Сильные пальцы сжали мою талию, отрывая от земли. Поворот, и я прижата к твердой мужской груди. Нож, занесенный надо мной в широком замахе, резко опустился, и я обессиленно опала к ногам мужчины. Платье запятнало пол вокруг меня алым шелком.

— Замечательно! — раздались одиночные хлопки Жозефины.

— Вики, ты живая? — обеспокоенно прозвучало сверху.

— Ты меня так и правда зарежешь, даже этой тупой железякой. — Я потерла ребра и протянула руку парню.

Неман, младший сын хозяев заведения, в котором творилось бутафорское убийство, привередничать не стал, поднял меня с пола. Порывался еще и отряхнуть.

— Руки убрал! — шикнула на него беззлобно.

Он и в танце то и дело забывал, где у меня талия, норовя пощупать пониже спины, но сердиться на шалопая было невозможно. Зато возможно шлепнуть но пальцам или отвесить подзатыльник.

— Злючка, — надул он губы и схлопотал еще и от матери.

Жозефина, сама она просила называть ее Финой, держала вместе с мужем большую ресторацию в центре Вилена, при которой существовал очень приличный театр. Город на пересечении двух важных торговых направлений довольно активно развивался, а приток денег изрядно поднимал запросы. Заведение пользовалось успехом, но вот с разнообразием представлений была беда.

Так что когда шесть дней назад хмурым осенним я утром появилась на пороге «Двух трактов», мне обрадовались как родной. Оказалось, что меня запомнили еще по сумасшедшему танцу с двумя мужчинами, случившемуся на осеннем празднике. В итоге на добрую половину дня мы заперлись с Финой — ресторацией заведовал Карл, отдав жене на откуп театр, — на втором этаже, где был зал именно для представлений. Просторный первый этаж демократично отводился под ресторацию и простые народные танцы, зачастую охватывающие и площадь перед домом.

Спустя долгие часы обсуждений, коротких номеров от меня под ритм, отбиваемый на столе, и споров до хрипоты мы пришли к соглашению. В тот же вечер я выступила на небольшом концерте, традиционном для выходного дня. Танцевала фламенко, имела большой успех, чем окончательно убедила хозяйку театра. Мы начали ставить танцевальный спектакль. «Кармен». Сюжет даже адаптировать почти не пришлось. Надо сказать, на историю я возлагала большие надежды. Поставим эту, придумаю что-то еще, исконно земное. Главное — привлечь внимание, если мои родители тут, то не пропустят такой сигнал. Надежда, конечно, была призрачной, но я хваталась за нее, как утопающий за соломинку.

— На сегодня с репетициями закончили? — Фина присоединилась ко мне за поздним обедом.

— Ага! Сегодня пробежаться по лавкам надо, а девочки еще в зале номер обкатают.

Вечером я собиралась ночевать в башне, а значит, город нужно было покинуть до закрытия ворот.

Торговые ряды Вилена были обширны и разнообразны. Две транспортные артерии исправно наполняли их диковинками со всех концов света. И если перевалы, через которые шли пути в Катахену, уже закрывались, то второй тракт, жмущийся к подножию гор, соединял вольные баронства с землями степняков. Еще один, почти параллельный путь, соединявший эти земли, шел через Мастол.

На сегодня у меня были в планах большие покупки. Я даже наняла на денек низкорослую смирную лошадку, чтобы возить их. Потому как в башню я ходила порталом, неизменно волоча с собой то постельное белье и шерстяное одеяло, то удобную посуду, которой очень не хватало. И это вкупе с запасом продуктов. Но сейчас мне хотелось приобрести нормальную постель. Стоило представить, что я буду продираться через кустарник, эффектно завернутая в перину, теряя терпение, перья и человечность, как я додумалась арендовать вьючное животное.

Бродила по рядам долго, в итоге разжилась нарой кулей крупы, мукой, овощами, головой кускового сахара и целым мешком крепеньких поздних яблок, одним из которых сейчас с удовольствием хрустела. А еще небольшой перинкой, скрученной в тугой рулон, подушкой, полученной в подарок, и симпатичным ситцем в цветочек. Не пойдет на простыни, так на занавесочки пущу.

Денег пока хватало, хотя к зиме нужно было купить более теплую обувь. Пуховик я скрепя сердце отдала обшить красивой зеленой шерстью. Чтобы инородная вещица не бросалась в глаза. А то, может, еще шубку прикуплю, понравилась мне одна из лисьего меха, мимо нее я ходила не первый день, облизываясь, но денег все-таки было жалко: если сильно не тратиться, то имеющихся средств хватит до весны. Будет, конечно, еще заработок у Фины, но его я пока не учитывала.

Едва успела, приветливо улыбнулась дежурящей охране. Меня тут уже приметили и запомнили. Ворота миновала вместе с вереницей крестьянских телег в сумерках, так и побрела неспешно позади, ведя кобылку под уздцы и старательно обходя парящие на морозце конские яблоки. Когда миновали частоколы пригородных трактиров, я уже достаточно отстала. Оглянулась украдкой и свернула на примеченную тропку, что петляла вдоль оврага.

Безымянная кобыла мышастой масти покосилась на меня с вселенской грустью, но побрела следом, мягко ступая по опаду и изредка всхрапывая. А вот сквозь плотный ракитник скотина идти отказалась.

Протащить ее через кустарник стоило мне трех яблок и кусочка сахара. К обрыву, под которым тихонько журчал по камням ручей, мы вышли уже в полной темноте, пришлось зажечь крохотный пульсар. И только тут я задумалась, что кобыла в портал не пройдет. А если и пройдет, то держать ее там, в башне, негде, кормить банально нечем, а выставить за двери на мороз — в горах уже пару дней изрядно задувало — мне совесть не даст. Помянув пару раз упрямое животное и свои умственные способности, я поснимала поклажу и вызвала переход. Вещи зашвырнула внутрь с феноменальной скоростью. С тоской поглядела на тускло мерцающее марево, всего шажок отделял меня от купания в горячем источнике и теплой постели. Захлопнула брегет, подманила пульсар, который наконец начал нормально слушаться моих команд, и ломанулась сквозь кусты обратно. В этот раз животина шла за летящим впереди светляком добровольно. Я вышла на тропу и потащилась со своей спутницей к знакомому трактиру. Ворота на ночь были уже закрыты, но на стук почти сразу выглянул один из работников. Узнал, внутрь пропустил и о лошадке позаботиться взялся.

Ванда — хозяйка, что привечала меня еще в первый день, — выглянула на шум хлопнувшей двери, оценила мой нахохленный вид и покрасневший нос, вынесла из кухни горячего травяного отвара с медом. Спустя десяток минут я отогрелась, даже рискнула скинуть верхнюю одежду. Пора уже пуховик носить, а не жилет, больно холодно становится ночами, а болеть мне нельзя. Лечить некому, разве что Мэтиуса звать, чтобы эктоплазмой обмазывал.

— Не шастала бы ты ночами, чай, девка молодая, красивая. Опасно, — проворчала Ванда неодобрительно. — Ни один мужик того не стоит.

Я закашлялась, так как в этот момент хлебнула из кружки:

— К-какой мужик?

— Ай, — отмахнулась она. — Чего прятаться, дело молодое. Ясно же, что к полюбовнику бегаешь. А коли за стеной встречаетесь, — продолжала рассуждать трактирщица, — так либо тать какой, либо женатый.

Я даже почувствовала, как румянец по щекам плеснул. И едва не начала возражать, но подумала, пусть уж так считает. Не объяснять же, что я иномирная девчонка, пользующаяся артефактами загадочных шаю, чтобы по вечерам бегать домой, где живу с мертвым ученым, у которого часто гостит мертвый прорицатель.

Вздох мой тяжелый расценили как почти признание.

— Вот где их надо держать. — Ванда показала мне сжатую в кулак натруженную руку, снова покачала головой.

Не меня она сейчас видела, может, себя да молодость свою. Я кивала и слушала.

— Переночевать-то пустите? — Отвар кончился, я перешла к насущному вопросу. Видела же, что двор занят подводами, значит, в комнатах полно постояльцев. Да и некоторые из них еще сидели за столами.

— Сама видишь, полон дом, — неопределенно сказала Ванда. — Но у меня комнатка свободна, одна работница к сестре на свадьбу уехала. Переночевать пущу за три серебрушки.

Я, уже привычная к здешним расценкам, едва не подавилась возмущением. И начала торговаться. Цену, к обоюдному удовольствию, удалось скинуть вдвое.

К искомой комнатенке вел проход мимо кухни и мимо пары отдельных кабинетов для посетителей, пожелавших откушать не в общем зале.

— …в центре тоже бывает вертится, курва, а где эти клятые выродки — не понять. Людно больно, — донеслось из-за одной двери.

— Сыщется, главное, на рожон не лезть.

Наверное, нужно было пройти, не задерживаясь у хлипкой преграды, за которой стучали кружками и ножами несколько человек. Но у меня даже в животе заныло от нехорошего предчувствия. Так что я скинула с плеча котомку, наклонилась, поправляя сапог.

— Ничего, соколики, у меня не забалуете, — прозвучал довольный басок. — Не зря меня заместо этого смертника поставили.

— Не зазнавайся, Нар, какие приказы-то привез? — прозвучало небрежно.

— Ща все соберутся, не буду я дважды горло драть.

В этот момент я почти сообразила, что раз собрались не все, то меня могут застукать.

— Где там Зывик ходит? — послышалось из-за двери.

Тут из-за близкого поворота послышались шаги, и появился мужик, поправляющий штаны.

— Подслушиваешь, — сразу сориентировался он.

— Не, мимо проходила, — попыталась уйти я, но меня перехватили за локоть, да так больно, что я зашипела.

Лопатки больно встретились со стеной против дверки кабинета. Мужик паскудно ухмыльнулся и навалился.

— Зывик? Это ты там?

— Дядя, вас вон заждались уже. — Я хотела вырваться, прикидывая, сумею ли всех четверых приложить сном или лучше лупить пульсарами, рискуя сжечь вообще все.

Дядя озадаченно глянул на меня, на дверь за спиной.

— Да когда ж ты запомнишь, дубина, не слышно нас! — услыхала я.

Дверь распахнулась.

— Да ты, Зывик, вконец двинулся, девок на совет тащить…

Теперь через плечо прижимавшего меня мужика я видела троих его приятелей. И испугалась. Рожи подобрались не то чтобы криминальные, но ничего доброго во взглядах не было, а вот предвкушение было.

— Подслушивала, — предъявил меня мужик.

Тот, что открыл дверь, пожал плечами, и меня все-таки втащили внутрь. Вот не ту книгу я утаскивала для самообразования, в сумке с собой у меня валялась брошюрка по бытовой магии, а надо было брать тяжелый том по боевой: даже не освой я новых заклинаний, смогла бы отбиваться им некоторое время.

С тоской подумала, что спасать меня на этот раз некому. От вязи на руке я так несвоевременно избавилась, да и кольцо, по которому меня мог найди Шер, вернула. Сражаясь с подступающей паникой, я прикинула, поможет ли мне против этих бандитов пара простых, но эффективных заклинаний или меня прирежут, прежде чем я пискнуть успею.

Надежда появилась, когда мужики расселись, толкнув и меня на лавку. Я неверяще уставилась на распущенный ворот рубахи басовитого, являвшегося, видимо, главным.

И начала раздеваться.

— О, сообразительная, — хохотнул обладатель баска.

— Размечтался. — Я успела размотать шаль, расстегнуть крючки жилета и потянула из глубокого ворота цепочку с висящей закорючкой, найденной мной в горах. Надеюсь, Альгер был прав и это какой-то особый знак этих охотников за кровью шаю.

За моей рукой с интересом проследили и разочарованно вздохнули, когда я раскрыла ладонь.

— Дай-ка, — протянул к моей груди лапищу главарь и тут же по ней получил.

— Лапы убери, — процедила холодно.

Надо же, послушался. Но смотрели на меня еще подозрительно. А я радовалась, что для антуража на репетиции надела на себя серьги из моего мира, цепочку, яркие бусы, что дала Фина, и шнурок с подвеской.

— Что-то не знаем тебя, сколько работаем, — процедил тощий белобрысый хмырь.

— Отродясь девок среди ловцов не было, — добавил Зывик.

Я мысленно простонала, готовясь все-таки давать отпор, но еще раз попробовала убедить их.

— У меня своя задача, особая. — Я даже носик высокомерно задрала. — На вас случайно наткнулась. А против этого, — щелкнула ногтем по стоящей на столе пирамидке, полагая, что это именно неведомая глушилка, — у меня своя защита.

— И правда, она вас сквозь дверь слышала, — подтвердил Зывик.

— А чего таилась, поздороваться не зашла? — Блондин мне явно не доверял.

— А на двери не написано, кто тут сидит, — парировала я, поправляя одежду и застегивая жилет, за моими действиями наблюдали с большим сожалением.

До конца, может, и не поверили, но маленько расслабились, так что теперь главное — поскорее покинуть это высокое общество. А то засыплюсь еще на мелочах.

— Постой, — прищурился блондин. — А не ты ли та девка, что в «Двух трактах» танцует?

Откуда ж ты такой умный? Я улыбнулась, чувствуя, что получается криво и заносчиво. Но для этой компании сойдет.

— Отлично, уже пошли слухи! — обрадовалась я. — Того и добиваюсь, привлекаю внимание. Кстати, меня зовут Вики, приятно познакомиться, — безбожно соврала я, пытаясь срочно придумать предлог, чтобы сбежать.

Шайка, с которой мне не повезло столкнуться, наконец представилась. Дольше всех тянул въедливый блондин Гас. Даже начальник их, поставленный явно недавно, был более доверчив.

В итоге мы все-таки разошлись. Меня проводили, пусть и взглядами, до каморки, на которую указала Ванда. Удалялась, плавно покачивая бедрами, походкой уверенной в себе хищницы, однако когда вошла внутрь, заперлась и припала к ненадежной преграде спиной, сердце стучало как сумасшедшее. Еще бы, ведь несколько минут назад, чуточку флиртуя и кокетничая, я пригласила всю четверку на завтрашнее представление, пообещав им столик. Они все были заказаны наперед, но я знала, что Фина держит парочку для особых случаев. И за то, что я затеяла, она меня убьет. И это если все получится, в противном случае меня прибьют эти милые ребята.

Ущербная луна, выбравшаяся на небо за полночь, стыдливо подсвечивала окрестный лес. Я ломилась сквозь подлесок уже в третий раз за сегодня, не рискуя зажигать огня.

Гостеприимную спаленку я покинула спустя пару часов после памятной беседы. Старый конюх, коротавший ночь в каморке при конюшне, сонно ругался, но монетку взял и обещал возвратить лошадку хозяину. Когда я попросила выпустить меня в ночь, он уперся, пришлось использовать выдуманный Вандой предлог насчет свидания.

Старик прошелся на тему моих умственных способностей и женской дурости в целом, но еще одна монетка отворила передо мной неприметную калитку со стороны хозяйственных построек. Так я снова оказалась ночью на промозглом ветру.

Под тихую ругань сквозь зубы и хруст подмороженной палой листвы я привычно уже проломилась через кустарник на край обрыва, вызвала переход, уповая, чтобы хватило энергии, и почти свалилась в раскрывшийся овал портала.

В лицо пахнуло долгожданным теплом, а потом ноги зацепились за явно посторонний в портальном зале предмет, и я рухнула в темноте на что-то большое и мягкое.

Взвизгнула от неожиданности и попыталась откатиться, в результате чего больно треснулась затылком о твердый иол.

— Ну я все понимаю, но могла бы дойти до комнаты, — послышался голос Вейшара.

Он появился одновременно со светом, не дав полюбоваться вспыхнувшими перед глазами искрами. Потерла ушибленную голову. Шишка будет.

Только сейчас стало понятно, что запнулась я о заброшенные несколькими часами раньше продукты и рухнула на свернутую перину. Пришлось подниматься и разносить покупки по местам, одновременно рассказывая ученому о недавней встрече.

В итоге он меня даже похвалил, одобрив идею с приглашением ловцов. Надеюсь, они придут, и дело оставалось за малым. Вызвать группу поддержки. Спустя полчаса, отчаянно зевая, устроилась в пультовой и принялась названивать старому лорду. Да, я раскрываю свое местоположение, но никаких сомнений у меня не было. Безопасность важнее обиды. Только вот время позднее, как я и полагала, никто мне не ответил.

Утром, проспав едва ли несколько часов, я повторила попытку. Но вновь потерпела неудачу.

Пришлось все-таки возвращаться в Вилен, доверив дозвон Вейшару. Хочется верить, что все сложится… И почему я не назначила рандеву хотя бы через день?