнате стоит?

Она молча кивнула.

— И он подключен к Интернету?

— Да, — ответила она неуверенно. — Кажется.

— И адрес у вас есть, электронный, верно? Муж-то твой наверняка переписывался с какими-нибудь учеными хмырями… Дорогой сэр, и все такое.

— Да. Но какое…

Он решительно поднялся.

— Пошли, — сказал он, — пошли проверим.

И направился в комнату. Она последовала за ним. Почему он занимается ерундой вместо того, чтобы сесть в машину и гнать по черной дороге в направлении Питера?

— Мало шансов, но все-таки… — бормотал он, вглядываясь в мерцающий экран. — Отлично… вошли. Давай-ка посмотрим, что там делается. Ну, это «дорогой сэр»… Это нам не надо. Это опять «доктору Панину»… Смотри-ка, сколько ему писем приходило. Это про конференцию какую-то… на фиг… Ага! Вот оно!

И он ткнул пальцем в какую-то короткую строку на экране.

— Я был прав, — сказал он.

Она, сама того не сознавая, судорожно вцепилась ему в плечо.

— Что это?

— В том месте, где его держат, — сказал он, — есть компьютер. И малый ухитрился до него добраться. Наверняка попросился поиграть в какой-нибудь «Дум» — его и пустили за машину. Из чего мы можем сделать два вывода — во-первых, это не маньяк-одиночка его взял. Не психопат, который мальцов потрошит. Солидный кто-то его взял. Серьезный. И до сих пор малый был жив, здоров и в своем уме. И держат его не строго.

— Ты знаешь, где он? — Ей казалось, что она кричит: на самом же деле спазм пережал ей гортань, и она говорила чуть слышно.

— Похоже, да. Под Питером, в Репино. Двухэтажный дом с башенкой. Через железнодорожный переезд и налево. Ну и малец!

Он изумленно покрутил головой.

Потом обернулся к ней.

— Послушай, вот теперь нам и правда нужно спешить. Если они сообразят, что к чему, его тут же перевезут в другое место… А может, и без того перевезут — опасно им все время его в одном и том же доме держать. Ты готова?

Она молча кивнула.

— Тогда поехали!

— На вокзал?

— Нет, — сказал он, — на тачке поедем. Своим ходом. Может, оно и не быстрее, зато удобнее. Тачка нам там понадобится. Мы сразу в Репино и двинем.

— Стас… — неуверенно сказала она, — а может, нужно в милицию сообщить?

Он решительно покачал головой.

— Вот уж не советую. Откуда мы знаем, кем твой телефон прослушивается? Потом… они дом оцепят, стрельбу откроют, наломают дров… Мы уж лучше сами. Потихоньку.

Спорить с ним она не решилась. Не приведи Господи, скажет «ну, поступай как знаешь!». И что ей тогда делать?

А потому она молча подхватила сумку и двинулась к выходу.

— Что там у тебя? — спросил он.

— Вещи… — сказала она тихо, — деньги.

— А-а… — протянул он, — может, ты и права. Скорее всего они не пригодятся, но чем черт не шутит… Ладно, поехали..

Машина вырвалась за Окружную и мчалась так, что сосны вдоль дороги слились в мерцающую линию. Весь путь от Москвы до Питера Лиза провела как во сне. Она съежилась на сиденье и погрузилась в такое оцепенение, что Стас несколько раз с беспокойством поглядывал на нее. Мелькание деревьев и телеграфных столбов действовало на Лизу гипнотически, а безумие последних двенадцати часов погрузило мозг в какое-то равнодушное отупение. Временами ей казалось, она перестает понимать, что происходит: почему вместо того, чтобы проснуться утром в собственной кровати, сварить себе кофе, а Максимке какао и собрать сонного мальчика в школу, она мчится по незнакомой дороге в чужом автомобиле. Стас тоже неожиданно показался ей незнакомцем, везущим ее непонятно куда.

Автомобиль, подпрыгнув на переезде, съехал на грунтовую дорогу и покатил медленнее. Теперь Лиза могла различать красноватые чешуйчатые стволы сосен, наморщенную водную гладь в просветах между ними, серых чаек, парящих в сером небе. По обе стороны дороги потянулись особняки: добротные кирпичные строения за массивными заборами. Место было престижное, но сейчас большая часть домов пустовала. Иногда роскошные виллы перемежались старыми дощатыми постройками, доживающими свой век в запущенных садах.

Стас остановил машину в тылу какого-то недостроенного дворца.

— Посиди здесь, — сказал он Лизе, деловито озираясь.

Но она покачала головой.

— Я с тобой.

Не дожидаясь его согласия, она вылезла из машины и с жадностью вдохнула сырой воздух.

Стас поглядел на нее, прикидывая что-то, потом сказал:

— Ладно. Только делай то, что я скажу, поняла?

— Поняла, — покорно ответила она.

Он огляделся.

— Если малый ничего не спутал, то скорее всего это вон тот. Видишь?

Двухэтажный дом с башенкой и причудливым жестяным подзором на коньке крыши выглядел добротно, но не слишком шикарно — ничего похожего на помпезные особняки «новых русских».

— Неужто этот? — недоверчиво спросила Лиза. Она представляла себе какую-то тюрьму, крепость… либо, на худой конец, один из элитных особняков. — Он же такой… — она запнулась, подыскивая нужное слово. — Такой… заурядный.

Расширенными глазами она вглядывалась в темные окна, словно надеясь увидеть, как мелькнет в одном из них знакомое лицо.

— Вот именно, — подтвердил Стас. — И не таращься ты так в ту сторону.

Он неожиданно обнял ее. Она, испуганная таким внезапным наскоком, попыталась отстраниться.

— Не дергайся, дуреха, — сказал он. — Мы — парочка влюбленных, которые забрели сюда поваляться на песочке, понятно? А теперь смотри: окна плотно задернуты — это первое, забор далеко не такой хлипкий, каким кажется, — это второе, ворота рассчитаны на въезд машины — это третье. Гараж скорее всего тут подземный. Нет, домик этот не так прост, как кажется. А теперь пошли отсюда.

Они вернулись к машине. Лиза думала, что Стас постарается подъехать поближе к дому, но он неожиданно дал задний ход и покатил прочь.

Она вцепилась ему в рукав.

— Ты куда?

— Не суетись, — сказал он сквозь зубы. — Сейчас с другой стороны заедем, остановимся.

Они и впрямь выехали с улицы и, покатив по ухабистой, но твердой почве, остановились у какой-то развалюхи.

— Домишко этот примерно напротив стоит, — объяснил он. — Так что пошли, поднимемся наверх.

Лиза удивленно поглядела на него.

— Зачем?

— Делай, что говорят, — отрезал он.

Они перелезли через хлипкий забор и вошли в запущенный сад. Еще ничего не цвело, но кусты сирени и бульденежи так разрослись, что полностью скрывали непрошеных гостей от посторонних глаз.

— Очень хорошо, — пробормотал Стас, окидывая ветхое строение одобрительным взглядом. — Пригнись.

Он и сам, пригнувшись, подошел к окну и, достав из кармана какой-то инструмент, аккуратно провел им вдоль стыка стекла с рамой.

Лиза наблюдала за ним. Неожиданные способности ее спутника продолжали ее удивлять, но сейчас ее тревожило только одно — сумеет ли он высадить стекло.

Стас проделывал все без суеты, но эффективно. Натянув перчатки, он аккуратно нажал на стекло, и оно скользнуло внутрь комнаты.

— Отлично, — вновь довольно сказал он, — полезли. Только осторожно, не порежься.

Рама была узкая, но им удалось протиснуться внутрь. Стас с Лизой оказались в пустой комнате, где пахло одновременно пылью и плесенью, — обычные запахи летнего жилья, покинутого на зиму.

— Видишь, — назидательно сказал ей Стас, — будь это хоромы какие-нибудь, они бы их на охрану поставили, а то и сторожа бы поселили. А тут красть нечего…

Они поднялись по скрипучей лестнице на верхний этаж — скорее что-то вроде чердака, где валялась куча всякого хлама: шезлонги, сломанная раскладушка, надувной матрас и прочая утварь.

Стас подошел к затянутому паутиной слуховому окну и достал из сумки полевой бинокль в кожаном футляре.

— Давай-ка посмотрим, что там делается, — пробормотал он, устраиваясь на матрасе. — Ага… так я и думал. Башенка-то не простая. Человечек на башенке сидит. Не так-то легко туда будет забраться. Ладно, подождем…

«Сейчас он откажется помогать мне», — с ужасом подумала Лиза.

Но он продолжал разглядывать фасад дома на- против.

— На окнах жалюзи. Тем, кто внутри сидит, видно, что снаружи делается, а нам — ни хрена. Один ряд окон, ну, да это ничего не значит, там и подземный этаж может быть.

Он обернулся к ней.

— Послушай, Лиза, сходила бы ты на кухню.

Может, там консервы какие-нибудь с лета остались. И воду закипяти. Кофе у меня в сумке возьми, растворимый. Может, нам тут долго придется сидеть.

Она не понимала, почему им придется долго сидеть на этом чердаке, когда инстинкт отчаянно подсказывал ей, что надо торопиться… Она не понимала, что эти люди делают там с Максимкой, но наверняка что-то страшное, что-то, что она и представить себе не может.

Но тем не менее она покорно порылась в сумке Стаса, где лежали непонятного назначения инструменты, и извлекла оттуда маленькую баночку кофе. Потом направилась вниз.

— К окнам только не подходи, — предупредил Стас. — И не зажигай печку. Лучше всего, если найдется электроплитка. Потом принесешь все сюда, наверх, поняла?

Она покорно кивнула.

В кухне было так же неприютно, как и во всем доме. Окна затянуло мутной пленкой пыли и паутины, в углу виднелась выеденная в половице крысами дыра. Буфет был старым, громоздким, как Ноев ковчег. Она открыла скрипучую дверцу: там в темной глубине стояла стопка тарелок и одинокая хрустальная рюмка. Зато в нижнем отделении нашлась банка салаки и изгрызенные мышами макароны. Только тут Лиза сообразила, что не ела со вчерашнего вечера.

Из крана потекла ржавая струйка воды, которая постепенно бледнела, дойдя до опаловой белизны. Лиза поставила кастрюлю с водой на электроплитку и, усевшись на полу, стала ждать, пока вода закипит. Может, подумала она, это все-таки вымогатели. Может, они уже связались с мамой, а она, Лиза, об этом еще не знает? А теперь деньги у нее, и связаться с ней никто не может… От этой мысли она похолодела. Почему Стас так медлит? Чего он ждет?

Наконец макароны сварились, кофе был разлит по тяжелым фаянсовым чашкам, и она, поставив на поднос посуду, потащила все на чердак. Там ничего не изменилось — Стас все так же лежал перед слуховым окном, не выпуская из рук бинокль. Услышав шаги, он стремительно обернулся, но, узнав ее, улыбнулся и кивнул.

— Отлично, — сказал он. — Ты сама-то поела?

— Да, — сказала она. — Внизу.

— Тогда последи за домом. Только из тени не вылезай, чтобы бинокль у тебя бликов не давал. А я поем пока. Неизвестно, когда следующий раз будет.

Она взяла у него бинокль. Дом напротив сразу приблизился, так, что взгляд выхватывал лишь отдельные детали — плотно зашторенные окна, тяжелую массивную дверь, подъездную дорожку, усыпанную гравием. На ней еще можно было разглядеть следы рубчатых протекторов.

— Там следы шин, на дорожке, — сказала она.

— Видел, — ответил Стас. — Но ее сейчас нет, этой машины.

— Откуда ты знаешь?

— Лужу видишь? У калитки.

Она кивнула.

— Глина там. Она плохо высыхает. И колея мокрая от нее тянется, а не к ней. Утром машина отъехала.

— Это что-то значит? — спросила она нерешительно.

— Это значит, что она еще вернется, — уверенно сказал Стас. — Вот этого-то мы и ждем.

— Зачем?

Он удивленно поглядел на нее.

— А ты что думала, мы с тобой проберемся в дом, всех положим, а мальца вытащим? Я тебе не терминатор какой-нибудь.

— Но ведь меня ты тогда вытащил?

— Там не ждали нападения. И охраны было поменьше. А тут они наверняка приняли меры, чтобы ничего подобного не повторилось.

— Ты думаешь, это те же самые люди?

Он пожал плечами.

— Не исключено.

О Господи! Она вспомнила прикосновение скользких резиновых ремней к запястьям, и ее передернуло. Неужто и Максимку… Пока они сидят тут, совсем рядом, таращатся в этот глупый бинокль и ничего не делают…

Она неуверенно сказала:

— Может, все-таки с милицией связаться, Стас? Телефоны тут на дачах наверняка есть.

— Валяй, — сказал он сквозь зубы. — Они спецназ пошлют, положат всех без разбору. Что с мальцом будет?

— Хорошо, — поспешно согласилась она, — делай, как знаешь.

— Ну и умница. — Он отставил пустую кружку и поднялся.

Она уже совсем собралась передать ему бинокль, как вдруг что-то изменилось. Длинная черная тень заслонила поле зрения. Автомобиль неспешно въехал во внезапно открывшиеся ворота и покатил по дорожке к крыльцу.

— Стас! — закричала она.

Он оттолкнул ее, одновременно хватаясь за бинокль.

Лиза нагнулась, высматривая поверх его плеча, — солидный человек в сопровождении шофера поднялся на крыльцо и пропал в темной глубине дома. Машина осталась стоять на дорожке.

— Раз тачку свою они не отогнали, недолго осталось… — пробормотал Стас.

Прошло минут десять, но никогда еще время для Лизы не тянулось так долго.

Наконец эти двое вновь появились на крыльце, а между ними…

Маленькая беззащитная фигурка.

— Максимка! — закричала она.

Ей захотелось кинуться вниз по лестнице им навстречу, и она, наверное, так бы и поступила, если бы Стас вовремя не схватил ее за плечо.

— Теперь все, — сказал он, торопливо сматывая ремешок бинокля, — поехали. Молись, Лизавета…

И он, схватив ее за руку, кинулся вниз по лестнице, направляясь к выбитому окну.

— Быстрее, — торопил он. — Шевелись! Теперь каждая минута на счету.

Лиза не заставила себя упрашивать.

* * *

Максимка прислушался. Точно — гул мотора. Он уже давно понял, что машины тут очень большая редкость. Обычно вокруг было тихо. Очень тихо. Этот доктор говорил, что так и должно быть в загородной больнице. Ну-ну…

На крыльцо уже поднимались. Он отчетливо слышал шаги. Доктор засуетился… Дверь отворилась, и на пороге появился все тот же дядька, что был тут позавчера. Максиму он не совсем нравился. Доктор, тот хоть притворялся что он добрый, а этот сразу как-то раздраженно вытаращился на них.

— Ну что? — спросил он доктора.

Тот пожал плечами.

— Ничего.

— Не ошибаешься?

— Да вы сами посмотрите — вот же он, перед вами.

Они явно говорили о нем, о Максиме, так, словно его и не было в комнате. Максиму это не понравилось.

— Ладно, — сказал тот дядька, — соберите его.

— Куда мы поедем? — тут же спросил Максим. — Домой?

— Да-да, — рассеянно ответил тот, — домой. К бабушке поедем.

Врач уже что-то набирал в шприц. Опять будет колоть, подумал Максим. Не то чтобы он боялся уколов… просто противно.

— Что это? — спросил он.

— Витамины, — ответил врач.

— Шевелись, — поторопил его дядька. «Он тут главный, — подумал Максим, — они все его слушаются».

— Давай, — врач обернулся к Максиму, и тот послушно закатал рукав.

* * *

Они выскочили на задворки и, проламывая кусты, кинулись к машине. Стас врубил зажигание, и темно-вишневый «Вольво» покатил вдоль забора.

— Мы их не догоним, — пробормотала Лиза.

— Не боись, — сквозь зубы сказал Стас, — догоним! Догоним и перегоним… как Америку.

«Вольво» держался параллельно с бесшумной черной тенью, мелькавшей в просветах между соснами.

— На развязку выедем, разберемся, — сказал Стас. — От тебя что требуется? Мальца хватай — и в машину. С остальными я сам управлюсь. Ремень застегни.

Она покорно защелкнула пряжку ремня безопасности.

«Вольво» обогнал неторопливо скользящую черную сигару и рванулся вперед. Наконец перед ними открылся поворот: уже не грунтовая дорога, а асфальтовая, выходящая на магистральное шоссе.

Стас выкрутил руль, машина свернула вправо и помчалась по гудрону, мягко подпрыгивая на ухабах. Они уже были у перекрестка с параллельной улицей, когда оттуда, мягко урча, начал выезжать черный автомобиль. Но Стас и не подумал сбрасывать скорость.

— Держись! — велел он.

Лиза заслонила лицо, выставив вперед локти. А потому она плохо разглядела, как вишневый «Вольво» на полной скорости врезался в черную машину.

Она лишь почувствовала это: отчаянный скрип тормозов, глухой удар. Ее бросило вперед, и она повисла на ремне, а потом услышала крик Стаса:

— Да выбирайся же!

Лиза торопливо начала отстегивать пряжку. Пальцы не слушались. Стас уже, хлопнув дверцей, выбежал из машины. «Вольво» стоял, уткнувшись в капот «Мерседеса», который от удара чуть развернуло вбок. Шофер «Мерседеса», который, видимо, заодно выполнял и обязанности телохранителя, тоже выбирался наружу, но он был слегка оглушен, и потому Стас успел несколько раз выстрелить в него из пистолета, который извлек неизвестно откуда со скоростью фокусника. Второй пассажир повис на ремнях, уткнувшись головой в стекло.

Лиза наконец справилась с ремнем и, кинувшись к «Мерседесу», стала отчаянно рвать на себя ручку задней дверцы. Та не поддавалась. Стас, отшвырнув тело шофера, рукояткой пистолета коротко ударил в висок пассажира и, перегнувшись через спинку сиденья, вытащил обмякшее маленькое тельце.

— Поехали! — коротко бросил он Лизе.

И, не дожидаясь ее реакции, побежал к машине.

Она поспешила за ним. Все произошло так быстро, что Лиза даже не успела осознать, что операция прошла удачно.

Оказавшись за рулем, он передал ей ребенка и дал задний ход.

— Ну, — пробормотал он сквозь зубы, — давай! Покажи, на что ты способен…

«Вольво» покорно попятился и, поурчав, выехал на шоссе.

— Бампер ни к черту, — заметил Стас, — и левая фара всмятку. Ничего, лишь бы бегал. Там разберемся. Что с малым?

Мальчик лежал у Лизы на руках, глаза его были закрыты. Она мягко потрясла его за плечо.

— Максимка! Максим…

Он слабо пошевелился, но глаз не открыл.

— Стас! — слабо сказала она. — С ним что-то не так…

— Может, ударился? — предположил Стас. — Хотя не должен был так уж сильно. Он-то на заднем сиденье был.

— Максим! — продолжала тормошить его Лиза.

Мальчик пошевелился, открыл глаза, поглядел на нее. Взгляд у него был сонный.

— Мама! — удивленно сказал он и вновь закрыл глаза.

Стас продолжал сосредоточенно гнать машину.

— Погляди, — сказал он, не поворачиваясь к ней, — нет ли следов укола на руке. Похоже, снотворное ему вкатили. Чтобы перевезти спокойно, а может, и замочить где-то по-тихому.

Она закатала рукав грязного свитера и вздрогнула, увидев багровое пятно на худеньком предплечье.

— Есть, — сказала она.

— Не давай ему спать, слышишь! Тормоши его. Уснет, мы его не откачаем…

— Стас… может, в больницу?

— Какая, к черту, больница! Да его там в два счета достанут. Увозить малого надо отсюда — увозить и прятать понадежнее.

— Маме нужно сказать…

— Потом расскажешь. Давай же, действуй! Ты что, хочешь, чтобы он заснул и не проснулся?

Она начала тормошить мальчика, трясти за плечи. Он безвольно лежал у нее на руках, подпрыгивая при каждом толчке. Наконец он вновь открыл глаза и посмотрел на нее. Взгляд у него был мутным, как у котенка.

— Мама, — вновь удивленно произнес он, — а куда мы едем?

— Домой, — ответила она, прижимая к себе худенькое тельце, — домой едем. Только не спи, слышишь!

Глаза у него вновь начали закрываться, но она отчаянно трясла ребенка, так, что голова у него моталась из стороны в сторону.

— Не спи! Не смей спать!

— Но мне хочется, — сонно ответил он.

— Нельзя. Расскажи мне лучше, где ты был…

— Они мне сказали, это какая-то больница, — слабо сказал мальчик. И рассудительно добавил: — Но я-то думаю, это враки. Таких больниц не бывает.

— А доктор там был? — продолжала теребить его она.

— Был. Он анализы делал. Ну, мам, я спать хочу.

— Нельзя тебе спать. Может, на воздух ему надо? — повернулась она к Стасу. — Может, его в машине укачивает?

— Отстань, — сказал он сквозь зубы. — Чем дальше мы отъедем, тем больше у нас шансов. Ведь у нас машина побита, любой гаишник остановить может. И что мы ему объяснять будем? Нам выбираться отсюда надо. Потихонечку, проселочными дорогами…

Он обернулся к мальчику, подпрыгивавшему на коленях у Лизы:

— Так что, ты говоришь, там с тобой делали, парень?

— Уколы всякие делали, — сонно проговорил мальчик, — кровь брали. Цепляли на голову такие штуки… А вы кто такой?

— Это мой знакомый, — вмешалась Лиза, почему-то почувствовав неловкость. — Он тебя спас, видишь?

— А что с папой?

Лиза вздрогнула. Для нее Андрей умер давным-давно, а прошлая жизнь казалась чередой плоских картинок — что-то вроде старой, затершейся, почти забытой киноленты.

— Папа уехал очень далеко, — сказала она неуверенно. Она не имела права обманывать мальчика, но после того, что ему пришлось испытать такое… как он воспримет известие о смерти отца?

Но мальчик вдруг деловито сказал:

— Я так думаю, папа умер.

В голосе его не слышалось сожаления, он просто констатировал факт.

Она вздрогнула.

— Почему ты так считаешь?

— Бабушка плакала.

«Надо же», — подумала Лиза.

— Она сказала тете Люсе, что тебе всегда по жизни не везло, — деловито сообщил мальчик, — и муж у тебя был никудышный, и работа паршивая.

Лиза поежилась, уловив в детском голосе интонации матери.

— Замолчи! — сказала она и вновь встряхнула ребенка, на этот раз так, что его сонные глаза широко открылись и он удивленно поглядел на нее.

— А он у тебя фрукт, — удивленно произнес Стас. — Но ты ему рот не затыкай — пусть себе болтает. По крайней мере, не заснет.

«Дети вообще иначе относятся к смерти, чем взрослые, — подумала Лиза. — Для них это что-то абстрактное. Иногда кажется, что они вообще не способны горевать по таким поводам. Может, это и нормально, что мальчик не слишком убивается».

— Как ты догадался отправить сообщение? — поинтересовался Стас, не отрывая взгляд от дороги.

Мальчик пожал худенькими плечиками.

— Они думают, все дети идиоты. Я сначала хотел до телефона добраться, но он телефон таскал в кармане — складной такой, маленький, а машина на столе стояла. Я попросился поиграть, пока он в ла-бо-ратории своей возился. Он и позволил.

— Понятно, — уважительно сказал Стас. — Ну ты и храбрый же парень!

— А чего бояться? — рассудительно сказал Максим. — Вот я помню, один раз мы с папой как-то в поход ходили, там еще тетя Варя была и дочка ее, и дядя Сережа… А на нас вдруг лиса ка-ак выбежит! Так дочка тети Вари ка-ак от нее побежит! Поскользнулась и упала в ручей… «Бешеная! — кричит. — Бешеная!» И руку себе ка-ак подвернет… А папа…

— Да ладно тебе, — неловко сказала Лиза, — дяде Стасу это неинтересно.

— Почему, — возразил Стас, — пусть себе болтает.

Но мальчик замолчал и с интересом припал к оконному стеклу.

Лиза думала, что они поедут в город, но, к ее удивлению, машина все катила и катила по неширокому шоссе, обсаженному по обе стороны чахлыми лесопосадками. Она продолжала автоматически встряхивать ребенка, но и ее саму убаюкало это монотонное движение.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Назад, — сказал Стас, — в Москву.

— Но мама…

— Позвонишь маме с дороги. Нам от Питера желательно отъехать, и чем дальше, тем лучше. Ты вот говоришь, там у вас в доме мент сидит. А откуда ты знаешь, кто он такой на самом деле? Может, его как раз на такой вот случай подсадили? А потому ты маме позвонишь, скажешь, что малый с тобой, а ты в надежном месте. И ни слова больше. Ясно?

— Ясно, — покорно ответила она. — А где это надежное место?

— Есть один такой домик под Тверью. Отсидитесь там, пока шум не стихнет.

«А он стихнет?» — подумала Лиза, но ничего не сказала.

— Отдохнуть мне надо. Всю ночь гнал без остановки. Машину подлатать — фару поменять и бампер выправить. Да и тебе отдых требуется — ты бы видела, на кого сейчас похожа.

«Господи, — с тоской подумала Лиза, — это уже никогда не кончится. Бегать, прятаться от кого-то… Неужто из-за Андрея это все? Из-за того, что Павел ей рассказывал и журналист этот? Может, и они лгали? Может, вокруг нее существует какой-то странный сговор, а она никак не может докопаться до его сути? Мальчик им понадобился, гадам. Но почему только теперь? Почему раньше им никто не интересовался? Впрочем… санинспектор этот…» Если бы не смертельная усталость, может, она бы до чего-то додумалась. Но ее и саму клонило в сон, и лишь необходимость все время тормошить Максимку удерживала ее на грани действительности.

— Долго еще ехать? — спросила она, виновато подавив зевок. Стасу-то приходилось еще хуже, чем ей, — он сидел за рулем.

— Вечером приедем, — сказал Стас. — И сразу в малого надо будет побольше крепкого чаю влить. С сахаром. Верное средство.

— Зачем они его так?

— А если бы остановили их? Не везти же его связанного, с кляпом во рту. А так — дрыхнет себе малец, все в ажуре.

Постепенно пейзаж за окном автомобиля изменился: унылые чахлые посадки стали гуще, превратившись в настоящий лес, дорога стала хуже — их так трясло, что Максим окончательно проснулся и теперь с любопытством глядел в окно на улетающие назад деревья. Начинало темнеть. Верхушки сосен шумели под налетающими порывами ветра, а тьма вокруг прорезалась лишь единственной уцелевшей фарой Стасова «Вольво». Машин на дороге практически не было. Лишь один-единственный раз, точно доисторический ящер, прошлепал по дороге разбитый «КамАЗ».

Потом они свернули на проселочную дорогу — скорее даже колею, выбитую в грязи, и покатили по ней. Лес обступил их со всех сторон, словно замыкая кольцо.

— Где мы? — сонно спросила Лиза.

Казалось, состояние ребенка передалось ей, и теперь она отчаянно терла руками глаза, пытаясь прийти в себя. Но в глубине души она отлично понимала, что ничего у нее не выйдет, — слишком много потрясений она перенесла за последние дни. А теперь, когда все в порядке, когда мальчик рядом с ней и они в безопасности, когда впереди их ждет надежное укрытие, наступила реакция, и она ничего не могла с этим поделать.

— А куда мы все-таки едем? — спросила она просто так, чтобы не заснуть. — У тебя и правда домик в такой глуши?

— Ну, — отозвался Стас, — вообще-то это не совсем мой домик. Это домик одного моего друга. Он егерем в охотхозяйстве работает. Даже если его самого сейчас на месте нет, ключи он обычно для меня оставляет.

Он ободряюще улыбнулся ей.

— Вот уж там нас никто не найдет, будь спокойна.

— Я так устала, Стас, — сказала она тихо. — Мне иногда кажется, что я вообще больше не понимаю, что происходит.

— Да, — сказал он задумчиво, — разобраться не мешало бы. Ну, на сегодня отбой, а завтра мы посидим, подумаем, может, удастся что-нибудь выяснить. Ведь и у меня кое-какие связи имеются.

«А правда, — подумала она, — наверняка у Стаса свои каналы. Такие же темные, как его темное прошлое. Может, друзья по Афгану… или там… какие еще «горячие точки» есть?»

— Долго еще ехать? — спросила она. Хотелось встать, вдохнуть свежий лесной воздух, размять затекшие ноги…

— Да мы уже почти на месте, — ответил он.

Деревушка вынырнула из-за холма внезапно.

Она казалась жалкой горсточкой огоньков, небрежно брошенных посреди ночной тьмы.

— А я думала, егерь в лесу живет, — сказала она.

— А это что, по-твоему, не лес? — удивился Стас. — Тут, знаешь ли, сплошные леса. А это так, деревушка полузаброшенная. Две-три старушки, и все… Его дом крайний. Хотя отсюда он не виден, темно там.

Машина притормозила у свежесрубленного, остро пахнущего древесиной крыльца. Максимка тут же слез с колен Лизы и выбежал наружу. Лиза тоже вышла, с наслаждением потянувшись. Земля под ногами чуть покачивалась.

— Ма-ам, — проныл Максимка, — я писать хочу.

— Вон там сортир, — сказал Стас, — будочка такая темная, видишь? Только осторожней, не булькни в яму.

Мальчик хихикнул и побежал по дорожке в угол двора. Пока Стас, подсвечивая себе зажигалкой, шарил под застрехой в поисках ключей, Лиза огляделась. Дом был простым деревенским срубом, но видно было, что за ним в последнее время ухаживали заботливые руки: все здесь было крепкое, добротное.

Впечатление это только усилилось, когда Стас, отыскав наконец ключ, открыл двери и они прошли в сени.

Стас щелкнул выключателем, и лампочка без абажура тускло осветила комнату: русская печка, стол, кровать… угол за печкой был оборудован под кухню — электроплитка, буфет… под стеной мирно гудел холодильник.

— А где твой приятель?

— Охотится с какими-нибудь крутыми, наверное, — пожал плечами Стас. — Ну, ты располагайся. Все в порядке? — повернулся он к Максимке, который как раз вошел в сени.

— Ага, — кивнул тот.

— Ну и ладно. Давай, — он вновь обернулся к Лизе, — займись-ка ужином. Чайник ставь, погляди, может, там в холодильнике что-нибудь имеется. А я пока печку растоплю. Ночи-то холодные.

Лиза молча занялась готовкой. В холодильнике лежал в миске кровоточащий кусок какого-то мяса. Стас сказал, что это скорее всего лосятина. Нарезав убоину тонкими ломтями, Лиза положила куски на раскаленную сковородку. Готовила она механически, ни о чем не думая. Страшно хотелось спать. Тем не менее, когда она разложила по тарелкам поджаренное мясо, приправленное маринованными грибами и луком, от него пошел такой аппетитный дух, что она сама не заметила, как уничтожила свою порцию. Максимка тоже вмиг опустошил тарелку и попросил добавки. «Хороший знак, — подумала Лиза, — видно, действие снотворного проходит».

Она убрала грязные тарелки и разлила по кружкам чай.

— Ну вот и все, — сказал Стас, с наслаждением откидываясь на стуле. — Теперь можно и баиньки.

— А… нас здесь никто не потревожит? — с беспокойством спросила Лиза.

— Откуда? — удивился Стас. — Кто сюда посреди ночи заявится? Тут места глухие. Завтра протоплю баньку, за молоком сходим…

Лиза задумалась.

— А как дальше быть, Стас? Ну хорошо, пересидим тут какое-то время. Но ведь мы не можем здесь жить вечно! Да и приятель твой вернется.

— Ну, ему-то как раз доверять можно, — сказал Стас.

— Но ведь он не один тут появиться может. Тогда как? Значит, рано или поздно нужно будет возвращаться. А нас наверняка дома уже поджидают. И хорошо, если только милиция!

— Ну-у, — протянул Стас, — милиция — это как раз не проблема. Про электронную почту расскажешь, что поехала на свой страх и риск… Скажешь, что, пока поблизости бродила, малый выбрался с дачи этой, на дорогу выбежал — тут ты его и подхватила. Остановила попутку — и в Москву, автостопом. Может, они и не поверят тебе, но доказать-то ничего не смогут. А вот что до тех, других… Уезжать тебе нужно от греха подальше, уезжать и мальца с собой забирать. — Он оживился. — Послушай, ты вроде говорила, что тебе в Лондон ехать предлагают. Надолго?

— Я так поняла, что на полгода, — нерешительно ответила Лиза. — Но куда я сейчас поеду?

— Наоборот! Милое дело. Уезжай и парня с собой возьми. За полгода все утихнет, Бог даст…

— Ну, — она пожала плечами, — не знаю… я подумаю.

— Чего тут думать, трясти надо. Вот только… И впрямь в город для этого возвращаться придется. А вам даже в квартире твоей показываться — и то опасно. Я бы приютил вас у себя, пока вы оформляться будете… но на меня они в первую очередь выйдут. Так что ты пока подумай, к кому обратиться можешь… Хоть на пару недель отсидеться, пока вы в туманный Альбион не улетите.

Она задумалась и вдруг с ужасом поняла, что обратиться ей не к кому. Были какие-то друзья, знакомые, но стоит им только узнать, в чем дело, они же шарахнутся от нее, как от зачумленной. «Регина, — подумала она, — вот Регина бы ее наверняка приютила, но Регины нет в живых…»

— Может, Варвара, — нерешительно сказала она.

— А кто это? — рассеянно поинтересовался Стас.

— Ну, сослуживица Андрея. Она вроде помощь свою предлагала. Может, у нее я смогу пересидеть. И дочка у нее младшая — Максимкина ровесница.

— Ладно, — сказал Стас. — Отвезу я вас к Варваре. Только ты поменьше там болтай, ладно? Приятельницы, они, знаешь… А он у тебя молодец. — Стас неожиданно переменил тему. — Смотри-ка, рубал, как ни в чем не бывало. Как ты себя чувствуешь, парень? — обратился он к мальчику.

— Нормально, — ответил тот. — Устал только. И рука болит немного.

— Ничего, — ободряюще сказал Стас, — до свадьбы заживет.

— Ага, — с сомнением протянул мальчик, — все так говорят. Мы с папой как-то в поход ходили, там еще тетя Варя была и дочка ее, и дядя Сережа… А на нас вдруг лиса ка-ак выбежит! Так дочка тети Вари ка-ак от нее побежит! Поскользнулась и упала в ручей… «Бешеная! — кричит. — Бешеная!» И руку себе ка-ак подвернет… А папа…

Лиза уронила пустую кружку, и та с грохотом покатилась по полу.

— Ты чего? — спросил Стас, глядя в ее испуганные глаза.

— Но… он же уже это рассказывал. В машине, помнишь? — сказала она шепотом.

— Ну, может, и рассказывал. Я, честно говоря, не слушал. Не до того было.

— Зато я помню, — по-прежнему шепотом возразила Лиза. — Стас, но он это рассказывал слово в слово. Что творится, Стас?

— Ничего, — удивленно ответил он. — Да что ты психуешь по ерунде-то? Ну, переутомился малец. Зациклился. Давай-ка, стелиться пора. Белье там, в ящике. А я на печке устроюсь. Спать хочется, сил нет.

Максимка посапывал тихо, уютно. Лиза приподнялась на локте, прислушиваясь к его дыханию, но это был самый обычный сон, а не тот тяжелый дурман, который она вытряхивала из него почти всю дорогу. Ей и самой нужно было бы поспать, но почему-то не получалось — она все время вздрагивала и просыпалась с колотящимся сердцем: должно быть, потрясения последних дней оказались слишком сильными. Сейчас, когда она вот так, без сна, лежала на жесткой постели, она вдруг поняла, что невольно напрягает слух — такая тишина царила вокруг. Непривычная тишина, какая только и может быть вдали от цивилизованного мира, того, где непонятные люди занимаются непонятными делами: стреляют, преследуют, крадут детей. Здесь такое невозможно. Здесь можно лишь доить коров, ходить к колодцу за водой…

Лишь иногда тихо скрипели половицы, точно по ним перемещался кто-то невидимый.

Она чуть повернула голову, всматриваясь в окно. Тучи разошлись, и в комнату заглядывала неправдоподобная луна, заливая все жидким серебром.

Чья-то темная тень мелькнула в квадрате лунного света на полу; Лиза вздрогнула. Мышцы сократились так резко, что ее подбросило на постели.

— Стас, — сказала она шепотом.

Но никто не отозвался. Стас спал бесшумно — в этом она уже успела убедиться… но чтобы так тихо… Ступая босыми ногами по прохладным половицам, она осторожно подошла к печке. Лунный свет сюда не добрался — угол комнаты был погружен в темноту. Дрова тоже прогорели, лишь иногда по темным углям волной пробегали искры. Лиза увидела темную бесформенную массу на лежанке и осторожно дотронулась до нее рукой. Это был пустой спальник — еще теплый. Почему-то он напомнил ей покинутый кокон, из которого вылетела бабочка, и ее передернуло от омерзения.

Она попятилась, вновь приближаясь к окну, и осторожно выглянула наружу. «Дура, — уговаривала она себя, — понадобилось человеку на двор, вот он и вышел потихоньку». Но в глубине души она отлично понимала, что дело не в этом.

Темная фигура неподвижно застыла у крыльца. Потом пошевелилась. Сквозь мутное стекло Лиза видела, что рука Стаса сжимает какой-то небольшой предмет. Пистолет? Она вцепилась рукой в подоконник так, что заболели пальцы. Чёрт, как темно… Неужели кто-то добрался за ними сюда, в эту глушь? Ну нет, с нее хватит.

Куртка лежала в ногах постели. Лиза, не отрывая взгляда от окна, потянулась за ней и накинула ее на плечи. Пистолет по-прежнему был во внутреннем кармане — она кожей чувствовала его холод. Лиза достала его, и рукоятка покорно легла ей в руку. Он словно сам подсказывал ей, что нужно делать. Одно движение дрожащих пальцев — и оружие снято с предохранителя. «Максимка, — подумала она отстраненно, — выстрелы разбудят Максимку». Ей нужно было бы бежать к Стасу, но она, застыв, продолжала смотреть в окно.

Что-то было не так.

Стас медленно поднял руку с темным предметом, удерживая его на уровне лица. Раздался негромкий голос — его голос.

Картина, которую наблюдала Лиза, внезапно распалась на мелкие осколки, потом опять сложилась — но теперь она изображала что-то совсем другое.

Стас говорил по сотовому телефону!

Так значит, у него все это время был телефон, подумала она. Он не дал ей позвонить маме, он гнал весь день до этого Богом забытого угла, чтобы связаться с кем-то посреди ночи. С кем?

Лиза приникла к стеклу — оно чуть вибрировало, отзываясь на звуки низкого голоса, и она еле могла разобрать долетающие до нее обрывки фраз.

— Нет, порядок… нет, не знает… говорит, к приятельнице собралась… нет, все чисто прошло… да лопухи они… чайники… Я же говорил — сам справлюсь… Пусть теперь с нами поторгуются… Ладно, придержу… Но тогда побыстрее, пока она еще в ауте…

Лизе внезапно стало холодно. Стас?.. Не может быть. Они ведь познакомились случайно!

«Легче всего подстроить такую случайность», — сказала она себе. Что-то еще царапало ее память, что-то незначительное, мелкое. Он тогда привел ее домой, собрался уходить и сказал… он тогда сказал — звоните… оставил свой телефон… и она позвонила ему… ему даже не пришло в голову спросить тогда ее номер. Потому что он его уже знал.

Но ведь он же спас ее. И он спас Максимку.

«Он забрал их из одних рук, чтобы передать в другие», — подумала Лиза с холодной отчетливостью. Просто он работал на других заказчиков. Кто бы они ни были — бандиты, политики, но, узнав нечто, до сих пор неизвестное ей самой и, видимо, очень важное, они успели уже трижды продать и перепродать и ее, и Максимку. А теперь, после всего что случилось, Стас решил, что мало просто присматривать за ней. Мало просто быть рядом. Он вызвал сюда своих хозяев. И если это действительно так, у них с Максимкой очень мало времени.

Голос стих, силуэт в окне растворился в полосе тени, и Лиза отпрянула от холодного стекла.

Ступеньки тихо скрипнули — если бы не это, она бы вообще не услышала его шагов. Она поспешно легла на кровать, натянула на себя одеяло, по-прежнему сжимая в руке пистолет.

Дверь осторожно приотворилась, Стас скользнул в комнату. Луна заливала ее ярким, почти нестерпимым светом. Лиза закрыла глаза и постаралась дышать как можно ровнее. Она не столько слышала, сколько чувствовала, как Стас бесшумно подошел к кровати, постоял, вглядываясь ей в лицо. «Нет, — думала она, — нет!»

Потом он отошел — так же бесшумно, на цыпочках. Лиза сквозь неплотно прикрытые веки наблюдала, как он снимает куртку, аккуратно вешает на стул. «Где он прячет оружие?» Она вспомнила, как вел он себя в деле — бесшумная и смертоносная машина. «Мне ведь с ним не справиться, — подумала она. — А раз так…»

Она лежала, прислушиваясь к собственному неровному дыханию. Вокруг вновь воцарилась страшная, глухая тишина. Луна поднялась выше, светлый квадрат на полу переместился. С печки тоже не доносилось ни звука.

Она осторожно потрясла за плечо Максимку. Он никак не хотел просыпаться — то ли все еще сказывалось действие снотворного, то ли просто крепко спал, как это бывает с детьми. Наконец он открыл глаза и поглядел на нее. Лиза прижала палец к губам, а потом, схватив Максимку за руку, осторожно потянула его с кровати.

«Может, он подумает, что это такая игра?» — уговаривала она себя.

Мальчик неохотно поднялся, по-прежнему молча глядя на нее.

Не выпуская его пальцев, она осторожно двинулась к двери. Проклятые половицы тихо поскрипывали. Курточка Максимки лежала рядом на лавке. Она протянула руку, чтобы подобрать ее, и с удивлением обнаружила, что рука занята пистолетом. Видимо, за это время она успела так привыкнуть к тяжести оружия в ладони, что перестала его замечать. Но бросить его она побоялась — перекинула курточку через руку и, таща за собой Максима, на цыпочках двинулась к выходу. Она плохо представляла себе, что они будут делать дальше, но это было не важно. Главное — успеть убежать отсюда куда-нибудь подальше, где их никто не сможет отыскать. Слепой материнский инстинкт, тот самый, который заставляет кошку перетаскивать котенка в безопасное место, подгонял ее.

Они уже стояли в сенях, как вдруг сзади, из глубины комнаты, раздался спокойный голос:

— Куда это вы собрались?

Она вздрогнула и на миг застыла. Потом с усилием овладела собой.

— Он попросился на улицу, — сказала она спокойно.

К ее удивлению, Максимка вмешался:

— Ма-ам, скорей, я писать хочу.

Голос у него был противный, капризный и ноющий.

— Я пойду с вами, — сказал Стас. — Покараулю.

— Зачем? — запротестовала она фальшиво. — Отдыхай. Мы сейчас вернемся.

Но Стас уже соскочил с лежанки и теперь двигался к ним. Она не видела его лица — черный силуэт на фоне черных стен.

— Не подходи, — тихо сказала она.

— Ты что, с ума сошла? — удивился он. Но голос его звучал фальшиво — холодный, жесткий… чужой голос.

— Я сказала — не подходи.

— Ма-ам, — вновь вступил Максимка, — пошли отсюда.

— Сейчас, — рассеянно отозвалась она.

И, стряхнув с руки детскую курточку, медленно подняла пистолет, странно блеснувший в лунном свете.

Стас, увидев оружие, на миг замер.

— Ах, ты…

— Отпусти нас, Стас, — по-прежнему тихо сказала она.

Он вновь шагнул к ней.

— Отдай пушку, стерва.

И тут палец ее сам собой несколько раз резко дернулся.

Стаса выстрелы застигли в прыжке. Они отбросили его назад, заставили согнуться пополам. Он изумленно уставился на нее: глаза вытаращены, рот приоткрыт, по подбородку стекает струйка крови. По-прежнему согнувшись и прижав руки к животу, он медленно стал клониться набок. Кровь просачивалась сквозь пальцы — в лунном свете она казалась черной.

Лиза опустила окаменевшую, судорожно вытянутую руку. Ее колотила дрожь. За спиной тихо поскуливал Максимка.

Какое-то время она стояла, не смея Пошевелиться, напряженно вглядываясь в скорчившуюся на полу фигуру, залитую лунным светом. Черная лужа все увеличивалась, потом застыла, утратила свой блеск.

— Он умер, да? — спросил у нее из-за спины Максим. В его голосе слышался какой-то академический интерес.

— Да замолчи ты! — не выдержала она.

Затаив дыхание, Лиза приблизилась к телу и, по-прежнему сжимая в правой руке пистолет, левой попыталась нащупать пульс на неловко вывернутом запястье лежавшего. Но пульса не было.

Свет включить она побоялась — огни, горящие в доме посреди ночи, вполне могли привлечь чье- то внимание. Но на этом силы и способность рассуждать здраво, казалось, совсем покинули ее. Какое-то время она стояла неподвижно, рассеянно оглядывая комнату.

— Сюда придет кто-нибудь? — спросил мальчик.

Тут она опомнилась.

— Стой где стоишь, — сказала она торопливо. — Я сейчас.

Она вновь окинула взглядом комнату. Лунный луч высветил очертания квадратного люка в полу. «Наверняка это погреб, — подумала она. — Как раз то, что нужно. Тело нельзя оставлять тут, на виду».

Лиза кинулась к люку и потянула за кольцо. Ей пришлось приложить немалое усилие, прежде чем крышка сдвинулась. Вниз вела деревянная лестница, ступеньки терялись во тьме. Осторожно Лиза спустилась вниз, одновременно нашаривая на стене выключатель. Тусклая лампочка осветила земляной пол, деревянный ларь для овощей, полки, на которых молчаливыми рядами застыли банки с какими-то соленьями. Тут было прохладно и сыро.

Она вновь выбралась наружу. Максимка так и стоял в сенях — крохотная фигурка, которая в лунном свете казалась почти бесплотной.

Нужно будет хоть что-то объяснить ему, подумала она. Вся эта стрельба и трупы должны были показаться домашнему тихому мальчику сплошным кошмаром… Но это не сейчас… позже.

Она, закусив губу, склонилась над трупом и потянула его за ноги. Тело перевернулось на спину, руки беспомощно раскинулись.

«Что же я наделала!» — кричало что-то в ней. Но тем не менее она с усилием протащила оставляющий кровавую дорожку труп по половицам, потом медленно спустилась в погреб, по-прежнему волоча его за собой. Голова того, что раньше было Стасом, глухо стукалась о ступени. Наконец Лиза оказалась внизу и, протащив тело еще немного по земляному полу, затолкала его в дальний угол, который не освещала эта тусклая голая лампочка.

«Его, разумеется, найдут, — отстранение подумала она. — Но не сразу. А мы уже будем далеко».

Лиза, ни разу не обернувшись, поднялась по деревянным ступенькам и повернула выключатель. Свет за ее спиной погас…

* * *

Павел вновь нерешительно потоптался у будки телефона-автомата. До этого он два часа ходил по улицам, останавливался у витрин, резко поворачивал назад, пересекал пустынные скверы. Но слежки за собой не обнаружил. Теперь он стоял рядом с решеткой Нескучного сада, где уже проглядывала нежная зелень деревьев, и пытался сообразить, что же делать дальше. «Наверное, так чувствует себя загнанный зверь», — подумал он. Даже из норы его выкурили.

Окинув взглядом улицу, он набрал номер собственного телефона. Раздались длинные гудки. Ну, не такие же они там дураки, чтобы брать трубку, подумал он… с другой стороны, мало ли что они там намерены делать… Восемь. Еще два. Он повесил трубку и перелез через ограду. Устроившись за кустами, он внимательно наблюдал за улицей. Теоретически должна повториться вчерашняя история. Сейчас у будки стремительно затормозит машина… Но машины проносились мимо, окатывая тротуар дождем брызг и жидкого огня. Ни одна даже не притормозила.

Прождав полчаса, он вновь вернулся к телефону. На этот раз трубку подняли, и он услышал недовольный голос начальника.

— Лев Семенович?

— Пашка, это ты? Что ты вытворяешь? Пропал на две недели, никому ни слова не сказал…

— Тут такое дело, Лев Семенович… Неприятности у меня.

— Это я уже понял, — сухо сказал заведующий. — Во что ты, интересно, вляпался?

— Да так… послушайте, там меня никто не спрашивал?

— Спрашивали, — сухо сказал шеф.

— Кто?

— Ну как тебе сказать…

— Ясно, — отозвался Павел. — А давно?

— Неделю назад. Да, точно.

— А потом?

— Тебе мало? Послушай… — Он помялся, но наконец сказал: — Может, тебе помощь нужна?

Заведующий был человек пуганый, трусоватый, но, в общем, неплохой.

— Пока нет, Лев Семенович, спасибо, — ответил Павел, — но если меня кто-нибудь будет разыскивать… я имею в виду, кто-нибудь из… штатских… пусть оставят свой телефон, ладно? А я вам еще перезвоню. Может, женщина одна…

— Так ты из-за бабы всю эту кашу заварил? — удивился заведующий.

— Нет, — сказал Павел, — это совсем другое.

И повесил трубку.

* * *

Поднявшись наверх, Лиза взяла тряпку и стала замывать кровавые следы. Закончив работу, она вышла на крыльцо и, выплеснув воду из ведра, вновь вернулась в дом. Теперь пол был просто мокрым. Черная лужа исчезла.

Максимка По-прежнему стоял в сенях, не говоря ни слова. Она натянула куртку, взяла сумку, затолкала в нее полбуханки хлеба и пластиковую бутылку с водой, подошла к мальчику и взяла его за руку.

— Пойдем.

Тот покорно двинулся за ней.

Луна уже стояла в зените, заливая все вокруг отчетливым холодным светом. Теперь стало видно, что лес расступился, — перед ними лежала та же дорога, по которой они и приехали сюда. Тут только нервы у Лизы не выдержали — она кинулась бежать, волоча за собой ребенка.

Дорога чернела многочисленными выбоинами, горбилась отпечатками протекторов и гусениц, и Лиза поминутно оступалась, но ни разу не замедлила шаг. Луна медленно ползла по небосводу, лес постепенно погружался во тьму. Вокруг царила такая тишина, что, когда откуда-то спереди раздался шум мотора, слышно его было издалека.

«Это за нами», — с какой-то отстраненностью подумала Лиза. Она вновь потянула Максимку за руку, и они, сойдя с дороги, нырнули в подлесок.

— Кто это, мам? — шепотом спросил ребенок.

— Не знаю, — честно ответила Лиза. — Но давай спрячемся, ладно?

— А куда они едут? В домик?

— Наверное…

— А если они найдут того дядю?

— Ну… — неуверенно ответила Лиза, — они могут на нас рассердиться.

Они присели в зарослях, прислушиваясь к надсадному гулу. Он слышался все ближе, ближе, по стволам деревьев метнулся свет фар и пошел резать тьму, направляясь к оставленному беглецами домику. Дождавшись, пока задние огни машины скрылись за деревьями, Лиза выскочила из своего убежища, увлекая за собой Максимку.

— Побежали!

Бежать было еще труднее, чем идти. Один раз Лиза споткнулась и упала, больно ударившись о какой-то выступающий из земли корень, но тут же вновь вскочила и, задыхаясь, кинулась вперед. Мальчик с неутомимостью семилетнего ребенка следовал за ней. Они бежали так уже с полчаса, когда Лиза вдруг вновь услышала знакомый гул. Где-то поблизости ехал автомобиль.

«Как он вновь тут оказался?» — подумала она, машинально втянув голову в плечи. Но мотор звучал ровно, спокойно, словно ему и не приходилось преодолевать ухабы грунтовки. Раздвинув кусты, Лиза осторожно выглянула: мимо промчались два слепящих огня.

Они вышли на шоссе.

Когда из-за холма выкатилась еще одна пара шаровых молний, Лиза выскочила на шоссе и отчаянно замахала руками.

Это был грузовик. Завидев женщину, выскочившую на дорогу прямо перед носом машины, шофер резко нажал на тормоза, и тяжелый «КамАЗ», вильнув, остановился.

— С ума сошла? — заорал шофер, высунувшись из кабины.

Лиза подбежала ближе.

— Пожалуйста, — закричала она, — увезите нас отсюда!

Шофер поглядел на бледное лицо с расширенными глазами, на заляпанную грязью куртку, на крохотную фигурку, сиротливо маячившую на обочине.

— Куда тебе? — спросил он наконец.

— Все равно! Только поехали.

— Ладно, — сказал шофер, — залезайте. До Твери доброшу.

Лиза подхватила Максимку и, ни на миг не выпуская его из рук, вскарабкалась в кабину.

На Ленинградском вокзале царила обычная суматоха. Люди деловито сновали по залу ожидания, и никто не обращал внимания на усталую молодую женщину в куртке со следами наспех замытой грязи и такого же усталого мальчика лет семи, прикорнувшего на скамье. Иногда Лизе казалось, что она завидует Максимке — во всяком случае, его не тревожила ответственность еще за чью-то жизнь. Ему не приходилось решать, судорожно перебирая варианты, что делать дальше. В конце концов он был всего лишь ребенком в мире, где всем заправляли взрослые. Она не может, да и не должна объяснять ему, что она чувствует себя точно таким же перепуганным ребенком в чужом, враждебном мире. Где спрятаться? К кому обратиться за помощью?

Она наменяла в кассе жетончики и подошла к телефону. Достала из портмоне клочок бумаги со служебным номером Бориса.

Ответил женский голос:

— А он в командировке.

— В командировке? Где? — удивилась Лиза.

— Где-то в Карелии. И давно уже.

— А когда он должен вернуться?

— Вообще-то мы его еще в понедельник ждали, — сказала женщина. — Но от него до сих пор никаких известий. Ни звонка, ничего. И мама его беспокоится.

— Ясно, — медленно сказала Лиза.

— Может, передать что-нибудь, если он появится?

— Нет, — сказала Лиза. — Нет, спасибо.

Она нажала на рычаг, преследуемая тревожным предчувствием. Что именно случилось с Борисом, она не знала, но наверняка что-то нехорошее.

Она вновь покосилась на Максимку. Он дремал, подсунув сумку под голову.

Нет, хватит! Она должна найти кого-то, кто согласится ее выслушать. Все. До конца. И про деньги, и про пистолет, и про Стаса. Потому что иначе — иначе она так и провалится в этот бред, в ирреальный мир выстрелов и погонь, в котором ей не выжить.

Она помедлила и набрала еще один номер телефона.

— Следователя Губарева, пожалуйста.

На этот раз ей ответил мужской голос:

— Его еще нет.

— А когда он будет?

— Скоро. Передать ему что-то?

— Я бы хотела его повидать. Это Панина. Он со мной разговаривал после того, как одну журналистку убили.

— А, — отозвался голос, — помню. Вы, кажется, свидетельницей проходили?

— Да.

— Так чего вы волнуетесь? Дело закрыто.

— Я бы… я хотела ему кое-что сообщить.

— Ну-ну, — неопределенно отозвался ее собеседник. — Ладно, я вам выпишу пропуск. Вы когда будете?

— Через час. Но я с ребенком.

— Ну, приходите с ребенком. — Она почти видела, как человек на том конце провода пожал плечами.

В другое время это место показалось бы ей неприятным — от него веяло казенным неуютом, холодом присутственных мест, чужими несчастьями. Но сейчас она чувствовала себя почти в безопасности — ведь наверняка после того, как Губарев выслушает ее рассказ, он обеспечит ей какую-то охрану. И может быть, он наконец сумеет объяснить ей, что все это значит.

— Ма-ам, — Максимка, кажется, пришел в себя и тут же начал ныть. — Ма-ам, я домой хочу.

— Мы поедем в гости, — сказала она. — К тете Варе. Вот только поговорим сейчас с одним человеком и поедем.

Ну как объяснить ему, что дома им скорее всего нельзя будет появляться еще долгое время?

— Это же милиция, — неодобрительно сказал мальчик. — С каким человеком?

«А ведь меня могут арестовать, — подумала она. — Арестовать за убийство. И что же тогда с Максимкой? Но я же защищалась…»

Она так и не пришла ни к какому определенному решению, поскольку как раз в эту минуту в дверях показался Губарев. Он деловито прошел по коридору, рассеянно скользнул взглядом по Лизе и направился к своему кабинету.

Она торопливо загородила ему дорогу.

— Простите, пожалуйста… Мне нужно с вами поговорить.

— Вы ко мне? спросил он.

— Да. Вы еще тогда сказали, что если я захочу рассказать вам… Так вот…

— Погодите, — он досадливо поморщился, — не так быстро. Как ваша фамилия?

— Панина. — Она все еще загораживала ему путь, стоя перед дверью. — Мою… мою приятельницу недавно убили. Регину Гальперину.

— А-а, — сказал он наконец, — да, припоминаю. Ну и чего вы, собственно говоря, хотите? Дело закрыто.

— Но вы же сами говорили, что остались сомнения…

— Господь с вами! — удивился он. — Кто вам это сказал? Какие сомнения? Нашли убийцу, вина его доказана, скоро суд…

— Какого убийцу? — Она отчаянно нахмурилась, припоминая. — Какого-то Яковенко?

— Да, — удивился он, — а кто вам его фамилию называл? До суда это не положено…

— Вы же и назвали, — тихо сказала она.

— Вы что-то путаете, — холодно возразил следователь.

— Послушайте, — горячечно заговорила она. Он попытался обойти ее, но она шагнула в сторону, заслоняя ему проход. — Там совсем не в этом дело, никакой Яковенко ее не убивал… Это все из-за моего мужа…

— А что с вашим мужем?

— О Господи! Ну, он погиб в перестрелке на Профсоюзной… когда это было?

Она с ужасом поняла, что в голове у нее все перепуталось и она никак не может сообразить, когда именно это случилось.

— Вот когда вспомните, когда это было, тогда и приходите, — сказал следователь. — А у меня дел полно.

— Но у меня похитили ребенка! — Лиза уже почти кричала.

— Какого? — Следователь поглядел на Максимку, который, болтая ногами, сидел на стуле. — Вот этого?

— Да, — подтвердила она.

— А по-моему, он тут сидит, — задумчиво сказал следователь.

— Он тут сидит потому, что мне удалось увезти его обратно. Но его похитили, честное слово.

— Послушайте, — мягко сказал следователь, — может, вам нехорошо? Может, «Скорую» вызвать?

— Нет… не надо «Скорую»! Но мне нужно… я человека убила, понимаете?!

— Слушайте, — брезгливо сказал Губарев, — что вы выдумываете все? Будто бы я с вами разговаривал. Про похищение какое-то. Теперь вот про убийство. Что вам от меня нужно?

— Но я… — Лиза запнулась.

— Если вы действительно кого-то убили, зайдите к дежурному, напишите заявление. Мы проверим. А где ваш труп-то?

— Не знаю… — Лиза вновь в затруднении поглядела на него. Все происшедшее ночью плохо отложилось у нее в голове: она даже не могла сказать, где это произошло. Где-то под Тверью, да… но где именно? В лесу. В какой-то избушке.

— Ну хорошо. А оружие? Чем вы его убили — не кулаком же уложили?

— Нет, застрелила из пистолета, — буднично сказала Лиза.

— Ну, давайте ваш пистолет.

— Он там остался…

Следователь положил руку ей на плечо, мягко отстраняя ее.

— Знаете что? Идите-ка вы домой. Отдохните. А потом приходите опять. Если мы найдем ваш труп, мы с вами свяжемся.

Она отвернулась и, махнув рукой, побрела к выходу. Максимка сполз со стула и потащился за ней.

— Заявление у дежурного оставьте, — сказал ей вслед Губарев.

Она нажала на кнопку звонка и замерла у двери. «Если Варвары не будет дома… Наверное, можно устроиться в гостиницу, — подумала она. — Но не покажется ли регистраторше подозрительным то, что ей, москвичке, нужна гостиница в Москве же. Хотя мало ли что сейчас бывает… Может, это и впрямь неплохой выход из положения, но сейчас ей нужна передышка — принять ванну, поспать… Привести в порядок Максимку. Он последнее время какой-то странный… то ли кололи ему там какую-то дрянь, то ли просто все эти кошмарные события оказались непосильными для неокрепшей детской психики. У Варьки он бывал, там хоть обстановка знакомая. Дочку ее, Таньку, он опять же знает. Варькина старшая в каком-то колледже учится, дома почти не бывает».

Но за дверью послышались шаги: Варька открыла дверь.

— Господи! — Она всплеснула руками, в ужасе оглядывая пришельцев. — Лизавета, это ты? Да что с тобой стряслось-то?

— Ох, не спрашивай, — устало сказала Лиза.

— Проходи! — Не дожидаясь ответа, Варька схватила ее за руку и втащила в коридор. — Ну, мать, ты даешь! А малый-то во что превратился! Где вы шатались? Я звоню тебе, звоню… Ты что, за ним в Питер ездила?

— Ага, — согласилась Лиза.

— А почему вид-то такой у вас? Вы что, в катастрофу попали?

«Можно и так считать», — подумала Лиза.

— Нет, — сказала она. — Просто мы на попутках добирались.

— У тебя что, денег нет? — В Варваре каким-то причудливым образом душевная широта сочеталась с приступами жадности.

— Да нет, — успокоила ее Лиза, — с деньгами как раз все в порядке. Просто… машина, на которой мы ехали, застряла, пришлось помогать ее вытаскивать… ну вот…

Варька пожала плечами.

— Надо же, — сказала она, — а почему сюда-то? Нет, я, конечно, не против…

— Не могу я домой, — твердо сказала Лиза. Лучше ничего не объяснять, подумала она. Но Варвара поняла по-своему.

— Ничего, — она похлопала ее по плечу, — понятное дело, тоскливо, когда Андрюшки нет… в пустую-то квартиру. Ладно, чего мы в коридоре стоим? Проходи. Я тебе сейчас переодеться во что-нибудь дам. Лялька-то, старшая, уже с тебя ростом вымахала… Во растут они теперь, а? Правда, твой вроде мелковат для своего возраста.

— Это ничего, — тихо сказала Лиза.

«Будь он потяжелее, я бы за последние два дня просто надорвалась бы», — подумала она. В приемной у Губарева Максимка начал засыпать, и почти всю дорогу к Варваре ей пришлось нести его на руках.

— Я ему молока согрею. Погляди, его уже ноги не носят…

— Чего ты хочешь, — устало отозвалась Лиза, — такая тяжелая дорога.

Она присела у стола, стащила с себя куртку и поняла, что больше не в силах даже пошевелиться.

Варвара хлопотала около них, отпаивая ее горячим чаем, а Максимку — молоком, потом отнесла вновь задремавшего мальчика в детскую, а Лизу отвела в ванную и заставила умыться.

— Да что все-таки стряслось? — Похоже, Лизины объяснения ее не удовлетворили.

— Потом, — с трудом выговорила Лиза, — я посплю, ладно?

Под любопытным взглядом Варвары она на подгибающихся ногах подбрела к дивану, повалилась на него и сразу уснула. Ей даже кошмары не снились.

Когда Лиза наконец открыла глаза, в окна бил тусклый серый свет, и она никак не могла понять, вечер сейчас или уже утро.

— Ну ты и спишь, мать! — сказала Варвара. Она накрывала на стол.

— Который час?

— Полдесятого.

— Полдесятого чего?

— Утра, конечно, — ответила Варька. — Ты вчера как свалилась, так и продрыхла, как убитый камень. Даже постель не постелила. Я и не стала тебя будить. Вид у тебя, знаешь, еще тот…

— А Генка где? Он не очень рассердился, когда нас увидел?

Генка был Варвариным мужем — тихий, малорослый, он казался бесцветным на фоне шумной Варвары.

— Да он вас и не увидел, — успокоила Варька, — я его еще два дня назад на шабашку отправила. Мужик он или нет? А раз мужик, должен семью кормить, верно? Лялька на каникулы со своим курсом поехала — Прагу смотреть. Так что ты не волнуйся, никого вы не стесните.

— А Максимка где?

— С Танькой играет. В гоблинов каких-то. Вот странные у них теперь игры! Мы-то все больше в лото играли, в двенадцать палочек… Он у тебя бродит во сне, знаешь?

— Вроде не водилось за ним этого, — удивилась Лиза.

«Правда, — подумала она, — после того, что на него свалилось… Еще спасибо, что он не начал писаться».

— Встал, вышел в коридор и стоит там… молча. Я говорю: «Максим, ты чего?» А он смотрит мимо меня, взгляд такой странный, знаешь… ты бы его врачу показала.

— Покажу, — кивнула Лиза. А сама подумала: «Да я ни одного врача ни к нему, ни к себе на десять метров не подпущу».

— Ладно, — сказала Варвара, — давай чай пить. Не дрейфь, все утрясется.

— А малышня?

— Они в кухне позавтракали. Так что посидим спокойно. Ты мне заодно все и расскажешь.

— Да рассказывать, собственно, нечего, — осторожно сказала Лиза.

Не очень-то ей хотелось тешить любопытство Варвары, но какую-то более или менее правдоподобную историю рассказать надо. Иначе та Бог знает что навоображает. Хотя… хуже, чем оно есть на самом деле, кажется, уже невозможно. Но надо же как-то объяснить, почему она домой не хочет возвращаться… почему они приехали в таком жутком виде. Все-таки лучше сказать полуправду, чем явную ложь.

— Понимаешь… — сказала она, размешивая сахар в кофе, — не хотелось мне об этом говорить, но… у Андрюши неприятности были. Помнишь, ты еще говорила, что он никаких грантов не получал… Не знаю я, как он эти деньги зарабатывал, но после его смерти стали звонить какие-то типы, угрожать… Вот я и побоялась Максимку домой везти.

— Ты бы все-таки в милицию обратилась.

— Да обращалась я! А что толку?

— А почему малого в Питере не оставила? Все-таки спокойней.

«Сейчас», — про себя ответила Лиза.

— Мама болеет. Ох, надо же ей позвонить!

«Она там, наверное, с ума сходит», — подумалось Лизе.

— Варька, — сказала она умоляюще, — я в Питер звякну, ладно? А то мама волнуется.

— Ладно, — великодушно сказала Варвара, — только недолго…

Лиза кинулась к телефону и набрала знакомый номер.

— Мама! сказала она, услышав прерывистые всхлипывания. — Это я… да… Максимка со мной. Не волнуйся. Все в порядке… ну, не могла я раньше… нет, сам ушел… мама, я не могу сейчас разговаривать… Нет, пусть делают, что хотят… Нет, не дома… Ну все, ну не надо… пока.

Она поспешно бросила трубку, даже спиной чувствуя любопытный взгляд Варвары:

— Ушел? Откуда ушел? — спросила она.

— Пошел погулять и заблудился, — объяснила Лиза. — Еле отыскали его, дурачка.

Что-то странное у тебя творится, — недоверчиво сказала Варвара. — Ох, Лизавета, влипла ты в какую-то темную историю… почему…

Дикий крик, раздавшийся из детской, прервал ее на полуслове.

Лиза, отбросив стул, кинулась туда вслед за Варварой. Максимка спокойно перебирал какие-то пластиковые фигурки чудовищного вида, а Варькина Татьяна всхлипывала, забившись в угол.

— Что ты ей сделал, ты, бандит? — Лиза встряхнула его за плечо. — Ударил? Девочку?

Мальчик мрачно покосился на нее и ничего не ответил.

— Он меня не ударил, — всхлипывала Танька в Варвариных объятиях, — он на меня посмотрел! Мне стало так страшно…

— Ну, не ударил, так чего плакать, — миролюбиво сказала Варвара, — а ты, Макс, не пугай ее. Найдите себе какую-нибудь другую игру. Ну все, успокойся. Пошли отсюда, сами разберутся.

— Я не хочу с ним оставаться, — рыдала Танька, — я боюсь…

— Все это от игр этих дурацких, — сокрушенно сказала Варвара Лизе, выходя из комнаты… — Ну почему мы не боялись? В зоопарк играли, в доктора… А тут — стоит только посмотреть на эти пластиковые рожи. Алиенсы какие-то, гоблины, трансформеры… тьфу ты! И в школе они только про них и говорят — коллекционируют, меняются. Генка давно уже хочет компьютер домой принести, я ему запрещаю. С компьютером она и вовсе рехнется. Все они так.

— Ага, — машинально ответила Лиза.

Выходя, она оглянулась. Максимка по-прежнему спокойно сидел на полу, вертя в пальцах какую-то фигурку.

— Пусть себе, — сказала Варвара, — сначала поссорятся, потом помирятся. Давай-ка, расскажи лучше, что ты делать собираешься?

— Завтра с утра заеду на работу. Заберу вызов. Потом в посольство. Не знаешь, когда там принимают?

— Понятия не имею. Это ты по заграницам намылилась. А уж Андрюшка сколько ездил…

— Лучше бы он не ездил никуда, — тихо сказала Лиза, — лучше бы…

Из детской вновь раздался вопль — горький, отчаянный.

— Ну ты погляди, что творится! — с досадой воскликнула Варвара, решительно направляясь к источнику звука.

Девочка кинулась ей навстречу, уткнулась в живот.

— Я боюсь, — рыдала она. — Я не хочу оставаться с ним в одной комнате.

Максим молчал. Когда Лиза подбежала к нему, он поднял глаза, и ей показалось, что легкая усмешка скользнула по его лицу.

— Что ты с ней опять сделал? — Лизе вдруг стало страшно. Это был какой-то бесформенный страх, казалось, он окружал ее со всех сторон.

— Что он у тебя, свихнулся? — Варвара настороженно оглядела дочку. Но та лишь всхлипывала и прятала лицо. — Что вообще происходит, Лизавета?

Лиза растерянно поглядела на нее. Она не знала, что происходит, но какой-то обособленный тихий голос в глубине сознания упрямо подсказывал ей, что надо делать.

Она пошла в прихожую и стала натягивать куртку.

— Извини, Варька. Пойдем мы.

— С ума сошла. — Варвара загородила ей дорогу. — Ты погляди, что на улице творится!

За окном лил тяжелый, нескончаемый дождь. Там, за его завесой, автомобили и случайные прохожие казались бледными, размытыми тенями.

Но Лиза подхватила сумку, сняла с крюка Максимкину куртку и решительно двинулась в комнату.

— Да погоди ты! — Варька так дернула за ремень сумки, что тот порвался. Сумка упала на пол, и пачки денег рассыпались по паркету.

— Лизка, — Варвара так и застыла, вытаращив глаза, — откуда такие деньги? Ты что, ограбила кого-нибудь? Убила?

Нервы у Лизы не выдержали.

— Это Андрюшкины деньги, — устало сказала она. — Я не стала бы из-за… — и, заметив на лице Варвары тяжелое, липкое любопытство, упала на колени и толкнула пачки к ней. — Бери! Ради Бога, бери все! Только молчи…

— Да ты что, Лизавета! — Варвара тоже опустилась на колени и обняла ее за плечи. — Ты, похоже, совсем свихнулась. Ну, успокойся… Не знаю, что там у тебя стряслось, но все уладится… рано или поздно. Нельзя тебе сейчас уходить… куда ты пойдешь? В таком состоянии… Придумаем что-нибудь. А малого мы сейчас в спальню отведем — пусть один посидит…

— Не знаю, — растерянно проговорила Лиза. — Мне почему-то кажется…

Резкий звонок в дверь прервал ее на полуслове.

— Кто там? — встрепенулась Варвара.

— Милиция, — раздался голос за дверью, — откройте.

Избегая смотреть на Лизу, Варвара отперла дверь.

«Вот, значит, как», — отрешенно подумала Лиза.

За дверью стояли двое в форме.

— Вы — гражданка Панина? — спросил один из них. — Пройдемте.

Почему-то она испытала облегчение — словно все наконец-то кончилось и ей не надо больше скрываться, не надо бояться. Все, что могло случиться, уже случилось.

— Хорошо, — сказала она. — Я готова.

«Наверное, нашли Стаса. Но откуда они узнали, что я здесь?»

И вновь взглянула на Варьку. Та стояла, по-прежнему отводя глаза.

«Значит, она, — подумала Лиза. Она не испытывала ни ненависти, ни отвращения — только ужасную усталость. — Видимо, заглянула в сумку еще ночью, пока я спала».

Она шагнула к тем двоим.

— Мальчик здесь? — спросил один из них Варвару.

Та молча кивнула.

Он прошел в комнату и вышел, ведя за руку Максимку. Тот спокойно шел рядом. Лицо его ничего не выражало.

— Господи, — встрепенулась Лиза, — он-то тут при чем?

— Собирайтесь, — повторил милиционер.

Они прошли мимо неподвижно стоящей Варвары и разбросанных на полу пухлых пачек, даже не взглянув на них.

Лифт вызывать не стали — спустились по лестнице, и стена дождя обрушилась на них.

Машина стояла у подъезда. Обычная черная машина. Шофер дремал за рулем. Увидев их, он встрепенулся, включил мотор.

— Поехали, — сказал один из милиционеров, вталкивая Лизу в кабину.

И машина поплыла по улице, точно черная лодка, раздвигая потоки воды.

Она ожидала, что ее вновь повезут в то же самое отделение милиции, где она была вчера утром, но, к ее удивлению, машина выехала на Калужское шоссе и помчалась по направлению к Окружной.

— Куда мы едем? — спросила Лиза. Недоброе предчувствие шевельнулось в ней.

Сидевший рядом с ней человек не ответил.

Она беспомощно оглянулась и вдруг кинулась на шофера, пытаясь оторвать его руки от руля. Конвойный ударил ее — несильно, но достаточно, чтобы она откинулась на сиденье.

— Тихо сидеть, — сказал он.

Она вновь отчаянно дернулась, и тут ей в бок уперся ствол пистолета.

Мимо мелькали рощи, затянутые стоячей водой, размытые в пелене дождя огоньки, козырек пустой автобусной остановки…

Наконец машина свернула и покатила по мокрому асфальту к какой-то низкой постройке за глухим забором. Железные ворота отворились, и автомобиль въехал внутрь. Пистолет вновь уперся в бок Лизе.

— Выходи, — сказал сопровождающий.

Она вышла.

Второй сопровождающий выбрался следом, держа за локти Максимку.

Внутри за оградой был густой сосновый лес, и даже сейчас, в дождь, чувствовался острый свежий запах, исходящий от мокрой хвои. Постройки, затерявшиеся среди зелени, казались бы каким-то санаторием или домом отдыха — низкие белые корпуса, сияющие новенькой штукатуркой, — если бы не отсутствие террас и балконов, без которых не обходится ни один дом отдыха. Окон на новеньких фасадах тоже почти не было.

Они пошли по дорожке в свете фар, который превращал льющиеся с небес потоки в струи жидкого огня. Входная дверь бесшумно распахнулась им навстречу, хотя Лиза не видела ни одного встречающего. Они вошли в темный проем, и в нем тут же зажегся свет — унылый больничный коридор, в который выходило несколько одинаковых дверей. Лиза обернулась, пытаясь освободиться от хватки конвойного, но тот с легкостью завел ей руку за спину, и колени у нее подогнулись от внезапной дурноты и слабости.

Подталкивая Максимку, сопровождающий открыл одну из дверей и завел туда мальчика.

— Пустите его! — отчаянно закричала Лиза, выйдя наконец из оцепенения. — Пустите! Да что вам всем от нас нужно?

Но двери уже закрылись, и она со своим спутником осталась в пустом коридоре.

— Пройдемте, — сказал тот по-прежнему официальным тоном.

Все еще удерживая за вывернутый локоть, он слегка подтолкнул Лизу по направлению к еще одной двери. Свободной рукой достал из кармана ключ — из тех, которыми пользуются проводники железнодорожных вагонов и врачи в психбольницах, — и отворил двери. Перед Лизой предстала пустая унылая комната с застеленной кроватью и единственным окном, которое располагалось где-то под потолком.

Без всякого усилия сопровождающий втолкнул ее в комнату, но, стоило ему выпустить ее локоть, как она тут же упала на колени. Ноги отказывались служить ей.

Конвойный сделал шаг назад, переступая порог, и дверь за ним захлопнулась.

* * *

Вот уже несколько часов Павел болтался вокруг собственного дома. Он и сам не знал, чего он, собственно, ждет, на что рассчитывает — обнаружить у себя на квартире засаду или, наоборот, не обнаружить ее. Он напряженно всматривался в быстро темнеющий сумрак за окнами, но в квартире ничто не менялось. Ни луча фонарика, ни огонька сигареты.

«Наверняка засада», — подумал Павел.

Но какая-то часть его рассудка упорно отказывалась в это верить. Он уже несколько раз звонил сам себе и напряженно ожидал, что за этим последует… никакой реакции. Внутри тоже никто не реагировал — трубку не поднимали. Он так устал, что хотел только одного — оказаться где-нибудь, где можно будет лечь и хорошенько выспаться. А заодно и привести в порядок спутанные мысли — события последних недель казались ему нереальными, точно он не слишком внимательно просмотрел какое-то путаное кино. Чтобы выработать хоть какой-то план действий, нужно было полностью поверить в происходящее, но именно это разум и отказывался делать.

Наконец он решился. Осторожно вошел в подъезд и вызвал лифт. Убедившись, что в кабине никого нет, он быстро захлопнул дверцы и нажал на кнопку верхнего этажа, кинув на всякий случай быстрый взгляд в холл. Но там было пусто. Оказавшись наверху, он осторожно огляделся и начал спускаться вниз по лестнице, каждую секунду ожидая наткнуться на какого-нибудь соглядатая. Никого… словно и не было ничего.

Он потоптался у двери своей квартиры, прислушиваясь. За дверью было тихо. В глазок снаружи ничего нельзя было рассмотреть — разве что абсолютную тьму, царившую внутри. Он вставил ключ и осторожно повернул его в замке. Дверь подалась, и он оказался в темной прихожей, откуда не доносилось ни единого звука. Павел устало прислонился к стене и, переведя дыхание, привычно потянул руку к выключателю. И застыл на месте: в комнате неожиданно раздался слабый шорох. Чуть слышный словно кто-то невидимый нетерпеливо шевельнулся.

— Не зажигайте света, — раздался спокойный голос.

«Вот зараза!» — пронеслось в голове у Павла. Все-таки нарвался.

— Не двигайтесь, — сказал он, стараясь говорить как можно уверенней, — застрелю.

— Ну что вы за чушь порете, Лукин, — укоризненно сказал голос, — нет у вас никакого пистолета. Я же вижу.

— Что вы там можете видеть, — отозвался Павел. На него вдруг нахлынула смертельная усталость.

«Бесполезно, — подумал он, — все бесполезно…»

— Например, вижу, что вы меня испугались, — сказал незнакомец, — а зря. Если бы я хотел убить вас, я бы давно уже это сделал.

И Павел понял, что он говорит правду.

— Проходите, — сказал незнакомец. — Садитесь.

Павел его почти не видел — черный силуэт на фоне черного окна.

— Так я и думал, что вы все-таки вернетесь домой, — сказал его невидимый собеседник. — Куда же вам еще деваться?

— Почему в темноте? — Павел медлил, не решаясь войти в комнату.

— Мало ли… вдруг кто-то поглядывает на эти окна снаружи…

— Кто-нибудь еще? — переспросил Павел. — А вы?

— Я — незваный гость, — сказал незнакомец.

— Тогда тем, кого вы боитесь, разумней было бы караулить меня тут, в квартире, — сказал Павел. — Посадили бы дежурного…

— Правильно. Он тут и сидел, — согласился незнакомец.

— А сейчас? — насторожился Павел.

— Сейчас не сидит.

— Вы его убили! — Павел представил себе валяющееся где-нибудь в углу остывающее тело.

— Вот уж нет, — возразил незнакомец. — Это… негигиенично. Я связал его и ввел ему снотворное. Пусть поспит. Правда, я думаю, что они должны сменяться, так что, если он не сдаст вахту вовремя, его хватятся. Так что у меня не много времени.

Почему-то Павел успокоился. Слишком уж все происходящее было нереальным, чтобы испугаться по-настоящему. Он нащупал знакомое кресло, сел поудобнее и с наслаждением вытянул ноги.

— Ладно, — сказал он, — чего вы от меня хотите?

* * *

Кровать так и осталась стоять с несмятым покрывалом — Лиза сидела, забившись в угол, и не отводила взгляда от двери. Время шло, серый свет за окном сменился сумерками, но в комнате ничего не менялось. Потом сами собой вспыхнули лампы дневного света под потолком. Приятней от этого комната не сделалась — напротив, лампы безжалостно высветили каждую трещину в штукатурке, каждую выбоину потертого линолеума, еще больше подчеркнув казенный неуют, царивший вокруг. Входная дверь была по-прежнему заперта. Никакой дверной ручки на ней не было — просто гладкая поверхность. Еще одна дверь вела в крохотную душевую — самую обычную, если не считать того, что в ней не было никакого, даже крохотного зеркала, вообще никакого стекла. Стаканчик для зубной щетки и тот был пластиковый.

Смотреть на голые стены было противно, и Лиза закрыла глаза. Она ничего не чувствовала, ни страха, ни даже отчаяния — ничего, кроме смертельной усталости. Если бы не тревога за Максимку, она бы так и заснула тут, свернувшись в клубочек на холодном полу.

Варька их предала — неужто из-за денег? Не важно. Важно то, что во всем мире не осталось ни одного человека, который бы пришел им на помощь. Она уже понимала, что все события последних недель связаны. Но как? Преследователям, кем бы они ни были, Лиза была не нужна. Им нужен был Максимка. Зачем? Борис тогда говорил что-то странное… Она выслушала его, но не поверила, отказалась поверить, но, должно быть, это правда. Они все — и Стас тоже — все охотились за мальчиком. Словно он был каким-то редким зверьком… Что они собираются с ним делать?

Снаружи послышалась какая-то возня. Потом дверь распахнулась, и вошел человек с подносом, уставленным тарелками. За его спиной Лиза заметила настороженную фигуру часового. Ее охраняли, точно какого-нибудь преступника международного класса.

От двери Лизу, сидящую в углу, было не видно, но человек с подносом решительными шагами направился к ней. Должно быть, за ней все время наблюдали — при помощи телекамер, вмонтированных в потолок.

Он наклонился, поставил поднос рядом с ней.

— Во всяком случае, мы не собираемся морить вас голодом, — заметил он.

— Кто вы такие? — Лиза поглядела на него устало, без всякого выражения. — Что вам от нас нужно?

— Мы не хотим вам ничего плохого, уверяю вас, — сказал человек, — просто хотим вас на некоторое время изолировать, Елизавета Дмитриевна.

— Изолировать… — Это звучало так, словно они с Максимкой были какие-то заразные больные. — Почему? Мы же не представляем никакой опасности.

— Вот как раз в этом, — сказал человек, — я и не уверен. Послушайте, Елизавета Дмитриевна, вы хотя бы отдаете себе отчет, что в последнее время вокруг вас погибает слишком много народу?

— Это из-за Андрея. — Она не спрашивала, скорее утверждала.

— Частично, — согласился человек. — Но дело не только в нем. Случайно получилось так, что вы оказались в самом центре событий, на пересечении интересов многих людей. Мы все время наблюдали за вами, но несколько раз кое-кому удалось обвести нас вокруг пальца. Вот мы и решили, что безопаснее будет, если вы какое-то время побудете у нас. А то это ж просто детектив какой-то: то вас врачи-садисты похищают, то ребенка вашего; то в убийстве вас обвиняют, то, извиняюсь, с потрохами в Англию продали…

— Вы решили, — спросила Лиза, напряженно всматриваясь в неприметное благожелательное лицо. — Кто это «вы»?

— Компетентные органы, — отрезал посетитель. И повторил, встретив ее напряженный взгляд: — Уверяю вас, тут вам ничего не угрожает. Вот если бы вы остались дома…

— И долго вы нас собираетесь тут держать? — устало спросила Лиза.

— Ну, — не слишком уверенно отозвался тот, — какое-то время подержим.

— Зачем? Что с нами не так?

— Возможно, с вами все в полном порядке, Елизавета Дмитриевна.

— Возможно? — насторожилась Лиза.

— Вот как раз это, — сказал посетитель, — мы и собираемся выяснить. Нужно проделать кое-какие исследования…

Лиза вскочила и сделала шаг по направлению к посетителю с такой решимостью, что тот невольно отступил.

— Какие исследования? Чего вы все от нас добиваетесь? Где мой ребенок?

— Да тут он, тут, — успокаивающе проговорил ее собеседник, — в безопасности.

— Почему вы его от меня прячете? Что с ним не так?

Она запнулась, натолкнувшись на замкнутый, холодный взгляд посетителя.

— Почему вы молчите? — тихо спросила она.

— Елизавета Дмитриевна, — терпеливо, но твердо сказал тот, — не нужно. Успокойтесь. Просто… мы приняли некоторые меры предосторожности. Как только мы убедимся, что все в порядке, мы постараемся уладить дело самым наилучшим образом.

— Что — «в порядке»?

Ее собеседник, казалось, колебался, внимательно наблюдая за ее лицом. Потом сказал:

— Возможно, ваш мальчик представляет собой редкое генетическое отклонение. До сих пор оно никак не проявляло себя, но, если это случится, нам очень важно знать, как именно оно себя проявит. А потому…

— Мой Максим? — перебила Лиза. — Что за ерунда! Он же совершенно обычный мальчик.

К концу фразы ее голос звучал совсем не так уверенно.

— Вы ничего не замечали? — настаивал собеседник, продолжая внимательно глядеть на нее. — Может, он в последнее время вел себя… немного странно? Нет? А вот дочка вашей приятельницы рассказывает очень интересные вещи…

Лиза провела рукой по лицу.

— Дети… — сказала она, — любят выдумывать всякие ужасы.

— Разумеется, — охотно согласился посетитель.

Он благожелательно кивнул и повернулся, направляясь к двери.

— Вы очень устали, — сказал он. — Я бы посоветовал вам поспать. Завтра вам тоже придется пройти через кое-какие обследования…

— Вы что, — тоскливо спросила Лиза, — с ума все посходили?

— Возможно, вы тоже не совсем обычный человек, Елизавета Дмитриевна, — мягко сказал посетитель. — Это вам никогда не приходило в голову?

И дверь бесшумно отворилась, выпуская его.

Назад: Глава 4

Дальше: Глава 6