Глава 6
Диму похитили средь бела дня, и, возможно, это видел еще кто-то, помимо маленькой Альки. Олег и вчера искал свидетелей, и сегодня с утра произвел обход, но увы. Ни свидетелей, ни видеокамеры. А маленькая Алька еще вчера вечером уехала с родителями домой. Что ж, придется обращаться в полицию, пусть ищут Диму. Но сначала домой.
Высокий молодой мужчина в форме звонил в калитку, когда Олег подходил к дому. Рядом с полицейским стоял Федор. Без жены.
Увидев Пахомова, Федор ткнул старлея локтем и кивком показал на Олега.
Побоев на лице у Федора не было, значит, телесные повреждения рассматриваться не должны. Неужели Олега собираются обвинить в изнасиловании.
Полицейский подошел к Пахомову, приложил к козырьку ладонь.
– Старший лейтенант полиции Никитаев.
– Участковый? – догадался Олег.
Оперативники, те, как правило, в штатском ходят, а участковым положено быть в форме. А больше никого Федор натравить на него не мог.
– Участковый.
– Проблемы?
– У гражданина Селюгина пропала жена.
– В смысле, пропала?
– Где Ева? – едва сдерживая злость, спросил Федор.
– У меня вы ее не найдете, – обращаясь к участковому, покачал головой Олег.
– И все же я хотел бы осмотреть дом.
– Пожалуйста.
Пахомов открыл калитку, зашел во двор, укоротил цепь, чтобы собака не достала гостей. Вслед за участковым во двор зашел и Селюгин.
Дверь в дом никто не открывал, пока его не было. Это Олег определил по метке, которую оставил. Но в дом он все же входил с легким волнением. Вдруг в доме обнаружится труп Евы? Что, если ее заманили сюда и убили, чтобы подставить его? Он ищет Диму, и его похитителям это не нравится. Возможно, его пытаются вывести из игры.
Надо бы обратиться во вневедомственную охрану и узнать код, чтобы ставить дом на охрану. Об этом подумал Олег, переступая порог.
Участковый осмотрел первый этаж, поднялся на второй, Селюгин потянулся за ним, но Пахомов его удержал.
– Товарищ старший лейтенант! – возмущенно протянул тот.
Никитаев строго глянул на Пахомова.
– Пусть идет.
Но Олег не сдвинулся с места.
– Зачем? Если там труп, опознание проведете потом.
– Труп?! – Рука участкового потянулась к кобуре.
– Нет там ничего. Иди, старлей, ничего не бойся. А гражданин Селюгин за мной пока присмотрит.
Никитаев озадаченно кивнул, поднялся на второй этаж.
– Когда Ева пропала? – спросил Олег.
– Ага, так я тебе и сказал!
– А почему не скажешь? Запутать меня хочешь?
– Не хочу… – заметно растерялся тот. – Просто ты сам должен знать.
– Да нет, запутать хочешь, – покачал головой Пахомов. – Что-то задумал, Федя. Сам жену убил, а меня подставить хочешь?
– Я убил?!
– Приревновал и убил. Признавайся, в море утопил?
– Кто?! Я?! – ошалел от возмущения мужик.
– Когда Ева, спрашиваю, пропала? – Пахомов не повысил голос, но добавил напора.
– Вчера ушла.
– Откуда ушла?
– Из номера. На море.
– Одна?
– Одна.
– И ты ее одну отпустил?
– Ну, мне плохо было…
– Плохо?! – напирал Олег.
– Ну, выпил я…
– Похмелье?
– Ну да, похмелье, а что?
– А что?! Это ты меня спрашиваешь? А почему ты меня спрашиваешь? Потому что похмелье для тебя ничто. Для тебя же литр самогона, как для других сто грамм.
– Ну, я хорошо выпил…
– На пляже мог бы выспаться… Что-то ты темнишь, Федя. Не мог ты жену одну отпустить. После того что было, не мог…
Селюгин нервно повернул голову на шум. По лестнице к ним спускался участковый.
– А что там было? – спросил он.
– А была Ева у меня ночью. Блажь на нее нашла, потому и была. А Федор Батькович нас, можно сказать, застукал. Жена молодая, красивая, за такой глаз да глаз, а он ее одну на пляж отпустил. После того как она к соседу ходила, отпустил. Что-то здесь не то, товарищ старший лейтенант. Вы не находите?
– Ваши документы?
– Да, конечно.
Олег вынул из кармана «корочки», раскрыл их, показал. И даже представился.
– Уголовный розыск?.. Из Москвы?.. – растерянно заморгал старлей.
– В гости к другу приехал.
– Так это не ваш дом?
– Говорю же, к другу приехал.
– А где друг?
– Пропал друг. Я приехал, а его нет. Вместо того чтобы отдыхать, хожу, его ищу. И сейчас свидетелей на улице Виноградной опрашивал.
– Свидетелей?
– Похитили друга. Затащили в машину и увезли.
– Вы в этом уверены?
– Да как-то не очень. Маленькая девочка видела. Одиннадцать лет. Могла и придумать… Ну чего встал, товарищ старший лейтенант? Еще подвал есть. Сауна там, кладовая. В гараже можешь посмотреть.
Никитаев осмотрел в доме все, что мог, но не успокоился.
– Насчет вашего друга я ничего не знаю, а с гражданкой Селюгиной у вас, я так понимаю, роман был?
– Да нет, не роман. Девчонку на приключения потянуло, она ко мне и пришла. Между нами ничего не было. На море ходили купаться, оттуда она домой собралась. Наигралась, и к мужу под бочок.
– А вчера вы ее видели?
– Нет.
– И к вам она не приходила?
– Нет.
– А может, все-таки была?
– Вы что, Никитаев, ничего не понимаете? Селюгин подозревает свою жену в измене. В ночь, перед тем как его жена исчезла, он напился. Что у них там спьяну было, я не знаю…
– Ничего не было! – Федора заколотило от возмущения.
– А откуда я знаю? Может, убил да на море вынес.
– Вчера утром она из гостиницы вышла! Это все видели!
– Кто все?
– Ну, хозяйка гостиницы была. Я видел, как Ева с ней разговаривала. Ева ушла, и все, больше не возвращалась… А если возвратилась, то в гостиницу не зашла… А может, и вернулась! Может, опять через забор, сюда!
– Через забор? – в раздумье спросил участковый.
– Через забор. Как в прошлый раз.
– Собака у вас тут во дворе.
– Ну, собаку Ева приручила. Даже не знаю, как это у нее получилось, – пожал плечами Олег.
– Вот! – Селюгин ткнул пальцем в потолок.
– Забор осмотреть можно? – спросил Никитаев.
Пахомов понял, что участковый имеет в виду, и отвел его к забору, за которым возвышалась гостиница. А Селюгин показал место, где примерно находился ящик с песком, с которого Ева могла взять разгон. В этом месте в кустах участковый нашел полотенце, в котором Федор признал свою вещь.
– Может, из сумки вывалилось? – спросил он, глянув на участкового. – Когда Ева перелезала.
– Когда перелезала? – спросил Олег.
– Ну, вчера… Вернулась с пляжа и полезла.
– А почему не ночью?
– С пляжным полотенцем?
Пахомов покачал головой. В ту ночь, когда Ева залезла к нему в дом, полотенце она потерять не могла. Значит, одно из двух – или она была здесь с пляжной сумкой, или полотенце подбросили.
– Что скажете? – спросил участковый, строго глядя на него.
– Полотенце и подбросить могли, – пристально глядя ему в глаза, сказал Пахомов.
– Кто?
– А кто мог убить из ревности свою красавицу жену?
– Я?! – оторопело протянул Селюгин.
Он действительно мог убить Еву, а стрелки перевести на ее соблазнителя. Но Пахомов не чувствовал в нем убийцу.
* * *
Машина стояла в лесу, среди гор, окна открыты, сквозняк приятно теребит волосы. И пташки поют – заслушаешься. Но Еве не до удовольствия.
Она проснулась в этой машине час назад. Хотелось в туалет, но выйти Ева не могла, потому что была привязана к переднему креслу. Марат спал сзади, Ева мычала, пытаясь привлечь его внимание, но он на нее не реагировал.
Она хорошо помнила, как все случилось. Марат сбил ее с толку, повел к своей яхте. Ева думала, что они пойдут пешком, а он посадил ее в свою машину. И она села, даже не подозревая, что ее заманили в ловушку. Марат сказал, что яхта находится в соседнем поселке, повез ее туда. А потом вдруг свернул с дороги в горы. Только тогда она поняла, что ее похитили. Ева хотела выскочить из машины, но Марат воткнул ей шприц в ногу, и она тут же заткнулась.
А проснулась она здесь, в машине, привязанная к спинке кресла, с кляпом во рту. А Марату хоть бы хны. А в туалет уже тогда хотелось.
Она замычала во всю мощь голосовых связок, замотала головой, затопала ногами.
– Ну чего тебе?
Марат неторопливо поднялся, открыл дверь, вышел из машины. Прошло минут десять, прежде чем он занялся Евой. Развязал, но из машины выходить ей пришлось самой. Это стало для нее самой настоящей проблемой. Она поставила ногу на землю, перенесла на нее вес тела, но удержать собственную тяжесть не смогла. И рухнула в траву. Марат зевал в кулак, наблюдая за нею.
Ева зло замычала на него. Он засмеялся. Она замычала снова – он приложил руку к животу. Только тогда Ева поняла, что может вынуть кляп изо рта.
– Какая же ты сволочь! – выругалась она, едва получила такую возможность.
– Ты это… потише, а то снова свяжу.
Угроза подействовала. Ева постаралась взять себя в руки. Она даже улыбнулась, чтобы произвести на мужчину благоприятное впечатление. Если она у него в руках, то нужно быть паинькой.
– А зачем ты меня связал?
– Ты, кажется, в кусты хотела.
– Да.
Онемение в ногах прошло, Ева поднялась, направилась к ближайшим кустам. Купальник на ней, короткая пляжная накидка, и больше ничего. На ногах шлепки, а трава высокая, какие-то колючие стебли.
Позади что-то звонко клацнуло. Ева обернулась и увидела в руке Марата пистолет. От страха у нее стали отниматься ноги.
– Надеюсь, ты не собираешься бежать?
Ева потрясенно мотнула головой. Куда она побежит в таком виде? Да и куда бежать – горы вокруг? Марат настигнет ее в два счета. А взгляд у него такой, что выстрелит он без промедления.
Ева присела, расслабила мышцы. Марат стоял у машины, смотрел в ее сторону, но за куст не заглядывал.
– Ты меня похитил? – спросила она.
– «Кавказскую пленницу» смотрела?
– И кто жениться на мне собирается?
– Настанет время, узнаешь.
– Я уже замужем, – сказала она, поднимаясь.
Она чувствовала, что Марат темнит, но хотелось надеяться на лучшее. Вдруг ее приметил какой-нибудь важный человек вроде товарища Саахова. Лучше за богатого старика замуж, чем умереть молодой…
– Это не имеет значения.
– Муж меня будет искать.
– Кто ищет, тот всегда найдет.
– Я хочу умыться.
Марат кивнул, открыл багажник, достал пластиковую канистру с водой. Она заметила там свою сумку.
– Там полотенце было.
Он кивнул, достал большое полотенце, на котором она загорала.
– Там еще маленькое было.
– Маленькое не держим, – со снисходительной усмешкой сказал он. – Только большое.
– Я серьезно.
– И я серьезно.
Ева умылась, но грязным полотенцем лицо вытирать не стала. Само высохнет.
Стряхивая воду с лица, она провела пальцами по ушам и обнаружила, что одной сережки нет.
– А где сережки?
– Жених новые купит, – не моргнув, сказал Марат. – Еще лучше будут.
– И где он, этот жених?
– Нужно немного подождать, – усмехнулся он.
– Я хочу есть.
– На свадьбе наешься… Давай в машину, а то свяжу.
Ева вздохнула, но дважды повторять Марата не заставила. Послушание – это все, чем она могла себе помочь.
* * *
Обыскивать дом без постановления не имели права. Но заявить протест было некому. Как ни крути, а в доме Димы Мулярова Олег жил на птичьих правах. Будет много разговаривать, ему самому зададут неудобный вопрос.
А Никитаев разошелся. Он связался с начальником уголовного розыска, тот подъехал вместе с молодым оперативником. В доме ничего не нашли, но лейтенант Семенюк высмотрел в бассейне мелкий, поблескивающий со дна предмет. Он сам разделся, нырнул и, раскрыв ладонь, показал свою находку. Это была сережка из той пары, которую Олег видел в ушах у Евы. И Федор опознал находку.
– Что вы скажете, майор? – спросил капитан Рябоконь, невысокий, плотного телосложения мужчина с мощной нижней челюстью, которая сильно выпирала вперед.
– Я не знаю, как сюда попала эта вещь.
– Купались вчера с гражданкой Селюгиной?
– Купался. Но не вчера. И не здесь, а в море.
Олег внимательно смотрел на капитана. Не нравились ему злорадные нотки в голосе начальника уголовного розыска. Как не нравилась и его повышенная активность.
Заявление о пропаже супруги Селюгин подал сегодня утром, и сразу же к делу подключился участковый. А уголовный розыск, похоже, только и ждал от него сигнала. Если ждал, то получил. В доме и на территории провели обыск, нашли сережку, принадлежащую Еве. И кто за всем этим стоит? Уж не Осипов ли? Что, если это Красухина дала команду «фас»? И все для того, чтобы вывести майора Пахомова из игры.
– Но сережку нашли здесь.
– Я не знаю, как она сюда попала.
– Но ведь попала.
– И что? На ней есть кровь гражданки Селюгиной?
– А на ней может быть кровь?
– Не знаю. Если что-то есть, ваши криминалисты не обнаружат. Не смогут. – Пахомов пристально смотрел на начальника уголовного розыска. – А мои смогут. У нас своя передвижная лаборатория. В придачу к выездной следственно-оперативной группе. А основания для выезда есть. Сначала друга моего похитили, теперь вот Ева исчезла. Люди у вас, капитан, пропадают, думаю, пора выводить розыск на федеральный уровень.
– Ну зачем же так сразу? – нахмурился капитан.
– Я не знаю, кому перешел дорогу мой друг, но я могу найти этого человека. Остановить меня может только смерть. А мелкие подставы не пройдут… Майор Осипов уже пробил, кто я такой?
– Майор Осипов? – заметно напрягся Рябоконь.
– Мое начальство знает, где я. Если со мной что-то случится… Осипов знает, что будет.
– А что будет? Вы подозреваетесь… – капитан осекся.
– В чем я подозреваюсь? Что с Евой? Вы уже знаете, что с ней? Если знаете, говорите!
– Пропала Ева. – Рябоконь сохранил самообладание, но взгляд в сторону все же отвел.
– И почему вы ищите ее здесь? Потому что она здесь была? Так она и с мужем была. А муж мог ее приревновать ко мне. Не стану объяснять, что можно натворить в состоянии аффекта.
– Ну, с мужем мы разберемся.
– А сначала нужно разобраться со мной?.. Мелко плаваете, капитан. С мелкой подставы начали. Даже если вдруг найдут труп Евы Селюгиной, все равно вы меня не привяжете. Еще и облажаетесь.
– А мы можем найти ее труп?
– Дело может зайти далеко, капитан. Дело может зайти очень далеко. И я это знаю. А знаешь ли ты?
– Что я должен знать?
– В прошлом году мы работали по одному делу. Группу пытались уничтожить. Погибли два опера. Два. Опера. Я и следователь чудом выкрутились…
– Очень интересно.
– Местный начальник уголовного розыска был на стороне преступников. Он уже сидит. Четырнадцать лет строгого режима. Тебе это нужно?
– Не за что мне четырнадцать лет, – Рябоконь еще держал голову высоко, но уверенности во взгляде уже катастрофически не хватало.
– Да?.. Как там успехи в розыске моего друга Мулярова Дмитрия Аркадьевича? – усмехнулся Пахомов. – Заявление у вас, три дня уже прошло.
– Ищем.
– Ищете. Только почему-то вас не заинтересовала информация о том, что Мулярова похитили.
– Почему не заинтересовала? Очень даже заинтересовала.
– И что вы собираетесь предпринять?
– Для начала попробуем связать эти два события. Сначала исчезает ваш друг, затем исчезает ваша женщина…
– Связывайте, – перебил Пахомов. – Только не надорвитесь.
Надо было бы сказать, что после встречи с местным уголовным розыском придется звонить в Москву. Но Пахомов решил не упрощать ситуацию. Пусть Рябоконь думает, что он уже позвонил.
– И все-таки как объяснить эти два события? – спросил Рябоконь.
– Может быть, кто-то мешает мне найти Мулярова?
– Кто?
– Может быть, кто-то мешает? – затухающим тоном повторил Пахомов.
Он ясно давал понять, что нет у него желания продолжать пустопорожний разговор. Если Рябоконь имеет против него что-то конкретное, пусть говорит, а если у него, кроме полотенца и сережки, ничего нет, пусть проваливает.
* * *
Ева не понимала английского языка, но и без того было ясно, что певица жалуется на судьбу – настолько тоскливо звучал ее голос. Возможно, героиня песни доживала последние секунды. Сейчас песня закончится, и все…
Но песня не заканчивалась, а дверь в машину открылась.
– Выходим, – сказал Марат.
– Я не хочу! – мотнула головой Ева.
Вдруг певица оплакивала не свою, а ее судьбу. Может, это ей оставалось жить считаные секунды?
– Выходим! – Марат передернул затвор пистолета, и страх выдул ее из машины.
Ева направилась к кустикам, которые облюбовала для себя, но Марат остановил ее и показал на едва заметную тропинку, которая вела в гору.
– И куда мы идем? – спросила она и невольно поежилась.
Погода хорошая, тепло, но ей почему-то стало холодно.
– Идем, – сухо сказал он.
Тропинка исчезла в лопухах, но Марат велел продолжать путь. Остановились они только на краю обрывистого склона. От страха у Евы онемели ноги. Она поняла, зачем ее подвели к этой ложбине. Сейчас Марат выстрелит, и она камнем упадет вниз, в заросли кустарника на дне лощины. Ее труп здесь никогда не найдут. Да и недолго тело будет лежать: шакалы быстро разорвут его на куски.
– Ты что делаешь?
Ева хотела развернуться к Марату, но у нее отнялись ноги, и она села прямо в лопухи. Ствол пистолета смотрел прямо на нее.
– Извини, – сухо сказал Марат. – Ничего личного.
Он уже собирался выстрелить, когда у него зазвонил телефон. Он сделал знак, призывая Еву немного потерпеть, вынул из кармана телефон.
– Да… Как скажете… Хорошо…
Он повернулся к Еве спиной и пошел к машине. Сунул телефон в карман и поманил ее за собой. Ослушаться она не могла. А сигануть вниз с обрыва у нее не хватило смелости. Шансов спастись бегством совсем немного, куда больше вероятность сломать ногу или даже свернуть шею. Если она упадет, Марат не промахнется. Тем более он уже, похоже, не собирался ее убивать.
Они вернулись к машине, и там у него снова зазвонил телефон. От страха Ева сжалась в комок. Что, если помилование отменили?
Марат выслушал, повернулся к Еве, смерил ее взглядом.
– Я же говорил, красивая… Хорошо.
Он закончил разговор, опустил руку с телефоном. И велел Еве раздеться.
– Что?
– Догола.
– Зачем?
– Красота спасет мир. А тебя может спасти твоя красота. Ну!
Он сел в машину, будто для того, чтобы не смотреть на нее. Ева разделась, аккуратно сложив одежду в стопку. Перед глазами вдруг пронеслись кадры кинохроники. Голые тела расстрелянных фашистами женщин, горы одежды и даже волос на парики. Возможно, ее раздели, чтобы одежда не пропала. Ее убьют, сбросят в лощину, а одежду заберут с собой. И вторую сережку из уха вынут.
Марат вышел из машины, навел на нее камеру телефона и покачал головой.
– Больше красоты давай. Чем больше красоты, тем больше шансов.
Ева кивнула, улыбнулась, приняла завлекающую позу, и только тогда Марат щелкнул ее на камеру.
– Очень хорошо.
Он переслал фотографию абоненту и велел ей одеваться. Ответ не заставил себя ждать. Ему позвонили, и он велел Еве сесть в машину – на заднее сиденье.
– Извини, но я должен перестраховаться.
Он воткнул ей в ногу шприц, и ее опять потянуло в сон.
