Книга: Завтра октябрь. Несветские истории
Назад: Не было бы счастья
Дальше: Дела сердечные

Над землей летели лебеди

Моя бабушка всю работу по хозяйству вела сама. Дом у нее был небольшой. То, что называется у нас сейчас «жилой площади» – только комната и кухня. Но были еще сени, или сенцы, их еще называли, с треть всего дома, где хранились и продукты, и какая-то утварь. Подполье с разными соленьями-вареньями и картошкой. Консервировала бабушка то, что сама же вырастила, на своем огороде, который, я так думаю, соток пятьдесят был, не меньше. За домом стайка была, в ней скотина – корова, бычки, свиньи, птица домашняя.
Все это бабушка содержала в порядке и долгие годы без дедушки, который умер в мои шесть лет. А бабушка в деревне продержалась до моих четырнадцати. Потом в город переехала. Мама переехала в город раньше. Сначала много училась и работала, потом работала и старалась выбить побольше соток, чтобы отдыхать, работая на этих сотках. Помню мамину радость, когда первые сотки дали чуть за городом, туда на трамвае можно было добраться и пройти еще километра четыре всего. И бегала она туда с радостью и в субботу, и в воскресенье, а когда урожай требовал полива частого, то и на неделе трудовой день там заканчивала. Потом еще участок дали под строительство дачи. И тот взяла, и первый не сразу сестре уступила. Потому что землю иначе, чем кормилицей, не считали, а уж тяжело не тяжело, с этим не считались.
А мы ни фига работать не умеем. Не мы – я. Ну, во-первых, бабушке с мамой некому было в глянцевых журналах объяснить, что пахать нужно в фитнес-клубе.
А во-вторых, я же уже аж второе поколение с высшим образованием, поэтому извините. Пусть у меня на участке работают те, кто не умеет в «Фейсбук» писать.
Текущие рабочие у нас на даче по делу. Они – фирма, которая 16 лет в нашем околотке колодцы роет.
Выпросила я у мужа все-таки канализацию и водопровод в наш деревенский домик. А то у нас совсем просто было. Вот не прошло и восьми лет, как я начала ныть, а все уже роется.
Вспомнила, еще году в 2008 муж стоял и долго разговаривал с какими-то мужиками за оградою.
– О чем и с кем это ты так долго говорил?
– Про туалет теплый.
– И что они тебе сказали?
– Сказали – надо делать, раз старуха просит.

 

Вообще-то я уже сейчас, когда только разобрали крыльцо, стала понимать, что просить надо было не теплый туалет, а новый дом побольше, поближе к Москве и в поселке с инфраструктурой.
Какую-то сказку мне это напоминает. Но я о другом.
Оказывается, нельзя женщине смотреть в колодец, пока вода не пойдет. Я приехала, естественное желание посмотреть, что происходит там, где что-то происходит. А парни из Таджикистана как закричат.
– Не подходи сюда, женщина! А то посмотришь, и вода совсем никогда не будет!
Ну и это черт бы с ним!
Еще у нас гости в эти выходные были. Пара образована более пожилым, чем мой муж, парнем и, естественно, более молодой, чем я, девушкой. Более старая, чем я, слава Богу, жива-здорова. Как она относится к новой ячейке общества, я не знаю. А говорю это потому, что по соседству с нами есть еще одна такая вновь образованная пара. У нас за сеткой-рабицей все эти годы сосед Витя с женой Зоей жили. Такая себе обыкновенная парочка. С маленьким домиком, с аккуратным огородиком, с цветами и с теплицами. Приезжали каждые выходные, и, пока мы с друзьями шашлыки жарили, и, чего там скрывать, выпивали, они копошились в своем хозяйстве под музыку Евгения Мартынова. Песня про лебедей часто звучала, помню.
Одной весной мы приехали, а нам сказали соседи, что Зоя в феврале умерла. Что Витя в этом году еще не был ни разу.
Подъезжая к нашей даче на следующие выходные, муж как-то печально произнес:
– Витя, наверно, теперь приезжать не будет.
А я просто так возьми и скажи:
– Да привезет, может, какую женщину через некоторое время.
Когда мы подъехали к воротам, муж говорит, что надо убрать машину – кто-то за нами заехать хочет. Просто разъехаться там невозможно. Наш дом второй после Вити, а Витя же не приезжает, значит, кому-то надо вперед. И, собираясь выходить, вдруг муж произносит:
– Не надо убирать машину, это Витя.
– Один?
– Нет, с женщиной.
Я была уверена, что Женька мой пассаж про женщин обыгрывает и прикалывается. Нет. Витя на самом деле приехал с женщиной. Не один – да и хорошо, говорю я своей подруге, которая тоже в те выходные у нас с мужем гостили.
Мы с ней наблюдали (хорошо, что сетка между огородами прозрачная) как Витя бодро носился по своему участку из угла в угол. Мне показалась, что у него даже усы попушистее стали.
Так вот эта подруга говорит, дословно не помню, приблизительно, что она бы не хотела, чтобы ее муж вот так жил с кем-нибудь после нее. А я сказала, что, наверно, мне было бы или все равно, а может, даже радостно смотреть, как мой родной человек счастлив…
А с чего я вдруг? Не знаю. Не спится.
И еще скажу, что та нашего друга женщина – та, что помоложе, и при живой постарше… Не смотрите, что моложе меня, она хозяйка, видимо, крепкая. Где-то на Волге живет. Так вот она поинтересовалась у меня, глядя на Витины с Зоей теплицы (говорю – с Зоей, потому что со второй так и не познакомилась), мол, что, у вас огурцы просто на грунте совсем не растут?
– Что? – переспросила я.
– Огурцам, говорю, – настойчиво говорит мне молодая приятельница нашего старинного приятеля, – тепла не хватает, что ли?
– Жень, вот что я должна ответить? – обратилась я за помощью к мужу…
Назад: Не было бы счастья
Дальше: Дела сердечные