Первым свидетелем обвинения на послеобеденном заседании по делу Лестера Амиля шел Дейл Стюарт, следователь при Управлении шерифа графства Альбемарль. Он начал с того, что проиграл запись телефонного звонка на номер 911, который набрала Максин Арнольд, обнаружив исчезновение дочери.

— Ее украли! Украли! — истошно вопила мать в трубку.

— Пожалуйста, успокойтесь. Назовите свой адрес, чтобы мы смогли выслать машину, — ответил дежурный диспетчер.

— Нет! Никаких машин! Ее убьют!

Детектив Стюарт сообщил, что он с двумя другими сотрудниками подъехал к дому на белом микроавтобусе минут через пятнадцать. Все трое были одеты в зеленые рабочие комбинезоны с надписью «Водопровод». Франк Арнольд встретил их на пороге и потребовал предъявить удостоверения. За поясом он держал пистолет.

— Миссис Арнольд находилась практически в невменяемом состоянии. Впрочем, супруг ее держался спокойно.

Умело направляемый вопросами Тейлора Колдуэлла, следователь провел присяжных по событиям того злосчастного утра.

Он рассказал, что Максин Арнольд встала с постели в восемь часов, чтобы отвести Касси в частную школу. Как правило, завтрак для ребенка готовила их домработница, Тереза Монтоя. Она же и возила Касси на занятия на автомобиле хозяев. Однако вышло так, что мать Терезы умерла в ночь на субботу, и домработницы не было: она уехала на похороны. Максин спустилась в кухню, вынула из холодильника пакеты с апельсиновым соком и молоком и поставила их на стол рядом с чашкой для кукурузных хлопьев. Затем вновь поднялась наверх, чтобы разбудить дочь, чья спальня располагалась на втором этаже. Спальня родителей была на этом же этаже, но в противоположном крыле дома. Постель Касси оказалась пустой. Девочки не было и в соседней ванной комнате. Решив, что они с дочерью как-то разминулись, Максин повернула на выход, чтобы спуститься в кухню, и тут на полу возле двери увидела три белых листка, уложенных бок о бок, — то самое письмо о выкупе. Арнольдам предписывалось пойти в банк и снять со счета 118 000 долларов мелкими купюрами. В пять часов вечера им позвонят и укажут, как и куда доставить деньги.

Колдуэлл продемонстрировал упомянутые листочки, потребовал их приобщения к делу в качестве вещественного доказательства, после чего заставил Стюарта зачитать вслух часть послания:

«Ваша дочь у нас в руках. Никто ее не трогал, она жива и здорова. Если хотите вернуть ее целой и невредимой, выполняйте наши указания. В полицию НЕ ЗВОНИТЬ — или ее убьют. Мы следим за каждым вашим шагом. Вы под колпаком до конца дня, пока мы не получим своих денег. Не забудьте взять в Первый виргинский банк сумку побольше, не то деньги не влезут».

Стюарт также пояснил суду, что текст был написан чернилами, а не, скажем, карандашом или шариковой ручкой.

— Печатные буквы говорят о том, что человек либо находился в крайне возбужденном состоянии, либо сознательно пытался исказить свой нормальный почерк. Возможно даже, что правша писал левой рукой, и наоборот, — добавил детектив.

— Протестую, — прервала его Патти Делани, вставая с места. — Свидетель не является специалистом по почерку!

— Протест принят, — кивнул Спенсер, после чего велел присяжным не принимать во внимание почерковедческие выводы Стюарта.

Тогда Тейлор Колдуэлл попросил следователя рассказать, что же все-таки удалось выяснить при анализе письма.

— Например, в нем был упомянут банк Арнольдов, откуда следует, что похититель либо знал эту семью, либо какое-то время следил за ними, — ответил Стюарт.

Он сообщил далее, что листки письма были вырваны из рабочего блокнота Франка. Блокнот находился в его домашнем кабинете.

— Это обстоятельство весьма необычно, так как похитители крайне редко пользуются какими-либо материалами из дома жертвы, — заметил следователь. — Все необходимое они готовят заранее, в том числе и письмо о выкупе.

Признаков взлома входной двери особняка или спальни девочки полиция не обнаружила. Хотя подвальное окно было разбито, ни на стекле, ни на раме отпечатков пальцев на нашли, как не нашли поблизости и следов обуви, которые могли бы свидетельствовать о том, что похититель проник в дом, а затем покинул его именно через это окно.

Судья Спенсер разрешил Стюарту воспользоваться его записями, которые тот сделал при первом снятии показаний с Франка и Максин. Следователь вновь пояснил: мать девочки так переживала, что Франк был вынужден вызвать домашнего врача. Кроме того, хозяин дома вызвал и личного адвоката.

— Зачем? — спросил Колдуэлл.

— Мистер Арнольд сказал, что руководители его ранга не любят принимать какие-либо решения без участия адвоката, — ответил Стюарт. — Лично я в этом ничего подозрительно не вижу, тем более что он собирался затем просить своего адвоката сходить в банк за деньгами.

По словам следователя, Арнольд знал, что Лестер Амиль уходил куда-то на вечеринку в воскресенье ночью. Касси отправилась в постель около десяти часов, а Франк с Максин заснули к полуночи. Примерно в полпятого утра Франка разбудил шум открываемой гаражной двери. Он подумал, что вернулся Амиль, но на всякий случай решил проверить.

Впрочем, спускаться в подвал Франк не стал. Он убедился в присутствии Амиля, не выходя из спальни, воспользовавшись монитором, который отслеживал перемещения внутри дома по так называемым персональным идентификаторам. Экран показал, что Амиль действительно в подвале.

Стюарт добавил, что Франк своей возней с компьютером разбудил жену. Максин пожаловалась на головную боль и вышла в ванную за парой таблеток аспирина со снотворным. Затем они легли в постель и мирно проспали до самого утра.

— Опросив потерпевших, — добавил Стюарт, — я попросил мистера Арнольда показать мне, как работает их компьютерная следящая система. В его кабинет мы зашли все вместе. Пока мистер Арнольд проверял компьютерную программу, Максин Арнольд вдруг воскликнула: «Лестер до сих пор в доме! Он в подвале!» Очевидно, никто не удосужился сразу осмотреть весь дом. Амиля в его спальне не оказалось, но в другие подвальные помещения заглядывать не стали.

— Подождите, я не совсем понимаю, — хорошо поставленным голосом вмешался Колдуэлл. — Если компьютер следит за всеми домочадцами, почему же он не указал вам, где находится Касси?

— Ложась в постель, Касси сняла с себя идентификатор, — объяснил Стюарт. — Ее бейджик так и остался на ночном столике.

Примерно в то же время, когда Франк Арнольд вместе со следователем собирались отправиться на поиски, в дом прибыли врач и адвокат. Врач сразу пошел в спальню, чтобы позаботиться о Максин, адвокат же присоединился к мужчинам, и в сопровождении еще одного полицейского они спустились в подвал, намереваясь разыскать там Амиля.

— Мистер Арнольд думал, что Амиль, наверное, не спал и застал похитителя врасплох, — объяснил детектив. — В тот момент его вовсе не считали подозреваемым. По правде говоря, мы все были уверены, что его убили, а труп спрятали в какой-то из подвальных комнат.

Компьютерный «сторож» показал, что Амиль находится в кладовой. Дверь была заперта изнутри.

— Мы стучали, стучали, звали Амиля, но ответа так и не дождались, — сказал Стюарт.

Арнольд дал разрешение на взлом двери. Кладовая на самом деле представляла собой целый склад, составленный из четырех отдельных помещений с неоштукатуренными стенами и бетонным полом. В одной комнате хранились инструменты, в другой громоздились картонные коробки, заполненные по большей части одеждой. Еще одна комната была отведена под бойлерную, где располагался котел для отопления дома, а соседнее, последнее помещение было заставлено деревянными ящиками с винными бутылками.

— Арнольды рассказали мне, что собирались устроить у себя настоящий винный погреб. Мы решили разделиться, чтобы на каждого пришлось по комнате. Я отправился осматривать мастерскую, то есть помещение с инструментами, — пояснил следователь.

— И что же случилось дальше? — подстегнул его Колдуэлл.

— Я услышал страшный, душераздирающий вопль. — Стюарт повернулся лицом к присяжным. — Кричал Франк Арнольд. Я бросился в коридор и увидел, как он держит на руках тело Касси. Я сразу же сказал ему, что девочку надо вернуть обратно, так как сейчас начинается расследование убийства и место преступления необходимо оставить нетронутым.

— И он повиновался?

— Нет. Он был вне себя, ничего не мог и не хотел слышать. Он отнес Касси наверх и там положил на диван. Потом стал кричать, звать врача, чтобы тот успел ее спасти. Он просто не мог поверить, что девочка уже мертва. Это я видел совершенно ясно. Я немедленно приказал очистить дом, оставив только моих сотрудников.

— Получается, место преступления не удалось сохранить в неприкосновенности? — спросил Колдуэлл.

— Разумеется, не удалось. Разве можно перенести труп и не наследить при этом?

Затем Стюарт сообщил, что немедленно связался с ФБР и Управлением судебно-медицинской экспертизы штата Виргиния, чтобы те выслали криминалистические бригады.

— В ту минуту требовалось сохранить то, что еще не успели нарушить, — сказал он. — Я не хотел, чтобы хоть кто-то чем бы то ни было усугубил ущерб, нанесенный месту преступления. Кроме того, меня беспокоило и отсутствие Лестера Амиля, поскольку мы до сих пор не знали, что с ним сталось. Я лично предположил, что его труп все еще находится где-то в подвале. Похититель его убил, а тело спрятал.

Стюарт в одиночку отправился осматривать подвал.

— И вот тогда-то в кладовой — точнее, в той комнате, где нашли Касси — я и обнаружил бейджик Амиля. Его краешек был отломан, отчего предположил, что идентификатор сорвали во время борьбы. Однако самого Лестера в подвале не оказалось.

Тейлор Колдуэлл продемонстрировал присяжным прозрачный пакетик с небольшим значком внутри.

— Не этот ли бейджик вы нашли на полу? — спросил он.

— Да, — подтвердил Колдуэлл. — Это тот самый идентификатор, который принадлежал Лестеру Амилю.

— Нашли что-нибудь еще в той комнате, где обнаружили тело Касси?

— Да. Электрошокер на пятьдесят тысяч вольт.

Колдуэлл поднял со стола очередной пластиковый пакет. В нем виднелся черный прямоугольный предмет. По просьбе прокурора Стюарт осмотрел вещдок и подтвердил, что это действительно тот самый электрошокер, который он нашел на месте преступления.

— Удалось ли вам определить владельца?

— На корпусе нанесен серийный номер, по которому мы вышли на местную оружейную лавку. А там уже по учетной книге выяснили, что данный электрошокер приобрел Лестер Амиль за два дня до убийства Касси.

— Отпечатки пальцев?

— Да. Отпечатки нашлись, и они совпали с дактилограммой подсудимого.

— Где и когда вы нашли самого Лестера Амиля?

— Его обнаружили около пяти часов вечера возле автовокзала, где он покупал билет в оба конца на рейсовый автобус до Вашингтона. Мы сообщили приметы Лестера, вот один из патрулей его и обнаружил. Его доставили сюда, в это здание. То есть я хотел сказать, в подвал. У нас там управление шерифа. На допрос.

— Имел ли он с собой какой-то багаж, находясь на автовокзале?

— Что-то вроде заплечного мешка или рюкзака. Он заявил, что эта вещь принадлежит кому-то другому… Какому-то его другу, с которым он собирался встретиться в Вашингтоне. Он сказал… э-э… что его не волнует, стану ли я в нем рыться, поэтому я дал ему расписаться на специальном бланке и открыл мешок. Внутри я обнаружил небольшой пластмассовый контейнер, заполненный белым порошкообразным веществом, по виду напоминающим кокаин. Он заявил, что никогда раньше этого предмета не видел.

— Вы допросили Лестера Амиля по поводу убийства Касси Арнольд?

— Я подождал с полчаса, а потом начал задавать вопросы. Понимаете, до этого я всю работу строил вокруг кокаина и ждал, не упомянет ли он сам про убийство. Но нет, он молчал, а когда я задал вопрос ему в лицо, прикинулся, будто впервые об этом слышит.

— Протестую! — вмешалась Делани. — Свидетель не может знать, «прикидывался» или «не прикидывался» мой подзащитный!

— Протест принят, — вздохнул Спенсер.

Далее Стюарт показал, что в девять вечера Амиля предъявили магистрату и выдвинули официальные обвинения.

Затем на протяжении доброй четверти часа Колдуэлл опрашивал следователя по поводу схожих особенностей убийства Касси и Джонбенет Рэмзи. Стюарт выпалил их без запинки. Письма с требованием выкупа были составлены на бумаге, найденной в домах жертв. Текст обоих писем почти полностью совпадает. Упоминается одна и та же сумма — 118 тысяч долларов. Обе девочки были умерщвлены практически идентичным способом.

— В моих глазах это типичное «подражательное» преступление, — заявил Стюарт. — Убийца Касси Арнольд явно копировал обстоятельства смерти Джонбенет Рэмзи.

— Нашли ли вы что-нибудь в доме Арнольдов, что имеет какое-то отношение к убийству Джонбенет Рэмзи? — спросил Колдуэлл.

— Да, — ответил следователь. — В комнате Лестера Амиля мы обнаружили несколько сотен газетных вырезок и журнальных статей об этом преступлении. Затем, когда мы просматривали содержимое жесткого диска в его компьютере, то выяснилось, что он посещал десятки веб-сайтов, посвященных этому убийству. По ходу дела мы нашли и шесть электронных фотоснимков с обнаженными детьми. На каждом из них дети связаны, с кляпами во рту. Снимки были загружены с вебсайта, который функционирует за рубежом.

Делани было дернулась, чтобы выразить очередной протест, но тут же передумала, не желая лишний раз привлекать внимание к порноснимкам.

— Нашли ли вы что-то еще, что связывало бы подсудимого с убийством Джонбенет Рэмзи?

— Мы обнаружили текст хип-хоповой песни, которую Лестер Амиль написал по мотивам этого преступления. Он выставил ее в Интернете для свободного доступа публики.

Колдуэлл показал следователю бумажный листок.

— Вы об этом тексте говорите?

— Да.

— Пожалуйста, зачитайте для присяжных тот отрывок, который отчеркнут желтым фломастером — те самые вирши, что Лестер Амиль набрал на своем компьютере и затем выставил в Интернете.

Откашлявшись, Стюарт прочитал:

— Повторите, пожалуйста, последнюю строчку, — попросил Колдуэлл.

— Тут написано: «Скоро кому-то еще доведется ждать у порога жемчужных ворот».

— Удалось ли вам в ходе расследования выдвинуть теорию о возможном мотиве данного преступления?

— Судя по моему опыту работы, подсудимый убил Касси Арнольд, чтобы привлечь внимание к той хип-хоповой песне, которую он написал про убийство Джонбенет Рэмзи.

— Вы хотите сказать, что мотивом была реклама его собственного рэперского опуса?

— Частично — да. У него в тексте есть еще много намеков на то, как убийца Джонбенет Рэмзи до сих пор рыщет в поисках жертв. Убийство Касси Арнольд полностью вписывается в эту теорию… А потом, я совершенно убежден, что Лестер Амиль — педофил.

— Протестую! — выкрикнула Делани, подскакивая на стуле. — Детектив Стюарт не обладает квалификацией, позволяющей анализировать психологию моего подзащитного. Его неуместная ремарка просто возмутительна и к тому же пагубно отражается на беспристрастности присяжных!

Спенсер принял протест, даже не дожидаясь, как отреагирует Колдуэлл. Затем он пожурил Стюарта:

— Вы не раз выступали свидетелем на уголовных процессах и должны помнить, что подобные замечания недопустимы.

Судья распорядился, чтобы присяжные проигнорировали мнение Стюарта насчет педофильных пристрастий Лестера.

Впрочем, Делани ясно понимала, что дело сделано и исправить его будет ох как трудно…

На перекрестном допросе Стюарта перед Патти Делани стояли три основные задачи. Она хотела, чтобы присяжные четко уяснили, что никто не видел, как Лестер Амиль вернулся в дом Арнольдов в ночь убийства. Во-вторых, требовалось внедрить идею, что кто-то другой вполне мог совершить это преступление. И наконец, ей хотелось заронить сомнения в достоверности показаний Стюарта.

Первую задачу удалось решить довольно просто. В ходе допроса следователь признал, что ни Франк, ни Максин не видели Амиля той ночью.

— Ранее вы показали, что персональный идентификатор Лестера Амиля был обнаружен в кладовой, — заметила Делани. — Но ведь кто-то мог просто специально подложить его туда, не так ли?

— Мистер Арнольд очень строго следил за тем, чтобы все носили бейджики, — ответил Стюарт. — И разумеется, хозяева дома резонно считали, что Амиль свой идентификатор держит при себе. В противном случае мистер Арнольд и не стал бы проверять показания компьютерного монитора.

— Вы уклоняетесь от ответа на мой вопрос, — сказала Делани. — Вы ведь не знаете, носил ли Амиль свой бейджик постоянно или же снял его перед тем, как отправиться на вечеринку. Скажем, он мог положить его на виду в своей спальне, откуда любой мог забрать его и затем подбросить в кладовую, чтобы навлечь подозрения на моего подзащитного.

Вмешался Тейлор Колдуэлл:

— Ваша честь, собирается ли защита задавать вопросы, или она сама выступает здесь свидетелем?

Спенсер сказал:

— Мисс Делани, если у вас есть вопрос, задавайте.

Патти решила сменить тему.

— Раз вы такой эксперт по убийству Джонбенет Рэмзи, — саркастически заявила она, — вот и расскажите нам, на кого тогда пали подозрения.

— Никаких арестов или официальных обвинений по тому делу не было.

— Я не об этом. Ответьте: кого изначально подозревали в убийстве?

— Ее родителей.

— А в нашем деле? Подозревала ли полиция Франка и Максин?

— В подобных преступлениях всегда падает подозрение на родителей, — ответил он, — однако мы вычеркнули их из списка, как только начали поступать улики против вашего клиента.

— Вот и давайте обсудим вашу методику сбора улик, — сказала Делани. — Взяли ли вы образец слюны у моего подзащитного?

— Да, взяли.

— До или после того, как сообщили ему про убийство Касси Арнольд?

Впервые за все время пребывания в свидетельском кресле детектив Стюарт замешкался с ответом.

— Этого я точно не помню, — наконец сказал он. — Но я точно помню, что он подписал разрешение на отбор пробы.

— А, бросьте! Давайте без утайки, только чистую и голую правду. Вы сказали моему клиенту, что если он разрешит взять у него образцы крови и слюны, вы сможете определить, употреблял ли он кокаин или иные запрещенные средства. Он позволил это сделать, так как считал, что его готовятся обвинить в хранении наркотиков, и хотел доказать, что кокаина у него в организме нет. Вы ничего не сказали ему о том, что собираетесь использовать образцы слюны при расследовании убийства Касси Арнольд. Вы не объяснили истинную причину, зачем вам нужны эти пробы. А ведь вы хотели провести анализ ДНК, не так ли?

Стюарт и глазом не моргнул.

— Могу по памяти повторить текст на том бланке, который он подписал без какого-либо принуждения. Цитирую: «Биологический материал, добровольно предоставленный вами в распоряжение Управления шерифа при графстве Альбемарль, будет использован в ходе текущего расследования, которое может привести к возбуждению против вас уголовного дела». Я конкретно спросил Амиля, прочел ли он этот текст и понял ли его смысл. Он сказал, да, дескать, понял. Так что я не считаю, что время взятия пробы играет хоть какую-то роль.

— О да, разумеется, вы так не считаете, — насмешливо отозвалась Делани. — Потому что вы знали, что обманываете его, сознательно отвлекаете. Ответьте мне, детектив: вы хотя бы проверили его организм на присутствие наркотиков в крови?

— Проверили, — кивнул Стюарт. — Наши тесты показали наличие остаточных количеств алкоголя и следы марихуаны, а больше ничего.

— Скажите мне, — продолжала она, — в каких таких тестах на наличие наркотиков используется слюна? Разве не правда, что слюна применяется в основном для анализа ДНК?

— Я не знаю, — спокойно ответил он. — Я не фармаколог.

Делани начинал захлестывать гнев, и ей хотелось, чтобы это не прошло мимо внимания присяжных. Пора прибегнуть к театральным приемам. Направившись к своему стулу как будто для того, чтобы сесть, она вдруг резко обернулась в последнюю секунду.

— Кстати, один маленький вопрос, детектив Стюарт. Разве не правда, что мой подзащитный заплакал, когда вы сообщили ему об убийстве Касси?

— Ага, зашелся рыданиями.

— Вот! Я бы сказала, что это весьма убедительное свидетельство, — триумфально воскликнула Делани, — что он до глубины души был потрясен этой новостью!

— Или, — усмехнулся Стюарт, — его сильно расстроил арест.

— Ваша честь! Я протестую и настаиваю, чтобы последняя сентенция была удалена из протокола заседания! Я не просила свидетеля выражать личное мнение!

Спенсер отказался:

— Советник, вы сами открыли эту дверь, когда изложили присяжным собственную трактовку слезливости вашего клиента.

С пунцовым перекошенным лицом Делани плюхнулась на место.

Тейлор Колдуэлл заявил, что у него совсем немного вопросов, чисто уточняющего характера.

— Защита указала нам, что никто не видел возвращения Амиля в дом в ночь убийства. Господин следователь, не могли бы вы сообщить суду, откуда появляется мужская сперма?

Кое-кто из зрителей хмыкнул. Стюарт несколько опешил.

— Мужская? А разве бывает женская сперма?

— Детектив, это не вопрос-ловушка. Итак, знаете ли вы, откуда берется человеческая сперма?

— Из мужских репродуктивных органов…

— А по опыту вашей работы, — продолжал Колдуэлл, — встречались ли вам случаи, когда подозреваемый оставлял свою сперму — или семенную жидкость, если угодно — на месте преступления, не побывав там лично?

— Не знаю я таких случаев, — ответил Стюарт. — Уж если найдется сперма, так сразу ясно, откуда она взялась.

— Даже если никто этого мужчину не видел?

— Ну да, — кивнул Стюарт, — даже если его никто не видел.

К моменту окончания допроса следователя часы показывали почти семь вечера. Судья Спенсер чувствовал себя разбитым. То сверхъестественное видение про Мелиссу, секс и конюшню, что посетило его около полудня, упорно не выходило из головы. Пора закругляться, на сегодня хватит.

Прежде чем объявить перерыв до завтра, он покончил с традиционными формальностями, которые преследуют каждого судью: сделал несколько распоряжений секретарю и приставу, приказал присяжным не обсуждать дело между собой, позаботился об иных аспектах и, наконец, встал, завершив текущее заседание. Идя на выход, он в глубине зала заметил какого-то пожилого человека, чье лицо показалось знакомым, хотя как и почему, Спенсер сказать не смог.

Парой минут позже в дверь кабинета постучала мисс Алиса и объявила, что с ним хочет встретиться профессор Иллинойсского университета.

— Он говорит, что вы были его студентом.

Ах да! Вот и оно — имя. Доктор филологических наук Уолтер Бенедикт. Добрых тридцать лет прошло с того дня, когда Спенсер в последний раз сидел на его лекции по английской литературе.

Эван сердечно поприветствовал старого преподавателя. Бенедикт, казалось, по-прежнему ходил в том же твидовом пиджаке с кожаными накладками на локтях, как и три десятилетия назад.

— До сих пор читаете? — спросил Спенсер.

— О нет-нет, что вы, мой мальчик, — слабо улыбнулся профессор. — Я ведь давно на пенсии, какие уж там лекции… Заехал сюда немножко отдохнуть, повидаться с дочерью. Она преподает в здешнем университете. Как и я, английскую литературу.

— Ах, сколько лет, сколько зим… — вздохнул Спенсер, не зная толком, о чем говорить.

— Боюсь, я к вам по делу, — посерьезнел Бенедикт. — В «Шарлоттсвильских курантах» я встретил заметку про убийство в доме Арнольдов. Там ваше имя… По-моему, у меня есть что сказать. К сожалению, миссия моя не из самых приятных…

Спенсер понятия не имел, что за связь может существовать между его старым преподавателем и Арнольдами, однако ясно видел, что Бенедикту сейчас не по себе.

— Если ваши сведения касаются убийства, — осторожно сказал Спенсер, — тогда вам лучше поговорить с прокурором, а не со мной.

— О нет, именно с вами, потому что дело касается лично вас.

Бенедикт положил ногу на ногу, потом сел прямо и принялся нервно теребить свой галстук-бабочку.

— У вас ведь не очень много осталось в памяти из моих занятий? — начал он. — Помнится, вы тогда дали ясно понять, что предмет вас мало интересует.

— Боюсь, — пожал плечами Спенсер, — вопросы литературного стиля и композиции нельзя назвать моим коньком.

— Да, ведь вам никак не удавалось получить тогда зачет. Конечно, сейчас мне трудно перечислить все те оправдания, на которые ссылались студенты, но ваш случай я запомнил. Я согласился дать вам второй шанс. Согласился поставить «удовлетворительно», если вы представите еще один реферат, и вы выбрали тему цензуры. К моему удивлению, ваша работа оказалась просто блестящей. Помните?

— М-м, — неопределенно отозвался Спенсер. — Не в подробностях.

— Ах да, подробности! Как говорится, дьявол виден в мелочах… За работу я поставил «отлично», вам благополучно вручили диплом, а затем вы переехали сюда и поступили на юридический факультет.

— У вас доброе сердце, профессор. Я очень признателен за тот второй шанс.

— В последний год моей преподавательской карьеры один из студентов тоже написал мне курсовую работу про цензуру, причем столь же блестящую. Блестящую настолько, что я заподозрил неладное. Дело в том, что голова у него не такая светлая, как у вас. Я и подумал, что он где-то отыскал ваше эссе и, как говорят студенты, «передрал» его чуть ли не слово в слово. Из личного опыта я знал, что рефераты, получившие в свое время высокие оценки, склонны появляться вновь и вновь, порой через десятилетия. Я покопался в архиве, нашел вашу работу, сравнил ее со свежим эссе и… все мои опасения оправдались. Тот молодой человек, выходит, воспользовался вашим трудом. Знаете… там была одна фраза… она мне особенно запомнилась. «Кабы из уст человеческих могла исходить только мудрость, великая тишина простерла бы над землей свои темные крылья». Из вашей же работы. Помните?

Нет, этого Спенсер не помнил.

— Надеюсь, вы не очень сильно наказали того студента, — решил ответить он. — По молодости мы все делаем ошибки, особенно в школе.

— О да, несомненно, — кивнул Бенедикт. — И ваше замечание определенно говорит о вашей всепрощающей натуре. Но знаете, в моей области плагиат считается абсолютно непозволительным грехом. Бывали случаи, когда из-за него рушились звездные карьеры и ученых, и писателей.

— А что сталось с бедолагой-студентом?

— Я поговорил с ним начистоту. Положил на стол обе работы — вашу и его, — и он сознался. Сознался в том, что поддался искушению, совершил плагиат. Но при этом категорически отрицал, что пользовался вашим эссе. Он «передрал» книгу.

Из портфеля Бенедикт извлек ветхий коричневый томик и громко зачитал его название: «Мир, который построил Кобб».

— Книга издана в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, сборник статей Франка Кобба, который когда-то работал редактором газеты «Мир Нью-Йорка». Вот тут, на странице 350… Перепечатка выступления Кобба на заседании Нью-Йоркского экономического клуба от шестого апреля двадцатого года. В частности, я здесь подчеркнул одну фразу из его речи…

Бенедикт на мгновение вскинул глаза на Спенсера, затем прочитал вслух:

— «Кабы из уст человеческих могла исходить только мудрость, великая тишина простерла бы над землей свои темные крылья».

Бенедикт гулко захлопнул книгу.

— Прочитав эту речь, — горько сказал он, — я понял, что вы обманули меня ради получения зачета. Вы украли слова Франка Кобба.

Да, сейчас Спенсер вспомнил. Он никак не мог нагнать учебу из-за тяжелой болезни матери. Выпуск был уже не за горами, а академическая успеваемость Эвана дышала на ладан практически по всем предметам. Ведь столько занятий пришлось пропустить… На книжку Кобба он наткнулся случайно, копаясь в читальном зале. Древнее выступление какого-то журналиста показалось вполне подходящим, вот Спенсер и решил, что никто не узнает про истинный источник его студенческой мудрости… Так и вышло. До поры до времени…

Бенедикт положил книгу судье на стол.

— Это вам, — сказал он. — Про ваш плагиат я знал уже довольно давно и даже верил, что смогу о нем забыть. Пусть все канет в забвение, думал я… Но вот сегодня утром, проснувшись, я тем не менее решил прийти и все вам рассказать. Ведь вы — судья. Человек, который по определению считается честным и порядочным. Да и кому, как не вам, знать, что грех всегда остается грехом, от него не убежать…

Профессор вышел из кабинета, не дожидаясь оправданий и даже не предложив руки на прощание. Спенсер был раздавлен, словно его, мальчишку, только что подловили за постыдным делом прямо в школе. Он попробовал найти спасение в логике.

Спенсер взял книгу со стола и швырнул ее в мусорное ведро.

Какой гнусный, отвратный день.