Глава 18
Первое знакомство с Москвой произвело большое впечатление и случилось очень быстро. Ева проехала на такси от Белорусского до Казанского вокзала, на этом все и закончилось. Адам же показал ей если не всю, то самую лучшую часть Москвы – Кремль с Красной площадью, парк Горького, цирк на Цветном бульваре, Третьяковку… И это было так просто. На вертолете до Краснодара, потом самолетом. Провели две ночи в самом лучшем отеле, и обратно – так же, в два счета.
Еве очень понравилось в Москве, но и здесь, в райском саду, она чувствовала себя не менее счастливой. А сад большой, красивый, вокруг горы, горы. Деревья все ближе, горы все выше – это вертолет приближался к земле.
– В парке Горького было так здорово! – сказала она. – Но мне тебя там так не хватало!
Адам удивленно повел бровью.
– Ты был рядом, а мне тебя все равно не хватало. Ты был там как будто со всеми, а я хочу, чтобы ты был только со мной.
– Здесь я буду только с тобой, – улыбнулся он и обнял ее – то ли в порыве чувств, то ли из опасения перед жесткой посадкой.
Но вертолет опустился мягко, спокойно. Пилот вышел из кабины, открыл им дверь. Адам спустился первым, подал Еве руку, помогая сойти на землю. Он никому не позволял прикасаться к ней, даже просто брать за руку, поэтому пилот остался стоять в стороне. Да и Ева не хотела, чтобы ей помогал кто-то.
– Я тебя так люблю, – она сказала это тихо и прижалась к Адаму на короткий миг, это был искренний порыв, горячий, от души.
Адам не мог это не почувствовать. Он мило улыбнулся, взял ее за руку.
– Так хочется раздеться и – босиком по траве! – просияла она.
Они шли по мощеной дорожке, обрамленной идеально подстриженным кустарником. Идти еще долго, метров двести, но эта прогулка – в радость. Особенно если скинуть с себя одежду, которая вдруг показалась невыносимо тесной. Тем более и погода позволяла. Но вертолет еще не исчез из виду, а там пилот. К тому же за парком ухаживали, обслуга на глаза не попадалась, но это не значило, что за Евой не наблюдали. Она даже чувствовала чужие взгляды, когда гуляла с Адамом по саду.
– Тебе правда нравится? – спросил он с улыбкой, на дне которой можно было заметить недовольство.
– Конечно! А что здесь такого!.. Нет, если за мной подглядывают, так и скажи!
– Может, и подглядывают.
– Вот так и скажи.
– Так и говорю… И мне не нравится, что за тобой могут подглядывать.
– Зачем же мы тогда гуляли голышом?
– Раньше мне было все равно.
– А сейчас?
В ответ Адам обнял Еву, прижал к себе. Он любил ее, и она это чувствовала. Он не признавался ей в своих чувствах на словах, но не стеснялся их выражать проявлением нежности и заботы. Ну, и в постели… Теперь она знала, что такое счастье.
Они подходили к дому, когда вдруг появилась знакомая женщина. Она поднялась из-за столика на террасе, спустилась с крыльца.
Эту женщину Ева видела, когда в последний раз выходила из гостиницы. Они встретились во дворе, она назвал ее по имени. Тогда она мило ей улыбалась, а сейчас – холод в глазах.
– Ты что здесь делаешь? – возмущенно спросил Адам.
В первый миг он растерялся, как человек, который вдруг утратил контроль над ситуацией, но сразу же взял себя в руки.
– Приехала тебя проведать.
Она подошла к Адаму, потянулась к нему, но он предусмотрительно выставил вперед руку.
– Я тебя не приглашал.
– А если у меня важный разговор? – ревниво глянув на Еву, спросила она.
– Ну, хорошо… – через силу согласился он.
И взяв Еву под руку, обошел женщину.
– Жди, – на ходу бросил он.
Адам провел Еву в дом, только тогда она проявила любопытство:
– Кто эта женщина?
– Моя бывшая любовница, – спокойно, как о какой-то банальности, сказал он.
– Я ее знаю.
– Да, ее зовут Полина. Ты жила в ее отеле… Если бы не Полина, я бы про тебя не узнал. Но я узнал, и теперь я самый счастливый человек, – все так же спокойно, без всякого пафоса проговорил он.
– Ты ее любишь?
– Уже нет.
– А раньше?
– Это не имеет значения, – Адам открыл дверь, провел Еву в спальню.
– О чем она хочет с тобой поговорить?
– У нас общие деловые интересы.
– Только деловые?
– Обещаю, изменять я тебе с ней не стану.
– Я тебе верю, – сказала она, выдавливая улыбку.
– А ты пообещай не выходить из комнаты.
– Обещаю.
– И я тебе верю, – внимательно глядя ей в глаза, сказал Адам.
– Ты же недолго?
– Тебе нужно принять душ и немного поспать. Обещаю, ужинать мы будем без Полины.
Он ушел, закрыв за собой дверь. Ева села на кровать, скрестила руки на груди. Но удержать себя в руках она не смогла. Встала, подошла к двери, взялась за ручку, но это было все, на что она смогла решиться. Как будто заклинило ее. Она же обещала не выходить из комнаты, как можно нарушить данное Адаму слово?..
Но Адам где-то во дворе. Возможно, он вместе с Полиной плещется в бассейне, который находится с другой стороны дома. Возможно, голышом…
Ева потянула дверь на себя, и когда она открылась, удивленно вскинула брови. Как будто дверь открылась сама по себе. И в спальню, которая выходила на бассейн, она попала как будто не по своей воле. Как будто сам черт ее туда занес.
А окно приоткрыто, значит, нет ее вины в том, что можно подслушать разговор.
Адам и Полина действительно были возле бассейна.
– Можно было и не раздеваться, – холодно сказал он.
– В райском саду и не раздеваться?
Ева не видела ничего, но судя по звукам, Полина плавала в бассейне в то время, как Адам стоял рядом.
– Ты не должна была сюда приезжать.
– А если обстановка требует?.. Ты вот со своей красотой путешествуешь, а кто-то за тебя страдает.
– Ты страдаешь?
– А разве нет? Со всех сторон обложили.
– Сколько их было, если со всех сторон?
– А-а!.. Ревнуешь!.. Ревнуешь!..
– Не ревную. Шучу.
– Ревнуешь… Я же знаю, что ревнуешь… Весь сыр-бор из-за твоей дурной ревности…
– Что было, то прошло.
– Что прошло?! – возмущенно протянула Полина. – Это Ева твоя пройдет! А я останусь!
– Давай без эмоций. Что ты хотела сказать?
– Да все нормально, хотела сказать. Устаканили ситуацию. Менты успокоились.
– Думаешь, я не знаю? У меня все под контролем.
– Я главный твой контроль. – Ева услышала, как Полина выходит из воды.
Ревность сжала горло. Что, если она сейчас полезет к Адаму обниматься? Она голая, рядом шезлонги, а помешать им некому, Ева показываться не должна. У Адама развязаны руки. И не только руки…
– Ты главная моя слабость, – сказал он. – Но это совсем не значит, что ты можешь шутить с огнем.
– Да? Тогда я прикручу фитилек…
Ева не знала, что делает Полина, но странное звучание ее голоса наводило на дурные мысли. Выглянуть бы из окна, закричать…
– Это лишнее.
– Ты что, правда не хочешь меня? – удивленно спросила Полина.
– Надень. Холодно, замерзнешь.
– Мне жарко!
– Тем более надень.
Судя по всему, Адам предлагал ей халат, но Полина, похоже, не хотела его надевать. Выйти бы да вцепиться ей в волосы!
– Когда ты избавишься от этой сучки? – недовольно спросила Полина.
– Никогда.
– Ты это серьезно?
– Это должно было когда-нибудь произойти.
– Это должно было произойти со мной!
– Ты изменила мне.
– Ты это серьезно?!.. Ты же только тем и занимаешься, что изменяешь мне!
– Мне можно, тебе нельзя.
– Ну, знаешь!..
– Знаю. Я все прекрасно знаю. И я тебе сейчас все объясню… – С каждым словом голос Адама звучал все тише.
Полина что-то сказала ему в ответ, но Ева не разобрала слов. Адам и его недовольная гостья все дальше отходили от бассейна. Возможно, они шли к террасе. Если так, то Ева могла переместиться в другую комнату, чтобы подслушивать их оттуда.
Но Ева не сдвинулась с места. За одну ногу ее держал страх, за другую – восторг. Что это за ситуация такая, в которой нужно держать ментов под контролем? Бизнес? Или явный криминал? И почему это Адам должен избавиться от Евы? И почему Полина возмущается из-за того, что этого не происходит? А ведь не трудно понять, почему Адам не станет бросать Еву. Потому что он любит ее… Возможно, Адам собирался всего лишь позабавиться с Евой, а потом избавиться, как от надоевшей игрушки. Взял на время, а оставил навсегда. Потому что влюбился в нее.
А как еще объяснить то, что он больше не хочет разгуливать с ней по саду голышом? Почему он не хочет, чтобы за ней подглядывали всякие-разные?
Ева вдруг вспомнила, что ей нельзя выходить из комнаты, повернула назад. Но в холле второго этажа нос к носу столкнулась с Адамом. Она даже не слышала, как он зашел в дом, поднялся по лестнице.
Он с немым укором смотрел на нее.
– Адам! – обескураженно улыбнулась она.
– Ты обещала мне не выходить из комнаты, – строго сказал он.
– Я…
– Ты обещала. Но слово свое не сдержала.
Он смотрел на нее, как Бог на Еву, которая сорвала запретный плод.
– Я больше не буду, – вздохнула она, опуская голову.
Он даже не кивнул в ответ, отвернулся и шагнул к лестнице.
– Я пошла.
И она направилась в спальню. Адам даже не обернулся.
В комнату Ева вернулась в расстроенных чувствах, но очень скоро успокоилась. В конце концов, Адам любит ее, и ему нужна только она одна. А раз так, он простит ее…
* * *
От Валентина пахло вяленой рыбой. И сам он выглядел так, как будто его долго сушили на солнце – разморенный, унылый.
– Рыбу сушишь? – спросил Пахомов.
– Да барабулек натягал… Будешь?
– Барабулек?
Олег повернулся к Валентину спиной.
– Ты куда?
– Я сейчас.
Он вернулся минут через десять, с упаковкой холодного пива. В конце концов, у него отпуск. Имеет право.
– Вот это дело! – ожил Валентин.
Он провел Олега в беседку, со всех сторон оплетенную виноградом, принес рыбу.
Знаменова приняла версию, которую ей предложили. Группу нацелили на розыск преступника, который убил Наримана. В том же вялом режиме шла работа по делу Мулярова и Селюгиной. Во всяком случае, московская команда инициативу не проявляла. У Осипова должно было сложиться впечатление, что московские гости больше думают об отдыхе, чем о работе. Тем более что Татьяна только рада была поваляться на берегу под жарким солнцем. И Жилин со Свиягиным совсем были не прочь прописаться на пляже. Олег частенько составлял им компанию, но при этом и от работы не отлынивал.
На днях выпустили Саманту. Олег хотел встретиться с ней, поговорить с глазу на глаз, но девушка куда-то уехала. Также исчезла из поля зрения и Люба Горелова. Собрала вещи и тоже уехала. А ведь ей Наримана хоронить. Вчера Знаменова сунулась к Полине, но не нашла ее. Их всех могли просто-напросто убить, чтобы окончательно замести следы, но Пахомов так не думал. У него возникло ощущение, что действующих лиц из недавней постановки отправили в отпуск. Театральный сезон закончился, актеры могут отдыхать. Чтобы через некоторое время с новыми силами взяться за новое дело.
Валентин участия в постановке не принимал. Но та же Красухина могла использовать его втемную. Она объясняла Татьяне, что Валентин мог солгать насчет любовника. Из вредности мог, из чувства мести за то, что Полина отвергла его любовь. Олегу интересно было знать, солгала Красухина или нет. Да и о Диме хотелось подробно расспросить.
Пучеглазая янтарного цвета барабулька одним только запахом вызвала слюноотделение, а вкус ее – это нечто! А еще под холодное пиво!
– Все так же на Черных камнях рыбачишь? – отстраненно спросил Олег.
– Там.
– Меня возьмешь?
– Нет, – совершенно серьезно, хотя и с чувством вины сказал Валентин.
– И Диму не брал?
– Он не просился.
– Ну да, он больше по бабам.
– По бабам.
– А ты жену свою любишь.
– И жену.
– А еще кого?
– Ну-у…
– Давай за твою рыбалку! Которая нас кормит!
Пиво скоро закончилось, Олег пошел в магазин за второй упаковкой, а Валентин вынес бутылку водки. И мангал зажег, куриные грудки на решетку выложил. Правда, жарил он их без маринада. Пивом полил, и все. Получилось неплохо. И под водочку хорошо пошло.
– А Черные камни – это случайно не там, где Полина живет? – как бы невзначай спросил Пахомов.
– Нет, не там…
– А место у нее классное, отдельный пляж. Да и рыбу ловить можно… И баба она незамужняя. А ты мужик вроде бы не промах… Попробовал бы с ней.
– Пробовал, – уныло вздохнул Валентин.
– И что?
– Мимо.
– Из-за Димы?
– Ну-у…
– И еще любовник с яхтой, нельзя с ней.
– И Дима. И любовник.
– А кто опасней?
– Одинаково.
– Одинаково или одно и то же?
– Одно и то же.
– А у Димы яхта есть?
– Ну, когда есть, когда нет…
– Как это?
– Яхту на прокат взять можно…
– Он брал?
– Брал.
– И Полину катал?
– Я же говорил…
– Что ты говорил?
– Что я говорил? – спохватился Валентин.
– Видел, как Полина с любовником с яхты сходила.
– Сходила.
– Может, с Димой сходила?
– Я говорил? – заметно занервничал Валентин.
– Ты про другого любовника говорил. Или про Диму?
– Это допрос?
– Какой допрос?.. Хорошо сидим, хорошо говорим.
– Не хорошо. Выпытываешь ты.
– Ты же сам ко мне подъезжал, сам про любовника рассказывал.
– Ну, то сам, а то выспрашиваешь…
– А ты чего-то боишься?
– Я боюсь? Нет, не боюсь. Чего бояться? Мы с Димой друзья…
– А если бы не были друзьями, ты бы его не боялся? – спросил Олег.
Какое-то время Валентин рассеянно смотрел на него, собираясь с мыслями.
– Другой любовник у нее был, – наконец, сказал он.
– Был или есть?
– Не знаю.
– А как зовут, знаешь?
– Не знаю… Давай ты больше не будешь лезть ко мне с расспросами?
Пахомов кивнул, послушно перевел разговор на отстраненную тему, но вскоре опять вернулся к Диме.
– Хочешь со мной поссориться? – предостерегающе спросил Валентин.
Пахомов набрался терпения. Он ждал, когда у Валентина развяжется язык, но тот пил и не пьянел. А в конце концов, сказал, что ему пора ложиться спать.
Он проводил Пахомова до ворот, открыл калитку.
– Больше не приходи, – сухо сказал он.
– Даже так.
– Даже так… – кивнул Валентин. Но закрывая калитку, вдруг обронил: – Адам его зовут.
– Кого Адам зовут? – спросил Пахомов.
Но Валентин больше не отзывался.
* * *
Татьяна стояла посреди холла. Пляжное платье на ней, под которым просвечивал купальник. Шляпы нет, волосы распущены. Под мышкой пляжная сумка.
Из кухни вышел Свиягин. И он в пляжном наряде. И это в половине одиннадцатого вечера. Или даже ночи.
– Ты идешь? – спросила она.
– Может, лучше к бассейну? – настороженно глянув на Олега, спросил Толик.
– Не хочешь, я пойду одна.
И Татьяна глянула на Пахомова. Вроде бы улыбнулась, а в глазах грусть.
– На пляж? – спросил Олег.
– Ты пил? – повела носом Знаменова.
И перевела взгляд на Толика. Он тоже был под хмельком. Видно, с Жилиным у бассейна отдыхал. Неплохо у них работа идет.
– С Валентином?
– Ну не с Полиной же…
Пахомов махнул рукой, и Свиягин исчез.
– Думаю, она будет не против, – саркастически усмехнулась Татьяна.
– А ты? – Олег пристально посмотрел на нее.
Сколько времени они живут под одной крышей, но если и были между ними контакты, то исключительно служебные. А ведь она не зря приехала сюда. Ее никто не заставлял…
– С тобой?
– Со мной.
– Хочешь, чтобы я ввела тебя в заблуждение? – Взгляд ее слегка заволокло туманом.
– А ты сможешь?
– Это не мой стиль…
– А ночные купания?
– Здесь курорт, здесь другое настроение…
– Так а я о чем?
Олег вдруг обнял Татьяну за талию, и она на мгновение прильнула к нему, но только для того, чтобы оттолкнуться и взять курс на выход.
Они шли по ярко освещенной улице, которая вела к морю. Людей немного, но и ощущения пустынности нет. Зато присутствовало чувство, что за ними следят. Если так, то ничего удивительного. Олег мог бы выявить «топтуна», взять его, прижать к стенке. Но будет ли от этого толк? Даже если будет озвучено имя Красухиной или Осипова, то к ответственности их не привлечешь. Может, они следили за московскими гостями, чтобы обеспечить их безопасность?.. Не нужно поднимать волну, пусть болото, которое они взбаламутили, засыпает. В тихой воде легче выловить рыбку…
– Я не взял плавки, – сказал он.
– Зачем я должна это знать? – спросила она.
– Мы на службе или где?
– На службе?
– Не знаю, как у тебя, а у меня следственный эксперимент. Именно этой дорогой мы с Евой шли на ночной пляж.
– И ты был без плавок?
– Это вопрос для протокола или нездоровое любопытство?
– А у тебя какое было любопытство, когда ты шел купаться?
– Любопытство было у нее. Она видела во мне миллионера. Деревня в ее голове рвалась в большой мир. Я должен был стать ее путевкой в красивую жизнь. Но не судьба.
– Может, она действительно нашла другого миллионера.
– Адама.
– Почему Адама?
– Ну, она же Ева.
Они сошли с набережной на пляж, под ногами захрустела мелкая и вязкая галька. Шаг потяжелел. Фонари горели только на набережной, чем ближе к воде, тем темнее. А людей почти нет.
– Значит, Адам у тебя в переносном смысле?
– Не знаю… Валентин сказал, что его зовут Адам.
– Кого его? – Татьяна остановилась, достала из пляжной сумки покрывало.
– Я спросил, кто у Красухиной любовник, он сказал, что его зовут Адам… Не хотел говорить. Сказал, что мы поссоримся, если я буду спрашивать. А потом выставил за дверь. Сначала выставил, а потом сказал, что его зовут Адам.
– Любовника Красухиной зовут Адам, – уточнила Татьяна.
Она сняла платье, но в море идти не спешила. Взяла полотенце, набросила его на плечи.
– Да, ее любовника…
– Полина говорила мне про Адама.
Татьяна вдруг сбросила полотенце, рванула к морю и, громко фыркнув, с разгона плюхнулась в воду. Олег нырнул за ней прямо в шортах. Холодная вода сначала сжала тело, но тут же отпустила. Кровь разогналась по жилам, пытаясь его согреть.
Татьяна сразу, не поворачиваясь, поплыла. Он нагнал ее, пристроился рядом – плечом к плечу.
– И что она говорила про Адама?
– То, что Ева сбежала от мужа. И от тебя. У Адама все, а у тебя ничего.
– У Адама?
– Да, но разговор шел о Диме. Она его Адамом назвала.
– Оговорилась?
– Похоже на то… Потом поправилась, сказала, что если Ева, то должен быть и Адам. Но разговор про Диму шел…
– Нарочно оговорилась или как?
– Мне кажется, что нет.
– Кажется?
– Мы тогда хорошо выпили…
Олег остановился сам, притормозил Татьяну, взяв ее за руку. Развернул к себе лицом.
– Подполковник юстиции должен оставаться трезвым в любой стадии опьянения, – с мягкой, заигрывающей иронией сказал он.
– Опьянение бывает разное.
– Например?
– Отстань! – Татьяна несильно оттолкнулась от него.
И поплыла дальше.
– Нам нельзя заплывать за буйки, – сказал он, догоняя ее.
– Почему?
– Я про те буйки, которые установили для нас. Иначе утопят.
– Кто? Дима?
– Не знаю… Я знаю только то, что, возможно, это наша последняя ночь в жизни.
Татьяна резко остановилась, повернулась к нему. Олег мог бы укротить движение, но он нарочно столкнулся с ней. Еще и обнял.
– А вдруг ты прав? – В ее глазах не было страха.
Для них это была игра, которую она приняла. Если это последняя ночь в их жизни, то провести ее они должны вместе.
– Я немного выпил, – сказал он. – Но я пьян не от этого…
Татьяна сама должна была понять, от кого он пьян. И от кого теряет голову. Он знал, как подать ей сигнал. И сделал это, накрыв поцелуем ее губы. Она закрыла глаза, обвила руками его шею, затихла, и они вместе пошли на дно. И никто из них даже не шелохнулся до тех пор, пока их не вытолкнуло обратно…
