Глава 15. Горечь ромашек
Через пару дней лечения и уединенности в лазарете Тиса почувствовала себя настолько хорошо, что попросилась у Фомича домой. На что старик проворчал: «Ишь, еще ноги еле таскает, а уже домой». И не отпустил. Пререкаться не было сил. Сам лекарь дома не засиделся и поехал в лавку, оставив болезную на попечение Глафиры. Женщина принесла обед: тарелку ячменного супа, салат из пареной репы, пару вареных яиц и краюху хлеба.
— Агап Фомич наказал, чтобы все съела. Давай, голубка, чего ложку полощешь-то? — Глафира так и простояла над душой, пока не было съедено больше половины обеда.
Девушка опустилась на подушки.
— Все, больше не могу.
— Ладно уж, — смилостивилась старушка и унесла поднос.
Тиса уснула и проснулась уже на закате. Да так и лежала, глядя на розово-лиловое небо, пока взгляд не упал на яблоки, рассыпанные на подоконнике. Поднявшись, на слабых ногах подошла к окну и откусила ярко-красный бочок, чувствуя чуть ли не наслаждение от сока на языке.
— Проснулась, голубка, — появилась Глафира. — Ты ходить-то не больно усердствуй.
— Спасибо за яблоки.
— Какие яблоки? Я не приносила. Где ты их взяла?
— На подоконнике.
Войнова толкнула приоткрытую раму и выглянула в палисад. Кто-то принес ей фрукты, пока она спала. Камилла, наверное… Хотя она бы их Глафире отдала, не стала лезть в палисадник. Странно, но приятно. Взяв еще одно яблоко, легла на койку. Неужели Витер? Ему запрещено заходить — Глафира всех гоняла как цепной пес, и поэтому он оставил гостинец через окно. Девушка вдруг прониклась благодарностью. Старшина спас ее, теперь принес яблоки, зная, как она их любит. Потом вспомнила украденный поцелуй и смутилась.
* * *
Через денек лекарь все же отпустил больную домой и разрешил посещать ее всем желающим. Укрывшись пледом, Тиса расположилась в гостиной на диване. С утра заходил отец, скупо справился о самочувствии дочери и, помолчав, удалился. Затем ее проведали Тамара Горчак с Тонечкой. После говорливости одной и жалостливых глаз другой осталось лишь головокружение. Некстати вспомнился вэйн, и неприятный осадок на душе появился снова.
Следующей ее навестила Ганна. Это был первый гость, кого Войнова действительно была рада видеть.
— Ну как ты, дорогая? — на глазах подруги навернулись слезы. — Ты нас всех перепугала, — всхлипнула она и взяла Тису за руку.
— Все же обошлось. Я жива-здорова. Ну или почти здорова. Ты скажи лучше, я — прима всех сплетен Увега на этой неделе?
— Самая что ни на есть, — улыбнулась Лисова.
— В последнее время я то и дело вляпываюсь в истории.
— Я о чем-то не знаю?
Ганна слушала ее рассказ о вэйне не перебивая, только под конец не выдержала.
— Тонечка отказала тебе в приеме? — возмутилась она, подскочив с дивана. — Похоже, совсем подпала под влияние этой столичной тетки.
Подруга смерила комнату шагами.
— Надеюсь, ты не влюблена в этого колдуна?
— Нет, что ты.
Лисова облегченно вздохнула.
— Но ты повела себя опрометчиво, встречаясь с ним наедине. Теперь слухи не скоро улягутся.
— Не важно.
— Важно, еще как важно! А Витер? Он не отвернулся от тебя?
— Не знаю. Вроде бы нет. Только…
— Слава Единому. Основательный мужчина.
— Ты права, — согласилась Тиса. — Витер лучше, чем я о нем думала. Кажется, он хороший человек, несмотря на его внешнюю грубость.
— Ну наконец-то зрелые мысли! Так ты выйдешь за него?
Шкалуш внес поднос в гостиную, и девушки замолчали. Вот еще один человек, кого Войнова была рада видеть. Трихон, исполняя роль слуги, лишь мельком взглянул на подружек, поставил поднос на кособокий столик и исчез. Вслед за ним явилась Камилла, принесла салфетки и чайник.
— Беседуйте, девоньки, — улыбнулась Камилла, — и чаек попейте с пирожками с повидлом.
Так они и сделали. Ганна провела в гостях еще час, затем, расцеловав подругу, со словами «Главное, чтобы ты была счастлива и здорова» заторопилась в гимназию к своим ученицам. Тиса почувствовала, как с принятым решением словно гнет с души свалился. Раскрыв недочитанный философский трактат на нужной странице, она улеглась в подушки. Не прошло и получаса, как сон снова сморил ее.
Вечером порог гостиной перешагнули Витер с Русланом.
— Как вы себя чувствуете, Тиса Лазаровна? — покровительственным тоном осведомился от двери Крохов.
— Намного лучше, — ответила она. — Я должна поблагодарить вас, Витер Дмитриевич. Вы спасли мне жизнь.
Тот коротко поклонился.
— Всегда к вашим услугам.
— Я вам действительно очень признательна, — с чувством произнесла девушка.
— Не стоит благодарности, — Витер довольно ухмыльнулся и уселся в кресло рядом с диваном. — Это долг всякого настоящего мужчины. — Он протянул букет ромашек.
— Спасибо, — улыбнулась Тиса, принимая букет. Терпкий аромат лекарственных цветов доставил истинное удовольствие.
Руслан повторил поклон сослуживца.
— Зоя наказала мне во всех подробностях справиться о вашем здоровье, — сказал здоровяк.
— Как она?
— Хорошо. Тесть остался с женой. А теща с Марикой, узнав у Агапа Фомича, что вы добро поправляетесь, уехали к родственникам на поминки. Обещались сразу вас навестить, как только приедут.
— Да уж, весь Увег о вас беспокоился, Тиса Лазаровна, — снова заговорил Витер, не сводя с нее глаз. — Как вы так умудрились топором на дно пойти? Только в лодке были и вдруг сгинули.
— Сама не знаю, — призналась она. — Не удержалась.
И вдруг вспомнила:
— Вы видели их там, на дне?
— Кого? — не понял старшина.
— Водяного. С ним еще девушка была — красивая, беловолосая. Помните?
— Похоже, у вас был шок, Тиса Лазаровна, — снисходительно улыбнулся старшина. — Я слышал, такое бывает. Увы, никого, кроме вас, я не видел.
Руслан понимающе покачал головой.
— Странно, — растеряно произнесла Войнова.
В гостиную большим символом справедливости вплыла Камилла и сообщила господам, что скоро придет лекарь, болезной пора отдыхать, а гостям откланяться.
— Я буду в станице на следующей неделе, — как бы невзначай произнес Витер на выходе. — У меня остался вопрос к вам, Тиса Лазаровна. Но раз Камилл Санна выдворяет нас, перенесу его до следующей встречи.
Он многозначительно посмотрел на девушку. У Тисы екнуло сердце.
Выпроводив военных, Камилла потрогала лоб молодой хозяйки большой прохладной ладонью.
— Ходят тут, а тебе отдыхать надо, — проворчала кухарка.
— Я немного поспала после обеда.
— Знаю, Лазар Митрич как раз заходил на минутку к тебе, да побоялся разбудить. После обеда спать сам Бог велел. Тебе ведь отдыхать надо, чтобы сил набираться, а не гостей встречать. Рано еще тебя лекарь отпустил.
— Что ты, я уже себя хорошо чувствую, — воспротивилась Тиса, но послушно легла и укрылась пледом. Балки под потолком лазарета уже порядком ей надоели. Возвращаться в качестве помощницы — пожалуйста, но в качестве больной — увольте.
— Трихон! — гаркнула Камилла. — Снеси мне с этого столика всю посуду на кухню.
Парнишка загремел посудой на столике, и Войнова почувствовала себя неудобно, что за ней убирают, будто она барыня какая. Шкалуш заметил ее взгляд и сказал:
— Рад, что вы выздоравливаете, Тиса Лазаровна.
— Спасибо, Трихон.
Он хотел еще что-то добавить, но передумал.
— Мне кажется, прошла вечность с тех пор, как мы были в скалах, — сказала Тиса, вдруг осознав, как соскучилась по походам и, что удивительно, по разговорам с новобранцем.
— Всегда так кажется, если принуждают лежать на лазаретной койке.
— Ничего. Скоро снова в скалы пойдем… Или в лес.
Шкалуш поднял поднос с немытыми чашками.
— Да, но только когда вы полностью оправитесь.
Послышался требовательный глас Камиллы, и новобранец понес посуду на кухню. Тиса собиралась было снова почитать, но появление Агапа отмело эту затею. Он пожурил ее, что не отдыхает, — рано, мол, бегать козой. Пришлось выпить принесенный им лечебный отвар и отправиться в свою комнату. Лекарь оказался прав. Только коснувшись подушки щекой, девушка ощутила неодолимую усталость и быстро уснула.
* * *
Дни в безделье тянулись невозможно долго, так что Войнова уже начала терять терпение. Ганна больше не появлялась, Уля утром лишь воды принесла и тоже сбежала под предлогом, что ее ждет работа. Лишь Рич, зашедший ненадолго, как-то разбавил скуку.
В конце концов Тиса заявила, что хватит Камилле носиться с ней как с писаной торбой, а Агапу — что уже здорова и способна сама о себе позаботиться. Ворчания было хоть отбавляй, но она выстояла. И нашла себе задание — перешить пуговицы на черной кофте и вернуть на место оборванные кружева нового платья, что давно уже собиралась сделать. Как же приятно заняться чем-то полезным! К кухне Камилла ее еще не подпускала: «У себя можешь что угодно творить, девочка, а на кухне — я хозяйка!»
После шитья Войнова пообедала и даже часок вздремнула. Потом, отказываясь отлеживать бока, взялась снимать занавески по всему дому — они давно просились в стирку. Девушка старалась не обращать внимания на причитания Камиллы: мол, это горничная сама могла бы сделать. Кухарка махнула на упрямицу рукой и ушла, но затем снова вернулась.
— Можешь меня не отговаривать, — повторила Тиса, не оборачиваясь. С древка сполз занавес из желтого ситца и лег кучкой на пол. — Не могу я больше лентяйничать.
— Девонька, к тебе пришли, — радостно возвестила Камилла.
— Кто? — втайне она надеялась, что это Ганна или Марика.
— Филипп Дронович.
Рот открылся от удивления.
— Вэйн? — переспросила она для чего-то.
Слезла с табурета. Отвязала передник и кинула его на подоконник. «Лучше бы он не приходил», — сердито проворчала девушка и пронеслась мимо удивленной кухарки. Перед дверями гостиной выдохнула и вошла степенно. Колдун сидел на диване не так вальяжно, как прежде, его вполне устроил краешек дивана. При появлении хозяйки Филипп быстро встал и отвесил глубокий поклон, тряхнув синим чубом.
Войнова сложила руки за спину и ответила, радуясь своей выдержке.
— Добрый вечер, Филипп Дронович. Чем обязаны такой чести?
— Тиса Лазаровна, простите, что ворвался непрошеным в ваш дом, — заговорил визитер, пряча глаза. — Я давно собирался навестить вас и справиться о здоровье.
— С моим здоровьем все в порядке, — заверила его Войнова. — Не стоило беспокоиться.
— Там на озере я не смог вам помочь. Я искал заклинание в книге и, как назло, не находил. Верите? Теперь я его выучил наизусть. Leienso Contare on dolne…
— Рада за вас.
— Вы чуть не утонули, — вздохнул вэйн, подняв полный раскаяния взгляд на девушку. У нее дрогнуло сердце: похоже, парень действительно переживал.
— Скажите мне, что не я был тому причиной, — почти взмолился он.
— Вы? — поперхнулась Тиса. — При чем тут вы?
И через миг расхохоталась.
— Вы что же, думаете, что я из-за вас в озеро прыгнула?
Погодник растеряно сморгнул.
— Я не знал, что и думать, простите.
— Можете успокоить свою совесть, вы не имеете никакого отношения к тому случаю. В воду я упала совершенно случайно.
Вэйн опустился на диван, трогая свой лоб. Ей стало почти жаль этого человека.
— Простите, разве вам не лучше быть сейчас со своей матушкой? Я слышала, она больна. И, извините за бестактность, боюсь, она не одобрит вашего пребывания в моем доме.
— Да, ма действительно очень больна, — горько произнес он. — Я ее убедил, что поеду к вам сказать, что не смогу поддерживать нашу дружбу. Ландус, лекарь Тонечки, уверил, что еще один удар может убить ее.
— Должно быть, это ужасно, — посочувствовала девушка без притворства.
— Вы простите меня, пожалуйста. Я некрасиво повел себя с вами, — вэйн страдальчески поник головой.
— Прощаю. Идите, я не держу на вас обид.
— Вы так великодушны, Тиса Лазаровна, — Филипп горячо поцеловал ее руку.
Камилла проводила визитера до порога. В окно Тиса видела, как он сел в одноколку и уехал.
Пусть мужчина и не разбил ей сердце — слава Единому, к вэйнам она равнодушна, но все же оставил в нем досадную трещинку. Лучше уж иметь дело с простыми людьми. Например, Витер — да, он груб и порой тщеславен, но уж точно не трус и не лгун. И слову своему цену знает.
Устало растерла переносицу: «Что же, здравствуйте, видения и круги под глазами. Похоже, вы еще долго будете меня мучить».
* * *
На следующее утро во время завтрака послышался стук в окно. Войнова была уверена, что это молочник снова принес Камилле гостинец, но ошиблась. За стеклом стоял Витер, со всей серьезностью прижимая к груди букет ромашек. Ждал, пока откроют окно.
Стук сердца Тисы участился. Она совсем забыла, что сегодня станица сменяется.
Скрипнула рама. Сквозняк всколыхнул каштановые локоны девушки. Витер просунул букет.
— Доброе утро! Тиса Лазаровна, примите.
— Спасибо.
— Сейчас я занят, но вечером осмелюсь напроситься в гости, — уверенным тоном сказал мужчина, открыв в улыбке ровные зубы.
Подумала: «Он, похоже, ничуть не сомневается в ответных чувствах», — и кивнула.
Витер коротко поклонился и зашагал прочь твердой поступью. Развернувшись, Тиса наткнулась на шкалуша.
— Ты чего здесь? — смутилась она.
— В ящике под подоконником тряпки, — объяснил новобранец, смотря на нее странным взглядом.
Из кухни послышался крик кухарки:
— Ну что, нашел?
— Сейчас, — откликнулся Трихон. Войнова села за стол, освобождая место у подоконника. Под засученным рукавом рубашки парня она рассмотрела наколку — орел с распростертыми крыльями и большая надпись под когтями «РВУ». Улыбнулась: наверняка «метка» училища.
Через несколько минут Камиллин помощник, увешанный тряпками, с ведром поковылял в библиотеку. Берегись, пыль! Тиса попросила его быть с книгами аккуратнее. Бедняга, работы там не на один день.
До обеда девушка посетила прачечную. Несколько занавесей уже были выстираны, осталось забрать их и отгладить. У прачек и так работы хватает, пока у них руки до глажки дойдут… Лучше уж самой. По пути заглянула на чердак, поворошила плоды.
Разглаживая ситец заправленным углями утюгом, Войнова вспоминала вчерашний визит погодника. Она уже совершенно не злилась на него. У колдуна был такой несчастный вид, что не пожалеть его было невозможно. А будь у нее мама жива, она бы с кем угодно перестала общаться, лишь бы оградить ее от смерти.
От мыслей оторвал шкалуш, заглянувший в подсобку.
— Тиса Лазаровна, может, это ваша? — парнишка протянул ей вещицу. — Вот, серьгу нашел на ступенях. Судя по всему, аметисты в оправе.
— Это Улина, — она забрала украшение.
— Растеряша-Маша. Вероятно, теперь сидит и слезы льет по пропаже, — хмыкнул он и ушел.
Тиса продолжила было гладить занавеску, но потом решила, что горничная действительно ужасно расстроится, когда обнаружит пропажу, ведь это бабушкины сережки и Уля ими очень гордилась. Возможно, она уже места себе не находит…
Горничная жила в этом же крыле корпуса, в общежитии для служащих, насколько Войновой было известно — на втором этаже. Поднимаясь, хозяйка поздоровалась с девушками из прачечной, которые о чем-то шушукались. Нужная дверь нашлась быстро. Тиса занесла руку для стука и замерла: голос она узнала сразу, хоть он и был приглушен.
— Опять шпионила за мной? — говорил Витер.
— Ты ей тоже ромашки подарил, — укоряющий голосок Ули.
Молчание.
— Витечка, любимый, я не хочу делить тебя ни с кем, ты же знаешь, — прозвучало с мольбой.
— Глупая баба, я же тебе уже объяснял. Женитьба — это необходимость. Грядет реорганизация стражи. По новому уставу к нам отойдет таможенное военное подразделение в следующем году. Кого, думаешь, Лазар над ним поставит? Гора? У того мышц гора, а мозгов с бараний кизяк. А Кубача может, если только…
— Но делить тебя с ней… — плаксиво сказала Уля.
— Перестань ныть. Меня это раздражает.
— Витер, любимый…
Тиса отпрянула от двери, словно от ядовитой змеи. Щеки горели пламенем, она прижала к ним руки и побежала прочь. Домой.
Не дойдя до своей комнаты десяток шагов, тяжело опустилась на ступени и уткнулась лицом в ладони. Радовало отсутствие Камиллы и кого бы то ни было. Свидетели в таком положении не нужны.
Потребовалось некоторое время, чтобы мысли пришли в относительный порядок. Она погладила новую ступеньку под собой. Ничего. Все меняется. Но как же она была слепа!
Тиса заставила себя встать и вернуться в общежитие, и как раз вовремя. Выглянув в коридор, она увидела, как открылась дверь Улиной комнатки и оттуда вышагнул Крохов. Вслед за ним появилась Уля, завязывая на спине передник. Войнова направилась к ним. Заметив хозяйку, горничная вскрикнула и отступила к двери. Не понимая, что могло так испугать служанку, Витер обернулся. При виде капитанской дочери лицо его вытянулось.
Не обращая на него внимания, хозяйка подошла к Уле, которая уже перестала испуганно таращить глаза и глядела с плохо наигранным вызовом.
— Это твое, кажется, — сказала она, протягивая серьгу.
Уля схватилась за уши и протянула:
— Да.
— Можешь забрать ее, — сказала Тиса, вкладывая украшение в ладонь горничной, — и его тоже. — Она перевела взгляд на старшину и усмехнулась: — Я боялась расстроить вас сегодня своим отказом, думая, что пораню ваши чувства, но вижу, у вас есть отличное успокоительное. Всего доброго.
Развернулась и пошла прочь по коридору.
— Постойте! — прогремело за спиной. — Тиса Лазаровна, не так быстро. Отвяжись! — последнее относилось к Уле.
Витер торопился следом за капитанской дочерью, не собираясь мириться с таким окончанием разговора.
— Подождите же! — он попытался остановить ее на лестнице, схватив за локоть. Но девушка отдернула руку.
— Оставьте меня, нам не о чем говорить.
— А я думаю, что есть о чем, — хриплым голосом, в котором угадывалась растущая ярость, произнес Витер.
Тиса встревожилась, когда старшина бесцеремонно ворвался вслед за нею в ее родные стены. Тишина и безлюдность покоев больше не радовала. Куда же запропастилась Камилла? Войнова засеменила по лестнице, собираясь запереться в своей комнате. Но мужчина быстро разгадал ее намерение — в несколько шагов обогнал беглянку на лестнице и преградил ей путь к двери.
— Вы все же выслушаете меня! — процедил он, шумно дыша.
Мелькнула мысль, что зря она берет ножи только в дальние прогулки. Оказывается, и в собственном доме бывает небезопасно. Тиса вскинула подбородок.
— Говорите, если считаете нужным, — подернула она плечами. — Я же полагаю разговор бесполезным.
— Тиса Лазаровна, эта девица сама затащила меня в постель, клянусь мундиром! — воскликнул Витер, блестя черными глазами. — До сегодняшнего утра я даже не глядел на нее. Но вы сами виноваты, тянули с ответом. Мужчине, как вы знаете, нужна женщина. Но не она, а вы мне нужны!
Тиса почувствовала себя облитой грязью.
— Я не верю ни одному слову, — произнесла она холодным тоном, — ибо уверена, что связь ваша продолжалась не один день. Я никогда не выйду за вас. И сегодня собиралась сказать вам это.
Крохов выругался.
— Что, надеетесь, что этот столичный щеголь сделает вам предложение? Я знаю, что вчера он был здесь.
— Это уже не ваше дело.
— Этот петух ряженый никогда не попросит вашей руки, если только он не полный дурак! — Витер скривил губы в усмешке.
— Мне противен этот разговор. Давайте его закончим. Прошу вас больше не докучать мне.
— Нет уж, мы продолжим! — процедил старшина. — Хотите сказать, я зря все это время ползал на пузе перед вами?
Тиса услышала сверху лязг ведра и повернула голову. Шкалуш спускался по лестнице, возвращаясь из библиотеки. Крохов поднял на юнца взгляд.
— А ну пшел отсюда, шкет! Мы разговариваем.
— Нет, Трихон, останься! — попросила Тиса.
Новобранец остановился рядом с капитанской дочерью, опустил ведро на пол и выпрямился.
— Ты что, глухой? Вон отсюда, щенок! — повторил приказ старшина.
Но тот не сдвинулся с места.
— Значит, так, да? Не подчиняться приказам?! — взревел Витер, занося руку для удара.
Из передней послышались голоса Камиллы и молочника, и пыл вояки несколько утих. Рука опустилась.
— Ты пожалеешь, пацан, что на свет народился. Помяни мое слово…
Бросив уничтожающий взгляд на парня, затем на Тису, старшина понесся прочь к выходу и вскоре скрылся из виду.
Войнова только сейчас заметила, что все это время судорожно стискивала деревянные перила. Пальцы разжались с болью. Она благодарно взглянула на горца, так и продолжающего стоять рядом. Боже, как же стыдно!
— Спасибо, Трихон!
— Не стоит благодарности.
Тиса покачала головой, ощущая, как отчаянно горят щеки.
— Теперь у тебя будут неприятности из-за меня.
— Переживем, — хмыкнул шкалуш.
— Извини, пожалуйста, я должна… побыть одна.
Девушка скрылась в своей комнате и заперла дверь. Лишь к вечеру она заставила себя спуститься, что-то поесть и догладить оставшиеся занавеси.
