Книга: Ходячие мертвецы. Вторжение
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая

Глава тринадцатая

– Подожди… Что? – Боб Стуки глядел в умиротворенное лицо женщины, в то время как на ее курносые черты ложилась жуткая невозмутимость. Боб запаниковал.
– Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет.
Она пристально смотрела на него глазами, покрытыми мрачной мутной пленкой страдания.
– Отпусти меня, Боб.
– Черт, нет!
Ее веки закрылись:
– Это была… хорошая пробежка.
Он потряс ее.
– Останься с нами! Нет причины…
– Н-нет… для этого слишком много сил… у меня нет.
– Глория! Глория!
Он тряс ее, бил по лицу. Он даже не заметил, что плачет.
– Нет никакой причины для!.. Гло! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!
Ее глаза теперь были закрыты, голова завалилась набок, она мягко хрипела в преддверии смерти. Губы шептали что-то совсем неразборчиво, так тихо, что Бобу приходилось прижать ухо к ее трепещущему рту.
– Сделай так, чтобы я… не…
– ГЛОРИЯ!
– …не вернулась…
– ГЛОРИЯ!
С долгим вздохом:
– …Пожалуйста, удостоверься, что…
– ГЛОРИЯ!
Он тряс ее снова и снова. Слезы застилали Бобу глаза. Он чувствовал привкус меди на языке – привкус соли и окисленного металла – когда машина виляла. Боба прижало к двери, он тряс Глорию, приподнимая… И едва заметил изменение в ее маленьком тельце. Оно совсем обмякло.
– ГЛОРИЯ! ГЛОРИЯ! ГЛОРИЯ!
Боб держал ее и плакал, как вдруг понял, что кончики пальцев его правой руки упираются в нежную плоть как раз над ее сонной артерией.
Пульса не было.
Этот факт дошел до сознания Боба за одну наносекунду, прежде чем он осознал, что именно он сейчас должен совершить.
Боб нахмурился, слеза сорвалась с края нижнего века и сползла вниз по лицу. Он вытянул пистолет из-за спины, где тот застрял между ремнем и потной кожей. Он опустился на сиденье рядом с кровавыми останками Глории Пайн. Затем Боб Стуки издал душераздирающий крик.

 

Внутри салона маслкара выстрел прозвучал сухо и «плоско», как будто лопнул шарик, как раз в тот момент, когда машина с грохотом вывернула на перекресток Семьдесят четвертого и Восемнадцатого шоссе. Звонкий плевок «магнума» прозвучал приглушенно, будто смятый между стекол и стальных переборок автомобиля, а дальше его почти совсем погасил моток тряпья, прижатого к черепу Глории Пайн. Послышался низкий «бум», который легко можно было принять по ошибке за звук проколотой шины или удара покрышки о рытвину – если бы не явственное, бьющее в спину эхо, которое теперь разносилось по верхушкам деревьев ближайшего леса.
Любому, кто находился в радиусе пяти миль, оно могло напомнить грохот летней грозы на горизонте или кипение шторма, назревающего в отдалении.
Лилли Коул остановилась на тропе и глянула вверх. Она наклонила голову и прислушивалась, ожидая еще звука выстрелов, но это был единственный глухой взрыв, теперь растворившийся в дуновении ветра. На секунду она задумалась, не почудилось ли ей.
– Ты слышал это? – прошептала она молодому человеку, идущему сзади.
Томми утомленно вздохнул.
– Слышал что? Нет. Что это было? Зомби?
– Нет… Мне показалось, я слышала… Неважно.
Лилли глубоко вздохнула и подтянула ремешки рюкзака повыше. Они впивались в заднюю часть шеи в течение последних пары миль, и сейчас она слышала легкий хруст сухожилий при потягивании. Ее рюкзак весил тонну и казался тяжелее с каждой секундой. Она затянула крепления.
– Пойдем… Надо двигаться… Мы почти пришли.
Они продолжали спускаться по каменистой, поросшей сорняками тропинке, извивающейся сквозь чащу.
Пять минут спустя они увидели отблеск металла сквозь просвет в зелени, и Лилли тихо выставила руку, останавливая Томми. Она услышала голоса. Лилли жестами приказала мальчику тихо присесть и замереть на секунду. Она согнулась, скинула свой рюкзак, забралась в него, достала бинокль и всмотрелась через линзы в блеск фиолетового металла, видный сквозь лапы сосен и высокую траву. Лилли различила переднюю часть машины, припаркованной около смотрового люка. Похоже, двери машины были открыты, и виднелись силуэты трех или более людей, сидящих внутри.
Женский голос произнес что-то вроде:
– С вами все в порядке?
Сиплый мужской голос ответил:
– Секунду… Я в порядке… Одну секунду.
Лилли покрылась мурашками. Она одновременно чувствовала несколько вещей: в равной степени панику, смущение и странное облегчение. Она узнала голос Боба Стуки, но он звучал необычно – истощенно и с дрожью. И она не узнала второго говорившего.
Вдруг она услышала звук шаркающих шагов на некотором расстоянии позади, за деревьями, и низкий гул.
Лилли обернулась и встретилась взглядом с истощенным мальчиком.
– Томми, – прошептала она. – Послушай меня. Достань свой лом.
– Хорошо, но…
– Шшш, просто сделай это и следуй за мной.
Лилли наклонилась к рюкзаку, положила в него бинокль и застегнула молнию. Затем она вынула «ругер» из-за ремня и прошептала:
– Сзади нас движутся мертвецы, и я не совсем уверена, что там впереди происходит с Бобом и теми людьми, кто они и чего хотят. Но я точно знаю: что-то не так. Я предпочитаю обезопасить себя, чем потом жалеть.
Мальчик кивнул.
– Я понял. Я готов.
– Говорить буду я.
Еще один кивок.
Лилли поднялась, беззвучно проложила путь сквозь листву по направлению к просвету, сжимая «ругер» обеими руками – словно коммандо, – несмотря на то, что он не заряжен. Подойдя к припаркованной машине, она увидела, что это старый драндулет: он вздрагивал и дребезжал, как храпящий монстр. Машину припарковали так, чтобы на нее падал свет из полуоткрытого люка тоннеля. Подойдя ближе, она увидела Боба, стоящего на коленях у распахнутой задней двери машины, будто он молился или умолял кого-то, распростертого на задних сиденьях. Его плечи были горестно опущены, как если бы голова весила миллион тонн. Огромная черная женщина в ветхом цветастом платье и с пышной прической стояла снаружи, у передней двери, сжимая руки и уважительно ожидая, когда Боб закончит свое важное дело.
Лилли остановилась у сплетения рогоз и подлеска, растущих на границе с поляной. Она направила оружие на полную женщину.
– Боб?!
Боб удивленно поднял голову.
– Лилли? – Он огляделся вокруг. – Это ты?
Лилли сделала шаг из кустов к просвету, за ней шел мальчик, держа лом как можно более угрожающе.
– Какого черта тут происходит? – требовательно воскликнула Лилли, держа женщину на мушке. – Кто эти люди, Боб?
– Спокойно, Лилли, девочка. – Боб говорил, то и дело хрипя и замолкая, как будто он едва находил в себе силы на разговор. – Это друзья.
Лилли начала говорить что-то еще, когда водительская дверь машины открылась и молодой афроамериканец в поношенной толстовке и с маленькими косичками вылез из машины с поднятыми руками.
– Мы на вашей стороне, мэм!
– Это правда.
Полная женщина тоже подняла руки и компанейски слегка улыбнулась Лилли.
– Я Норма, а это Майлз.
– Боб, что случилось? – Лилли заметила тело, распростертое на заднем сиденье, увидела лужу ярко-алой крови, разлившуюся внутри машины, и ее желудок сжался.
Она услышала, как поспешно двигаются по лесу ходячие.
– Это Глория? Что случилось? Как она?
Боб посмотрел на Лилли, и одно отчаянное страдальческое мотание головы сказало Лилли практически все, что ей нужно было знать. Боб не произнес ни единого слова. Она опустила пистолет и почувствовала холод в груди. Склонила голову и вздохнула так, будто у нее сердце разрывалось.
– О господи… Не говори мне, что она… И что тебе пришлось…
– Лилли? – Голос Томми вывел женщину из шока. – Четыре холодненьких подходят.
Лилли обернулась и запихнула пистолет за спину, затем достала ржавое мачете из самодельных ножен на бедре.
– Назад, Томми.
– Но как же…
– Просто делай, как я говорю!
Лилли увидела четверку, продирающуюся через кустарники на расстоянии около тридцати футов: женщина и трое мужчин в поношенной рабочей одежде. На них заметны следы по меньшей мере двух лет гниения, их лица и открытые участки тела настолько повреждены разложением, что казалось, они сделаны из штукатурки с отвратительными накладками из серой ткани вокруг заостренных скул. Лилли начала говорить:
– Все отойдите, и…
Она услышала движение сзади и затем лающий голос Боба:
– ПОСТОРОНИСЬ!
Лилли краем глаза заметила быстрое движение. Боб отскочил от машины, направляясь к ней. Прежде чем Лилли успела хоть как-то отреагировать, Боб выхватил мачете у нее из рук.
– БОБ, ПОДОЖДИ!
Он рванулся к тварям, фыркая, как разъяренный дикий бык. Он набросился на первого, ударяя его между грудью и плечом, делая такое глубокое отверстие в его шее, что череп перекосился и откинулся за спину. Черная кровь начала хлестать из отверстия за секунду до того, как существо упало, голова при этом ударилась вверх тормашками о его собственную спину, нити артерий и сухожилий походили на мертвые провода какого-то неработающего прибора.
– Боб?!
Лилли глазела на Боба Стуки, который перехватил ржавое кровавое мачете обеими руками – будто Бейб Рут вышел на подачу с бейсбольной битой, – сильно размахнулся и погрузился в резню, потопил себя в ней, не обращая внимания на полные ужаса глаза выживших товарищей.

 

Лилли Коул видела резню ходячих и прежде. Она была свидетельницей того, как человек, известный под именем Губернатор, открыл огонь из целой армады пулеметов пятидесятого калибра и бесчисленных автоматических штурмовых винтовок по толпе тварей, собравшихся за заборами тюрьмы общего режима в сельской Джорджии. Облака кровавого тумана и ошметки плоти, наполнившие воздух при истребления той конкретной толпы, будут еще долго живы в ее памяти. Она видела и более мелкие бойни – как в тот раз, когда банда мужчин в Мариетте загнала в угол небольшую группу зубастых в зоне отгрузочного дока позади Пигги Вигги и последовательно расчленяла их и давила головы задними шинами массивных бортовых грузовиков. Но она никогда – никогда – не видела ничего, похожего на это.
Катарсическое неистовство Боба по отношению к группе монстров продолжилось широким дуговым ударом мачете в череп следующего ходячего. Лезвие ударило в череп существа прямо над мочкой уха и отсекло верхние две трети черепа начисто, будто бы Боб открутил крышку с бутылки. Лохмотья кожи черепа и частички костей взмыли в воздух, будто розовый хвост кометы, вращаясь и постепенно планируя на землю. На туловище осталась только кровавая пустая глотка с дрожащими челюстями, которые продолжали вибрировать и пытаться жевать, прежде чем тело сдалось и рухнуло на землю.
Остальные два существа делали тщетные попытки атаковать Боба, но темноволосый мужчина уже повернулся к ним и, издавая первобытные звуки, быстро и эффектно забил кончик лезвия надо ртом каждого из них, в носовые пазухи, лезвие прошло сквозь теменные доли и вышло через макушки черепов. Один за другим оставшиеся мертвецы свалились на землю.
Боб глубоко вздохнул и издал рык чистой первобытной ярости – усиленной агонией потери – прямо перед тем, как разбить ботинком голову одного из упавших. Мокрый треск заставил большинство зрителей позади него с отвращением отвернуться – всех, за исключением Лилли. Она обхватила рукой плечи Томми Дюпре и прижала его лицо к своему животу, мягко прошептав:
– Я думаю, тебе правда не стоит это видеть.
В это время Боб все еще сжимал мачете обеими руками и теперь глазел на бездвижную массу. Потом с силой порубил обмякшие конечности и тела, как бы начиная яростную сессию рубки дров. Лилли смотрела почти стоически, с болезненным любопытством. В действительности она была влюблена в этого человека и гордилась им – гордилась, что он перестал пить, что он нашел тоннели, гордилась, что он спас жизни своих товарищей, что он был голосом разума, всегда был преданным и был настоящим другом. В последние дни Лилли замечала мелкие знаки того, что Боб симпатизировал Глории, а теперь это
Лилли продолжала смотреть без особых эмоций, как Боб ударял с плеча, рубил и втыкал лезвие в кучу мертвых сухожилий и упрямых костей, топча их ботинками. Кровь брызгала во все стороны и попадала на него, покрывая изможденное лицо, жаля горящие глаза. Он выглядел как демоническое создание, и это затрагивало что-то глубоко внутри Лилли Коул. Чего бы это ни стоило, думала она.
Боб отделил ногу от тела одним движением, голову от шеи, верхнюю часть туловища от нижней, он уже весь покрылся кровью. Пытался ли он переиграть фиаско с ампутацией в машине? Изгонял ли он что-то более глубокое, более опасное из своей души? Лилли не могла точно этого сказать, но ей это и не важно. Боб запыхался. Лезвие на секунду застряло, и Боб издал еще один дикий крик, почти такой же по силе своей гортанной ярости, но с болью.
В этот момент Лилли поняла, что Боб плачет, атакуя мертвых существ. Его слезы капали с лица при каждом яростном ударе, его рыдания смешивались с одышкой.
– Хватит, – произнесла Лилли, сделав шаг к нему. – Достаточно.
Она подошла к нему сзади, в то время как он продолжал избивать тварей на земле. Его силы были на исходе. Голова опустилась, удары становились все слабее. Рыдания забрали все его силы. Лилли осторожно приблизилась. Она нежно положила руку на его плечо, и Боб подпрыгнул от неожиданности ее прикосновения.
Он повернулся и встретился с ней своими лихорадочными глазами, которые теперь сияли безумием.
– Что! ЧТО!
Лилли ничего не ответила, она только молча кивнула и задержала руку на его плече, продолжала кивать и не отворачивалась.
Боб позволил себе разрыдаться и упал в ее объятия, горе ослабило хватку на кровавом мачете. Оружие выскользнуло на землю.
Теперь Боб потерял контроль над собой.
Лилли держала его и давала выплакать все, что скопилось внутри, до тех пор, пока ничего не осталось.

 

Они собрались под землей, в тенях бокового тоннеля, в мертвой тишине. Сидели на складных стульях и держали бумажные стаканчики с растворимым кофе, мрачно уставившись в пол и слушая плохие новости, о которых вещал им низкий голос Нормы Саттерс.
Некоторые из них надеялись, что священник мертв, думая, что он исчез в хаосе полчищ, нагрянувших на Вудбери в прошлом месяце. Теперь они сидели очень смирно и слушали с мрачными выражениями на лицах. Норма рассказывала, как священник наткнулся на ее церковь со своими двумя приспешниками. Она описывала, как он присоединился к ней в поиске Майлза и скрытного каравана, и как священник захватил колонну, когда пастырь умер, и как он почти сразу же начал действовать странно и эксцентрично.
Затем она остановилась. Остальные ждали. Норма облизнула потрескавшиеся губы, на секунду заглянула в глаза каждого слушателя, оценивая, как и когда, и следует ли ей вообще рассказывать о главной сути дела, ради которого она здесь. Наконец она прочистила горло и произнесла очень мягко, обычным тоном:
– Он создает армию мертвецов.

 

Лилли попросила ее повторить то, что она только что сказала, и Норма повторила, но Лилли нужно было услышать это еще и в третий раз, чтобы понять значение сказанного и критически его оценить.
Ее воспоминания об ужасе Губернатора, о ходячих мертвецах и ужасных смертях были еще достаточно свежи в памяти, чтобы вызывать ночные кошмары, и она слишком хорошо помнила массу зубастых за заборами той ужасной тюрьмы, в которой она убила Филипа Блейка. Она также помнила Иеремию, который пытался разрушить Вудбери, ломая баррикады и призывая толпы мертвецов. В течение двух лет, с тех пор как разразилась эпидемия, многие пытались использовать зомби разными способами – как полчища, как оружие или как угрозу, – но никто еще никогда не пытался сделать это таким бредовым образом, как этот.
– Я боюсь, тебе придется объяснить, о чем конкретно ты говоришь, – в конце концов сказала Лилли полной черной женщине, сидящей напротив нее.
Одетая в поношенной цветастое платье, натянутое по швам, с выпирающей массивной грудью, Норма Саттерс обладала тем теплым, «приземленным» лицом, которое Лилли всегда ассоциировала с медсестрами, учителями и воспитательницами. Против своей воли Лилли доверяла этой женщине и ее молодому компаньону – малолетнему преступнику.
Норма сделала глоток холодного кофе и продолжила:
– Пару ночей назад я не могла глаз сомкнуть… сильно ворочалась до середины ночи. Я думаю, старый мозг просто перегружен волнениями. Поэтому я встала и немного прошлась.
Из другой части тоннелей раздался детский смех, заставив Лилли и остальных подпрыгнуть. Барбара Штерн согласилась занять детей играми и накормить их ланчем, пока Норма и Майлз рассказывали свою историю остальным взрослым, но каждые несколько секунд дети непроизвольно давали о себе знать. Лилли взглянула на свои руки и увидела, что они слегка дрожат, и это вызвало в ней гнев. Она едва смирилась со смертью Глории Пайн – они должны были где-то похоронить ее в ближайшее время, – а теперь еще и это.
– Я собиралась уже вернуться в кровать, – произнесла Норма. – Я гуляла, наверно, около получаса, обходя вокруг всей колонны, когда вдруг я увидела мигающий в чаще свет. Сначала я думала, что у меня галлюцинации. Подошла немного ближе и услышала шум, доносящийся из-за деревьев, и это мерцание. Я услышала ужасающие звуки, идущие от того света, – человеческие стоны, рычание зомби и тому подобное, я не знаю, что еще.
Норма вздрогнула, и Лилли почувствовала, будто холодный палец коснулся ее позвоночника, отправляя волну мурашек по задней поверхности бедер – при воспоминании о лице и зачесанных на затылок волосах дилера подержанных машин, Иеремии. Дэвид Штерн сидел с одной стороны от Лилли, а Гарольд Стобач с другой, и она чувствовала, как вставали дыбом волосы каждого из них. Томми Дюпре сидел позади нее, и она слушала ровное дыхание мальчика с замиранием сердца. Боб ушел куда-то, пытаясь справиться с тоской по Глории. Лилли волновалась за него. Он много потерял за последние месяцы.
– Любопытство кошку сгубило, – продолжала Норма, – и я подошла достаточно близко, чтобы в конце концов увидеть, что происходит в том лесу, не выдавая себя.
Она снова сделала паузу. Все замерли в ожидании.
– Помните, что этот сумасшедший священник собирал этих мертвецов бог знает для какой цели, пытал байкеров целыми днями, и я представления не имела, что он задумал, но глубоко внутри знала, что это все связано. Поэтому я и спряталась за деревом и увидела самую странную на свете вещь.
Секундная пауза нависла над Лилли, как тяжелое ярмо.
– У священника было около десяти монстров, и будь я проклята, если это не выглядело так, как будто он играл с ними.
Дэвид Штерн поднял бровь.
– Что ты имеешь в виду – играл с ними?
Норма опустила глаза и еще раз глубоко вздохнула, как будто сам разговор об этом мог иметь физические последствия.
– Помните, во Флориде раньше устраивали собачьи гонки? Ужасной вещью были эти гонки, все эти тяжело заработанные деньги потом спускались на ликер и всякие глупости. В любом случае, я не знаю, видели ли вы их когда-нибудь, но там на треке есть маленький металлический кролик, который неожиданно возникает и затем появляется вдоль всей дороги, чтобы собаки могли преследовать его и бежать быстрее…
– Извините, мэм, – вмешался Дэвид. – Со всем уважением, как, черт возьми, эта петрушка относится ко всему вышесказанному? Простите мою наглость.
Она пристально на него посмотрела.
– Я как раз приближаюсь к этому, вам бы потерпеливее быть; моя мама всегда говорила, что, если бы слова были пятаками, я была бы богатой девочкой. В любом случае… Необходимо понимать, что все детали этого пазла были прямо передо мной – пытки байкеров, попытки собрать ходячих в одном месте, как если бы они были игрушечными болванчиками. – Она глубоко вздохнула и встряхнула головой. – В одном из жилых автофургонов, который мы нашли по пути, были игрушки. Это, должно быть, была богатая семья, дети избалованы и все такое, потому что там были машинки, и самолеты с пультом управления, и тому подобные вещи, аккумуляторы для батареек, камеры, электрогитары и все возможные виды гаджетов, которые вы бы даже никогда не подумали использовать… Но угадайте что?
Она поглядела на угрюмые лица слушателей и сделала глубокий вздох. Вот оно.
– Тут я вижу этого свихнувшегося священника, ведущего группу мертвецов, как будто они настоящие танцоры, выполняющие двойной шаг. У него было это смонтированное устройство – работающий от батарейки магнитофон, и мигающий осветитель для фотоаппарата, и маленькая машинка на пульте управления… и он играл запись стонов умирающих людей. Клянусь. Я никогда не слышала ничего подобного – стоны людей, которых пытали до смерти, и мигающий таким образом свет.
Она сделала пульсирующий жест маленьким пухлым кулачком. Встряхнула головой, но прежде чем она смогла продолжить, Лилли Коул произнесла свою мысль мягким шепотом, почти не дыша.
– Павлов…
Все головы повернулись к Лилли. Она чувствовала их горящие нервные взгляды на своей коже. Она продолжила:
– Павлов… Как с собакой Павлова… Он тренирует их.
Дэвид Штерн смотрел вниз и едва слышно бормотал:
– Это невозможно.
– Ну, видите ли, это в некотором роде спорный вопрос, – заметила Норма, – потому что я видела, как ходячие следовали за этой штукой, словно овцы за собакой, ведущей стадо. У священника был пульт управления – один из этих маленьких нажимных переключателей – и он водил этих монстров, как… как проклятый Волшебник страны Оз. И это еще не все.
Она на секунду глотнула воздуха.
– Пару дней спустя он отправил половину людей, бывших с ним, на миссию, о которой он не рассказал остальным. Мне стало к тому моменту очень любопытно, поэтому я попросила Майлза вывезти меня к пустоши, к этому равнинному лугу неподалеку от нашего лагеря, где стоял старый грузовик священника.
Майлз Литтлтон, все еще незнакомая для Лилли фигура, промямлил что-то со своего места позади полной женщины. Лилли не смогла разобрать ни слова. Он говорил мягко, лицо опущено, голос нервный и застенчивый.
– Продолжай, Майлз, – подбодрила Норма Саттерс. – Скажи им, что он делал.
Молодой человек глубоко вздохнул и поднял голову.
– Хорошо, итак, мы использовали этот грузовик для перевозки дерьма, правильно? Для вывоза обломков с дорог и дерьма. Но когда я увидел, что они делали с этим чертовым грузовиком той ночью, я не мог поверить своим глазам. Они вздернули одного из байкеров сзади, привязали его к буксиру, как тело какого-то мертвого животного, истекавшего кровью, и все такое дерьмо, и он был… он все еще… он делал…
Молодой человек поколебался секунду, не находя слов, мучимый самим процессом описания того, что видел. Норма развернулась, хлопнула его по колену и сказала:
– Не торопись, брат. Ничего страшного.
Майлз вздохнул, вспоминая весь этот ужас.
– Этот парень был все еще жив… Едва жив. Он кричал, как резаная свинья… и один из них держал мигающий осветитель фотоаппарата… и они ехали довольно медленно… и тогда я понял, что толпа следовала за ними, монстры следовали за этим ужасным криком того умирающего парня… и тогда… тогда до меня дошло, что делал священник.
Лилли уставилась на него.
– Что же, черт возьми, он делал?
– Он обучал их.
Лилли зевнула.
– Это я поняла, поняла уже, но зачем? Какова финальная ставка? Что, черт возьми, он учит этих зомби делать?
В течение довольно долгого времени Майлз и Норма просто смотрели друг на друга. Они так долго собирались с духом, чтобы ответить, что возникшая пауза заставила Лилли и других, собравшихся в тоннеле в тот день, чувствовать себя очень неуютно.
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Глава четырнадцатая