Часть 7

Дорога была бесконечной. Кружила, виляла, казалось, что леший специально хороводит по лесу. Каждый поворот был похож на предыдущий. Те же кусты торна, как живая ограда, отделяли дорогу от леса. Только в сумерках она пошла под уклон и вывела Рэба к заросшему карьеру. Он зарос кустарником и молодым лесом. Кое-где выпячивались желтые бугры породы, но в основном карьер выглядел, как большая зеленая яма. Со дна его пахло сыростью.

Ночевать в лесу было страшно, но еще страшнее идти по нему. Реб присмотрел удобное сочетание веток на старом ясене. Забрался на него, закинул рюкзак за ветвь толщиной в руку, снова просунул руки в лямки рюкзака. Это было сделано для подстраховки, чтобы не упасть во сне с дерева. Оперся на лямки. Ничего не резало и не тянуло. Ремень автомата перекинул через шею, чтобы не уронить его. Сон очень быстро победил Рэба. Последняя мысль в его голове была о том, чтобы не начать храпеть во весь лес.

Посреди ночи Рэба разбудил филин, присевший на соседнее дерево и заухавший во весь голос. Сон, как рукой сняло. В непроглядной тьме слышались шорохи и мерещились чьи-то тени. До утра Рэб протрясся, как осиновый лист. Стало намного веселее, когда над горизонтом проклюнулась красная полоса рассвета. В карьере заклубился туман. Проклятый филин заткнулся и улетел. Ему теперь можно было отправляться спать с чистой совестью. Не каждую ночь удается кому-нибудь так нагадить.

Завтракал Рэб на дереве, в ожидании наступления дня. Спустился, когда последний утренний сумрак растворился в нем. За карьером начинался новый кластер, совсем с другим лесом. Дорога здесь была цивилизованней, настоящий грейдер, возвышающийся метра на полтора над землей. Это его имел ввиду Пират, предупреждая Марту держаться в стороне. Судя по виду, машины по нему ездили часто. На обочинах валялся совсем свежий мусор. Рэб не стал проверять судьбу, углубился в лес и пошел вдоль дороги. Под ногами мягко пружинила подстилка из опавшей хвои. Несколько раз ему приходилось уходить дальше от дороги, когда раздавался звук моторов. На дороге появлялся один или два грузовика. По виду военных. Какие могли быть счеты у этих людей с бегущими из города гражданскими, Рэб мог только предполагать.

Закончился кластер хвойного леса. Рэб просидел на опушке леса, рассматривая перед собой чистое пространство, в полукилометре за которым виднелся поселок, похожий на зону. Перед поселком, в несколько рядов, лежали «ежи» из кругляка, обмотанные колючкой. Нахрапом, на технике, поселок не взять. За ограждением виднелись четыре вышки. Рэб был уверен, что в них сидят часовые с пулеметами или снайперскими винтовками.

— Дом поросенка должен быть крепостью. — С этими словами Рэб вышел на дорогу, ведущую к поселку.

Для пущей безопасности он повесил автомат за спину и поднял руки вверх. Миновал первый ряд «ежей» и был неожиданно окликнут.

— Стой, кто идет!

Рэб замер и повел глазами на голос. Не сразу ему удалось разглядеть говорящего.

— Сюда смотреть! — Приказал голос.

Тогда Рэб смог разглядеть в небольшой, хорошо замаскированной кочке амбразуру и ствол автомата.

— Стою, стою. Я от Пирата. Он рассказал мне, что у вас можно искать защиты.

Из кочки донесся звук раскручиваемого динамо. Еле слышный голос часового докладывал по телефону:

— Просится, да… от Пирата говорит… нет, по виду опытный… пускать? Эй, мужик, руки вверх и иди прямо. Не вздумай тупить, тебя держат на прицеле. Пошел!

— Спасибо. — Рэб поднял руки и направился в сторону невысокого забора, высматривая того, кто может держать его на мушке.

Охрана на вышках не смотрела в его сторону, значит, где-то был хорошо спрятанный стрелок. В этом поселке знали толк в маскировке. Вдруг, перед самым носом разверзлась земля на две половины. На ступенях, уходящих вглубь, стоял вооруженный гладкоствольной Сайгой, мужчина.

— Иди впереди меня, и без глупостей.

Рэб прошел мимо мужчины и углубился в подземелье. Оно было неглубоким и вело в поселок. Освещение здесь было слабым, но его хватало, чтобы не натыкаться на стены. Проход вывел в помещение. Рэб назвал его «фильтрационным пунктом». Тюрьма-тюрьмой, с деревянной кушеткой и железным чаном.

— Складывай вещи и одежду на скамью. — Приказал человек с Сайгой.

— В смысле, одежду?

— Раздевайся догола, мы тебя обработаем, прежде, чем старцу Посеву тебя показать. Дух с тебя смыть надо, чтобы он опознал твою сущность.

— У него дар какой-то?

— Ты же сам признался, что от Пирата, неужели он тебе не говорил про старца?

— Не успел, видать. Он и не мне говорил, по-честному, Марте, которая нас хорошо накормила. Не приходила сюда женщина с таким именем?

— Так, да, приходила одна такая шикарная женщина с дочкой, тоже говорила, что от Пирата. А что с Пиратом?

— С Пиратом, всё. Сожрали его мутанты, на крыше гостиницы. Мы с ним, в напарниках были, и это ему я обязан тем, что стою здесь. — Реб рассказывал, стягивая с себя одежду. — А что за дар у вашего Посева.

В помещение зашла женщина с ведром воды. Рэб глянул на нее, она на него. Оба застыли. Это была Марта. Она присела на кушетку. По лицу побежали слезы.

— Она? — Спросил человек с ружьем.

— Да, это Марта. Спаслась все-таки. Помог Пират и тебе и мне.

— А что с ним? — Марта вопросительно посмотрела на Рэба.

— Погиб.

Марта снова пустила слезу и тихонько заскулила.

— Все, хватит. Скидывай последнее, я заберу, и мойся. Пошли, рёва.

Человек с ружьем забрал все, что было у Рэба. Ему показалось, что это было глупой идеей отдать все просто так. Однако, что случилось, то случилось. Если его обманут, то в следующий раз он будет намного умнее. Вода в ведре была теплой. На краю кушетки лежала мочалка и мыло. Рэб с удовольствием потер себя хорошо пахнущей мочалкой. Факт, что здесь есть человек, который его знает, как-то настроил на позитивный лад. Он отметил, что живот его почти совсем сошел на нет. Руки и ноги выглядели непривычно тонкими.

Через пять минут открылась дверь и в нее влетели белые кальсоны и нательная рубашка того же цвета. Реб примерил их. Что ж, любой начальник может иметь свой бзик. Пусть у здешнего старца это будут кальсоны.

— Я готов. — Реб просунул голову в дверь.

Его, уже без вооруженного конвоя вывели во двор поселка. Поселение было небольшим, окружено кольцом частокола, скрытого под маскировочной сеткой. Дома из бревен, добытых из соседнего леса, располагались так же по кольцу, в два ряда. В центре поселка находился дом больше остальных. К нему и вели Рэба. Охранник, назвавшийся Циркулем, посвящал Рэба в житие старца Посева.

— Его подобрали на вокзале случайные люди. Он там бродяжничал, без ног, слепой. Привезли в наш стаб. Тогда меня здесь не было. Место это было пропащим в те времена. Долго, ни один поселок здесь не мог выдержать осаду. То мутанты налетали, то урки устраивали грабежи и убийства. Руководителя не могли найти толкового. Так было до тех пор, пока один опытный человек с даром предвидения, не посоветовал накормить бродягу черной жемчужиной. Долго за ней охотились, и наконец, смогли завалить мутанта, в котором она оказалась. Скормили ее Посеву и начал он через неделю творить чудеса. Не стали мутанты околачиваться в наших краях, обходить стали стороной. Поселок начал крепнуть, набираться силой. Мы смогли вскоре отпор уркам дать. Совсем не уничтожили, но смогли поделить территорию. Если они нарушают договор, то старец Посев делает так, что мутанты начинают по дороге пастись и тогда урки и сами гибнут и заработать ничего не могут. Уже три года, как нас никто не трогал. Мы живет тихо, себя не рекламируем и очень ценим свою безопасность.

— А старец, что, сам выбирает кому в поселке остаться?

— Да, он людей чует. Все, кто здесь живет, были им отобраны. Результат налицо, крепче комунны, чем наша, нигде нет.

— А кто не прошел отбор?

— Тех за ворота и пусть идут куда глаза глядят. Будут рваться назад, пулю в лоб и все дела.

— Жестко.

— Иначе никак. Старец Посев прошел еще ту школу жизни. Улей у него начался задолго до того времени, как он сюда попал.

Чистым и в белом одеянии, Рэб чувствовал себя почти святым. Он был уверен, что пройдет отбор. За душой не было никакого камня за пазухой.

— Как тебя представить? — Спросил сопровождающий в прихожей.

— Рэб.

— Кем был до Улья?

— Священником. — Признался Рэб.

Признание кольнуло совесть.

— Это хорошо! Это большой плюс! — Сопровождающий исчез за дверью.

Минуту его не было. Потом он вышел и потянул Рэба за руку. В комнате, почти без мебели, только стол и стулья, в самодельной коляске, похожей на мобильный трон, восседал седой старик, с бельмами вместо глаз. Его правая рука была вытянута вперед.

— Вот, отец, этот человек, по рекомендации Пирата, желает обосноваться.

— Возьму мою руку. — Произнес старец хриплым и слабым голосом.

Реб взял его теплую пятерню в свою. Старика Будто дернуло током, залихорадило, он замычал, как бык, замотал головой, выдернул свою руку и прикрылся ею, как от занесенного удара.

— Зверь! Зверь! Вы пустили к нам зверя! — Зашипел старец.

Он бы закричал, если мог. Горло и связки, сожженные в свое время алкоголем, в Улье не смогли восстановиться.

— Гоните, гоните его! Прочь! Прочь! — Старец беспомощно метался на своем «троне».

Сопровождающий забегал, засуетился, позвонил в колокольчик, висящий на стене.

— Отец, успокойся, это человек, обычный человек. В нем нет ничего звериного.

— Я чувствую его, чувствую, зверь это, опасный! Гоните прочь его!

В комнату вбежали две женщины.

— Девки, помогите отцу нашему успокоиться. А ты… — Сопровождающий указал пальцем в Рэба, — за мной.

Рэб подчинился и пошел на выход. Ему совсем не понравился спектакль, устроенный главой поселка. Можно было сказать просто — мест нет, а не устраивать из этого представление. Хотя, в душе скреблось сомнение в том, что старик ошибся полностью. Неожиданный и полезный дар управления телами мутантов, мог как-то подпортить человеческую ауру, или что там чуял старец. В метафизику Рэб не особенно верил.

Сопровождающий снова запер Рэба в «фильтрационном пункте». Все вещи уже лежали горкой посередине комнаты.

— Спасибо, что дали помыться. — Поблагодарил Рэб сопровождающего. — А часто ли ваш старец так ошибается?

— Он не ошибается никогда. Сказано, что ты зверь, значит, зверь.

— Ты же с глазами, ты же видишь, что я человек! — Возмутился Рэб.

— Он видит не так, как мы. Глаза легко обмануть. Если мы не станем слушать Посева, то нашему поселку скоро придет конец. Я не хочу этого, и никто не хочет. Еще свежи в памяти недавние события. Так что собирайся молча и иди куда глаза глядят. Автомат соберешь, когда из тоннеля выйдешь. Тут тебе ничто не угрожает.

— Понял, спасибо и на этом. У меня горошины есть, обменяешь на еду?

— Сколько?

— Шесть.

— Шесть банок тушенки, две булки хлеба и шмат соленого сала.

— Идет, я все равно расценок не знаю.

Сопровождающий забрал автомат и вернулся через десять минут с ним и пакетом с едой. Рэб отсыпал ему шесть горошин, переложил в рюкзак. Сопровождающий заметил прикрепленный к нему крест с ножом, примотанным скотчем.

— Это зачем? Такой оберег на местную нечисть не действует.

— Не знаю, талисман мой. Скажи…

— Грибник. Меня здесь зовут Грибником. Я часто бегаю по грибы в лес. У нас тут имена со смыслом.

— Очень приятно, Грибник. Скажи мне, пожалуйста, куда мне идти отсюда. Где здесь есть еще место, где можно поселиться? И чтоб без ясновидящих старцев.

— Мы обособленно живем, особенно не знаем, что от нас на расстоянии пешего дневного перехода. Контачим только с урками, и то, по нужде. Так что, я тебе не советник.

— Спасибо, помог. — Буркнул Рэб обиженно. — У этих, урок, можно узнать что-нибудь?

— Не советую. Люди без морали совершенно, понимают только силу, а у тебя ее немного.

— Как мне с ними не встретиться тогда?

— Выйдешь из тоннеля и сразу забирай правее. Там деревушки пойдут. Обходи их стороной. Выйдешь к широкой реке, это кусок Лены. Кластер малонаселенный, но частый. Если идти вдоль реки, то быстро заметишь, как она мелеет. Там и рыбкой разжиться можно и укрыться есть где. Дальше я не был, и никто из нашего поселка не был. Тут почти все городские.

— Ладно, я пошел. Марте привет.

— Хорошо, передам. Счастливого пути и не обессудь, что так получилось.

— Чего уж там, не поминайте лихом.

Рэб шагнул в темный прогал тоннеля. Грибник закрыл за ним крышку и пошел следом. Свет в тоннель попадал снаружи по хитрой системе отражений. Бледные пятна, отраженные от зеркал, освещали небольшие пространства под ногами. Грибник открыл крышку и выпустил Рэба наружу.

— Если еще окажешься в наших краях, то можешь поторговать с нами, но внутрь уже не пустим.

— Черт с вами. Живите, как хотите. — Реб пожал руку Грибнику, развернулся и зашагал от поселка прочь.

В голове не было ни плана, ни даже примерной наметки, куда идти. Куда глаза глядят — было самым лучшим направлением. Из головы еще не выветрились воспоминания о чудном старце.

— Зверь, это надо же придумать, я — зверь. Такой же замученный Ульем человек, как и все, кто не заразился. Нет во мне ничего звериного. Страх один и желание пристроиться в теплом местечке. Таким зверем, как я, даже малыша не испугать. Глаза добрые. Посев, надо же было придумать такое имя? Он должен сеять вечное и доброе, а не пугать своих селян дешевыми трюками. То же мне, Гендальф.

Рэб шел по относительно открытой местности. Скорым шагом переходил от массива кустарников до лесной уколки, разросшейся в овраге, подолгу высматривал опасность и опять переходил до следующего укрытия. Такой способ передвижения пришел сам собой, он был естественным для Улья, и ничуть не напрягал короткими расстояниями, пройденными за день. Из всех опасностей Рэб заметил группу пустышей в деревне, бессмысленно слоняющуюся между дворами. Серебристый крест в небе, пронесшийся у горизонта. И крупного мутанта, замершего в кустах у дороги. Рэб отметил про себя, что тварь он успел почуять раньше, чем увидеть. Как он это сделал, Рэб затруднялся сказать. Подсознание само дало знать, что рядом опасность, и хорошо присмотревшись, он увидел серую спину мутанта.

Рэб не стал причислять полезное приобретение к дарам Улья. Скорее всего, это интуиция, взращенная страхом, научилась распознавать опасность. У твари, спрятавшейся в кустах, такой интуиции не было. Иначе она почувствовала бы взгляд человека. Еще одну опасность Рэб заприметил издалека. С вершины холма он увидел туман, границы которого были проведены, как по линейке. Он догадался, что перед ним перезагрузка очередного кластера. От таких мест надо было держаться подальше, если не собираешься сам поживиться свежими ресурсами.

Рэб поспешил уйти подальше от границы тумана. Ему казалось, что он выбрал правильное направление и скоро он должен увидеть кусок великой сибирской реки Лены. Вместо нее дорогу перерезала узкая, но асфальтированная дорога, поросшая вдоль всей длины старым карагачом и его молодой порослью, подбирающейся прямо к полотну. Асфальт на дороге был старый, в частых заплатках, но вид у дороги был рабочий. Рэб хотел пройти часть пути по асфальту. Это было приятно и легче, чем путаться в траве.

Легкую прогулку нарушил красный автомобиль, вылетевший из-за поворота. Рэб сразу юркнул в заросли. Не все здесь товарищи, кто ездят открыто по дорогам. Машина пролетела мимо. Рэб подождал, когда шум мотора удалится и снова вышел на дорогу. До слуха донесся тяжелый топот. Он удалялся следом за автомобилем. В прорехе между деревьями промелькнул мутант, преследующий автомобиль. Он бежал не по дороге, а напрямую, срезая путь. Рэбу стало интересно, люди в машине знают о том, что их преследуют или нет? Захотелось пойти прежним курсом, но совесть настояла на том, чтобы проследить судьбу людей в красной машине.

Рэб прибавил шаг. Прошло меньше минуты, когда лес поредел настолько, что впереди можно было рассмотреть удаляющуюся красную точку и догоняющую ее тварь. Красная точка сделала непростительное в этой ситуации. Она остановилась и стала разворачиваться. К своему ужасу, Рэб понял, что водитель машины решил проверить нервы себе и твари. Машина моргала дальним, как будто хотела согнать таким способом тварь с дороги. На самом деле, для мутанта моргание было аналогично срабатыванию поплавка с подсветкой, только приманивало. До удара оставались мгновения. Водитель лихо спрыгнул с обочины, тварь прыгнула, но не успела ухватить машину. Водитель направил ее по кювету и заскочил на дорогу, как только появилась такая возможность. Было совершенно ясно, что в машине новички. Чересчур самонадеянно и глупо поступали они.

Рэб взял в руки автомат, поставил на одиночные и стал ждать приближения процессии. Против топтуна его оружие было не особо эффективным, но лучше, все равно ничего не было. За рулем автомобиля сидел мужчина с очень испуганным лицом. Он увидел Рэба и дал по тормозам, подумав, что тот собрался стрелять в них. Пришлось потерять секунды, чтобы дать понять водителю, что охота идет совсем не на него. Топтун проломил жидкий подлесок и выскочил на дорогу. Он и не думал останавливаться. Рэб поймал его грудь в прицел и сделал выстрел. Тварь дернулась но не остановилась. Машина проскочила мимо и остановилась метрах в двадцати позади, не глуша двигатель.

— Прыгай к нам! — Крикнул водитель.

Рэб не стал отвечать. Тварь была так близко, что стреляя бегло, он не рисковал промахнуться. Гильзы отлетали одна за одной. Твари не нравились попадания. Грудь ее намокла от черной крови. Досталось и морде, но в глаз не попала ни одна пуля. Щелк-щелк-щелк, вхолостую задергал палец спусковой крючок. Патроны в магазине закончились. Тварь почувствовала, что у нее есть шанс и поднажала. Рэб понял, что не успеет перезарядить магазин. Отбросил автомат и уставился в глаза твари.

Свирепый взгляд мутанта кровавыми росчерками горящих, как угли, глаз, затмил собой весь мир. Рэб видел только ненасытные глаза. Секунда, другая и между глазами возникла связь. Рэб скользнул внутрь мрачной сущности мутанта, превозмог секундную адаптацию и чуть не налетел на свое собственное тело, полоумным взором смотрящее на себя самого в жуткой оболочке. Из машины раздался дикий детский крик, и присоединившийся к нему женский. Люди испугались того, что сейчас должно было по их мнению произойти.

Водитель стоял бледный, как полотно. Совесть не позволяла ему бросить защитника. Он обязательно бросит, но как только убедится, что тот убит могучей тварью. Тварь надо было убить. Рэб представил, как будет выглядеть со стороны, как могучая «обезьяна» перезарядит магазин автомата и выстрелит себе в череп, через глазное яблоко. Пожалуй, во время перезарядки автомата пассажиры автомобиля могут дать дуба со страха, подумав, что их сейчас расстреляют.

Реб, лапой твари сдернул со своего рюкзака тот самый крест-талисман, мгновение собирался с духом, а потом воткнул его себе в глазницу одним махом. Он ощутил молниеносную боль, разрубившую череп пополам, услышал со стороны дикий рев и потом уже пришел в себя в своем привычном теле. Тварь брыкалась, била могучими лапами по земле, исторгала рев.

— Все нормально, я убил ее! — Реб обернулся и помахал водителю, который стал еще бледнее.

Агония длилась пару минут. По ее окончании, Рэб подошел к твари, вынул свой крест из глазницы, очистил его о траву от крови. Снова подвесил на рюкзак и привычным движением вскрыл споровую сумку топтуна. Две горошины и шесть споранов. Нормально, учитывая, что схватка со стороны больше смахивала на самоубийство.

Рэб направился к автомобилю. Водитель уже сидел на своем месте. Он оставил приоткрытым окно и с опаской косился на приближающегося Рэба.

— Вы откуда взялись такие смелые? — спросил его Рэб.

— Мы, мы, в больницу, дочку повезли. У нее ухо воспалилось, тут как назло туман густой, выехали из него, не узнаем, где находимся, а тут эта горилла за нами поскакала. Мы от нее поехали, а она за нами. Я больше сотни иду, а она почти не отстает. Что здесь происходит, мужик?

— Это долгая история. И чтобы в нее сразу поверить, нужно иметь определенный склад ума.

— Скажите, как нам вернуться? — Раздался женский голос.

Рэб тяжело вздохнул. Ему было очень жалко эту семью, попавшую в Улей по роковому стечению обстоятельств. Он встретил их первыми и теперь, по приметам Улья, должен стать их крестным отцом.

— Не буду вам врать, вернуться нельзя. Я здесь недавно, дней десять прошло, а в сравнении с вами, как будто прожил здесь целую жизнь.

— Где здесь? — Спросил мужчина.

— В Улье. Место такое странное.

— Вы нас разыгрываете? — Снова донесся женский голос.

— Вам мало этой твари. — Кивнул Рэб в сторону трупа. — Это, между прочим, из человека выросло. По здешней классификации — топтун. Не самая страшная тварь, но уже достаточно мощная.

— Это не укладывается в голове. — Произнес водитель. — Может быть вы все-таки покажете нам дорогу.

— Посмотрите у себя в смартфоне. — Предложил Рэб.

— Они почему-то не ловят? — Удивленно произнес мужчина.

— Да вы шо! А я уже и слово это забывать стал — смартфон. Здесь их вообще нету. Как и дороги домой.

Рэб достал бутылку с живцом и приложился к ней. Мужчина с некоторым отвращением посмотрел, как Рэб пьет из подозрительно грязной бутылки нечто, напоминающее воду из грязной лужи.

— Не смотри так, это нектар, живец, основа основ. Без нее вы помрете дня через три-четыре. Кстати, никому из вас сейчас не неможется?

— Что вы имеете ввиду?

— Я имею ввиду, что большинство людей, попав в Улей, заболевают и превращаются вот в такую дичь, и только немногим удается сопротивляться. Они все время должны пить живец, чтобы не умереть, а зараженные, есть мясо, по той же причине.

— Алексей, мы возвращаемся. — Раздался женский голос с приказными нотками. — Спасибо, что помогли нам.

— Извини, но мы попробуем найти дорогу назад. Поедешь с нами?

— Нет, спасибо. Я иду вон в том направлении. Там, говорят, река Лена часто подгружается. Я проторчу там сутки, буду ждать, вас. Имейте ввиду. Через сутки, извиняйте, пойду дальше, спасайтесь сами.

— Лена? — Раздался удивленный детский голос. — Лена же в Сибири?

— Да, откуда здесь Лена? — Удивился глава семейства.

— Да хрен его знает, откуда здесь всё? Тут Лена, через дорогу Москва, а там уже буржуи нерусские живут. Кто здесь мешает и в каком порядке, никому не известно.

— Поехали, Алексей, поехали. — Настаивал женский голос.

— Извини, мы попытаемся.

— Всего хорошего. Если что, держите путь, куда я вам указал, и не лезьте на глаза всем подряд на своей красной колымаге.

Мужчина махнул рукой и поехал в обратном направлении. Рэб почесал затылок. Что за существа, люди? Врешь напропалую — верят, скажешь правду — не верят. От души, пожелал им вслед избежать больших проблем и воспользоваться его предложением.

Прежде, чем увидеть новый кластер, Рэб учуял его по запаху. Влажный запах реки контрастировал со степной растительностью, по которой он шел. Ложбиной обогнув очередной холм, Рэб вышел к руслу величественной реки, служащей границей соседних кластеров. К противоположному берегу вплотную подходила густая стена таежного леса. Укрыться в нем от постороннего взгляда было проще, чем торчать на виду у всех, на «лысом» берегу.

Рэб пошел вдоль русла, в сторону, противоположную течению. Он предположил, что река, обрезанная границами кластера, должна была мелеть у истока. Через пару километров предположения подтвердились. Река отступала от берега, оставляя лужи, полные рыбы. Глядя на бьющиеся на мелководье серебристые тела, Рэб понял как ему опостылели консервы.

Дно реки было илистым и скользким. Оно расползалось под ботинками черной блестящей слякотью и попадало внутрь обуви. Но кого в Улье беспокоили такие неудобства? Рэб точно не замечал их, в предвкушении вкусной еды. Прямо по курсу, в грязной луже, мешая воду с илом, барахтались несколько рыбин. Для успешной охоты не хватало твердой опоры. Ноги скользили и разъезжались. Пришлось наступить прямо в лужу, чтобы ухватить рыбу.

Уставшая от нехватки кислорода рыба медленно отреагировала на появление постороннего объекта. Рэб нагнулся над водой, выбирая самый широкий хребет. Прицелился расклешенной рукой и ухватил за чешуйчатую спину. Рыба, притворявшаяся до этого спящей, задергалась, как на электрическом стуле. Окунь, килограмма на два, пришлось прихватить второй рукой, но и это не спасло ситуацию. Измазанная скользким илом, рыба вырвалась из рук. Рэб дернулся вслед падающему окуню, поскользнулся и со всего маху упал в ил. Под громкий мат и чертыхания, что совсем не пристало его натуре, он сделал еще несколько неудачных попыток встать, извалявшись в грязи по самые уши. Ему удалось снова заграбастать рыбу и донести ее до берега. Теперь она заслуживала того, чтобы ее съели.

Его крики не остались незамеченными. На противоположном берегу появился относительно свежий мутант. Он рыкнул в сторону Рэба, походил вдоль берега, не включая мыслительный аппарат, позволивший ему провести связь между утолением голода и сверкающими рыбьими спинами на мелководье, снова убрался в лес.

— Засветился, твою мать.

Рэб понял, что оставаться на этом месте не стоит. Он поднялся выше, как и обещал тем людям, которых спас. Там, он нашел густой прибрежный кустарник и разбил в нем лагерь. Насобирал по округе дров, развел костер, очистил окуня от чешуи, хвоста и головы и закатал в глиняный шар, который положил в центр костра. После этого он занялся тем, что постирал испачканную одежду и искупался сам в ледяной воде сибирской реки.

Холод взбодрил и усилил аппетит. Рэб не хотел перебивать его суррогатом, типа тушенки. Он ждал настоящей рыбьей мякоти. Его не страшили кости и прочие неудобства. Организм соскучился по натуральной пище. Костер лизал почерневшие бока глиняного шара, а память Рэба снова унесла его в давние времена, в босоногое детство.

Была в его жизни схожая ситуация, когда он сидел на берегу и готовил себе еду. Только это была не рыба, а устрицы, или как говорили мальчишки, ракушки. Повод, по которому он оказался тогда у реки был печальный. Его мать погибла на производстве, после поражения электрическим током. Толик был у родственников во время организации похорон и не видел матери. Его отвели в дом попрощаться перед самым выносом тела. Он помнил этот жуткий момент, это невозможное по детскому восприятию жизни, явление. Мать лежала в гробу, бледная, в пятнах. Толик замер у нее в ногах, не в силах сделать шаг. Кто-то из тетушек подтолкнул его. А он испугался, сам не понимая чего, вырвался и убежал на улицу. Ноги увели его к реке. Там он прожил почти неделю, пока не нашли. Все это время, что он провел там, в нем зрела мысль, что по возвращении он застанет мать живой. Детское воображение предположило, что жизнь, которую он не наблюдает, может отмотаться назад и пойти по другому сценарию, более подходящему.

Рэб ухмыльнулся иронии судьбы, сотворившей с ним такой сценарий, который и представить нельзя. Альтернативная, мать ее, вселенная, вывернувшая всю жизнь наизнанку. Он выкатил горячий кусок глины из углей. Стукнул легонько по нему прикладом. Глина лопнула и распалась на две половины. Ноздри втянули безумно приятный аромат приготовившейся рыбы. Следующие полчаса Рэб смачно выскребал, как мякоть из кокоса, куски рыбьего мяса, отделял его от костей, дул на него, обжигался и ел. Он съел все, и когда была подъедена даже шкурка, прилипшая к глине, он понял, что объелся. Нельзя было вдохнуть полной грудью, потому что легкие упирались в диафрагму, подпертую полным желудком. Улей серьезно сократил его размер. От переедания появилась икота, которую смог угомонить только глоток живца. Хвост и голову Рэб решил оставить на завтрак, приготовив из них уху.

Ночевка на открытом месте не внушала оптимизма. Рэб не стал располагаться в прибрежном кустарнике, потому что не ощущал себя в нем защищенным. Обошел округу и нашел интересный овраг с подсыпавшимися краями, над которыми нависал дерн. Под дерном имелась неплохая лежка, в которую поместился и он, и автомат с рюкзаком. Прикрывшись от постороннего взгляда, Рэб уснул довольно спокойно, уверенный в том, что его не увидят, ни люди, ни мутанты.

Посреди ночи, со стороны реки, пару раз доносился рев крупных мутантов. А перед рассветом раздались несколько длинных очередей. По слуху Рэб определил их, как автоматные. Длинные очереди делались, как правило, от неконтролируемого страха или в упор. В любом случае, это было отчаянье. Скорее всего, этих стрелков уже съели. Рэб задумался о том, чтобы раздобыть оружие более крупного калибра. Пират, например, ходил с винтовкой «семь, шестьдесят два», предпочитая убойность, скорострельности. Хотя, опыт показал, что даже с «противотанковым ружьем» можно продуть мощному мутанту. Вспомнился ему боец из отряда Мотора, ходившего с киркой. Такое оружие тоже пригодилось бы, особенно против начальных мутантов, на которые жалко тратить пули, и поднимать шум.

Сквозь сплетения корней, Рэб наблюдал, как в овраг натекает утренний туман. Принюхался, чтобы уловить кислый запах. Его не было. Иначе, стоило бы рвать когти из перезагружающегося кластера. Было обычное утро, с обычным туманом. Рэб еще раз заснул под утро. В «прятушке» было так уютно, что не хотелось ее покидать. Разбудил Рэба шум мотора, раздающийся со стороны реки. Машина ехала медленно, как будто что-то высматривала на ходу. Рэба заинтересовало ее поведение и ему пришлось выбраться наружу. Он был крайне удивлен, когда увидел знакомый красный автомобиль.

— Выжили, что ли? — Произнес Рэб.

Встал на краю оврага и замахал руками. Водитель заметил его и поехал, прямо по степным кочкам. Рэб достал амуницию и пошел навстречу. Они поравнялись. Мужчина хлопнул дверкой и вышел из автомобиля. Его взгляд был растерян и вместе с тем, суров и нахмурен. Под глазами появились черные круги.

— Здорово! — Поприветствовал он Рэба протянутой рукой.

— Здорово! Рад, что послушались меня. Как прошла ночь?

— Не спрашивай, в себя не могу придти. Плутали, мы плутали. В деревню одну заехали. Там никого нет. Зашли в дом один, а там эти стоят, жильцы… как зомби. Нас увидели, зарычали и прыг. Мы выбежали и деру оттуда. А они из всех щелей к нам полезли. Отъехали мы подальше, встали дух перевести, Люба, жена моя стала жаловаться на плохое самочувствие. Зато Катюхе, правда, полегчало. Заехали в лес, переночевать. Моей Любе все хуже и хуже, заговариваться начала, смеяться, как сумасшедшая. А потом, раз и отключилась. Я чуть не решил, что умерла. Стал ей пульс щупать, дыхание проверять. Все было нормально. А потом, она раз, и очнулась. А в глазах такая жуть, что Катька закричала. Мать наша начала рваться, зубами стучать и всем видом показывать, что желает нас съесть. Мы ее закрыли в машине сначала, а потом решили выпустить и сбежать. Дочь до сих пор в прострации. Она, кстати, напомнила про тебя, я сам растерялся, что забыл обо всем. Расскажи мне, что за херня здесь происходит?

— Херня, это мягко сказано. Сразу и не рассказать. Тебя, как звали?

— Владимир. — Опешил мужчина. — Меня и сейчас так зовут.

— В Улье не приживаются старые имена. Здесь только клички со смыслом или без. Кем работал?

— Машинист маневрового тепловоза «Чебурашки», ЧМЭЗа, слышал о таком?

— Вообще-то, нет. Я, как крестный, имею право засвидетельствовать твое новое имя. Хочешь быть Чебурашкой?

— Это обязательная процедура?

— Нет, если хочешь умереть быстро, не стоит и заморачиваться.

— Имя, что, предохраняет, как-то?

— Не факт, просто является отражением твоего желания принять законы Улья.

— Нет, Чебурашкой не хочу быть. Может быть, Дизелем? Мотор на Чебурашке был дизельный.

— Пойдет, Дизель так Дизель. Главное, чтобы шумел негромко и выхлоп был не вонючим. Нарекаю тебя Дизелем, ныне и присно и вовеки веков. Аминь. — Что-то знакомое привычно вылетело с языка.

— А дочь? Ей тоже нужна кличка? — спросил Дизель.

— Сколько ей?

— Двенадцать.

— Да, пусть будет. Она сама выберет, или отец за нее?

— Она сейчас не в том состоянии. Испугана, и за мать переживает.

— Она точно не заразилась?

Рэб, без спроса открыл дверцу автомобиля, чтобы разглядеть девочку. Она сидела с поднятыми на сиденье ногами, уткнувшись лицом в колени.

— Катя, с тобой все в порядке? — Спросил ее Рэб.

Девочка повернула в его сторону зареванное лицо с распухшими веками, но ничего отвечать не стала. Рэбу этого и не надо было. Он понял, что девочка здорова.

— Ты сам-то как? — Спросил он у ее отца. — Плохо, наверное? В животе не режет?

— Режет. — Удивился тот. — Так и должно быть?

— Держи. — Вытащил из рюкзака бутылку и протянул Дизелю. — здесь, это первая вещь. Понемножку прикладываешься и всегда в тонусе. Без нее смерть. И тебе и дочери твоей надо обязательно выпить.

Дизель, как и все новички, брезгливо понюхал из горлышка. Его глодали сомнения, как и Рэба совсем недавно. Сколько воды утекло с тех пор. Рэб сделал глоток сам, чтобы успокоить новичка.

— Пей, не яд.

Дизель зажмурился и сделал глоток. Его лицо скривила гримаса отвращения, через секунду сменившаяся удивлением, а потом и удовольствием.

— Помогло! На самом деле помогло. Катюх, вылезай уже, тебе надо принять лекарство.

Дочь вылезать не стала. Она попустила стекло и скорбно ждала, когда ей дадут лекарство. Отец не стал поить ее из общей бутылки, нашел в бардачке стакан и плеснул в него одну четверть живца.

— Не нюхай. — Предупредил он. — Пей сразу.

Катя, без эмоций, выпила живец, захлопала глазами и через секунду ее щеки налились розовой краской.

— Кать. — Обратился к ней Рэб. — Тебе нужно другое имя. Хочешь, придумай его себе сама. Отец твой стал Дизелем.

Катя перевела на него взгляд.

— Я теперь что, Дизелевна?

Рэб и отец Кати, на секунду онемели, а потом принялись ржать во весь голос.

— Если хочешь… — утирая слезы, признался Рэб, — можешь звать себя Дизелевна. Хоть и не по святцам.

— А можно звать меня леди Крофт?

— Катюх, что ты выдумываешь? Ты же ребенок еще, какая леди?

— Тогда, просто Крофт.

Дизель вопросительно посмотрел на Рэба.

— Если бы ты знала историю появления моего имени, то не стала бы так щепетильно выбирать себе. Кто эта Крофт?

— Лара Крофт, расхитительница гробниц, мой любимый персонаж из игр.

— Одобрено. — Заключил Рэб. — Будешь зваться Крофт.

— Черте что будут думать, что ты мужчина или крот. — Запереживал отец.

— Оставь свои отцовские переживания. Вы, все теперь дети Улья.