Глава 5
Двадцать километров к юго-востоку от Алеппо
Валера Грид пролежал около часа, почувствовал себя лучше, попытался встать, но тут же едва не упал. Голова у него после контузии продолжала кружиться, а полумрак подвала не позволял верно оценивать положение тела.
– Полежи еще. Торопиться нам некуда, – посоветовал ему Андреев.
Едва сверху все стихло, он осторожно высунулся наружу, расправил антенну радиостанции и попытался выйти на связь с Беркутом. Таков был позывной командира группы сирийского спецназа, должной обеспечить отход и сопровождение снайперов.
Однако Беркут молчал. Вместо него Андрееву ответил незнакомый офицер, назвавшийся Орланом. Павел ничего не знал об этом человеке, но деваться было некуда. Сириец выслушал его доклад, попросил затаиться в убежище и обещал сообщить о группе своему командованию.
– О чем договорились? – тихо спросил прапорщик, когда командир спустился вниз.
– Группа спецназа, сопровождавшая нас, куда-то исчезла и не выходит на связь. Какой-то парень с позывным Орлан пообещал помочь, сказал, что доложит о нас начальству, – проговорил Павел и уселся на разломанный ящик. – Следующий сеанс связи в полночь.
– Скорее бы нас забрали из этого метро, – проворчал Суров. – Жрать охота, аж живот сводит. – Он подсел поближе и снова уложил голову контуженого друга на свои колени.
Валера Грид всегда производил впечатление серьезного, обстоятельного человека. Он и в самом деле был таким, несмотря на то, что частенько отпускал ядреные шутки.
Родился и вырос он в большой семье в далекой уральской деревне. Все взрослые работали в местном колхозе, на технике, в мастерских, в поле. Учился Валера в деревенской школе и даже успел освоить вождение трактора и комбайна.
После расцвета демократии колхоз развалился, школа закрылась, а родное село стремительно превратилось в кладбище. На улицах, где раньше звенели детские голоса, теперь можно было оглохнуть от зловещей тишины.
Несколько лет назад Валера перевез родителей в областной уральский город, где они и скончались с интервалом в один год. Папа – от рака легких, а мама – от старости или от тоски по ушедшему мужу.
Братья и сестры парня разъехались кто куда, и в родную деревню он ездить перестал, не хотел любоваться пепелищем своего детства. Валера окончил лесотехнический техникум, да так и остался в городе. До армии он крутил баранку грузовика, работал на бетономешалке, охранял автостоянку.
Грид отметил свой восемнадцатый день рождения и сам явился в военкомат. Армии он не боялся. Все его друзья и односельчане с честью проходили это испытание, возвращались домой возмужавшими, повзрослевшими. Уже через пару недель парень вместе с другими призывниками катил в поезде в холодное Забайкалье.
В армии он почувствовал себя как дома. Обстоятельность, смекалка, трудолюбие помогли ему быстро привыкнуть к новому распорядку, освоиться. Он быстро заслужил авторитет и доверие в части, получил сержантские лычки.
После срочной службы Валера решил остаться в армии и подписал контракт. Ловить в родной деревне ему было нечего. Процесс перехода к рыночной экономике ее добил. В городе парню предстояло найти нормальную работу, а с ней было туго. В армии у молодого человека появлялась хоть какая-то перспектива, и он сделал свой выбор.
Благодаря диплому об окончании техникума, имевшемуся у него, он без проблем стал прапорщиком. Валера женился и въехал в благоустроенную квартиру. В свободное от службы время он увлекался охотой и рыбалкой. В доме имелся целый арсенал охотничьего оружия и всяческих удочек.
Стрелял Грид, пожалуй, лучше всех в гарнизоне. В один солнечный июньский день в часть пришла разнарядка на одно место в Солнечногорской школе снайперов. Командир вызвал Валеру и порекомендовал ему воспользоваться этим шансом, потому как в забайкальском гарнизоне он выше старшины роты никогда бы не поднялся.
Тот посоветовался с супругой, дал согласие и вскоре отбыл в западном направлении.
Грид прошел курс обучения, влился в группу Андреева, получил в ближнем Подмосковье квартиру, вызвал супругу. Немногим позже он вместо дачи обзавелся домом с участком в одной из подмосковных деревень. В общем, Валерий был доволен крутым поворотом, произошедшим в его жизни.
Снаружи было темно и тихо. Но этот покой мог быть обманчивым.
Батарейка в фонаре Валеры полностью села. Теперь на полу светил фонарик Сурова. Время текло медленно, а иногда людям казалось, что оно и вовсе остановилось.
Ровно в полночь состоялся повторный сеанс связи. Капитан снова поднялся по деревянной лестнице к выходу, пару минут прислушивался. Затем он высунулся, слегка разгреб мусор, подготовил радиостанцию и принялся вызывать сирийцев.
Как ни странно, на сей раз ему ответил Беркут.
– Где вы?! Почему не обеспечили наш отход? – спросил Андреев.
– Группа прикрытия попала под артиллерийский обстрел и почти вся погибла. Мы сформировали новую команду и перебросили ее к окраине города.
– Когда ждать прибытия?
– Девять человек уже продвигаются к вашему району.
– Где запланирована встреча?
– Вам нужно пройти метров на двести к югу, – пояснил сириец. – Там уцелевшая трансформаторная будка.
– Да, мы видели ее с позиций.
– Группа будет ждать возле нее. Старший – мастер-сержант Гамиль. Его позывной Ибис.
– Понял, позывной Ибис. Во сколько встреча?
– В два часа тридцать минут. Раньше к точке встречи подходить не стоит. Есть информация, что несколько небольших отрядов боевиков прочесывают этот район.
– Нас ищут?
– Скорее всего, да.
– Понял вас, Беркут. Благодарю.
Окончив сеанс связи, Андреев остался на верхних ступеньках лестницы. Там, у выхода из временного прибежища, он мог лучше слышать все, что происходило снаружи.
– Что нового, командир? – спросил Женька.
– Пока ждем, – ответил он, не вдаваясь в подробности. – Встреча через два часа двадцать минут у трансформаторной будки.
– Женька, ты на Катьке-то скоро женишься? – поинтересовался Грид.
Он стал лучше слышать и был не прочь поболтать на отвлеченные темы. Поэтому Андреев, дежуривший на лесенке, понял, что его товарищу значительно полегчало.
Между Валерой и Евгением часто происходили затяжные перепалки и дискуссии на самые разные темы. Политика, экономика, национальный вопрос, взаимоотношения между людьми. О чем они только не говорили! Но подобные беседы могли происходить лишь в часы затишья или отдыха. Да и настроение у обоих должно было оказаться соответствующим.
– Да какая, к черту, Катька?.. – лениво отозвался юный повеса. – Я уже забыл, как она выглядит.
– Ну, ты даешь! Вы же познакомились едва ли не месяц назад!..
– Подумаешь, месяц. Что это за срок в масштабах вселенной?
– Ты собрался жить вечно?
– Хотелось бы. Катька изначально вела себя странно, а потом и вовсе стала фортели выкидывать.
– «Странно» – это как?
После непродолжительной философской паузы старший лейтенант ответил:
– Познакомились мы с ней на улице возле станции метро «Преображенская площадь». Гляжу, идет в попутном направлении яркая блондинка – высокая, стройная, симпатичная. Я ее скоренько догнал и говорю: «Привет, красотка! Номер телефончика не оставишь?» Она сбавила скорость, оценивающе на меня посмотрела и заявила: «Записывай…».
– Вот девки пошли! – заявил прапорщик и поморщился в слабом свете фонаря.
– Не говори! Я сам обалдел от того, что номер прокатил.
– Но это же не фортель, скорее распущенность.
– Согласен. Фортели начались позже.
– Я весь во внимании.
– Предположим, договариваемся об очередной встрече, она выдает: «Позвони мне ровно в шесть вечера. Встречаемся в семь. Я позже не кушаю. Денег возьми побольше. Я люблю омаров. Да, и секса сегодня не будет. Я не в настроении».
Валера аж приподнялся на локте и принялся беззвучно ржать.
– Вот это действительно подфартило!..
– Тебе смешно, – обиженно протянул Женька.
– Не печалься. Когда над тобой смеются, это не беда. Беда, когда над тобой плачут. Вещай дальше.
– А что дальше? Помню, в тот момент я подумал, может, поступить проще и вызвать шлюху? Оно дешевле, надежнее, проблем в разы меньше.
– Так что ж в итоге? – не унимался Грид.
– В итоге посидели мы в кабаке, где я выложил семь штук за ее гребаных омаров, позже забурились в ночной клуб, где мне пришлось оставить еще четыре. Потом я на такси отвез ее домой.
– И все? – не унимался Грид.
– Нет, это было только начало. До секса дело у нас все же дошло, но и от этого кайфа я не словил, ибо там были сплошные заморочки. Мол, налей мне бокал хорошего шампанского, зажги свечи, я люблю сверху, не дыши мне в ухо. А потом мне совсем плохо стало. Хуже, чем от пол-литра чистого спирта.
– О как. Чем же она тебя сразила?
– Не сразила, а открыла глаза. Во-первых, эта особа оказалась жуткой сплетницей и задолбала меня рассказами о своих подругах. Во-вторых, она стала тянуть меня под венец. Дескать, месяца близких отношений вполне достаточно. Не пора ли нам подать заявление в ЗАГС? Мне нельзя тянуть с детьми, да и тебе тоже. Первым у нас будет мальчик, потом девочка. Вот как-то так.
– Продуманная барышня, – заявил Валера и осторожно качнул контуженой башкой.
– С виду продуманная, а на самом деле полная дура, – проворчал в ответ Евгений. – И почему нас так тянет к таким вот идиоткам?
– Законы физики надо знать, Женечка. Пустота засасывает, понимаешь?
– Теперь понимаю и предпочитаю не связываться с подобными красотками. У них в пустой голове бултыхается только мыльная вода, курс доллара и цены на омаров. Нет, неделя-две, максимум месяц и хватит, до свидания.
Павел сидел на верхней ступеньке лестницы, слушал рассказ Сурова и размышлял о своей жизни. Сравнивал, так сказать, Женькин подход к слабому полу со своим.
Он в свои тридцать лет уже никого не искал. Его одинаково раздражали как двадцатилетние дурочки, считавшие себя центром Вселенной, так и ровесницы, строившие будущие отношения исключительно на расчете. По сути дела, эти дамочки являлись теми же самыми дурочками. Только в нагрузку к куриным мозгам у них прилагалось по пуду лишнего веса.
Пока среднестатистическая девушка молода, она считает себя прекрасной и недоступной. Такая принцесса избалована родителями и капризна. У нее сотня поклонников в социальных сетях и компания таких же подруг, на уме одни подарки и внимание, кафе и ночные клубы.
«Он такой прикольный». «С ним так классно тусоваться». «Что? У тебя отечественная тачка?.. Нет, извини, я не поеду».
Вокруг огни красивых витрин и блеск роскошных иномарок. Для нового поколения, испорченного рекламой, все так заманчиво. Хочется жить красиво и без усилий. С мечтой встретить богатого принца на крутой тачке, который приедет в Новозадовск, увезет на заморские курорты и подарит виллу на Лазурном берегу. Каждая такая вот девушка уверена, что мифический принц будет ее добиваться и завоевывать, совершать подвиги и творить чудеса. Хотя сами они не умеют пожарить элементарной яичницы.
Мужчины, разумеется, видят все это. Каждый из них рано или поздно задает себе пару очень простых и справедливых вопросов. Зачем завоевывать то, чему красная цена – тысяча рублей за час? Зачем после этого часа вешать себе на шею целый ворох проблем?
За десяток лет у Павла было много женщин. Но парню не везло. Нормальная, такая, чтоб зацепила и приворожила, ему так и не попалась. Одни нещадно курили. Другие наравне с мужиками употребляли алкоголь. А некоторые даже баловались наркотой.
«Тебе неприятно, или ты беспокоишься о моем здоровье?» – вопрошала такая барышня, заметив его отвращение.
«Ты взрослый человек, должна сама думать об этом, – отвечал он с саркастической улыбкой, а про себя думал: «Я хотел бы иметь здоровых и умных детей, а не инвалидов. Если тебя данный вопрос не волнует, то найди себе такого же прокуренного наркомана».
Еще он не любил излишне одухотворенных и возвышенных девиц.
«Тебе нужен от меня только секс?! – возмущенно верещали эти особы, хотя Павел не давал повода для подобного вывода. – Неужели тебе не важно, что творится в моей душе и в моем богатом внутреннем мире?»
«Сходи-ка ты лучше в кожно-венерический диспансер, – ворчал он про себя. – Пусть тамошние доктора проверят тебя и разберутся, почему твой внутренний мир стал таким богатым, можно ли это вылечить».
Еще не мог терпеть любительниц переписки по Интернету, считал, что общаться и ковать первичную ячейку общества следует лишь в реале. Тем более что в Сети во всей красе представали неграмотность и тупоумие нынешних очаровашек, считавших, что кому-то доставляет истинное наслаждение знакомство с их глубочайшими мыслями, порожденными пробковыми мозгами.
Нет, разумеется, Павлу встречались и нормальные представительницы слабого пола, умные, начитанные и действительно красивые. Взять, к примеру, Машу, с которой он познакомился несколько лет назад на отдыхе в Сочи. Милая, очаровательная, вместе с тем образованная, очень даже неглупая девушка. Их курортный роман закружился всего на несколько дней. Потом они разъехались, но в Москве созвонились и встретились.
Маша жила в Коломне, училась в университете туризма и сервиса, шла на красный диплом. Она имела отменное чувство юмора и была вполне самостоятельной девушкой, на первых свиданиях всякий раз пыталась заплатить за свой заказ в кафе.
Со временем они съехались и стали счастливо жить вместе. Однако все это время Мария не догадывалась об опасной службе своего избранника. Когда он уезжал в командировки, она тосковала и злилась на долгую разлуку. Правда, виду не показывала. Ведь Павел был военным, офицером с узкой специализацией. Так он сам объяснил ей род своих занятий.
Идиллия рухнула через год, когда Павла доставили в Москву с множественными осколочными ранениями. Бронированный автомобиль, в котором ехала его группа по одному из отдаленных районов Дагестана, подорвался на фугасе. Грида с Суровым контузило. Водитель и Андреев были здорово нашпигованы осколками и обожжены.
Последовало долгое лечение в одной из клиник столицы. Мария буквально не отходила от его кровати. Похудела, осунулась, но держалась сама и всячески обнадеживала Павла. Она была с ним до конца, до полного выздоровления.
Только потом, уже дома, Мария со слезами на глазах проговорила:
– Прости, Паша, но мы должны расстаться.
– Почему? – Он не сразу понял причину ее решения. – Ведь все закончилось хорошо. Я жив, мы снова вместе.
– Да, на этот раз все закончилось хорошо. Но больше мне подобного кошмара не пережить. Я ведь не знала, что у тебя такая опасная профессия.
– Не такая уж и опасная, – пытался он успокоить ее.
– Я видела на твоем теле шрамы от пуль и осколков. Значит, этот случай был не первым. Прости, но такое не для меня. Не для моих нервов и психики.
Они не порвали раз и навсегда, просто расстались, хотя и продолжали перезваниваться, поздравлять друг друга с именинами и праздниками.
До встречи у трансформаторной будки оставалось пятьдесят минут. Сверху все было тихо. Павел по-прежнему сидел на верхних ступенях лестницы и не слышал ни единого шороха.
– Валера, как самочувствие? – поинтересовался он, глянув на часы.
– Нормально, командир, – ответил тот. – Голова пока еще чуток тяжеловатая, а в остальном порядок.
«Было бы неплохо, если бы нам на выручку прислали не сирийцев, а группу Сереги Жилина, – подумал Павел. – Отличные парни. Смелые, грамотные».
С отрядом управления специальных мероприятий снайперам Андреева приходилось работать неоднократно. Он состоял из трех небольших мобильных групп под командованием полковника Александра Северцова. Одну из них возглавлял майор Жилин. В быту спокойный, мягкий и миролюбивый мужик. В боевой обстановке – суровый, требовательный и подчас грубоватый человек.
Прапорщик повернулся к Женьке и осведомился:
– И чем же закончилась ваша гулянка?
Дабы развлечь контуженого друга, старлей рассказывал о недавних похождениях шумной и озорной компании в ночном клубе.
– Да ничем особенным не закончилась, – отмахнулся тот. – В ментовке просидели пару часов и разошлись по домам.
– Это за что же вас загребли?
– Баб проводили и решили еще выпить. Немного не рассчитали, перебрали и пошли нырять в фонтан. Там нас тепленьких менты и взяли.
– Ну и?..
– Обыскали. Нашли у моего товарища пачку импортных презервативов. Сержант спрашивает: «Это что такое?» Тот распечатал один, надул и со свистом выпустил ему в рожу поток ароматизированного воздуха. Потом нахально улыбнулся и объяснил: «Освежитель атмосферы. С запахом клубники».
– А я тебя предупреждал, – по-отечески пожурил молодого товарища прапорщик.
– О чем?
– О том, что ты связался с дурной компанией.
– Не связывался я с ней, Валера, – голосом победителя сказал Суров. – Я ее основал.
– Шутники. Два часа в отделении за такие финты – это вы очень даже легко отделались. – Грид приподнялся, сел и серьезно добавил: – А я недавно сделал для себя один замечательный вывод.
– Какой же? – оживился Женька.
– Стоял как-то на балконе своей городской квартиры, попивал чаек с медом и не особо внимательно всматривался в звездное небо. Тепло, хорошо, спокойно. Лето, одним словом. А во дворе под вязами спокойно протекала ночная жизнь. Пацаны лупили из горлышка дешевое винишко, бабы хохотали, рычали мотоциклы, из машин неслась попса про рюмку водки на столе. Кто-то с нижних этажей скандалил и требовал прекратить шум. После короткой перебранки музыка стихла, хулиганы и алкаши угомонились. И вдруг в мою голову пришла странная мысль. Как же замечательно, что мне уже ничего этого не нужно!
– Прямо так вот и совсем ничего?
– Ничего. Нет нужды каждый вечер выходить во двор, сидеть до утра на лавочках с друзьями, перетирать сто раз обговоренные темы. Не требуется бренчать на расстроенной гитаре, обсуждать сиськи молодых соседок, распивать спиртные напитки различной степени крепости, занюхивать их рукавом или корочкой черствого хлеба. Нет необходимости смеяться над старыми пресными шутками, бегать в магазин за поллитровкой, стрелять сигареты у прохожих, драться непонятно из-за чего с пацанами из соседнего квартала и звать на подмогу друзей. Не нужно в пьяном виде дразнить собак, лазать по чужим огородам и воровать овощи, которыми забиты собственные погреб и амбар.
– Неужели не хочется вспомнить молодость?! – удивленно спросил старлей.
– Не хочется. Пошла она к черту, эта беспокойная юность! Вот отбарабаню последний контракт и устроюсь егерем в охотничье хозяйство.
– Так прямо и расстанешься с армией? – недоверчиво спросил Женька.
– Расстанусь и ни разу не пожалею. Рыбалить буду, охотиться, за порядком в лесу следить.
– Дело твое, конечно, но я что-то слабо в это верю. Хотя и мне иной раз тошно от бесконечных командировок. А ты, Паша, чего делать будешь после дембеля?
– До него дожить надо, – с усмешкой ответил тот.
– А все-таки?
Андреев вздохнул и проговорил:
– Была у меня в юности заветная мыслишка связать жизнь с речным флотом. Я же на Волге вырос, а там этих барж и пароходов тьма-тьмущая была в то время.
– Так это же все сначала начинать надо! – подивился Суров. – С нуля!
– Ну и что? Прослужу до сорока, сочиню гладенький рапорт и отчалю на дембель. Сколько можно подставлять башку под пули? А на гражданке маленько подучусь, получу специальность механика и устроюсь на круизный лайнер.
– Хорошая идея, – оценил Грид. – Ходи себе в теплое время года от Москвы до Астрахани и обратно. Отличная работа.
– Да, мечты. – Павел вздохнул. – Но вряд ли им суждено сбыться.
– Почему?
– От Волжского пароходства одни воспоминания остались. Раньше суда один за другим проходили бесконечным караваном, а сейчас на набережной можно весь день просидеть и ни одного приличного лайнера не увидеть. Все пораспродали и сгубили.
– Да, натворили они дел, – сказал прапорщик и переменил позу. – Я и сам думаю, не подписать ли следующий контракт. Черт его знает, что сейчас на гражданке. Как работается людям в этих охотничьих хозяйствах? То ли они природу от браконьеров защищают, то ли этим чиновным персонам прислуживают.
За пятнадцать минут до назначенного времени группа осторожно выбралась из подвала.
– Ну, что, граждане, ситуация набрякла и перезрела. Пора покидать уютное гнездышко. Я иду первым, Валера – вторым. Женька, прикрываешь группу с тыла, – провел последний инструктаж командир.
Три снайпера начали движение на юг короткими перебежками меж развалин и мусорных куч.
Вокруг царила непроглядная темень южной ночи. Тепло, безветренно и тихо так, что каждый шаг, сделанный снайперами, выдавал их шорохом кирпичной крошки. Порой им казалось, что этот противный звук слышен как минимум в квартале отсюда.
Капитан обосновался под очередным разбитым домом, поднял прибор ночного видения и выбрал направление для следующего рывка. По его прикидкам до трансформаторной будки оставалось не более ста пятидесяти метров.
– Отдохнули, парни? – спросил Андреев.
– В гостевом модуле отдохнем, – отшутился Женька. – С водочкой под хороший ужин.
– Скорее под завтрак, – поправил его Грид.
– Ты как, Валера? Башка не кружится?
– Нет, нормально.
– Вот и хорошо. Тогда пошли. – Павел спрятал прибор ночного видения, поднялся и с максимальной осторожностью двинулся вперед.
Товарищи последовали за ним.
До места встречи с сирийцами они добрались без происшествий, когда на часах было два часа двадцать четыре минуты. Парни затаились под стеной чудом уцелевшей трансформаторной будки. Грид находился в центре и посматривал прямо перед собой. Суров глядел влево, где темнело разрушенное жилое здание. Андреев контролировал правый сектор, занятый обширным пустырем, на котором когда-то размещался стадион.
– Откуда они должны появиться? – прошептал Женька.
– Понятия не имею, – ответил Павел. – За нами вышла новая группа.
– А куда делась старая?
– Погибла под артиллерийским обстрелом.
– Вот черт!..
Внезапно со стороны бывшего стадиона донеслись непонятные звуки. Спецназовцы замерли и прекратили разговоры. Капитан медленно поднял прибор ночного видения.
– Парни, у нас гости, – сказал он спустя десять секунд.
– Сирийский спецназ?
– Пока не знаю. Вижу четверых. – Капитан опустил прибор и проговорил в микрофон радиостанции: – Ибис, ответь Юнкеру.
Мастер-сержант Гамиль молчал, и это вновь настораживало капитана. Шорохи в том секторе, за который отвечал Андреев, усиливались. Скоро в окуляре прибора появились четверо вооруженных мужчин.
Павел понаблюдал за ними и быстро понял, что это боевики. Сирийские спецназовцы, провожавшие снайперов до огневой позиции, были одеты в единую форму, защищены армейскими бронежилетами, вооружены относительно новыми «калашами». Эти же ребята представляли собой сброд в полувоенной одежде. К тому же у двух типов в руках были американские винтовки.
Ликвидировать немногочисленную группу противника из бесшумных «Винторезов» сложности не представляло. Капитан на всякий случай приказал своим парням приготовиться к бою. Однако до выстрелов дело не дошло. С другой стороны к трансформаторной будке приближалась еще одна группа вооруженных людей, тоже натуральных духов.
Спустя минуту Ибис сам вызвал Юнкера на связь. Так уж вышло, что мастер-сержант сделал это в самый неподходящий момент, когда две группы боевиков встретились в пятнадцати метрах от того места, где прятались снайперы.
– Юнкер, ответь Ибису! – требовательно тараторил сириец. – Мы на подходе. Осталось…
Андреев прижался к пыльной земле и еле успел прикрыть ладонью крохотный динамик радиостанции, шипевший незнакомым голосом мастер-сержанта.
– Ибис, я Юнкер. Моя группа на месте, – шепотом проговорил он в микрофон. – Но рядом с нами боевики. Прекратите движение. Я свяжусь с вами позже, по обстановке.
Гамиль понял его и умолк. А боевики еще пару минут о чем-то посовещались и ушли по развалинам в северо-западном направлении.
– Пронесло, – устало сказал Евгений.
– Да, не хотелось бы устраивать перестрелку, – согласился Валерий. – Тут и укрыться-то толком негде.
Группа сирийского спецназа получила от Андреева добро и прибыла к трансформаторной будке.
Андреев познакомился с Гамилем и вкратце обрисовал ему ситуацию, сказал о группах боевиков, патрулирующих округу.
Старший сирийского спецназа неплохо говорил по-русски, с акцентом, конечно, но вполне понятно и быстро.
– Ничего, прорвемся, – заверил он капитана. – Мы тут нашли один безопасный маршрут. Ни одна сволочь нас не обнаружит.
– Тогда веди. Задание мы выполнили, пора подумать об отдыхе.
Девять сирийских спецназовцев и три российских снайпера тронулись в путь.
