Несколько дней спустя в магистральном канализационном коллекторе на окраине Вудбери, штат Джорджия, в кромешной тьме два человека бок о бок шлепали по 6-дюймовому слою отвратительной жижи. На той, что постарше, худой болезненно-бледной женщине с каштановыми волосами, была надета шахтерская каска, найденная в одной из ремонтных мастерских ближайшей станции водоочистки. Закрепленный на каске фонарь освещал проход впереди рассеянным желтым светом, и отблески играли на древних терракотовых плитах тоннельных стен.

Тот, что помладше, – неуклюжий двенадцатилетний мальчуган во фланелевой рубашке, которая велика ему на два размера, – брел рядом с женщиной, оживленно болтая:

– Я слышал, о чем ты на днях говорила с Бобом, и, Лилли, я полностью с тобой солидарен. В том смысле, что мы и впрямь можем и должны отобрать Вудбери у слизняков. Я знаю, не мне решать, но я полностью на твоей стороне и сделаю все, что смогу, чтобы помочь. Ты же понимаешь, что я имею в виду?

Лилли бросила взгляд на мальчишку, но не остановилась.

– Ты подслушивал?

Тот, не сбавляя шага, пожал плечами:

– Не то чтобы подслушивал, я только немного…

– Ты притворялся, что спишь.

– Вроде того…

– Значит, подслушивал.

– Ладно-ладно, подслушивал, но ведь это не главное, главное, что я целиком на твоей стороне!

Лилли покачала головой:

– Стало быть, ты слышал о том, что я страдаю клаустрофобией?

Мальчишка кивнул.

– Правда, я точно не знаю, что это значит…

Лилли вздохнула.

– Это значит: боязнь замкнутого пространства. В буквальном смысле.

Мальчик ненадолго задумался.

– Фигово, учитывая, где мы сейчас живем.

– Да неужели!

– Лилли, ты умеешь хранить секреты?

– О чем ты?

– Я хочу тебе кое-что показать.

– Прямо здесь?

– Ага.

– Томми, у нас совсем нет времени, мы должны проверить слив дренажной трубы.

– Это займет всего…

– Стой! – Лилли замедлила шаг, чувствуя в затхлом душном воздухе канализации новый неприятный запашок. Сквозь зловоние экскрементов пробивался другой аромат – маслянистый, едкий. – Секунду. – Она остановилась.

Мальчик замер и ждал, пристально глядя на нее.

– Что там? Слизняк?

Она слушала, склонив голову набок.

«Слизняк» – новое словечко, которым мальчишка окрестил бродячих мертвецов. За несколько недель он перебрал кучу прозвищ: вонючки, пустышки, выродки, гниль, оболочки, жмуры, гниды, куклы, жевуны, мясные мухи, обжоры, мудаки – Лилли потеряла счет кличкам. Она считала это защитной реакцией, благодаря которой разум ребенка низводил монстров до уровня оживших манекенов, избавлял от осознания того, что когда-то эти мерзкие существа были людьми. Потому Лилли мирилась с происходящим и старалась, зачастую безуспешно, использовать самое свежее наименование. Впрочем, сейчас, прислушиваясь к доносящимся из темноты шлепкам, она осознала, что «слизняк» – весьма точное определение обитающих в канализации мертвяков, с которыми за последнее время она сталкивалась не раз.

– Ты его слышишь? – спросила наконец Лилли.

– Ага, – мальчик застыл, словно статуя. Шлепки переросли в бьющий по нервам вязкий шум.

– Похоже, он вон в том боковом тоннеле, – мальчишка указал в сторону темной развилки в пятидесяти футах от них, рядом с которой к стене была прислонена лопата.

Они прошли почти милю на запад от бараков и сейчас находились где-то под Гейблс-Понд. В рассеянном свете фонаря шахтерской каски было видно, как по неподвижной поверхности воды бежала рябь.

Лилли достала свой «ругер» двадцать второго калибра и начала навинчивать глушитель.

– Стой здесь, а я пойду и…

– Нет, – мальчик положил руку ей на плечо. – Позволь мне обо всем позаботиться.

– Томми…

– У меня получится.

Мальчишка выдвинул вперед подбородок, демонстрируя решимость, его глаза горели.

Эта решимость терзала сердце Лилли. Недавно осиротевший, заглянувший в лицо смерти, переживший страшную потерю, мальчик с юных лет готовился бороться за выживание.

– Ничего со мной не случится, – сказал он. – Позволь, я обо все позабочусь.

Лилли кивнула.

– Если что, я рядом. Будь осторожен. Бей не раздумывая.

– Я уверен, у меня получится.

Лилли шлепала за мальчиком по грязи, держа пистолет у бедра, палец на спусковом крючке. Томми осторожно подошел к развилке, взял лопату.

Что-то двигалось за углом, порождая рябь на затопленном полу. Мальчик сделал бесшумный вдох, поднял лопату и завернул за угол. Лилли последовала за ним.

Что-то бросилось мальчишке под ноги, и холодные пальцы вцепились в лодыжку.

Он вскрикнул и отступил на шаг. У Лилли была всего секунда, чтобы разглядеть существо, перед тем как на него опустилась лопата. Свет фонаря выхватил из темноты бледное, раздутое, цвета рыбного брюха лицо, покрытые слизью, щелкающие, как у пираньи, зубы. Нижняя часть туловища отсутствовала, похожие на спагетти внутренности волочились по земле. Из-за гниения и долгих месяцев в болотистой жиже верхняя часть туловища раздулась вдвое и приобрела резиноподобный вид, словно у выброшенной на помойку куклы.

Томми Дюпре обрушил лопату на одутловатую голову твари. Раздался чавкающий звук, похожий на звук лопающегося стебля сельдерея. Существо тут же замерло, его мертвенно-бледная рука выпустила лодыжку мальчика. Томми ударил еще раз.

Тварь уже издохла, ее расплющенная голова медленно погрузилась в воду, но Томми продолжал наносить удар за ударом.

Снова и снова… пока Лилли не перехватила инструмент. Томми, словно очнувшись, судорожно втянул воздух.

– Молодец, ты молодец… ты победил.

Лилли успокоила мальчика, похлопала по спине, взъерошила ему волосы.

– Ты вырубил ее с одного удара.

– Ага… без проблем.

Мальчишка дышал так глубоко, что, казалось, вот-вот начнет задыхаться.

– Без проблем… ага…

– Все в порядке? – Лилли убрала пистолет в кобуру, забрала лопату и повела мальчика к противоположному углу развилки. – Глянь-ка на меня.

Мальчишка поднял взгляд. Его глаза покраснели. Он по-прежнему тяжело дышал.

– Все в порядке, Лилли.

– Уверен?

Он кивнул.

– Да.

Мальчишка сделал глубокий вдох и вытер губы. В эту минуту он выглядел так, будто только что пробудился ото сна.

– Теперь я могу кое-что показать?

Лилли улыбнулась ему.

– Почему бы нет?

Час спустя, пройдя с Лилли милю по узкому проходу, мальчишка посветил фонариком на потолок тоннеля и резко остановился.

– Вон, гляди! – восхищенно произнес он.

Лилли посмотрела вверх, шахтерский фонарь осветил покрытый чешуйками потолок. С него свешивались проросшие корни и серые червеобразные наросты кальция, разъедающие края большой дренажной решетки. Железо было изъедено временем, однако ряд свежих царапин и следы стамески указывали на то, что ее открывали совсем недавно. Сердце Лилли начало биться чуть быстрее.

– Посвети немного, – сказал Томми.

Она подсветила дорогу, пока он быстро взбирался по старым ступеням, выдолбленным в каменной кладке. Крякнув, открыл решетку и проскользнул в проем.

– Не хочешь помочь старушке подняться? – спросила Лилли. Она не видела, что находится по ту сторону люка. Из темноты появилось бледное лицо Томми Дюпре.

– Держись за мою руку.

Он помог ей забраться в дурно пахнущее, похожее на пещеру помещение котельной.

Она встала на ноги и отряхнулась, осмотрела темные переплетения воздуховодов, печи, водонагреватели и допотопные водопроводные трубы, похожие на щупальца доисторических чудовищ. Застоявшийся воздух пах старой резиной и изношенными нагревательными элементами. Томми вел ее к лестнице с расшатанными металлическими ступенями, уводящими еще на пролет вверх.

Лилли направила луч фонаря вверх и увидела надпись «ВЫСТАВОЧНЫЙ ЗАЛ», нанесенную по трафарету на внутреннюю поверхность запертой металлической двери.

Томми первым подошел к двери и выдержал драматическую паузу. Мальчишка улыбнулся.

– Сейчас ты обалдеешь, – сказал он и, словно швейцар, пропускающий гостя в элитный клуб, распахнул дверь. Лилли сделала шаг вперед.

Сперва она замерла, пораженная размером этого места. Прошло немало времени, прежде чем ее мозг начал воспринимать это огромное темное помещение, заполненное гигантскими предметами.

Она не спеша изучала выставочный зал, заставленный новой блестящей сельскохозяйственной техникой, луч фонаря скользил по глянцевым зеленым брызговикам тракторов фирмы «Джон Дир», блестящим, как яблочная карамель, красным клыкам комбайнов «Кейз», гигантским ковшам экскаваторов, огромным лезвиям жаток и бесконечным рядам садовых культиваторов, землеройных машин, транспортеров, тележек и вспомогательного оборудования, сложенных в темноте, словно мертвецы в устланном коврами морге. Высокий – добрые пятьдесят футов – потолок поддерживали массивные леса, светильники давно потухли, в металлических чашах, словно облюбовавшие трещину термиты, копошились птицы.

– Нет, ну зацени, какая прелесть, – восторженно произнес мальчик, шагая по выставочному залу. Звук его шагов тонул в толстом ворсе ковра. Лилли увидела массивный логотип компании на плакате, вывешенном на задней стене: «СЕНТРАЛ МАШИНЕРИ СЕЙЛЗ».

– Господи боже, – пробормотала она, делая еще несколько шагов к центру зала. Лилли чувствовала приятный аромат новой обивки, свежей смазки, девственных покрышек и стальных сочленений, чье мерцание подобно мерцанию драгоценных камней в искусно сделанных оправах.

– Как, черт возьми, ты это нашел?

– Я практически случайно обнаружил тот проход в подвале, – объяснил Томми, обводя тонкой рукой темное помещение. В его голосе звучали нотки гордости, будто он рассказывал о своем научном проекте, занявшем первое место на школьной выставке. – Я просто прогуливался и вдруг заметил, что кое-где с потолка вроде как вода капает, будто вытекает откуда-то. И тогда я понял, что слив находится в полу подвала. Идем!

Он взял ее за руку и повел к боковой двери на другой стороне зала, расположенной прямо за кассой. Лилли достала пистолет. Минуя неприятно пахнущий вестибюль, они осторожно вышли наружу в пасмурный день. Ветер гонял мусор у их ног, пока они изучали территорию «Сентрал Машинери Сейлз» – пустынную парковку, ограждение, уличные фонари и линии электропередач.

– Боже правый, это то, что я думаю? – Лилли кивнула в сторону цистерны. Пузатая емкость размером с «Фольксваген-жук» была изъедена ржавчиной, краска выцвела на солнце, однако надпись на боку все еще можно было прочитать: «ТОПЛИВО».

– Она полная? – спросила Лилли.

– Думаю, да. Айда посмотрим.

Малец пересек покрытую щебнем площадку, подошел к цистерне и постучал по ней кулаком. Глухой вибрирующий звук сопровождался всплеском жидкости внутри цистерны.

– Походу, заполнена наполовину.

Лилли осмотрелась.

– Кажется, забор еще цел. И зомби здесь нет?

– Точняк.

– Боже мой, – она взглянула на мальчика. – Боже… мой…

– Я знаю, – ухмыльнулся он. – Ну так что?

– Боже. Мой.

– Клево, да?

Она пристально смотрела на него.

– Я не уверена до конца, но твоя находка может перевернуть весь наш мир.

– Преподобный, при всем уважении… вы везете нас прямо на территорию индейцев.

Голос доносился из задней части фургона «Виннебаго», он дрожал, будто пробивался сквозь слой жидкости. Джеймс Фрейзер стоял за креслом водителя, ухватившись за ближайший шкафчик для посуды. Автомобиль шумно пробирался по раздолбанной дороге, яростно грохоча и стуча, переворачивая тарелки и сбрасывая с полок книги. Одна из игрушек проповедника с дистанционным управлением перевернулась и раскидала пластмассовые самолеты, модели автомобилей, передатчики и батарейки по полу. Джеймс съеживался на каждом ухабе, подмышки его фланелевой рубашки стали мокрыми от пота. Он выглянул из пассажирского окна, когда фургон проезжал мимо столба ограды, на который была насажена голова зомби. Эдакое предупреждение. Рот на бледном, искаженном вечной мукой лице был раскрыт, будто его обладатель по-прежнему голоден.

– Доверься, Джеймс! Доверься Господу и доверься своему смиренному священнослужителю!

Иеремия кипел энергией, несмотря на утреннее обострение розацеа, обезобразившей его лицо. Одетый в свой фирменный черный сюртук, который морщился под тяжестью патронташа, Иеремия бросил взгляд в зеркало заднего вида и увидел отражение: квадратную челюсть, розовые пятна на щеках и подбородке, увлажненные глаза, крупный нос, уже покрывшийся потемневшими кровеносными сосудами, словно он опустившийся, ушедший в запой алкаш. У кожной болезни была дурная привычка: обострение наступало, когда проповедник меньше всего этого ждал, частенько его провоцировали серьезные потрясения и стресс. И, казалось, болезнь прогрессировала. Годами она приводила лишь к слабой отечности глаз и легкому румянцу, будто Иеремия чего-то стыдился. Однако с недавних пор обострение приняло куда более серьезные формы, вызывая сильное покраснение, жжение в глазах, заставляя проступать на лице кровеносные сосуды. Сегодняшний приступ взял новую планку. С момента, как они покинули лагерь, проповеднику становилось все хуже и хуже.

Колонна находилась в пути уже несколько часов, следуя за проповедником на запад, к границе штата, где разведчики видели следы еще одного суперстада. Официальная цель, которую Иеремия озвучил своим последователям, – разведка: проповедник должен оценить угрозу со стороны «богопротивного» полчища монстров. Однако лишь несколько человек в конвое знали, что Иеремия возвращался на место резни, унесшей жизни его прихода годом ранее. Он возвращался к истокам кровавой реки, в отправную точку, где были сожраны десятки прихожан, его паства. И истинная причина, ведущая Иеремию назад в проклятые земли, – это желание нанести на полотно будущего первые мазки своего нового шедевра.

– Расслабься, Джимми, его преподобие знает, что делает! – прозвучал еще один голос из-за спины Джимми.

В задней части кабины, за «Г»-образным обеденным столом сидели Риз Ли Хоторн и Стивен Пэмбри, в плотных боевых кожанках, заряжая ружья с хорошо знакомыми улыбками – улыбками учеников, которых наставник наградил великой миссией. Риз вогнал обойму в свой «моссберг» двенадцатого калибра, передернул затвор.

– Мы ворвемся и уйдем невредимыми, – заявил Риз. – Действуем быстро, пока никто ничего не понял.

Джеймс нервно провел пальцами по густой копне своих рыжих волос.

– Вы не понимаете… Там, куда мы едем, где река встречается с пустошью… это земля «Скорпионов».

Стивен Пэмбри оторвал взгляд от оружия.

– Банда на мотоциклах, ты о них говоришь?

– Именно!

– Какая банда? – Риз защелкнул затвор и бросил взгляд на Стивена. – О чем это вы?

Стивен вздохнул:

– Разношерстный сброд, подонки из Бирмингема, сбившиеся в кучу после вспышки эпидемии. Они объединились во что-то вроде племени… жрут метамфетамин и наводят страх на всех, кто окажется неподалеку от реки Чаттахучи.

– Они животные! – Джеймс обеспокоенно переводил взгляд с одного мужчины на другого. – Поверьте мне! Стоит на милю подъехать к их территории, и они зажарят вас на шампуре для барбекю!

– Чушь собачья, – пренебрежительно отмахнулся Стивен Пэмбри, – городская легенда.

– Тебе приходилось сталкиваться с кем-нибудь из этих ребят?

– Нет.

– Стало быть, ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Ты-то у нас откуда такой эксперт? Сам-то хоть раз с ними сталкивался?

После короткой паузы Джеймс вздохнул.

– Неважно, сталкивался я или нет… Говорю вам, эти парни – чертовски хреновая новость.

Стивен покачал головой и с силой вогнал снаряженный магазин, дополняя свой арсенал восьмизарядным «глоком».

– Держу пари, эти байкеры – беззубые псы, которые могут лишь лаять, пока ветер носит.

Джеймс начал было что-то говорить, однако глубокий баритон с переднего сиденья прервал его:

Все вскинули головы и пристально взглянули на водителя. Проповедник наклонился вперед в контурном кресле и жал на акселератор.

Фургон фырчал все быстрее, а ветер доносил шум мотоциклетных двигателей, похожий на визг цепной пилы. Риз, Стивен и Джеймс быстро переместились в переднюю часть кемпера, чтобы увидеть тех, о ком говорит проповедник.

Сквозь толстое лобовое стекло были видны равнины, простирающиеся по обоим берегам Чаттахучи под унылым небом цвета магния с серебром, – безводный опустевший край, будто нарисованный сепией, состоящий из полей под паром, брошенных ферм, разбросанных обломков, захламляющих грязные дороги. По обеим сторонам колонны, поднимая в воздух тучи пыли и мусора, неслись с полдюжины навороченных мотоциклов, сближаясь с головной машиной. Чем ближе они становились, тем отчетливее можно было рассмотреть ездоков.

Ближайший мотоциклист выглядел огромным. Это был мужчина с жирными, длинными седыми волосами, развевающимися из-под шлема, похожего на тот, что носил кайзер во время Первой мировой войны; гигантские, похожие на древесные стволы руки сплошь покрывали татуировки. Он был одет в рваный кожаный жилет, на спине – дробовик с обрезанным стволом, а на груди моталось ожерелье из кусков мяса. Они вполне могли быть или не быть человеческими ушами, или пальцами, или кусками лиц, или всем вышеперечисленным. В его зеркальных авиационных очках зловеще отражался фургон – по мере того, как тяжелый «харлей» приближался к нему.

– Будет ли заново собран круг? – весело распевал Иеремия, внимательно наблюдая за приближением первого мотоциклиста. Остальные пятеро не отставали. Большинство из них – облаченные в лохмотья татуированные головорезы в солнцезащитных очках и военной атрибутике, за каждым в масляное небо уходил пылевой вихрь. Некоторые из них достали оружие, вытаскивая его из кобур и сумок. Иеремия осторожно вел фургон, не отклоняясь от маршрута, почти на предельной скорости, по заброшенной дороге у реки, не отрывая глаз от бокового зеркала и отражения предводителя с седыми волосами.

– Уже скоро, Господи, уже скоро!

Прогремел первый выстрел, громкий хлопок, и осколок отлетел от переднего крыла фургона.

– Господи боже мой! – вскричал Риз. – Брат Джей, есть какой-нибудь план?!

Джеймс орал что есть мочи:

– Я же вам говорил! Я ВАМ ГОВОРИЛ!

– Выезжаем на двухполосную, – на удивление спокойно приказал проповедник. – Скажи Лиланду выставить вперед большого Мака, когда мы остановимся.

Риз пополз по полу, чтобы найти рацию, которая упала с полки вместе с остальными книгами, безделушками и посудой.

– Будет ли заново собран круг? – фальшиво вполголоса напевал проповедник, не отрывая глаз от бокового зеркала. Он видел, как крупный мужчина на ближайшем мотоцикле готовился снова выстрелить, а другие готовились дать залп картечью по колесам фургона. Проповедник продолжал радостно: – На небесах, Господи, на небесах!

В самый подходящий момент Иеремия резко вывернул руль, и передний угол массивного фургона врезался в ближайшего мотоциклиста. Раздался глухой стук, который отдался во всех внутренностях фургона, и огромный седой человек взлетел в воздух. Удар отправил тяжелый «харлей» в воздушный поток за автомобилем, где он кувыркался, пока не упал под колеса двум другим мотоциклистам, которые быстро приближались.

В боковом зеркале Иеремия увидел, как они не успели увернуться и столкнулись с летящим кубарем «харлеем», столкновение породило цепную реакцию из крутящегося металла, взрывающихся осколков стеклопластика, криков, фонтанов крови и взлетающих в воздух тел. Хор истеричных криков снаружи казался приглушенным, неразличимым, словно вой ветра.

Оставшиеся три мотоциклиста завернули к востоку, тогда как колонна машин отклонилась вправо, и автомобили по очереди резко остановились в завесе густой пыли. Иеремия моментально это отметил, не отрывая глаз от зеркала. Он убрал ногу с педали.

В вытянутом отражении он увидел, как три оставшихся мотоциклиста ездили кругами, скользя, буксовали и орали друг на друга. Один из них вытащил обрез с пистолетной рукояткой. Иеремия нажал на тормоза, и тяжелый автомобиль, трясясь, остановился в клубах пыли.

Позади с полок упало еще больше игрушек, батарейки покатились по полу. Без промедления, не теряя ни капли энергии, Иеремия перевел рычаг переключения передач в положение «задний ход» и вдавил педаль газа.

Фургон резко накренился.

Сила тяжести бросила молодых людей вперед, Риз налетел на раковину, Стивен и Джеймс изо всех сил старались удержаться.

Фургон с ревом несся назад, силовая установка гудела, встроенная мебель грохотала и грозила развалиться. В зеркале Иеремии было видно, как три выживших мотоциклиста мелькали все ближе и ближе, смотрели вперед с изумлением, беспорядочно пытались прицелиться и сделать несколько выстрелов. Когда тяжелый фургон налетел на них, они пытались броситься врассыпную. Иеремия умело направил заднюю часть кузова с массивным буксирным устройством и стальной лестницей прямо на трех пытающихся спастись.

Раздались крики ужаса.

Удар выбросил двух из трех мотоциклистов в воздух и растер в пыль брошенные «харлеи».

Фургон издал глухой шум, пока сверху сыпалась пыль, обломки и осколки стеклопластика. Иеремия ударил по тормозам. Искореженная хромированная труба с грохотом упала на землю рядом с кабиной фургона, когда он, буксуя, тормозил; еще несколько обломков приземлились в течение нескольких секунд, пока, наконец, на равнину не опустилась милосердная тишина.

Мгновение трое людей в задней части кемпера были ошеломлены и парализованы, пока звуки кроваво-бензиновой капели и затихающих криков не исчезли на ветру. Иеремия потянулся, как старый кот, который только что грелся на солнышке, а сейчас не прочь проверить, что там в его миске.

– Вы там в порядке? – спросил он, поворачиваясь в кресле, чтобы осмотреть своих солдат.

Сначала ни один из них не был в состоянии выдавить ни слова в ответ. Наконец Ризу удалось сказать:

– Так точно, сэр, живы и здоровы.

– Что сейчас произошло? – Джеймс Фрейзер уставился на остальных, его глаза горели. – Что это было?..

– Прогресс, сынок.

Проповедник выбрался из своего вращающегося кресла, сделал глубокий вдох и пробрался в заднюю часть фургона.

– И тебе известно, что говорят о прогрессе.

Джеймс все еще держался за раковину, как будто думал, что может упасть в любой момент.

– Я… не уверен, что точно знаю… что вы имеете в виду. Что говорят о прогрессе?

Проповедник помедлил, улыбнулся и подмигнул молодому человеку.

– Его не остановить.

Потом Иеремия повернулся и поискал в нейлоновом рюкзаке свое мачете.