Глава 6

— Но от такой… большой! — сказал Шерл, не сумев скрыть жалости. — Его что, держат здесь всё время? Что это за жизнь!

Стэн оттащил её от входа в пещеру, над которым на спрессованной из глины табличке был изображён какой-то знак. Она не успела его разглядеть.

— Шерл! Я же говорил, чтобы ты забыла о чувствах! Постарайся привыкнуть к мысли, что, хотя этот молодой человек сейчас и страдает, но страдания эти — на благо всего Нижнеземья. Хотя, вероятнее всего, он и не страдает вовсе, ведь он не знает ничего другого.

— Но почему?..

— Шерл, ты же умная девушка. Ответь мне на один вопрос, но только хорошенько подумай, прежде чем ответить. Как ты думаешь, какое чувство доминирует в Нижнеземье? Что движет нами, Шерл?

Она задумалась и, наконец, медленно и твёрдо сказала:

— Страх.

В следующую дее-фазу Шерл попрощалась со своими учениками и взяла на себя обязанности персонального учителя Джона-Эя. Как ни странно, ей было жалко покидать своих воспитанников, а они, в свою очередь, сделали из прощания с ней маленькое торжество: вручили ей подарки и подготовили короткие, тщательно отрепетированные речи. Если бы Шерл не помнила, какими обычно были её отношения с большинством учеников, она была бы просто счастлива, но сейчас ей казалось, что вся церемония сильно отдаёт лицемерием. Особенно это стало заметно, когда пакостник Брег умудрился выжать несколько слезинок. Но вообще-то они было неплохой компанией, и Шерл знала, что будет скучать по ним, хотя новые обязанности вряд ли оставят для этого время.

Если измерять время долгими снами, то Джон-Эй был того же возраста, что и Шерл, но подобные стандарты не могли быть применимым к ВЭТ-ребёнку. С древних времён было известно: для того, чтобы ВЭТ-ребёнок стал полноценным членом общества, он должен оставаться в ВЭТ сравнительно долгое время, пока не станет физически независимым. В противном случае он превращался в болезненное дитя, которое не могло приспособиться к человеческому окружению. Будучи введённым в общество в более зрелом возрасте, он, конечно, тоже будет отличаться от других людей, но всё же будет нормальным человеком, способным к самостоятельной жизни.

Раньше, когда ВЭТ-дети были в Нижнеземье обычным явлением, их отличала повышенная агрессивность и чрезмерное высокомерие. Поэтому с самого начала обучения Джон-Эя Шерл столкнулась со многими проблемами. Несмотря на свой возраст, он был уже весьма агрессивен, и не желал признавать её авторитета. Ему надо было узнать очень многое, потому что всё его предыдущее обучение состояло из бесед со Стэном и Анной, взгляды которых были довольно консервативны. Кроме того, большой порцией весьма сомнительных знаний напичкала его Роза. Шерл поняла, что её первой задачей было заставить Джон-Эя забыть всё то, что он уже успел узнать. Прошло немало времени, пока она почувствовала, что обретает почву под ногами.

Общение с Джон-Эем было нелёгким и по ещё одной причине: Стэн запретил ей говорить ВЭТ-парню о его происхождении, пока он, Стэн, не решит, что для этого настало время.

Прошёл ещё один долгий сон. Джон-Эй вырос и стал значительно выше Шерл. У него были мускулистые руки и широкая грудь. Он был очень силён. Его глубоко посаженные маленькие глаза и высокий выпуклый лоб совсем не походили на скошенные низкие лбы и большие навыкате глаза, характерные для всех жителей Нижнеземья. Иногда Шерл думала, что Джон-Эй, должно быть, очень похож на их предков — Старых Людей.

Джон-Эй не ответил на её приветствие. Он сидел, скорчившись у стены пещеры, и Шерл в очередной раз подумала о том, что держать его в подобных условиях было ошибкой. Она уже много раз говорила об этом, оставаясь наедине со Стэном, который был одним из свидетелей Великой Битвы и лично положил частичку Героя в ВЭТ.

— Смелость — вот что нам всем недостаёт, — говорил Стэн.

Они сидели в его пещере; Стэн был облачён в присборенную у шеи хламиду, указывающую на его официальный статус.

— Мы, робкие создания тоннелей, живём во власти наших страхов. Пищи нам нужно немного, но всё же иногда мы остаёмся голодными только потому, что даже если поблизости есть червь джумбо, — а это полный тоннель мяса — многие из нас боятся даже подойти к этому огромному, но безобидному существу, и ждут подхода обученных охотников. Часто мы позволяем ему удрать, так и не решившись воткнуть нож в его бок и обеспечить себя едой. А теперь ещё и Клинкозуб объявился…

Стэн передёрнул плечами и его пожелтевшие зубы выбили ритуальную дробь.

Возвращение Клинкозуба и смерть почти двадцати жителей Нижнеземья было неприятным событием, хотя и привело к усилению позиции Стэна в Совете. Люди снова начали понимать важность обороны, и многие радикальные идеи потеряли для них свою привлекательность. Даже Нэд во время своих нечастных встреч с Шерл избегал упоминания о своих прежних взглядах.

— Никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, — продолжал Стэн. — Мы можем только спасаться бегством и не можем выгнать Клинкозуба. Он всесилен. На нашей памяти только один человек взял над ним верх. Это Герой. А теперь у нас появилась возможность получить нового Героя в лице Джон-Эя. Мы должны до поры до времени держать его вдали от других людей. Он не должен заразиться от них страхом, иначе он станет таким же робким и боязливым.

— Значит, мы воспитываем его для одной-единственной цели, — заметила Шерл и прикусила язык.

Вступать в спор со Стэном было рискованно, потому что он мог просто выгнать её и приставить к Джон-Эю другого учителя.

Думая о словах Стэна, Шерл внимательно смотрела на Джон-Эя, расслабленно сидящего у влажной стены, а тот, в свою очередь, рассматривал её, бесстыдно выставив свои гениталии при свете центрального светошара. Внезапно он гневно заговорил:

— Бомба на это всё! Я хочу выйти отсюда. Я видел других людей, когда Стэн водил меня в Совет Старейшин. Но он не дал мне поговорить с ними. Почему? И когда старейшины говорили со мной, они старались скрыть свои мысли, — он нахмурился. — Я знаю, что думали они о чём-то неприятном. Я заметил, что когда они говорят о некоторых вещах, у них у всех стучат зубы и дёргаются плечи, как будто они все одновременно подхватили лихорадку. Здесь, в пещере, я повторял эти же слова, но мои зубы не стучали и плечи не тряслись. Что это значит? Почему мне так хочется набить им морды?

Он сердито глянул на Шерл и она невольно отшатнулась.

Позже, идя по тоннелю, она обдумывала этот разговор. Когда Джон-Эя не было рядом с ней, её обуревали смешанные чувства. Как и его прародитель, Джон-Эй был агрессивен и драчлив. Похоже, что попытка вырастить второго Героя должна увенчаться успехом. Но она не испытывала от этого чувства удовлетворения.

Шерл заметила, что непроизвольно повернула к пещере своих родителей. Она не навещала их уже давно: как учитель Джон-Эя она получила жильё недалеко от Зала Совета.

Родители её были дома. Она поздоровалась, и как только представилась возможность, задала им вопрос, не дававший ей покоя: её интересовало, каким в действительности был прародитель Джон-Эя — Герой.

— Он был не особенно популярен, — искренне сказал вер-папа.

Теперь, когда Шерл не была больше ребёнком, он чувствовал, что красивую легенду можно оживить фактами. Шерл заметила, как постарел её отец; чуть выше его щиколотки поселился волосяной грибок, который вер-папа постоянно почёсывал, распыляя споры.

— Временами он бывал очень странным. Вот, я помню, как-то он наткнулся на меня в тоннеле. Он сбил меня с ног и не останавливаясь помчался дальше. Да ещё меня же и выругал: чего, дескать, не смотришь, куда прёшь!

Вер-мама Шерл смотрела на мужа белёсыми неподвижными глазами и тоже припоминала.

— Нога твоего вер-папы была тогда серьёзно поранена, и неудивительно, что на этом месте появилась волосяной грибок. Хотя прошло уже столько времени, — вздохнула она. — Вот если бы с нами была старая Роза! Этот мошенник Лео не только не помогает, а даже вредит. Содрал с меня шесть порций еды за щепотку Сонной Пыли, и клянусь, что она была перемешана с чем-то ещё. В прошлый сон я глаз не сомкнула. Ни на минуточку.

— Почему ты так редко приходишь к нам, Шерл? — спросил вер-папа жалобным голосом, который родители приберегали специально для такого рода вопросов. — Мы часто говорим о тебе и нас очень интересует, как идут у тебя дела. Мы не увидимся, если когда-нибудь тебя призовут в Совет. Хотя мы уже не доживём до этого.

Вер-папа печально почесал ногу, а Шерл вздохнула.

— Я очень занята, — ответила она. — Занятия с Джон-Эем отнимают у меня всё время. Иногда я так устаю, что еле добираюсь до своей пещеры, и мне кажется, что я впаду в долгий сон.

— Официально мы никогда ничего не слышали о Джон-Эе, — пожаловался вер-папа. — Никто и не подумал рассказывать о нём. Одни только слухи. Кажется, все знают об этом чудесном Джон-Эе, кроме нас. Говорят, что он в два раза выше обычного человека, а руки у его как водопроводные трубы…

Вер-папа как бы невзначай указал на новую вещь в пещере — толстая труба шла вдоль задней стены, а из отверстия капала вода.

Шерл понимала как вер-папа гордится установкой водопровода, и горячо поздравила его, а затем вернулась к старой теме.

— Он не намного больше остальных, но гораздо сильнее.

— Ты с ним поосторожнее, моя девочка.

Шерл проигнорировала вер-мамино предупреждение.

— Герой… — продолжала она гнуть свою линию. — Как он выглядел? Какое у него было лицо?

Вер-папа глянул на неё с подозрением, переросшим в огорчение.

— Так вот почему ты сюда пришла… Ты пришла не ради нас, а ради того, чтобы попытаться выяснить, что мы знаем о Герое!

Голос старика дрожал от ярости. Вер-мама издала пронзительный визг, оглушительно прозвучавший в маленьком объёме пещеры.

Шерл попыталась возразить:

— Этот План важен для всех…

— Но не для нас, не для нас! — вер-папа схватил её за руку ещё сильными пальцами. — Посмотри-ка сюда, моя девочка!

С неожиданной силой он повернул её лицом к нише, и она увидела в лучах светошара светлое пятно, состоящее из нескольких дюжин бледных и вялых личинок.

— Теперь, когда я отошёл от работы при черношкурах, еду для личинок мне приносят прямо сюда! Это всё, что мне нужно! — выкрикивал вер-папа с торжеством. — Нам не нужен твой удивительный План! Нам нет нужды покидать нашу пещеру. Мы защищены от Клинкозуба!

Его передёргивание плечами было автоматическим. Он верил в то, что говорил. Пещера стала его надёжным убежищем, напоминающим могилу, которую он не собирался когда-либо покидать, и в безопасности которой был уверен.

— Я рада за тебя, — холодно заметила Шерл, подавленная изменением отношений между ней и вер-папой. — Мужество да не покинет вас! — бросила она коротко и вышла.

Вопли вер-мамы ещё долго неслись ей вслед. Шерл почти бежала, держась одной рукой за стену; инфразрение помогало избежать столкновения с теми немногими прохожими, которые попадались ей навстречу. Число пещер в стенах тоннеля увеличилось: этот район становился обиталищем отошедших от дел.

На ходу её схватила чья-то рука, остановила, а затем затащила в узкое отверстие. Шерл очутилась в маленькой пещерке, которая была даже меньше той, которую она только что покинула. В полной темноте она услышала чей-то низкий голос:

— Ты ли это, божественная Шерл? Я тебя ждал.

Она узнала тепловой силуэт Брега.

— Называй меня «учитель», — потребовала она, — и немедленно выпусти меня отсюда.

Одна его рука крепко схватила её за плечо, а вторая начала шарить по груди. Она извернулась и укусила его за запястье.

— Выпусти меня, Брег! — повторила она. — Ты всего лишь вер-ребёнок. Ты не соображаешь, что делаешь.

— Скоро соображу, — усмехнулся Брег. — Как насчёт того, чтобы дать урок прямо сейчас? Достаточно ли вы квалифицированны, чтобы обучать и этому? — его рука скользнула вниз и очутилась у неё между бёдрами.

Она сопротивлялась, напуганная его неуёмной силой. Инфразрение позволяло ей наблюдать, как всё больше и больше разгорается его похоть. Это была не просто юношеская грубость и дурачество, это было серьёзно. Она ещё раз попыталась вырваться, но он только ещё сильнее воспламенился.

— Подожди… подожди… — бормотал он, разрывая на ней одежду и прижимаясь к ней. — Это займёт всего немного…

— Любое время в твоём обществе — это слишком долго для меня.

Она вырывалась, вертелась и наконец пнула его в район самого сильного источника тепла. Он охнул и выпустил её. Шерл быстро выползла наружу и снова оказалась в безопасности тоннеля. Расхрабрившись, она засунула голову назад в дыру.

— Эй, ты в порядке? — спросила она.

— Кажется, да, — раздался приглушённый ответ. — Ты знаешь, что в тебе не так, учитель? Ты по уши втрескалась в своего ВЭТ-парня. Ты — извращенка! — Брег быстро приходил в себя, и его голос дрожал от ярости, когда он говорил на эту тему. — Он ведь даже не человек. Он андроид. ВЭТ-ребёнок. Любить его неестественно.

— Тебе бы следовало быть более внимательным на уроках истории, — возразила Шерл. — Может быть, мы все когда-то вышли из ВЭТ, иначе зачем она построена? Подумай об этом.

И она отправилась дальше. Его голос преследовал Шерл.

— …почему бы тебе не забыть свои фильмы, Шерл, и не попытаться учить тому, что существует на самом деле? Ведь это может оказаться гораздо сложнее, и вряд ли у тебя хватит на это ума.

Стэн-старейшина заинтересовался её последним отчётом о Джон-Эе.

— Похоже, он действительно плоть и кровь своего прародителя, — провозгласил старик с энтузиазмом. — Ещё один долгий сон, и воспитание будет окончено.

— С ним становится трудно иметь дело, — сказала Шерл. — Он учится, но у него нет цели.

— Ты ещё не водила его к Гробнице?

— Нет.

Шерл задумчиво закусила губу.

— Если он выказывает неудовлетворённость своим положением и задаёт провокационные вопросы, значит, он, скорее всего, уже созрел. Пошли.

Старик с трудом поднялся на ноги, держась за грязные стены.

По всему Нижнеземью, простирающемуся от Зала Молитв до Громадных Залов, включая Зал Советов, шло осуществление нового проекта Стэна. Каждый охотник принёс из отдалённых районов по мешку светящихся грибов, которые были высажены в потолок центрального тоннеля через регулярные интервалы, и там стало гораздо светлее. Столкновений и падений стало значительно меньше, и Стэн отдал приказ сделать то же самое и в отдалённых тоннелях. Теперь они шли по ярко освещённому тоннелю, но вдруг Стэн остановился, и его дыхание стало прерывистым. Из стены торчал здоровенный светошар, который не только нарушал гармонию верхнего освещения, но, что ещё хуже, имел очертания человеческой головы. Стэн со злобой пнул по нему, и настоящий ливень из светящихся кусочков гриба разлетелся по полу тоннеля. Шерл удивила эта злость, ведь светошар был совершенно безобиден.

— Мы называем такие шары «прекрасная леди», — сказала она.

— Ты что, часто видишь такие изрезанные светошары? — быстро спросил Стэн.

— Да, они встречаются повсюду.

— Клянусь Бомбой, хотелось бы мне поймать его за этим занятием.

— Ты имеешь в виду Ботта?

— Я полагаю, что это именно его работа. Никого другого я не могу подозревать.

— Однажды, когда я ещё была вер-девочкой, я видела, как Ботт вырезал лицо на светошаре, хотя тогда ещё не знала, что это он, — заметила Шерл. — Тогда он меня очень напугал. Это всегда одно и то же лицо, или это мне просто кажется?

— Он делает это, чтобы… — Стэн осёкся. Его лицо потемнело от гнева. — И ещё, кстати… Кто сказал Джон-Эю про Клинкозуба?

Он уставился на Шерл так, что она вздрогнула.

— Понятия не имею.

— Ну, конечно, ты не знаешь…

Стэн был в каком-то непонятном настроении, и Шерл совсем не собиралась говорить ему, что во всех нежелательных знаниях Джон-Эя надо винить Розу. Джон-Эй, услышав о Клинкозубе, засыпал Шерл вопросами, и это был для неё трудный экзамен.

— Жаль, что ему об этом сказали. Если суеверные страхи будут посеяны в его мозгу уже сейчас, это может разрушить весь План. Это преступление.

К облегчению Шерл, они уже приближались к норе Джон-Эя. Стэн коротко проинструктировал охрану по поводу Ботта, и они влезли внутрь пещеры андроида.

Джон-Эй искоса глянул на них, продолжая жевать кусок мяса.

— Ха, явились! — иронично усмехнулся он. — Клянусь Бомбой, они пришли повидать меня. Хотелось бы знать, чем на этот раз? Что они собираются мне сказать? Какими сокровищами удивительных, но бесполезных знаний собираются поделиться со мной? Манхеттенским Проектом? Рассказать об Эйнштейне или о битве при Ватерлоо? — он подтянул колени к груди и воскликнул: — Ведь ты, моя учительница, много говорила мне о сражениях! Интересно только. Были ли они когда-нибудь на самом деле, или всё это просто выдумки? С тех пор, как я тебя видел в последний раз, я много думал. Это передёргивание плечами в определенных случаях, которое я постоянно вижу вокруг себя, не связано с холодом. Это означает страх.

Шерл и Стэн встревожено переглянулись.

— Да, страх! — повторил Джон-Эй, наслаждаясь эффектом, который произвело это слово. Вдруг он сложил ладони упором, поднёс их ко рту и заорал ужасным голосом: — Клинкозу-уб!..

Какое-то время он молча наблюдал за выражениями их лиц, а затем продолжил:

— Ты постоянно рассказывала мне о сражениях и великих людях, Шерл, но забыла упомянуть о Клинкозубе, вероятно, из-за слишком большого уважения к нему. Ты думаешь, я не знаю, что такое страх? Не держи меня за дурака! Страх — это та дрожь, которая начинает бить меня каждый раз, когда меня забирают из моей мещеры для разговора со старейшинами. Это плохое чувство. Я не хочу выходить отсюда, так как не знаю, что ожидает меня снаружи. Вот это и есть страх.

— Да, это страх, Джон-Эй, — согласилась Шерл. — Это естественная адаптация организма, который выбрасывает в кровь адреналин, чтобы подготовить тебя к быстрому действию, если…

— Если что? Ты говоришь на непонятном для меня языке. Биология мне неинтересна. Я хочу знать о чувстве. Чувство страха мне неприятно. Эти Нельсон, Армстронг, Олдрин и другие люди, о которых ты рассказывала… Им тоже было знакомо чувство страха? А если да, то почему они совершили то, что совершали?

— Я думаю, настало время сводить его к Гробнице, — сказал Стэн.