Глава 5

К величайшей радости нашего героя, еще только подъезжая к конторе, он увидел Отара Ревазовича собственной персоной. Живой и здоровый, он выходил из шикарного «Кадиллака». Цвет у машины был благородный кремово-бежевый, Вася даже залюбовался дорогой машиной, пытаясь себе представить, сколько этот агрегат может стоить. Как ни прикидывал, все получалось дорого.

А вот сам Отар Ревазович выглядел несколько потрепанным, волосы у него на голове почему-то стояли дыбом. Это у него-то, кто всегда трепетно следил за своим внешним видом и неизменно думал о том впечатлении, которое он производит им на окружающих. Для Отара Ревазовича было очень важно впечатлять людей и своей речью, и прической, и аксессуарами, и всем остальным. Так что волосы у него были неизменно уложены волосок к волоску.

И вот теперь этот человек, не успев выйти из машины, снова разговаривал с кем-то сидящим в машине, подобострастно согнувшись и совершенно не думая о том, как он выглядит со стороны. Адвокату явно хотелось свалить, но он не смел уйти, пока разговор был не окончен. И потому он стоял в полупоклоне и улыбался своему собеседнику.

Вот только улыбка у него была весьма натянутой. И Вася, не успев толком обрадоваться, тут же насторожился:

– С кем это он там общается?

Вася был заинтригован. Во-первых, потому, что сегодня несколько раз звонил Отару Ревазовичу, но тот на вызовы не отвечал. А во-вторых, потому, что Васе было странно видеть этого обычно невозмутимого человека до такой степени взволнованным. Вася постарался подойти ближе.

– Да, да, – донесся до него голос адвоката. – Я вас п-понимаю, н-но и вы тоже п-поймите.

Да он заикается! Никак от страха?

– Девочка ни в чем не в-виновата! Она и п-понятия не имела о делишках своего родителя.

И тут раздался второй голос. Несколько приглушенный, он доносился из недр «Кадиллака». Густой, сытый и высокомерный голос. Васе он сразу же не понравился.

– Отар, я тебе изложил свою позицию. Я не терплю предательства.

– Да, да, – снова залепетал адвокат. – Но девочка… Понимаете, она мне как дочь.

– Так как ты был близок к покойному, я решил, что именно ты и должен будешь осуществить наказание его дочери. Ты все сделаешь, а затем отчитаешься мне о выполненной работе.

Все это было произнесено настолько снисходительно, словно Отар Ревазович был беспросветно туп и глуп, и лишь неизмеримая доброта говорившего заставляла его иметь дело с этой ничтожной безмозглой букашкой.

Неизвестно почему, но Васю заинтересовал этот разговор. Он подошел ближе и, проходя мимо, успел заглянуть внутрь салона. Он увидел примерно то, что и ожидал увидеть. Набитую деньгами тушу. Небрежно развалившись на обтянутых белой замшей мягких подушках, в машине сидел мужчина. Брюнет. Тучный. Одет в белый костюм. Самым примечательным в его внешности были три подбородка, вольготно расположившиеся на вороте рубашки.

В последнее время все адекватные граждане постарались заняться собой и своей физической формой. Постарались сбросить лишний вес, который, как известно, прямой путь к могиле. Особенно это касалось людей обеспеченных. Ну тех, кому не хотелось раньше времени уходить с того праздника жизни, который они сами себе тут ловко сварганили. Так что эти господа за своим здоровьем и весом следили с особым тщанием. А вот этому бегемоту, хотя бабки у него разве что из ушей не лезли, лишний вес был явно нипочем.

Не прощаясь, он сделал знак водителю, и машина тронулась с места. Отар Ревазович остался стоять на месте, словно заколдованный глядя вслед машине. Лишь после того, как «Кадиллак» скрылся из виду, он очнулся, огляделся по сторонам и наконец заметил Васю. По лицу адвоката мелькнула тревога, затем он фальшиво улыбнулся и спросил Васю напряженным голосом:

– Ты тут давно?

– Только что подошел.

Вася сам не знал, зачем солгал. Но ему показалось, что Отару Ревазовичу будет неприятно знать, что кто-то посторонний видел его унижение. И он понял, что догадался правильно. Адвокат мигом повеселел, пригладил волосы, попытался привести в порядок пиджак и зачем-то пояснил Васе:

– Дома не ночевал. Помялся весь.

И игриво подмигнул. Мол, я еще о-го-го! И на жену, и на любовницу, и на ту женщину в Ростове, на всех меня хватает. Но Васе показалось, что Отар Ревазович беспардонно ему врет. Не ночевал он ни у какой любовницы. Он был с этим типом на «Кадиллаке». И общение у них было не самым приятным.

– А ты что такой взъерошенный?

Вася хотел посоветовать адвокату посмотреть на самого себя в зеркало, много тут взъерошенных, но неожиданно выпалил другое:

– Отар Ревазович, у меня горе. Сегодня в больнице умерла Лена!

Адвокат прекратил разглаживать полы своего пиджака. Он поднял голову и посмотрел прямо на Васю. И Вася готов свою голову прозакладывать, что в глазах адвоката был страх!

– Как… Как это случилось?

Спазм перехватил Отару горло. И пока Вася рассказывал, адвокат несколько раз судорожно сглатывал.

– Пойдем ко мне, – наконец велел он, когда Вася закончил свой трагичный монолог про свою таинственным образом посиневшую жену.

Наверху в адвокатской консультации уже почти никого не было. Навстречу им попался один лишь козлобородый, который при виде Отара в сопровождении Васи проворно шмыгнул прочь. Но ни Отар, ни Вася не обратили внимания на этого персонажа. Им было не до того.

В кабинете Отар Ревазович сразу же налил себе стакан коньяка и на глазах у Васи выпил его залпом. И только после этого вспомнил про Васю:

– Будешь?

– Нет, я за рулем.

– А я еще налью.

И налил. И выпил. А потом посмотрел на Васю и произнес:

– Не повезло тебе, парень. Зря ты с этим семейством связался. Всегда хотел тебе это сказать. Хотя Осинкин мне и друг, но у него грехов было, всего и не перескажешь. И Ленка от него, похоже, недалеко ушла.

– Но меня обвиняют в ее смерти.

– Ерунда! – стукнул кулаком по столу адвокат. – Ты не виноват.

– А кто? Кто виноват? Вы знаете этого человека?

Отар Ревазович молчал. Выпитое спиртное уже начало свое действие. Глаза у адвоката покраснели, он расстегнул ворот рубашки. И Вася увидел у него под подбородком темное пятно. Укус или удар? Что-то похожее Вася видел совсем недавно, но неясное воспоминание было прервано самим адвокатом.

– Вася, ты всегда был мне симпатичен. Хочешь совет? Собери необходимые шмотки, сними деньги со всех карт, какие у тебя есть, бери всю наличность, сколько наскребешь, и мотай быстрее из этого города.

– Куда же я поеду? – растерялся Вася. – Да и зачем?

– Не могу тебе всего объяснить, только сдается мне, что за смертью Ленки стоят такие люди, которым и тебя размазать, что плюнуть.

– Но разве я в чем виновен?

– И Ленка ни в чем не была виновна. Тут другое…

И Отар Ревазович замолчал, глядя куда-то вдаль осоловелым взглядом. Да он же совсем пьян! Выпитое спиртное оказало на адвоката мгновенное действие. Видимо, пил он натощак. Ну а на голодный желудок всегда развозит.

– Что другое?

Адвокат еще больше ослабил галстук и пробормотал:

– Один человек очень хотел отомстить твоему тестю. И сдается мне, он ему отомстил.

– А Лена? При чем тут Лена?

– Лена – дочь.

– Кто этот человек?

– Вася, я не могу тебе этого сказать. Правда, не могу. Можешь меня презирать, можешь ненавидеть, но я боюсь. И за тебя я тоже боюсь. Поэтому и говорю, бери руки в ноги и вали отсюда, покуда цел.

Да что же это такое! Куда он поедет? И почему ему куда-то надо бежать?

И Вася твердо произнес:

– Я ничего плохого не делал и никуда не побегу. А вы в память о своем друге должны все мне объяснить.

– Об этом не может быть и речи! Я старый больной человек, но я еще хочу немножко пожить на этом свете.

– Отар Ревазович, я приходил к вам вчера вечером. Помните, вы сказали, что у вас появилась какая-то информация о том, кто мог убить Осинкина.

– Забудь!

– Мне сказали, что вас увезли люди какого-то Чаркина. Этот человек может быть связан со смертью моего тестя и жены?

Вот теперь адвокат испугался по-настоящему.

– Откуда ты это взял? Я тебе этого не говорил!

– Значит, это правда?

На адвоката жалко было смотреть. Он весь вспотел, лоб покрывали обильные бисеринки пота.

– Вася, уезжай из города, я прошу тебя как человека. Уезжай, чтобы мне не пришлось потом идти еще и на твои похороны!

– Я вам все сказал. Я не побегу. Я останусь и выясню, кто убил Лену и ее отца. А если вы не хотите мне в этом помочь, то… то пусть вам потом будет стыдно.

Но речь Васи не произвела никакого впечатления на адвоката. Вместо того чтобы растрогаться, он внезапно метнулся из комнаты. Вася выскочил следом за ним и успел увидеть, как Отар Ревазович прячется за дверями туалетной комнаты. Какое-то время Вася пытался воззвать к голосу совести, но в ответ ему доносились лишь бессвязные реплики и мольбы оставить его в покое. Никто им не мешал выяснять отношения, консультация была пуста.

Наконец Вася отступил. Он понял, что добиться толку от адвоката у него не получится. Кем бы ни был этот Чаркин, адвокат его очень боялся. Настолько боялся, что даже говорить об этом человеке и то отказывался. Что же, не такая уж это и великая беда. У Васи в голове мелькнула еще одна кандидатура на откровенную беседу о господине Чаркине.

И постучав в последний раз в дверь туалета, Вася громко произнес:

– Все, Отар Ревазович, можете больше от меня не прятаться. Я все про вас понял, и я уже ухожу!

В ответ до него донесся лишь стон. Терзаясь от угрызений собственной нечистой совести, адвокат только так и мог выразить свое отношение к происходящему.

Человек, к которому направился Вася, разочаровавшись получить помощь у адвоката, была женщина. Молодая, интересная и весьма симпатичная самому Васе. Кто такая была эта красавица? Не чужой человек, мачеха Ленки. Четвертая жена господина Осинкина. Та самая его супруга, которой повезло пережить Ленкиного папашу и получить после его смерти свою часть наследства.

У Васи с мачехой возникли непростые отношения. С одной стороны, Иринка ему нравилась. И как человек, и еще больше как женщина. Но с другой стороны, Вася был женат на дочери. Иринка была замужем за отцом. Оба они в большой степени зависели от господина Осинкина и разочаровать его ни тот ни другой, конечно же, не хотел. Но так было, когда Осинкин и Лена были живы. А сейчас ситуация поменялась.

Вася в любом случае должен был сообщить Иринке о смерти Лены, так что повод для визита у него имелся.

И прямо с порога он выпалил опешившей Иринке свою ужасную новость.

– Я мог бы позвонить тебе по телефону, но подумал, что будет лучше, если я сообщу тебе эту новость лично.

– Молодец, что приехал.

И Иринка обняла Васю за шею. Получилось это у нее очень тепло и естественно.

– Бедный, как ты, должно быть, горюешь.

Вася хотел сказать, да, но не смог. Объятия Иринки взволновали его куда сильней, чем он ожидал. Иринка за те месяцы, что они не виделись, еще больше похорошела. А у Васи уже давно не было секса. С Леной его не было с весны. А с Нюшей… Ну, с ней тоже что-то давно ничего толком не вытанцовывалось. И вот теперь, когда Иринка прижалась к Васе своей пышной грудью, он уловил запах ее волос, все в нем взыграло.

Иринка что-то такое почувствовала, потому что отстранилась и удивленно взглянула на Васю.

– Эй, ты чего?

И что ему было делать? Закрыв лицо руками, Вася сделал вид, что рыдает.

– Ты плачешь! – растрогалась Иринка. – А я думаю, чего ты трясешься. Ну, не надо, не надо, хороший мой.

Она снова попыталась обнять Васю, но тот отшатнулся:

– Не надо!

Иринка не стала ничего говорить, все-таки она была тактичной девочкой. Лет ей было где-то двадцать пять – двадцать семь, хотя она утверждала, что едва стукнуло двадцать. Но по различным оговоркам Вася сумел установить ее истинный биологический возраст. Хотя кому он нужен, этот биологический возраст? Кому он интересен, если Иринка и на двадцать-то не выглядела. Такая она была свеженькая, такая сочненькая, что Вася всегда хорошо понимал своего тестя. Чего-чего, а почему тесть женился на Иринке, объяснять было не надо.

Когда-то, до свадьбы с Осинкиным, девушка была моделью. Выступала на подиумах, представляла более или менее известные фирмы. Даже парочку конкурсов красоты, кажется, выиграла. Не самых крупных, но звания имелись. Возможно, именно это и подвигло Осинкина жениться на Иринке. Все-таки королева красоты в супружеской постели – это престиж. Не всякому мужику в жизни выпадет такой шанс.

О прошлом самой модели поговаривали разное. Особенно усердствовала Ленка, которая новую жену своего папочки, мягко говоря, недолюбливала. Но брак Иринки с господином Осинкиным продлился три года, и за все это время молодая жена ничем и никогда себя не скомпрометировала.

Она была неизменно приветлива с окружающими, ласкова с мужем и безупречно вежлива с его деловыми знакомыми и их женами. Так что постепенно все злые языки умолкли. Затихли даже те, кто вначале осуждал этот неравный брак, где между супругами было больше двадцати лет разницы. Найти какой-то изъян в Иринке, кроме ее возраста, ни у кого не получалось.

– Заварю-ка я тебе успокоительный чай.

Чай так чай, за чаем тоже можно поговорить. Но когда Вася заикнулся про цель своего визита, Иринка лишь недоуменно подняла тоненькие, тщательно сформированные бровки:

– Чаркин? Нет, прости, но такого человека среди знакомых мужа я что-то не припомню.

– Иришка, постарайся, я тебя очень прошу. Этот человек может быть причастен к смерти Ленки.

– Я что-то не пойму, то ты говорил, что она умерла у себя в комнате. Теперь говоришь, что кто-то мог быть причастен к ее смерти. Ты подозреваешь, что Лену убили?

– Полиция утверждает, что ее избили до смерти.

– Где? Дома?

– Да.

– И кто это мог сделать?

И прежде чем Вася ответил, Ира воскликнула:

– Ты не мог, я в этом уверена!

Это было очень приятно слышать. Хоть кто-то не сомневается в его невиновности.

– А вот полиция думает, что очень даже мог.

– Но Чаркина я все равно не помню. Нет, не было такого человека.

Вася разочарованно молчал. Но внезапно ему пришла в голову мысль.

– Слушай, а что насчет типа на огромном «Кадиллаке»? Такая шикарная кремовая тачка, хромированные ручки, бампер. А сам хозяин такая жирная туша, брюнет лет пятидесяти пяти – шестидесяти с тремя огромными подбородками. Просто форменная свинья.

Ира задумчиво кивнула головой:

– Такого человека я знаю. Его зовут Аркадий Викарьевич.

– Аркадий Витальевич?

– Нет, именно Викарьевий. Отца его звали Викарий.

– Разве есть такое имя? Викарий – это священник у католиков.

– Может быть, что и священник. Но отчество точно такое. И по описанию похож. Насчет машины я не уверена, но я этого человека не видела больше года. Так что новую машину он мог себе запросто приобрести. Деньги у него для такой покупки наверняка есть.

– Так, и что ты можешь мне рассказать про этого Аркадия Викарьевича?

– Ну что… У него с мужем были какие-то дела. Конечно, муж меня особенно в свои сделки не посвящал, но я слышала, что этот Аркадий Викарьевич помог ему выиграть выгодный тендер на строительство какой-то больницы или другого медицинского центра. Деньги должны были выделить из бюджета. Ну, ты сам понимаешь, какое это могло получиться заманчивое дельце.

Вася только кивнул. Еще бы!

– Но подробностей никаких я не знаю. К тому же вряд ли это строительство осуществилось, потому что эти разговоры велись буквально за недели до смерти мужа.

Васе это показалось интересным. Они занимались строительством многоквартирных жилых домов, которые возводились по типовым проектам на частные деньги. С государственными деньгами они не связывались. Не потому, что не хотели, а потому, что к этой кормушке их не подпускали особо приближенные к раздаче. Они столпились там такими тучными стадами, что через них было простому человеку и не протолкнуться. Хотя Осип Осинкин пробовал, и не раз. Но ничего у него не получалось. И вдруг такая новость.

– К тому же я теперь вспоминаю, что у мужа с Аркадием Викарьевичем начались какие-то разногласия. Кажется, Аркадий Викарьевич помог мужу выиграть тендер, но взамен надеялся получить кое-какую благодарность. Понимаешь?

И Иринка выразительно потерла большой палец об указательный.

– Взятка? Осинкин должен был дать этому Викарию взятку? Но деньги обычно передают до, а не после.

– Там была какая-то сложная схема. Аркадий Викарьевич тоже собирался участвовать в этом строительстве, но уже не как государственный чиновник, а как юридическое лицо через оформление фирмы на кого-то из своих родственников. И вроде как деньги муж должен был перевести на счет этой фирмы. А деньги то ли не дошли, то ли там их кто-то прихватил, но Аркадий Викарьевич винил во всем мужа.

– Выходит, господин Осинкин получил выгодный подряд, а вознаградить посредника за оказанную им услугу не захотел. То ли пожадничал, то ли сам стал жертвой мошенников, теперь сказать было невозможно.

– Ясное дело, что муж уверял, будто бы сделал все от него зависящее, деньги на вознаграждение перевел и в полном объеме. Но Аркадий Викарьевич утверждал, что денег не видел и винил мужа в обмане.

Вор у вора дубинку украл. Только тут вместо дубинки фигурировала отнюдь не маленькая сумма. А Вася знал, что людей убивают и за куда меньшие деньги.

– Ты точно уверена, что такая сделка состоялась?

Когда Вася вступал за Лену в дела своего тестя, то подтверждающих слова Иринки документов он в бумагах Осинкина не находил. Возможно, они хранились где-то в другом месте. А возможно, что их и не было. Или их изъяли.

Но Иринка подтвердила, что сделка состоялась, документы были подписаны. И тоже удивилась:

– А разве ты их не находил?

– Нет.

– Выходит, они пропали!

Вася изумился.

– Что ты говоришь? Как они могли пропасть? Сама знаешь, все документы находились в сейфе.

– Подумаешь, – хмыкнула его собеседница. – Будто бы сейф так уж трудно открыть. Кода на сейфе не было, просто два ключа. А их можно было взять и без ведома мужа.

– И кто мог это сделать?

И Вася устремил на бывшую мачеху пронзительный взгляд. Не то чтобы он ее в чем-то подозревал, но если документы и впрямь пропали, то сделать это мог лишь очень близкий Осинкину человек. Очень-очень близкий. Такой вот, как жена.

Но Иринка с честью выдержала взгляд Васи и пожала плечами:

– Ты меня в этом подозреваешь?

– Нет, нет, но все-таки странно.

– Странно, да, – согласилась Иринка. – Но тебе об этом лучше было бы задать вопросы своей жене.

– А при чем здесь Лена?

– Не знаю, может быть, что и ни при чем.

И Иринка отвела глаза.

– Ира! Говори уже!

Ира вздохнула и снова посмотрела на Васю. Вид у нее был смущенный и немного виноватый.

– Мне трудно об этом говорить именно сейчас, получается, что я вроде как оскорбляю память покойной. Об умерших ведь либо хорошее, либо ничего. Но… но, верно, ты и сам догадывался, что Лена… м-м-м… Ну что она не всегда была тебе верна?

Вот о чем речь! Вот что смущало Иринку.

– Я об изменах Ленки хорошо знал, – заверил ее Вася. – Для меня это никакая не новость.

Иринка повеселела и произнесла:

– Тогда я могу говорить откровенно. У Лены всегда было много любовников. Постоянством она не отличалась. Но был у нее один, которого она, как мне кажется, все-таки отличала от других. Мы с мужем называли его Ленкин Хахаль. Твоя жена была от этого человека положительно без ума.

– Это от него у нее был ребенок?

– Думаю, да, – тряхнула головой Иринка. – Во всяком случае, именно ему она предложила на ней жениться.

– А он отказался?

– Наотрез.

– Почему?

– У него уже была жена. И рвать стабильные отношения ради Ленки он не захотел.

– Так, и что дальше? Как это касается пропавших документов?

– Какое-то время Ленка со своим кавалером не встречалась. Как ни мало у нее было понятий о приличиях, но поведение любовника, когда он фактически оставил ее беременную, все же задело Лену. Так что пару месяцев после свадьбы она с ним не виделась, и снова этот человек появился в ее жизни как раз когда началась эта история с Аркадием Викарьевичем.

– И ты думаешь, что Ленка могла выкрасть ключи от сейфа у своего отца?

– Если бы ее об этом попросил любовник, то да. Запросто. Она была от него без ума.

– А ему-то с какого боку могли понадобиться эти документы? Зачем любовнику Ленки строительная документация?

– Не знаю. Я лишь строю предположения.

Вася задумался, а потом спросил:

– Ира, а откуда ты так хорошо осведомлена, когда именно у моей жены появлялся ее Хахаль? Она ведь тебе об этом говорить ни за что бы не стала! Кому угодно, но только не тебе.

Речь шла о том, что отношения Лены с ее молодой мачехой никак нельзя было назвать дружескими. Ленка всячески старалась очернить Иринку в глазах отца. И хотя дочери трудновато было найти причины, но она цеплялась к каждому пустяку. Иринка реагировала на подколки и подначки дорогой падчерицы со стоическим терпением. В конце концов первому надоело терпеть выходки дочери именно самому Осинкину. Он поговорил с дочерью, после чего Ленка изменила свое отношение к Иринке. Нет, друзьями они не стали, и любви к Иринке у Лены тоже не прибавилось. Но, по крайней мере, теперь она в присутствии Иринки следила за своими выражениями.

– Лена мне ничего о своем Хахале и не говорила. Мне это было и не нужно. Все было видно и так.

– Что видно?

– Все, – повторила Иринка. – Ты мужчина, боюсь, ты можешь этого не понять.

– Почему это? Разве мы глупее вас, женщин?

– Не глупее, а гораздо умнее, – с жаром заверила его Иринка, которая вслух вообще всегда горячо утверждала превосходство мужского ума над женским, придерживаясь при этом в глубине души своего собственного, отличного от высказанного, мнения. – Но просто вы… не такие наблюдательные.

Вася продолжал ее внимательно слушать.

– Вы, мужчины, всегда занимались охотой, поэтому, выслеживая зверя, привыкли озирать большие пространства. Мы, женщины, занимались домом, поэтому привыкли следить за всем, что делается непосредственно вокруг нас. Есть даже такой эксперимент, когда мужчине и женщине предлагают на открытой полке найти тот или иной предмет. Ножницы или спичечный коробок. В этом задании безусловно лидирующую позицию занимают женщины. Но зато если ту же вещь предстоит найти уже не на полке, а на просторах целой комнаты, то тут уже вперед вырываются мужчины.

– Кажется, я тебя понимаю.

– Ты всегда меня понимал с полуслова, – польстила ему Иринка. – И вот поэтому, наблюдая за тем, что происходит вокруг меня изо дня в день, я всегда совершенно точно знала, когда у Ленки намечалось свидание с ее Хахалем. Понимаешь, собираясь на встречу, она начинала буквально вибрировать изнутри. Я не могу описать тебе это ощущение словами, но от нее словно бы начинала исходить какая-то особая энергия. Ее буквально окутывало такое особое вибрирующее облако, подойдешь к ней и сразу чувствуешь, как ее потряхивает.

– Облако и вибрирует?

– Зачем ты так, – огорчилась Иринка его недоверию. – Я никак не думала, что ты станешь надо мной смеяться!

– Я не смеюсь.

Но Иринка уже надулась.

– В общем, ты меня спросил, я тебе ответила. Что знала, то и сказала. Что тебе от меня еще надо?

Было видно, что она все еще сердится на Васю за его реакцию. Так что Вася решил, что больше не станет вентилировать тему с Хахалем. Во всяком случае, до тех пор, пока есть подозреваемый пожирнее.

И он спросил у Иринки:

– А как бы мне найти этого Аркадия Викарьевича? Не подскажешь?

– Подскажу. И даже номер телефона его дам.

– Он у тебя есть?

– А как иначе муж с ним связывался? Номер остался в записной книжке мужа. Когда собирали народ на похороны, я даже подумала, а не позвонить ли Аркадию Викарьевичу. Но потом вспомнила, каких гадостей они с мужем наговорили друг другу совсем незадолго до этого, и решила, что Осе было бы неприятно видеть этого человека у своей могилы. Да и зачем было нужно его звать? И без этого типа благодаря усилиям Лены народу на церемонию пришло очень много.

Вася ненадолго перенесся в воспоминания. День похорон тестя встал в его памяти во всех подробностях. Иринка была совершенно права, и без Аркадия Викарьевича церемония похорон Осипа Осинкина проходила пышно. Ленка обзвонила всех близких и дальних знакомых и родных своего отца, и в результате ее усилий на кладбище собралось предостаточно народу. Вася хорошо помнил тот день, когда они всем семейством, сопровождаемые друзьями и близкими, приехали после траурной панихиды на кладбище, где предстояло совершиться последнему ритуалу.

Зажатая узкими кладбищенскими тропинками, толпа напирала со всех сторон, торопя идущих впереди. Но те не могли двигаться обычным шагом из-за возникшей преграды. Внезапно появившаяся словно бы из ниоткуда какая-то неряшливо одетая женщина застыла прямо перед процессией, мешая им пройти дальше. Женщина стояла на дорожке, не обращая никакого внимания на обращенные к ней просьбы отойти и не мешать процессии. Она буквально впилась глазами в портрет Осинкина в траурной рамке и красиво украшенный цветами, который торжественно несли перед катафалком.

Почему-то этот случай особенно ярко отпечатался в мозгу у Васи. И еще ему подумалось, что этой женщине доводилось быть знакомой с покойным. И знакомой очень близко. У случайной знакомой не может быть такого отчаяния на лице. И в то же время Вася не мог себе даже представить, чтобы Осинкин – сноб и зазнайка – имел бы близкие сношения с такой особой. Одета она была в какую-то грязную робу, голова была прикрыта цветастым платком. Весь ее вид говорил о крайней степени запустения и бедности. Но она явно знала Осинкина. Иначе откуда взялось ее изумление и ступор?

Между тем гости реагировали на задержку отрицательно.

– Что там? Почему стоим?

– Какая-то дурочка выперлась.

– Уберите ее!

– Женщина, уйдите!

– Вы что, не понимаете, что мешаете нам пройти?

Не сводя глаз с портрета, женщина никого не слышала. И конечно, она могла бы простоять так еще очень долго. Трем молодым охранникам пришлось насильно сместить эту особу в сторону с дорожки. И лишь после этого процессия смогла двинуться дальше.

Тогда Вася не обратил внимания, куда делась эта женщина. Ему было не до нее. Ленка откалывала один фокус за другим и требовала неустанного присмотра. Люди шли, понурив головы, как и полагается при подобных церемониях. Но, кроме Лены и еще одной женщины – сестры погибшего, почти никто не плакал. Зато Ленка оторвалась за всех. Она и рыдала, и кричала, и кидалась на крышку гроба. А когда началось прощание, картинно упала в обморок, едва не свалившись при этом в выкопанную яму. Только в последний момент Васе удалось вытащить жену.

Васе бы полагалось сочувствовать жене, но что-то ему мешало это сделать. Ему все время казалось, что Ленка переигрывает. Отца своего при жизни она воспринимала исключительно как ходячий кошелек на ножках, символ всех доступных ей удовольствий. Впрочем, всех остальных она воспринимала точно так же.

Мысли Васи снова свернули на покойную супругу. И он никак не мог определиться, что же он чувствует?

Иринка между тем продиктовала Васе интересующий его номер. Итак, цель визита была выполнена, пора было уходить, но Васе почему-то не хотелось этого делать. Он все пил давно остывший чай, смотрел на Иринку и тянул время, как только мог, лишь бы еще чуточку побыть рядом с Иринкой. Рядом с ней ему всегда было хорошо и спокойно. А для его истерзанных в последнее время нервов такое состояние было лучшим лекарством.

И он не нашел ничего умнее, чем сказать Иринке:

– Ты всегда была отличной женой для Осипа.

– Да, я честно выполняла условия нашей сделки. К сожалению, муж не был со мной так же честен. По нашему с ним брачному договору мне полагалась некоторая компенсация в случае его преждевременной кончины. Но когда он умер, я обнаружила, что тот счет, который он открыл для меня, пуст.

– Видимо, у него были трудности. Вот он и воспользовался этими деньгами.

– Трудности были. Но если бы не твоя доброта и порядочность, то, став вдовой, я могла остаться с пустыми руками.

Вася знал, что она права. Когда тесть скопытился, а Вася на правах его ближайшего помощника и зятя разбирался в делах, то сразу понял, что с легкостью может оставить Иринку на бобах. Именно так, как хотела этого жена. Но Вася этого не сделал. И даже наоборот, постарался всячески запутать Ленку, чтобы та не поняла, как легко и просто можно оставить мачеху ни с чем. Вася настолько хитро повел дело, что Ленка осталась в убеждении, что она еще дешево откупилась от Иринки и что при желании это не они с Васей могли оставить мачеху без ничего, а она могла пустить их окончательно по миру.

Конечно, у одного Васи никогда бы это не получилось. Но Отар Ревазович принял в этом вопросе его сторону.

– Иринка была Осипу прекрасной женой, будет несправедливо, если она совсем ничего не получит. Мы с тобой должны постараться и прикрыть девочку от Ленкиных посягательств. Осип бы именно это нам с тобой и велел сделать.

И вдвоем с Отаром Ревазовичем правдами и неправдами, но они сумели устроить так, что за Иринкой осталась квартира и кое-какие деньги. Из дел фирмы она полностью устранилась, да и от самой фирмы почти ничего не осталось. Размах пришлось сократить многократно. И если Осинкин занимался строительством сразу нескольких многоквартирных домов, то Вася больше одного-двух коттеджей строить не решался. Да и то за второй проект принимался лишь в том случае, когда первое здание было уже фактически готово и сдавалось в эксплуатацию.

– Может быть, ты еще что-то хочешь у меня спросить?

Больше всего Васе хотелось спросить, может ли он остаться. На ночь, на неделю, на всю жизнь. Но он понимал, что такой разговор между ними будет преждевременным. И потому тепло попрощался с Иринкой и отправился разруливать свои проблемы дальше.