Эпилог
Сирия, российская военная база Хмеймим

Молодой помощник доктора Хатара был арестован прямо в номере модуля, еще до того как сводная группа спецназа прибыла на авиабазу Хмеймим. При аресте Абдул Дакуни не оказывал сопротивления. Он был молчалив, задумчив и на вопросы подполковника Суслова отвечал лишь надменной улыбкой.

Однако от его надменности и показушного героизма не осталось и следа, когда через несколько часов тот же Суслов показал ему свежие фотографии боевиков, убитых под Руманом. Среди десятков трупов молодой сириец опознал своего дядю Джемала Аджани. Тот лежал с оторванной рукой, в окровавленной одежде возле сгоревшего джипа. Абдул побледнел и медленно положил на стол стопку снимков, на которых была запечатлена гибель банды известного полевого командира.

– По негласному правилу во время операции были уничтожены все боевики, – подлил маслица в огонь российский офицер. – Кроме одного счастливчика, которому суждено общаться с сирийским правосудием. Оно с огромным удовольствием повесит на него всех собак.

– Кто же этот счастливчик? – осторожно спросил Дакуни.

– Вы.

Глаза молодого мужчины забегали, кончики пальцев завибрировали.

Психологическая атака удалась. Теперь помощнику доктора Хатара не было смысла отмалчиваться и сохранять лицо. Он разговорился и поведал много интересного. Запись допроса производилась на диктофон. Беседа затянулась настолько, что подполковнику пришлось поменять карту памяти.

– Что ж, пока посидите под охраной в камере нашей гауптвахты, – резюмировал Суслов, выключая записывающее устройство.

– Что со мной будет дальше? – дрожащим голосом спросил Абдул.

– А дальше вами займется сирийская контрразведка. Завтра утром вас заберут отсюда сотрудники этого уважаемого ведомства.

Тем временем в город Эр-Сабах была доставлена и вторая часть контейнеров с ценным российским препаратом, способным в кратчайшие сроки локализовать и ликвидировать очаг страшной эпидемии, едва не переросшей в пандемию. Врачи уже вовсю использовали первую партию. Они вторые сутки подряд проводили экстренную вакцинацию местного населения.

Для локализации очага заразы требовалось сделать по одной инъекции всем жителям города. Как явно инфицированным, так и внешне здоровым. Это мероприятие позволило остановить распространение инфекции.

Для полной ликвидации и профилактики заболевания необходимо было провести вторичную вакцинацию, а также сжечь трупы всех умерших, их одежду и вещи. После этого сотрудникам медицинской миссии следовало в обязательном порядке провести дезинфекцию жилищ и общественных помещений, создать в городе благоприятные санитарные условия.

Работы, одним словом, было много. Она шла полным ходом.

Вечером этого же дня сводная группа спецназа праздновала окончание операции и начало отдыха. Никто из бойцов не мог сказать, насколько продолжительным он окажется. Поэтому каждый пытался оторваться по полной программе. Естественно, в тех узких рамках, которые дозволялись войной и спартанскими условиями военной базы.

После успешной переброски контейнеров с препаратом в Эр-Сабах и ареста помощника доктор Хатар убыл в Дамаск. Полковник Северцов проживал в отдельном гостиничном домике. Так что спецназовцы и снайперы остались в гостевом модуле одни.

Ужин они организовали в общей комнате отдыха, составили в ряд несколько столов и притащили туда нужное количество стульев. Весь сухой паек, оставшийся от последней операции, высился приличной горкой в центре праздничного стола. Тушенка, паштет, мясной фарш, сыр, гуляш с картофелем, галеты, сгущенка, шоколад и всякое такое прочее. Несмотря на отсутствие горячей пищи, недостатка в закуске не было.

– А помнишь двух придурков, пытавшихся зайти нам в тыл по балочке? – вспоминал перестрелку у леса Туренко.

– Это тех самых, которые почему-то решили, что смогут застать нас врасплох? – с усмешкой уточнил Юрченко.

– Ну да! Это пагубное заблуждение тут же вылетело из их голов вместе с мозгами!

– Да. Одного подстрелил ты, а второго – Валера Грид.

Напротив, дымя сигаретами, беседовали командиры групп.

– Стоит на минутку опоздать, как Северцов сверлит тебя пронзительным взглядом поверх очков и молчит. Вот хуже всего, Паша, когда начальство так себя ведет, – рассказывал об особенностях своего шефа Жилин. – Нет бы обматерил от души, да и перешел к делу. А он смотрит и молчит. Но в целом наш полковник – отличный мужик. Бывает, надуется, этак вот помолчит и сразу забудет.

– Повезло вам.

Суров после похода в медсанчасть слегка преобразился. Вместо грубоватой бинтовой повязки на выбритом участке его головы теперь красовался аккуратный кусочек пластыря.

Женька сидел рядом с Гридом и опять активно втирал ему в мозги какую-то тему:

– Понимаешь, Валера, если все вокруг хорошо и представляется в ярких красках, то ты влюблен либо пьян.

– Как сейчас?

– Да. Есть и третий вариант. Ты умер и попал в рай.

– Будет тебе о смерти, – пробурчал прапорщик, цепляя вилкой тушенку из банки. – Мы с тобой от Господа Бога даже по желтой карточке не получили. А ты уж о красной кудахчешь.

В этот поздний час бойцы еще были в горячке недавнего боя и толком не ощущали чудовищной усталости. Водку, купленную у транспортников, они давно выпили и перешли на спирт, разбавленный градусов до пятидесяти. Он был ядреный, как взрыв на Фукусиме, но из-за перевозбуждения толком не брал людей.

Настоящее осознание той опасности, которой они подвергались на протяжении последних дней, придет к ним позже, на вторые или третьи сутки. Опытные бойцы переварят это быстро и без последствий. Молодые с неделю не смогут нормально засыпать. Вместо этого они будут ночи напролет таращиться в темный потолок, вороша и перебирая в памяти динамичные события, происходившие в северных сирийских провинциях. Парни станут рисовать в воображении те ужасы, которым они подверглись бы, если бы оказались в плену у бандитов.

Многие из них со временем тоже наберутся опыта, станут такими же, как Жилин или Андреев – спокойными, хладнокровными, уверенными в себе. Готовыми на все ради защиты интересов своей страны. Не олигархов, чинуш, а именно государства. Всего народа, который и является таковым.