Глава 7

— Нет, ну это невозможно! Почему мы ничего не делаем?! Он шума поднял столько, что скоро им заинтересуется телевидение, радио, газеты! Пора его остановить!

— Я уже говорил тебе — НЕТ! НЕТ! Иные на него пока не вышли. Следи, ни во что не встревай, только наблюдение. Да, парень перспективный. Такого у нас еще не было!

— И не будет. Грохнут его, или еще хуже — заставят работать на себя. А то, что на него не вышли — не верю. Тоже следят, где-то рядом пасутся!

— А может и не пасутся. Мало ли слухов идет… мы должны убедиться, что это они, а не просто какая-нибудь бандитская организация.

— А если его бандиты завербуют? Если он на них будет работать? Он и без иных столько наделает, что… слов нет!

— Слов нет — не говори. Кстати, видела, как он омолаживает? Запросто! Без всяких особых ритуалов, без многодневных процедур — за час! Ррраз! И ты молодая красотка! Может, потому хочешь поскорее приблизить к себе?

— Может, и потому. Выйдут на него иные, грохнут — и мы потеряем высококлассного специалиста. Не так много у нас Высших! По пальцам можно пересчитать! Ты не считаешь, что глупо использовать высшего в качестве приманки?

— Ставки велики. Иногда приходится жертвовать важной фигурой ради выигрыша в партии. И кстати — парня не так просто грохнуть, ты еще не заметила? Ты бы вот смогла в рукопашную завалить орка-иного? В рукопашную, черт подери! Защищенного от магии! Регенерирующего, как… как… орк! Кстати, ты проверила контакты этого полицейского? С кем он был связан? Или это был одиночка?

— Проверяем. Пока информации мало, из нее выходит — одиночка. Так бывает. Орки обычно стараются попасть туда, где их сила и выносливость более всего затребована. Мы проверяли райотдел, не… ничего не дало. Я не знаю, как этот орк просочился через наши барьеры.

— Твоя недоработка, кстати сказать! Если бы не этот «Олег» — так бы и гулял монстр по белому свету. И какого черта ты мне рассказываешь прописные истины? За идиота считаешь? Что-то ты в последнее время стала слишком самостоятельна, тебе не кажется? Молчишь? Молчи. И делай то, что я сказал: следить, ни во что не вмешиваться, ждать.

При дневном свете все видится по-другому. Как-то позитивнее, чем в два часа ночи. И в три. Причудливо постриженные кусты вокруг дорожки не кажутся фантастическими чудовищами. Беседка у маленького прудика не представляется местом засады, откуда могут выскочить «живые мертвецы». И даже охранник на КПП — всего лишь парень с хмурым, усталым лицом, а не враг, которому нужно свернуть башку.

Да и хозяин поместья теперь не похож на загадочного злодея, который способен приказать выкрасть человека прямо с улицы и отправить на тот свет, потому что этот парень якобы трахнул его жену. Мужчина неопределенного возраста, точно разменявший пятый десяток, скромно, но со вкусом одетый, вежливый, доброжелательный — ну просто-таки священник, рассказывающий пастве о том, как их любит Создатель и слуги Создателя — самые честные и порядочные люди на белом свете.

Впрочем, Сергар знал и более удивительные контрасты относительно невинной внешности. Как-то раз, когда они стояли на отдыхе и переформировании в городе Гоглиб, на улицах после ночи стали находить трупы солдат, очищенные от денег и ценностей, коих, впрочем, у несчастных никогда не было в достаточном для безбедной жизни количестве. Те, у кого много денег и драгоценностей не поливают фронтовые поля своими потом и кровью, пытаясь заработать себе на кусок хлеба и кружку вина.

Расследование продолжалось больше двух недель, вызвали даже сыщика-мага из столицы Кайлара, но и он долго не мог найти виновного в этих смертях. Слухи ходили разные — что это работают лазутчики Зелана, что это некий черный маг творит свое беззаконное черное колдовство (Сразу все начали недоверчиво поглядывать на боевых магов, а в некоторые таверны попробовали их не пускать, после чего две харчевни напрочь сгорели, подожженные со всех сторон. Виновных не нашли. Да и не особо искали… )

Скорее всего убийцу искали бы еще месяцы, или годы, если бы не приятель Сергара Ион, который после очередного загула во всеуслышание объявил, что это точно баба, потому что никакой нормальный мужик по своей воле не прикоснется к чужому члену (трупы были оскоплены), и во вторых, такое зверство может творить только баба — он знает это по своей подруге, к которой иногда просто-таки боится подходить. Особенно, если накануне она видела его с трактирной спам, прошу удалитьой.

Слухи дошли до следователя-мага, и в первую очередь проверили эту самую подругу Иона, оказавшуюся, как и ожидал Сергар, совсем ни причем (Просто Иону «везло» на таких зверских баб, и Сергар давно ему предсказывал, что закончится это плохо. Так и вышло. Последняя из любовниц заколола Иона — прилюдно, наповал, и сбежала, укрываясь от справедливого возмездия).

Когда ночную убийцу нашли, были поражены — ангельское личико, огромные голубые глаза, хрупкая, нежная, как цветок. Но рука ее была довольно сильной, достаточно сильной, чтобы вогнать клинок в печень, или в сердце солдата, взгромоздившегося на нее сверху, между раздвинутых ног. Она встречала одинокого гуляку на улице, просила проводить до дома, соблазняла (ну кто откажет такой красотке, если она просит сделать ребенка — «Муж не может, а я очень хочу родить дитя, и лучше от такого вот мужественного и красивого мужчины как ты!»

Ей было всего шестнадцать лет, и с ее слов, она ненавидела мужчин, потому что год назад ее изнасиловала толпа пьяных солдат. С тех пор девушка вынашивала план мести. При этом девица отказалась рассказать, куда делся ребенок, которого она зачала во время изнасилования (С ее слов — зачала).

Сергар не поверил в рассказ о мести, хотя бы потому, что мстители не обирают трупы убитых, не выдирают из ушей серьги, не рвут ноздри, доставая из них золотые колечки (Мода Юга — Сергар никогда ее не понимал! Кольцо в нос, кольцо в ухо — еще бы в член вставили! Хотя были и такие… ). Скорее всего, она подвела все под месть в расчете на то, что получит снисхождение и ее отправят куда-нибудь в государственный бордель, где работают рабыни-преступницы, заслуживающие помилование. После двадцати лет работы в солдатством борделе за одну еду, можно было получить помилование. Впрочем — уже тогда, когда оно и не особенно нужно — за это время женщина превращалась в изъеденную болезнями развалину, доживающую свои дни. Солдаты не балуют государственных спам, прошу удалить особой чистотой своих «приборов» и не слишком следят за своим собственным здоровьем — получить дурную болезнь в таком заведении — раз плюнуть.

Убийца ошиблась. Судью не тронули ее слезы, золотые локоны и огромные голубые глазки.

Кстати сказать, Сергар всегда подозревал, что назначение в этот процесс судьи Егеранда, о котором поговаривали, что женщинам он предпочитают молоденьких мальчиков, было сделано совсем неспроста. Судья недрогнувшей рукой послал убийцу под меч палача, и когда голова прекрасной убийцы со стуком свалилась на помост, спокойно попивал красное вино, беседуя со своим женоподобным судейским помощником.

Из всей этой истории Сергар уяснил две истины:

1. Не верь тем, кто ликом похож на посланника Создателя — у них за пазухой может лежать отравленный ядом кинжал

2. «На всякую хитрую задницу есть латник со здоровенным членом» — как гласит пословица. Если творишь зло, будь готов, что и до тебя в конце концов доберутся.

Собеседник Сергара точно знал и первую, и вторую истины, потому окружил свой дом толпами охранников, искусно (как они думали!) прячущихся за естественными и созданными укрытиями рельефа. А кроме того, обвешал стену, окружающую дом, и само здание таким количеством датчиков и телекамер, что через этот барьер не могли безнаказанно проскочить не то что мстители, но даже бабочки и стрекозы, желающие поживиться на огромных цветниках, разбитых по всей территории поместья.

Сейчас эти клумбы были укрыты белым одеялом снега, тихо падающего с серых небес, сквозь которые изредка проглядывал робкий лучик солнца. Тихо, морозно. Скоро зима…

Хозяин поместья встретил лекаря у дверей гостиной, держа в руке простую глиняную кружку, из которой поднимался ароматный пар. В этом паре чувствовался запах корицы и других пряностей, так приятных для желудка после промозглого уличного холода. Не спасала и куртка, в мире Сергара не было такой холодной зимы. Если только высоко в горах…

— Хочешь глинтвейна? — кивком здороваясь, спросил Шелест, салютуя глиняной кружкой — В такую погоду нет ничего лучшего, как согреться кружечкой горячего напитка. Или тебе нельзя? Перед работой? Вообще-то тут алкоголя практически не осталось, испарился, так что бояться нечего.

Сергар кивнул, и Шелест сам, не прибегая к услугам прислуги, маячившей «на горизонте», налил в свободную кружку из медного чайника, украшенного непонятными знаками. Чайник стоял на подставке у камина, весело трещавшего темными, плотного дерева поленьями.

— Я сам готовлю глинтвейн. У меня есть рецепт, который не открою никому! Даже своим поварам! — ухмыльнувшись, весело сказал хозяин дома, протягивая Сергару кружку с парящим содержимым — И вообще, я люблю готовить. Если бы не стал банкиром — точно стал бы поваром! Есть что-то красивое в приготовлении вкусных блюд! Это сродни рисованию картин — один человек может изобразить пейзаж, натюрморт, наррисовать портрет. Другой — только жалкие закорючки, будто маленький ребенок пытался скопировать «Джоконду». Так и тут — никто не знает, почему у одного повара из определенного набора продуктов получается шедевр, а у другого — получившееся варево совершенно несъедобно, и хочется его выплюнуть. Возможно, первый вкладывает в дело душу, а второй лишь зарабатывает деньги? Как считаешь, кудесник?

— Не знаю…  — искренне ответил Сергар, чувствуя, как горячая жидкость растекается по пищеводу. Глинтвейн и правда был вкусным — чувствовались и перец, и корица, а еще что-то неуловимое, какие-то неизвестные Сергару травы — Я никогда не интересовался кулинарией. Ем то, что есть, то, до чего руки дотянулись. Лишь бы не было отравлено, лишь бы набить желудок.

— Хмм… так обычно поступают солдаты на войне, которым не до кулинарных изысков, набить бы желудок — усмехнулся Шелест, и глаза его будто кольнули в душу. (Сергар выругал себя — нужно быть осторожнее! Никакой лишней информации!) — Но я, в общем-то, не о кулинарии. Чтобы любое дело получалось, в него нужно вложить душу. Иначе получится нечто неудобоваримое, не так ли? Но да ладно. Супруга тебя ждет… хмм… как-то гадко прозвучало, правда? Моя супруга тебя ждет! Как из некого дамского романа, мечта распутной дамы — муж сам приводит к ней любовников!

— Я никогда не был ее любовником! — нахмурился Сергар, отставляя кружку с напитком — Я это уже говорил! И еще раз повторяю!

— Помню, помню… говорил! — неопределенно протянул Шелест, делая жест рукой, будто отбрасывал ненужное — За мной. Пойдем. Кстати, нужно будет сделать так, чтобы она меня истово полюбила, не забыл? И еще — а ты мог бы заставить полюбить меня… ну… к примеру… вот того олуха?

Шелест показал на огромного охранника, шагающего за ним на расстоянии десяти шагов и возникшего, будто из ниоткуда. Вот только что его не было, и рраз! — шагает эдакий вышибала-шкаф с гранитным лицом. Прятался за тайной дверью?

— Нет, ты не о том подумал! — уголки губ хозяина дома опустились в насмешливой саркастической улыбке — Никаких сексуальных контактов, я нормальный мужчина! Я имел в виду — сделать так, чтобы этот человек считал меня божеством на Земле, чтобы он был верен мне до последней капли крови, чтобы делал то, что я говорю, не думая о последствиях, а только о моей выгоде. Можешь?

— Нет! — тут же отрезал Сергар — Это невозможно. Любовь — это да, это можно. Потому, что любовь лежит в основе души женщины. Она готова любить, понимаете? Всегда готова. Сама ее суть в том, чтобы дарить свою любовь кому-то, неважно кому, главное, чтобы он был потенциальным объектом ее вожделения. То есть — противоположного пола, и с ним можно произвести потомство. Понимаете? Я не говорю о тех женщинах, которые предпочитают женщин. Впрочем — практически всех женщины, которые считают себя лесбиянками, на самом деле бисексуалки. Я читал об этом, да и в жизни убеждался не раз, что это так. Что касается этого, конкретного мужчины — у него может быть много обстоятельств, которые помешают ему соблюдать внушенную верность. Например — у него есть семья, дети, любимая, и они всегда будут важнее, чем верность вам. То есть — он всегда предпочтет близких, и если вы отдадите приказ, который явно будет противоречить его пониманию того, как надо заботиться о своих — например, не оставить их без кормильца — этот приказ войдет в конфликт с внушением и развеет его, как дым.

— Хмм… понимаю…  — медленно кивнул Шелест, поднимаясь по ступеням широкой лестницы на второй этаж — То есть, это как при гипнозе, когда ты не можешь заставить человека сделать то, что он теоретически не может делать — не позволяют моральные принципы, противоречит его убеждениям? А вот если у него нет никого, он один, и верен сам по себе, даже без гипноза — можно сделать его еще более верным? Загипнотизировать так, чтобы он бросился в огонь по твоему приказу? Покончил с собой? Ради интереса… для развития моего кругозора, так сказать. Читал о гипнозе, и там говорилось то же самое — нельзя заставить человека делать то, что он сделать не может, не способен на это морально.

— Не знаю. Я не занимаюсь гипнозом — Сергар буквально всей кожей чувствовал, что за небрежными вопросами хозяина дома что-то скрывается. Что-то важное, такое, что ему, Сергару не понравится. Подозревал — что именно, но не хотел себе в этом сознаться. Так легче. Так проще. Совесть не замучает.

Поднявшись на второй этаж, подошли к одной из массивных дверей, Шелест потянул за дверную ручку и шагнув следом за хозяином дома лекарь оказался в большой спальне, центральным объектом которой была огромная кровать, накрытая ниспадающими полупрозрачными занавесками.

Сергар видел подобное сооружение по телевизору, и знал, что оно называется «балдахин». Цвет кровати был выдержан в светло-бежевых тонах, что явно не вязалось с жестким характером Шелеста, для которого больше подходила жесткая солдатская кушетка, а не это легкомысленное любовное гнездышко, мечта едва созревшей девицы, а также взрослой, впавшей в детство романтичной дамы.

— Это она все устроила! — Шелест с кривой усмешкой кивнул на девушку, лежавшую вверх лицом и неподвижным взглядом упершуюся в «крышу» над головой — Романтичная натура! Это ее спальня. Ну да, а что? У нас разные спальни. В нашем возрасте это нормально — у меня дела, а ей нужно отдыхать. Мне… тоже.

— А любви-то уже и не было…  — бесстрастно констатировал Сергар, откидывая полупрозрачную кисейную «стену» — А вообще-то она — была?

— Была. И есть. У меня есть. А она… ей нужно романтику, нужны молодые, худые, спортивные шустрые мальчики, которые читают стихи, говорят о возвышенном, а не о банковских операциях, и о том, как одолеть конкурентов! И я был таким… да вот жизнь обтесала. Все в юности романтики, пока жизнь нее обтешет, не так ли, господин гипнотизер?

— Я не гипнотизер, сказал же! — мрачно бросил Сергар, нащупывая пульс женщины-девушки. Сейчас она была такой же, как когда-то, в далекой юности. Хрупкая, стройная, красивая.

Сергар хорошо ее запомнил — она пришла в кабинет совсем другой — усталой, потухшей, глаза воспаленные, будто плакала не один день и ночь. А еще, на щеке у нее Сергар заметил хорошенько закрашенный синяк, и подумал о том, что семейная жизнь дамы не очень-то сложилась. По всему видно.

А еще, видно было, что она старается ухаживать за телом — сухая, подтянутая, со следами косметических операций, чистая, выбритая везде, где только можно, с дорогими колечками, вставленными в пупок и в интимные места, женщина старалась отдалить наступление старости всеми доступными ей методами.

Одним из которых, было общение с молоденькими юношами — таким дамам кажется, что вступая в интимные отношения с молодыми парнями, практически подростками, они обретают новую молодость и сами становятся теми, кем были когда-то — юными красотками, способными возбудить любого половозрелого мужчину.

Увы, молодых мужчин больше интересовал кошелек подобных дам, а не их сомнительные прелести. А хочется любви! Хочется романтизма!

И вот — омоложение, и побочный эффект — любовь к лекарю, да такая, хоть на стенку лезь! И так уже безумно хочется молодого мужского тела, а тут еще и добавка — «Страсть к лекарю»! Вероятно, женщина и на самом деле сходила с ума от желания, лезла на стену-таки хотела Сергара. Несчастная… или счастливая?

— Вы чем ее накачали? — Сергар озабоченно посмотрел в глаза женщины, отметил расширенные зрачки, не реагирующие на манипуляции лекаря, и сердито бросил — Вы что, наркотиками ее напичкали?! Что с ней?!

— Не наркотиками, но… нам пришлось ее, как ты выражаешься — напичкать. А как удержать? Она все время норовила сбежать, выпрыгнуть из окна, даже покончить с собой — видишь бинты на запястьях? Вот так. И что было делать? Или ждать, когда наваждение закончится, или… вот — ты тут.

— Откуда у нее синяки на лице, на теле? Были…  — Сергар внимательно посмотрел в глаза Шелеста, но тот не отвел взгляда:

— Ольга любит грубый секс. Еще какие-то подробности нашей интимной жизни? Или ты наконец-то приступишь к делу?

— Выйдите. Выйдите, я сказал! — Сергар был резок, даже груб, но Шелест его послушался, лишь секунду помедлил, затем мягко шагая по дорогому паркету, собранному из разных пород дерева, вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Сергар остался наедине с бесчувственной женщиной.

Осмотрелся, увидел у стены небольшой табурет с мягким сиденьем и золочеными, прихотливо изогнутыми ножками, уцепился за него, удивившись тяжести казалось бы легкого предмета, придвинул к кровати. Сбросил куртку, предварительно достав из внутреннего кармана пузырек со снадобьем, и наклонившись над пациенткой, осторожно раскрыл ей рот, стараясь не повредить полные, искусанные до крови губы. Слегка приподнял голову женщины, подложив руку под затылок, медленно влил ей снадобье, стараясь не запачкать пахучей жидкостью красивую ночную рубашку, отделанную прихотливыми кружевами.

Ольга смотрела перед собой, но когда Сергар приблизился, наклонившись над ее лицом, судорожно вздохнула и вдруг обвила его шею красивыми руками, на которых белели свежие бинты, с проступившими сквозь них красными пятнышками:

— Ты все-таки пришел! Я знала, что ты придешь! Они меня к тебе не пускали, я хотела убежать, хотела! А потом собралась умереть. Но они меня спасли. Ты знаешь, они что-то мне колют, эти негодяи! Забери меня отсюда, пожалуйста! Я люблю тебя! Я буду вечно тебя любить!

Сергар закусил губу, сглотнул комок, вдруг вставший поперек горла, коснулся головы пациентки и одним импульсом Силы погрузил ее в транс.

На работу ушло минут двадцать. Пришлось выводить из организма ту гадость, которой его напичкали. Увы, при этом все-таки пострадала великолепная ночная рубашка — Сергар снял женщину с кровати, положил на пол, и все, что из нее вышло, закономерно впиталось в рубаху, исторгая отвратительный запах. Пришлось положить пациентку на бок, чтобы в бессознательном состоянии она не захлебнулась рвотными массами.

На то, чтобы перенаправить влечение на мужа Ольги, времени ушло в разы больше, чем на выведение «яда». Сергар осторожно, через щупала, внедрял мысль, образы о том, что кроме мужа ей никто не нужен, что только он составляет всю ее жизнь, что именно он — есть цель и смысл жизни этой женщины.

Кропотливая работа, никогда еще Сергар такую работу не делал, но был уверен, что у него это получится. Ведь не сложнее, чем заставить одного человека убить другого.

Не приводя пациентку в сознание, негромко позвал хозяина дома, думая, что тот следит за процессом через телекамеры. Несколько минут дожидался, пока не сообразил — скорее всего, тут никаких телекамер нет. Зачем Шелесту камеры в спальне жены? Ведь в конце концов, он к ней ходит заниматься сексом… наверное. А раз ходит — вряд ли ему понравится, что кто-то может наблюдать за ним в самые интимные моменты жизни.

Сообразив, открыл дверь, чтобы тут же уткнуться носом в грудь гороподобного охранника:

— Я вас слушаю.

— Пригласите людей, чтобы ее отнесли в ванну и вымыли как следует — Сергар указал на лежащую на полу Ольгу — Потом я ее разбужу.

Охранник молча кивнул, и так же молча, вежливо, но непреклонно закрыл дверную створку перед носом лекаря. Сергар криво усмехнулся, и подойдя к окну, уселся на один из табуретов, таких же, на каком сидел недавно перед кроватью Ольги.

Через минуту в комнату быстрым шагом вошел Шелест, за ним четверо женщин возрастом от тридцати до сорока лет. Женщины молча и споро подхватили Ольгу под ноги, плечи и голову, подняли и потащили куда-то в угол, туда, где виднелась почти незаметная на фоне стены дверь. Похоже, что там была ванная комната.

Шелест, проводив процессию взглядом, остановился возле Сергара, устало опустившего руки на колени и негромко, фиксируя взглядом лицо мага, спросил, покачиваясь с пятки на носок, заложив руки за спину:

— Итак, ты сделал? Все сделал?

— Все сделал. И вы мне теперь должны денег — холодно бросил Сергар, глядя сквозь хозяина дома, будто тот был стеклянным — Сейчас проверим, как получилось, и все, моя миссия закончена.

— Твоя миссия закончена — эхом, задумчиво, повторил Шелест — Сейчас проверим. Сам-то уверен в успехе? Или как?

— Уверен — не очень бодро подтвердил лекарь, глядя на то, как одна из женщин вытирает вонючую желто-зеленую лужу, скопившуюся на полу — Должно получиться.

— Если не получится, это будет очень плохо — бесстрастно сказал Шелест, глядя в окно через плечо Сергара — Очень плохо.

— Кому? — не улыбаясь спросил Сергар, спокойно, слегка напряженно ожидая ответа.

— И тебе — тоже — без улыбки пояснил Шелест, и махнув рукой, указал на вытираемую лужу — Это что было? Ее рвало?

— Выводил гадость, которой вы ее накачали — коротко пояснил лекарь, встав с табурета подошел к окну, уперся лбом в прозрачный пластик и стал наблюдать за тем, как в воздухе мечутся снежинки, ударяясь невидимую преграду, не в силах ее пробить — А вы сам будете омолаживаться?

— Я подумаю — не сразу ответил мужчина, и резко повернулся к открывшейся двери ванны. Женщины вынесли Ольгу, завернутую в махровую простыню, положили ее на кровать и по легкому кивку головы хозяина быстро покинули спальню, так же молча, беззвучно, как и появились. Последняя из уходящих быстро пшикнула вокруг себя из маленького баллончика, и в воздухе разлился запах цветущих яблонь.

— Обученная у вас прислуга — рассеянно сказал Сергар, шагнув к постели Ольги, и уже в спину услышал:

— Все, кто мне служат — хорошо вышколен. Каждый получает свой урок, и в конце концов понимает, что лучше хорошо служить, чем не служить вообще никому. Это аксиома. Я ее вывел.

Сергар не стал обдумывать сказанное, оставил на потом. Но в словах Шелеста ему явственно послышалась если не угроза, то предупреждение — точно. И скорее всего, как он понимал, продолжение следует.

Несложные пассы, толчок Силой… .

Ольга открыла глаза, и когда увидела у постели своего мужа, протяжно простонала-вздохнула:

— Я по тебе так соскучилась! Ты знаешь, что мне приснилось? Я была влюблена в какого-то парня! И еще, приснилось, что я помолодела!

Женщина, зажмурилась, замолчала, снова открыла глаза, и переведя взгляд на «Олега», потрясенно сказала:

— Это не сон. Это не сон!

Она вскочила, забыв про то, что полностью обнажена, завертелась на месте, оглядывая постройневшие бедра, через минуту осознала, что на ней ничего нет, прыгнула в постель и натянув на грудь атласное одеяло, влюбленными глазами уставилась на непроницаемое лицо Шелеста:

— Милый, я так тебя люблю! Господи, ну что я была за дура, а? Почему я вдруг решила от тебя уйти?! Прости меня! Прости!

— Потом поговорим — слегка севшим голосом ответил Шелест, и кивнув Сергару пошел к двери. На пороге остановился, глядя на жену, с чувством сказал — Я рад, что ты снова со мной. Я тебя люблю, дорогая. Пойдем, лекарь. Потолкуем!

Они вышли в коридор, прошли в дальний его конец, и через пару минут Сергар оказался там, где уже раз побывал — в кабинете хозяина дома. Там ничего не изменилось. Так же горел камин, только возле него не было чайника с глинтвейном, а на столе лежала стопка бумаг — видимо Шелест только что над ними работал, и оторвался от работы лишь ради того, чтобы поговорить с «гостем». Ну и посмотреть на результат работы «кудесника» — это уж само собой.

Шелест предложил Сергару присесть на стул перед столом, стоявшим слева от окна так, чтобы свет падал сбоку на столешницу, уютно расположился в кресло и сверху вниз поглядел на «гостя», с усмешкой подумавшего о том, что кресло для посетителей по высоте ниже, чем кресло хозяина кабинета. То есть — тот всегда выше тех, кто с ним беседует, даже если они беседуют вроде бы на равных. Уловка известная, но всегда действенная — во всех мирах и вселенных. Властители нередко на картинах изображаются огромными, великими, настоящими великанами. Подданные же кажутся маленькими червяками, копошащимися у их огромных ног.

Сергар видел такие картины, когда смотрел по телевизору передачу о Египте — вот там идея Великого и Ничтожных была реализована во всей своей красе. Здесь это было не так явно, но ничуть не менее смешно.

Видимо Сергар невольно улыбнулся, потому что Шелест слегка удивленно поднял брови, глядя на ухмыляющегося парня, но ничего не спросил, лишь складки вдоль его губ стали глубже, и лицо сделалось холодно-злым, как у посланца Преисподней.

«Сатана!» — вспомнил Сергар, и снова усмехнулся.

Теперь Шелест не выдержал:

— Я как-то смешно выгляжу? Что-то не так? Что вызвало твой смех?

— Это не смех, это улыбка — не переставая улыбаться, ответил лекарь, на всякий случай раскидывая вокруг нити щупал.

За стеной, как и прошлый раз, стояли двое людей, их дыхание было спокойным, аура светилась зеленым светом. Они были готовы к нападению, излучая решимость к действиям. Холодную решимость, такую, какая бывает у телохранителей — спокойных, но взрывающихся фонтаном ударов, когда охраняемому объекту угрожает опасность.

Сергар сам не знал, как это чувствует, но то, что люди за стеной готовы к нападению, он ЗНАЛ. И знал, что если не сделает резких движений, которые покажутся им опасными, или если Шелест не подаст тайного сигнала, охранники не нападут.

И еще знал, что для них ситуация совершенно рядовой, видимо такое происходит всегда, когда к хозяину приходит чужой человек. А возможно — и свой тоже.

Через паутину щупал Сергар видел, как по дому сновали люди — женщины, мужчины — вся беготня была в основном вокруг комнаты Ольги, вероятно, это был обслуживающий персонал, слуги.

В огромной кухне, пылающей жаром от плит, работали повара, кипели котлы, и Сергар сглотнул слюну — проголодался! Магия отняла силы, ну и вообще-то уже обеденное время. Скорее — даже ближе к ужину. Хотелось бы поесть, но… нужно сидеть, и слушать тирады человека, возомнившего себя чем-то вроде египетского фараона.

— И чего ты улыбаешься? — так же холодно переспросил Шелест, и не получив ответа, пожал плечами — Ты так и не понял, кто я такой. Не понял?

— Понял, почему нет? — снова ухмыльнулся Сергар, на которого напал приступ хулиганства, какой бывает после длительной, сложной работы. «Расслабуха», как говорила Маша. Хочется посмеяться, поговорить о чем-то легком, интересном, забыть о том, что сейчас ворочал Силой, способной не только лишить разума некую пациентку, но и просто убить ее, выжигая мозг, как из военного огнемета.

Работа с мозгом всегда сложна и опасна — это правило, которое знает каждый маг-лекарь, даже если он не способен ничего сотворить с этим самым мозгом, кроме как вышибить из черепа тяжелым двуручным мечом.

— Раз понял, будем говорить прямо. Ты мне нужен. А раз нужен — значит, будешь работать на меня.

Шелест замолчал, уткнулся в Сергара взглядом, и тому вдруг увиделась на месте человека огромная змея, фиксирующая взглядом свою жертву. Подумалось — интересно, Шелест специально вырабатывал взгляд удава, или это у него от природы?

— Чего молчишь? — после почти минутного затишья слегка удивленно спросил хозяин кабинета — Почему не спрашиваешь, что ты должен делать, какую работу исполнять? Не интересно? Или ты против того, чтобы работать на меня?

— Что ты от меня хочешь? — холодно спросил Сергар, прикидывая варианты бегства. Чего-то подобного он ожидал с самой первой их встречи. Потому совершенно не удивился, но внутренне похолодел — как перед боем, когда понимаешь, что схватка неизбежная, но не можешь позволить себе испугаться. Испугался — погиб!

— Я хочу, чтобы ты менял лица тех людей, на которых я укажу, и так, как я скажу. Во-вторых, делал так, чтобы человек был мне абсолютно верен, как моя женушка — сейчас. Тихо, тихо — я помню все, что ты мне рассказал! Получится — значит получится. Но… должно получиться. Я учел все твои замечания, и думаю — все будет как надо.

Шелест на несколько секунд замолчал, глядя в пространство.

— Кстати сказать — я тебе благодарен. Моя спятившая от перестройки гормонов жена вдруг решила, что может пожить самостоятельно, и что я должен ей половину состояния. Ну не убивать же ее, правда? Я и в самом деле ее люблю. Было бы жалко свернуть ей башку. Тем более сейчас, когда она стала такой красивой и молодой. Теперь все будет замечательно. И у тебя будет замечательно — если станешь со мной работать. А если не станешь — у тебя вообще ничего не будет. Совсем ничего. Подожди, ничего не говори, опасаюсь, что ты скажешь опрометчивые слова, после которых мне ничего не останется, кроме как тебя убрать. Я тебе сейчас дам расклад, а ты подумаешь — основательно, без поспешных слов, без глупостей. Вероятно, тебе уже сказали — кто я такой. Ведь в твоих друзьях, вернее, подругах, не самые глупые и никудышные бабы в городе. Они тебе уже шепнули. Да, за тобой следят, и будут следить. (Неожиданно Шелест заговорщицки подмигнул) Никуда не денешься! Ты под постоянным надзором — моим надзором. А что ты думал, кто-то позволит свободно разгуливать такому опасному типу, как ты? И такому полезному. В этом городе ничего не делается без меня. Ни-че-го. Это мой город! Что бы там не говорили жалкие губернаторы и мэры! Город мой, и… тех, кто меня поставил за ним следить. А ты мне полезен.

По большому счету, тебе не придется делать ничего особенного — ты будешь делать то же, что и делал — омолаживать, улучшать фигуры, лечить — если понадобится. Я знаю, что ты задумал сделать клинику — похвально! Я тебе во всем помогу! Земля? Да ради бога! Мы выселим из пятиэтажек, что стоят рядом всех жильцов! Нет, нет, не как тупые «черные» риэлтеры-бандиты, мы дадим им хорошее жилье! Расчистим место, и ты построишь там лечебный комплекс! Будешь зарабатывать огромные деньги! Просто огромные! Землю тебе лично под дом — в любом месте! Даже вертолетную площадку построишь! Личный вертолет будет! Хочешь? Хочешь! Все хотят.

Но ты будешь делать то, что я прикажу. Не задавая вопросов, просто делать, и все. Плату? Ты будешь получать плату. Официально, на карту. Не такую большую, как ты сдираешь с этих дур, но вполне пристойную. Например — с каждого объекта по сто тысяч евро. С любого. Даже если я прикажу просто убрать у него бородавку. Тебя не тронут ни менты, ни бандиты — достаточно сделать один звонок — а я тебе дам мой личный телефон, и телефон начальника службы безопасности — и все, кто на тебя наедет, отвалятся, как грязь с ботинка. Хорошо? Я считаю — хорошо.

Только вот не надо задавать глупый вопрос: «А что будет, если я откажусь?» Не разочаровывай меня. Я считаю тебя неглупым человеком. И кстати, в знак того, что я никогда не обманываю — вот первый гонорар, сто тысяч евро! Получи!

Шелест достал из-под стола «блин», составленный из нескольких разноцветных пачек и толкнул его к Сергару. Упакованные в прозрачный полиэтилен пачки скользнули на самый край столешницы, почти упали, но удержались, покачавшись, как доска качелей. Шелест последил за поведением денег, будто это было самым интересным зрелищем за последний месяц, кивнул своим мыслям и довольным голосом, негромко сказал:

— Видишь, я в тебе не ошибся. Морализаторство в бизнесе очень мешает делу. Ты принял мое предложение, вижу это и без твоих слов. Можешь не отвечать. Тебя сейчас отвезут в клинику… или лучше домой? Ага — в клинику, работай, загребай деньги Все у нас закрутится, как надо, уверен. Рад, что мы друг друга нашли. Вернее — тебя нашла Ольга, за то ей спасибо. Я тоже потом омоложусь, но не сейчас. Сейчас пока еще нельзя. Не поймут! Раскрывать же твой секрет я не хочу. Ты мой человек, и больше ничей. Ну, все, прощаемся! У меня куча дел, рад был, что все так хорошо сладилось!

Шелест вышел из-за стола, став сразу ниже ростом и как-то… неопаснее. Протянул руку Сергару, и тот секунды три смотрел на протянутую руку, которую хотелось тут же сломать, а лучше — выключить этого типа ударом Силы, а потом внушить ему беспредельную любовь к себе! Чтобы этот «Сатана» никогда больше не помышлял делать из Сергара слугу.

Пересилил себя. Пожал руку — под слегка насмешливым, умным взглядом этого высокопоставленного вельможи. Тот все прекрасно понял, но сделал вид, что ничего не заметил. Зачем умный человек будет выказывать свои сомнения? На то он и умный, чтобы все предусмотреть!

— Подожди! — Сергар замер на пороге кабинета, спиной ощущая взгляд банкира — Забыл сказать… никаких клиентов вроде тех, что я тебе буду присылать. Если кто-то к тебе обратиться с просьбой сделать то же, чего я хочу от себя — откажи. Кто бы это ни был. Омолаживай, лечи, делай красивыми. Не более того. Иди.

Через минуту Сергар уже шагал по коридору, сжимая в подмышке «блин» денег и кипя холодной яростью человека, который, как ему казалось, навсегда освободился от всех возможных командиров и начальников. Умер, вселился в чужое тело — и вот тебе — на том свете снова попал в зависимость от сильных мира сего! Снова на поводке, как та собака, которая бегает по цепи и делает то, что ей приказал хозяин.

В своем мире он был «цепным псом», кидающимся на тех, на кого указывали властители, здесь… здесь он похоже поднялся на ступеньку выше — стал инструктором, который готовит этих самых цепных псов. Сергар прекрасно понимал, для чего нужно менять лица, для этого не надо быть особо умным.

Например, некто с лицом помощника губернатора входит в кабинет своего начальника и убивает его. И этот убийца будет из числа людей Шелеста, его боевиков, и он спокойно воспримет приказ своего «божества» убить того, на кого тот покажет, А потом место этого губернатора займет другой человек Шелеста! Пусть даже на время! Пока не подпишет бумаги, или не отдаст нужные распоряжения.

Или то же самое будет сделано с крупным банкиром. Предпринимателем. Начальником полиции или прокурором! Даже судьей — ну кто догадается, что это НЕ ТОТ судья? Что это совсем другой человек! Копия!

Но это грубые методы. А если, к примеру, похитить жену губернатора, и та будет докладывать своему «любимому человеку» все, что выспросит у мужа? Или дочь? Да кто угодно!

Да что там губернатор, руки Шелеста могут протянуться и гораздо выше. Гораздо, гораздо выше! Если правильно применить такое оружие, как Сергар. А потом уничтожить это оружие, когда необходимость в нем отпадет.

Впрочем — зачем уничтожать? Поставить в такие условия, когда тот не сможет ничего сделать без ведома хозяина! Как раб, как узник!

Вот только что он, Сергар, может сейчас сделать? Ну, на самом деле — что? Убить этого самого Шелеста? Да, мог бы. И даже попробовать выжить после этого. Удариться в бега — со всеми своими бабами. Бросить все, что у него есть — бизнес, «мать», до которой точно доберутся. Начать жизнь с начала где-нибудь в глухом углу — как баба Надя, к примеру. Кстати — не потому ли она сидела в этой глухомани? Не хотела высовываться, чтобы ее не взяли в оборот? А вот он, как настоящий умник — вылез! Показался во всей красе! И что теперь?

А ничего. Ему что, не плевать на тех, кого Шелест подомнет под себя? Они кто ему — друзья, родственники? Он их убивает? Нет. Тогда а чем дело? Чего переживать?

А, вот что! Он изготовит убийц, которые кого-то лишат жизни? Ну — давайте тогда пришибем всех кузнецов, которые делают мечи! Его не больно-то беспокоило, когда в армии убивал таких же солдат, как и он сам! Приказали — и убил. За жалование. За довольно-таки низкое жалование — в сравнении с нынешним! Тогда чего себе мозги крутить?

Рассчитывал на чистую, благородную работу? Спасителя человечества? Хотел остаться в памяти потомков, как великий лекарь-маг? Тщеславие одолело? Ну и дурак! Живи, как можешь, как получается — сегодня. Потому что «завтра» можешь и не быть.

Размяк — боевой маг и грабер — расслабился? Привыкай снова быть на войне! Жизнь — война!

Поеживаясь от мороза, уселся в черный джип на заднее сиденье, коротко приказал: «В клинику!» — и машина помчалась по дорожке поместья к автоматически открывавшимся массивным воротам, способным вероятно выдержать выстрел огневика. Мысли успокоились, приобрели некую форму, конструкцию — нашел себе оправдание, подвел базу под дальнейшее существование.

Все в порядке, возможно даже, что это лучший вариант того, что могло случиться — теперь за спиной Сергара стоит такая сила, против которой здесь никто не попрет! А будет день — будет дело. Он тоже не прост, с ним в игрушки не поиграешь! Наладит дело, денег заработает, и… там посмотрим, кто умнее, кто главнее — бандит под маской банкира, или боевой маг, способный подчинять себе людей! Еще неизвестно, кто кого использует!

И кстати — в жизни всегда кто-то кого-то использует. Кажется — ты используешь человека, а вдумаешься — может на самом деле это он тебя использует?

Мужчина посмотрел в окно на выезжавший из ворот джип, задумчиво поцокал языком и спросил, глядя на человека, склонившегося над бумагами:

— Вы уверены, что сумеете держать его в узде? Мне кажется — парень непрост. Он опасен.

Шелест пробежал глазами очередной лист, отложил его в сторону, отчеркнув строку желтым маркером, с усмешкой ответил:

— Конечно, непрост! А ты на что? Ты должен нашпиговать подслушкой его клинику, его дом, его машину — когда он ее купит. Ты должен знать все — чем он дышит, кого трахает, что делает на отдыхе и с кем контактирует из руководства области и всей страны! В любую минуту я могу потребовать отчета — и ты должен быть в курсе всех его передвижений. Днем и ночью не спускайте с него глаз! Сейчас он думает так: «Я наберу силу, свяжусь с кем-нибудь покруче этого Шелеста, возможно — подчиню его себе, а потом натравлю на старого олуха и останусь на свободе — один, с деньгами и властью!» Так вот, как только он попытается с кем-то связаться — ты мне об этом скажешь. И мы решим, что делать. А пока он нам нужен, очень нужен!

— А вы не думаете, что он потихоньку, через власть над женщинами все под себя подгребет? Кстати сказать — ведь и мужчины к нему пойдут! Омолодиться, фигуру исправить! Он их закабалит! И тогда как?

— Тогда — мы его снова предупредим, чтобы не баловал — без улыбки кивнул Шелест — У нас есть заложники — мать, девки. Кроме того, скорее всего понимает, не дурак — убрать его — раз плюнуть. Должен понимать. Я знаю — понимает. Я его предупредил — без меня — никаких подчинений. Только омоложение, лечение, и все такое. Кстати, я не думаю, что он пойдет этим путем. Вспомни, как этот кудесник освободил от гипноза тех баб, что у него лечились. Как и Ольгу, к примеру. Как думаешь, почему? Почему не воспользовался возможностями этого подчинения? А ведь мог.

— Они его осаждали. Мешали. Притом — бесполезные. Случайные бабы, и все тут.

— Верно. Скорее всего, он понял, что легче заработать на омоложениях, а не требуя от этих баб, чтобы они вскрыли семейные сейфы с деньгами. Не так уж много в этих сейфах храниться, а проблем можно огрести выше крыши. А скорее всего вначале он так и хотел сделать. Все изменилось после того, как омолодил Викторию Райхард, видимо она его наставила на путь истинный. Рассказала, как надо зарабатывать. Я давно держу в поле зрения эту троицу — Вику, Лену и Розу — умные бабы, и дельные. Стоит вовлечь их в наши игры. Умных нужно использовать. Ты ведь уже слушаешь их?

— Само собой. Они в восхищении от работы нашего нового гипнотизера. Болтают по телефону, обмениваются впечатлениями… предвкушают… хмм…

— Оргии? — широко улыбнулся Шелест — Знаю, знаю! Да почему бы и нет? Если могут себе позволить. Ты знаешь — я испытываю недоверие к «ангелочкам», за душой которых никаких пороков, привязанностей или извращений. Это или идиоты, с которыми не надо иметь дело, или засланные к нам шпионы!

— Ну у вас-то нет извращений! И вы не идиот! — усмехнулся мужчина, и тут же погас под внимательным взглядом хозяина — Простите…

— Я — другое дело! — веско сказал Шелест, отводя взгляд — И кроме того, откуда ты знаешь, что в моей голове? Может там такие страсти, что ваши глупые оргии с малолетками жалкие, ничтожные пародии на мои страсти!

Мужчина слегка поджал губы и с некоторым смятением подумал о том, что от этого «Сатаны» ничего не укроется. И невинные развлечения «своих» людей — тоже.

Ну да, не всем же любить только власть! Кроме этого есть вкусная еда, вино, и… молодые девочки! Да, молоденькие, почему бы и нет? Не насилует же! Обеспечивает! А то, что они не достигли «возраста согласия» — так это поправимо! Достигнут! Через два-три года.

Ох, девочки, девочки… У мужчины увлажнился рот и кровь прилила в пах… ему ужасно захотелось уйти из кабинета, доехать до своего загородного дома и нырнуть в бассейн, где его уже ждут… рыбки. Голенькие, гладкие, вкусные…

— Можешь пока быть свободен — Шелест будто услышал мысли — Подожди… ты с главой Фрунзенского района встречался? Он подписал?

— Все сделано. Подписал. Документы уже в работе. Вы же знаете — всегда выполняю то, что обещаю сделать.

— Хорошо. Иди — Шелест, не поднимая взгляда от бумаг, махнул рукой, и начальник службы безопасности вышел из кабинета. Его немного злило, что приходится, будто секретарю, или юристу, ходить и подписывать документы у власть предержащих. Но понимал, что на самом деле, это огромное доверие. Ведь он не просто относит документы — деньги — вот главное. Передача денег — это доверяют только верным людям. Верный человек не украдет чемодан, набитый пачками купюр, отдаст все, не сбежит, и не будет болтать лишнего.

Однако это мешает непосредственной работе — обеспечению безопасности хозяина. Не должен начальник службы безопасности таскать чемоданы с миллионами! Не должен!

Занятый своими мыслями, мужчина уселся в бронированный джип (прежний начальник безопасности, десять лет назад, был расстрелян прямо в машине), водитель мягко отпустил педаль, и тяжелая пятитонная махина покатилась по гравийной дорожке, хрустя камешками покрытия как с самосвал, нагруженный песком.

Сегодня нужно продумать систему наблюдения за эти гипнотизером, да так, чтобы тот этого не заметил. Ни к чему нервировать «клиента». Но вначале отдохнуть — заслужил. Девочки, ох, девочки! «… герл… герл…»

Мужчина сам не заметил, как замурлыкал песенку Битлз — настроение его резко улучшилось. Впереди приятный вечер, и все удовольствия. В гареме появилась новенькая — строптивая, еще не обломанная, с норовом! Сегодня нужно будет ее наказать…

Снова в пах прилила кровь.

«Герл… о, герл!»

«She's the kind of girl who puts you down

When friends are there, you feel a fool.

When you say she's looking good

She acts as if it's understood, she's cool, ooh, ooh, ooh.

Ah, girl, girl, girl.»

— Сюда пройдите! — молодая девушка, одетая в элегантный строгий брючной костюм ласково улыбнулась, и Ольга Петровна вдруг остро почувствовала, что не так уж и молода. Ну да, ей нет и сорока лет, она хорошо выглядит — подтянутая, стройная, нравится мужчинам, но… эта девица просто-таки бесстыдно молода и красива!

И кстати сказать, интересно — что такая молодая девка делает в клинике? Чем занимается? На простую медсестру она точно не похожа. Какой-нибудь менеджер по связям… с кем? С директором клиники?

Ольга Петровна усмехнулась, и тут же ее глаза слегка расширились: навстречу из-за дорогого письменного стола поднялась другая девица — как две капли воды похожая на первую — ослепительно красивая, постриженная коротко, почти по мальчишечьи, глазастая, с пухлыми, сочными губами, которые так любят целовать мужчины любого возраста.

— Я вас приветствую! — холодно сказала хозяйка кабинета, и кивнула на стул — Присаживайтесь, пожалуйста. Я директор клиники Мария Зеленцова. Это моя заместительница, Татьяна.

Снова усевшись за стол, Мария уставилась в лицо приглашенной холодным, пристальным взглядом, и нотариус вдруг почувствовала беспокойство:

— Что нужно заверить? Извините, мое время дорого стоит. Давайте документы, которые нужно осмотреть, я все сделаю. Тариф повышенный, сами понимаете. Итак, слушаю вас.

Ольга Петровна окинула взглядом большой кабинет — он был отделан со вкусом, в черно-белых тонах, но на ее взгляд — немного холодно, неуютно. Она бы отделала все не так, и лучше в бежевых тонах.

Потом вспомнила — это же клиника, а потому — черно-белые тона не только желательны, но и в ранге положенности. Медицинское учреждение!

Хотя… все зависит от желания владельца и от той суммы, которую он хочет вложить в ремонт. Хозяин, он хозяин и есть — «Любой каприз за ваши деньги!» Но вкус у того, кто это сделал, имелся. Наемный дизайнер?

И ремонт этот был сделан недавно — пахло свежей краской, новыми отделочными материалами. Столы, стулья, все в этом кабинете — вплоть до огромного телевизора на стене — носило отпечаток новизны. Ни пыли, ни царапин, которые неминуемо появляются на предметах, если те достаточно долго находятся в обращении.

Ольга Петровна была умной женщиной, и очень наблюдательной. Дуры в нотариусах не задерживаются надолго. Впрочем — дура никогда бы и не получила место нотариуса — пришлось за него вывалить кучу денег, и никто не стал бы отдавать их за ту, которая места не достойна. Нельзя так просто прийти, и стать нотариусом, с улицы, «от сохи». Уже давно народились целые династии нотариусов, более чем хватает претендентов на хлебное место — ты сидишь, а тебе несут деньги! Только за то, что заверишь бумажку своей персональной печатью!

Так думают многие, и ошибаются — во всем, кроме того, что просто так занять это место нельзя, и что стоит оно огромных денег.

Непросто удержаться и не слететь, если ты хочешь заработать настоящих денег, не тех, что дает бесконечная вереница придурков, заверяющих доверенности и договоры. На этих доверенностях трехэтажный дом не построишь, и квартиру в Черногории не купишь. И детей в Англию на учебу не пошлешь. Главный доход дает совсем другое, о чем не говорят, и за что можно не просто угодить на зону, но и вульгарно лишиться головы.

«Липовые» документы, заверенные нотариусом тут же становятся совсем даже не «липовыми». Это знает любой мошенник. И уж точно знает любой нотариус. Вот только не все решаются зарабатывать ПРАВИЛЬНО.

И это хорошо. Иначе у Ольги Петровны было бы слишком много конкурентов.

— Это я вас пригласил — приятный мужской баритон за спиной заставил Ольгу Петровну оглянуться, и она увидела перед собой просто одетого парня в белом свитере с высоким воротником, упирающимся в подбородок.

Серые брюки из молодежного спортивного магазина (Ольга Петровна купила точно такие же своему мужу, ожидавшему сейчас в приемной на диване, и знала, что эти штаны стоят сто баксов. Или чуть больше) Никаких украшений — перстней, цепочек — ничего.

Коротко стриженый, под «ежик», он был похож на студента, приехавшего в гости к своей девушке. На мысль об этом сходстве наводило и то, как отреагировали на его появление обе красотки — они будто засветились изнутри, поедая парня глазами, а одна, та, что помоложе, вероятно неосознанно для себя самой облизнула губы остреньким, красным язычком.

«Любовники!» — вдруг с ясностью поняла нотариус, и заинтересованным взглядом окинула широкоплечую фигуру парня сверху донизу, задержавшись на выпуклости в паху.

Ольга Петровна любила жизнь. Любила хорошо одеваться, пить хорошие вина, отдыхать на дорогих курортах. Мужчин любила. Особенно молодых, у которых энтузиазма хоть отбавляй, и ширинка оттопыривается, будто туда подложили кроличью лапку (ходила такая байка про балерунов). Как у этого парня, крепкие плечи которого обтягивал свитер грубой вязки «а-ля Хэмингуэй». Не очень-то гламурно, но… брутально, да!

— А вы кто? — нарочито холодно спросила нотариус, поджимая губы и натягивая на лицо холодную гримасу — Это вы перечислили тысячу долларов задатка?

— Да, это я перечислил — парень кивнул головой, девушка, что постарше, открыла дверь и вышла, вторая прикрыла за ней тяжелую даже на взгляд массивную дверную створку и щелкнула замком, запирая.

— Я хозяин клиники — бесстрастно пояснил парень, подошел, и непринужденно прислонился к краю стола рядом с Ольгой Петровной так близко, что она откинула назад голову, чтобы не уткнуться носом в пах незнакомца — А вы Ольга Петровна Загорулько.

Парень констатировал факт так же бесстрастно и холодно, как сообщил сведения о себе, и нотариус вдруг почувствовала холодок, сжавший сердце ледяными пальцами. Она чуяла, что здесь что-то не то, что грядут неприятности, а чутье ее никогда не подводило.

— В чем дело? — женщина попыталась встать, но парень положил на ее плечо тяжелую ладонь и Ольга Петровна плюхнулась в кресло, некрасиво задрав ноги — Вы что себе позволяете! Я сейчас кричать буду! Вы ответите!

Она говорила что-то еще — дрожащим голосом, потом яростно, угрожая, но парень так и смотрел на нее — молча, почти не мигая, как удав на кролика. Потом негромко, не повышая голоса, сказал:

— Сколько раз я представлял нашу встречу! Думал — увижу тебя, выскажу все, а потом просто отрежу тебе башку. Но прошло время, и я понял — нет, так будет слишком просто! Ты сдохнешь, и для тебя все закончится. Так нельзя. И тогда я стал придумывать тебе страшные кары — например, сделать тебя мерзкой уродкой, гниющей заживо. Чтобы ты мучилась каждый день, каждый час, каждую минуту. Мечтала о смерти! Молила о ней! Но прошло еще некоторое время — и я подумал — ну хорошо, ты наказана, а где справедливость? Что мне от того, что ты сдохла? Что это изменит для тех, кого ты ограбила? И тогда родился новый план. И я считаю — он получится.

— Ты… ты… ты… кто?! — Ольга Петровна с ужасом оглянулась на дверь, рванулась, и завопила во всю мочь — Помогите! Вадим! Вадим, помоги!

Она трясущимися руками достала из сумочки айфон, прицелилась нажать кнопку, но девица, оскалившись белыми зубами как разъяренная пантера, вырвала из ослабевшей руки женщины аппарат, и замахнувшись, попыталась ударить Ольгу Петровну по лицу.

Ударить не получилось — парень перехватил руку девки, грязно выругавшейся в лицо нотариуса, а Ольга Петровна завизжала — дико, истошно, так, как не визжала с самого детства, когда в деревне ей под ноги от помойки бросилась огромная крыса. Тогда она едва упала в обморок, а визг был слышен до самой окраины деревни — со слов дедушки, весело хихикающего над эдакой нежной внучкой.

— Заткнись, дура! — в уши впился презрительный голос девицы, из милой рафинированной красотки как-то сразу превратившейся в гламурную хабалку, от которой спокойно можно огрести прямо по ухоженной физиономии — это нотариус поняла сразу.

А еще поняла, что им чего-то от нее надо, и убивать ее пока что не собираются. И надо выбраться из гадюшника, а уж потом…

Она уже предвкушала, как этих гнид будет допрашивать следователь. Или, еще лучше — Вампир! Уж он-то выжмет из этих тварей всю информацию — кто они, и откуда! А девку, девку… ууу… сучка! В турецкий бордель тебя, тварь! Надо будет поговорить на этот счет с Вампиром — хорошие деньги дадут за обеих сучек! И приятное, и полезное — в одном флаконе! И деньги, и месть!

— Что вам нужно? — успокоилась нотариус, чувствуя у ноги кожаный портфель с печатью, бумагами — всем тем, что таскает с собой нотариус, выезжающий на вызов.

— Не узнаешь меня? — спросил парень, и женщине вдруг в самом деле показалось, что она его где-то видела. Ольга Петровна порылась в памяти — а память у нее была очень недурна. Вроде бы где-то мелькала эта смазливая физиономия, эдакого скандинава-модели, но… вспомнить не смогла. Посмотрела на парня и отрицательно покачала головой:

— Нет. Давайте без околичностей, хорошо? Говорите, что вам надо? Выкуп? Сразу хочу предупредить — на работе знают, куда я поехала, выезд зафиксирован. Все звонки записываются. На улице в машине сидит водитель, в приемной мой муж — я не могу просто так, без следа исчезнуть. Вас найдут и уничтожат!

— Кто? — с интересом спросил парень — Вампир? Вампоров Андрей, да?

— Ты кто?! — хрипло выдохнула нотариус, у которой вдруг перехватило горло — Я… я…

— Да ничего — ты! Сука! — с ненавистью бросила девушка, хватая женщину за волосы.

Дернув так, что лицо Ольги Петровны запрокинулось вверх, оскалилась, как разъяренная кошка:

— Забыла, как у него квартиру отжала, сука?! Забыла?! Дай я ее ударю, Олег! Не могу терпеть, как хочется! Ненавижу кидал! На кол сук!

— Пока не надо. Самому хочется, аж скулы сводит, но нельзя. Следы останутся. Принеси снадобье.

Маша отпустила женщину, метнулась в угол, где за деревянной дверью нашелся высокий серебристый холодильник. Достала оттуда пузатую колбу с угольно черной жидкостью, отлила в кружку.

— Сама выпьешь? Или тебе заливать в рот?

— Я не буду! Я не буду ничего пить! Помогиииитеее!

Ольга Петровна вскочила, бросилась к двери, хотела ударить в нее всем телом, поднять шум, но не успела — в спину ей с треском ударили зеленые молнии, свалившие ее так, будто кто-то ударил женщину поленом по затылку.

— Переверни на спину. Воронку давай, а то сейчас весь пол зальем! Вот так. Аккуратно, чтобы не захлебнулась.

— Первый раз, что ли? Олеж, ну чего ты, в самом деле?! Я ж не дура!

— Не дура. Теперь отходи. И кстати — сделай мне чашку кофе… что-то в глотке пересохло. Обидно… я так представлял эту встречу, думал — как и что ей скажу, какими словами заставлю пожалеть о сделанном… а она меня даже не помнит. Да кто я ей был такой? Один из многих — уродец в инвалидной коляске! Пыль. Прах. Грязь под ногами! А вот я их всех запомнил, всех! Глаза закрою — морды передо мной стоят! Ну вот — первая. Нет — вторая…

— Ты ее убьешь?

— Не знаю. Наверное. Потом. Не сейчас. Хочу всю сеть раскрыть. Хочу всех достать! Всех! А еще — вернуть людям отнятое. Как это сделать — пока не знаю. Она нам поможет. Она — знает!

Сергар шагнул к лежащей на полу женщине, возложил руки ей на голову:

— Все, Маш, молчи. Ничего не говори, пока я не разрешу. Ладно, ладно — знаю! Не дура!

— Как вы поставили камеры?

— В числе рабочих — наши люди. В клинике все нашпиговано камерами, как вы и говорили. Даже в сортире стоят. В душе. В ванной.

Шелест чуть наклонился вперед, впившись взглядом в лекаря, который сидел рядом с женщиной, держа ее за голову. Ничего не происходило — просто сидел, и держал ее за виски. Не было каких-то слов, движений — ничего. Молчание и неподвижность.

— А чем он ее свалил? Это что такое было? Что за искры?

— Не знаю, шеф. Искры какие-то, потом упала. Знаю не больше, чем вы.

— Черт! — Шелест недоверчиво покачал головой — Он что, инопланетянин какой-то?!

— Колдун — усмехнулся начальник службы безопасности — Волшебник. А я что могу поделать? (Он растерянно пожал плечами, увидев строгий взгляд хозяина) Я же не могу его выпотрошить, чтобы узнать — что там, у него внутри? Делает кудесник то, что нужно, да вы и без меня это знаете. Все наши заказы выполняет. Все деньги, что получил — вкладывает в клинику. Оборудование закупили на несколько миллионов евро. Клиенты к нему идут хорошо, деньги делает — аж завидно. (Шелест покосился на помощника и дернул уголком рта) Девки у него шустрые… во всех отношениях! (Мужчина скабрезно ухмыльнулся, и под взглядом начальника согнал улыбку) Ну да, приходится отсматривать все, что попадается! В том числе — их сексуальные игрища. Впрочем — в клинике они этим занимаются на часто, а вот дома… дома уже расходятся по-полной! Он просто-таки жеребец! И вдвоем, и втроем — только визг стоит!

— Ты зачем мне это рассказываешь? Ты что, разозлить меня хочешь? — Шелест мрачно посмотрел на помощника, и тот снова осекся:

— Нет. Я докладываю вам все, по порядку. С кем встречается, с кем живет. Какие пристрастия! Он не пьет, не курит, наркотики не принимает. Только работает, ест, спит, да трахается, Никаких интересов кроме вышеперечисленного. Несколько раз встречался с Викторией — она поставляет ему клиентов, ну и… кувыркается с ним. Но тоже нечасто. Можно сказать, что он встречается с ней по необходимости. Кстати сказать — извращений у него замечено не было — все в пределах нормы для взрослого мужчины. Вот Виктория — это да. То подружек своих пытается ему подкладывать, то еще какое-нибудь развлечение придумает. Садо-мазо, например. Но тут тоже все в норме — он доминирует, она визжит и охает.

— То есть, парень абсолютно правильный и зацепить, кроме как через родственников и лобовниц — не на чем. Так я понимаю — из твоих сбивчивых влажных рассказов?

— Именно так, шеф. На удивление правильный и скучный парень. То, что я вам показал — первый раз, когда он себя как-то проявил. С нотариусом с этим… Он подчинил ее волю. По своей инициативе. Без нашего ведома. Потому я должен был доложить особо.

— Навел справки?

Конечно! Некая Ольга Петровна Загорулько, «черный нотариус» — как таких называют. Готовит поддельные документы для преступных сообществ. В тесной связи с главарем одной из них, неким Вампиром, Андреем Вампоровым. Любовники они, с давних пор. Вампоров занимается черным риэлтерством, а еще — поставляет девок за границу, туда, где заплатят. В основном на Восток — Турция, Эмираты, и всякая такая пакость. Белые рабыни, в общем. Деньги гребут не слабые. Вампир отстегивает в общак вору в законе Мисюре, но в особом уважение не ходит — он же вообще-то бывший вояка, не профессиональный преступник. Десантник, по слухам. Жестокий, расчетливый, лишней крови не льет, но и следов не оставляет. Номинально — заместитель директора предприятия «Золотая осень» — ну это та, где стариков по договорам обещают содержать до самой смерти, а потом кидают. Руки по локоть в крови. Директором в «Золотой осени» бывший адвокат, некий Сергей Петрович Алтуфьев. В общем-то — нет никто, но человек шустрый, со связями в судах, знает многих. Компания отвратительная, настоящая ОПГ — как в «лихие девяностые». Наглые — до безобразия. Раньше с ними работал некий участковый, но теперь он не работает. Умер.

— Умер? — Шелест дернул бровями — Как?

— Никто не знает. Согласно показаний участковых, работавших в этом опорном пункте, они вошли в пикет, и на них набросился этот самый участковый Анаров. Оглушил, а потом… потом никто не знает, что было. Очнулись, а он мертвый.

— И что — вот так взял и оглушил двух полицейских? И они ничего не смогли сделать? Чушь какая-то…

— Со слов сослуживцев, этот самый Анаров был человеком невероятной силы. Просто монстр какой-то. Так что справиться с двумя обычными людьми для него не представляло никакого труда. И вот еще что — в пикете, как они сказали, все было разбито, сломано, будто дралась толпа народа. Говорят — ни одного целого стула, стола, даже стены изувечены!

— Откуда вообще информация? Кто доложил?

— Мои контакты. Я все-таки бывший… есть информаторы. Из этого райотдела. Шум стоял — месяц расследовали. Ничего не нарасследовали. Прикрыли дело, журналистов не допустили — кому охота сор из избы выносить? Но вот что интересно — покойный Анаров в пикете был не один. Кроме него там был еще некий мужчина, который лежал на полу, когда полицейские вошли в комнату. А когда они очнулись после нокаута — этого человека уже не было. Они решили, что Анаров допрашивал задержанного… проще — пытал его. А потом этот парень сбежал.

— Все? Еще что-то? Есть сведения, как выглядел этот самый исчезнувший парень?

— Нет. Но есть одно обстоятельство… я не знаю, интересно ли будет, но… помните тот случай, когда кто-то убил сынка Джабраилова? В машине сжег? На проспекте? Джигиты его весь город перерыли, пока вы их не приструнили — работать мешали. Так вот, убийство Джабраилова произошло рядом с пикетом, где умер Анаров! И со слов свидетелей — убийцей был высокий светловолосый парень, а с ним, коротко постриженная девушка! Якобы — в машину кавказца бросили гранату. Но есть одно обстоятельство, никаких осколков найдено не было. Не было никакой гранаты! Чушь это. Для газет. А машина все-таки взорвалась.

— Вот как…  — Шелест задумчиво уставился в пространство — Вот это да… молодец. Что, еще что-то нарыл? У тебя мысль в глазах светится! Излагай.

— Нарыл! — начальник службы безопасности довольно усмехнулся — Во время нападения на Джабраилова была ранена некая женщина, беременная. Ее отвезли в больницу, считали, что она умрет, и вдруг… в больнице появился некий волшебный лекарь, который поднял раненую за считанные минуты! Вылечил так, будто пуля никогда не пробивала ей череп!

— Что, на самом деле череп? И она выжила? Уверен?

— Уверен. Заведующий хирургическим отделением рассказал. Стоило приличных денег, кстати. Но информация стоит того. Это наш парень, кудесник, уверен!

— То есть — он отправился в пикет, грохнул участкового… хмм… тот же сам умер? Сам?

— Согласно экспертизе — сам. Но там что-то нечисто. Говорят — участковый был какой-то странный, и за его трупом наши… бывшие наши. Приехали, забрали. Из столицы. Подписку взяли со всех, о неразглашении. Но все божатся-клянутся, что на теле участкового не было ран. Только… ожоги, будто от электротока.

— Ожоги… ага. Замечательно! Наш парень отправился в пикет, грохнул этого Анарова, потом пошел грохнул Джабраилова и бросился спасать раненую шальной пулей девку? Кстати, я что-то такое помню, слышал про больницу. Но не поверил. Тогда — не поверил. Картинка интересная складывается — у нас что, народный мститель? Да еще и альтруист… интересно.

— Народный, не народный, но по моему разумению парень решил отомстить тем, кто отжал у него квартиру. И вернуть деньги. Только вот не понимаю — на кой черт ему эти копейки? Он зарабатывает столько, что может купить десяток квартир в самом лучшем районе города! Кстати — недавно дом купил. Хороший дом, с большим участком. Машину купил, охрану нанял — все, как положено нормальному нуворишу. Живет в доме со своими девками — весь дом, кстати, тоже напичкан аппаратурой. А езе — мы внедрили в охрану наших людей, так что кудесник весь у нас на глазах, как на ладони.

— Как думаешь, Вампиру конец?

— И не сомневаюсь. Вопрос только в том, как он его достанет, каким способом. Впрочем — и в этом нет никакого вопроса. Нам какая разница, как он грохнет эту шпану?

— А если Вампир его достанет? Над этим не думал? МЫ что теряем — эта мысль не возникала?

— Сомневаюсь, что кто-то сможет этого парня просто так угрохать. Это не Вампиров уровень, это покруче. Парень, кстати, владеет единоборствами — он каждый день занимается. Минимум час-два в день. Башку открутит — даже не запыхается. Помните, как он наших взял?

— Твоих. Это твои парни! Ты их набирал! Как щенков уделал.

— Так против него они щенки и есть. Это волкодав! Вы бы видели, что он вытворяет! Показать?

— Не надо…  — Шелест вяло махнул рукой — Что я… хмм… «сенсеев» не видел? Пусть себе занимается, самурай… кстати, не определил, какой вид единоборств? И где научился? Китай, Япония?

— Показывал знатокам, специалистам — никто не знает. Неизвестный стиль. И еще — эти самые единоборства для него, похоже, не просто дерганье руками-ногами, типа фитнесс, нет. И не как боевое самбо. Это как цигун у китайцев — что-то связанное с энергией, с какими-то там восточными практиками — я не очень разбираюсь, нас ведь боевому самбо учили, боксу, китайские хрени считались именно хренью. Нет, по стилю ничего сказать нельзя.

— Все? Вся информация?

— Хмм… девицы, что с ним живут и работают, несмотря на свою молодость — бабы-зверицы! Хитрые, дельные — строители просто воют от них! Они все уловки знают — как и где воруют, как хитрят на ремонте — пресекают на-раз. Старшая, Маша, собрала целый штат врачей, платят им серьезную зарплату — выше чем по городу в два раза. Оно и понятно — деньги колдун зарабатывает недурные. Народ в клинику ездит непростой — слухи идут, да и бабы помогают, та же Виктория, к примеру.

— Ты тоже недурно зарабатываешь…  — Шелест покосился на помощника, и тот отвел глаза — Что-то ты часто упоминаешь о его заработках. Дальше!

— Да в общем-то и все. Держим под контролем, копим информацию, следим. Никуда не денется. В любой момент прихлопнем, как муху!

— Как бы он сам нас не прихлопнул — мрачно пошутил Шелест — Парень-то круче, чем я думал. Но да ладно. Делай то, что должен делать, там видно будет. Вампира грохнет — туда ему и дорога. Мелкие шакалы… падальщики. Зажились. А с Мисюрой я разберусь если что. Пусть резвится паренек, посмотрим, что он может. Особо встревать не будем. Если только совсем его не зажмут. Докладывай мне, если возникнут какие-то проблемы. Иди!

Начальник службы безопасности кивнул и бесшумно вышел из кабинета. Шелест остался сидеть, задумчиво глядя в пространство. Впервые за много лет он сомневался в том, что делает. Может, надо было убрать этого странного парня? Вот казалось бы — все предусмотрено, продумано, а на душе неспокойно! Зачем он затеял игры с участием «кудесника»? Что, денег мало? Власти? Ведь все есть! Все, что хочется! Игра. Вот что привлекает. И… все-таки — власть. Власть! Возможно, это Шанс!

Встал, подошел к окну, забранному листами прозрачной брони, прижался к холодной поверхности лбом и замер, глядя на то, как ветер переметает через садовые аллеи кучи серебрившихся под светом фонарей снежинок.

«Парень, парень… кто ты такой? Что ты такое? У меня ощущение, будто я держу в руках гранату с выдернутой чекой. Поскользнулся, разжал пальцы, и… все. Гибель. Не заиграться бы!».