Спенсер уже знал, что вот-вот встретится с очередным грехом из собственного прошлого. И действительно, по окончании дневного заседания его поджидал юрист, прибывший из Вашингтона.

Мисс Алиса сообщила, что Кевин Майклс уже несколько часов мается под дверями судейского кабинета. Майклс, импозантный мужчина лет шестидесяти, был одет в шерстяной костюм от Генри Пуля и вошел в кабинет, держа незажженную кубинскую сигару в одной руке и потертый кожаный портфель — в другой. Небрежно уронив портфель на пол, он молча протянул Спенсеру визитную карточку с золотым обрезом и выпуклым шрифтом:

Спенсер знал эту фирму. Одна из самых престижных в столице. Майклс, наверное, берет долларов по шестьсот за час работы с клиентом. Что за невероятной важности дело заставило его потратить два часа на поездку в Шарлоттсвиль, а затем потерять весь день в ожидании Спенсера?

Майклс сразу перешел к цели своего визита:

— Наша компания представляет интересы наследников Амброза и Этель Вортингтонов. Вы, вероятно, знаете, что Амброз был близким другом вашего тестя, Августа Ван-ден-Вендера Шестого. Более того, лет двадцать назад, когда умер Амброз, юридическая фирма «Ван-ден-Вендер и Уайт» вела в суде дело о его наследстве.

— Да, помню, — кивнул Спенсер, — хотя на ту пору я только-только начал работать у тестя.

— Совершенно верно. И если я не ошибаюсь, незадолго до этого вы получили диплом юриста. Года не прошло… Так вот, наши данные показывают, что именно вы занимались этим вопросом. Весьма впечатляющее обстоятельство, тем более что дело было чрезвычайно запутанным.

— Вообще говоря, я на фирму пришел только месяцем раньше. Тесть решил, что разбор наследства Вортингтонов будет для меня неплохой школой. Крещение огнем, так сказать. Хотя… прошло столько лет, я уже не помню подробности. Что-то случилось? Какая-то проблема?

Майклс открыл портфель, достал толстую пачку документов и положил их себе на колени.

— К сожалению, да. Думаю, вы все-таки помните, что все свое наследство Амброз отписал жене, Этель Вортингтон. Однако, чтобы не платить слишком много налогов, практически все его деньги были размещены в различных трастовых фондах. Именно поэтому судебное разбирательство длилось чуть ли не два года.

— Да, помнится, времени ушло много.

— Его вдова оказалась крепенькой старушкой. Она скончалась два месяца назад в возрасте ста трех лет. Последние годы жизни провела в частном доме престарелых в Вашингтоне, и вот почему, как мне представляется, ее дети обратились в нашу фирму, коль скоро мы расположены в столице.

Он обвел глазами комнату.

— Нет ли у вас пепельницы? Признаться, я так пристрастился к проклятым кубинским сигарам… Ручная скрутка, лучший табак в мире. Кстати, не желаете ли?

— Это общественное здание. Здесь курить запрещено.

Майклс насупился.

— Размер наследства Этель Вортингтон, — помолчав, сказал он, — составляет порядка полмиллиарда долларов. Судя по всему, Амброз умел вкладывать деньги…

— Извините, — прервал его Спенсер. — Поскольку Вортингтоны уже очень давно не являются моими клиентами, я не думаю, что у меня есть право знакомиться с такими подробностями.

— Господин судья, — напористо возразил Майклс, — поверьте, то, что вы сейчас услышите, будет вам очень, очень интересно. Видите ли, ее наследники решили реализовать практически все холдинговые активы, и поэтому наша фирма провела аудит. Выяснилось, что в свое время Амброз купил значительное количество акций компании «Цирк-Цирк», когда она только-только организовалась. Вам знакомо это название?

Нет, Спенсер никогда не слышал про эту фирму.

— Ее создали в 60-х годах, она представляла собой крошечное казино в Лас-Вегасе, — пояснил Майклс. — Такое название ей дали потому, что она действительно помещалась в цирковом тенте-шапито. Розовый низ, белый верх. Так вот, ее основателем был тот самый человек, который затем построил знаменитый «Цезарь-Палас», причем и «Цирк-Цирк» он тоже поначалу собирался оформить в духе древнеримской оргии. Даже вывеску придумал подходящую: «Романус Циркус Максимус». Но потом все-таки остановился на уже знакомом вам названии. В его казино во время игры выступали настоящие цирковые труппы. Слона — и того приспособили: тот ходил по залу и хоботом дергал за ручки игральных автоматов. Впрочем, от толстокожего пришлось-таки избавиться, слишком уж большие лепешки оставлял. Только представьте: идешь себе к столу, чтобы выиграть миллион, и вдруг — раз! — по самую щиколотку в дерьме. Забавно, да?

Спенсер уже начинал потихоньку барабанить пальцами по столу, однако его нетерпение никак не передавалось Майклсу. Адвоката явно увлекли живописные воспоминания молодости.

— Да-а, были времена… А потом вышло так, что казино стало прогорать, и его выкупила парочка весьма ярких персонажей. Два брата, которые каким-то чудесным образом сделали «Цирк-Цирк» прибыльным. Более того, именно они послужили той искрой, из которой возгорелось пламя революции игорной индустрии Лас-Вегаса. Они помогли превратить оплот мафии в фешенебельный город-курорт.

— Извините, мистер Майклс, — приподнял ладонь Спенсер, — сегодня выдался очень длинный день, и к тому же я до сих пор не понимаю, при чем здесь моя скромная персона.

Майклс взял с колен пухлую пачку документов и толкнул ее к Спенсеру через весь стол.

— Сегодня «Цирк-Цирк» входит в гигантский конгломерат, — произнес он, глядя в упор. — Они владеют шестнадцатью мега-курортами, а по числу гостевых номеров в отелях на главной улице Лас-Вегаса с ними не сравнится ни одно казино мира. В прошлом году их выручка составила два миллиарда. Амброз Вортингтон купил миллион акций «Цирк-Цирка» практически за бесценок. Сейчас этот пакет стоит более ста миллионов. Причина моего визита в том, что аудиторская проверка обнаружила некий «вывих». Все задокументировано, можете ознакомиться сами.

— И вы считаете, я могу что-то знать об этом?

От вальяжных манер Майклса не осталось и следа.

— В ваших же интересах. — В его голосе звякнул ледок. — Пока вы два года ковырялись в суде, оформляя наследство Амброза, «Цирк-Цирк» объявил о сплите, то есть о дроблении своих акций. Пакет мистера Вортингтона должен был увеличиться с одного миллиона акций до полутора. Однако кто-то то ли недосмотрел, то ли забыл, то ли еще что — и это так и не отразилось на балансе. Другими словами, в активы Вортингтонов не были зачислены полмиллиона акций. Они исчезли! Миссис Этель знала, что у мужа имелся миллионный пакет, хотя не разбиралась в инвестиционных тонкостях и даже понятия не имела, что такое акционный сплит. Когда наследство наконец было ею получено, она проверила книги, удостоверилась, что пакет целехонек и по-прежнему на месте, — и успокоилась, даже не подозревая, что у нее украли дополнительные полмиллиона акций!

— Украли? — недоверчиво переспросил Спенсер.

— Из уважения к вам и фирме «Ван-ден-Вендер и Уайт», — церемонно произнес Майклс, — мы решили, что я лично сообщу вам об этой оплошности. Мы хотели бы знать, что случилось с исчезнувшим полумиллионом.

Спенсер и понятия не имел, что с ним могло случиться.

— Хорошо, — сказал он, недоумевая, — я посмотрю ваши бумаги. Но я совершенно точно уверен, что кто-то просто ошибся… Если, конечно, в ваших словах содержится истина.

— Ах, истина? Не извольте сомневаться, — насмешливо отозвался Майклс. — Поясню исключительно для справки: пропавший пакет сейчас стоит пятьдесят миллионов. Плюс моя фирма берет двадцать процентов за услуги. Итого шестьдесят.

Он достал спички и нахально разжег сигару.

Спенсер поднял глаза, все еще склоняясь над бумагами:

— Я уже сказал вам — здесь не курят.

Майклс закинул ногу на ногу и с наслаждением затянулся. Сейчас он походил не на адвоката из уважаемой фирмы, а скорее на мафиозного «инкассатора», присланного выбить должок.

— Прекратите немедленно!

Майклс постучал сигарой о ботинок, рассыпав пепел и искры по полу. Затем нежно придавил тлеющий кончик к каблуку, чтобы осторожно погасить, но не испортить сигару.

— Судья, у вас на руках проблема куда серьезнее, чем борьба с курением. Мы хотим получить свои деньги в течение недели, а если не получим, то наследники подадут иск против вас лично и против фирмы вашего тестя. Кроме того, мы передадим результаты аудита в ряд компетентных федеральных органов. Мой нюх подсказывает, что здесь попахивает фелонией, да еще по нескольким статьям.

Он звонко щелкнул пряжкой портфеля и встал.

— Насколько я понимаю, вы вот-вот попадете в «обойму» на выдвижение вашей кандидатуры в коллегию Верховного суда Виргинии. Если, конечно, Тейлора Колдуэлла изберут губернатором. Очевидно, вашу оплошность лучше не выставлять напоказ и решить дело полюбовно. Желаю здравствовать, судья.

С этими словами Майклс вышел, не протянув руки на прощание.

Сразу после ухода адвоката Спенсер кинулся на улицу и через три квартала добежал до штаб-квартиры «Ван-ден-Вендера и Уайта» на углу Седьмой улицы и Ист-Маркет-роуд. Хотя, став судьей, он практически оборвал все связи с компанией, его бывшая секретарша еще трудилась там и отвечала за работу по старым клиентским делам. Трейси Шугарман уже собиралась домой, когда он вихрем ворвался на второй этаж, где располагались кабинеты старших партнеров фирмы. В этот день из всех сотрудников она задержалась последней.

— О, ваша честь! Какими судьбами! — тепло улыбаясь, приветствовала Трейси бывшего начальника. — Давненько я вас не видела!

— Все, мне надо все про Амброза Вортингтона и его наследство! — тяжело отдуваясь, сказал он. — Сейчас же, немедленно!

Трейси сделала большие глаза, но повиновалась. Пока она ходила в архив, Спенсер нервно мерил шагами конференц-зал, украшенный картинами, где лошади гонялись за лисицами. Минут через пятнадцать появилась Трейси, толкая перед собой тележку с десятком картонных коробок.

— Не сердитесь… Я был слишком резок, — извинился Спенсер. — Облаял, как солдафон…

— Ничего, ваша честь, — махнула она рукой. — У нас у всех бывают «веселые» деньки.

Часа через два Шугарман осторожно постучала в дверь.

— Господин судья, восемь часов. Дети без ужина сидят. Если вы успели запамятовать — я одинокая мать семейства.

— Ох, простите! Совсем заработался. Конечно, пожалуйста, идите домой!

Он углубился в бумаги. К десяти часам вскрывшиеся факты довели его до белого каления. Спенсер оставил тележку с документами возле стола Трейси и вернулся в суд, на этот раз медленно переставляя ноги, чтобы не расплескать ярость и не потерять голову. Попав в свой кабинет, он внимательно прочитал аудиторский отчет, оставленный Кевином Майклсом, и к приезду в семейный особняк уже точно знал, что произошло.

Мелиссу он нашел в библиотеке. Она сидела перед зажженным камином, изучала книжку про рысака по имени Сибискит и запивала прочитанное бокалом французского вина.

— Твой вонючий отец меня обделал! С головы до ног! — сообщил Спенсер, едва войдя в дверь.

Мелисса неторопливо закрыла томик, деликатно, одним мизинцем сдвинула оправу на нос и взглянула на мужа поверх очков.

— Что случилось, дорогой?

— Твой папаша меня подставил. Я только-только пришел к нему на фирму, а он меня сразу подставил. На кривой козе объехал. Так что теперь я сам козел отпущения… Вызвал к себе в офис, сказал, что хочет мне добра, болеет за меня душой — и показал во-от такую стопку документов. Наследство его дружка Амброза. Хотел, чтобы я стал адвокатом по делу с фидуциарной ответственностью. Ты хоть понимаешь, что это значит?! Вел себя так, будто меня осчастливил. Дескать, это будет хорошо смотреться в моем личном деле. Новоиспеченный зять в самый первый месяц работы берет на себя ответственность представлять многомиллионное состояние в суде! Да только — Боже мой! Боже мой! — твой папочка и не думал дарить мне подарки. О нет! Он украл полмиллиона акций — а дырку заткнул мной! И притопнул сверху. На, мол, зятек!

На лице Мелиссы не отразилось никаких эмоций. Она отложила книгу на соседний столик и грациозно поднялась с кресла.

— Как смеешь ты врываться сюда, — произнесла она мелодичным голосом, — и называть моего отца вором? Я не собираюсь продолжать этот разговор, пока ты не научишься вести себя достойно.

Она двинулась к выходу, но Спенсер одним прыжком преградил ей дорогу.

— Твой отец выполнял всю работу. Он лично надзирал за бухгалтерскими счетами. Мне оставалось только визировать те бумаги, что он приносил. Он предложил мне всю славу приписать себе — из любви к родственнику! ха! — и я согласился. А ведь я даже не читал, что подписывал. Я верил ему и к тому же хотел, чтобы все думали, будто в моих силах в одиночку справиться с оформлением такого наследства… Идиот!

— Дорогой, — сухо сказала Мелисса, — это твои проблемы. И я вообще не понимаю, чего ради так заводиться из-за каких-то дурацких акций.

— Дурацких?! — подскочил он как ужаленный. — Эти дурацкие акции стоят пятьдесят миллионов! Под этими дурацкими акциями стоит моя подпись! А стало быть, именно я их украл! Дурацкие!.. Сама ты дура!

Без предупреждения она влепила ему крепкую пощечину. Такого не случалось за все двадцать три года их брака. На мгновение Спенсера страшно потянуло врезать кулаком по этой гладкой, шелковистой скуле. Однако он лишь перехватил ее руки за запястья и сильно сжал.

— Твой отец украл пятьдесят миллионов, и сейчас наследники Вортингтонов хотят их вернуть. Плюс еще десять. И если я не найду денег за неделю, мне конец!

— Отпусти, — потребовала она, по-прежнему контролируя свою злость. — Меня возмущает, как ты пытаешься все свалить на отца! Он в сотню раз лучше тебя как адвокат и в тысячу — как мужчина!

Здесь в голове Спенсера что-то тренькнуло, и весь гнев, негодование, обиды и горечь, что скапливались из года в год, хлынули изо рта, как из разбитого шлюза:

— И ты защищаешь?.. Ты его защищаешь?! Ты — моя треклятая жена! — и ты на его стороне? Ты что, оглохла? Твой отец меня подставил! Он украл пятьдесят миллионов — а мне теперь отдувайся?! И ты еще смеешь бить меня по лицу и при этом орать, какой он мужчина?!

— Отпусти!

— А-а-а! Похотливая сучка! Я знаю, как ты трахалась с этим сопляком в конюшне! — не помня себя, выпалил Спенсер. — Я ви-идел, я все-е видел!

Мелисса дернулась в сторону, стараясь вырвать запястья, но он не дал ей волю. Сейчас она уже потеряла свое прежнее хладнокровие. Сейчас он держал за руки фурию.

— Мне больно! — взвизгнула она. — Пусти же! Пусти! Подлец!

Он сжал запястья еще крепче.

— Я тебя видел в соломе! Я видел, как ты ему подарила свои идиотские трусы!

Мелисса замерла, а спустя мгновение резко дернула обе руки вниз. Спенсер разжал пальцы.

— Вот именно. Ты дала ему свои трусы и стала хихикать. В чем соль шутки, не поделишься?

— Соль в том, — холодно сказала она, — что весь наш брак — одна большая шутка.

Сказала — и бочком прошмыгнула вон из комнаты.

— Да! — крикнул он ей в спину. — Правильно! Только притворяемся, будто все нормально! У тебя вся жизнь — сплошное притворство! Давай теперь притворяйся, что я не видел тебя в конюшне! Притворяйся, что твой отец не сделал из меня мальчика для битья!

Здесь им овладел сарказм.

— А знаешь, действительно, и впрямь смешно. Вон тебя трахнул какой-то студент. А твой папаша проделал это с мной. И даже не поцеловал. Я смотрю, вы, Ван-ден-Вендеры, большие комики… Только и знаете, как издеваться над людьми.

Она уже поднималась по лестнице, но при этих словах остановилась и повернулась кругом. Пришла ее очередь изливать злость.

— Ты мне омерзителен! Тюфяк! Тупица! Жалкий, слезливый человечишка, который сам себя убедил в собственном ничтожестве! Да если бы не я, в твою сторону никто бы и не взглянул! Потому что ты — ноль, пустое место! У тебя ни денег, ни друзей, ни жизни — ничего нет! Мы с отцом дали тебе будущее, а ты скулишь из-за какой-то ерунды! Подумаешь, не поделили сколько-то там акций!

— А ты-то сама кто? Королева? Хозяйка волшебного замка? Великая наследница могучей династии Ван-ден-Вендеров? Принцесса-недотрога? Только не забудь, прекрасноликая дрянь, что я видел, как ты прогибалась в стойле… Раскорячилась под прыщавым юнцом, аж бревна трещали! Дорвалась, мразь панельная! Ты мне лучше скажи, сколько у меня веток на рогах, а? Сколько еще мужиков тебя оприходовало?

— Вон! — У Мелиссы вздулись шейные вены. — Вон из моего дома!!!

Спенсер пошел наверх взять кое-что из вещей и одежды. Вернувшись, он обнаружил Мелиссу опять в библиотеке, возле камина. Тыкая кованой кочергой, она ворошила горящие поленья. Взглянув на мужа, она ничего не сказала. Только глаза сверкнули.

Он тоже промолчал и, гулко захлопнув за собой входную дверь, забрался в «ягуар». Выжал педаль газа до пола. Машина рванулась, выбросив фонтан гравия из-под колес. Добравшись до главной автострады, Спенсер набрал на мобильнике номер телефонного оператора и попросил соединить с «Приютом Клифтона», курортным пансионатом в пригороде Шарлоттсвиля, излюбленным местом горожан побогаче.

— Номер «Рандольф» свободен? — спросил он дежурную регистраторшу.

Здание пансионата была построено в 1799 году Томасом Манном Рандольфом, зятем Томаса Джефферсона. В свое время этот номер-люкс служил адвокату Рандольфу офисом и особенно нравился Спенсеру.

— К сожалению, сэр, сейчас можем предложить только «Медовый месяц».

От столь идиотского совпадения Спенсер даже хрюкнул.

— Почему бы и нет… Оформите, пожалуйста, на имя судьи Эвана Спенсера. Я подъеду через несколько минут.

— Миссис Ван-ден-Вендер тоже будет с вами, сэр?

— Нет, — ответил он ледяным тоном. — В чем, собственно, дело?

— A-а… кхм… простите, сэр. Видите ли, миссис Ван-ден-Вендер предпочитает, чтобы к ее приезду в комнатах стояли свежие розы. Извините… На какой срок желаете снять номер, сэр?

— Пока не надоест, — буркнул он и нажал кнопку отбоя.

По дороге в «Приют» Спенсер успел сотню раз прокрутить в голове стычку с Мелиссой и придумал десятки изящных, точно выверенных, зазубренных острот, которыми мог бы нашпиговать свою благоверную. Жаль, не успел… Он зарегистрировался и пошел в «Медовый месяц», который представлял собой белый каменный коттедж, расположенный чуть позади главного корпуса. Входная дверь открылась во вместительную комнату, где под балдахином стояла старомодная кровать королевских размеров. Вместо ножек у нее были приделаны дугообразные полозья, как у игрушечных лошадок. Также в комнате имелись не менее древний гардероб и камин. Туалет с ванной были спрятаны за двустворчатой дверью до потолка, с узорчатым стеклом вместо филенок.

Не глядя, Спенсер швырнул свою сумку куда-то в сторону гардероба, прыжком упал на кровать и утонул в перине. Все мысли, что вертелись у него в голове, могли быть выражены одной фразой: «Как мог я поверить Августу Шестому?» В конце концов, они никогда не нравились друг другу. Август всегда считал, что дочь вышла за плебея…

На одеяло упала тяжелая капля. Спенсер соскочил с перины и побежал в ванную, сунул ладонь под воду. Салфеткой промокнул кровь, но та продолжала сочиться. Тогда он перетянул ладонь полотенцем, стараясь прижать рану как можно крепче, однако кровь отказывалась сворачиваться, и вскоре по махровому полотнищу расплылось бурое пятно.

Им начала овладевать паника. Закружилась голова. Спенсер упал на колени, откинул крышку унитаза и вытошнил желчью. Спустя пару секунд — еще один позыв рвоты. И еще. И еще…

По лицу струился пот. Он осел на кафельный пол и завалился на бок, уткнувшись лбом в белый пьедестал. Фаянс приятно холодил кожу, и вроде бы стало полегче. Спенсер рискнул проверить руку.

Кровь уже не собиралась лужицей в ладони, и он смог разглядеть крест. Точнее, распятие. Контуры фигурки видны вполне отчетливо.

Вновь накатила тошнота.

Он еще раз подавился рвотой.