Судя по всему, эти комнаты шаиса занимала временно, как-то не вязалась у меня помпезная обстановка с идеальным вкусом, которым, несомненно, обладала эта женщина. Я огляделась и обнаружила хозяйку покоев: она сидела за частично скрытым ширмой столом, но при моем появлении поднялась.

— Вероника! — Свекровь подошла ко мне, замерла, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Добрый день, леди Галиана. — Уж не знаю, что во мне сейчас можно было разглядеть, кроме легкого недоумения и настороженности, однако шаиса считала иначе.

— Спасибо. — Она неожиданно шагнула ближе и приобняла меня, заставив сначала напрячься, а потом расслабиться, отдаться этому короткому проявлению чувств. — Шердан рассказал мне, как ты спасла его.

— Если посчитать, сколько раз он спасал меня, то счет выйдет не в мою пользу, — растерянно выдала я, поскольку совершенно не знала, что сказать. Судя по реакции шаисы, версия Шера от моего видения тех событий несколько отличается.

— Он мужчина! — Галиана уже взяла себя в руки, отстранилась. — Это естественно, если он защищает женщину, особенно любимую.

На последнем слове я поморщилась, разницу между любимой и любовницей я осознавала очень четко и недоумевала, как шаиса может не понимать, что между мной и ее сыном пропасть. Впрочем, тема разговора резко изменилась:

— У нас семь дней. — Меня окинули еще одним пристальным взглядом, словно прикидывая, как лучше начать препарировать.

— До чего? — Я даже попятилась от воодушевленной свекрови.

— До бала, открывающего торжества в честь тезоименитства, — припечатала она.

Наверное, если бы у меня было время, я успела бы придумать пяток отговорок, объясняющих, почему мне совершенно не нужно присутствовать на таком важном мероприятии. Тем более что шаиса имела представление о том, что я совсем не та, за кого себя выдаю, а вот уж кем она меня считала — я не знаю. Но отвертеться не удалось: когда мне зачитали мое расписание на ближайшие дни, я, откровенно говоря, приняла это за шутку. Еще бы, ведь список включал в себя занятия танцами, этикетом, изучение генеалогии, истории, уроки владения веером, пошив нарядов, примерки. А помимо прочего предполагалось наведаться в местное спа, и что-то мне подсказывало, что тут меня скрутят в баранку не хуже, чем в Катахене. Стало страшно за себя, поскольку после перечисленной нагрузки впору было лечь и помереть, а не веселиться на балу в честь совершеннолетия их высочества принца Эдуарда Анриса.

Спустя пару часов согласований расписания и всех нюансов предстоящего марафона меня отпустили.

— Сегодня отдыхай. — Галиана дернула шнур, вызывая слугу. — Чуть не забыла, вот на столике книги для тебя. Почитай на досуге.

— Конечно. — Я уже не сопротивлялась.

Примерилась, как поудобнее подхватить толстенный двухтомник «Краткий курс этикета для молодых леди», увесистый альбом в розовом сафьяне «Я и бал» и пару рисованных модных журналов с последними новинками. Спас меня подошедший Гнат: всю стопку со столика забрал он и вышел впереди меня из покоев. Я распрощалась и поспешила за ним.

— Короткой дорогой и без сюрпризов, — устало попросила я, стоило нам оказаться за дверью.

Провожатый перехватил поудобнее тяжелую стопку книг, степенно кивнул и свернул в боковую дверцу. Как я и думала, идти до покоев Шера оказалось раз в шесть ближе, чем заняла у нас дорога сюда. Открыв нужную дверь ключом и передав его мне, сославшись на распоряжение лорда Тариса, Гнат оставил книги на столике в гостиной и откланялся, настоятельно предлагая звать его как только понадобится.

В комнате прибавилось вещей. Похоже, пока я отсутствовала, доставили самые крупные из сегодняшних покупок. В спальне было тихо, дверь в кабинет вообще, похоже, заперта, так что я устроилась в гостиной и взяла первую книгу. Модные альбомы радовали шикарной рисовкой, но я сразу поняла, что в вопросе платья лучше полагаться на шаису. Книги по этикету были заброшены подальше, стоило мне только взвесить их в руках и оценить витиеватый стиль изложения первых же страниц. А вот розовый альбом «Я и бал» авторства некоей леди Волчек заинтересовал.

Из него я выяснила, что к балу надлежит готовиться за год. Как минимум начинать шить платье, но как при этом учитывать переменчивую моду, там не указывалось. Дальше излагались все правила диеты, кои следовало неукоснительно соблюдать. Внимательно прочитав, чем следует питаться, я даже изучила обложку и форзацы, вдруг где-то указано, что это издание для птичек или, там, мышек. Человек на такой диете выжить не должен.

В общем, чем дальше я изучала текст, тем больше страниц пролистывала, проникаясь ужасом перед предстоящим действом. Главу о том, на кого следует, а на кого категорически не рекомендуется поднимать глаза, пролистала вообще не глядя. Зато живо заинтересовалась регламентом танцев, этому оказалась посвящена добрая половина альбома.

За чтением я провела не меньше часа, уничтожая яблоки из вазы на столе. С удовольствием отметила, что только сегодня превысила предписанную диетой калорийность раз эдак в десять-двадцать. За окном давно стемнело. Шера не было.

Хотя он и говорил, что появится поздно, однако я поймала себя на том, что каждые три минуты гляжу на часы и… отчаянно ревную. Эта мысль разозлила.

Наверное, дело в том, что день вышел суетный. Или в том, что вся дворцовая жизнь казалась мне ролевой игрой, в одной из локаций которой я выполняю какие-то не очень понятные квесты. Отбросив ни в чем не повинный альбом, я решила отправиться спать. В конце концов, чего я тут сижу, мне же четко сказали не ждать. Стало совсем горько. В солнечном сплетении, там, где я чувствовала магию, снова неприятно заныло.

Погасив лампу, я распахнула дверь в спальню и вошла, развязывая шнуровку на боках. Вероятно, озаботься я светом раньше — все могло бы быть иначе. Но когда я села на белевшую в свете от окна постель, чтобы скинуть туфельки, позади меня поднялась темная фигура:

— Почему так долго, любовь моя?

Произнесенные томным женским голосом слова стали в этот долгий день последней каплей.

— Прости, детка, я предпочитаю мужчин, — процедила я.

Пульсар зажегся с одного щелчка, освещая недоуменно моргающую кудрявую шатенку, скудно затянутую в гипюр, стратегически открывающий все, что приличия предписывают прикрыть. Девица тем временем проморгалась от внезапного света и взвизгнула:

— Ты кто такая?

— Когда лезешь в спальню к мужику — сначала выясняй обстановку, — посоветовала я убогой и сдернула с нее одеяло.

Вероятнее всего, когда раздавали интеллект, эта фифа стояла в очереди за грудью. Только этим можно объяснить то, что она начала качать права.

— Сегодня моя очередь, все-таки я — официальная любовница лорда Тариса.

— А я — невеста. — Голос был спокойный, эмоции отключились.

— Ну и подвинешься, — заявила эта самоубийца.

И это было уже за гранью наглости, так что я просто вывернула нахалке руку, заломив ее за спину, нагнула и повела в гостиную, остановившись лишь для того, чтобы хорошенько подергать шнур вызова. Девица верещала, дергалась, сыпала угрозами и сквернословила. Пришлось вжать ее коленом в стену, чтобы отпереть дверь. А завершил наше познавательное знакомство пинок под аппетитный зад, придавший незваной гостье верное направление.

Гнат, нырнувший в гостиную до того, как я захлопнула дверь, выслушал мои пожелания и так же оперативно утек обратно. Спустя несколько минут мимо меня боязливо шмыгнули две девушки с чистым бельем, привели в порядок спальню и поспешили исчезнуть. Может, мне показалось, но прежде чем запереть дверь, я видела лорда Прата.

А потом я растерянно сидела на диване и еще какое-то время пыталась сообразить, что мне теперь делать. Хотелось что-то разбить, или поорать, или расплакаться. Но для этого нужны были зрители, иначе все теряло смысл. Вернее, один конкретный зритель, которого сейчас не было.

Идти мне сейчас все равно некуда, так что будем исходить из того, что утро вечера мудренее. Я отправилась в спальню, заперла на защелку гардеробную, подперла стулом дверь, ключа от которой не обнаружила, осмотрела просторное помещение и только потом забралась под одеяло. А как еще быть, если это не спальня, а проходной двор. Честно говоря, думала, что не усну, но отключилась почти сразу.

Уже привычно горячее тело прижалось к свернувшейся клубочком мне со спины. Стало так уютно и хорошо, что я даже распрямилась, и тут же меня обняла тяжелая рука, скользнула под коротенькую сорочку и сжала грудь. Мою грудь. Наглая рука. Ручища. Подлого гнусного типа конечность. Накручивать себя я начала, даже толком не пробудившись, но когда все-таки окончательно проснулась, то рванулась вперед из уютных объятий, уселась и уверенно зажгла яркий лучистый пульсар, освещая просторное ложе. Шер поморщился, прикрываясь от света рукой и устало простонал:

— Может, утром?

— Что — утром? — Пульсар я убирать не спешила, зато утащила покрывало, под которое Шер пытался спрятаться.

— Ругаться, заниматься любовью, разговаривать. — Он открыл глаза. — Все утром.

— Хорошо. — Я встала, демонстративно переступила через распростертое тело, пнула ногой пару подушек. Спрыгнула, заглянула за комод, за портьеры, под кровать.

— Что ты делаешь? — Его светлость закинул руки за голову и следил за мной.

— Смотрю, не пробралась ли в спальню еще пара любовниц.

— Драный кранк! — Шер застонал, запрокинув голову и наконец сел. — Кто? Я не шучу, мне не доложили. Я… заработался.

— Рыжая грудастая баба в неглиже. — Я замерла перед кроватью, скрестив руки на груди. — Имени не спросила, скрутила и пинком под зад выставила в коридор.

Наградой мне были большие выразительные глаза Шера, глядящего на меня едва ли не со священным ужасом. Но выражение его лица быстро поменялось, губы словно против воли растянулись в озорную улыбку, а потом он вовсе не сдержался и захохотал. Ладно бы просто, так нет, он еще и подорвался с постели, сгреб сердитую меня в охапку и уткнулся лицом в живот. Я, правда, быстро пришла в себя, сначала попыталась отстраниться, потом застучала кулачками по плечам. Без толку, только руки отбила.

— Баронессу Катажину Бивер пинком под зад! — Шер наконец оторвался от моего живота, выдохнул, но улыбка с лица не сошла. — Ты — чудо. Так эффектно решила этот больной вопрос.

— Она не показалась мне больной, разве что на голову. — Я еще раз попыталась отстраниться. — И судя по всему, о вашем разрыве она узнала от меня. Может, отпустишь?

— Нет, мне все нравится. — Поцелуй пришелся в ложбинку груди и чуть не сбил с мысли.

— А кто такие две подружки — блондиночка с лицом ласки и брюнетка с короткой стрижкой? — Я чувствовала себя сварливой супругой, выспрашивающей про новеньких секретарш, но остановиться не могла.

— Графиня Анария Тус — действительно бывшая, и ее близкая подруга баронесса Фира Винел. Их ты тоже куда-то пнуть успела? — Шер потянул меня вниз, вынуждая оседлать его колени.

— Нет, только морально выпорола, — огрызнулась я, стараясь не отвлекаться на недвусмысленную твердость в штанах его светлости. — Леди Астра тоже не знала, что она бывшая?

— Да ты подслушивала! — восхитился коварный ловелас, едва отрываясь от целования моего плечика, однако ответил: — Она несостоявшаяся.

— Что ты вообще делаешь? — Бретелька сорочки сползла с плеча, и за ней следовали горячие губы, я еще раз попыталась отстраниться, но совсем уж вяло. — Ты вроде требовал перенести все на утро.

— Так оно уже, — невнятно выдохнул этот наглый тип, кивнув на окно и возвращаясь к исследованию моей груди.

Я скосила глаза, отмечая, что за окном слегка посерело, обозначая скорый рассвет. А потом мне стало не до окна.

Утро началось со стука в дверь. С очень громкого стука, даже тут, в спальне, было слышно. Я с трудом продрала глаза, улыбнувшись от приятной истомы, разлившейся по телу, и побрела открывать. Дверь по-прежнему была подперта креслом, так что я задумалась, а как вообще из спальни выбрался Шер. И когда он спит. Поразмышлять об этом мне не дали, стук повторился снова. Я поплотнее запахнулась в халат и щелкнула замком.

— Шаиса Галиана приказала разбудить любой ценой. — За дверью обнаружились отвратительно бодрый Гнат и пара горничных. — И помочь с утренним туалетом.

— Спасибо, Гнат. — Я не удержалась и зевнула в кулак: — Передай, что я встала.

— Она сама будет с минуты на минуту, — уточнил слуга, заподозрив, что, едва закрыв дверь, я упаду обратно в постель.

В оборот меня взяли крепко, уже через несколько минут я была умыта, упакована в бежевое утреннее платье и осчастливлена прической, открывающей шею.

Когда дверь без стука распахнулась, я ожидала, что войдет шаиса, но на пороге появился мужчина. Не слишком высокий, по здешним меркам, с некогда черными, изрядно тронутыми сединой волосами и живым лицом, он выглядел лет на пятьдесят. Пока я поднималась с дивана, гость успел решительно войти в гостиную, бесцеремонно дернуть ручку кабинета и, досадливо морщась, обернуться. А вот вспыхнувшая на лице радость меня несколько озадачила.

— Прошу простить мою неучтивость, устал гоняться за этим шалопаем. — Под шалопаем, видимо, подразумевался Шердан.

Я краем глаза отметила, что горничные шмыгнули на выход, а мужчина тем временем шагнул ко мне, едва ли не распахнув объятия.

— По-видимому, я наконец вижу очаровательную Веронику Барас. Вы еще прекраснее, чем мне описывали, такую прелестную леди трудно не узнать.

— Тогда мы в неравном положении. — Я подала руку для поцелуя, чуть отстраняясь, поскольку мне показалось, что он действительно собирается меня обнять и хорошенько потискать.

— Ах, как же я невежлив! — Гость закатил глаза, помог мне опуститься обратно на диван. — Максимилиан Тарис, дядя вашего жениха.

— Безмерно счастлива. — Я одарила его чарующей улыбкой и ухватила с блюда персик, чтобы освободить руку, которую он не спешил отпускать.

— Взаимно, — с улыбкой соврал дядя. Учитывая, что одним своим появлением я уже подпортила его планы, радоваться мне он точно не должен. — А где же мой горячо любимый племянник?

— Не видела его сегодня. — От улыбки уже чуток сводило скулы.

— Правда? — И таким это тоном было сказано…

— Вы мне не верите? — Улыбка померкла, губки капризно скривились.

— Верить нельзя никому, — доверительно сообщил этот тип, и тут нас наконец прервали.

— Лорд Максимилиан! — Леди Галиана сразу прошла к нам, сопровождавший ее сухопарый мужчина сообщил, что будет ожидать в танцклассе, а полненькая женщина поспешила сделать в вид, что искренне любуется отделкой стен.

— Леди Галиана! — Памятная приветливая улыбка вновь озарила лицо этого интригана, он уже спешил шаисе навстречу.

Повинуясь какому-то жесту, пришедшая с шаисой женщина грациозно для ее комплекции скользнула ко мне:

— Леди Вероника, идемте посмотрим, что из нарядов у вас в наличии. — Она буквально утянула меня в гардеробную.

Дальше разговор долетал до меня обрывками.

— …ничего особенного, таких полдворца… — Шелест бумаги в обувных коробках не дал дослушать Максимилиана.

Я приложила палец к губам, умоляюще посмотрев на женщину, представившуюся мне баронессой Иреной Павис. Та укоризненно глянула и тихонько произнесла:

— Я приглашена сюда, чтобы должным образом подтянуть ваши знания этикета! Подслушивать — это верх неприличия. — Ее дородная фигура перегородила подступ к двери.

— Обещаю, после ваших уроков я стану самой благовоспитанной леди. — Я снова умоляюще глянула на баронессу. — Но пока я неотесанная провинциалка, мне просто положено быть непосредственной и любопытной.

Дама мерила меня взглядом несколько секунд, затем подмигнула, развернулась и уступила место рядом с собой у двери в гостиную, едва заметно приоткрыв щелку.

— …договор с баронствами.

— Я тебя уверяю, от этой девочки шайсарату будет сплошная польза. — Свекровь явно рекламировала меня. — К тому же за ней не стоят силы, что будут прогибать свою линию, как те же баронства.

— Она действительно протеже Когрема Бараса?

— Спроси у него сам. — Голос шаисы был беспечным, ложечка звякнула о фарфор.

— Может, и спрошу, — задумчиво проговорил дядя. — Но для меня, как для члена Регентского Совета, укрепление связей путем брака с Камиллой Налин…

— Вот и женился бы, — насмешливо перебила Галиана. — А Регентский Совет доживает последние недели.

— Ты правда думаешь, что возвести на престол этого бездаря, повесу и гуляку — хорошая идея?

— Он законный наследник. — Снова послышался звон фарфоровой чашечки.

— Ха, не веришь же ты свежим слухам, что на самом деле принц Эдуард — начитанный и благовоспитанный юноша?

— Вы его сами таким сделали. — Шаиса явно заскучала. — Кто подсовывал ему девок, дружков — гуляк и мотов, баловал и развращал? И вообще, ты не находишь, что высказываться так о наследнике в чужих покоях — опрометчиво? Даже — или вернее будет особенно — если они принадлежат заместителю службы безопасности.

— Я подстраховался, подслушать нас не могут. — Тут, видимо, Максимилиан что-то продемонстрировал.

— Ты связался с шаю? — На этот раз голос Галианы стал несколько напряженным.

— Не совсем. Это подарок друга…

Беседу прервал очередной стук в дверь. Как выяснилось, принесли легкий завтрак. Я пожала плечами и оторвалась от щели.

— Так и пьют чай молча? И стоило столько ждать. — Баронесса Павис, которая потеряла интерес к подслушиванию почти сразу, как раз извлекала из коробки бальные туфельки. — Какая интересная модель.

Я немного половила ртом воздух, не понимая, что вообще произошло, но потом сообразила, что голос в пультовых слышала тоже я одна. С зажигалочкой, оказавшейся неведомым ключом Черной Вишни, старалась теперь не расставаться, так что, может, и не подействовала на меня вещица лорда Максимилиана.

Когда мы вернулись в гостиную, визитер уже ушел. Столик накрыли к завтраку, а леди Павис как-то очень плотоядно меня оглядела и размяла руки — обучение началось. Меня шпыняли за звон ложечки о чашку, за оттопыренный мизинец, за упавшую крошку. Регламентировано оказалось все, чуть ли не вплоть до интервала между взмахами ресниц. Отсутствие улыбки являлось недостаточной приветливостью, излишняя улыбка — признаком дурного тона. Когда выражение моего лица начало напоминать уже скорее оскал, меня на время оставили в покое, препоручив учителю танцев.

Тренировки ради пришлось перебраться в одну из музыкальных гостиных, дорогу до которой я, кажется, запомнила. Стены ее украшали различные музыкальные инструменты, а одна и вовсе была зеркальной. По пути я удостоилась еще десятка критических замечаний. Похоже, единственное, что не вызывало нареканий, — это осанка. Зато походку сочли излишне порывистой и не подобающей юной леди. Дамы заперли двери, и начался новый виток муштры.

— Шаг, шаг, разошлись, раз, два, поворот, поклон…

Это длилось уже второй час. Меня пытались спешно обучить местному танцу-шествию, чем-то напоминавшему полонез и носившему незамысловатое название «первый танец».

— Может, я просто постою в сторонке? Разрешено же девушке пропустить танец. — Я стенала и чувствовала себя необучаемым бревном. Ничего технически сложного, но запомнить всю череду движений, заучиваемых с младых ногтей местными аристократами, было трудновато, особенно не видя всей картины.

— Ничего не выйдет. — Галиана была непреклонна. — Шайсары открывают бал первым танцем, и ты обязана в нем участвовать.

Я еще раз прошлась по залу, поворачиваясь и приседая в нужных местах под перестук метронома. На этот раз проход был признан сносным, и мы перешли к остальным танцам.

— Шаиса Галиана… — Я с милейшей улыбкой отвела женщину в сторону на пару слов и зашептала: — Я ведь и простейших танцев не знаю. Но танцую я профессионально, схвачу на лету, если вы покажете.

Дальше тренировка превратилась в шоу. Несколько минут одна из дам танцевала с немного удивленным таким подходом мастером, потом ему передавали меня. И я повторяла все, что уловила и запомнила. Учителем он оказался превосходным. И влюбленным в движение. Чутко вел, подсказывая и выравнивая огрехи, и сам то и дело отвлекался на прорывающиеся у меня па и связки из совершенно иных танцев, незнакомых в этом мире. Шаиса и леди Павис только и успевали возвращать нас к отработке классической бальной программы. В результате расстались мы, очень довольные друг другом, с обещанием встретиться еще не раз.

После танцев слегка успокоенная леди Тарис куда-то засобиралась, сославшись на важное совещание, и я было приободрилась и воспрянула духом. Однако меня быстро приземлили.

— Не волнуйтесь, девочке не избежать большой придворной славы, — предвкушающе обронила леди Павис, и шаиса упорхнула.

— Неужели у вас нет никаких важных дел?

— До конца декады я абсолютно свободна. — Меня втащили обратно в комнаты, где угрожающей стопкой поджидали книги.

Началась дальнейшая муштра. Закончились уроки только после ужина, сдобренного поучениями и окриками. Когда я уже всерьез подумывала упасть и притвориться мертвой или на худой конец забаррикадироваться в спальне, леди засобиралась и пожелала мне спокойной ночи. Осчастливленная, я утащила тарелку сыра и фруктов в купальню и сползла в теплую воду. Похоже, жизнь аристократов трудна и мучительна, если их заставляют всю жизнь учиться, а потом и служить на благо короне. И я теперь вроде как одна из них. Правда, смутное подозрение, что до сих пор мне попадались какие-то неправильные аристократы-трудоголики, немного примиряло с новым статусом.

Мысли плавно перетекли на Шердана, и в спальню я возвращалась, замотанная в полотенце и с затаенной надеждой увидеть неуловимого мужчину. Отношения у нас так и оставались странными и невыясненными, однако сейчас, после сумасшедшего дня, я поняла, что ужасно соскучилась.

В комнате ничего не изменилось. Я забралась на кровать, укрылась одеялом и… принялась беспокойно вертеться. Когда взбила подушку раз в двадцатый, словно невзначай бросив взгляд на часы, а потом приняла очередную самую удобную позу для сна, поняла, что начинаю злиться. Еще не менее получаса я просидела, делая вид, что читаю книгу по этикету, а на деле уже упрямо гипнотизируя стрелку часов. Хотелось, чтобы появился уже хоть кто-нибудь. Я согласна была даже на вчерашнюю пышногрудую деваху, чтобы достойно сорвать на ней обиду и накопившееся напряжение. Но ко мне никто не спешил. Легкое беспокойство о Шердане, прорывавшееся видениями, в которых безопасник так заработался, что не смог дойти до своих покоев, сменялось не менее яркими видениями полуголых дев, комнаты которых оказались ближе. Когда гадкий брюнет не явился и к двум часам ночи, я подскочила, уверенно защелкнула обе двери, уже проверенным способом подставила под ручки кресла и улеглась. Ощущение выполненного долга, а вернее сделанной пакости, подействовало лучше всякого снотворного. И лишь уже уплывая в сон, припомнила, что все приготовления с запиранием вчера совершенно не помогли.

Мне снилось, как шершавая ладонь легла на бедро, легко скользнула на живот и замерла там. Спине стало тепло от тела, опустившегося рядом, массивного и совершенно обнаженного. По плечу прошлось дыхание, запуталось где-то во влажных еще волосах на затылке. Обнявший меня мужчина еще раз прижал крепче, глубоко вздохнул и… уснул.

Проснулась рано и на противоположной стороне кровати, тиская объемистую подушку, источающую мшисто-пряный аромат. Похоже, мне вовсе не приснился мой неуловимый фиктивный жених. Или не фиктивный? А оно мне надо? Тряхнула головой, отгоняя назойливые мысли о сонме любовниц небезразличного мне мужчины, и потянулась, оглядывая комнату.

Кресла все так же подпирали дверные ручки, намекая, что никто в комнату попасть не мог, но дверь купальни была открыта, а я точно помню, что закрывала ее. Мучимая любопытством и естественными нуждами, заглянула туда. На забытом с вечера блюде вместо фруктов и сыра лежали одинокий огрызок от яблока и скелет виноградной ветви. Значит, мне точно ничего не приснилось, и теперь я окончательно ничего не понимаю. Размышления прервал привычный уже грохот в дверь. Вздохнув, я накинула халат и пошла сообщать, что уже бодрствую, хотя и очень об этом сожалею.

Все-таки в том, что тебя одевают и причесывают, что-то есть, так и привыкнуть недолго. А то сонный утренний автопилот однажды вывел меня в университет в пижамных штанах хмурым ноябрьским утром. Я приветливо улыбнулась знакомым по прошлым дням девушкам и позволила сотворить из себя человека. Попутно выясняя маленькие дворцовые подробности. Теперь я знала, где кухня, как пройти по главному и не очень ходу, как попадают во дворец простые служащие, что не живут тут постоянно. Оказывается, Лане — рыженькой младшей горничной — уже предлагали денег за подстроенную мне пакость. Когда я удивилась такой ее откровенности, Лана сообщила, что хоть молодая, но не дура связываться с магами, а тем более с самим шайсаром Тарисом: это не только местом во дворце рисковать, но также репутацией и свободой. Что на нее больше влияло, я не поняла, но за откровенность была благодарна.

К появлению двух леди-мучительниц я была уже полностью готова и даже лениво листала «Я и бал», ковыряя плевочек овсянки на тарелке.

День начался почти так же, как и вчера: этикет, танцы, скудный обед и ускоренный экскурс в историю и геральдику. По дворцу мы перемещались организованной группой, и в компании шаисы на меня даже смотреть старались не слишком пристально. Однако спиной эти взгляды я очень даже ощущала. В покое меня оставили лишь вечером, после скудного ужина, состоявшего из нежирного кусочка телятины невнушительных размеров и целой тарелки зелени. Шердана не было. Я даже в кабинет поскреблась, надеясь, что он уже вернулся, но дверь оказалась заперта, а проверять свои новообретенные навыки взломщика я не решилась.

Ощутила себя ревнивой женой, брошенной и обиженной, но вовремя смогла остановиться, чтобы не накручивать себя. Поговорить нам, конечно, нужно, но сидеть и закипать от негодования — не вариант. В результате я решила действовать проверенным способом. Отыскала подходящую одежду среди новых вещей, закуталась в плащ, чтобы не смутить ненароком встречных придворных, и побежала в танцевальный зал.