Благословленные Фрейей
Шоне всегда говорили, что она очень похожа на Эльчит, а саму Эльчит считали земным подобием Фрейи. Правда, ровно до того момента, как обнаружилась ее запретная связь с Моди.
Голубоглазая и золотоволосая, очень похожая на самих эльфов, Фрейя являлась перед ними в колеснице, запряженной кошкой и котом. После ее визитов весной появлялась трава, зацветали цветы, набухали и прорастали семена, обещая добрый урожай.
Иногда она приходила по облакам пешком, но и в этом случае у ее ног всегда терлись коты – непременные спутники богини, ее любимцы: Фрейя не мыслила себя без Солнца, а значит, и без кошек, ведь именно кошку Солнце избрало свои символом. Если вдруг богиня замечала, что на чьей-то пашне стоит миска с молоком – угощение для кошек, можно было не сомневаться: эти посевы обойдет и засуха, и град, а урожай будет лучшим в округе.
Эльфы весьма почитали Фрейю. Лучший день недели – день праздника и счастья – именовался у них фрейтаг, и самые главные события своей жизни они старались приурочить именно к этому дню.
Но все знали: Фрейя не всегда остается доброй и милой, иногда она, отменно вооруженная, способна броситься в бой, и тогда ее врагам не видать пощады. Верные ей коты, увеличившись до невероятных размеров, зубами и когтями могут разорвать любую армию, какой бы многочисленной и хитрой она ни была. И нет спасения тем, против кого выступила Фрейя со своим воинством, потому что сражается богиня только за справедливость и любовь.
Конечно, все это с рождения было известно Эльчит, но, как выяснилось, и Моди в этом вопросе оказался изрядно просвещен.
Никто не знает, какой разговор состоялся у влюбленных с Фрейей, о чем они просили ее, как убеждали. Но в один из дней отношение к непокорной паре у эльфов волшебным образом переменилось: этот союз угоден богам и природе, провозгласили старейшины. И от дома к дому полетела весть: любовь Эльчит и Моди одобрена на небесах.
Свадьба состоялась, конечно, в ближайший фрейтаг. Некоторые, правда, судачили: как же они жить собираются? Она станет кошкой оборачиваться или он – эльфом? Но в этих досужих разговорах, по правде сказать, больше присутствовало любопытство, чем осуждение.
А через положенное время, тоже именно во фрейтаг, Эльчит разрешилась двойней: эльфенок-девочка и котенок-мальчик.
Имена малышам дала сама Фрейя, неожиданно прибывшая на крестины в нарядном, сотканном из солнечных лучей платье, сопровождаемая двумя пушистыми серыми котами.
– Мимир! – указала она на котенка. – Ты будешь хозяином источника мудрости, бьющего из коней мирового дерева Иггдрагсиль, ветки которого обнимают всю землю. В своей великой судьбе ты станешь родоначальником новой эльфийской расы. А ты, – Фрейя склонилась к девочке, – Сьёвн. Твоим именем зовется любовь. Ты будешь щедро делиться ею со всеми, кто рядом, делая их счастливыми. А теперь мой подарок крестникам.
Фрейя лукаво обернулась к своим котам, те метнулись к малышам, на мгновение скрыв их от всех остальных. Когда коты снова вернулись к Фрейе – ничего не изменилось. В колыбельках не появилось никаких новых предметов. Из этого всем стало ясно: подарок волшебный. Конечно же, всех безумно интересовало, что именно подарила Фрейя, но ведь у богини не спросишь! К тому же она поспешила откланяться – дела.
Что это за подарок, открылось очень скоро. Накормит Эльчит малышку Съёвн, уложит в люльку под окно, вернется через час, под окном – кошечка, а в люльке Мимира у стены – крошечный мальчик-эльфёнок.
– Моди, ты детей перекладывал?
– Нет, я к ним даже не заходил. А что? Неужели опять?
– Так ты знаешь?
– Думал, мерещится…
Близнецы в люльках лишь хитро улыбаются. Потом и того пуще: набедокурит Съёвн, разобьет, разыгравшись, фамильную вазу, Моди ее строжит: час на стуле просидишь, никаких игр! – девчонка ну реветь: это не я, это Мимир!
– Какой Мимир? Он со мной во дворе был.
– Нет! Это я с тобой Мимиром была, а он тут мной. Специально, чтоб в бабушкиных шкафах пошарить.
– Мимир! – грозно смотрит Моди, – ты?
Котенок виновато чешется – чего отпираться? Конечно, он легко сбежать может, но и сестру жалко за что ей?
Короче, бедные Моди и Эльчит. С такими сорванцами, конечно, жить было сложно, но весело. У Мимира в отличие от настоящих кошачьих детей проявилась одна удивительная особенность: к полугоду он вдруг поменял цвет. То был сплошняком сереньким, серебряным, можно сказать, а тут вдруг ровно половина порыжела. Строго по позвоночнику.
– Отлично! – радовался Моди, – будет таким же рыжим, как я.
– А это? – заволновалась, осматривая сына, Эльчит, – что за бабочка? – прямо на ее глазах загривок Мимира встопорщился белым разрастающимся пятнышком, в котором ясно угадывались крылья бабочки. Альвис, любивший внуков до безумия, разглядев бабочку, аж прослезился: это знак! Высшая эльфийская отметка.
Бабочки, как известно, тоже почти эльфы. По крайней мере, летящего эльфа издали легко перепутать с красивой бабочкой. Поэтому по эльфийским поверьям существо, отмеченное этим знаком, несет в себе всю мудрость и силу эльфийского рода, считаясь практически священным.
Что ж, Альвис оказался прав. И предсказание Фрейи тоже сбылось абсолютно: от Мимира пошли кэльфы, а прекрасная Съёвн, подрастая, излучала столько любви и нежности, что все остальные в ее присутствии поневоле менялись, становясь добрее и лучше.
Как-то Съёвн, вычесывая брата, решила связать из его шерсти шарф, чтоб порадовать Эльчит, приучающую дочку к рукоделию. Шарфик получился кривенький, но вполне сносный. Съёвн показала его матери и, окрылённая похвалой, поскакала хвастаться друзьям. Первым попался соседский мальчишка Хасди – ровесник, стопроцентный эльфенок. Съёвн, дурачась, замотала рыжий шарфик на его шее, и… через секунду на месте Хасди стоял кот. Такой же подросток, как Мимир, только белый в черных пятнах. Ни Съёвн, ни Хасди не поняли, что произошло, и сильно перепугались.
– Дедушка, – в слезах бросилась Съёвн к Альвису, – расколдуй Хасди!
– А где Хасди? – не понял Альвис, разглядывая испуганного бело-черного котенка.
– Ну вот же он! Я… я… шарфик…
Альвис был опытным волшебником. Выяснив у плачущей внучки, что произошло, он задумчиво спросил у котенка:
– Ты сам-то шарф видишь?
Тот кивнул.
– Так сними!
Через секунду счастливый Хасди стоял рядом с вытаращившей заплаканные глаза Съёвн.
– Видите, к чему приводит баловство, – строго произнес Альвис. – Пообещайте мне, во-первых, никогда больше так не делать, а во-вторых, никому об этом не рассказывать. Пусть это будет нашей тайной.
Дети дружно затрясли головами, соглашаясь, но меньше чем через час благополучно забыли о своем обещании, ведь превращать эльфов в котов было так интересно!
Путем многочисленных экспериментов было выявлено, что:
1. Волшебный шарф, повязанный на самого Мимира, превращает того в эльфа без всякого участия Съёвн. Другие же коты так котами и остаются, никакой реакции.
2. Шарфы, связанные из шерсти других котов, волшебной силой не обладают.
3. Шарф, связанный из шерсти Мимира, может превратить в кота любого эльфа.
Последнее допущение было, скорее, теоретическим – возможности эксперимента оставались крайне ограниченными тремя-четырьмя друзьями, посвященными в тайну. Очень хотелось попробовать силу шарфа на взрослых эльфах, но даже у отъявленных хулиганов, какими росли Мимир и Съёвн, иногда все же срабатывает инстинкт самосохранения.
Вся эта история четырехсотлетней давности подробно изложена в кэльфийских Летописях, которые находятся в открытом доступе для эльфов всего мира, а для самих кэльфов – тем более.
Шона знала их наизусть. Еще бы! Речь в них шла об её предках – прадедушке Альвисе, дедушке с бабушкой Моди и Эльчит, маме и папе – Съёвн и Хасди и, конечно, о дяде Мимире. Слава Фрейе, все, кроме дяди Мимира, пребывают в здравии и благополучии. Правда, дедушка Альвис, как сетует мама, последнее время часто поговаривает об уходе в Авалон.
Когда близнецам исполнился год, Моди стал знакомить сына с миром людей, откуда когда-то пришел сам. Честно сказать, все время пребывания у эльфов он не забывал о доме Киста и время от времени наведывался туда, показать, что жив-здоров. Кист по коту скучал и всегда сначала сильно ругался, что тот опять шляется неизвестно где, потом задабривал мясом, рыбой, молоком. Жалея одинокого Киста, Моди попросил Эльчит сотворить фантом, который бы замещал его на время отсутствия.
Однажды Моди привел в дом Киста Мимира. Хозяин, увидав котенка, страшно удивился: откуда? Забеспокоился: может, ты не кот, кошка? Попытался заглянуть Моди под хвост. Кот подобных вольностей не позволил, и Кист так и остался в неведении, но котенка полюбил. Брал его на руки, гладил, щекотал пузо, каждый раз удивляясь его необычному половинчатому окрасу.
И вот тут как раз приехал Пётр.
Шона улыбнулась, вспоминая эту главу из Летописей, даже глаза прикрыла, чтобы реальнее ощутить тот день, ту обстановку, даже погоду на улице – солнечную, ветреную.
– Нигде этого паршивца нет! – проговорил Кист странно скрипучим голосом.
Шона открыла глаза, любопытствуя, о ком это он, а вместо Киста обнаружила перед собой кошек.
