В девять вечера в субботу Имоджин закрыла фургончик с мороженым и направилась к сцене «Пирамида», чтобы успеть на выступление, которое должно было стать гвоздем программы музыкального фестиваля. Закутавшись в шерстяную кофту, она с интересом рассматривала толпу: множество подростков в ковбойских шляпах, высоко поднятый флаг Уэльса, ярко освещенная огромная сцена. Она вытащила камеру из рюкзака, прикрутила объектив и, пританцовывая в такт музыке, принялась делать снимки. Стояла теплая летняя ночь, приподнятое настроение толпы и музыка заставили ее забыть обо всем на свете.

– Как тебе нравятся эти ребята? – попыталась перекричать музыку девушка, стоявшая рядом с ней.

– Потрясающе играют, – с улыбкой ответила Имоджин. Она позволила музыке завладеть собой и наслаждалась слиянием с толпой. Здесь, на фестивале, она ощущала себя совершенно независимой – настоящей хозяйкой собственной жизни. Неожиданно ее захлестнуло непередаваемое ощущение полноты бытия. Она чувствовала себя совершенно счастливой в окружении людей, здесь – в сомерсетских полях. Ночную темноту нарушали лишь свет звезд и огоньки дискотек под открытым небом. Она мысленно вернулась в тот мартовский день, когда ей позвонила Анна. Тогда она и представить не могла, что задержится в Англии так надолго. Даже давая согласие участвовать в раскрутке кафе, она была уверена, что через пару месяцев вернется в Таиланд. Однако в какой-то момент она отказалась от мысли снова отправиться в Азию. Как это могло произойти? Ну и что с того, что у нее с Люка так вышло… Он не был причиной, по которой она приехала на остров, и, разумеется, разрыв с ним вовсе не повод отказаться от мечты. Кто знает, может, они с Сантианой уже уехали оттуда.

На этом острове она ощущала себя полной жизни и свойственного молодости безудержного оптимизма, чего никогда не сможет ей дать семейный магазинчик. Конечно, путешествия в фургоне могли стать отдушиной, но если ей суждено остаться в Брайтоне, то очень скоро большая часть жизни превратится в скучную рутину, неизбежную при управлении их небольшим бизнесом. Она три года потратила, изучая тонкости искусства фотографии, и что толку? Пришлось отказаться от этого занятия, даже не попытавшись достичь профессиональных высот.

Звук бас-гитары, казалось, заставлял вибрировать все ее тело, и она двигалась ему в унисон. У нее вдруг появилась уверенность, что все необыкновенные путешествия и головокружительные приключения еще впереди.

Она протанцевала до двух часов ночи, а затем медленно побрела к фургончику мимо знакомого каменного круга. Казалось, ее тело все еще пульсировало, полное музыкой, которую она только что услышала.

– Имоджин!

Она обернулась на звук знакомого голоса. У входа в лагерь стоял Финн.

– Имоджин, – снова позвал он, жестом подзывая ее. На лице его светилась улыбка. – Что ты тут делаешь? – приветливо спросил он.

– А я тебе собиралась задать тот же самый вопрос, – ответила она, не скрывая удивления.

За ним, на площадке, окруженной просторными уютными навесами, приветливо горел костер. Вся эта картина выглядела гораздо привлекательнее перспективы возвращаться к себе и спать в фургоне или в ее влажной палатке.

– Я помогал другу торговать в киоске, – ответил он. – А ты, видимо, приехала сюда на своем фургоне?

– Угадал, – не без гордости произнесла Имоджин.

– И он доехал? – спросил он, всем своим видом демонстрируя недоверие.

– Представь себе, без проблем, – рассмеялась она.

– Я счастлив слышать, что мой кустарный ремонт принес свои плоды. Я бы никогда не простил себе, если бы он сломался где-нибудь на полпути к Стоунхенджу.

Имоджин рассмеялась. Повисло неловкое молчание. Издали доносились разговоры, которые вели сидящие вокруг костров люди, смех и веселая возня тех, кто пытался в темноте нащупать вход в палатки, однако в той части лагеря, где они находились, царила полная тишина.

– А где твои друзья? – прервав молчание, спросила Имоджин.

– Уже спят сладким сном, – ответил Финн. – Я и сам собирался потушить костер и забраться в палатку.

– Эти вигвамы выглядят очень уютно, – сказала Имоджин. – Можно заглянуть?

– Заходи, – сказал он, поднимая белый полотняный полог ближайшего вигвама.

Имоджин присвистнула от восхищения, войдя внутрь и увидев мягко освещенное пространство с удобными походными кроватями.

– Как видишь, у нас тут кемпинг со всеми удобствами. А ты, наверное, уже всю задницу отморозила в своем фургоне для мороженого.

– Издеваешься над бедной девушкой?

– Энди все это организовал, и я с ним живу в одном вигваме. Он заявил, что уже слишком стар, чтобы ютиться в обычной палатке. У нас даже туалеты здесь нормальные есть, – сказал он, указывая на пластиковые блестящие кабинки в углу.

– А где сейчас Энди? – спросила Имоджин. – Мне показалось, ты сказал, что все уже ушли спать.

– Ну, у него появилась перспектива получше, – со смехом пояснил Финн. – Повстречал симпатичную девчонку сегодня вечером и, похоже, был не против обойтись без удобств в последнюю ночь.

– Повезло твоему Энди, – рассмеялась Имоджин.

– Я, конечно, понимаю, что тебе вряд ли это предложение придется по вкусу, – после минутной заминки произнес Финн. – Но успехи Энди на романтическом фронте означают, что эта постель свободна… На тот случай, если ты действительно задубеешь в своем морозильном фургоне. Имеются лишний матрас и подушки, которыми ты можешь воспользоваться, – а я буду в нескольких милях от тебя, на другом конце палатки, поэтому тебе даже не придется мучиться от моего храпа.

Несколько секунд Имоджин обдумывала предложение. Это была безумная идея, ведь она едва знала Финна. Но искушение было велико, ведь здесь так уютно…

– Ну хорошо, – сказала она, отбросив сомнения. Если честно, она очень обрадовалась возможности выспаться в комфортных условиях и воспользоваться нормальным туалетом. Она вошла в вигвам и почувствовала, что там гораздо теплее. – Предложение принято.

– Хочешь какао? – спросил Финн, доставая походную плитку. Он только что залил водой тлеющие угольки костра возле палаток. – Я, конечно, понимаю, что это несколько не в стиле рок-энд-ролльной тусовки.

– Не откажусь, – сказала Имоджин, усаживаясь на постель. – Тебе понравился фестиваль?

– Я под большим впечатлением, – сказал Финн. – Сто лет не видел этих ребят, поэтому приятно было восполнить пробел за бутылкой пива, послушать хорошую музыку. Забавно – раньше мы все время проводили вместе, а потом… но ведь все течет, все изменяется, не так ли? Работа, семейная жизнь.

– Да, – кивнула Имоджин, – я понимаю, о чем ты говоришь. В жизни многих людей наступает время, когда надо остепениться, и они забывают о приключениях.

– Я не совсем то имел в виду, – рассмеялся Финн.

– Ну прости, – сказала Имоджин. – Возможно, я что-то додумала. Я просто сегодня размышляла, как важно заниматься тем, что дает тебе ощущение полноты жизни.

– И что же это для тебя? – спросил Финн с искренним интересом.

– Вот это, – Имоджин похлопала по камере в рюкзаке. – Заниматься фотографией.

– И много ты здесь наснимала?

– Я все время работала, но все же смогла увидеть выступления нескольких групп сегодня вечером. – Она открыла снимки на фотоаппарате и нашла последние кадры. – Хочешь посмотреть?

– Конечно, – ответил он, подсаживаясь к ней.

– Вот, например. Правда, не совсем удалось передать свет, как я хотела, но мне нравится, что получилось, – сказала она. Финн кивнул в знак одобрения. – А вот неплохой крупный план группы подростков в толпе.

– Мне нравится, – сказал Финн. – Кажется, эти ребята надолго запомнят сегодняшний вечер. Ты согласна?

– Точно, – сказала она. – Именно это настроение я и пыталась передать… Ой, это не то… Это фотки из Таиланда.

– Дай посмотреть, не перескакивай, – сказал Финн, удерживая ее руку. – Потрясающие снимки. Это ведь подводные съемки, не так ли?

– Да, – сказала внезапно смутившаяся Имоджин. – Правда, я их делала другой камерой. Я занимаюсь подводной фотографией – вернее, занималась.

– Это просто великолепно, – сказал он, взяв в руки камеру и медленно просматривая снимки. – Ты не должна их скрывать – надо организовать выставку, попытаться продать.

– Спасибо за совет. Именно это я и собиралась сделать, – сказала Имоджин. – Но жизнь распорядилась иначе.

– Никто не застрахован от таких поворотов судьбы, – с сочувствием произнес Финн.

Имоджин потягивала какао, пока Финн рассматривал фотографии, и вдруг почувствовала, что ее клонит в сон.

– Спасибо за то, что показала мне эти чудесные фотографии, – сказал он, возвращая фотоаппарат. – Брайтон, наверное, кажется очень скучным по сравнению с твоим островом.

– Надо признаться, кое-чего мне действительно не хватает. Хотя поездка сюда меня многому научила, не говоря уже о пользе смены обстановки.

– Кстати, а завтра на кого пойдешь – на «White Stripes» или «Arcade Fire»?

– На «Arcade Fire», разумеется, – сказала Имоджин.

– Да ну, пустая трата времени.

– Ты так думаешь? – сонным голосом отозвалась девушка.

– Ну, это мое личное мнение, – сказал он. – Ты действительно выглядишь усталой, а меня обескураживает, когда мой собеседник клюет носом.

– Ты прав, – сказала Имоджин, удобно устраиваясь под толстым пуховым одеялом. – Давай отложим беседу до лучших времен.

– Тебе нужна майка или еще что-нибудь, в чем удобно спать?

– Все нормально, не беспокойся, – сказала она, сбрасывая туфли и поднимая ноги на постель.

– Как ты относишься к тому, чтобы завтра вместе посмотреть что-нибудь, после того как закончим работу?

Имоджин в полусне подумала о заработанных в первый день деньгах, которые спрятала в пластиковом пакете на самом дне морозильной камеры. За один день ей удалось заработать столько, сколько она планировала получить за все выходные.

Она с сонным, но довольным видом улыбнулась Финну.

– Не вижу причин, почему бы нам не повеселиться.

– Ну и отлично, – сказал Финн.

Глаза Имоджин слипались, и последнее, что она запомнила, прежде чем провалиться в сон, было таинственное мерцание светильников в вигваме.