Не люблю презентации – насквозь фальшивое действо, подменяющее суть броскими фразами. Для студентов они полезны, учат кратко формулировать свои немногочисленные мысли; но выслушивать, как взрослый, состоявшийся мужик пытается втиснуть в десятиминутную речь многостраничное исследование, – увольте. По счастью, Дозоры не столь бюрократизированы, как госучреждения. По крайней мере Дозоры Дневные. Поэтому я проигнорировал уложения, обязывающие меня «прислушиваться к интересам Темных Иных», и вошел в зал аккурат на словах Коростелева: «Спасибо за доклад, мы вас услышали». Вампир Кроп – полный кудрявый юноша с вечным румянцем на щеках – судорожно поклонился и поспешил к двери. На меня он старался не смотреть. Проходя мимо, отрывисто поздоровался и тут же невпопад извинился. На белоснежном воротнике проступили темные пятна. А говорят, вампиры не потеют…

На огромном, в полстены, экране застыла первая страница презентации.

– Использование синтетических иммуномодуляторов магического происхождения для подавления аллергических реакций hominis nocturna на органические соединения, содержащие одну и более гидроксильных групп, – прочел я. – Прелестно.

– Видна рука Шишковского, – буркнул Коростелев. – Он любит такие портянки.

– Интересно, где он выкопал хоминис ноктюрна… Как тебе Кроп?

Коростелев пожал плечами.

– Вампир как вампир. Скромный по нынешним меркам, даже мнительный.

– Что просил?

– Как обычно. Увеличить квоту для проведения экспериментов, выдать дополнительные разрешения на магические воздействия, оказать содействие, обеспечить кадрами.

– Кадрами?

– Ведьма им нужна. Или ведьмак. Но ведьма лучше. – Коростелев хищно улыбнулся. – Жаль, что с Веденеевой так вышло, я бы посмотрел на их творческий тандем.

– Ведьма – не проблема. Магические воздействия какого уровня требуются?

Коростелев удивленно воззрился на меня.

– Вы хотите поддержать их работу? Это же чушь полная! Реакция на алкоголь – одна из констант посмертного существо…

– Позволь мне решать, – негромко сказал я, и Коростелев оборвался на полуслове.

– По оценке докладчика, для проведения всех необходимых экспериментов требуется не менее трех воздействий шестого и не менее трех пятого уровня, – мстительно сообщил он. – Не считая дополнительных лицензий на охоту.

Я кивнул. За дверью торопливо процокали каблучки. В конференц-зал влетела Ева, за ней поспешал Аркадий, замыкала шествие Соня – самая молодая наша сотрудница. Весной ей исполнился двадцать один. Попасть в штат в столь юном возрасте почти невозможно; Дневной Дозор никогда не испытывал кадрового голода, очередь желающих расписана на годы вперед. Магическими талантами девочка не блистала, именитым наставником похвастаться не могла. Таких даже во внештатные сотрудники не берут, но… колдунья сумела проявить себя. Я до сих пор помнил удивленную рожу дозорного Романова. И пусть успех Сони обусловлен не столько тонким расчетом, сколько стечением обстоятельств, все, что от нее зависело, колдунья сделала. Первая Иная победа, первая ступенька на бесконечной лестнице длиною в жизнь.

Колдунья сама выбрала награду – ее право. Полагаю, она решила, что в Дозоре ей предоставят роль не то шпиона, не то агента по особым поручениям: Иные склонны романтизировать работу органов правопорядка. Если так, надолго она не задержится. Ничто так не убивает интерес, как рутина. Мало кто готов ждать звездного часа годами. Еще меньше тех, кто способен этот час пережить. Хотя, говоря по правде, небывалый всплеск энтузиазма среди дозорных – моих рук дело. После событий две тысячи восьмого у многих в глазах появился огонек, зачастую нездоровый. Не раз и не два приходилось осаживать сотрудников, слишком рьяно берущихся за бытовые дела. Понемногу ситуация успокоилась, однако образ героя за мной закрепился надолго. С другой стороны, таков удел всех диктаторов. Либо подчиненные их боготворят и превозносят, либо поднимают на вилы. Третьего не дано.

* * *

Пока Аркадий возился с пультом, я пытался понять, нравится мне новый экран или нет. Чудо заморской техники, толщиной в несколько миллиметров, привезли неделю назад, и в деле я его видел впервые. Пояснительную записку о несомненных преимуществах новинки по сравнению с устаревшей панелью (купленной полгода назад) я подмахнул не глядя. Ну, захотелось ребятам новую игрушку – пускай порезвятся. Дозор не обеднеет. Что касается качества, разница была нечувствительной. Я смутно помнил разглагольствования Аркадия об увеличенном угле обзора и улучшенной цветопередаче, но практических отличий не заметил. Признаться, в иной ситуации я с куда большим удовольствием разглядывал бы Еву с Соней. Благо, девушкам было что показать. Однако сегодня обе явились в строгих брючных костюмах с не менее строгим выражением на лицах, уж не знаю, спонтанно или по предварительному сговору. Что удивительно: и то, и другое смотрелось органично. Обычно попытки двадцатилетних девочек выглядеть серьезно ничего, кроме улыбки, не вызывают, однако Соня умудрилась пройти по лезвию бритвы. Перспективная девочка. И впрямь стоит приглядеться поближе.

– У-уф… – Аркадий победоносно вздохнул, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и с триумфальным видом отошел от экрана. В его жизни всегда было место подвигу. Микроволновка, кофеварка, система зажигания, ножницы… Любой предмет норовил бросить Темному вызов, но после яростного противоборства неизменно пасовал перед интеллектом мага.

Соня присела на стул чуть в стороне от Аркадия, у панели осталась только Ева. Как говорится, в строгом соответствии с иерархией. Заголовок презентации выглядел куда менее кучеряво, чем у вампиров: «Доклад 4/0813».

Обычно я пропускаю вступление мимо ушей, но Ева сразу перешла к делу. Этого у ведьм не отнять: большинство прекрасно чувствуют, когда можно вешать лапшу на уши, а когда нужно говорить по существу.

– …Итого мы имеем уже несколько случаев. Первый произошел первого мая этого года…

Я помнил ту историю… Первомайская демонстрация – наследие советского периода, на котором кормилось не одно поколение Светлых. Кумачи, оркестры, шагающие рука об руку комсомольцы, пионеры и октябрята. Расплывшийся в улыбке шестилетний мальчишка, которому впервые доверили нести флаг… Сейчас многие стонут о том, как невыносимы были те демонстрации. Какую ненависть вызывали парторги, заставлявшие маршировать свободолюбивых граждан под ненавистными красными флагами. Однако факт остается фактом: для большинства Первое мая было праздником, и после короткого шествия энергия бурлила рекой. Энергия, которую на протяжении десятилетий аккуратно собирал Ночной Дозор.

Что ни говори, а Первомай – одно из гениальнейших изобретений Светлых. Безусловно, и без него мест, где Светлые могли подпитаться, немало. Цирки существовали еще в дореволюционные времена, балам и корриде и вовсе сотни лет, а во времена высококультурной античности к услугам Света всегда был Колизей. И толпы немытых граждан, радостно вопящих: «Убей, убей!» Отчего бы не полакомиться такими волнами позитива? И все же как колхозы по своей эффективности побили «трудолюбивых» кулаков, так первомайская жатва на голову превзошла своих предшественников. На годы вперед спланировать место и время сбора, знать число «батареек» с точностью до нескольких штук… О, я уверен, изобретатель получил личную благодарность от Гесера. Если, конечно, Пресветлый сам не стоял за первомайскими шествиями.

Однако ничто не длится вечно. И вместе с падением Союза сменилась и политика Ночного Дозора. Дело не в демонстрациях, они продолжаются и по сей день. Миллионы людей по всей стране по-прежнему выходят первого мая на улицы. Из-за ностальгии, от желания вернуться во времена своей молодости. Только Светлые перестали использовать их как кормушку. Не знаю уж, из стыда или из-за того, что в экологически чистой пище появились вредные примеси. Тоска по ушедшему, ненависть к людям, разрушившим Союз, бессильная злоба от того, что чистые и светлые идеалы молодости оказались втоптаны в грязь настоящим. Только вот свято место пусто не бывает. И как только белые барашки покинули сочную полянку, на их место пришли барашки черные.

Сказать по правде, эмоциональный фон нынешних демонстраций подходил нам еще меньше, чем Светлым. Но при желании его всегда можно было подправить. Впервые мы провернули такую операцию в конце девяностых: просто устроили ледяной ливень прямо посреди демонстрации. Вопреки прогнозам, вопреки светившему с утра теплому майскому солнцу.

Смешно. Тривиальное воздействие четвертого уровня – и вот уже сотни людей, стремящихся в коммунистическое будущее, стучат зубами, проклиная все и вся. А волны Светлой энергии, которую так трудно переварить, стремительно наливаются Тьмой. В начале двухтысячных мы повторили удачный эксперимент. Именно тогда я зарядил аккумулятор, пять лет спустя спасший мне жизнь. В этом году нас ждал новый урожай. Все было подготовлено, официальное разрешение на магическое воздействие получено и заверено Инквизицией. Только вот ливень так и не разразился. Лишь пара прозрачных облачков на несколько минут скрыла солнце. И все. Никаких объяснений, никаких следов. Кажется, именно Еву ведьмы назначили виноватой.

Я ожидал упреков, намеков, пусть мимолетных эмоций, но Ева лишь вкратце напомнила о событиях трехмесячной давности, ничем не выдав личного отношения. Неплохо.

– …Второй случай произошел двадцать второго июня, – продолжила она. – Вольнонаемный Клёст Михаил Семенович опоздал на плановое совещание, застрял в автомобильной пробке.

Любопытно. Про этот случай я слышал впервые. В июне у меня выдались две непростые командировки, и одна из них пришлась как раз на двадцать второе.

– По словам Клёста, перед отъездом он проверил линии вероятностей. Дорога была свободной. Объяснительная прилагается.

Ева провела рукой по сенсорному экрану, выводя скан написанного от руки документа. Почерк у Клёста был безупречным.

– Третий случай произошел пять дней назад. Строительство торгового комплекса на месте сквера имени Фадеева было заморожено на неопределенный срок. Строительство курировал Жмых Николай Витальевич, племянник Жмыха Анатолия Анатольевича. Мага третьего уровня и совладельца торговой компании «Золотое семя».

Мне стоило большого труда подавить смешок.

– Днем позже Анатолий Анатольевич обратился в Дневной Дозор с просьбой прояснить ситуацию. Для того чтобы продавить проект в городской администрации, ему потребовалось два воздействия пятого и три – шестого уровня. Лицензии на воздействия прилагаются. – Ева вывела на экран несколько бланков, подписанных каким-то рядовым Инквизитором. – Дневным Дозором была создана комиссия для расследования происходящего…

Аркадий торопливо поднялся и едва не вприпрыжку подбежал к экрану.

– Спасибо, Евочка. – Он нервно кашлянул.

Вряд ли маг имел право на столь фамильярное обращение, но он из кожи вон лез, стараясь произвести на меня впечатление. Ева никак не прореагировала. Видимо, будут выяснять отношения за закрытыми дверями. Или не будут, если Аркадий проявит житейскую мудрость и при первом удобном случае осыплет ведьму дарами.

– Так вот, Юрий Юрьевич, я лично провел расследование, – затараторил он. – Проверил объекты воздействия и компетентность Анатолия Анатольевича.

Уголки губ Евы едва заметно дернулись. Аркадий, проверяющий компетентность мага третьего уровня, ее развеселил.

– Также мы провели следственный эксперимент и воспроизвели предыдущее воздействие. Разумеется, под моим полным контролем и с аннулированием результата. Никаких проблем не возникло… – Аркадий прервался, чтобы перевести дух. – Таким образом, принимая во внимание предыдущие случаи, мы можем предположить лишь одно. – Он победоносно оглядел аудиторию. – Неизвестный, предположительно Светлый, маг, поправ закон, вмешался в деятельность иных… то есть, я хотел сказать, других Темных магов, проводимую в установленном законом порядке.

– Неоднократно и с особым цинизмом, – с каменным лицом добавила Ева. Аркадий посмотрел на нее с подозрением, не нашелся, что сказать, и с надеждой взглянул на меня, ожидая не то одобрения, не то разрешения вернуться за парту.

– И есть ли кандидаты на роль нарушителя? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Что касается кандидатов, – Аркадий замялся, – мы рассматриваем две основные версии: прямое и опосредованное вмешательство сотрудников Ночного Дозора.

Я кивнул.

– С прямым понятно, а опосредованное?..

– Вмешательство, проводимое третьим лицом при полном попустительстве или даже с согласия Ночного Дозора!

Я снова кивнул.

– Понятно, а имена у третьих лиц есть?

– Так точно! – Аркадий разве что не козырнул. – Я подготовил два списка: коренные, так сказать, маги и маги, находящиеся в нашей области с временной регистрацией.

Он вывел на экран список фамилий. Работа была проделана немалая, в усидчивости Аркадию не откажешь: три десятка подозреваемых из местных и пяток гастролеров. Временная регистрация выдавалась на месяц, но Аркадий посчитал и тех, кто приехал весной. Разумно, учитывая, что маги – личности творческие, могли о продлении регистрации и забыть, причем совершенно искренне. Кроме того, Аркадий внес в перечень всех магов, начиная с пятого уровня, что раздуло список вдвое, однако имело определенный смысл. Многие упускают из виду, что воздействие пятого уровня способно исказить или даже аннулировать воздействие четвертого при благоприятных обстоятельствах. Тут Аркадий не сплоховал. Все-таки хорош он, когда на своем месте. Жаль, не хватает широты взгляда.

– Полагаю, ты уже приступил к проверке?

Аркадий просиял.

– Безусловно. Пока твердое алиби есть у семерых. – На экране появился новый список, несколько смутно знакомых фамилий были отмечены зеленым. – Но я продолжаю работу!

Ах, это вечное «я» и никогда «мы»…

– Держи меня в курсе. Доклад два раза в неделю или при появлении новых обстоятельств.

Лучащийся довольством Аркадий вытянулся во фрунт.

* * *

Я закрыл дверь в кабинет, ощутив едва заметный холодок от сомкнувшихся за спиной защитных заклинаний. Прекрасная вещь – личный кабинет в офисе Дозора. Прослушать нельзя, войти без ведома хозяина – тоже. Крепость внутри крепости. Не слишком полезное, но статусное приложение, порождающее волну зависти и обожания. Дающее стимул к саморазвитию и цель в жизни. Уверен, в нашем дружном коллективе нет ни одного сотрудника, который не примерил бы мое кресло к своей заднице. В мечтах, разумеется. Парадокс в том, что главная угроза исходила не от них, а от Иных, ни дня не прослуживших в Дозоре, но имеющих куда более серьезные притязания по праву рождения. Точнее, инициации. Последние инциденты это только подтверждали.

В ожидании, пока заварится кофе, я еще раз обдумал сказанное Аркадием, затем нажал кнопку селектора. Минуту спустя раздался робкий, немного нервный стук.

– Заходи.

Соня приоткрыла дверь, замялась на пороге, затем с отчаянной решимостью человека, ныряющего в прорубь, прошла внутрь. Мой кабинет она посещала второй раз и волновалась совершенно искренне.

– Присаживайся. – Я налил девочке чай, поставил на стол вазочку с печеньем и конфетами. Надо бы сменить меню. Испортиться продукты не могли, однако пролежали уже добрый месяц. Я взял белый кругляш чуть побольше монеты и, положив в рот, почувствовал, как тает на языке сладкая корочка. Печенье казалось свежим, только-только из печи. «Фриз» в кулинарии – вещь незаменимая.

Соня, следуя примеру, взяла самую маленькую конфету. Любопытно, из ложной скромности или следит за фигурой?

– Как тебе выступление?

– Аркадий… – Она запнулась, лихорадочно вспоминая отчество.

– Аркадий. Запомни: хочешь польстить магу – никогда не добавляй отчество.

Соня судорожно кивнула. Про то, что древние маги используют лишь имена, она слышала, но Аркашу к таковым не причисляла. А теперь еще и задастся вопросом, почему я не избавился от своего отчества.

– Аркадий в целом верно обозначил проблему, – тщательно подбирая слова, начала она. – Без сомнения, происходящее в нашей компетенции, и мы должны сделать все возможное…

– Ты что-то хотела добавить, – перебил я. – Там, на конференции. Когда он обозначил круг подозреваемых.

Соня шмыгнула носом и уставилась на меня круглыми глазами. Будь на ее месте ведьма поопытнее, стоило бы заподозрить актерскую игру. Но нет, девочка вела себя вполне искренне. Поди воображает сейчас какую-нибудь ерунду. К примеру, некоторые сотрудники на полном серьезе верят, что я способен читать их мысли.

– Я просто подумала… Ведь не обязательно, что эти случаи между собой связаны? То, что на городскую администрацию повлияли, – конечно, не случайность, но городское движение кто угодно мог изменить… Нет, не кто угодно, конечно, – она запнулась, – но любой другой довольно сильный Иной.

– А демонстрация?

Соня немного поколебалась, однако все-таки решилась:

– Мы говорили об этом… с Евой. Если Ночной Дозор хотел нам помешать, это, конечно, очень странно. Ведь мы все равно получим разрешение на повторный сбор взамен прерванного.

– И?..

– И мы подумали… У нас же время на оформление запроса ушло. И подходящего для сбора момента мы ждали больше месяца, до самого Грушинского фестиваля. Если бы мы собрали энергию на демонстрации, то смогли бы потратить ее на что-то по-настоящему важное. На что-то, что помешало бы работе Ночного Дозора. А так у них был лишний месяц, чтобы провернуть какой-то план…

Она запнулась. Сейчас их версия казалась Соне надуманной и наивной, хотя на деле в ней было немало смысла. В прошлом я трижды сталкивался с подобной ситуацией и один раз был ее организатором. Лишить оппонента ценного ресурса, отсрочить, пусть ненадолго, его планы… Иногда такой ход может быть весьма сильным.

– Хорошая идея, – одобрил я. – Вы молодцы. Мой совет на будущее: раз уж занимаешься проверкой Светлого контингента Самары, занимайся ею по-настоящему.

Она непонимающе посмотрела на меня.

– Не отдавай операцию на откуп Аркадию, – ледяным голосом пояснил я. – Будь рядом, знакомься с Иными. Запоминай каждого, составляй собственные впечатления. У Аркадия другие дела могут найтись, и тогда кто-то должен будет занять его место. Понимаешь?

Соня судорожно кивнула. Получи подобный наказ Аркадий, он был бы уже пунцовым от счастья. Как же, занять место вышестоящего. Рост, возможности, перспективы. Однако Соня слишком волновалась. Ничего, обдумает в спокойной обстановке, осознает, сделает выводы.

Я кивнул на вазочку.

– Конфеты возьми, девчонок угостишь. И пригласи Еву.

Она еще раз кивнула, что-то пискнула на прощание и, подхватив вазочку, выскользнула за дверь. К чаю ведьмочка так и не притронулась.

* * *

Я выплеснул содержимое чашки в раковину. Странно, в первых встречах Соня запомнилась мне более непринужденной. Да и с другими сотрудниками она вела себя куда раскованней. Что-то личное? Но со дня ее зачисления ничего серьезного не произошло. По крайней мере ничего, связанного со мной. Быть может, ведьмы чего наболтали? Во всяком случае, на обычную робость подчиненного перед начальством ее поведение не походило. Да и не склонны Темные к излишней робости.

Я повторно заварил чай. Тщательно вымыл и вытер руки. В дверь постучали. Мягко, томно, сексуально, если такое слово уместно при описании дверного стука. Ева прошла в кабинет и заняла кресло напротив моего. От пиджака она избавилась, оставшись в белой блузке. Правда, дальше верхней пуговицы расстегнуть ее не решилась.

После гибели Елены в офисе сложилась деликатная ситуация. Свято место пусто не бывает – истина, которую Темные понимают на уровне инстинктов. Забраться в постель к начальнику не отказалась бы ни одна из наших сотрудниц. Во всяком случае, долго уговаривать бы не пришлось. Однако ведьмы что-то почувствовали. Что-то, что даже я не смог бы сформулировать. И желающих занять место Елены не нашлось.

Не поймите меня превратно, я не пуританин. С той же Евой у меня было три или четыре встречи, однако, как сказал бы Джованни, – только секс, ничего личного. И Ева прекрасно чувствовала мое настроение: ни намека на продолжение, ни попытки выторговать какие-то преференции.

Она взяла чашку двумя руками, сделала осторожный глоток и едва заметно улыбнулась. Ведьма любила этот сорт чая, но никогда не говорила о своих предпочтениях мне.

– Соня рассказала про ваши догадки.

Ева сделала еще глоток.

– Она сказала. Честная девочка.

– Каждый раз, когда Темного награждают титулом «честный», меня подмывает спросить, что в данном случае имеют в виду.

Ева снова улыбнулась.

– Думаю, каждый говорит о своем, о личном. А Сонька и в самом деле не лжет без необходимости.

– Буду знать. – Я допил кофе. – Но ты ведь не все карты перед ней выложила.

Ева состроила гримаску.

– Да какие там карты. В пасьянсы Аркадия я не верю, дурак он, прости господи. Хорошо, что трусливый – перед тем, как действовать, обязательно разрешения спросит. Хотя бы не напортачит.

Все-таки разговаривала со мной она излишне вольно. По крайней мере наедине. Или, может, выбор чая так подействовал. Решила, что у меня к ней особое отношение, раз о таких мелочах забочусь. Ничего, вынесет фамильярность на люди – придется на людях же одернуть.

– Ева, по существу.

Она посерьезнела.

– По существу Соня сказала. Я бы не стала объединять эти дела в одно.

– Это все?

Ева нервно дернула уголками губ.

– Это мог быть не инициированный Иной, уж в первых двух случаях точно. Взять ту же Лариску. Безусловно, ее первый уровень – редкость, но если в городе есть не инициированный Иной третьего или четвертого уровня, он, сам того не осознавая, мог исказить прогноз Клёсту и даже испортить нам Первомай. Мы же не пытались устроить потоп. Так, собрали облачка. А он захотел солнца или даже сам шел среди демонстрантов. С парком история, конечно, посерьезнее, но и там такое могло получиться…

– Не инициированный пошел на встречу с мэром и, сам того не желая, вмешался в его разум? – Я насмешливо посмотрел на Еву.

Ведьма смешалась.

– Я и говорю, что с парком серьезнее, хотя та же Лариска могла бы и к мэру! Помнишь, был случай, когда их класс с депутатом встречался, а через месяц у них спортплощадку рядом со школой отгрохали за счет города? Так что захотела бы – пробилась. Тем более они в этом парке часто с одноклассницами носились, еще до ее переезда. Наверняка ей бы не понравилась вырубка.

Мне стоило труда сохранить невозмутимый вид. Вот так Ева. Она что, играет со мной? Знает – и не договаривает? Пытается манипулировать? Или сама не понимает, что только что сказала?

– Лариса в Нью-Йорке. – Я открыл досье. – Последний раз посещала Самару в новогодние праздники.

– Знаю, мы иногда общаемся «ВКонтакте». Она скучает, как-то у нее с американцами не складывается. Да она-то тут при чем? Я так, для примера привела. Речь-то идет о неинициированном.

Я покачал головой.

– Не верю. Мысль хороша, будь инцидент единичным. Или наоборот, если бы мы отслеживали подобное на протяжении нескольких лет. А так – три вспышки за пару месяцев. Я скорее поверю в спонтанную инициацию, в человека, вошедшего в Сумрак и решившего, что он ангел, демон или супергерой. Не знающего про Договор. Пробующего свои силы, но пока не пойманного на этом. В любом случае Аркадий прав, провести проверку не повредит. Особое внимание уделите району вокруг парка.

Ева задумчиво кивнула; кажется, она мне не поверила. Впрочем, я и не стремился убедить. Она – подчиненная, ей достаточно приказа.

Ева поднялась, на пару секунд задержалась у двери, прежде чем потянуть ручку.

– Я позвоню, – негромко проговорил я ведьме в спину.

* * *

Из офиса я уходил последним – образцовый начальник, подающий пример подчиненным. Или капитан тонущего лайнера, как при схожих обстоятельствах съерничал Максим Максимович. Хотя, надо сказать, занятие, удержавшее меня на рабочем месте, было по меньшей мере оригинальным, если не сказать увлекательным. Я сочинял стихи. Плоские, полные штампов стихи на арабском. Помнится, мой учитель говорил, что поэзию рождает душа народа, а иноземец, который творит на чужом языке, не способен высечь искру подлинного вдохновения, сколь бы искусен он ни был. По счастью, стихи предназначались весьма узкой аудитории, в которой не было ни одного араба. Да и кто сказал, что поэт обязан быть гением? Скверных стихоплетов несравнимо больше, чем одаренных.

Вплести в стихи понятный лишь посвященным подтекст удалось на удивление легко. Три обстоятельства времени, четыре – места, мне понадобилось всего шестнадцать строк. Куда сложнее оказалось подделать почерк Манфреду. Я дюжину раз подстраивал и перенастраивал заклинание, прежде чем получил удовлетворительный результат. И лишь когда ровная вязь покрыла последние странички записной книжки, облегченно вздохнул. Немного состарил запись, лишил чернила аромата и захлопнул футляр.

Записная книжка Манфреду – найденное во время схватки сокровище. Бесценное и бесполезное одновременно. Разумеется, я изучил содержимое. Большая часть была зашифрована, меньшая являла сиюминутные заметки. Несколько любопытных фактов об Инквизиции, мелкие пометки об отношениях Манфреду с коллегами. На всякий случай я сделал копию. Будет время, возможно, я и повожусь с шифром. Тряхну, так сказать, стариной. Возможно. Но не сейчас. Сейчас книжка представляла иной интерес. И на заполнившие ее строфы я возлагал большую надежду. Однако с ними придется повременить. Прежде чем гоняться за террористами мирового масштаба, нужно разобраться с местным хулиганьем.

Я поймал себя на мысли, что мне до тошноты не хочется возиться с делом Аркадия. Мелким, сугубо местечковым, не способным принести ни малейших дивидендов. Беда в том, что никто, кроме меня, не способен его раскрыть, и что еще хуже, никто, кроме меня, не должен подойти к разгадке. Ибо это мои и только мои проблемы. Которые всплывут пусть не сразу, но лет через десять-пятнадцать обязательно. А проблемы лучше не накапливать, иначе можно в них захлебнуться.

Я посмотрел на часы – половина десятого, шагнул сквозь тень, пробил ставшую призрачной дверь подъезда, поднялся на шестой этаж, рефлекторно вымораживая поросль синего мха. На минуту остановился у нужной двери. Сквозь выцветшую серую стену мерцали несколько тусклых аур. Однако меня привлекли не они, а остроглазый почти незаметный «жучок», притаившийся на втором слое Сумрака. Надо же, какая забота о подруге. И верный знак, что я иду в нужном направлении.

Усыпив магического шпиона, я прошел в квартиру, обшарпанную, сто лет не ремонтированную двушку. Помнится, кто-то говорил, что у яркой женщины обязательно должны быть невзрачные подружки. На подростков этот принцип тоже распространялся. Родители подружки – худой моложавый мужчина с выпирающим кадыком и полноватая миловидная мамаша – смотрели телевизор. Не знаю, что было пошлее: очередной сериал про тяжелую женскую долю или домашний халат в горошек, помноженный на растянутые треники главы семейства.

Не выходя из Сумрака, я накинул на хозяев «Морфей» и прошел в детскую. Отсутствие малейшего вкуса ощущалось и здесь, начиная с мебели и заканчивая огромными, в рост, плакатами поп-исполнителей на стенах и мягкими игрушками на столе. Дочка явно шла по стопам родителей. Я коснулся ее разума, вводя в гипнотическое состояние, вышел из Сумрака и присел на край кровати. Протянул тонкие ручейки Силы, осторожно тасуя воспоминания. Мне не требовалось погружаться в чужое сознание. Достаточно найти следы того, что кто-то копался в нем до меня. На поиск ушло четверть часа. В итоге я обнаружил несколько нестыковок. Вполне ожидаемых – работа с памятью одна из самых кропотливых, а кто захочет увязывать сотни узелков в двенадцать лет?

Я помахал рукой, привлекая внимание. Девочка зевнула и уставилась на меня сонным взглядом. Невысокая, полноватая, в маму, с карими глазами и огромными пушистыми ресницами. Небольшой шрам на подбородке – последствие падения с велосипеда, и еще один на виске – случайный удар ракеткой на занятиях по теннису. За этой малявкой я наблюдал давно. Точнее, со дня инициации Ларисы.

– Наташа, ты меня слышишь?

Она кивнула.

– Хорошо. Сейчас я скажу много важных вещей, запоминай очень внимательно. Парк на проспекте Ленина снова собираются сровнять с землей для постройки торгового комплекса. Раньше строительство отменили, а теперь кто-то опять дал взятку администрации…

Я говорил минут десять. Внятно, неторопливо, аккуратно формулируя мысли. Человеку в ее состоянии нужны предельно четкие указания. Затем легким касанием стер поверхностные воспоминания последнего часа. Пусть думает, что задремала. Я накинул Сферу Отрицания, отошел в угол и сквозь невидимый барьер наблюдал, как Наташа, зевая, наливает сок, набирает номер в «Скайпе» и возмущенно делится с подружкой последними новостями. Отвечает на вопросы и злится еще больше.

Разговор длился почти час, постепенно скатываясь в обыкновенный девичий треп. Однако я терпеливо дождался окончания и покинул квартиру лишь после того как Наташа сбросила звонок. Это была лишь приманка, заготовленная пару лет назад. Логово жертвы находилось в соседнем доме, хотя назвать Ларису жертвой смогли бы немногие.

* * *

Вторая квартира была защищена не в пример лучше, хоть и неумело, но старательно. Впрочем, когда речь заходит о магах первого уровня, слово «неумело» для многих выглядит сарказмом. Я обезвредил сигнализацию, прошел внутрь полупустой трехкомнатной квартиры. Подарок неизвестного благодетеля на десятилетие. Только две комнаты выглядели обжитыми, в третьей располагались одинокий велотренажер, несколько массивных коробок да стопка книг. Неудивительно. Не прошло и двух месяцев, как Лариса с матерью уехала в Нью-Йорк поступать в престижную школу, которой не брезговали ни местная элита, ни местные же Иные. Хотя само поступление было очень условным. Бумаги, собеседование – все подготовили заранее. По обоюдному согласию и при активном участии Дневного и Ночного Дозоров.

Ларису, тогда еще первоклашку, обнаружил дозорный Романов незадолго до того, как закрутилась история с Сумеречным магом. Первый уровень, отсутствие потенциала для дальнейшего роста и абсолютная склонность к Тьме. Неиссякаемый источник головной боли как для Светлых, так и для нас. Особенно когда девочка подрастет и осознает собственную уникальность. Условия передачи будущей волшебницы под крыло Дневного Дозора мы согласовали быстро. В обмен – мелочь и взаимные расшаркивания. Шеф Светлых не хуже меня понимал, что ничего, кроме неприятностей, «подкидыш» не принесет. С другой стороны, лучше пусть растет под моим крылом, нежели попадет под чужую опеку. Последним и ключевым условием обмена оказался американский университет вкупе с американским же гражданством. Старый трюк в надежде отсрочить неизбежное: выдачу разрешения на воздействие первого уровня по достижении совершеннолетия. Юбилейная охота оборотней и вампиров Светлых не заботит. Что изменит смерть одного человека? Воздействие высокого уровня – другое дело. В умелых руках оно может существенно поколебать баланс. Особенно если его направить в нужное русло. Американское гражданство не решало проблему, но по крайней мере откладывало ее на три года. Да и шанс, что лицензию Лариса использует именно в Америке, был не так уж мал. А это уже, как говорится, не наша головная боль. Однако Евгений Евстахович просчитался…

Замок щелкнул в час пополуночи. Ларисе понадобилось меньше четырех часов на подготовку. С учетом того, что ее инициировали три года назад, совсем неплохо. Щелкнул выключатель. На ходу скинув босоножки, девчонка прошла в спальню и замерла в дверях, глядя на сидящего в кресле визитера.

– Доброй ночи, Лариса. Присаживайся. – Я указал на второе кресло.

На ее лице отразилось смятение. Искреннее, удивительным образом дополняющее легкое светлое платье с черными росчерками, простецкие сандалии, загорелую кожу и выпирающие ключицы. Венчали картину едва заметный пушок над губой и жемчужное ожерелье, на фоне остального кажущееся пятидолларовой поделкой. Чем-то она напоминала Меган. Будь я художником или фотографом, непременно запечатлел бы Ларису именно такой.

Девчонка помолчала, подбирая нужные слова, и выдала:

– Как вы посмели?! У вас есть разрешение?

– Ты еще ножкой притопни, – посоветовал я. – Будет убедительнее.

Она смешалась. Замечательно, можно сразу переходить к сути.

– Милая, выписывать разрешение самому себе я не буду. Сочтем нашу встречу за визит наставника к ученице. Где мама, как долетели?

– Что вам нужно? – насупившись, спросила Лариса.

– Треп заканчивай, – отрезал я. – И отвечай, когда спрашивают. Кто тебя научил открывать порталы? Или ты думала, никто не заметит волшебницу первого уровня, которая купалась в Майами, а полчаса спустя каталась на горках в Диснейленде?

– Какая вам разница кто? – окрысилась девчонка. – Я ничего не нарушала!

– Совсем ничего? – удивился я. – И билеты купила, и в общей очереди отстояла?

Она промолчала.

– Впрочем, это твое личное дело. Повторяю вопрос: кто научил тебя открывать порталы?

По правде говоря, в открытии порталов нет ничего сверхъестественного. Для сильного мага такое заклинание немногим сложнее точного файербола или выверенного «фриза». Парадоксально, но раскрыть портал на другой континент немногим сложнее, чем перенестись в соседний город. Если, конечно, ты не пытаешься рассчитать точку выхода до сантиметра, а перемещаешься с запасом и подвешенным на рефлекс заклинанием левитации, чтобы скорректировать промах.

Лариса не могла похвастать большим опытом, однако ее инициировали волшебницей первого уровня, и подобное ей было по силам. Разумеется, при наличии наставника, который объяснит принцип и поможет с практикой. Беда в том, что Темных магов, способных похвалиться уверенным первым уровнем, мало. Что у нас, что в Европе, что в Америке. Тем не менее учитель нашелся. Причем за считаные месяцы.

– Вы все равно его не знаете, – с наигранной неохотой проговорила она. – Зовут Джейсон. Мы в том году познакомились.

– Не ври мне, девочка!

Лариса вздрогнула и выкрикнула:

– Да не знаете вы его! Он представился Дейлом! Лысый такой, с носом! Помогал нам с мамой устроиться! Объяснял особенности американских законов. Дозорных…

Я не стал комментировать ответ. Дейл, значит. Опять этот Завулонов прихвостень. Стало быть, Темный всея Руси не оставил своих планов. Только теперь действует через девочку. Причем действует откровенно, с детства подготавливает инструмент к работе. А я гадал, кто именно стоит за подаренной квартирой…

– Не знаю, но обязательно наведу справки, – вслух пообещал я. – А теперь главное. Парк ты оставишь в покое. На его снос дано официальное разрешение, и твое вмешательство ничего не изменит. Даже если ты вскипятишь мозги нашей дражайшей администрации, новая вновь подпишет те же бумаги. Есть вещи, которые даже ты не в силах изменить, ясно?

– Не знаю я ни про какой парк, – буркнула девчонка.

Я кивнул:

– Разумеется. Именно поэтому ты ночью примчалась на другой конец земного шара, едва твоя подружка объявила о грядущем сносе.

– Это у вас ночь. В Нью-Йорке сейчас, между прочим, день…

– Мне интересно другое, – игнорируя последние слова, продолжил я. – Чем тебе дождь на Первомай не угодил?

Она пожала худенькими плечиками.

– А что я должна была сделать? Мы только на шашлык собрались, а тут тучи. Я их разогнала. Это же не воздействие на людей, от весеннего солнца еще никому вреда не было!

Я усмехнулся. Нарочито побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Значит, так. С этого дня в моем городе никаких порталов. Можешь вернуться к матери, и на этом все. Дальше только самолет. Узнаю, что нарушила запрет – а я узнаю, – ты пожалеешь. Детских колоний у нас не существует, спрос будет, как со взрослой. Поняла? Не слышу ответа!

Она нехотя кивнула.

– Ну и ладушки, – миролюбиво закончил я. – Маме от дяди Юры привет. Чао.

Я махнул на прощание. Игнорируя возможность пройти сквозь Сумрак, демонстративно щелкнул дверным замком. Вышел на улицу и полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух. Машинально коснулся кармана, в котором лежала записная книжка Манфреду. Сейчас мне как никогда хотелось принять предложение Джованни. Возиться с одаренными соплячками, бороться с доморощенными «зелеными»… Боже, до чего я докатился. С другой стороны, работа в Инквизиции налагает определенные ограничения, и статус вольного художника имеет свои преимущества.

Я посмотрел на часы; надо спешить. Задержись Лариса еще немного, пришлось бы переносить планы на завтрашний день, к счастью, она появилась вовремя. Раз так, будем ковать железо, пока горячо. Время отправиться в новое путешествие.

Главное, сохранить инкогнито. Если меня поймают, последствия окажутся куда серьезнее, нежели для двенадцатилетней девочки, поднявшей на уши весь самарский Дозор.